ГЛАВА 11
Эта новость сильно изменила мои планы. Вернее было бы сказать, что она попросту нарушила их. Старые идеи уже не годились, а новые я надумать с разбегу не успел.
— Страшно-то как!.. — повторил рыжий тип вслед за девушкой. — Только эти слова, прошу учесть, относятся к темпоральной логике. Поэтому принимать их за постоянную реальность недопустимо. Ты, красотка, скорее всего, будешь бояться только несколько дней, а потом страх уйдет. Если так случится, значит, это все для тебя не серьезно. Можно было бы так сказать, но я делать этого не буду, тебя не зная. Но мне хорошо известно, что такое темпоральная логика. Я когда-то по данной теме диплом защищал. Исходя из этого, могу сказать, что в мире нет вечной, непреходящей правды.
— А что это вообще за вещь такая, темпоральная логика? Она живет вне обычной? — спросила девушка, уже отвлекаясь от того, что ей показалось страшным.
— Бросьте работу, идите учиться, тогда узнаете, — коротко ответил рыжий субъект.
Наверное, он сам плохо представлял тему, по которой диплом защищал, или же посчитал объяснения излишними.
— Вы кто по образованию? — спросил я, тоже мало знающий о темпоральной логике.
— Философ. А вы? — прозвучал встречный вопрос.
— Военное училище закончил.
— Какие войска? — придвинувшись сбоку, поинтересовался парень в кожаном байкерском жилете.
Голос у него был хриплый и грубый, да и сам он вовсе не старался выглядеть рафинированным интеллигентом. Мне даже показалось, что этот тип рисовался, изображал грубоватого простачка, хотя умные глаза говорили, что он не так-то и прост.
— Общевойсковое училище, — уклончиво объяснил я.
— А я когда-то танковое. Оно тогда уже институтом называлось. В Челябинске. Оставили меня при нем, в учебке для солдат. Я аж до старлея дослужился. Потом нас расформировали. Это приключилось как раз тогда, когда мне очередное звание пообещали. Вот и выгнали меня в запас. Ты тоже отставной?
Парень в кожаном жилете без всякого стеснения, запросто, перешел со мной, коллегой по армии, на свойское «ты». Так мне было легче. Теперь мы могли разговаривать доверительно.
Это уже автоматически означало, что я начал постепенно входить в компанию, хотя и опасался, что после получения телефонного сообщения она вот-вот распадется. Поэтому мне требовалось собрать об этих парнях как можно больше информации, которая прямо сейчас записывалась на мой смартфон.
— Я пенсионер по инвалидности. Врачи сказали, что у меня танк по голове проехал. — Я не стал рассказывать байкеру про металлические протезы в своей ноге.
Вдруг мне придется кого-то из этих пяти парней при определенных обстоятельствах отметить этой самой ногой? Пусть они будут к этому не готовы.
Парень в кожаном жилете внимательно осмотрел мою голову с разных сторон и категорически меня утешил:
— Врут врачи, как дышат. Как танкист могу дать гарантию, что после знакомства с траком твоя голова имела бы слегка другой размер и внешний вид. По крайней мере, она наверняка перешла бы из трехмерного объекта в разряд двухмерных. Это гарантировано законами физики и биологии.
— Спасибо. Я слепо верю специалистам. Это я не про врачей, а про танкистов. Даже бывших. А современное человечество, по моему мнению, поголовно больное как раз потому, что врачам верит. Это опасное социальное явление.
— Конечно, — согласился рыжий философ. —
В Москве запросто можно медицинский диплом купить. А потом лечи всех подряд. Думаешь, случайно термин появился — «слесарь-гинеколог»?
— В Москве можно купить и диплом танкового института. Только воевать ты все равно на этом бронеобъекте не сможешь. Так же и с врачами.
— А Юрия Максимовича вылечат? — спросила девушка.
— С порезами и вентиляцией легких ему будет достаточно помощи медсестры и фельдшера. — Парень в кожаном жилете был категоричен.
Я нашел момент подходящим, одобрительно хохотнул в ответ на его слова, протянул руку для пожатия и назвал себя:
— Тим Сергеевич Страхов, капитан в отставке.
