Глава седьмая

За рулем «Фольксвагена» сидел старший лейтенант «краповых», берет которого лежал рядом с сиденьем. Человеком он оказался, похоже, опытным, и на половине дороги к медицинскому центру, где нас дожидался генерал Лукьянов, сообщил:

– Уже третий поворот за нами следует черная «Ниссан Тиана». Может, раньше прилипла, но держалась вдалеке. За рулем кавказец. Рядом с ним – тоже. Пассажиров мне не видно, но сзади кто-то сидит.

– Когда от здания суда отъезжали, уже на выезде стояла какая-то «Тиана». За рулем был кавказец, – сказал я.

– Повертись по улицам, – предложил Магомедов, сидевший рядом с водителем.

Машина легко перестроилась, благо не слишком напряженное движение позволяло это сделать, и свернула вправо. «Ниссан» повторил наш маневр, хотя держался не вплотную, а через две машины. На небольшой боковой улице преследователи, кажется, уже и маскироваться перестали.

Магомедов, чему-то улыбаясь, достал пистолет, передернул затвор, досылая патрон в патронник. Я повторил его действия.

– Похоже, новые охотники за моей головой, – предположил я. – Максим Андреевич, если начнут стрелять, ложитесь на пол.

А сам придвинулся ближе к окну и открыл сдвижную форточку, чтобы не портить пулей стекло. Конечно, в критической ситуации что через стекло стрелять, что без стекла – все равно, и мое движение было скорее интуитивным, чем продуманным. Я просто хотел посмотреть на эту машину поближе, больше увидеть, а кроме того, показать преследователям, что я здесь, спровоцировать нападение, чтобы ствол ненароком не направили на того же адвоката или на капитана Магомедова. И дело здесь было не в благородстве, хотя мне не хотелось, чтобы из-за меня пострадал кто-то другой. Дело было только в том, что я мог отвечать за себя, за свое умение вести боевые действия, за умение стрелять точно и сразу на поражение. Умения остальных я просто не знал.

– Добавь «газку», – потребовал Магомедов.

– Наоборот, сбрось скорость, – поправил я, принимая на себя командование. – Пусть обгоняют. Если будут стрелять, уж пусть лучше здесь, чем на главной улице. Здесь посторонних меньше и некому лезть под шальную пулю. Оружие к бою!

Водитель послушался меня, а не Магомедова. В первую очередь это касалось оружия. Откуда-то из-под сиденья появился на свет и лег на колени водителя пистолет-пулемет «ПП-2000», из которого с одной руки было стрелять не менее удобно, чем с двух. Потом «Фольксваген» стал тормозить. Остановка спровоцирует противника – если это противник – на действия, а уж ответить на них мы не постесняемся.

– Прижимайся к бордюру, – предложил я. – Останавливайся, останавливайся, вот так...

Все произошло так, как я ожидал. «Ниссан» повел себя слишком неуверенно для просто проезжающего попутно автомобиля, и тоже заметно сбросил скорость. Однако я заметил, что с правой стороны седана опускаются стекла в дверцах. Сомнения отпали. Нас будут атаковать. И понимание этого вопроса как-то само собой вернуло голове ясность мысли и хладнокровие, которые нередко куда-то теряются в ожидании нападения. Но стоит ему начаться, как все возвращается на круги своя. Привычная боевая обстановка. Кто кого опередит, тот и выйдет победителем.

– Внимание. Будут стрелять. Максим, на пол!

Хорошо, что адвокат понимал дисциплину. Правда, он не лег на пол, а только присел, спрятавшись за сиденьями.

Мне, чтобы выстрелить на опережение, достаточно было поднять ствол пистолета только на пару сантиметров, а кисть руки на десять – доля секунды между мыслью и конечным действием. Необходимости тщательно прицеливаться, когда цель настолько близко, не было. При этом стрелять сверху вниз всегда удобнее, чем снизу вверх – помогает более широкий обзор. Микроавтобус в этом смысле был выигрышным вариантом. Дело оставалось за малым – правильно использовать этот вариант.

