В Столбове, собственно, две запретные зоны, та, что непосредственно окружает ядерный центр и где начальником дежурной смены служит Ширвани. А еще общая, чья неприкосновенность обеспечивается полком внутренних войск. В нее входит не только сам Столбов, но и земельные, и лесные угодья, окружающие старинный город. Здесь два небольших озера, искусственное водохранилище и три маленькие речки, одна из которых пересекает город по диагонали, а две других обходят его с двух сторон и уже вне зоны охраны впадают в основную почти в одном месте, сливаясь в единое русло. Местные рыбаки говорят, что ниже по течению рыба крупнее и клюет лучше, но ниже рыбачить запрещено. Хотя научный ядерный центр и не производит сброс радиоактивных отходов в речку, отведя для отработанной воды одно из ближайших озер, все же замеры показывают, что ниже по течению присутствует радиоактивный фон. И потому речка с двух сторон огорожена рядами колючей проволоки. Проволока эта защищает, как говорят инструкции, речку не от людей, которые все равно сюда ходят, рыбаки посиживают с удочками на берегу, дети из окрестных деревень купаются, а от скота, уберегая его от опасного водопоя. Но с противоположной стороны от Столбова, где речка и в ширину с трудом набирает полтора десятка метров и где вода еще не имеет радиоактивного фона, никого практически не бывает – места не рыбные, и берега для купания неудобные.

Но именно туда и ездит на рыбалку Ширвани, стремясь, как он объяснил тестю, не столько к улову, сколько к тишине и покою, к медитативному отдыху с удочкой в руках. Иван Александрович сам подсказал ему это место. Место и в самом деле красивое и спокойное. Речка со всех сторон окружена кустами, не сразу и заметишь человека, который расположился на берегу и тихо сидит с удочкой, стараясь не отпугнуть рыбу лишним шумом или движением.

Ширвани выезжает по общей шоссейной дороге, где движение, конечно, есть, но оно совсем не такое, как в городе или на других, общедоступных трассах. Через четыре километра от последнего городского квартала, выставившего крайние дома торцом в заболоченные луга, дорожные знаки предписывают сбросить скорость до пятидесяти километров в час, а потом и до двадцати. Значит, приближается КПП. Ширвани скорость, естественно, не сбрасывает. Никто здесь ее не сбрасывает, и выглядело бы это неестественно. Он тормозит только в пределах видимости шлагбаума и останавливается в пяти метрах перед ним.

У шлагбаума дежурит солдат-краснопогонник, а из будки, стоящей за обочиной, выходит в сопровождении другого солдата старший прапорщик с веснушчатым, всегда заспанным лицом. Ширвани не в первый раз с этим старшим прапорщиком встречается. И приветливо улыбается, протягивая руку, чтобы поздороваться, прямо из машины. Он знает уже, что его машину досматривать не будут. К нему здесь относятся, как к своему. Более того, старший прапорщик живет в одном дворе с Ширвани, дом стоит напротив, и подъезд смотрит на подъезд. Они и во дворе, случается, здороваются при встрече.

– На рыбалку?

Вопрос ответа и не требует, потому что на крыше машины привязаны к багажнику удочки, они сами за себя отвечают.

– Почти… – Ширвани никогда не был заядлым рыбаком, но теперь приходится – это очень удобно и не вызывает подозрений. Даже те, кто сами не рыбачат, рыбаков обычно стараются понимать. – Просто хочется в такую погоду на бережку посидеть… С удочкой… А рыба… Это дело вторичное…

Такое скромное объяснение вполне соответствует замкнутому образу жизни, который ведет Ширвани. И никого удивить не может – просто человек по натуре своей нелюдим.

– Это точно, – кивает старший прапорщик. – Рыба в магазине вкуснее… Особенно копченая да под пивко…

Он возвращает Ширвани документы, даже не заглянув в них, и дает солдату знак рукой. Совершенно ненужный знак, потому что шлагбаум на этом посту считается нормальным в поднятом состоянии. Ни разу здесь не было случая, чтобы кто-то не остановился по требованию постовых.

Ширвани отжимает скрипучее сцепление и переключает передачу. Дорога здесь не самая хорошая, давно никто не занимался ее ремонтом, и хотя движение по закрытой трассе небольшое в сравнении с движением на трассах общедоступных, время свое берет, и в асфальте тут и там зияют небольшие выбоины, на которых машину беспрестанно потрясывает.