Вообще-то, в товарищеских компаниях обычно представляются только по имени, без отчества. Я намеренно назвал его, надеясь услышать то же самое, и не ошибся.
— Войнов Вячеслав Александрович, — представился отставной старший лейтенант.
К моему удовольствию, рыжий тип тут же подсуетился, протянул мне широкую ладонь, с тыльной стороны тоже покрытую крупными веснушками, и представился:
— Краснов Александр Александрович. Можно просто Сан Саныч. Так что, может, еще пивка? Рыба почти вся целая.
Войнов успел только плавники у леща оторвать и обглодать, а сам он еще даже не был почищен. Все, за исключением девушки с парнем, находящихся на работе, смотрели на меня с внимательным ожиданием, так, словно я уже пообещал сбегать в магазин.
— Что смотрите? — спросил я, размышляя над тем, не покажу ли своим желанием сбегать за пивом, что нуждаюсь в разговоре с этой компанией куда больше, чем она со мной. Я решил, что такого подозрения в их головах лучше не зарождать.
— Сгоняешь?..
— Я всю ночь за рулем был. Способен передвигаться только ползком. Может, кто помоложе и порезвее найдется? Тем более что сам я за рулем не потребляю. Мне лично сейчас никакого пива не надо.
Лица у парней вытянулись.
Но тут в разговор вступила девушка:
— Юрий Максимович просил вас к нему приехать. Я сказала, что вы здесь. Он говорил, все сразу или по одному. Но пятерых в больницу могут не пустить. Прием посетителей утром с десяти до одиннадцати, вечером с семнадцати до девятнадцати. Он ждать будет. Только Алексея Юрьевича Поросюка просил приехать сразу, договорился, чтобы пропустили. Это кто-то из вас?
Парень, который сидел на скамейке рядом с Войновым, поднялся и шагнул к двери. Я догадался, что это и есть тот самый Алексей Юрьевич.
— Да, — сказал он. — Если жена погибла, то юрист ему сейчас нужен. А вы уж вечером подскочите.
Это он определенно про себя говорил, был тем самым юристом, который нужен погорельцу. Не этот ли человек консультировал Юрия Максимовича вместе с Еленой Анатольевной? Если так, то получается, что здесь собрались не простые друзья, а только те люди, которые и помогали Юрию Нифонтову совершать преступления.
С остальными двумя мне еще предстояло разобраться. Но и они должны были оказаться людьми не случайными, замешанными в этом деле.
— Сейчас уже все равно не успеем, — глядя на часы, сказал Войнов. — Пока ты до дома за документами доберешься, потом до гаража доедешь. Лучше вечером съездим. Только нужно, чтобы пиво выветрилось. У них там менты вредные. Значит, пиво отменяется. И так всю ночь пили.
— Да, отдохнуть не мешало бы, — согласился Сан Саныч, потягиваясь и зевая в рыжие усы. — Пора по домам. К вечеру созвонимся и поедем.
Это было не в моих интересах, но возражать и предлагать что-то свое я никак не мог. Такое мое поведение наверняка вызвало бы недоверие и подозрение, честно говоря, вполне оправданные.
— Да и мне пора. — Третий парень тоже поднялся со скамейки.
В его словах я уловил откровенный кавказский акцент, хотя внешность была не характерная, не откровенно южная.
— Только вечером меня обязательно с собой возьмите. Мне завтра на вахту ехать.
— Куда ездишь? — Мой вопрос прозвучал просто, без нажима, чисто как дань вежливости.
— Почти домой. В Кабардино-Балкарию. Дороги в горах строим.
А вот это уже было интересно. Дорожное строительство, особенно в горах, насколько я знал, не обходится без использования взрывчатки. Хотя у меня были сомнения в том, что при дорожном строительстве используется пластит. Но возможный доступ к взрывчатым веществам налицо.
— Хорошее дело — горы. Да и люди там живут замечательные, — сказал я.
— Тим — это Тимофей? — спросил меня тот парень, который желал пройти курс обучения по рукопашному бою. — Я правильно понимаю?
