Дело было за малым: осталось дождаться звонка от лже-Исрафилова или же от Николишиной, чтобы отправиться на свидание, а дальше действовать, исходя из обстановки. Спутниковая система контроля устойчиво держала в поле своего острого зрения sim-карты всех участников действа. Она не могла контролировать их передвижения, но Василий Лукич уже показал нам карту Москвы с отметинами, где явственно можно было определить разноцветные точки, где объекты «отметились». Таким образом, мы уже знали, кто и где, по всей видимости, проживает, где собираются бандиты, какими маршрутами пользуются. И даже определили с помощью наблюдения в режиме online две принадлежащие им машины и смогли рассмотреть их номера. Конечно, монитор ноутбука не может адекватно отобразить номер – слишком сильно оцифровано изображение, на экране виден только набор расплывчатых квадратиков. Но существует специальная программа, которая читает номера и выдает результат за несколько секунд. Оставалось определиться в принципиальных мелочах, и от этого зависело то, как нам всем следует действовать. Главный вопрос стоял так: следует ли уничтожать бандитов по одному, заранее определив местонахождение каждого, или пойти на более сложный вариант, умышленно создав ситуацию, когда они вынуждены будут собраться полным составом, и только после этого атаковать их всех вместе? Причем не для того, чтобы захватить, а чтобы ликвидировать их и пресечь угрозу моей жизни и жизням других людей. У меня было собственное мнение о том, как пресечь все эти угрозы навсегда, и я даже высказывал эту мысль генералу Лукьянову. Необходимо определить источник угрозы там, на Северном Кавказе, и ликвидировать его. Это я брался сделать, невзирая на посты, которые занимают лица, создающие такую угрозу. Впрочем, сие – дело будущего. А пока предстояло справиться с таким сильным противником, как Дибар Гайдаров, и с бандитами, которых он собрал вокруг себя. И резонным было предположить, что он, в прошлом высококлассный специалист по подготовке бойцов спецназа внутренних войск, сумел подготовить этих бандитов лучше, чем тех, что встречались нам раньше, в ментовских погонах или без них.

Первый предварительный сигнал к готовности подал Василий Лукич:

– Внимание! Газали звонит Дибару. Включаю прослушивание.

Разговор шел с сильным фоном, но это было скорее всего не следствием плохой работы системы спутникового контроля, а проблемой качества какой-то из трубок. Разговор был коротким и деловым. Газали только доложил Гайдарову, что прибыл на место и вместе с Хасбулатом проинструктировал Марго, как он назвал Николишину. Она все поняла.

– Звони Селиванову, – сказал Гайдаров. – Не забудь потом набрать мой номер – и оставить трубку на связи.

– Позвоню и оставлю, – согласился Газали. – Не забуду.

– Дурак! – коротко отреагировал Дибар на такую исполнительность. – Мне неинтересно слушать, как ты там будешь свою Маргошу щупать и как она будет повизгивать. Набери номер, когда приедет Селиванов. Сразу после звонка в дверь. И трубку положи где-то рядом, только не под подушку.

– В карман. В нагрудный.

– Не надо. На себе трубку оставлять не надо. Заметят, поймут. Положи куда-то, чтобы ее не было видно, но чтобы звук ничем не закрывался.

– Я понял, Дибар Даудович. Я положу ее к Марго в карман. Ее же не будут обыскивать.

– И тебя, наверное, не будут. Но, на всякий случай, будь осторожнее. И пистолет держи под рукой. Все понял?

– Я все понял, Дибар Даудович.

– Хасбулат где?

– Дал Марго инструкции и ушел в машину.

– Правильно сделал.

Гайдаров отключился, не прощаясь. Это известная манера прекращения разговора, создающая дополнительное напряжение. Так заканчивают беседу, когда хотят заставить человека чувствовать себя виноватым, даже если тот ни в чем не виноват. Миниатюрный кусочек психологии, которой Гайдаров, видимо, владел. А самого его, судя по всему, бандиты сильно уважали. Но старт был дан; теперь осталось дождаться, когда развернется действие на дистанции. И оно началось почти сразу. Должно быть, Николишина уже держала руку на трубке и ей осталось только набрать мой номер. И хотя моя трубка была уже у меня в руке, я все же не сразу ответил – выдержал время, обычно потребное для того, чтобы вытащить телефон из кармана. И отвечал слегка сонным голосом.

– Это Александр? – спросила Николишина.

– Да, слушаю, кто это?

– Это Маргарита Валентиновна. Николишина. Вы мне сегодня звонили.

– А… Да-да… – то ли просто вспомнил я, то ли голос узнал. – Джалал не появился?