Скоро наступит час, когда этому КПП придется туго… Вернее, он вообще перестанет на некоторое время существовать. Его просто сомнут, как это предусматривает план, разработанный Казбеком Ачиловым. Отставной подполковник сам когда-то обустраивал это место и знает, что три человека, слабо подготовленных для ведения боя, не смогут защитить дорогу. Они не успеют даже объявить тревогу, потому что прокисли на такой службе. Это там, в Чечне, на каждом КПП постоянно готовы к нападению, и приближающуюся на большой скорости машину держит на прицеле гранатометчик. На этом посту даже гранатомета нет… Здесь об опасности даже думать не умеют. И уж тем более не подозревают, как эта опасность близка и реальна. Только Ширвани знает об этом.

Через несколько километров Ширвани сворачивает с асфальтированного шоссе на грунтовку. Как ни странно, по грунту ехать спокойнее, нет мелкой и нудной тряски, а многочисленные ямы и ухабины достаточно большие, они заставляют то и дело притормаживать и плавно преодолевать их. Дорога сначала идет слегка в гору, потом резко срывается вниз, к густым кустам, окружающим речку по берегам. Ширвани проезжает дальше, туда, куда никому особо соваться нет надобности. И останавливается за пригорком, почти на излучине речки. Место заметное, и было выбрано сразу, чтобы не плутать в поисках друг друга. Ширвани выходит из машины и громко хлопает дверцей, чтобы его услышали, хотя услышать должны были бы и шум двигателя.

И почти сразу же из кустов выходят двое – Расул и Раппани. С Ширвани здороваются подчеркнуто уважительно. Сам Ширвани не слишком любит рассказывать о себе. Он и не рассказывал, но, должно быть, нашелся разговорчивый – кто-то за глаза представил, и произошло это совсем недавно, потому что в две прошлые встречи они общались с ним на равных и даже слегка свысока, принимая за простого помощника, привлеченного к операции со стороны.

– Привезли?

– Три автомата, пять шашек тротила, взрыватели…

– А кирпичи?

– Два…

Ширвани молча открывает багажник, откуда выбрасываются в кусты два обыкновенных строительных кирпича и заменяются другими. Два кирпича Ширвани возит в багажнике постоянно. Когда он в первый раз проезжал через КПП, машину проверяли. И кирпичи видели. И даже поинтересовались их предназначением. Ширвани тогда естественно усмехнулся – «ручник» в машине слабый, плохо держит. Если машину на горке оставлять, лучше под колеса кирпичи подкладывать. А то сама, не спросясь, уехать может.

Эти кирпичи – важное звено в операции. Внешне их не отличить от обычных. Но внутри уже залитые глиной готовые заряды – тротиловая шашка и взрыватель с аккумулятором, активируемый радиосигналом. В нужный момент останется только нажать кнопку на пульте, и последует взрыв. Кирпичи укладываются бережно, аккуратно. Вставленный в гнездо взрыватель шуток и неуважительного отношения к себе не любит. Может, чего доброго, и от удара сработать.

И только потом Ширвани поднимает заднее сиденье. Там можно поместить три автомата и пять стограммовых шашек тротила. Под это сиденье в машину заглядывали дважды. Теперь уже не смотрят. Ширвани стал для охранников поста привычным человеком.

– Рыба…

– Там, на берегу… В пакете…

Расул с Раппани приехали на берег еще вчера. Их специально выбрали для этого дела, как рыбаков. Они и в две прошлые встречи тоже отрабатывали легенду Ширвани. И сейчас приготовили для него улов, потому что сам Ширвани червя на крючок не умеет толком насадить.

Просидев три часа на берегу с удочкой в руках, хотя он и не насаживал на крючок наживку, не хотел руки пачкать, Ширвани начинает собираться в обратную дорогу. Такое сидение необходимо – вдруг кто-то ненароком увидит его просто спящим. Может случайное слово сказать при пересечении КПП, и это зародит сомнение. Лучше уж так. А рыбы Расул и Раппани ему наловили. Им больше нечего было здесь делать, кроме рыбалки, потому что все предварительные подготовительные действия в этом месте были завершены еще две недели назад.

Обратный путь Ширвани преодолевает осторожнее. Тоже понимает, что за кирпичи везет в багажнике, и притормаживает на каждой выбоине. И даже не себя жалко, если произойдет случайный взрыв. Дело жалко, которому отдано столько сил.

Смена на КПП будет только через два часа. Ширвани привычно останавливается перед шлагбаумом. Солдат-постовой улыбается ему, старший прапорщик машет рукой из двери будки, а сам рыбак показывает в окно целлофановый пакет с рыбой – приличный улов для здешних мест. И лицом выражает довольство собственной удачей.

Сейчас у него даже документы не проверяют. Что их проверять, если только недавно проверяли… Солдат делает знак рукой, и Ширвани отпускает тормоз. Зная обстановку, он даже передачу не выключил, как остановился на первой скорости, так и едет, получив разрешение…

На следующее утро Ширвани выходит на работу.

