Книга: Просчитать невозможно
Назад: 3
Дальше: 2

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

– Шестой, Одиннадцатый… Я – Первый… Вам все видно? Докладывайте. Координируйте наше передвижение!
– Я Шестой! Нечего координировать. Правильно идете. Можно только чуть шире. Флангам бы выдвинуться по сторонам метров на тридцать. Но и так нормально.
– Что этот тип?
– Все… Устал хромать, – продолжает Одиннадцатый. – Остановился, позвонил кому-то по телефону, теперь еле-еле идет в прежнем направлении… Держится то за ногу, то за руку… У него, похоже, одна рука нерабочая… От преследования отказался… Сил, похоже, совсем нет… Загоняли его, как волка собаки…
– Как он звонил? Здесь разве есть связь? – Кантария вытаскивает трубку сотового телефона и смотрит на мониторчик. Значок упорно показывает отсутствие связи. – Отсюда невозможно позвонить!
– У него, похоже, спутниковая трубка.
– Вот же, черт! У боевиков – спутниковые телефоны! У официальных федеральных сил ничего нет… Нам бы их финансистов… Нас не видит?
– Едва ли. Реакции никакой.
– Продолжаем обхват. Правый фланг… Кто там у нас на правом фланге?
– Я – Двадцать первый… Я – справа… Уже выхожу на перевал. Здесь скалистый изгиб. Имею возможность обойти объект и перекрыть тропу. Меня не заметят.
– Быстрее передвигаемся… Скоро начнет смеркаться… Кто слева?
– Я – Двадцать седьмой. Я – слева… У меня почва под ногами едет… Подъем сложный… До перевала еще десять минут хода.
– Догоняй, маму твою… Отстаешь! Догоняй…
– Лезу… Лезу… И без мамы лезу, сколько сил есть… Бегом ползаю, – голос обиженный. – Но я далеко у него за спиной. Если он назад двинет, я успею в любом случае… И я не хромаю…
– Лучше хромай на три конечности, но успей!
– Я – Одиннадцатый! У меня точка хорошая, все видно и по ту и по другую сторону… Все успевают. Хорошо обложили. Двадцать первый, кто рядом с тобой слева?
– Девятнадцатый.
– Для него хорошая позиция. Ему сейчас не видно, через десять шагов увидит. Там кусты языком до тропы сползают. По другую сторону твоих камней… Пусть чуть-чуть левее сдаст, и как раз на кусты попадет… Спустится прямо на голову объекту. Все… Мы его полностью обложили. Теперь не уйти, замыкайте…
– Я Шестой! Держу его на прицеле. Никуда не денется. Шаг вправо, шаг влево рассматривается, как попытка к побегу. Наш он, наш.
– Я – Двадцать первый! Надо быстрее… По ту сторону хребта уже темнеет…
– А куда он денется от ночной оптики? – Шестой уверен в своих способностях стрелка больше, чем остальные в своих способностях бегунов по пересеченной местности. По настолько пересеченной местности, как в этих горах.
Человек на тропе идет медленно. Теперь уже все спецназовцы вышли на исходную позицию и начали спуск. Это еще сложнее, чем подъем, но начавшиеся сумерки и большое количество разнокалиберных валунов на этой стороне хребта хорошо скрывают умелые передвижения. А уж подбираться к противнику без звука разведчики умеют.
Кантария долго рассматривает одинокого путника в бинокль.
– Я – Первый! Это эмир Абдул Мадаев… Я узнал его… Работаем по полной программе… При невозможности захвата – уничтожить!
Медленно сжимается полукольцо. Шаг за шагом, метр за метром эмир Абдул приближается к спецназовцам, а они к нему. Полукольцо одновременно сжимается и спускается со склона, выпрямляясь в дугу. По ту сторону тропы склон настолько крутой, что нормальный человек не сможет спуститься по нему. К ненормальным можно отнести только альпинистов и скалолазов, но здесь таких не водится – война распугала всех спортсменов и долго еще не пустит их в местные горы.
Нугзар Кантария часто поднимает к глазам бинокль. Его предупредили, что противник хитрый и опытный, бывший сотрудник «девятки», а это значит, что он гораздо наблюдательнее любого из самых наблюдательных боевиков. Профессионально отработанная наблюдательность гораздо эффективнее наблюдательности природной.
Вот опять эмир вытаскивает из кармана трубку спутникового телефона. Эх, хоть на свои деньги покупай такой же! Очень он помог бы в различных ситуациях… С кем говорит эмир? Что рассказывает? Какие планы строит? Услышать бы разговор…
Еще несколько шагов, пока противник отвлек внимание – можно и скорость передвижения увеличить. Эмир убирает трубку и вздыхает обреченно. Даже плечи у него обвисают от усталости. Дистанция настолько короткая, что видно, как Абдул вздыхает.
А он и в самом деле устал. Ставит автомат по одну сторону тропы, подходит к другой стороне, к самому крутому склону… Садится на высокий камень на краю, по сути дела, пропасти, потому что иначе, чем пропасть, то, что находится внизу, назвать нельзя. Если у него повреждены рука и нога, ему очень тяжело ходить по горам. Даже по тропе тяжело, а без тропы вообще не пройти. Отдых необходим. И правильно. Отдыхать всем надо. И даже человеку, которого сейчас захватят… Потом, с руками, скованными наручниками за спиной, ему уже не дадут отдохнуть, и никто не будет считаться с его хромотой – его будут подгонять жесткими стволами автоматов – в ребра. Это очень больно, но подгоняет лучше любого кнута… Будут подгонять к временной базе, где уже давно остывает ужин. Спецназовцы будут очень торопиться, потому что они сегодня не обедали…
Теперь он никуда не денется… И пусть соседний более высокий камень закрыл эмира от Шестого и Одиннадцатого, его можно захватить и без выстрелов.