«Фольксваген» остановился, хотя двигатель оставался включенным и рычаг коробки переключения передач, как я заметил, стоял на первой скорости. Наш водитель оказался опытным, ему не пришлось ничего подсказывать. «Тиана» медленно пошла на обгон. И уже по тому, что при обгоне не был включен обязательный для любого маневра сигнал поворота, говорило о том, что в «Ниссане» сейчас довольно сильно волнуются. Я ждал и наблюдал, не слишком прячась и надеясь на тонировку. Уже было видно, как к открытым окнам «Тианы» поднимаются два автоматных ствола. В такой ситуации, при последующем ее разборе нельзя будет судить о том, кто начал стрелять первым, потому что бок мне прикрывала не броня боевой машины пехоты или бронетранспортера, а только легкая обшивка микроавтобуса. В целом защиты от сильной автоматной пули не было никакой. Стоило надеяться только на инерцию, которая заставляет людей стрелять в ту цель, которую они видят. Когда стреляют по машине, обычно метят не в дверцы и не в боковую обшивку, а в стекла. Если стекла тонированные, их стараются выбить в первую очередь. Правда, с такой дистанции пуля стекло не выбивает, а только пробивает, оставляя дыры и трещины. Но, когда отверстий много, стекло может вылететь большим куском, открывая обзор. Впрочем, это процесс не мгновенный, такая схватка обычно длится несколько секунд. И потому все мы в микроавтобусе пока были под защитой тонированного стекла – естественно, кроме тех, кто сидел впереди. Но до них еще предстояло добраться, а это не так просто, потому что проезжать придется мимо меня, а я умею стрелять быстро. У меня фаланги указательного пальца на правой руке работают отменно и умеют преодолевать нагрузку спускового крючка намного быстрее, чем у обычного, нетренированного человека.

Следовало ловить момент. «Ниссан» приближался не быстро, но неуклонно, стволы автоматов высовывались все более отчетливо. И я поймал момент. Буквально за долю секунды до того, как раздалась первая автоматная очередь, приближение которой я почувствовал, я поднял руку и сделал два быстрых выстрела. Автомат тоже успел дать короткую очередь, но неприцельную. Пули порвали обшивку потолка прямо над окном. А я уже посылал очередные две пули во второе окно, прямо навстречу еще одному автоматному стволу. Здесь я уже опасался меньше и стрелял наглее. Просто я хорошо знаю психологию человека в бою, под пулями. Даже самый храбрый боец, когда пуля просвистит у него над головой, пригнется. Никто, когда в его сторону стреляют, не рвется сразу ответить очередью. Любой человек сначала интуитивно постарается себя обезопасить, податься в сторону или назад, и только потом выстрелить в ответ. Здесь уже действует инстинкт, который можно победить только выучкой. А если нет выучки, если нет соответствующего опыта, инстинкты будут сильнее.

Инстинкт сработал. Автоматный ствол в задней дверце подался чуть внутрь салона, а я уже послал туда одну за другой две пули. Не знаю, попала ли в кого-то вторая, но первая попала точно. А сделать и второй выстрел точным, как первый, мне помешал водитель, который развернул руль влево и газанул, перекрывая «Ниссану» дорогу. Но если водитель седана и волновался, то это не помешало ему среагировать, и сильного столкновения не произошло. «Ниссан» только зацепил «Фольксваген» и рванул дальше, резво набирая скорость. Наш водитель все же успел взяться за оружие и послал в «Ниссан» три короткие очереди сквозь заднее стекло. Скорее всего, стрелял он в водителя, но не попал. Капитан Магомедов так и просидел со своим «макаровым», чего-то ожидая, но не имея возможности выстрелить. А «Ниссан», потеряв разбитый бампер, передний обвес, фару и правое крыло, не снижая скорости, свернул во двор, через который намеревался, видимо, выскочить на соседнюю улицу. Перед этим у машины, похоже, от пули нашего водителя открылась крышка багажника, создавая дополнительную защиту. Но эта защита была уже не нужна. Организовать преследование мы не имели возможности, поскольку у микроавтобуса при столкновении оказалась поврежденной подвеска. Переднее колесо неестественно вывернулось. Дальнейшее движение было возможно только на эвакуаторе. Капитан Магомедов стал сразу звонить генералу Лукьянову. Тот, как я понял, пообещал вызвать полицию и прислать за нами другую машину.

– Александр Викторович, – обратился ко мне Магомедов, – вам после всех событий лучше не вмешиваться еще в одно. Генерал рекомендует вам пройти вперед на три дома, до угла. Машина уже выходит. Там вас заберут. А мы будем с ментами общаться.

– Все равно я пару человек подстрелил, – пожал я плечами. – Извлекут пули, спросят, кто стрелял, – что скажете?

Водитель, полуобернувшись, показал свой пистолет-пулемет.

– У нас патроны одинаковые – «девять на девятнадцать парабеллум».

Толковый парень. Вроде бы не оборачивался, но уже успел определить, из какого пистолета я стреляю. Впрочем, «Грач» стоит на вооружении и во внутренних войсках, водитель это оружие хорошо знал и видел в салонное зеркало заднего вида, как я готовился к схватке. Но и это приятно. С такими парнями можно идти на серьезные мероприятия.

– Да, с ментами это может прокатить, – согласился я, убирая пистолет и готовясь выйти из микроавтобуса.