– Появился. – Она говорила настороженно, словно чего-то опасалась. Или просто боялась, что влезла в какую-то неприятную историю. Одно дело – быть обыкновенным диспетчером, принимать звонки и передавать информацию от одного абонента к другому. И совсем другое, – когда тебя заставляют расширять свои профессиональные интересы, возможно, в опасную сторону. По крайней мере, мне показалось, что я верно прочитал ситуацию. Но меня это мало касалось. Более того, я даже надеялся, что работа диспетчера станет настолько опасной, что у Николишиной не выдержат нервы. Но пока она держалась. – Я передаю ему трубку. Он, правда, пил два дня, еще плохо соображает…

– Научим, – сказал я уверенно. – Соображать научим…

Компьютер синхронно воспроизводил разговор рядом со мной. Создавалось впечатление, что в трубке гуляет эхо, и я жестом попросил Василия Лукича выключить звук, что он сразу же и сделал. Как раз к тому моменту, когда трубку взял Газали.

– Я слушаю, – сказал он намеренно развязно, подделываясь под голос пьяного человека. – Кто это?

– Джалал? – спросил я.

– Я…

– Ты Магомеда вызывал?

– Какого Магомеда? – Газали явно переигрывал, и отсутствие актерского таланта бросалось в глаза даже при телефонном разговоре.

– Ты не знаешь, какого Магомеда ты вызывал? – переспросил я недовольно.

Собеседник почувствовал мое недовольство и чуть сменил тон.

– Ну, дальше. Ты кто такой?

– Скажем так, я его сотрудник.

– А сам Магомед где?

– Насколько я знаю, получил десять суток за мелкое хулиганство. Его прямо на вокзале повязали. Он там нас с напарником встречал.

– И что?

– Это я тебя должен спросить. Ты – заказчик. Нам на эти десять суток домой уехать или здесь остаться? Мы вообще-то работать приехали.

Газали сделал вид, что думает.

– Приезжай-ка ко мне. Вас сколько человек, говоришь?

– Двое.

– Вот и приезжайте оба. Поговорим. Адрес знаешь?

– Только телефон знаю. Говори адрес.

Газали назвал адрес Николишиной, но при этом было слышно, как она подсказывает ему, потому что сам Газали, вероятно, знал дом и квартиру только визуально и не помнил номера. Вообще оба они не слишком умело работали, и я высказал бы упрек Гайдарову, что тот привлекает таких «левых» людей к серьезным делам. Впрочем, их неподготовленность была мне на руку. Но мое мнение о Гайдарове, созданное на основании слов его бывших сослуживцев, слегка подпортилось. Если есть проколы на начальной стадии, они должны быть и позже.

– Ты где сейчас? – спросил Газали.

– В Москве. Буду у тебя минут, наверное, через сорок-пятьдесят. В худшем случае через час. В Москве, наверное, на такси ездить медленнее, чем на метро?

– У тебя своей машины нет?

– Извини, с машиной в пассажирский поезд не сажают. Даже в купейный вагон.

– Приезжай. Я успею принять душ и освежиться.

Газали не забыл подстраховаться и найти причину, по которой он будет трезвее, чем при телефонном разговоре. Хоть здесь сработал правильно…

Выехали на место сразу на трех машинах. Инструктаж, как обычно, проводил сам генерал Лукьянов, тщательно объясняя роль каждой группы. Главным моментом в подстраховке Николай Владимирович выделил возможность скоростного блокирования сидящей в машине группы Хасбулата. Неизвестно, что может не понравиться в нашем разговоре с Газали подслушивающему Гайдарову; неизвестно, когда и какую команду он может дать Хасбулату. Ситуация может сложиться так, что Гайдаров будет раздумывать. Мы начнем выходить, он решится, позвонит, и у Василия Лукича не хватит времени, чтобы предупредить генерала, не говоря уже о том, что Лукьянову тоже требуется время для отдачи команды на выполнение страховочных действий. Поэтому каждый момент подстраховки обсуждался особо и с большим тщанием.

Трех бойцов, соответственно переодев, решили устроить там же, во дворе. Пусть пьют пиво у соседнего подъезда. О том, что там есть скамейки, где можно устроиться, сообщил капитан Магомедов, уже посещавший Николишину и даже нарисовавший план двора так точно, словно специально производил замеры. Вместо привычного метрового масштаба он использовал масштаб в шагах, но это трудностей не создало – главное, что план был подробный. Вторую засаду решено было выставить у трансформаторной будки. Генерал позвонил куда-то и договорился о выделении спецмашины с обозначением и символикой энергетической компании. А переодеть бойцов в рабочую робу было не трудно. Оружие под робой тоже спрятать достаточно легко. Третья засада должна расположиться в собственной машине, но она была усилена двумя снайперами, обученными стрелять через автомобильное окно даже на ходу, когда не сильно трясет. Четвертая засада выехала первой, чтобы занять место на чердаке, выход на который был как раз из подъезда Николишиной. Но подняться туда было решено из другого подъезда, потому что Василий Лукич, отслеживающий все задействованные в операции sim-карты, сообщил, что одна находится неподалеку от дома, а потом, после просмотра места в режиме online, сообщил, что там стоит черная «Волга» с характерной отметиной – вмятиной на правом крыле, замазанной грунтовкой. Василий Лукич назвал и номер машины, и Лукьянов сразу позвонил, чтобы навести справки о владельце транспортного средства.