— Правильно понимаешь, — согласился я и пожал протянутую руку.
— Я твой тезка, — сказал парень. — Только по отчеству буду Николаевич. Тим Николаевич Волков. Я, конечно, не бывший офицер, только старший сержант спецназа внутренних войск, но бить меня тоже учили. У нас это дело хорошо было поставлено, — не согласился он с моей оценкой своих бойцовских способностей. — Хотя, может, после службы растолстел и навыки потерял. Я же не тренируюсь постоянно.
Я не стал ввязываться в спор. Достаточно было того, что я сообщил, что работаю тренером по рукопашному бою. Свою оценку я давал как профессионал. А внутривойсковиков пусть их специалисты обучают на свой манер, так, как сочтут нужным.
— Краповый?.. — только и спросил я.
— Нет. Предлагали норматив сдавать, но я не стал. Уже к дембелю готовился. Да мне при моей профессии это было и не обязательно.
— А ты кто по профессии был?
— Сапер.
Точно я определил. Здесь собралась настоящая банда. Вот и еще один подозреваемый появился. Сапер в окружении Юрия Максимовича!.. Это повод к дополнительному поиску доказательств. Все они сообщники.
Из посторонних тут только один я. Хотя и не полностью чужой, имею определенную причастность к их делам. Только вот они об этом еще не догадываются. Ну и хорошо.
— Нас взрывать не будешь? — спросил я.
— Дашь взрывчатку, могу и взорвать.
— Спасибо. Я как-нибудь без этого обойдусь.
— Ты куда сейчас? — поинтересовался у меня Войнов.
— Я планировал с Юрием Максимовичем встретиться, обговорить кое-что и сразу уехать. А теперь придется задержаться. Сейчас буду одного старого товарища разыскивать.
В этом я не обманывал. В Москве было только одно место, где я мог бы остановиться. Даже не в самой столице, а в Балашихе, которая официально Москвой не считается, хотя примыкает к ней вплотную.
Там после выхода в отставку проживал не то чтобы товарищ, но просто бывший сослуживец, кинолог саперного отряда нашей бригады Сергей Иванович Николаев. Я познакомился с ним в предпоследней моей командировке на Северном Кавказе. После нее Сергей Иванович и вышел в отставку. Должность не позволяла ему надеяться на повышение в звании. Отсутствие высшего образования не давало надежды даже на штабную работу. Поэтому он предпочел покинуть службу, чтобы продолжить работать по своей довольно редкой специальности хотя бы на гражданке. Свое дело Николаев знал и любил.
Мы покинули подвальное помещение тату-са-лона и разошлись. Мой автомобильчик отдыхал на прежнем месте, к моему удивлению, не тронутый знаменитыми московскими ворами. Только теперь уже рядом с ним стояли другие машины, не так плотно, как раньше.
Забираясь на сиденье, я уже не рисковал поцарапать своей дверцей корпус чужой машины. Владелец того автомобиля, который раньше стоял справа, наверное, садясь за руль, сказал немало теплых слов в мой адрес, но «Сузуки Джимни» не повредил. Я проверил и убедился в этом.
Запись на смартфон я выключил только в машине, где меня уже никто из всей честной компании не видел, и сразу позвонил Николаеву.
Тот ответил только после минуты ожидания и, как мне показалось, без особой радости:
— Здравствуй, Тим Сергеевич. Извини, у меня сейчас оперативка идет. Я тебе через пять-десять минут сам перезвоню.
Я понял, отчего он говорит так сдержанно. Присутствие начальства, видимо, сказывается.
— Хорошо, Сергей Иванович, я жду.
Я убрал трубку и стал рассматривать улицу. Здесь, в Москве, все они почему-то казались мне предельно скучными, как и сами жители столицы, всегда торопливые.
Для убийства времени я стал рассматривать прохожих, по внешнему виду и поведению делить их на местных и приезжих. Проверить правильность таких вот определений было невозможно, но по моим подсчетам на десять местных приходилось шесть приезжих. Официальной статистики я не знал, но предполагал, что она должна говорить примерно то же самое.