На улице, несколько минут назад вроде бы почти пустынной по случаю сильной жары, уже начали собираться люди. Хорошо, что они не высыпали до того, как тут начали стрелять. Впрочем, тогда у них и причины собираться не было...

Я стоял на углу, на видном месте, и держал руки скрещенными перед собой. Внешне поза вполне мирная и выдает ожидающего кого-то человека. А когда человек ждет, ему необходимо как-то себя развлекать. А как можно развлекать себя в такой обстановке? Только поглядывая по сторонам. Я и осматривался – вполне равнодушно. Давно уже, еще с первых своих уроков в спецназе, я усвоил непреложную истину – никогда не выказывать свое внимание в боевой обстановке. Демонстративное внимание – это боевая поза. А ее не рекомендуется показывать противнику. Есть противник или нет его – он может появиться. Я выглядел вполне рассеянным, тем не менее внимательно контролировал не только проезжую часть дороги, но и тротуары в оба конца. И даже, когда по тротуару проходили трое молодых кавказцев, я попробовал, как пальцы моих рук берутся за рукоятку пистолета, который я устроил спереди под брючным ремнем, прикрыв полой камуфлированной куртки. Но кавказцев на московских улицах по нынешним временам не намного меньше, чем лиц славянской и прочей внешности, и реагировать на всякого проходящего было неразумно.

Стояние на посту завершилось появлением уже знакомой мне темно-серой «Тойоты Хайлендер». Генерал Лукьянов умел ездить по Москве так, как я – по деревне, не стесняясь давить травку на газонах, и потому прибыл быстро. Причем прибыл сам, понимая, что любая другая машина затратит на дорогу вдвое больше времени, и не желая подвергать мою драгоценную жизнь дополнительным испытаниям. Дверца открылась, и я быстро взобрался на высокое сиденье легкого внедорожника.

– Очередное боевое крещение прошло успешно, – сказал Николай Владимирович, пожимая мне руку. – Но эти парни уже чересчур обнаглели. В Москве хозяйничают, как у себя в горах.

– Они давно уже здесь хозяйничают. Со времен Ельцина началось, а Лужков продолжил. Скоро, надо полагать, название города сменят. Но мне лично Москвабад не сильно нравится.

Генерал не стал задерживаться на месте и сразу тронулся дальше. Только слегка сбросил скорость, когда проезжал мимо нашего микроавтобуса. Это выглядело естественным желанием. Все машины в таком случае притормаживают, чтобы посмотреть, что случилось. Капитан Магомедов ходил вместе с водителем вокруг машины и ждал приезда ментов. Но они, известное дело, обычно даже с «сигналками» на вызов едут медленно. Вот если по своим делам, то «сигналка» им существенно помогает...

Но я слегка поторопился со своими обвинениями. Не успели мы с генералом проехать до поворота на главную дорогу, как навстречу нам вывернули две ментовские машины – и со звуковым, и со световым сигналами. Видимо, торопились, но на московских оживленных улицах торопись не торопись – это мало кого волнует. Здесь все торопятся.

– Кавказцы? – спросил меня генерал.

– Не негры – это точно, – ответил я. – За рулем кавказец был. Лица остальных не заметил, видел только руки с автоматами. Стрелял в грудь над руками. Да, у одного небритый подбородок выглядывал. Неаккуратный такой подбородок, как у президента Ирана. Могу предположить, что кавказцы. Они бриться не любят.

– Сколько всего человек нападало?

– Я видел троих вместе с водителем. Но на заднем сиденье еще кто-то был. Один или двое – сказать не могу. Эти пострелять не успели. А их, думаю, наш водитель из пистолета-пулемета «накрыл». Толковый, кстати, старлей. Правильно машину им подставил и стрелять начал вовремя. Все правильно сделал.

– Сережа – толковый, – согласился генерал. – В боевой обстановке он надежнее Магомеда. Да, кстати, Магомед мне докладывал, что до тебя в СИЗО пытались добраться?

– Пытались, товарищ генерал. Лишняя мне забота...

Я подробно рассказал о происшествии в камере, не забыв усомниться в честности старшего следователя по особо важным делам Воронца, так до конца и не разобравшись сам, знал он, что меня ждет, или не знал.

– Думаю, что не знал, – предположил генерал. – Я с ним много лет знаком, он честный человек. Я со своей стороны пытался на него давить, он устоял. И чем теперь это тебе грозит?

– Адвокат предположил, что, наверное, еще одну подписку возьмут. О невыезде за пределы деревни. Как там, кстати, мама?