Как всегда, он приходит первым, принимает смену сразу на КПП, и никто не обращает внимания на обычную небольшую спортивную сумку, что начальник смены всегда носит с собой. Эта сумка – точно такой же предмет туалета, как рубашка, и к ней давно привыкли. Более того, разговаривая в дежурной комнате с охранниками освободившейся смены, Ширвани расстегивает сумку, вытаскивает термос и пьет кофе. Что может быть в этом подозрительного? В местную столовую, как все знают, Ширвани никогда не ходит. Поговаривают, что у него какие-то нелады с желудком, и потому он не любит свинину, которую в столовую поставляют из пригородного подсобного хозяйства. А может, он вообще вегетарианец… Кому какое до него дело…

Ширвани предупреждает пост своей смены, чтобы вызвали его, когда приедут рабочие-каменщики. Собственный строительный участок ядерного центра завален работой. Внешнюю стену на четверти периметра решено поднять на полметра – со временем то ли стена осела, то ли почвы нанесло, короче говоря, стена оказалась ниже проектной нормы. Поднимают в срочном порядке, устанавливают колючую проволоку в три ряда и монтируют на новые точки видеокамеры и инфракрасные прерыватели. Проверка обнаружила столько недостатков, что никто в стороне не остался. И все следует сделать срочно. А на всякие ремонтные мелочи, типа закладки окон в подсобном помещении машинного зала реактора, приглашают посторонних, из городских фирм. Но посторонних строителей на территории центра, согласно инструкции, никогда и ни под каким видом нельзя оставлять без пригляда. И Ширвани время от времени сам присматривает за рабочими, хотя чаще посылает с ними кого-то из свободных охранников смены.

Пока рабочие не прибыли, он отправляется на осмотр территории.

Через час сообщением через коротковолновую радиостанцию начальника смены охраны вызывают на КПП – рабочие прибыли. Одновременно приходит самосвал со строительным раствором. Ширвани провожает двух каменщиков в подсобные помещения машинного зала. Там рабочие быстро переодеваются и сразу приступают к работе – заливают раствором объемную мульду. Торопятся, чтобы не держать машину, ей еще на пару объектов успеть надо, до того как раствор «схватится». Раствора, конечно, значительно больше, чем требуется, но где и когда в России работают без запаса…

Начинается кладка. Кирпичи уже заготовлены. Выложены стопками на простые одноэтажные леса. И Ширвани с легкой улыбкой смотрит, как «мастерок» каменщика лепит раствор на недавно положенные поверху других кирпичи, загодя принесенные Ширвани, а потом замаскированный заряд занимает свое место в оконном проеме. Все в порядке, все так и должно быть. Расчет оказывается верным. Но лучше самому за всем присмотреть. Ведь какие-то кирпичи, как Ширвани видел, каменщики откалывают. Что будет, если кельма каменщика ударит по тому самому кирпичу? Детонатор не может не сдетонировать от резкого удара… Но – обходится… Каменщик пока даже кельму в руки не берет. А легкие удары рукоятки «мастерка», выравнивающего положенный кирпич, сдетонировать не могут, расчет специалистов оказался правильным. Расчет этот делали специалисты не в Чечне, а далеко за ее пределами. Причем специалисты, которые много раз выполняли аналогичные задания и ни разу, как говорят, не ошиблись. Значит, окна готовы для проведения операции…

– Кто следующий? – полковник Согрин оглядывает свою сборную команду, тоном требуя повышения темпа доклада. Коллеги его тон понимают хорошо, тем не менее, кроме Сохно и Кордебалета, теперь все уже бывшие офицеры и успели приобрести гражданские привычки, которые любят демонстрировать в армейской обстановке, тогда как в обстановке гражданской показывают не совсем забытые армейские.

– Можем и мы, – говорит Пулат и с улыбкой переглядывается с Сохатым. Тот согласно кивает, лицо, как обычно, сдержанно-невозмутимое. И Пулат берет инициативу на себя. – Зураб у нас всегда непроницаем, но я чувствую по коварному взгляду Ангела, что он готовит нам нечто достаточно остренькое, обо что не грех и уколоться…

Ангел с Пулатом – близкие друзья, и они всегда понимают друг друга с полуслова и полувзгляда, даже когда действуют по отдельности, как сейчас.

– Докладывайте, – решает полковник. – Ангела с Зурабом оставим «на закуску»…

– Есть риск подавиться… – реагирует Ангел. – Мне в этом случае больше нравится десерт. По крайней мере, Пулат к десерту хотя бы стаканчик вина выпросит…

Согрин смотрит уже почти сердито.