Оторвал меня от этого бесполезного занятия телефонный звонок. Николаев освободился и, должно быть, уже покинул кабинет руководства.
— Привет, Тим Сергеич! — Теперь его голос звучал уже совсем иначе. — Что вдруг вспомнил про меня? Щенка хочешь? Я, кажется, когда-то обещал тебе…
Да, в былые времена, в командировке на Северном Кавказе, Сергей Иванович действительно обещал презентовать мне отличного щенка немецкой овчарки из бригадного питомника. Только теперь обстоятельства стали совсем иными. Тогда у меня дома постоянно была жена, которая могла бы присматривать за щенком, а сейчас я был не готов взять на себя всю полноту ответственности за живое существо.
— Увы, Сергей Иванович, щенка мне пока некуда поселить. А звоню из Москвы. Мне бы где-нибудь переночевать. Никуда устроить не сможешь? — Все это было сказано предельно скромно.
Я не напрашивался к нему, как мог бы навязаться к закадычному приятелю, но приглашения ждал. Конечно же, оно прозвучало. Иначе и быть не могло. Ведь мы с ним в командировке плечом к плечу работали.
— Никаких «никуда»! Только у меня. Хозяйка, правда, в отъезде. Разносолов и праздничного стола не обещаю, но водку и закуску соображу. Дома я и четыре собаки. Места много. На всех хватит. Только я до конца рабочего дня занят буду. Найдешь, как время до пяти убить?
— Без проблем.
— Записывать ты, как я помню, не любишь. Тогда запоминай адрес. — Он продиктовал.
Я повторил, запомнил и осведомился:
— В Балашиху где лучше заезжать? С какого шоссе?
Насколько я знал, Балашиха находилась между Щелковским и Горьковским шоссе.
— Ближе с Горьковского. Но с Щелковского дорога лучше. Ты на своей «Ниве»?
— Нет. На «Сузуки Джимни». Машину сменил. Тоже внедорожник.
— Знаю. У меня такой же. Только модель старая, с правым рулем. На такой машине ты можешь свернуть и с Горьковского. Проедешь. Автомобиль можно будет во двор поставить. Место есть. Если в машине что ценное, то в гараж загонишь. Я свою поставлю во двор. Приезжай около шести вечера. Я уже дома буду. Собак моих можно не бояться. Они добродушные звери. Работяги!
Я не знал, куда Николаев устроился на работу. Но на службе, там, у нас в бригаде, его собаки и в самом деле всегда отличались мирным нравом и послушанием. Они никого не обижали понапрасну, как и полагается собакам-миноискателям. Это не охранные псы, для которых каждый чужой человек — жуткая угроза любимому хозяину.
Не думаю, что и сейчас у Сергея Ивановича собаки заняты поиском взрывных устройств, но если он говорит, что собаки добродушные, то мне остается ему верить. Впрочем, я с собаками всегда поддерживал мирные отношения и никогда в жизни не конфликтовал с ними. Даже со злобными сторожевыми псинами, с которыми на том же Северном Кавказе встречался неоднократно.
Если уж время позволяло, я решил съездить в Истру, заглянуть в районный отдел полиции, поговорить о пожаре, о личностях Юрия Максимовича и его сгоревшей жены.
Стоило, наверное, и в пожарную охрану заглянуть. Может быть, мне удалось бы даже найти что-то на погорельцев в районном отделе борьбы с незаконным оборотом наркотиков.
Короче говоря, дел у меня хватало. Время убить можно было без труда.
Недолго думая, я дал задание навигатору. Тот за пару секунд проложил для меня маршрут, предупредил, кстати, о трех дорожных пробках на пути и предложил варианты объезда.
Тем не менее часы у меня на руке показывали, что приближается время спада автомобильного движения. Значит, и пробки могли бы уже вскоре рассосаться.
У меня появилась мысль сообщить о трагическом происшествии полковнику Быковскому. Но прежде я хотел добыть какую-то информацию в Истре, поэтому решительно выехал с места парковки.