– В заброшенном доме ее четыре бойца страхуют. И еще двое с другой стороны сидят в дровяном сарае во дворе у священника. Батюшка сам предложил их у себя разместить. Но вокруг деревни все тихо. Кавказцам ты нужен, а не твоя мама. Это же не те бандиты, из леса. Они тоже бандиты, но сидят в кабинетах, и более цивилизованные, хотя, на мой взгляд, мало отличаются от первых. Тем не менее уничтожать членов семьи они, насколько мне известно, не намерены. Ты же сам чужие семьи не уничтожал?

– Я уничтожал только бандитов.

– Они тоже вроде бы членов семей не преследуют... Но, если будут иметь возможность через них устроить ловушку нужному им человеку, не побрезгуют этим. И свидетелей в таком случае оставлять не будут. Потому я и держу в деревне шесть человек. Присмотр круглосуточный плюс электронные средства предварительного обнаружения. Кое-что мы там выставили из современного охранного оборудования...

Генерал опять ехал быстро и уже сворачивал к медицинскому центру, где числился квартиросъемщиком. Перед входом стояли милицейский «уазик» и «Газель» с надписью «Прокуратура». Наученный горьким опытом, я засомневался.

– Не по мою ли душу?

– Нет, это ментовское начальство и прокуроры лечиться приезжают. Их здесь за «крышу» обслуживают.

– Ментовское начальство на «уазиках» не ездит, – возразил я.

– Это маскировка, чтобы никто не подумал, что большое начальство приезжает. Привычное дело. Если что-то против тебя будет, меня предупредят, не переживай.

Мы прошли в кабинет, где генерал сел за свой стол. Там, где раньше располагался капитан Магомедов, сейчас сидел лейтенант-десантник в полевой форме. Его рука под курткой была в гипсе, но, видимо, гипс был уже старым, и рукой капитан работал спокойно, набирая на телефонном аппарате с крутящимся диском какой-то номер, который упорно не хотел отвечать.

– Ванек, ты куришь? – спросил Лукьянов.

– Никак нет, товарищ генерал, – ответил лейтенант и отчего-то покраснел. – Я ни разу в жизни даже не пробовал.

– Тогда сходи прогуляйся. Просто воздухом подыши. Или дежурному пару анекдотов расскажи – он анекдоты любит. Минут на десять дежурного займи, пожалуйста...

– Понял, товарищ генерал. – Лейтенант встал, и только лишь не козырнул, выходя за дверь.

– Ну, что тебе сказать, Александр Викторович? – повернулся ко мне Лукьянов.

– Все, что должно меня интересовать, товарищ генерал, – скромно ответил я.

– Все... Радоваться пока не стоит, потому что наработано не слишком много. Но результат есть, и это главное... Не зря ты время в СИЗО проводил. Мы сумели выйти на них и даже собрали кое-какие документы, с которыми меня в соответствующих органах подняли на смех. Мне, однако, было не до смеха; тебе, думаю, тоже. И всем другим, кто входит в известный тебе список...

– Я особо и не радуюсь, – поддакнул я, входя в разговор. – Но готов к любому повороту событий.

– Это хорошо, что ты готов...

А эта фраза прозвучала грозным, почти угрюмым предупреждением, и я не мог не заметить этого. Генерал Лукьянов человек серьезный и не будет беспокоиться по пустякам.

– Я слушаю, товарищ генерал.

– Дело вот в чем. Если раньше был просто список, без нумерации, без какой-либо очевидной строгой очередности, то теперь положение изменилось. В связи с известными тебе событиями уже сегодня утром список был исправлен, выставлены номера – и ты стал первым номером. Первым в очереди на уничтожение. Понимаешь, что это значит?

– Если не выставят снайпера, во всех остальных случаях я имею возможность выжить. А от снайпера не спасет даже покровительство ФСО.

– В том-то и беда, – сообщил генерал, – что, согласно моим данным, они ищут хорошего снайпера.

– Таковые в большом дефиците. Среднего уровня найти можно, а вот хорошего...

– Хорошие действительно все на перечете, кроме того, под пристальным приглядом. Но они ищут снайпера среди боевиков. И даже получили согласие на привлечение какого-то специалиста из-за границы.

– Просили у «Аль-Каиды»? – Я назвал привычную структуру, в которую обычно отправляют претензии со всего мира.

– Хуже. Просили сначала у своих родных бандитов. А те, в свою очередь, обратились по своим каналам к американским спецслужбам. Разрешаю присвистнуть от удивления. И получили обещание помощи в обмен на какую-то информацию.