Для свидания все было готово. И даже парик на моей голове занял свое место. Правда, я прижал его камуфлированной косынкой, поскольку сам был в такой же майке под легкой курткой. Наличие «камуфляжа» в моем одеянии никого смутить не могло – в наши дни его носят люди, никакого отношения не только к спецназу, но и вообще к армии не имеющие.

Поехали…

Генерал Лукьянов ехал в нашем микроавтобусе, словно сам контролировал все наши действия. Признаться, я не люблю контроля над тем, что и как я делаю, но приходилось с этим мириться и привыкать к стилю руководства Лукьянова. Я принял его присутствие смиренно, тем более что понимал, как тяжело сидеть где-то в кабинете и ждать, когда к тебе начнут стекаться результаты докладов.

К сожалению, руководимый генералом Комитет не располагал хорошей материально-технической базой, хотя иногда генералу удавалось привлечь со стороны какие-то серьезные технические средства – как, например, система спутникового контроля и прослушивания. Но таких простых вещей, как электронные «жучки» – которые можно хоть в каблук, хоть под каблук установить с тем, чтобы тебя слышали со стороны те, кому следует, – у нас не было. И потому пришлось обходиться трубкой Гайдарова, которая прослушивалась через спутник. По этой причине Василия Лукича тоже устроили в нашем автобусе, сделав из последнего, таким образом, штабную машину. Я не знал, как обеспечивают связь трубки Газали и Дибара, и вообще я допускал мысль, что у Газали могут вдруг закончиться деньги на счете и разговор прервется в самый напряженный момент. Но это все были только предположения. Я мог бы пойти на операцию вообще без всяких средств связи и считал бы это нормальным. Раньше легко обходились без них – и не жаловались.

Нас высадили рядом с ближайшей станцией метро. Естественно, не в непосредственной близости, потому что даже ежику было понятно, что Гайдаров в состоянии перестраховаться и выставить около метро своего наблюдателя, который должен попытаться выделить нас из разноликой московской толпы. Тот мог увидеть, как мы выходим из машины. Конечно, это не помешало бы нашему свиданию, но в дальнейшем человек мог узнать нас, а это чревато провалом.

На прощание Лукьянов не сказал ни слова, только встретился с нами поочередно взглядом. Я выглядел спокойно и уверенно – по крайней мере, так чувствовал я сам. Сережа смотрелся даже слегка самоуверенным человеком, как и положено киллеру. Это было допустимо. И генерал остался доволен внешним осмотром.

Пистолет-пулеметы «ПП-2000» обладают хорошим свойством: их можно легко спрятать под одеждой. Размеры ненамного превышают таковые любого серьезного пистолета. Вот только глушители пришлось свинтить. Но место для них легко нашлось на поясе под ремнем.

Мы пошли, не перебросившись даже словом, потому что, кажется, начали понимать друг друга без слов. Сработались в паре, одним словом…

Стоящую чуть в стороне от подъезда «Волгу» с помятым крылом и отметиной коричневой грунтовки мы увидели сразу, и Сережа, наверное, как и я, подумал о совершенстве спутниковой системы контроля.

Подъезд оказался грязным и вонючим. Причиной «ароматов» был, конечно же, мусоропровод, и приходилось удивляться, как люди живут в такой вони. Но это была их беда и их проблема. Нам предстояло разбираться с нашей, – и я, желая сделать это как можно скорее, трижды настойчиво надавил на кнопку звонка нужной нам квартиры. Звонок был сложный, музыкальный, и каждое нажатие вызывало свою собственную, эксклюзивную мелодию, которую я не желал дослушивать до конца, вызывая новую. Настойчивость была необходима, потому что показывала нашу с Сережей уверенность в себе. Я без стеснения торопил хозяйку. Дверь открылась сразу, как только я отпустил кнопку звонка. Вызывать четвертую мелодию мне не пришлось.

Я не поздоровался, потому что слышал шаги на лестнице. С более высоких этажей кто-то спускался, тяжело топая, и я предпочел скрыться за дверью вместе с Сережей. И только тогда, когда дверь за нашими спинами захлопнулась, а в прихожей зажегся свет, я позволил себе посмотреть на Николишину. И убедился, что капитан Магомедов достаточно точно описал ее внешность и характер. Мне показалось, что женщина была на грани нервного срыва, и моя демонстративная наглость только усугубила ее состояние.

– Привет. Где он?

