Отправиться в госпиталь на перевязку подполковник Сохно отказался категорически.

– Если бы пуля застряла, это еще ладно... – отмахнулся он. – А навылет прошла – похромаю и перестану.

– Лицо бы зашить надо, – подсказал начальник горотдела.

– Мужчину, как и собаку, шрамы только украшают. Кстати, после зашивания шрамов на лице только добавляется – от иглы.

Сохно здесь же, в коридоре, подошел к зеркалу, вытер марлевым антисептическим тампоном рваную рану на лице и прижал к скуле кусок не полностью оторванной кожи. Рана легко закрывалась. В кармане у него и моток пластыря нашелся. Пластырь стянул две стороны раны ничуть не хуже нити из хирургической иглы.

– Врачей боитесь? – спросил мент с сочувствием.

– Не то слово... Я, как их увижу, сразу люто болеть начинаю. На мой взгляд, это самая вредная для людей профессия. Гораздо вреднее серийных убийц. Серийный убийца несколько человек «завалит», его поймают и тоже «завалят». А врачам за то, что они людей «заваливают», еще и деньги платят. Каждый врач считает, что если он не внушит тебе наличие тысячи болячек, от которых следует немедленно у него же лечиться, то он зря образование получал. А когда человек об этих болячках не знает, он себя чувствует здоровым и может позволить себе пить водку, закусывая самогонкой...

– Это вы преувеличиваете.

– Насчет водки и самогонки? Только поставьте, я продемонстрирую.

– Насчет врачей преувеличиваете. Без них нельзя.

– И совсем нет. Я недавно письмо от дочери получил. Она у меня физкультуру в школе преподает. Жалуется, что здорового ребенка в школе не найти, потому что врачи у каждого находят столько болезней, что хоть в одну петлю всех детей толкай. Детям сейчас с детства внушают, что они больны, и в итоге мы получаем больное поколение. Потому я и считаю врачей врагами человечества.

Они вышли во двор. Следственная бригада и там проводила осмотр, отыскивая, каким образом бандиты проникли в дом. Но отыскивать, по большому счету, было и нечего, потому что дверь из коридора в сад никогда практически не закрывалась.

– Если вам здесь делать нечего, могу подбросить до комендатуры, – предложил мент, остановившись рядом с калиткой и постукивая по дверной ручке паспортами убитых подполковником бандитов.

– Буду благодарен... Кстати, автомат-то этот заберите. Это тех подрастающих абреков, про которых я рассказывал.

– Надо было сразу звонить нам. Мы бы облаву устроили.

– Когда вам облавы устраивать, если тут такое идет.

По дороге до комендатуры Сохно еще раз взял у мента паспорта и внимательно просмотрел. Фамилии показались знакомыми, но память ничего не подсказала конкретно.

– А фотографии, похоже, вклеены.

– Пусть спецы посмотрят. Точно скажут...

Полковник Согрин к ранениям своего подчиненного отнесся с большим вниманием, но одновременно и с пониманием, то есть не настаивал на обращении в госпиталь, поскольку как человек, не только повидавший, но и переживший множество ранений различной степени тяжести, во многом разделял мнение Сохно о врачах.

Кровь выступила сквозь бинт на бедре.

– Шурик, сделай ему перевязку, – попросил полковник Кордебалета, обычно выполняющего в группе еще и обязанности фельдшера. А сам принялся осматривать раны на лице и на руке. Сохно на последнюю вообще внимания не обратил и даже пластырем заклеивать не стал. Просто кровь быстро свернулась, и рана не беспокоила.

– Может быть, даже жить будешь, – констатировал Согрин.

– Спасибо. Я очень надеюсь.

– Собаку-то перевязывать есть кому? – спросил Кордебалет, открывая пластиковый пузырек с хлоргексидином, заменяющий и йод, и зеленку, к тому же обладающий хорошим заживляющим эффектом.

– Я ее, понимаешь, и укусить не успел. Уж больно быстро башкой вертит.

Кордебалет еще перевязку не завершил, когда приехал майор Султанов.

– Есть новости!.. – сообщил с порога и остановился около Сохно. – Серьезно задели?