Меня лично такое сообщение не удивило. По косвенным данным, я давно знал, что «Аль-Каида», американские и английские спецслужбы работают в одной упряжке во многих направлениях. А присвистывать от удивления я не захотел. Во-первых, в присутствии генерала капитану свистеть не полагается, несмотря на предложение самого генерала; во-вторых, это не было неожиданностью; в-третьих, американских специалистов я ставил не слишком высоко, несмотря на прямо противоположное мнение самих американцев; в-четвертых, меня мама с детства свистеть отучила, считая это делом не слишком культурным.

– Тебя, вижу, это не волнует? – не дождавшись присвиста, спросил генерал.

– Так, слегка тревожит, – ответил я спокойно. – Честно говоря, меня такое положение вещей даже слегка радует. Не нужно никого искать. Жди только, когда они сами к тебе приедут и лбы под удар подставят – бей, не хочу! Все разрешится быстрее, чем могло бы произойти. И все прояснится. А я не люблю неясности в таких ситуациях.

– А снайпер?

– Снайпер – это хуже. Но вы меня, честно говоря, утешили. Американский снайпер – это, в принципе, не так уж серьезно. Даже высший класс у них на уровне наших рядовых бойцов. В мировой классификации особняком стоят только канадские армейские снайперы – это почти верная смерть. А американские меня не так беспокоят. Они предпочитают стрелять в тире – или оттуда, где им будет и комфортно, и безопасно. Мы дважды захватывали наемников-снайперов, служивших когда-то в армии США. Капризный народ с претензией на исключительность. В работе мало на что годятся. Хотя имеют великолепные винтовки. Этого у них не отнять, хотя следовало бы. И еще кое-что из вооружения отнять. Нам сгодилось бы...

– Что именно? – спросил Лукьянов.

– Есть такая штука... Мы тоже ее у бандитов захватывали. Хотели себе в батальоне оставить для насущных нужд, но потом решили, что лучше нашим конструкторам передать, потому что по эффективности она намного превосходит нашу «Сову». «Сова» часто сбивается при массовой активной стрельбе. Когда вокруг идет бой, она дает одни сбои. У американского «Бумеранга» сбоев намного меньше. Да и компактность у него подходящая. Кроме того, спектр работы намного шире. Не знаю, честно говоря, как с простым «Бумерангом», – я слышал, что он тоже только на акустике работает. Нам попалась модификация «Бумеранг плюс». Этот уже интереснее.

– Работать с этими приборами умеешь? – спросил генерал, как будто пообещал конфетку.

Я побоялся, что в ярком фантике конфетки в действительности не окажется, и потому ответил сдержанно:

– Приходилось. И с нашей техникой, и с американской. И даже когда-то, в конце первой чеченской войны, пришлось попользоваться французским «Пиларом». Это устройство, честно говоря, еще хуже «Совы». Больше сбоев и никакого преимущества.

– Я сам не сталкивался, – признался генерал. – Поэтому даже принципа не знаю.

– Что касается «Совы» и «Пилара»... Акустический принцип. Сверхчувствительные датчики улавливают ударную волну от летящей пули. Компьютер за пару секунд высчитывает траекторию полета пули и выдает точку, откуда был произведен выстрел. Заодно называет калибр пули и, если есть в базе данных, марку оружия. Но с этим обычно бывают сбои. Иногда даже компьютер начинает зависать, и потому лучше эту функцию не активировать. Но точку приборы показывали, как правило, хорошо. Я в этом случае пускал в ход крупнокалиберный пулемет, который разносил точку выстрела на молекулы. Иногда даже гранатометом добавлял. В точке после такого обстрела не могло остаться даже живого муравья. Неприятность лишь в том, что в бою снайпер делает выстрел – и только тогда можно определить место. Но выстрел снайпера – это уже один погибший боец. «Бумеранг плюс» интереснее тем, что улавливает еще и световые лучи. Я не буду говорить, что нормальные снайперы будут работать с видимым целеуказателем только на киносъемках, это вы сами знаете. Но кроме целеуказателя, у снайперской винтовки есть и другие приборы. Тот же лазерный дальномер посылает луч, который «Бумеранг плюс» легко улавливает и выдает точку еще до выстрела. А это дает возможность хотя бы вовремя спрятаться, а потом принять меры. В моей ситуации, когда охота идет только на меня, не устроит ни «Сова», ни «Пилар». И даже простой «Бумеранг» не устроит. Только «Бумеранг плюс». Но где его найти, я не знаю. Тот трофейный прибор, что мы сдали, насколько я помню, еще год назад должны были направить на исследование нашим оружейникам – кажется, в Саров, где разрабатывали «Сову».