Маргарита молча показала на дверь в комнату. На закрытую дверь, которую я толкнул ногой, потому что руку сунул под куртку и взялся за рукоятку пистолет-пулемета. Но все обошлось. Газали сидел в кресле. Видимо, пижама, которую он на себя натянул, в самом деле принадлежала Джалалу Исрафилову, который ростом был на полголовы ниже, да и в плечах намного уже. Лучше бы вообще ничего не одевать. Без этого маскарада Газали еще можно было бы принять за Исрафилова, не знай мы подноготной этого свидания.

Я распахнул дверь настежь, чтобы никто не имел возможности за ней спрятаться, и только после этого вошел. Сережа двинулся за мной следом, но подходить к Газали не стал и замер сразу за порогом. Николишиной пришлось пройти мимо него. Я помнил, что трубка с набранным номером должна быть у нее. Она и была у нее в кармане халата. И Маргарита придерживала ее рукой, при этом стараясь не закрывать микрофон. Я заметил бы аппарат даже в случае, если бы не знал, что этот гаджет в нашей ситуации используется в качестве подслушивающего устройства. Уж лучше бы она просто держала ее в руке и не пыталась прятать. Это выглядело бы естественнее.

– Так это ты Шурик Селиванов? – спросил меня Газали.

– А это ты назвался Джалалом? – спросил я в ответ достаточно двусмысленно, чтобы слегка поставить его на место.

Он на секунду перевел взгляд на старшего лейтенанта Сережу, снова посмотрел на меня, потом опять на Сережу – уже совсем другим взглядом, вполне заинтересованным. И я заметил, как у Газали начали расширяться зрачки. Я сделал шаг вперед и чуть-чуть вбок, чтобы не выпускать Сережу из поля зрения, и увидел, как тот наворачивает на ствол пистолет-пулемета глушитель.

– А с тобой мы уже где-то встречались… – сказал Газали Сереже, даже не глядя на меня. Сказал с заметным напряжением. Он точно узнал старлея, понял я, и приготовился что-то предпринять, хотя и не знал еще, что именно.

– Встречались, – спокойно, без всякого раздражения сказал Сережа. – Ты, помнится, еще на зоне в стукачах ходил. И сейчас, значит, продолжаешь? Джалалом назвался… А был, кажется, Газали…

– Газали… – согласился тот и замолчал, потому что Сережа поднял оружие.

– Проверь вторую комнату, – сказал Сережа мне. – Здесь засада…

Я вытащил оружие, толкнул дверь и заглянул за косяк сначала стволом и только потом глазами. Во второй комнате, естественно, никого не было.

– Я вспомнил… – сказал тихо и с ужасом Газали.

Но продолжить он не успел. Выстрел прозвучал негромко, но девятимиллиметровая бронебойная пуля, войдя в лоб Газали, разворотила ему весь затылок. Ахнула и осела на пол Николишина – потеряла сознание. Что ж, это лучше, чем истерика.

– Уходим, – скомандовал Сережа. – Этот парень на зоне стукачом был. Я думал, его давно уже придавили, много желающих было… На выходе менты могут стоять. Через чердак пойдем.

Он говорил явно для трубки, которая вывалилась из кармана Маргариты Валентиновны при падении. Правильно говорил, хотя я не понял причины его незапланированного поведения.

– Телефон оборви, – сказал я. – Чтоб эта стерва не позвонила. И трубку забери. Здесь должно быть две трубки, его и ее. Я вторую найду.

– Некогда искать, – сказал Сережа мрачно. – Смотри, трубка включена. Нас подслушивали.

Он вытащил из кармана убитого документы и сунул в свой карман. Я взял трубку, подумал и сказал, продолжая игру, начатую Сережей, хотя и не понял ее сути:

– Ну что, менты поганые, не научились работать по-настоящему? И никогда не научитесь…

– Эй, слушай… – сказал в трубке голос с кавказским акцентом.

Гайдаров хотел, видимо, со мной пообщаться, но я пока не мог себе такого позволить, потому что не знал, что ему можно и нужно сказать. Трубку я выключил. Мы выскочили за дверь и стали подниматься на верхние этажи.

– Что случилось? – спросил я Сережу.

– Это тот парень, что был на мопеде. Вчера, перед тем как застрелили Исрафилова. Он узнал меня. Важно было не дать ему что-либо сказать.