– Сластена!.. А пьянство в серьезной обстановке даже Сохно не приветствует… Слушаем тебя, Пулат…

Пулат молча передвигается к рабочему столу, вставляет в компьютер дискету, открывает графическую программу и выводит на весь экран фотографию. И делает приглашающий гостеприимный жест рукой.

– Толик, от тебя требуется заключение эксперта, – обращается он к Сохно. – Снимок не слишком удачный, потому что приходилось снимать с большого расстояния. Но лицо разобрать все же можно. Кроме того, есть в наличии еще несколько снимков того же качества. При необходимости экспертиза определит сходство. А пока… Пока главным экспертом будь ты… Полюбуйся… Это, случаем, не твой друг и экскурсовод по ядерному центру Ширвани Андреев? Как только ты сказал про бритую голову, я сразу так подумал…

Сохно обходит стол, чтобы как следует рассмотреть фотографию. Жидкокристаллический монитор не позволяет сделать это сбоку. Рядом пристраивается Кордебалет, который тоже с Ширвани мельком общался и может его узнать.

– Он! – главный эксперт даже радостно хлопает себя по коленям и улыбается во всю физиономию. – Так блестеть на солнышке может только его идеально бритая голова. Отдыхает на лоне природы… Я и не знал, что он рыбак… Иначе напросился бы на уху…

– Он! – Кордебалет безоговорочно согласен с напарником. – Где вы его нашли?

– На бережку… Там, где договариваются… – подает голос Сохатый. – Мы искали места для проникновения… И нашли тех, кто тоже пытается туда проникнуть… Мысли движутся в одну сторону – что у нас, что у них… Иначе говоря, подобное притягивается подобным…

– Сначала мы машину в кустах нашли… – начинает объяснять Пулат. – И никого рядом, однако движок еще теплый… Значит, недавно приехали… Решили посмотреть, кто это… Вдруг охрана кругами гуляет… Вдруг люди генерала Астахова рыщут… Всякое может быть. А мы думали найти что-то для себя…

– Я так и не понял, что вы там искали? – вопросительно смотрит на Пулата полковник.

– Там речка симпатичная… Небольшая… Вода не особо чистая, до дна не просматривается, но и не слишком грязная… Естественно предположить наличие поста на берегу в том месте, где речка уходит в «зону особого внимания», то есть ныряет под колючую проволоку. Есть там такой пост… Мы сразу его нашли… Более того, мы даже предположили, что и сама речка каким-то образом перегорожена, что нашло в дальнейшем косвенное подтверждение, но требует еще и дополнительной проверки. Будем проверять еще… Но я отвлекся… Итак, осматривая это место на предмет возможного проникновения, мы натолкнулись на аккуратно поставленную в кустах машину. Очень аккуратно… Так, что ее только с одной стороны можно рассмотреть, да и то с близкого расстояния, а места тамошние, признаюсь, не из самых многолюдных. Мы с Дым Дымычем залегли по разные стороны, чтобы контролировать как можно большую территорию. Дым Дымыч заметил приехавших. Рыбу они ловили… Казалось бы, ничего страшного… Местные жители тоже хотят рыбку поудить… Номер на машине местный… Но физиономии рыболовов Дым Дымычу чем-то откровенно не понравились… Он у нас эмпатичный, то бишь, интуитивный…

– Типичные абреки… – подтверждает Сохатый. – И разговаривают по-своему… Потому я ничего и не понял, хотя заполз им за спину, мог при необходимости по плечу похлопать саперной лопаткой… Или по затылку… Рукояткой пистолета…

– Дальше… – торопит Согрин, словно куда-то опаздывает.

– Вот… – все равно неторопливо продолжает Пулат. – А я тем временем услышал шум еще одной машины… В ту же сторону, судя по звуку, пробирается. Без дороги… Насколько мне известно, лососевые на нерест до таких континентальных рек не доходят, да и сезон вроде бы не совсем подходящий. С чего бы, думаю, рыбаки в это место зачастили… А мы уже в третий раз речку посещали, присматривались… До этого рыбаков не видели… Вторая машина останавливается около кустов. Эта не прячется. Из машины выходит лысый и красивый, громко хлопает дверцей. Так громко, что я сразу предположил – это сигнал, потому что нормальный автомобилист свою дверцу жалеть будет. Так и оказалось… Рыбаки слышат, сразу направляются к лысому. Здороваются, что-то говорят, что – я понять тоже не в состоянии, и садятся на траву. Лысый вытаскивает из кармана карту, разворачивает и что-то показывает рыбакам. Долго обсуждают. Он уезжает, но перед этим они перетаскивают ему под заднее сиденье три автомата… И… Я бы не поверил, если бы своими глазами не увидел, два кирпича… Кирпичи кладут в багажник… Очень аккуратно…

– Оружие пролетариата – булыжник, а не кирпич… – подсказывает Кордебалет.