Пробки на пути, как я и ожидал, уже успели рассосаться. Как и предложил мне навигатор, я сначала выехал на МКАД, по кругу без помех добрался до нужного съезда на Новорижское шоссе. Дальше уже можно было передвигаться вполне свободно. Напряженного московского движения по другую сторону МКАД не было. Я ехал почти что в свое удовольствие.
Сотрудники дорожной полиции иногда поглядывали на мой регистрационный номер, но почему-то не останавливали мой автомобильчик. У меня создавалось впечатление, что руки у полковника Свекольникова уже прочно связаны. Но я не расслаблялся и даже не написал на дверце своего «Сузуки Джимни» напоминание о сто восемьдесят пятом приказе по МВД.
Потом навигатор предложил мне на дорожной развязке свернуть направо и довел до Волоколамского шоссе уже позади Агрогородка. А там и до самой Истры было рукой подать.
Я уже въехал на улицы Истры, когда раздался телефонный звонок. Определитель показал номер командующего спецназом ГРУ полковника Мочи-лова.
Мне пришлось принять вправо и остановиться, чтобы не нарушать правила, не разговаривать во время движения. Это могло бы послужить поводом для ГИБДД, чтобы придраться ко мне и помешать работать. Дорожная полиция плотно сотрудничает как с уголовным розыском, так и с ФСБ. А дел мне в ближайшее время предстояло сделать много. Я был в этом уверен и понимал, что лучше обходиться без помех.
— Здравия желаю, товарищ полковник! — торопливо ответил я на звонок.
— Не разбудил, Тим Сергеевич? — спросил командующий.
— Никак нет. Просто я за рулем, а машина у меня новая, я еще с ней не разобрался толком, не знаю, как смартфон подключить к системе, поэтому вынужден останавливаться для разговора.
— Понятно. Где сейчас находишься?
— Только что въехал в Истру.
— А разве Нифонтов не на работе?
Мне пришлось объяснить командующему, что произошло.
— Да, весьма странные обстоятельства. Но я хотел тебя предупредить, что Юрий Максимович Нифонтов только вчера приобрел «Порше» девятьсот одиннадцатой модели темно-синего цвета. По неподтвержденным данным, денег на покупку у него перед этим не было. Он недавно брал потребительский кредит в банке, чтобы достроить баню в своем дворе. Два года уже с ней канителится. Тем не менее купил машину за шесть с лишним миллионов рублей. Откуда у него такие средства? Можешь что-то предположить?
— Я попытался бы выяснить у его друзей, но еще не владел этой информацией, когда беседовал с ними. Вернее сказать, я уже был в курсе, что Нифонтов купил эту машину, но не знал, что он не имел денег. Я попытаюсь что-то выяснить. Может быть, сумею встретиться с ним, хотя не знаю, насколько это будет корректно. Человек сам в больнице, жена у него погибла, дом сгорел, тетю, которая ему покровительствовала, убили. Сразу столько бед на одну голову. А тут еще какой-то капитан частного сыска на него данные накопал. Может быть, придется повременить какое-то время и еще в Москве задержаться.
— А что за друзья? Они что-то важное сказали?
— Я вообще думаю, что это не просто друзья, а его банда. Те самые люди, которые помогали ему взрывы устраивать. Сказали много интересного. Я даже записал на видео. Если у вас есть смартфон и имеется программа «WhatsApp»…
— Имеется. Перебрасывай. Но можешь вкратце сообщить, что там накопал.
— Чтобы вопросов не возникло, — понял я и сообщил полковнику о том, что сумел узнать.
Я рассказал ему и про рыжего усатого человека с размытой цветной татуировкой на предплечье, и про бывшего сапера внутренних войск, и про строителя дорог в горах, и про газету, и про рыбу, которая была в нее завернута. Я упомянул о том, как эта газета использовалась, пока не попала в посылочную коробку, даже предложил продумать вариант, как дать ее на опознание Войнову, сверить даты выпуска «Комсомольской правды» и визита Нифонтова с Войновым в квартиру Скомо-роховых.
