ГЛАВА 10
Движение на московских улицах только-только начиналось, но его интенсивность уже, без всякого сомнения, превышала пропускную способность московских дорог, иначе машины больше ехали бы, чем стояли. Основной поток транспорта двигался из области в Москву. Даже не зная статистики, я легко мог позволить себе предположить, что значительная часть населения Подмосковья работает в столице. Кроме того, многие жители мегаполиса летом живут на дачах, где в жаркую погоду хотя бы есть чем дышать.
Но при таком темпе передвижения получалось, что я не только теряю время, но и могу не успеть к началу рабочего дня тату-салона. При этом я обратил внимание на то, что московские машины ехали быстрее, чем это было допустимо, как только появлялась такая вот заманчивая возможность. Мне тоже пришлось подстраиваться под общую скорость, ехать иначе было практически невозможно.
В итоге к салону я попал как раз к моменту открытия. Навигатор сообщил, что привел меня к нужному дому. Я огляделся, но так и не нашел этого заведения. В моем понимании салон — это нечто значительное и солидное. Но ничего подобного в этом доме я обнаружить не сумел.
Значительную площадь на первом этаже занимал магазин запасных частей для иномарок. Перед ним имелось даже место для парковки. Я тут же воспользовался своим шансом, пристроил «Сузуки Джимни» между двух куда более солидных машин.
Правда, выбираться из автомобиля мне было сложно. Я, человек запредельно вежливый, не желал бить дверцей своей машины по чужой. Ведь любой нормальный водитель относится к своей машине точно так же, как к любимой женщине. Кому понравится, что предмет его пылкой страсти кто-то тычет пальцами в бок?! Поэтому я выползал из машины крайне осторожно и едва справился с этим.
Салона я перед собой так и не увидел. Но указатель адреса на углу дома показывал мне, что навигатор не ошибся.
Чтобы решить этот вопрос, я зашел в магазин автозапчастей. Он, как ему и полагалось, только-только открылся, и посетители туда еще не забрели. Мне было трудно сказать, насколько разбирается в автомобилях совсем молоденькая женщина-продавщица. Проверка ее профессиональных знаний вовсе не входила в мои планы.
Поэтому я просто спросил:
— Извините, по этому адресу должен находиться тату-салон. Он что, переехал? Мне этот адрес указали. Не подскажете, где его теперь искать?
— Вход справа с торца здания, — пояснила продавщица и посмотрела на меня как на ненормального.
Видимо, барышня решила, что в моем возрасте увлекаться татуировками не слишком порядочно. Она отвернулась и наклонилась над стеллажами, заваленными великим множеством всяких деталей для автомобилей. Некоторые из них я видел впервые в жизни.
Ее короткая майка задралась, и я увидел часть татуировки, начавшейся на пояснице и сползающей между ягодицами. На картинке была изображена веревка, свитая из змеиных тел. Я как человек, грубо говоря, старорежимный жену за такую татуировку из дома пинком выгнал бы. При этом я постарался бы попасть ногой именно туда, куда сползает это изображение.
— Спасибо, — сказал я вежливо, не стал озвучивать свою оценку ее татуировки и вышел.
Найти торец здания даже я сумел. Помог, видимо, навык военного разведчика. Там, рядом с неказистой металлической дверью, имелась соответствующая вывеска. На ней было обозначено время работы заведения. Взглянув на часы, я убедился в том, что прибыл вовремя.
Я осмотрелся, поискал глазами «Порше», но не обнаружил. Я расстроился, правда, не сильно, потому что работа моя только-только началась, и толкнул дверь. Сразу за ней находилась металлическая рифленая площадка, окруженная перилами, и крутая лестница.
Меня удивило то обстоятельство, что дверь открывалась внутрь. Похоже, ее прилепили сюда изрядно пьяные рабочие. Трезвый человек не будет так ставить полотно. Вдобавок пролетарии кривовато прикрутили петли, которые сильно скрипели явно не от переизбытка смазки.