– Чуть не влипли, – спокойно среагировал я. – Но – не влипли, и это главное. И операцию не провалили…

– Да, проваливаться нельзя, – согласился Сережа, вытащил свою трубку и набрал номер. – Товарищ генерал, Газали – это тот парень, с которым мы вчера встречались. Тот, что на мопеде нас провоцировал. Ну, элемент расслабления… Он узнал меня, и пришлось его застрелить. Я обвинил его в том, что он был стукачом на зоне. Гайдаров должен был это слышать. Чтобы операция не сорвалась… Срочно нужны все данные на Газали. В какой зоне он был и каким образом я мог узнать его. Я забрал его документы. Да. Диктую, записывайте. Проработайте мою «легенду». Срочно. Думаю, Гайдаров вот-вот будет звонить Валару…

Пешим ходом, не касаясь кнопок лифта, мы добрались до верхнего этажа. Рядом с шахтой лифта располагался люк выхода на чердак. Обычно в подъездах такие люки закрывают, но не всегда. Нам повезло – впрочем, исключительно благодаря помощи Сафронова, с которым мы сразу встретились взглядами, как только подняли люк. Капитан стоял, держа в одной руке отвертку, в другой – навесные петли от люка. Замок валялся рядом. Значит, не зря генерал посылал группу на чердак.

– Уходим, – сказал Сережа, не вдаваясь в подробности. – Я застрелил Газали.

– Нормальный ход. Тогда нужно дать команду, чтобы тех, в машине, тоже расстреляли, – принял решение Сафронов. – Когда еще они соберутся вместе… А по одному искать долго.

– Не надо, – возразил я. – Так мы упустим Гайдарова, а он наберет новых людей. Здесь же, в Москве. Тут столько всякого отребья с Кавказа болтается… И из трех человек двое с половиной вооружены. Операция продолжается. Просто уходим. Причем так, чтобы нас не увидели из «Волги». Дальше действовать будем предельно аккуратно.

Осторожно ступая и стараясь, чтобы жители верхних этажей нас не услышали, мы двинулись по чердаку. По пути к нам присоединились еще два бойца из группы Сафронова.

– В дальний подъезд, за угол, – подсказал капитан, уже успевший изучить место действия. – Там есть выход и во двор, и на улицу. Дверь рядом с дверью магазина. Пожарный выход. Как и все пожарные, был закрыт; я открыл его на всякий случай.

– Специалист по замкам? – спросил я с уважением, потому что лично мне эти устройства всегда давались с трудом – открывать сложно и долго, и я предпочитал их выламывать.

– Проходил курс спецподготовки. Недавно совсем. Еще не забыл.

– Респект от меня прими.

– А что случилось с Газали?

– Он узнал Сережу.

– Встречались раньше?

– Газали – это тот вчерашний парень с мопеда. Нас на дороге преследовал.

– Значит, он точно из их компании, и ты его роль верно вычислил. Возвращаю тебе твой респект со своим довеском. Меня, признаться, со вчерашнего дня сомнение глодало. Подумывал, не зря ли парня обидели. Не верил, что он – отвлекающий момент. А ты вычислил.

– Спецкурс проходил, – ответил я. – В боевых условиях…

Мы вышли на улицу, и Сафронов не поленился закрыть за собой дверь. Причем отмычкой. А даже я знаю, что отмычкой легче открыть, чем закрыть, особенно так, чтобы потом смог сработать «родной» ключ. Но капитан справился. Мастер. Я даже начал уважать спецназ внутренних войск. Естественно, не теряя прежнего повышенного уважения к спецназу ГРУ…

– Да, иного выхода не было, – согласился генерал с тем, что выстрел старшего лейтенанта был правомерным, а решение – правильным. – Это, конечно, может сорвать нам операцию, но без выстрела она была бы сорвана раньше, чем мы успели бы принять соответствующие меры, чтобы блокировать хотя бы «Волгу». Действия Гайдарова предугадать сложно, и он мог опередить нас с собственной командой. Мы рисковали потерять всякий его след. Василий Лукич, что там у тебя?

Спец по космической связи убрал от уха наушник.

– Есть четыре звонка Гайдарова, один за другим, с городского номера. Первый, как я уже докладывал, – Хасбулату с требованием не трогать Селиванова с напарником, когда они будут выходить. Второй звонок – в Махачкалу, кому-то в Министерство внутренних дел с запросом о поведении Газали на зоне и во время следствия перед судом. Сразу, не прерывая разговора, ему сообщили, видимо, только данные с компьютера, что Газали был освобожден досрочно, как это называется, «за примерное поведение». Другие данные собирают. Третий звонок был Николишиной. Она уже пришла в сознание и истерично пыталась что-то объяснить. Спрашивала, что ей делать с трупом, вызывать полицию или нет? Дибар пообещал, что ближе к вечеру, когда начнет темнеть, он пришлет пару человек, и труп заберут. Гайдаров пытался выяснить подробности, но женщина была в таком состоянии, что толком ничего рассказать не могла. Говорила, что ей необходимо обратиться к врачу, вызвать его домой, но она не может из-за трупа. Гайдаров обещал прислать ей врача. Боюсь, он пришлет такого эскулапа, который умеет делать только смертельные инъекции, а вместо скальпеля оперирует кухонным ножом.