– А они на пролетариев не слишком похожи… Значит, так… Бритоголовый уезжает, а парочка начинает на берегу место выбирать. Находит удобную площадку, со всех сторон окруженную кустами, вытаскивают из машины лопаты и копают яму… Аккуратную… На могилу не похожа по размерам – квадрат… И после этого тоже уезжают. Мы с Сохатым решаем установить на этом месте пост. И устанавливаем…

– На следующий день опять приезжают, – теперь продолжает Дым Дымыч. – Привозят заготовленный в другом месте дерн, в яму складывают ящики и накрывают дерном… Аккуратно, старательно, не придерешься… И после этого как ни в чем ни бывало опять садятся рыбачить, потом и примус зажигают, что-то варят. И остаются там ночевать. Нам приходится проводить с ними время, хотя мы по глупости не обеспечили себя пропитанием. Готовы были к ихнему столу присоединиться…

– Напроситься, то есть… – поправляет Пулат.

– Природная скромность не позволила нам так обнаглеть… На следующий день опять приезжает бритоголовый, первая парочка отгружает в его машину точно такой же груз, как в первый раз, снабжает его пакетом свежей рыбы, и уезжает, а он садится рыбачить. Только ничего почему-то поймать не может. Сидит три часа, потом сматывает удочки…

– Он на пустой крючок ловил… Без наживки… – добавляет Пулат. – Короче говоря, время убивал… А улов ему первая пара приготовила…

– В тайник вы, конечно, не заглянули… – с полной уверенностью предполагает Сохно.

– Мы вообще-то очень скромные, как я говорил… Но любопытство… Сам понимаешь… Заглянули… Это не оружие и не взрывчатка… Это заправленные акваланги. Модель старая… Сдвоенные семилитровые баллоны… Украинское производство… Плохие аппараты…

– Я, в отличие от Дым Дымыча, в таких аппаратах понимаю мало, – добавляет Пулат, – и не могу сказать, что они плохие… Единственное, что я усвоил твердо – аквалангов шесть штук… Поэтому смею надеяться, что шесть террористов намереваются проникнуть на территорию научного ядерного центра по руслу реки и просят меня и Дым Дымыча обеспечить им красивую торжественную встречу…

– Как и предполагал Басаргин, – говорит полковник Согрин, – они будут работать несколькими группами… На паломниках, стало быть, свет клином не сошелся…

Сохатый поднимает ладонь, привлекая общее внимание.

– Мы еще не закончили… Кроме того, в тайнике рядом с аквалангами шесть ножниц для металла. Такими строители, бывает, арматуру режут. Из чего мы сделали вывод, что русло реки перегорожено сеткой. Скорее всего, арматурной, с большими ячейками, чтобы не мешать проплывать рыбе. Звенья сетки не толстые, иначе ножницы были бы помощнее… И, необходимо заметить, они знают, какая там сетка… Или имеют твердые данные от Казбека Ачиловича Ачилова, или уже проводили подводную разведку… Короче, направление их действия нам известно, теперь следует определить личности террористов. Там, на дискете, – Сохатый кивает на компьютер, – они все присутствуют. В смысле не все, а двое из шести… Но, зная двоих, можно уже начать розыск остальных… Остальные должны быть где-то недалеко. Может быть, в областном центре, может быть, в какой-то деревне…

– В деревне присутствие шести чечен привлечет ненужное внимание, – не соглашается Согрин. – Они где-то здесь, в городе… И надо объявлять розыск…

– Зачем? – не понимает Пулат. – Я же говорю – они просят меня обеспечить им торжественную встречу… Такую встречу и следует обеспечить… Что с ними сделают в городе? Обложат квартиру, начнут стрельбу… Положат кучу ни в чем неповинного народа… Разворотят жилые помещения… Разве это интересно? Все равно они за аквалангами заявятся, все равно они под воду полезут… А там – я со своим приемом…

– Выкладывай! – полковник Согрин видит, что у Пулата появилась интересная мысль.

– Надо попросить генерала Астахова обеспечить нас хорошим инструктором-аквалангистом. Хотя бы для консультации… И вообще… Для обслуживания интересов «Альфы»… Или пусть полковник Мочилов привезет нам подводных пловцов…

– Это дело Астахова… – Согрин категоричен.