Сохно только хмыкнул. За него Кордебалет ответил:

– Когда серьезно задевают, подполковник Сохно меняет свое мнение о врачах. Пока я такой тенденции не замечаю.

– Нет, – не согласился Сохно. – Меняю мнение только о санитарах, которые меня несут. Мне их становится жалко, потому что с возрастом я начинаю тяжелеть. Не толстею, но тяжелею... И никак такую метаморфозу разрешить не могу. Каждый раз, когда несут, мучаюсь вопросом...

– Что за новости? – Согрин шуткам всегда предпочитал дело.

– Генерал Иванов приглашает вас на совещание.

– Это еще с чего? – не понял полковник. – Где мы засветились?

– С двумя-то трупами как не засветиться. Он что-то слышал о вашей группе и относится к вам ко всем с большим уважением.

– Тем не менее не понимаю причины приглашения, – упорствовал полковник. – Уже ночь на дворе. Что за срочность?

– Мечтает познакомиться, – решил Сохно. – Как я в детстве мечтал познакомиться с каким-нибудь космонавтом. Тогда космонавты в почете были.

– Генерал обеспокоен паспортами убитых, – доложил Султанов. – Вы уже знаете?

– Мы все знаем, – уверенно сказал Сохно. – У убитых были паспорта на имена парней из банды Шкурника, что сдались генералу Иванову...

– Что ж ты молчал? – возмутился полковник.

– Я сам, командир, только сейчас вспомнил. Видел, фамилии знакомые, а вспомнить не мог. И только как майор заявился, меня и осенило!

– Надо продумать, что говорить генералу, – предложил Кордебалет.

– А что мы можем сказать? Мы можем сказать только правду, – решил полковник. – Согласно агентурным данным, в районе появился Джабраил Алхазуров. Его и ищем. Вот и все.

– Исчерпывающе и убедительно, – согласился Султанов. – Кстати, от генерала ни на шаг не отходит Хамзат Сулейменов. Боюсь, он и на совещание притащится.

– Это уже совсем плохо. Хуже некуда. Но познакомиться с ним надо бы. Поехали, – решил полковник, увидев, что перевязка закончилась.

– Мне бы хоть штаны сменить, если переобуться не во что, – пожаловался Сохно. – Кто не сильно кровью истек, может, сбегает к коменданту?

– Ночью комендант иногда спит, – предостерег Султанов.

– Ночью ему работать полагается. Ночью самая работа и начинается, что у комендатуры, что у спецназа... Шурик, потряси дежурного, – попросил Сохно Кордебалета. Не показывать же мне генералу окровавленные штаны...

Штаны нашли быстро, правда, чуть великоватые, переоделся Сохно еще быстрее.

В здании городского отдела ФСБ их уже ждали. Прежний дежурный, видимо, по оперативной необходимости, что случается, капитан Рашитов, сменился новым дежурным капитаном, но Рашитов, уже без повязки, встретил приехавших в дверях.

– Генерал не начинал совещание без вас. Потом не выдержал все-таки. И они уже начали, меня послали вас встретить и поторопить. Побежали.

Они тем не менее не побежали, а спокойно прошли на второй этаж в кабинет начальника отдела, занятый генералом Ивановым по праву старшинства звания. Но дойти сразу не успели, потому что их в коридоре остановил шифровальщик.

– Товарищ полковник, вам шифротелеграмма. Срочная... И ответ требуется срочный.

– Некогда, – сказал капитан Рашитов. – Генерал ждет.

Полковник расписался и пробежал глазами текст.

– Где тут у вас пристроиться можно, чтобы ответ написать?

– Тамбур в шифровальном отделении.

Они зашли в тамбур, Согрин получил в руки блокнот с бланками, быстро заполнил и написал подробный текст. Потом вытащил из планшета несколько бумаг.

– Это следует отсканировать и приложить.

В коридоре полковника ждали. На совещание без него никто не поспешил, только местный капитан делал страшные глаза, ожидая грома и молнии. Постучав, вошли в кабинет.

– Присаживайтесь, будем продолжать, – сухо, без приветствий, сказал генерал, отвернулся было, но снова повернулся, рассматривая лицо подполковника Сохно. Сильные челюсти собаки оставили на нем все же заметный след. Но ничего не сказал.