Лестница была весьма гулкая, но я после первых двух ступенек перешел на неслышный шаг, привычный для спецназовца. Внизу, видимо, кто-то услышал, как я вошел. Скрипучая дверь по совместительству работала звонком.
Но этих людей смутил тот факт, что моих шагов вскоре стало не слышно. Из дверного проема на полутемную площадку под лестницей вышли двое — парень и девушка. Они посмотрели на меня, остановились и стали поджидать.
— Здравствуйте. Мне Юрий Максимович нужен, — спустившись, сказал я, не дожидаясь вопросов.
— Он нам самим нужен. Ждем его. Обычно не опаздывает, на общественном транспорте добирается. А три дня назад машину купил. Наверное, где-нибудь в пробке застрял. Вы договаривались? — спросила девушка довольно резко.
Она и на вид была грубоватой, какой-то неотесанной, способной въехать с размаху в личико какому-нибудь подвыпившему ухажеру.
— Конечно, — соврал я и осведомился: — А какую он машину взял?
По восторгу, вмиг нарисовавшемуся на лице парня, я сразу понял, что это не просто машина, а нечто из ряда вон выходящее, и не ошибся.
— «Порше». Девятьсот одиннадцатая модель!.. Он о такой с детства, говорит, мечтал. А теперь вот я. Но мне остается только облизываться. Не скоро я заработаю на нее со своей зарплатой.
Вот, значит, какая улика выплыла!.. Что ж, очень даже вовремя.
Мы прошли в комнату без окон, со стенами из нарочито грубого красного кирпича. Только одна из них была неаккуратно побелена. Возле нее стоял письменный стол с компьютером на нем.
— Вы на собеседование пришли? — требовательно спросила девушка.
— Да, побеседовать с Юрием Максимовичем.
— Можно со мной поговорить. Я образцы наших работ покажу. Определимся по цене. Выполнять будет, конечно, он сам.
— Образцы его работ я уже видел в нескольких вариантах. — На сей раз я не соврал.
Только они не поняли, о чем именно я говорю.
— Вы подождете?
— Конечно.
Из комнаты в глубину подвала вел неширокий полутемный коридор, в который выходило несколько дверей. Все они были открыты, но сквозь плотные цветные занавески свет проходил с трудом.
Откуда-то доносились голоса. Мне показалось, что они принадлежали людям, находящимся слегка навеселе.
— Клиенты? — спросил я, кивнув в сторону коридора.
— Нет. Друзья хозяина. Они здесь, похоже, ночевали. Надоели жутко! — Парень поморщился.
— Что, пьют?
— Я вообще не видел, чтобы они кроме пива что-то когда-то потребляли. Но его пьют много. В меня столько за неделю не влезет, сколько они за час потребляют.
— И вообще, как можно пить без леденцов или хотя бы карамели?! — высказала свое мнение девушка. — Вроде бы взрослые мужчины, а ведут себя как малолетки. — Она посмотрела на меня почти игриво, что несколько не вязалось с ее внешностью и манерами.
Странность ее вкуса не заинтересовала меня. Это я про пиво с леденцами или карамельками.
Но я сразу вспомнил, что друзья привозили Юрия Максимовича к Елене Анатольевне. Кроме того, он с кем-то приезжал к подполковнику Скоморохову и даже ночевал у него. Тогда Виктор Федорович угостил двоюродного брата своей жены рыбой, такой же, какой и меня.
Я вспомнил о леще, находящемся в машине, и решил, что эти друзья Нифонтова могут мне что-нибудь интересное рассказать, если я буду спрашивать аккуратно. Многое здесь зависело от того, как и с чем я к ним заявлюсь.
— Я сейчас. Только в машину загляну и вернусь, — пообещал я парню и девушке, которые приняли меня за потенциального клиента салона. — Кажется, я забыл ее закрыть.