– Понятно, – сказал генерал. – Я сегодня разговаривал с твоим руководителем. Полковник обещал выделить для установки на мачте сотовой связи лазерно-детекторный комплекс SLD 500. Кажется, это прибор производства французской фирмы CILAS. Мачта сотовой связи у вас стоит рядом с деревней. Выставлять его будут уже сегодня вечером под видом прибора контроля пожароопасной обстановки в лесных массивах. Обзор у комплекса – триста шестьдесят градусов. Регистрирует любой оптический прибор, даже простой бинокль, и определяет точку, в которую прибор нацеливается. Этой точкой будешь ты. Но для этого тебе придется постоянно иметь при себе микрочип, иначе этот SLD 500 не сможет определить охраняемую зону и будет реагировать на все, даже на очки проходящего человека. Кстати, если на тебя кто-то будет смотреть сквозь очки, прибор среагирует. Имей это в виду, но не покупайся на возможное совпадение. Допустим такой вариант, что кто-то смотрит на тебя одновременно и сквозь очки, и сквозь прицел. Или через фотоаппарат и прицел. Ты считаешь очкарика или фотографа неопасным, а снайпер в это время стреляет. И всё...

– А говорили, товарищ генерал, что не знаете даже принципа работы таких приборов, – с укоризной сказал я. – Я про SLD 500 слышал. Но это не маршевый прибор, он без аккумуляторов тридцать килограммов весит. Потому мы с ним и не работаем. Следовательно, я и говорить про него не стал. Спецназ ГРУ бо€льшую часть службы проводит в марше, с перевала на перевал, в постоянном поиске. Но, думаю, что меня лично такая система охраны устроит вполне, потому что она предупреждает о грядущем выстреле до него, а не после.

– Еще бы она тебя не устроила! Такие системы охраняют президентов. Видишь, Александр Викторович, на какой уровень тебя занесло... На обслуживание снайпера, насколько мне известно, будет выделена группа бойцов. Предположим, мы его найдем. Но захватить его можно будет только с боем. Не вздумай в одиночку пытаться это сделать. А что касается моего знания предмета, то я лишь повторил то, что сказал твой начальник. Я с таким оборудованием не сталкивался и, возможно, больше не столкнусь. Но твою безопасность мы постараемся обеспечить. Я особенно...

– Почему – особенно? – поинтересовался я.

– Потому что и меня добавили в тот пресловутый список. Правда, не сильно уважили и разместили только в середине, тем не менее удовольствия я от этого всего не испытываю.

– Не тревожьтесь, товарищ генерал, – успокоил я его дежурной фразой, – вместе мы и это переживем...

Отвозить меня генерал сам не стал. Он вызвал машину, точно такой же микроавтобус «Фольксваген Калифорния», что и поврежденный, но выделил охрану более внушительную – четверых автоматчиков в «краповых» беретах. Что там происходило с разборками по поводу обстрела первой машины, известно пока не было. Только перед моим отъездом генералу позвонили и сообщили, что «Ниссан Тиана», из которого по нам стреляли, был угнан несколькими часами раньше на окраине Москвы. Машину нашли в одном из тихих московских дворов, когда она уже горела, подожженная. В машине были обнаружены три трупа, которые без экспертизы опознать будет невозможно – все они сильно обгорели. Свидетели показали, что двое мужчин вышли из этой машины и пересели в другую, без номеров, но той же модели, и уехали. Один из мужчин идти сам не мог, и второй его поддерживал. Свидетели видели все только издали, но уверенно утверждают, что оба были кавказцами. В чем, впрочем, не сомневались ни я, ни генерал Лукьянов. Из трех трупов, предположительно, два было на моем счету. Одного уложил водитель микроавтобуса, еще одного, видимо, он ранил. Целым, скорее всего, остался водитель, сумевший ускользнуть. Скорее всего, оставшимся в живых некуда было спрятать трупы товарищей, и поэтому они пошли на крайнюю меру, решив сжечь их вместе с машиной. Это естественно. Куда в чужом городе спрятать трупы, если сам под приглядом тех, кого не знаешь, как называть, – то ли привычно ментами, то ли непривычно полицией?

Но двое уцелевших – это, несомненно, не все, что имелось в арсенале у охотников за моей головой, и потому требовалось соблюдать осторожность. Сам я это понимал не хуже генерала, и потому от охраны не отказывался, хотя давно знаю, что в схватке побеждает не количество, а умение воевать, боевая квалификация сторон. Я не был уверен, но мог предположить, что охотящиеся на меня менты с Северного Кавказа могут лучше проявить себя в задержании преступника. Но в боевой, в настоящей боевой подготовке они «не тянут» на достойное противостояние спецназу ГРУ. Охрана мне нужна была на случай, подобный сегодняшнему дневному, хотя трудно было предположить повторение нападения на машину. Практика показывает, что после первого неудачного нападения должен последовать «разбор полетов» с последующим зализыванием ран и поиском другого варианта действий. И обязательно будет разрабатываться очередной план.