Спецназовцы заняли свободные места за длинным столом для совещаний. Согрин осмотрелся. Кроме офицеров местного отдела и «альфовцев» майора Султанова, здесь присутствовал начальник городского отдела МВД, и чуть в стороне сидел молодой человек в гражданском, судя по наружности, чеченец.

– Это и есть Сулейменов? – шепотом спросил Согрин майора.

– Нет, – успокоил Султанов. – Это Ирисханов, начальник следственного отдела прокуратуры города. Сулейменова здесь, слава Аллаху, нет...

Генерал откровенно нервничал. Он чувствовал, похоже, что за его спиной происходят события, которые непосредственно его касаются, но никак не мог вникнуть в суть этих событий. Потому что не держал в руках изначальную нить, хотя ему самому казалось, что именно он находится в гуще если не всех, то хотя бы главных действий. Однако интуиция у генерала была развита, и она заставляла его понимать, что где-то в глубине происходят совсем иные процессы, среди которых те вопросы, что генералу кажутся ведущими, отступают на второстепенный, чуть ли не вспомогательный план.

– Только если будет письменный приказ генерального прокурора, я могу согласиться подписать весь пакет документов, – спокойно ответил Ирисханов генералу на какую-то, видимо, продолжительную и впечатляющую речь, произнесенную генералом перед приходом спецназовцев. – Но даже в этом случае буду вынужден написать отношение с собственным мнением, поскольку не могу взять на себя ответственность, даже под ваше, товарищ генерал, слово.

Генерал покраснел. Должно быть, его речь для того и предназначалась, чтобы уломать начальника следственного отдела.

– Утром я позвоню генеральному прокурору, потороплю с рассмотрением документов. Его звонок вас устроит?

– Я же говорю, товарищ генерал, только письменный приказ...

– Пусть так, будет вам письменный приказ. – Генерал, похоже, устал, вздыхал тяжело, и голос его отнюдь не показывал непоколебимой уверенности. – С этим вопросом мы на сегодня, до утра, закончили. Как раз вовремя пришли наши смежники, и можем смело к следующему перейти... Товарищ полковник, – обратился он к Согрину, – ваша задача по действиям в Гудермесе какова?

– Нам поставлена задача найти и обезвредить полевого командира Джабраила Алхазурова, который, согласно агентурным данным, в последнее время находился в городе.

– Находился или находится? – Генерал желал ясности.

– Именно это мы и выясняем, товарищ генерал. – Полковник держался сухо, не желал вступать в долгое подробное объяснение, и Иванов чувствовал это.

– Хорошо. Тогда я попробую иначе сформулировать свой вопрос. Вы, конечно, в курсе тех событий, что происходят сейчас в Гудермесе...

– Ни я, ни мои офицеры не можем быть в курсе всех событий. Но я полагаю, товарищ генерал, что вы имеете в виду сдачу под амнистию десятерых боевиков Юрки Шкурника...

– Да, я это и имею в виду. Это сейчас главное событие.

Иванов был ловким дипломатом и вопрос задал с мастерством Макиавелли. Но и Согрин не первый год в разведке работал и давно научился видеть хитрости оппонента. Согласись он с генералом, тот будет иметь полное право «запрячь» группу в свою телегу. Откровенно возрази, возникнет множество сомнений. Согрин решил проявить навыки лыжника-слаломиста и проехать посреди вешек-вопросов.

– Для каждого человека события, в которых он участвует, являются главными. Все зависит от поставленной задачи. У нас, товарищ генерал, задача другая, за которую с нас спросят, и для нас главными являются другие события...

Генерал почувствовал ловкость маневра.

– Хорошо. Я продолжу. Как получается, что ваша группа постоянно оказывается в гуще наших событий? Покушение на капитана Хамкоева – вы там... Попадаются люди с паспортами сдавшихся боевиков – вы опять там... Вы что, контролируете наши действия? Я считаю это непозволительным.