Они не возразили, понимали, что оставлять в Москве машину открытой не просто рискованно, но даже безрассудно.
Я легко и быстро поднялся по лестнице, добрался до машины, открыл багажник и через него достал пакет с газетами, среди которых и находилась вяленая рыбина. После этого я осмотрелся, нашел взглядом продуктовый магазин через дорогу, быстро, но осторожно лавируя между машинами, стоящими в пробке, перебежал туда. Там я купил две большие пластиковые бутылки пива, засунул их между газетами, снова преодолел дорогу, движение на которой застыло намертво, и спустился в подвал.
Шум двигателя «Порше 911» я услышал бы, наверное, даже в магазине. Очень уж он характерный. Примерно такой же издают машины с прямоточной выхлопной системой, за которую в нынешние времена водителей штрафуют. Но дураки все равно находятся. Они ставят такую выхлопную систему даже на самые обыденные «Лады», чтобы хотя бы звуком походить на дорогую спортивную машину. На мотоциклы тоже лепят, чтобы ночью город будить. Байкеры это любят.
В подвале все было без перемен. Юрий Максимович, видимо, не потрудился даже позвонить и предупредить своих работников о том, что задерживается. Впрочем, он здесь босс. Они обычно плевать хотят на тех людей, которые их дожидаются, считают себя хозяевами жизни. Хорошо, если только своей. Да, если бы он позвонил, то работники салона сразу сказали бы мне об этом.
Я улыбнулся парню и девушке, кивнул в сторону коридора и сказал:
— Пройду к компании. Возможно, я кое-кого из них знаю.
— Едва ли. Это новые люди компании. Старые друзья куда-то пропали. Что Юрию Максимовичу сказать, когда приедет? — поинтересовался парень. — Кто его дожидается?
— Он сам меня увидит.
Найти дверной проем, за которым заседала компания любителей пива, было не сложно. Голоса этих людей давали мне точно такую же подсказку, как автомобильный навигатор. Еще в коридоре я понял, что разговор шел о том, кто из них пойдет за пивом. Делать этого никто не желал. Народ тут собрался ленивый.
Перед дверным проемом я вытащил смартфон и включил режим видеосъемки. Потом я убрал аппарат в карман так, чтобы глазок камеры оставался снаружи, только после этого сдвинул занавеску и вошел.
Комната представляла собой подобие миниатюрного спортивного зала, тоже не имеющего окон, со стенами из красного кирпича, традиционного здесь. Вдоль них были расставлены низенькие скамьи, которые обычно по какому-то недоразумению называются гимнастическими. Здесь же стояли два силовых тренажера и беговой. В углу приткнулся боксерский манекен. Одна стена имела зеркальное покрытие во всю свою ширину.
Пятеро парней, внешне — ровесники Юрия Максимовича или около того, сидели в разных местах. Двое на тренажерах, трое на скамьях.
Один из них сразу привлек мое внимание. Он был рыжий, с такими же усами. Его волосы очень походили на парик, но цвет их был естественным и, похоже, родным для этого человека. Сей факт подтверждали и веснушки, во множестве проступавшие на его носу и щеках.
Еще я сразу обратил внимание на предплечье парня, украшенное расплывшейся цветной татуировкой. Он почти полностью подходил под описание человека, отправлявшего посылки, разве что был явно моложе.
Можно допустить, что в день отправки посылок этот рыжий субъект был, скажем, с похмелья. Работница почты никогда в разведке не служила, поэтому была не сильно внимательна. В этом случае все вставало на свои места.
— Привет, господа хорошие! — поздоровался я. — Слышу, люди пива просят. А у меня с собой имеется небольшой, но и не самый малый запас. Я человек от природы не жадный, могу угостить, поскольку сам из-за руля еще не скоро выберусь, а в это время принципиально не пью. — Свои слова я сопровождал действием, вытащил одну за другой пару двухлитровых бутылок.