– Да, это будет вполне в духе Гайдарова, – согласился генерал. – Николишина для нас важный свидетель, способный дать показания. Надо ее подстраховать.

– А нам, товарищ генерал, разве нужны свидетели? – спросил я. – Я предполагал ликвидацию, как самое надежное средство.

– А если произойдет какой-то сбой? Как мы докажем, что Гайдаров намеревался предпринять акцию против нас? Свидетель может понадобиться. Только как провести страховку?

– Когда Гайдаров обещал прислать Николишиной врача? – спросил Сафронов.

– Я так понял, что сразу после того, как заберут труп, – объяснил Василий Лукич.

– Машину с трупом следует сдать ментам, – придумал Сафронов. – Вместе с адресом. А потом пусть устроят на квартире Николишиной засаду на врача.

– Резонно… – согласился Лукьянов. – Так и сделаем. Я позвоню своим ментам, чтобы не сильно распространялись о происходящем. Что еще, Василий Лукич?

– Еще – звонок Гайдарова Хасбулату с подробным расспросом о личности Газали. Оказалось, его считали просто легкомысленным парнем. Слухи, что он может сдать в трудной ситуации, ходили, но Хасбулат этому не верил, потому что хорошо знал покойного отца Газали. Тот был серьезным человеком. Тем не менее однажды Газали видели в компании ментов в ресторане. Он тогда сказал, что случайно встретил школьного товарища и не отказался сходить в ресторан с его компанией. Гайдарова интересовала причина нескольких неудач за последние дни. Очень походило на то, что их кто-то сдавал. И он спросил напрямую, может ли Хасбулат поручиться за Газали. Тот от поруки отказался без раздумий. Таким образом выстрел Сережи попал в точку, и сам он в глазах Гайдарова полностью оправдан. Честно говоря, я ожидал, что Дибар позвонит Валару раньше. Но он еще думает.

– Это все?

– Пару секунд… Письмо пришло, товарищ генерал, на ваше имя. От подполковника внутренней службы Свекольникова. Он просит вас побеседовать с ним через «Скайп». Дает свой адрес.

– Ага, – обрадовался Лукьянов, – не зря я просил Махачкалу пошевелиться. Наверное, подготовили данные на Газали. Дай-ка мне свой ноутбук, пообщаюсь.

Портативный компьютер перекочевал с колен майора на колени генерал-майора, устроившегося в кресле напротив. Беседа продолжалась недолго. Николай Владимирович задумчиво передал ноутбук Василию Лукичу. Он не спешил поделиться с нами информацией, предпочитая сначала все самостоятельно обдумать. Но, видимо, вынести собственное решение не получилось, и потому генерал посмотрел на Сережу:

– Так кого же ты все-таки застрелил?

– Думаю, что Газали… – Старший лейтенант слегка насторожился.

– Я тоже так думал. Оказалось, что – нет… Настоящий Газали, как ты верно каким-то образом вычислил, действительно был стукачом, можно сказать, профессиональным. После того как его дважды пытались придавить в зоне, был освобожден досрочно. Заслужил, так сказать. Срок он отбывал в зоне под Манаскетом…

– Под которым? – попросил уточнить я. – Насколько я знаю, в Дагестане есть и город Манаскет, есть и поселок Манаскет, есть и большое село Манаскет. Если не знать точно, на этом можно запросто «провалиться».

– Конечно, – сразу согласился Лукьянов. – Я позвоню и уточню. Так вот, Газали освободился, но его все равно достали. Горцы – народ мстительный. Его убили на улице, прямо в толпе – кто-то воткнул «пику» в сердце. И ни одного свидетеля, хотя все произошло на глазах людей, найти не удалось. Случилось это год назад. А теперь кто-то под его именем появился в Москве. И мне очень интересно было бы узнать, кто это такой и с чем его едят.

– Да, товарищ генерал, – согласился Сережа, – мне тоже было бы интересно.

– А если этот лже-Газали – сотрудник каких-то спецслужб, засланный в банду? – мрачно спросил Сафронов. – Скажем, офицер ФСБ или службы собственной безопасности дагестанского МВД? А это вполне может оказаться так. И в этом случае…

– Если мы сорвали какую-то многоходовую операцию спецслужб, у нас могут быть серьезные неприятности, – предположил генерал. – Наша операция, как и все предыдущие, не санкционирована и в рамки закона не вписывается. Мы действуем по закону только тогда, когда защищаемся. Мне уже много раз говорили сверху, что наш выстрел не имеет права быть первым. Сверху же всегда виднее, когда стоит стрелять… Только там не могут понять, что покойник обычно бывает не в состоянии себя защитить.

– Я бы логическим путем отказался от подобного варианта, – заявил я. – Спецслужбы, мне кажется, здесь ни при чем. Здесь другое что-то.