– Меньше всего, Михаил Борисович. – Полковник умышленно избежал обращения по званию и назвал генерала по имени-отчеству, чтобы тот понял – у спецназа ГРУ есть собственное командование. – Нас интересуют ваши действия. В первом случае, у капитана Хамкоева скрывался его родственник Джабраил Алхазуров. И наше желание наблюдать за домом, а не за вашими действиями, вполне естественно. Во втором случае, офицер вверенной мне группы пошел на встречу со своим осведомителем, бывшим боевиком отряда Джабраила Алхазурова, и пытался спасти его семью от рук убийц. И только волей случая у убийц оказались паспорта интересующих вас людей. Я не вижу здесь никакой попытки влезть в вашу епархию, извините, в сферу ваших интересов.

– Пусть так, пусть случайность, – согласился генерал Иванов. – Но вам не кажется, что два вопроса в конкретном случае сливаются в один и их следует немедленно объединить?

– Не вижу, товарищ генерал, пока никаких предпосылок к этому. Вы нашли правильную формулировку – случайность. Гудермес – город небольшой, события здесь могут переплетаться. Случайно...

Выйдя после совещания вместе с полковником Согриным, майор Султанов спросил напрямую, и достаточно ехидно, задетый, видимо, ведомственными разногласиями больше, чем существом вопроса, в котором он сам заинтересован:

– Так вы, товарищ полковник, считаете, что события не переплетаются в одно дело, которое необходимо объединить производством?

– Я считаю, что у моей группы руки должны быть развязаны для самостоятельных действий, поскольку у нас с генералом Ивановым разные задачи и, главное, почти противоположные цели.

Султанов ухмыльнулся:

– А все же ловко вы от него избавились.

– Это называется – «рубить хвосты», – объяснил подполковник Сохно. – Учитесь, майор, это вам сгодится во время будущей долголетней службы...

В Москве в отличие от других городов, которые за такой короткий промежуток времени пришлось посетить, Джабраила никто не встречал. Это и не было обговорено сразу. Здесь ему уже необходимо было действовать самостоятельно и контактировать, помимо своих непосредственных помощников, только с очень ограниченным кругом лиц. Конспирация в Москве была делом обязательным и тщательно продуманным.

Может быть, из-за этого, может быть, из-за раздражения, которое вызывал сосед по купе – полковник, всю ночь пивший противное вонючее пиво, запах которого мешал Джабраилу уснуть, хотя он очень устал от долго топтания по улицам Питера, но настроение было – хуже не придумаешь.

Плохо с таким настроением приступать к работе. Примета нехорошая.

Площадь трех вокзалов встретила Джабраила обычной грязной и слякотной суетой. Раздражал запах бомжей, собирающихся по традиции как раз против выхода с Ленинградского вокзала. Хриплые голоса, запах мочи, мат и разбитые физиономии отвращали. Но это «визитная карточка» Москвы для всех, кто приезжает с северного направления. «Визитная карточка» заставила его поморщиться и вернуться в вокзал. Вовремя пришла в голову мысль, что ходить по городу с сумкой, не подготовившись предварительно, опасно. И даже подготовившись, лучше ходить без сумки, уже в Питере надоевшей, хотя была она и не слишком тяжела.

Он опять сдал в багаж сумку, предварительно посетив платный туалет и там, в кабинке, заменив комплект документов и превратившись в пакистанского дипломата, обладающего иммунитетом неприкосновенности, но теперь уже не побоялся оставить при себе пистолет – дипломата обыскивать никто не посмеет.

И проверить это удалось почти сразу, едва Джабраил спустился в подземный переход. Два мента остановили его властным и небрежным жестом. Приблизились вальяжно, вразвалочку, как хозяева не просто ситуации, а жизни вообще. По крайней мере, именно его, Джабраила, как им казалось, жизни хозяева.

– Сейчас скажет, что только что приехал, – сказал один другому так, чтобы и Джабраилу это было слышно. И уже по тону стало понятно, что произойдет не только проверка документов, а обычная со стороны безнаказанных ментов придирка, как правило, связанная с вымогательством. Произошла бы, то есть придирка, если бы он не был так защищен. – Они все говорят, что только что приехали и зарегистрироваться не успели.

– Что вы хотите? – Он показал высокомерное изумление такой остановкой. Тоже высокомерное и даже слегка брезгливое, как и они, но при этом он в самом деле чувствовал брезгливость. И говорил при этом, усиленно коверкая русские слова, хотя обычно разговаривал по-русски почти без акцента. Если акцент раньше и слышался, то только западный, европейский, а совсем не специфический кавказский.