Компания, встретившая меня напряженными взглядами, сразу оживилась. Я поставил бутылки на пол рядом со скамейкой, где сидели трое парней, и сам пристроился там же.
Именно эти ребята реагировали на нежданное появление пива хуже остальных. По крайней мере, куда более сдержанно и даже хмуро.
Я понял, в чем тут дело. Они передавали один другому козью ножку. Над скамейкой стоял устойчивый сладковатый запах анаши. Это, видимо, и было одной из причин, по которой они слегка опасались чужого человека.
— А ты кто? — спросил рыжий.
Мне показалось, что он настроен агрессивно, ищет вариант, как бы устроить скандал с рукоприкладством. Пятеро против одного — это ведь совсем не страшно.
Но в мои планы такое продолжение знакомства не входило. Я предпочел бы простой душевный разговор с отдельными интересными подробностями. Удары в челюсть обычно мешают людям беседовать по-доброму. Особенно если зубки вылетают. Кое-кто вообще достаточно долго не может разговаривать после такого вот деликатного внешнего воздействия.
— К Нифонтову по делам зашел. А его нет.
— Задерживается, — согласился рыжий, подошел, поднял с пола бутылку, открыл ее и тут же сделал пару солидных, очень длительных глотков. — А ты вообще кто по жизни?
Нет, он, кажется, агрессивности не проявлял, хотя был осторожен, находясь в компании наркоманов. Возможно, и сам анашой баловался.
— По жизни я, мягко говоря, просто человек. А работаю тренером по рукопашному бою, — сказал я первое, что могло прийти в голову при виде боксерского манекена, стоявшего в четырех шагах от меня. — Тренирую и детишек, и взрослых.
В доказательство своих слов я чуть-чуть подошел к манекену, сделал короткий скачок, издали нанес хай-кик левой ногой и завершил атаку ударом основанием ладони в пластиковый подбородок. Это движение было коротким и резким. Оно само собой напрашивается после хай-кика, который невольно заставляет тебя предельно приблизиться к противнику в тот момент, когда ты твердо встаешь на обе ноги. Движение корпуса значительно увеличивает мощь такого удара.
Манекен закачался на своей толстой пружине-основании. Вообще-то, он сделал это еще после атаки ногой. Удар рукой требовалось наносить точно, чтобы попасть в пластиковую челюсть.
На встречном движении манекена он получается звучным и впечатляющим. Так оно и вышло.
В глазах рыжего субъекта я прочитал определенное одобрение моей работы.
Он, настоящий знаток и мастер, снисходительно оценил навыки дилетанта:
— Нормально! — Рыжий тип сделал еще пару глотков и только после этого передал бутылку парням, сидящим на скамейке.
Они уже дотянули самокрутку и стали поочередно прикладываться к бутылке. Ни чашек, ни стаканов в этой комнате не имелось.
— Что, Юрка будешь тренировать? — спросил, подходя ближе, тот, что сидел на втором силовом тренажере. — Может, и меня в ученики возьмешь?
Парень был высокий и широкоплечий, крепкий физически, но излишне, как мне показалось, рыхловатый. Из таких обычно хорошие бойцы не получаются.
Он шагнул к манекену и нанес по нему несколько ударов. Они оказались сильными, но совершенно не резкими, следовательно, безопасными для противника, похожими на толчки, к тому же не скоординированные. Наносились эти так называемые удары почти сбоку. При этом задирался локоть. Рука из-за его положения теряла жесткость. Я говорю о тех самых пресловутых трех точках, которые должны составлять одну плоскость. Ее углом является кулак.
— Тебя, мне кажется, слишком долго учить придется. Ты никогда, похоже, всерьез не занимался. А я в Москву ненадолго. Не получится у нас поработать.
— Откуда сам будешь? — спросил один из тех фруктов, которые сидели на скамейке.