– Пусть так… От места закладки тайника до «зоны особого внимания» расстояние около километра по прямой. По руслу реки, пожалуй, пара километров наберется. Кто-нибудь скажет мне, на какое время может хватить запаса воздуха в баллоне? В семилитровом, как определил Дым Дымыч…

– Мне доводилось пользоваться такими аппаратами… – Дым Дымыч сам и объясняет. – Все зависит от индивидуальных особенностей пловца. Опытный может и час работать, лоху на десять минут только и хватит…

– Мы не знаем, опытные они пловцы или нет… Следовательно, нам необходимо брать их на этой стороне, и, желательно, беспомощными, небоеспособными… Что для этого надо? Для этого надо стравить воздух из первого баллона, оставив только самый минимум… На пару минут дыхания… А во второй баллон закачать что-нибудь смешное… Типа углекислоты… Пусть прокашляются… Под водой это будет смотреться весело…

– Фокус в стиле Сохно! – смеется Кордебалет.

– Я не ревнючий… – Сохно кивает. – Дальше, Виталий…

– А что дальше, – Пулат пожимает плечами. – Дальше остается только протянуть утопленникам руку помощи и вытащить их на берег. А там уже нацепить наручники…

– Интересно… – соглашается полковник. – Только этим делом пусть занимаются альфовцы. Мы им готовый план предложим. Пусть и работают… Под руководством Пулата и Сохатого…

– Мы согласны… – Пулат садится в кресло, показывая этим, что его доклад завершен. – Я обычно не ношу с собой наручники…

– Меня другой вопрос волнует, – продолжает Согрин. – Кирпичи…

– Я тоже хотел про это же спросить… – добавляет Ангел. – Кирпичи укладывали в багажник осторожно?

– Очень осторожно… – говорит Дым Дымыч. – Я думаю, это взрывчатка… Хотя по внешнему виду – настоящие кирпичи…

– Я уже где-то встречался с таким, – Сохно чешет затылок. – Под кирпич маскировали готовый радиоуправляемый заряд. Технически это сделать совсем не сложно. Чем-то подобным, говорят, взрывали президента Чечни Кадырова… И я готов даже предположить, что знаю, куда эти кирпичики положат…

– Куда? – спрашивает полковник.

– На части периметра поднимают стену ограждения. Она кирпичная… В эту стену заряд и будет заложен. Вероятно, где-то недалеко от здания машинного зала реактора. Ширвани просто положит кирпичи в общую кучу, а каменщики сами уложат их в стенку. В нужное время нажимается кнопка на пульте, и стена разваливается. Террористы неторопливо проникают внутрь и вдумчиво делают свое дело…

– Надо определить место, куда произвелась закладка…

– Если в заряде есть металл… Иначе можно всю оставшуюся жизнь стену «прозванивать»… Кстати, стена армирована продольными и поперечными не связанными друг с другом арматурными прутами. Кроме того, поверху нашпигована электроникой. Колючая проволока тоже будет «фонить»… Замучаешься…

– Тогда придется выставлять охрану вдоль всего периметра… Везде, где производилась докладка…

– И это тоже дело «Альфы»… Не все же им сливки слизывать с нашего блюдца… – Пулат мстит за то, что его собственную находку так запросто дарят «Альфе».

– Ладно. Это хорошее сообщение для генерала Астахова. Что нам сообщат Ангел с Зурабом? Угрожали они внушительно… Переплюнут предшественников?

– Переплюнем! – Ангел в своем сообщении уверен.

Чеченцы так и уходят вчетвером, но уходят не в сторону дороги, а через центральный городской сквер, примыкающий к главной площади города. Из сквера выходы есть на четыре разные улицы, и попробуй угадать, в какую сторону они двинутся…

Стас, уже усевшись на привычное заднее сиденье «Ауди», тихо матерится себе под нос, словно ворчит.

– Что делать будем? – Санек сохраняет солидную вдумчивость и никак не показывает своей реакции. Однако брать на себя решающую роль тоже не желает.

– Гони наугад. Повезет – не повезет…

Гнать тоже приходится по кругу, через целый квартал, потому что боковые от сквера улицы для движения закрыты. Санек лихо газует после светофора, с места – в карьер… Проезжает в одну сторону – там никого похожего не видно, потом в другую, там тоже пусто. Чеченцы пешком могли уйти и на другие улицы.

– Давай к дому… – решает Стас.

У Санька звонит мобильник.

– Если Валерьев, не говори, что мы их потеряли… Просто катаемся по следу, и все…

Но это не Валерьев. Это звонят Саньку из одного из его хлебных киосков. Производственные, так сказать, вопросы. Санек дает указания голосом решительным и не терпящим возражений.