— Да, понял. Сейчас просмотрю запись, потом свяжусь со следственным комитетом. Я знаком с тем сотрудником, который от них дело ведет. Параллельно со Свекольниковым. Пусть запросит экспертов, нет ли на газете следов рыбы, которая была завернута в нее.
— Это было бы здорово, товарищ полковник.
— Ты где-то остановился? Проблемы есть?
— Насчет проблем я еще не в курсе. У человека дома четыре собаки. Я остановился у бывшего сослуживца, кинолога из саперного отряда нашей бригады.
— Ты Николаева имеешь в виду?
— Да. Вы его знаете?
— Слышал. Когда он на работу в Москве устраивался, на него запросили характеристику. В управлении кадров ее сделали и мне на подпись принесли. Сам я с ним не встречался. Места на тебя в доме хоть хватает?
— Я у него еще не был. Он на работе. До семнадцати часов занят. Вечером я к нему подъеду, тогда и узнаю насчет места. Кстати, товарищ полковник, вы не в курсе, где он работает?
— В большой страховой компании.
— Что кинологу делать в страховой компании? Не понимаю!..
— У них там свой следственный отдел. Вот в нем-то он со своими собаками и работает. Бывает, дом человек застрахует и сам подожжет, чтобы деньги получить. Собаки Николаева ищут следы… Ага! Ты думаешь насчет страховки и покупки машины. Ладно, капитан частного сыска, работай. Проверь вариант. Я не могу приказать докладывать мне, поскольку ты уже не мой подчиненный, но попрошу — держи меня в курсе дела. А если проблемы с ночевкой будут, так у нас в новом корпусе есть гостиничные номера. Они, правда, на камеры похожи, но недолго можно и потерпеть. Устроить смогу. Обращайся, если что, без стеснения.
— Спасибо, товарищ полковник, — поблагодарил я, но в трубке уже звучали короткие гудки.
Полковник Мочилов отключился.
Я тут же стал пересылать через программу-мессенджер «WhatsApp» на его номер видеосюжет, снятый в тату-салоне. Комментарии к нему я уже дал.
Смартфон сам отправлял данные. Это дело могло занять несколько минут. Поэтому я не стал ждать, засунул аппарат в карман и поехал дальше.
Я остановился в центре незнакомого города, на площади Урицкого, и спросил у водителя такси, где находится районный отдел полиции. Тот объяснил толково, с подробностями, и я легко нашел нужное мне здание. Тем более что город сам по себе был небольшим, и искать в нем что-то было несложно. Я проехал через площадь Революции и свернул налево, на улицу Коммуны, где без труда обнаружил нужное мне здание.
Капитан уголовного розыска, к которому меня отправил дежурный по управлению, сидел, как я понял, вместе с носатым пожарником из МЧС над какими-то бумагами. При беглом взгляде мне показалось, что это был проект или кадастровый план какого-то дома. Я легко предположил, что этих людей интересует именно сгоревшее жилище Юрия Максимовича Нифонтова. Но сразу объяснить что-то мне никто не рвался.
Капитан молча выслушал мои слова о цели визита, потом долго и придирчиво рассматривал мое удостоверение частного детектива. После этого он даже зачем-то переписал данные на листочек перекидного календаря. Хорошо, что не догадался отпечатки снять. Не люблю я этого. Пальцы потом трудно отмываются от мастики.
Впрочем, слышал я где-то, что сейчас ею пользуются только стражи порядка, работающие в каком-нибудь захолустье. А в цивилизованном мире, к которому жители Истры, конечно же, относят себя самих и свой город, в дело идет простая пленка, на которой весь рисунок пальцев прекрасно сохраняется.
Пожарник же при моем появлении завертел носом, как вентилятор лопастями. Может быть, он так ко мне принюхивался.
— Какими судьбами к нам издалека, да еще по такому горячему вопросу?
— Вы про попытки взрывов целого семейства Нифонтовых слышали что-нибудь? — спросил я, объясняя свой интерес.
— Слышали. Только вам тогда не ко мне, а в Москву, в управление ФСБ России к полковнику
Свекольникову надо обращаться. Он этим делом занимается.