Он был, похоже, самым возрастным в компании, моих лет или чуть больше. Носил жесткую байкерскую кожаную жилетку и такую же косынку на голове. Его обнаженные руки были настолько сильно покрыты однотонной татуировкой, что виделся только синий фон, а рисунок не различался.
Может, он и вправду был байкером. Они тоже татуировки любят. Но традиционного «Харлея» или какого другого мотоцикла при подходе к дому я не заметил. Кроме того, байкеры, как правило, не любят бриться, а этот субъект не носил бороду, хотя лицо его и покрывала щетина. Может, он только недавно бриться перестал или просто не каждый день дома ночует.
Я назвал город и вдруг услышал:
— Были мы там не так давно как раз с Юрком. Проездом. Ночевали у его родственников. Нормальный город. Только воздух грязный. Промышленности много.
Я понял, с кем имею дело. Именно про этого типа и рассказывал мне Виктор Федорович Скоморохов.
— Воздух как воздух. Ничуть не хуже, чем в Москве.
— Хуже.
— Да! — хватился я. — У меня ж к пиву и рыба есть. Вытащи-ка из пакета. В газетах там лежит.
Мой пакет стоял рядом со скамейкой, где я его и пристроил. Парень в кожаном жилете протянул руку, пошарил в пакете и вытащил рыбину вместе с газетами. Он развернул одну из них и постелил на скамейке, чтобы не бросать на пол очистки.
— Вот. Там, в вашем городе, родственничек Юрка, у которого мы ночевали, очень похожую рыбину нам выделил. Даже газета, помню, такая же была. Тоже «Комсомольская правда».
— Ты что, эти газеты читаешь? — спросил я с усмешкой, никак не показывая своей заинтересованности.
Парень усмехнулся:
— Я уж и буквы все со школы подзабыл. Это, помнится, Юрок себе газетку оставил. Почитать на досуге. В дороге пассажиру делать нечего. Я в газету только рыбью чешую и кишки завернул и выбросил. Не во всю, конечно, только кусок оторвал. А Юрок остальное забрал.
Вот и прояснился еще один вопрос, важный с точки зрения следствия. Он уже послужил поводом к попытке ареста Виктора Федоровича Скоморохова.
Полковник Свекольников теперь, после моей видеозаписи, лишился еще одного пункта в перечне своих обвинений. Упоминание в разговоре газеты из квартиры Скоморохова, которая осталась у Юрия Максимовича, становилось свидетельством в пользу переадресации самого обвинения. То есть уликой против Нифонтова.
Полковник Мочилов уже объяснил мне, по какой причине Свекольников не желает подозревать Юрия Максимовича. Но теперь у меня появилась надежда, что я сам смогу собрать доказательства, способные снять обвинение с Виктора Федоровича. Свекольников не посмеет мне помешать. Он наверняка знает, что управление собственной безопасности контролирует каждый его шаг.
На такое везение я даже не полагался. Но старый принцип военной разведки сработал. Удача приходит только к тому, кто ее ищет и сам идет ей навстречу. Я не просто пошел, достаточно быстро поехал, вот и встретился с ней.
Полог на двери колыхнулся. Вошли плечо к плечу девушка с парнем. Лица их были растерянными.
— Юрий Максимович звонил, — проговорила девушка, как мне показалось, с какой-то обидой.
— Едет?
— Нет.
— Где он?
— В больнице. — Голос девушки звучал трагически.
— Больница — не морг. Это не так страшно. Никак в аварию на новой машине влетел? — спросил рыжий субъект.
— Хуже. У него ночью дом сгорел. Жена погибла. Он сам дыма наглотался, пытался ее спасти, стекла бил, все руки изрезал, говорит. Врачи порезы на месте зашили, потом в больницу его увезли. Большая потеря крови. Медики всю ночь вентилировали ему легкие, пока он под капельницей лежал. А Лиля сгорела живьем. Страшно-то как!..