Сейчас Санек уже так не экономит на бензине, как экономил зимой, когда после нескольких часов сидения в промерзшей машине можно было сопли на локоть наматывать. Сейчас, в самую лютую летнюю жару, он бензин жжет с беспечной радостью, включив почти бесшумный кондиционер. Словно бы даже удовольствие получает от того, что может себе это позволить.

Приятный ветерок расслабляет. И выдувает дым сигарет, которые Стас не выпускает изо рта. Одну от другой прикуривает – нервничает…

Они занимают позицию через дорогу от дома, где проживают чеченцы. Место удобное – вдоль дороги растут деревья, и тень как раз падает на машину, не давая ей раскалиться. И ждут час.

– Обнаглели эти ребятки… – теперь уже и Санек начинает сердиться. Понятно, у него дела, которые приносят ему постоянную прибыль. А дела, как известно, ждать не любят… Здесь же, хотя и есть возможность заработать солидно, не в пример мелкой торговле, еще неизвестно, чем может обернуться дело. Даже Валерьев нервничает. Может быть, у него и есть основания нервничать. Валерьев может что-то знать, но ведь не скажет, не предупредит – побоится пугать компаньонов.

У Санька опять звонит мобильник, не давая ему возможности разразиться новой недовольной фразой.

– Кого-кого?.. Нет, номером ошиблись…

Он начинает ругаться.

– Охренеть можно… Они номер запомнить не могут, а я плати за это… В неделю два-три таких звонка… Когда-нибудь напрочь обижусь и начну всем таким ошибающимся по пять раз в день звонить… Пусть память тренируют…

Санек смотрит на дисплей мобильника, где определитель высвечивает номер, и пожимает плечами.

– Номер какой-то странный…

Стас перегибается через спинку сиденья, чтобы тоже глянуть на дисплей.

– Московский… Из Москвы звонили…

– А мне какая разница… Что у нас ошибаются, что в Москве – плачу-то я…

Он собирается набрать номер того, кто только что ему звонил, но тут Стас подпрыгивает и отвлекает напарника:

– Идут… Наши…

Чеченцы уже расстались с теми, с кем встречались. Идут вдвоем. Неторопливо, прогуливаясь… Не на машине приехали, но и не на автобусе, потому что автобусная остановка рядом, а они с другой стороны двигаются. Заходят в продовольственный магазин и опять заставляют Санька со Стасом долго ждать.

– За это время можно половину магазина скупить, а вторую съесть не отходя от кассы… – опять ворчит Санек.

Наконец чеченцы выходят и несут только буханку хлеба.

– Что они там делали? – возмущается Санек. – Сколько минут надо, чтобы хлеб купить…

– К продавщицам клеились… – Стас уверенно улыбается. Он сам себя утешает этой мыслью. – Точно… Им делать нечего, скучают… Черные всегда продавщиц любят… Это нам на руку… Лидка им кстати придется… Поехали за ней…

– Не суетись под клиентом… Давай еще присмотримся… Сегодня вечерком, и завтра днем… А сейчас… Они все равно домой подались… Не скоро выйдут… Мне на пару часов надо по делам помотаться… Тебя куда забросить?

Валерьев звонит Стасу на мобильник. Тот не хочет говорить, что Санек отправился по своим делам и слежку прервали – он по натуре своей не любит сдавать товарищей. И потому не просит, чтобы старший лейтенант перезвонил на городской номер.

– Как дела?

– Работаем…

– Сколько их там?

– Трое или четверо… Все в квартире… Точно определить трудно. Смотрю в бинокль – шторы мешают… А днем двое с другими встречались… Налаживают контакты…

– У этих контакты уже налажены. Они в городе не первый день. Кстати… Мне сейчас еще данные принесли… Что-то понаехало к нам чечен… Больше, чем надо… И почти все одновременно… И все регистрируются… Это тоже… Того… Не всегда бывает… Не слышал в новостях, ничего там, в Чечне, такого не было, чтобы люди бежали?..

– А я новости слушаю?

– Не нравится мне это…

– Черные всегда так… Сначала пара человек устроится, потом родню тащат… А чего бояться? Что-то знаешь? Скажи…

– Я знаю только одно, что чечены – не азеры… Эти друг друга поддерживать будут… И тут еще… У нас по управлению проверка идет… Но это наши проблемы…

– Ну, посадим первых… Ты – посадишь… Другие будут сговорчивее…

– Ладно, разберемся… Работайте… Когда думаете?

– Завтра еще присмотримся… Может, к вечеру… Может, послезавтра… Лидка готовится… Ей отлежаться надо, чтоб рожа не такая опухлая была…

Стас слышит за окном сигнал автомобиля и отодвигает штору. Это приехал Санек.

– Добро… Держите меня в курсе дела постоянно… – напутствует Валерьев.