– Выкладывай, – потребовал Лукьянов в надежде, что его опасения отметутся моими рассуждениями. – Только логично…

Я нежадный – и выложил:

– Если бы этот лже-Газали работал в одном с нами направлении, он не вел бы себя так.

– Как? – спросил Сафронов.

– Если он сотрудник спецслужб, то видел бы в нас союзников и не захотел бы сдавать нас Гайдарову. Он не мог узнать Сережу как человека, с которым «одну зону топтал». Он мог узнать только человека из бронированного «Фольксвагена», и именно это намеревался сказать в трубку, то есть хотел предупредить Дибара.

– Тогда кто он такой? – спросил Сафронов с вызовом. – Предположи путем логических размышлений. Попытайся предложить хотя бы вариант.

– Вариантов множество.

– Ну хотя бы один.

– Бандит, который прячется под чужими документами. Он, может быть, даже не знает, чьи это документы. А может быть, хорошо знает. Сейчас это трудно выяснить, потому что спросить не у кого. Тем не менее он с Гайдаровым заодно и являлся активным членом банды. И участь свою заслужил. Так что Сереже не стоит мучиться угрызениями совести – он убил бандита. И этот вариант более правдоподобный. Я в своей практике с такими случаями встречался несколько раз. Один бандит берет документы другого и пользуется ими. Случалось даже, что такие «деятели» сдавались в плен с чужими документами, чтобы прикрыть ими свои преступления.

– Да, соглашусь, – высказался Лукьянов в пользу моего варианта. – Это больше похоже на правду. Я сам встречался с такими случаями. Даже помню, как один из мелких бандитов сам отдал свои документы серьезному преступнику, чтобы прикрыть его. А сам сдался позже, без документов, но его легко опознали односельчане и подтвердили личность. Валар прав, сотрудник спецслужб сдавать вас не стал бы.

– Кто знает, какие у них, сотрудников этих, планы, – вяло возразил Сафронов.

Но завершить спор нам не позволил Василий Лукич.

– Валар, Гайдаров набирает твой номер.

И тут же это сообщение подтвердила моя трубка.

– Товарищ генерал, уточните, где находится зона, – попросил я перед тем, как ответить.

Лукьянов торопливо вытащил трубку, чтобы позвонить подполковнику внутренней службы Свекольникову.

– Александр… – сказал Дибар так, словно собирался отдать мне приказ.

– Слушаю… – сказал я в ответ и громко, зычно зевнул. Зевок получился таким аппетитным, что я и в самом деле испытал желание закрыть глаза и привалиться к подушке ухом.

– Чем занимаешься, Александр? – Дибар, как большой начальник, видимо, считал, что все обязаны узнавать его по голосу, и потому не посчитал нужным представиться.

– Сплю, – ответил я спокойно, но не без неудовольствия, которое Гайдаров тут же ощутил.

– Долго спишь?

– Несколько часов. А что? Ты кто, просто любопытный?

Я разговаривал, с разбегу продумывая стиль своего поведения, и краем уха слышал, как Василий Лукич объяснял генералу Лукьянову, что Гайдаров мог получить сообщение на другой адрес электронной почты.

– Меня зовут Дибар Даудович. Фамилия моя Гайдаров. Тебе это что-нибудь говорит?

– Нет. Мне это ничего не говорит, – сказал я и снова зевнул, теперь еще громче первого раза. Пусть знает, что я не рвусь с ним повидаться.

– Прекрати ты зевать, – сказал Гайдаров раздраженным приказным тоном.

Я зевнул в третий раз – теперь уже демонстративно, намеренно обостряя ситуацию, чтобы еще раз показать, насколько мало нуждаюсь в этом разговоре.

– А что делать, если зевается, – ответил я с усмешкой, в которой легко было прочитать откровенный вызов.

– Слышал я, что собаки зевают от волнения… – Он тоже рисковал, обостряя ситуацию, но с осторожностью, с оглядкой.

– Я не собака, хотя собак, честно говоря, уважаю больше, чем людей. Они надежнее. А зеваю только от желания выспаться. Но, когда я такое желание испытываю, никому не советую мне мешать. Даже Дибару Даудовичу Гайдарову. Я правильно запомнил? Не ошибся?

– Не ошибся.

– Тогда говори, какого хрена тебе надо, и не тяни резину.

Мой достаточно резкий тон подействовал на него благотворно. По крайней мере, нотки большого командира со множеством звездочек на погонах из его голоса ушли.

– Я хотел поинтересоваться, чем ты теперь занят.

– Я ясно сказал тебе, что спал, а ты меня разбудил. Тебе этого мало?

– Много спал?

– Не пойму, кто из нас спал… Я тебе уже сказал, кажется…

– Сказал, но не убедил, потому что ты врешь.