— Там мне делать нечего, хотя, возможно, придется и с полковником встретиться. Пока же меня больше интересует сама личность Юрия Максимовича Нифонтова. Он тоже причастен к взрывам, хотя в этом деле и стоит пока сбоку. Я не уверен, что это надолго.
— Нас этот господин тоже интересует, — заявил капитан. — Я помню, что и его пытались взорвать, но мы ведем дело другого порядка.
— И даже весьма другого, — добавил пожарник в звании старшего лейтенанта и в который уже раз повертел длинным носом так, словно пытался уловить запах гари.
— Вот поэтому я к вам и пришел. Про пожар я уже знаю. Про смерть Лилии Нифонтовой тоже в курсе. Хотел бы о подробностях спросить.
— По факту гибели человека возбуждено уголовное дело. Разбираемся. — Мне показалось, что капитан не очень-то торопился делиться информацией.
— Разбираемся, — подтвердил длинноносый старший лейтенант в мундире МЧС даже с каким-то вызовом, словно я мешал ему этим делом заниматься.
— Вот я и приехал с просьбой. Надеюсь, что вы информацией поделитесь. Чувствую, что она у вас есть. Мы же одно дело делаем. Поэтому надеюсь на вашу помощь.
Почему менты традиционно не любят представителей частного сыска, я не знал, но уже много раз слышал об этом. Капитан уголовного розыска, кажется, был как раз из тех самых персон.
— Вы раньше в полиции служили? — спросил старший лейтенант.
— Нет, я служил в спецназе ГРУ, ушел по инвалидности. А потом бывшие сотрудники уголовного розыска пригласили меня на работу в частное детективно-правовое агентство. Они посчитали, что в работе военной разведки и уголовного розыска много общего, и я должен справиться. Так вот я и стал капитаном частного сыска.
Капитану уголовного розыска, кажется, сказанное понравилось.
— А как инвалидность заработали? — Голос у него стал мягче, в нем проявились нотки заинтересованности.
— Северный Кавказ…
Это прозвучало серьезно и, кажется, вызывало уважение к моей особе.
— Я месяц назад оттуда вернулся. Кстати, вместе со спецназом ГРУ пришлось в операциях участвовать. Видел, как ваши воюют. Даже завидно было, что нас так не учат. Так что вас интересует? — спросил капитан.
Перемена в его настроении стала мне понятна — профессиональное уважение.
Мне повезло в том, что капитану уголовного розыска на Северном Кавказе попался какой-то офицер спецназа, видимо, весьма благосклонно относящийся к сотрудникам полиции. Когда отцы-командиры там же пытались навязать мне взаимодействие с любым полицейским подразделением, я готов был отказаться даже под угрозой расстрела. Мой опыт показывал, что воевать вместе с ними — это не бить бандитов, а защищать от них ментов. Они совершенно непригодны для боевых действий. Окажись рядом с этим капитаном офицер спецназа с моим восприятием полиции, то какому-то частному сыщику не перепало бы ни одного факта.
— Меня интересует личность самого Нифонтова, все, что связано с ним и, попутно, с пожаром, поскольку я предвижу объединение нескольких дел в одно производство. Есть и еще один вопрос. Он только вчера купил «Порше» девятьсот одиннадцатой модели, хотя и не имел денег…
— А почему вы спрашиваете об этом меня? — поинтересовался капитан уголовного розыска. — Мы не налоговая инспекция и не можем контролировать его доходы и расходы. Это вопрос не нашей компетенции.
— Я ставлю этот вопрос перед вами хотя бы потому, что минувшей ночью была убита тетя Юрия Максимовича. Зарублена топором в своем деревенском доме. Убийца, вероятно, уехал с места преступления на темном «Порше» той самой модели без регистрационных знаков.
— Во сколько и где это случилось? — спросил капитан.
Я назвал точное время и деревню в Московской области. Капитан, похоже, географию знал неплохо. По крайней мере, своей области.
— Юрий Максимович в это время был дома, — проговорил он. — Пожар случился через двадцать минут после убийства. Он просто не успел бы доехать. Даже на «Порше».