– Документики кажи-ка, – потребовал сержант и сплюнул Джабраилу под ноги кожуру от семечек. Но часть кожуры повисла на толстых губах, в самом углу, и это тоже вызывало брезгливость.

Джабраил вполне величественно, с высоким чувством собственного достоинства полез во внутренний карман, с удовольствием коснулся пальцами рукоятки «беретты», и даже представил на мгновение, как изменились бы лица ментов, достань он вместо паспорта пистолет. Но достал он все же паспорт. Время не пришло еще пистолет доставать. Менты посмотрели, переглянулись и торопливо козырнули.

– Извините...

И дальше пошли уже совсем не вальяжно, словно желали побыстрее удалиться от «дипломата», которого по ошибке приняли за «лицо кавказской национальности».

Дипломатический паспорт сработал хорошо. Даже лучше, чем ожидал Джабраил, впервые прибегающий к такому документу. И вопросов не возникло, к которым он готовился, намереваясь путаться в ответах, якобы, благодаря плохому знанию русского языка. Надо будет на будущее иметь это в виду, только паспорт лучше брать не пакистанский. Лучше найти страну, к которой Чечня имеет счеты... Или лично ты имеешь счеты... Пакистанские чиновники слишком лояльны к беглым чеченцам, и не хочется платить им черной неблагодарностью...

Погода в Москве была тоже сырая, почти такая же, как в Питере. И тучи точно так же зависали над городом, ощутимые даже в утренней темноте, когда само небо и рассмотреть невозможно. Но здесь, даже вопреки стараниям улучшить свое настроение, совсем не звучала музыка в ушах. А музыка не звучала в ушах Джабраила только в местах плохих. Да, Москва была плохим и нелюбимым местом для Джабраила. Он не любил ни саму Москву, ни москвичей, считая, что здесь находится средоточие российского зла. Силы... И зла... Того, против чего он борется уже десять лет...

В мобильнике раздался звонок. Из-за сырой противной погоды Джабраил плотно застегнул плащ, и до трубки добираться пришлось долго. Звонки прекратились. Но мониторчик трубки высветил «неотвеченный вызов». Номер оказался незнакомым, но Джабраил позвонил сам, чтобы просто пообщаться с кем-то и хоть так вырваться из тоскливого состояния одиночества в этом противном городе, одиночества среди толп людей, заполнивших улицы даже в эти утренние часы.

– Джабраил! – как будто с облегчением сказал Завгат. – Никак не мог тебе дозвониться...

– Ты откуда звонишь?

– Трубка одного из наших парней...

– Понял. Как дела?

– Есть неприятности... Урусхан выполнял твое поручение... По тем трем парням... В последнем доме его «достали». Похоже, была засада... Двоих «положили», сам едва ушел. Но дело все равно сделал. Сегодня, наверное, сможешь в газетах прочитать. По крайней мере, в новостях обязательно скажут. У тебя там телевизор есть?

– Я до дома не добрался. Где Урусхан сейчас?

– Уже отправил его... Завтра в Москву прилетит. Тоже с пересадками, след путает.

– Он будет один?

– Он один в своей тройке остался.

– Это плохо. Пусть ко мне едет. Мне тоже нужна подстраховка. – Джабраил не стал говорить о том, каким одиноким он чувствует себя в Москве и что даже на такого напарника, как Урусхан, согласен.

– Он сейчас находится в самолете. Трубка должна быть выключена. Я позвоню ему позже, передам.

– Завтра я сам ему позвоню. Ты когда выезжаешь?

– Через пару часов... На машине до Ставрополя. Там поездом до Ростова, потом на самолет, и буду в Москве... может быть, ночью... К тебе зайти?

– Пока не надо. Я присмотрюсь, позвоню тебе. У тебя теперь этот номер?

– Нет. Моя трубка заряжается.

– Сколько человек уже в Москве?

– Мне трое доложили. Сразу как прибыли.

– Говори номер. Я проверю.

Завгат продиктовал номер телефона. Джабраилу повторять было не надо. Он всегда номера запоминал с первого раза.