– Если новости будут, я еще позвоню… Но сегодня они могут и из дома не выйти… Тогда завтра жди звонка… – обещает Стас, убирает трубку и выходит из квартиры, пообещав бабке, с которой живет вдвоем, что вернется, скорее всего, поздно. У него настроение хорошее оттого, что Валерьев не Саньку позвонил, а ему. И от этого хочется энергичнее взяться за дело.

Но Санек охлаждает следопытский пыл Стаса.

– Что там ночью делать? Давай с утра… У меня еще встреча сегодня…

– Присмотреться же надо…

– А что к ним присматриваться… Три раза уже было… Все черные одинаковы! Только юбкой перед носом махнут, они сразу следом…

– Ты хоть раз видел Лидку в юбке… – ухмыляется Стас.

– Ну… Задницей… Задница у нее в джинсах аппетитная, не то что без них… А если вилять начнет… И ты уставишься…

– Ладно… – Стас соглашается, понимая, что в чем-то Санек прав и дело сейчас только за Лидкой. Чтобы она успела прийти в себя… – А что у тебя за встреча?

– Мать говорит, из налоговой инспекции меня домогались, звонили… Она дала номер мобильника, но они почему-то не позвонили… У меня тут есть подружка. Из налоговой… Хочу с ней вечерок скоротать. Пусть узнает, что там на меня есть. Я уже ей позвонил…

Санек подъезжает в половине восьмого утра. Лицо помято, зевает за рулем.

– И что на тебя налоговая вешает? Смотри… Засадят, как Ходорковского… – улыбается Стас, устраиваясь на заднем сиденье «Ауди», и только потом протягивает руку Саньку.

– Ничего… Самое смешное в том, что мой инспектор и слыхом ничего не слыхивал…

– Может, мать что-то не так поняла?

– Может…

Санек с места набирает скорость. Двигатель довольно урчит. Улицы в это время еще свободны, менты готовятся к пересменке, и можно покататься в свое удовольствие. За несколько минут они оказываются на нужном месте. Стас привычно поднимает к глазам бинокль. Смотрит долго и пристально.

– Тишина… Еще не проснулись…

– Может, за Лидкой сгоняем? Сейчас кипятка можно не опасаться…

– Добудишься ее в это время…

За их «Ауди» останавливается серебристый джип «Гранд Чероки».

– Этому еще что надо? – в голосе Санька откровенное беспокойство.

– А что он тебе…

– По-моему, вчера, когда мы здесь стояли, он на той стороне кого-то дожидался. А утром похожий около моего дома стоял.

Должно быть, понимает Стас, Валерьев и его напарника тоже настропалил. Но и ему самому не нравится такое назойливое присутствие посторонних. Место не такое популярное, чтобы здесь много машин стоянку устраивало. Да еще в такое раннее время. Из джипа никто не выходит, и не видно, кто там сидит – стекла тонированы с нарушением всех стандартов. Стас за минуту трижды оглядывается, Санек не отрывает взгляд от зеркал, пытаются рассмотреть «Гранд Чероки» получше.

Наблюдать перед посторонней машиной за чужими окнами в бинокль кажется не совсем правильным. Может быть, даже опасным. В «Ауди» стекла тонированы едва-едва, все в пределах пятнадцатипроцентного стандарта.

– Номер не видел?

– А что тебе номер…

– Валерьеву позвоним, пусть проверяет… У них там есть такая служба, по номеру сразу хозяина назовут.

– Обойди машину… В багажник загляни… И номер увидишь…

Санек следует совету без возражений. Выходит из машины, легонько пинает колесо и идет к багажнику. Поднимается крышка, и Стасу не видно, что он там делает. Только доносится звук перекладываемых с места на место железяк. Возвращается с тряпкой в руках, вытирает руки и засовывает тряпку в карман дверцы.

И тут же вытаскивает мобильник и набирает номер Валерьева. Сообщает старшему лейтенанту о подозрительном «Гранд Чероки». Тот советует не суетиться, сейчас он дома, а как доберется до кабинета, сразу выяснит что к чему. И позвонит им.

Но «Гранд Чероки» не дожидается момента, когда старший лейтенант окончательно проснется и расшевелится. Через пять минут он отъезжает. И непонятно – зачем он останавливался, если никто из машины не выходил и никто в нее не сел.

– И слава богу… Нечего людям нервы портить… – Стас снова поднимает бинокль.

Через полчаса звонит Валерьев:

– Парни… Осторожнее… Такой номер не зарегистрирован… Сейчас к вам опергруппа выезжает, проверят…

– Они уже уехали…

– В какую сторону двинули?

– К центру…

– Ничего, где-нибудь на дороге перехватят… Я сейчас позвоню…