Незнакомый водитель микроавтобуса носил лейтенантские погоны и сильно отличался своим стилем вождения и от старшего лейтенанта, управлявшего первым «Фольксвагеном», и уж тем более от генерала Лукьянова. Но о последнем вообще трудно было говорить. Если бы его остановили инспекторы ГИБДД, я сильно сомневаюсь, что они решились бы применить к «краповому» генералу серьезные меры воздействия. К любому лейтенанту или старлею использовать все свои приемчики относительно законного прессинга они не постеснялись бы.

Лейтенант, видимо, получил подобающий инструктаж, как и остальные бойцы охраны, и потому постоянно посматривал то в левое, то в правое, то в центральное зеркало. Бойцы не переставая вертели головами и несколько раз озвучивали общее предупреждение. На мой взгляд, даже слишком часто. Это происходило, когда кто-то замечал машину с кавказцами или даже с одним кавказцем. Осторожность, может быть, и не лишняя, хотя повторное покушение тем же манером имело мало шансов на то, чтобы быть реальным, и это тоже следовало понимать.

Но ехали мы предельно медленно, что при духоте, царящей в салоне с неисправным «кондером», чувствовалось особенно сильно. Открывать окна не хотелось, потому что тогда к жаре добавятся еще и выхлопные газы множества машин разного калибра, в том числе и большегрузных автомобилей, которые традиционно сильно портят атмосферу. Реальности шоссе Энтузиастов именно таковы, и с этим все вынуждены мириться.

Дышать стало легче, когда дорога слегка освободилась, и уж совсем нормально, когда мы свернули на боковушку в сторону деревни и смогли позволить себе проветрить салон. Дорожная пыль уже не вызывала такого раздражения, и на нее не обращали внимания, хотя любая встречная машина заставляла нас въезжать в пылевое облако. Как назло, встречных машин было неприлично много. Кажется, здесь никогда раньше не было такого движения. Впрочем, все это можно было списать и на наше настроение...

К моему возвращению мама еще не вернулась с работы. Я не стал ей звонить, заранее зная, что она, даже обрадовавшись, все равно доработает до конца и придет только вечером, как обычно, после завершения всех дел. Такой уж у мамы характер, почти армейский. Она всегда уважала порядок, ставя личное ниже общественного.

К моему удивлению, машина не торопилась сразу уехать. Через переговорные устройства была вызвана охрана. Из пустующего дома подошли четыре бойца, еще двое перебрались через штакетник из двора отца Василия. Оказалось, приехала смена, но сменяли только пятерых. Шестой, улыбчивый, был командиром группы и оставался в охране дальше. Он представился:

– Капитан Сафронов. Можно Мишей звать, я не обижусь – в чинах мы одинаковых.

– Как долго вы будете там сидеть? – поинтересовался я.

– Как только запустят и апробируют систему наблюдения на вышке. Сегодня вечером смонтируют, завтра с утра будут пробовать. Пробовать-то будут сегодня, но там данные только на компьютер будет выдавать. Завтра утром синхронизируют со спутниками ГЛОНАСС. Чтобы вам не устанавливать связь и не сообщать по инстанции, они сами сигнал примут, сами и «тревогу» объявят. Если все работает, оставят у вас одного специалиста по обслуживанию – из ваших, из ГРУ, – а нас по домам разгонят.

– А специалист когда прибудет?

– Он уже здесь, с монтажниками на вышке копается. Есть возможность его в доме устроить?

– Без проблем. Не думаю, что мама воспротивится.

– Она уже согласилась. Я с ней утром говорил. И капитан этот заходил, знакомился.

– Тогда меня можно было и не спрашивать. Я здесь, можно сказать, на таких же правах.

Смена прошла быстро. Новых бойцов в курс дела вводил сам капитан Сафронов. Предварительный инструктаж, как я понял, был произведен заранее, и все знали, чем им предстоит заниматься. Миша же был краток – только распределил бойцов по местам. И сам надолго в мамином дворе не задержался. Должно быть, в полуразваленном доме у него было устроено мягкое место. За руль «Фольксвагена» сел уже другой боец, из только что сменившихся. Микроавтобус уехал, поднимая традиционную деревенскую пыль. Но следом за «краповыми» во двор вошел, поздоровавшись из-за калитки и спросив разрешения, отец Василий.

– Заходите, конечно, – пригласил я. – Чайку попьем, я в камере по чаю соскучился.

Я дождался священника и запустил его в дом первым. Потом вошел сам и сразу поставил чайник. Чайник электрический, закипает быстро. Это я маме привез. Сначала он «пробки» выбивал, и мне пришлось традиционные старые деревенские «пробки» сменить на нормальный предохранитель. После этого проблем с электричеством не стало.