– Что за номер? Городской?

– Квартира, где их устроили.

– Хорошо. Сотовая связь все же не слишком надежна. Не забудь про свой груз. Привезти его – для тебя главная задача.

– Он у меня уже с собой. На поясе ношу.

– Насчет Ахмата ничего не узнал?

– Я его жене звонил, интересовался. Она в истерике. Говорит, в реанимации под аппаратом искусственного дыхания. Надежды практически никакой. В сознание не приходил. Она собирается ехать в Ханкалу. Начальник горотдела обещал ей выделить для поездки машину, я предложил свою, хотя и предупредил, что сам ехать не могу, но отвезет брат. Он у меня без прав, но ездит нормально. Она отказалась. Сказала, что поедет на ментовской.

– Это лучше. И хорошо бы Ахмату в сознание вообще не приходить. Заподозрить он, конечно, никого не может, но... Все. До встречи.

– Аллах Акбар!..

Выйдя из долгого подземного перехода, который, кажется, специально для того и создан, чтобы давить на сознание человека, Джабраил остановился на тротуаре за перилами, чтобы проверить, не интересуется ли кто личностью «пакистанского дипломата». Ничего подозрительного не заметил, хотя трудно заметить слежку, когда народу на улицах уже много. Но если кто-то и есть, надо его выявить. Для этого неплохо бы в такси сесть.

Стоянка такси, как Джабраил помнил, на этой стороне улицы была около входа в Казанский вокзал. Направившись сначала в противоположную сторону, он резко развернулся, столкнулся с каким-то человеком, обгоняющим его, и быстрым шагом направился в противоположную сторону. Не оборачивался для проверки. При быстрой ходьбе оборачивание выглядит неестественным, а он хотел быть естественным, чтобы никто не подумал, будто он от кого-то убегает. Просто спешит человек по своим делам. Здесь все и всегда спешат, и неторопливая походка будет для москвичей более непривычной...

У дверей Казанского вокзала несколько человек, как обычно, стояли и покручивали на пальце ключи от машины – типичная поза московских таксистов.

– Ехать куда-то надо, командир? – сразу шагнул навстречу пузатый молодой парень, блеснув золотой фиксой. – Недорого...

Одновременно шагнули и другие, но этот первым спросил, и другие молча ждали.

– В Сокольники, – отозвался Джабраил.

Таксист услужливо распахнул дверцу желтой «Волги». Доехали быстро, пробок на улицах, о которых приходилось слышать много, еще не было. Должно быть, время не подошло. В городе уже рассветало.

– Здесь останови...

«Недорого» таксиста вылилось в среднюю месячную зарплату в Грозном. Но Джабраил ни спорить, ни возмущаться не стал. Вышел, оглянулся, высматривая на дороге машину, которая остановилась бы неподалеку и кого-то высадила бы, но и такой не нашлось. Не нашлось вообще машины, которая пожелала бы рядом остановиться. Похоже, «хвоста» не было. В принципе ему и взяться было неоткуда. А сама проверка – простая формальность. Простая, но обязательная.

Теперь, перейдя улицу, Джабраил вошел в метро. Встал сначала в одну очередь, потом перешел в другую не потому, что ему показалось, будто так быстрее к окошечку доберется, а еще раз желая взглянуть на окружающих. И только после этого, купив билет на десять поездок, пошел к эскалатору.

Вышел через две станции почти около дома, где для него была подготовлена квартира. Здесь другой человек жил, но тот человек уехал и оставил для Джабраила ключи. У соседей оставил, специально, чтобы соседи не думали, будто в квартиру кто-то чужой ломится, и не вызвали ментов. Хозяин квартиры с соседями дружил. Предупредил, что в его отсутствие приедет брат – по коммерческим делам...

– А вы с братом похожи, – сказала пожилая женщина, вручая Джабраилу ключи от квартиры. – Кто ж из вас старший?

– Оба, – улыбнулся Джабраил одной из самых обаятельных своих улыбок.

Женщина шутку поняла и вопрос не повторила. Только проводила Джабраила взглядом до двери, которую он успешно и открыл.

Осмотрев внимательно все комнаты, кухню, туалет с ванной, Джабраил устало сел в кресло и вытянул ноги. Они гудели от усталости после вчерашнего бесцельного блуждания по Питеру.