– Мне неинтересно тебя слушать. Ты что-нибудь дельное сказать можешь? Или мне сразу трубку бросить? Обрати внимание, я даже не спрашиваю, откуда у тебя мой номер. Если ты его знаешь, значит, звонишь по делу. А если так, не болтай ерунды.

– Я и не болтаю. Два часа, как ты утверждаешь, ты спать никак не мог, потому что видеокамера с таймером засняла тебя около часа назад в момент, когда ты с приятелем или с подельником – не знаю, как правильнее сказать, – входил в подъезд, в котором было совершено убийство.

Я некоторое время помолчал, потом спросил с ледяной издевкой:

– И камера сняла, как я заложил в этом подъезде взрывное устройство на основе тротила, перемешанного с жидким свиным навозом для эффектного запаха… Не болтай ерунды. Над подъездом, в который входили мы с приятелем, не было камеры видеонаблюдения. Такие вещи я вижу всегда, даже если они замаскированы под ствол танка. Что тебе надо? Говори конкретнее.

– Я хотел бы с тобой встретиться.

– Мог бы сразу сказать и не болтать полчаса. Что тебе от меня надо? Говори яснее.

– Ты не догадался?

– Я догадался, что мой приятель ухлопал твоего парня. Ты мент, я полагаю? Или просто продажный? В любом случае будь готов последовать за своим человечком. Это я тебе обещаю.

Гайдаров не понимал, насколько серьезно сказанное мной и насколько полон я решимости выполнить это обещание, внешне так похожее на простую угрозу.

– Ни то, ни другое. Может быть, Газали работал на ментов. Я могу это допустить, основываясь на данных о его прошлом. Но дело даже не в этом.

– Не люблю людей, которые ходят кругами, – сказал я почти грубо. – Подойти не решаются и уйти тоже не решаются. Ты уж определись, Дибар Даудович. Я правильно запомнил? Если что, скажи, я часто имена путаю. Могу по рассеянности тебя Даудом Дибаровичем назвать.

– Ты правильно запомнил… – Он слегка обиделся, но не настолько сильно, чтобы бросить трубку. Вообще самодовольные люди склонны обижаться, и в этом их большая беда – их легко на этом ловить. – Где твой шеф?

– За решеткой.

– Серьезно «закрыли»?

– Куда уж серьезнее. «Десятчик» влепили. Суток…

– Нахулиганил?

– С ним это бывает. Дома с рук сходит, здесь не сошло. Слишком резко на ментов попер. Они этого не любят. Зато любят, когда их мягко уговаривают продаться. Тогда они себя чувствуют необходимыми обществу людьми.

– Не любишь шефа?

– Я его уважаю. А тебя я не знаю. И можешь не пытаться вызвать меня на откровенность. Может, все-таки скажешь, что тебе нужно?

– Я же сказал, что мне нужно с тобой встретиться. С тобой и с твоим напарником.

– А я сказал, что мы с ментами не работаем.

– Я не мент. Как тебе доказать?

– Ты уже доказал, подставив вместо Джалала своего стукача. Где сам Джалал?

– Его застрелили. Он не хотел дожидаться приезда Магомеда Гасановича и начал действовать сам. В итоге нарвался на пулю.

– А те парни, ради которых нас вызвали?

– Еще смешнее. Они подставили вместо себя местного крутого авторитета из грузинских воров. Его охрана расстреляла Джалала и его напарника в упор.

– Ловко сработали… А сам ты с Абдуллаевым знаком? Или связывался с ним только через Исрафилова?

– Нет. Но с ним слегка знаком один из моих людей.

– Кто? Я могу его знать?

– Его зовут Хасбулат.

– Это распространенное имя. Он из Дагестана?

– Нет, из Чечни. Так что насчет встречи?

То, что Хасбулат из Чечни, слегка радовало. С чеченцами было проще. Они не такие упертые, как дагестанцы, хотя сами в этом никогда не призна́ются. И в боевой обстановке с дагестанцами труднее, это я по опыту знаю.

– Подождать, пока выйдет Магомед, ты можешь?

– Терять десять суток? Исключено.

– Своими силами справиться не можешь? Разве трудно найти стоящих решительных парней? Я сам могу без разбега предложить тебе с десяток.

– Решительных найти легко, но стоящих мало. А чтобы подготовить одного стоящего, нужно несколько месяцев. Мне дали людей, но не дали времени.

– Ладно. Скажи, где тебя найти. Я сам к тебе приеду. Но без напарника. Напарник будет меня страховать. И, если это ловушка, я ни тебе, ни твоим парням не завидую.

– Согласен, – без раздумий сказал Гайдаров. – Запоминай адрес. Не записывай, а запоминай. Старайся избегать всяких записей.

– Своих парней учи. Я в рабочей обстановке вообще писать не умею. Пальцы у меня не так работают. Они привыкли курок нажимать…