– Я в принципе только на минутку, Александр Викторович. Спросить, как там все у вас? Обошлось?

Тем не менее я усадил иерея за стол и налил кружку чая. Поставил на стол и сахар, и варенье – что больше понравится. Сам я чай пью и без сахара, и без варенья. Иногда со свежими ягодами, и только. Хотя при заварке закладываю в чайник много листьев мелиссы. Это мой вкус, но и маме, я знаю, нравится. К мелиссе она меня еще в детстве приучила. И только после этого я начал рассказывать:

– Сначала не обошлось. И свидетель опознал, и экспертиза номер машины на кадрах видеосъемки определила. И в суде санкционировали арест. А потом мой адвокат стал сведения собирать – и первое, что он нашел, ленту энцефалограммы из госпиталя, где время прохождения указано. Как раз то время, когда я, по мнению следствия, убивал бедных чеченских мальчиков. Вместо того чтобы давать им убивать на дороге наших людей, к чему они и стремились.

– Мне ваша мама все рассказала. Вам ваша служба помогла?

Наверное, мама зря разоткровенничалась. Хотя священник и ей, и мне казался человеком серьезным и надежным. Но, когда дело сделано, изворачиваться не стоит.

– Мне помог «Комитет взаимопомощи участников локальных военных конфликтов». Это новая организация, и я стал первым, кого она поддержала.

– А охрана здесь, в деревне? Зачем? Вам кто-то намеревается мстить?

– Батюшка, знаете, как меня зовут бандиты там, на Северном Кавказе? – вопросом на вопрос ответил я.

– Нет. Не знаю. – Отец Василий сохранял полную серьезность и выглядел озабоченным. Но мы с ним, хотя часто беседовали о разных вещах, моей службы обычно не касались – хотя много говорили о положении на Северном Кавказе и об отношении к этому конфликту офицеров и солдат.

– Зовут меня там Саня Валар, то есть, в переводе, Саня Смерть. Конечно, это и с моей фамилией связано, но не только. Даже в большей степени с успешными действиями против бандитов. Я со своими солдатами за все то время, что довелось на кавказском солнышке нежиться, много неприятностей им доставил. И в благодарность за наведение порядка за мою голову назначили награду в таком размере, что здесь, в российской глубинке, и не снилось. Это одно. Есть и другое. Современные власти некоторых республик Северного Кавказа создали какую-то свою организацию, составленную из ментов, а это значит, что из бывших и во многом настоящих бандитов. И эта организация уничтожает спецназовцев и вообще военных, кто всерьез там отметился. Составлен целый список. И я в этом списке под номером один значусь, – я не хвастался, я просто вводил священника в курс дела. – Вы уж извините за беспокойство.

– Какое беспокойство? – не понял отец Василий.

– Два бойца у вас во дворе...

Иерей понимающе кивнул:

– Они меня не беспокоят. Сидят в сарае и даже в дом зайти не желают, когда я приглашаю. Хотя бы по одному заходили. Но – не желают. Скромные попались парни, верующие. Сразу благословения на доброе дело попросили. И новые сразу за благословением пришли. Так что беспокойства никакого нет.

– Они завтра должны уехать.

– Значит, вы с матушкой без охраны остаетесь?

– Отец Василий, вам, человеку духовному, простительно не понимать разницы между спецназом внутренних войск и спецназом ГРУ. Но разница эта есть. И сейчас по большому счету непонятно, кто кого охраняет. И вообще они были выставлены здесь для охраны мамы в мое отсутствие. А на случай появления в округе бандитов вся группа будет находиться неподалеку в лесном лагере.

– Только один уточняющий вопрос, Александр Викторович, и я пойду. Я понимаю, что вам отдохнуть нужно. Вопрос такой... Бандиты должны появиться или могут появиться? Улавливаете разницу?

– Разницу улавливаю, батюшка. И отвечаю откровенно. Они могут появиться, а могут и не появиться. Дело в том, что они наняли снайпера в США и могут обойтись только его выстрелом. Если выстрел будет точным, бандитам не будет смысла выходить на опасную для них дистанцию, с которой я буду их видеть.

– Еще один вопрос можно? Для удовлетворения любопытства... Но можете на него не отвечать. Разрешите?

– Бога ради...

– Неподалеку от развалин фермы были убиты четверо милиционеров с Северного Кавказа. Это та история, что так волнует нашего участкового. Это были...

– Это были охотники за моей головой. И потом еще один мент в соседнем доме. Он из той же серии, только одиночка. Хотел заработать пятьдесят тысяч долларов.

– Понятно, – отец Василий отставил от себя кружку с чаем, так к нему и не притронувшись.