По доброму-то, следовало бы и отдохнуть. И отдохнет... Только сначала надо позвонить тем троим, что уже прибыли в Москву. Пусть знают, что командир среди них и не забыл о своих бойцах...

Подполковник Сохно все же заехал в госпиталь. Вместе с начальников горотдела УВД, которого в городе все знали. Это упрощало простейшую задачу. Попросил у дежурного врача какое-то слабое снотворное, потому что рана основательно ныла. На то она, конечно, и рана, чтобы ныть. Пользоваться же шприц-тюбиком парамидола, который был в его карманной аптечке, подполковник не хотел. После такого укола, конечно, выспишься с удовольствием, и даже своего храпа не услышишь, не говоря уже о храпе соседа через два этажа. Но, случись что, голова будет чумная. А случиться может всякое. Парамидол обычно используется неходячими ранеными. Им это можно, потому что в носилках разрешается даже бомбардировку пережить, не сильно подпрыгивая.

Согрин с Кордебалетом и майором Султановым дожидались в машине.

Когда Сохно с ментом вышли и мент уехал на своей машине, Сохно, усевшись в «уазик», вздохнул с неподдельной тяжестью:

– Боюсь, и с этих двух таблеток не засну.

– Что так? – поинтересовался майор, занимающий место водителя.

– Мысль мучает...

– Ну-ну, и какая же? – спросил Согрин, отлично знающий, что при всей его страсти к замысловатой болтовне Сохно никогда не болтает без дела.

– Зачем быку вымя?

– Объясните, пожалуйста, в трех экземплярах, – в тон товарищу попросил Кордебалет.

– Исключительно для непонятливых... Зачем все-таки нужны эти десять парней в Москве? Там строителей со всего СНГ понаехало с избытком, и платить почти не надо...

– Ты все еще не понял? – спросил Согрин.

– Если паспорта уже ушли... Если с их паспортами ребята нашего достославного Джабраила Алхазурова собираются наворочать там дел, зачем эти строители?..

– Элементарно, Ватсон, – заметил Кордебалет. – Одни сделают, на других свалят...

– А у других алиби будет. Они на работе могут оказаться. Они вообще сумеют доказать, что даже издали Алхазурова не видели.

– В чем-то ты прав, – согласился Согрин. – Совместить проведение теракта с моментом, когда все десять строителей будут в одном месте, причем будут в этом месте без свидетелей, которые окажутся в состоянии подтвердить алиби – это задача возможная, но технически очень сложная...

– Вот я и спрашиваю – зачем быку вымя?

– Давайте попробуем от другой печки плясать, – предложил майор Султанов. – Сначала разделим теракты по классификационным признакам и попробуем предположить, что надумает сотворить Алхазуров. Обычно мы встречаемся с двумя видами терактов – это взрывы в общественных местах и захват заложников. Первый предполагает месть за какие-то совершенные действия. Действия такие всегда можно найти, да Джабраил их и искать не будет... Для второго вида у Джабраила слишком мало сил. Правда, что-то небольшое сотворить может, но не больше. К тому же у него нет требований, которые реально предъявить. Если раньше они желали вывода войск из Чечни, то сейчас здесь собственная власть сильна. Нет, захват заложников, мне кажется, следует отбросить. Тогда взрыв в общественном месте. Но такие мероприятия должны, как правило, иметь большой общественный резонанс. Иначе в них смысла нет. Какого резонанса ожидает Алхазуров?.. Чего он может ожидать, если учесть, что в дело включилась такая одиозная личность, как Омар Рахматулла... Определив возможность резонанса, мы сможем вплотную подойти к разгадке.

– Ну-ну, майор, попробуйте, – предложил Сохно. – Как в казарму приедем, я попробую тоже сделать это, только во сне... Иного пути не вижу.

Майор тем не менее надеялся, видимо, сделать какой-то вывод и потому размышлял вслух, ожидая подсказки. Впрочем, это не мешало ему машиной управлять.

– Я когда в последний раз разговаривал с генералом Астаховым, он сообщил мне, что этих десятерых, кажется, вообще не собираются в Москву доставлять. «Фонд поддержки и реабилитации к мирной жизни принявших амнистию боевиков», наверное, специально для них взял в аренду крыло общежития в Красногорске.

– Тем паче, – сказал подполковник Сохно. – Вымя... Только вымя... И только бык знает, для чего оно ему понадобилось... Но говорить, зараза, не хочет. И даже не мычит. Кстати, трех человек в Москве уже взяли под контроль. Там и интерполовцы работают, и, наверное, люди Астахова. По их действиям можно будет, если повезет, примерно место определить... В пределах ста километров радиуса.

– А что интересного для строителей есть в Красногорске? – спросил Согрин.

– Для строителей всегда немало интересного найдется. А вот для террористов – работы там мало. И звучать это не будет. Террористам Москву подавай. Столицу.

– А местных строителей там не хватает? – задумчиво спросил Кордебалет.

– Очень сомневаюсь в таком дефиците. Впрочем, специально не интересовался. Но у компании Хамзата Сулейменова там есть какой-то большой строительный объект. Генерал так сказал.

– А как местные к пришлым относятся?.. Нет там ничего похожего на недавние события в Карелии? – Кордебалет наконец-то свою мысль сформулировал.

– Да, генерал говорил, что там, во дворе общежития, скины собираются. Молодые мальчишки.

– Это уже ближе к телу. – Сохно, устроившийся на переднем сиденье, даже сел прямо. – Теперь и насчет вымени понятно...

– Что тебе понято? – пожал плечами Согрин. – Надеешься, что скины перебьют вчерашних боевиков, и это даст повод Джабраилу работать «без белых перчаток»?

– Я не такой наивный, – усмехнулся Сохно. – Это здесь, перед следаками, боевики, пусть и вчерашние, такие скромные и добрые. Если как следует покопаться, у каждого на счету по отрезанной голове найти можно. И себя они в обиду не дадут. Хотя конфликты, думаю, будут. Но их «уберут».

– Кого «уберут»? – не понял майор.

– Боевиков «уберут».

– Скины?

– Скины могут только толпой одного бить. Хотя скандал там какой-то произойдет. А после скандала Джабраил Алхазуров предпримет собственные меры. Уничтожит этих десятерых и свалит все на скинов. Нормальная провокация в стиле большевиков времен незабвенного Петерса. ЧК на заре своего существования несколько аналогичных операций проводила.

– А вымя-то вы, товарищ подполковник, кажется, пришили, – заметил, после некоторого раздумья, майор Султанов...

Майор Султанов довез спецназовцев до ворот комендатуры.

– Поеду отосплюсь... Из всей своей группы один бессонный остался, – посетовал он.

– Таблеткой поделиться? – спросил Сохно.

– Я же не раненый, товарищ подполковник. Обойдусь.

На проходной из своей комнатки вышел все тот же дежурный старший лейтенант, что недавно провожал Сохно.

– Слышал, товарищ подполковник, что вы в переделку попали. – Старший лейтенант, кажется, даже рад был такой новости. – Я предупреждал... У нас тут по женщинам в одиночку не ходят. Чаще женщин в казарму приводят.

Согрин непонимающе посмотрел на Сохно, но тот, улыбаясь, заметил:

– Да, женщины здесь горячие. Видишь, как кусаются, – и пальцем потрогал рану на скуле. – В казарме тоже кусачие?

– Не-а, – озадаченно сказал старший лейтенант.

В «каптерке», отведенной спецназовцам, дневальный свободной смены завершал уборку помещения. Пришлось подождать пять минут. Казарма спала, и, как люди деликатные и не приученные к обычным офицерским манерам, спецназовцы разговаривали шепотом.

– Надо будет связаться с Басаргиным, – сказал полковник.

– Басаргин сейчас спит, – возразил Кордебалет. – Ему телефонный звонок из соседней квартиры если и слышно, то подойдет не сразу. И вообще, что будить человека. Время терпит, утром позвоним.

– У них, когда операция идет, кто-нибудь обычно остается на дежурстве. Чаще всего Доктор Смерть, – подсказал Сохно.

– Ладно, утром, – согласился Согрин. – Даже если Доктор и дежурит, ему тоже выспаться не мешает...