* * *
Эмир Абдул давно уже видит, что его «ведут». Сначала почувствовал себя неуютно. Просто почувствовал, как зверь чувствует опасность. Потом, предельно повысив внимательность и снизив скорость, чтобы сэкономить силы, он заметил снайперов. Одного… И второго… Ум опытного охранника не заметался в поисках выхода, мысли потекли спокойно и позволили ему сделать правильный анализ ситуации. Если снайперы не стреляют в то время, когда он представляет собой такую прекрасную мишень, значит, его собираются брать живым. Чтобы взять его живым, обязательно следует его окружить. Где они – те, кто окружает его? Какими силами действуют? Необходимо все определить, прежде чем искать выход. Даже никого не видя, эмир Абдул слышит, как где-то позади скатывается маленький камушек. А впереди, но еще высоковато, покачиваются кусты. Кусты не могут покачиваться, если нет сильного ветра. В горах такие кусты, которые прочно за почву держатся, и легким ветерком их качать не будет… Значит, держат и сзади, и спереди. А поверху страхуют снайперы. Наверняка между задними и передними еще кто-то сползает по склону. Много их? Скорее всего много…
Телефонный вызов подается не звонком, а вибрацией. Наверное, Вагап получил сведения.
Абдул спокойно вытаскивает трубку, и невнимательным взглядом зорко осматривается во время разговора.
– Я слушаю…
– Эмир… Я звоню из Москвы… – говорит по-чеченски незнакомый голос. – Не удивляйся… Тебя обложили со всех сторон… Попытайся уйти… На тебя слишком много поставлено…
– Кто это говорит? – удивляется эмир Абдул.
– Координатор проекта… Я имею доступ к сведениям ФСБ… Повторяю… Тебя обложили… Действовать нужно срочно…
– Я вижу все… Я уйду… Кто вы? Я вас не знаю…
– И не надо этого знать… Забудь про мой звонок… Мне звонить нельзя, даже если ты определил номер… Если будет надо, я сам позвоню… Все.
И неведомый абонент отключается.
Эмир несколько секунд стоит, задумавшись. Странный звонок… И – из Москвы! Если бы кто-то позвонил отсюда, если бы кто-то рядом находился и все видел. Это понятно. Но если доложили в Москву, значит, преследование идет адресное. Преследуют не просто боевика, а именно его, эмира Абдула Мадаева. Это придает ответственности и вместе с тем звонок эмира подбадривает. Значит, силы в операции задействованы и в самом деле немалые… И с той и с другой стороны.
Абдул находит подходящее место, ставит автомат у камня по другую сторону тропы – это очень наглядно, что он оставляет оружие в стороне, это показывает, что он не готовится к сопротивлению. А зачем ему теперь оружие? Он не собирается бой вести. Оружие у него будет внизу. И садится на камень, спиной к верхнему склону. Высокий соседний камень при этом закрывает его от снайперов. И больше снайперы его не увидят. Пусть радуются, что хоть немного понаблюдали за ним в оптику. Понаблюдали, и этого с них хватит. Надо было сразу стрелять. Не стали стрелять – сами виноваты…
Сел и сидит. Отдыхает. Это они видели. И пусть смотрят ему в спину. А что он делает перед собой, этого им увидеть не дано. Сидит… Отчего ж ему, усталому путнику, не отдохнуть? Будь он полностью здоров, он сумел бы по склону скатиться так, как ни один из этих хваленых «краповых» не скатится. Просто не рискнет скатиться, потому что при таком скатывании шансов выжить – пятьдесят на пятьдесят… И выживает только тот, кому выжить необходимо. Абдулу необходимо выжить. Этот человек из Москвы так и сказал – слишком много на него поставлено. Нельзя подводить…
Поставлено и в самом деле очень много. Даже в денежном отношении. Слишком много денег. Так много денег, что Абдул даже не воспринимает их реальными деньгами, а видит только единым куском – делом, в которые деньги вложены. Даже тот миллион долларов, что он сейчас несет в сумке за спиной. Этот миллион – не деньги, на которые можно долго и безбедно жить. Эти деньги – деловое предприятие. Даже не диверсия, не всемирный террористический акт. Только деловое предприятие, которое принесет новый денежный порядок в мусульманский мир. Новый порядок, который потом уже будет невозможно разрушить, потому что миром правят деньги, а деньги будут в руках новых людей.
* * *
Эмир Абдул четко слышит каждых шорох за спиной. И это заставляет его торопиться. Но он продолжает работать почти одной рукой, завязывая петлю на веревке. Петля набрасывается на камень одним движением и затягивается под весом его тела. Хорошая петля. А конец веревки спускается со склона, сползает, как змея, с легким шуршанием. Эх, не подвела бы рука… Правая рука сломана. Но что такое перелом для настоящего мужчины? Настоящий мужчина может не заметить его.
Пора!
Абдул поднимается. Еще спокойно и величаво, еще никак не показывая своего нетерпения. Оглядывается, усмехается, и – теперь уже его движения быстры и выверены…
Петля, как и думалось, прочно цепляется за камень. И – прыжок… Больно руку… Больно, но это боль нескольких секунд. Боль быстро притупляется и уже перестает мучить. Жалко, что нет перчаток. Ладони горят, сжигаются о веревку, но он не сжимает их сильнее, не останавливается. Он очень быстро спускается, скользя по склону, отталкиваясь ногами от осыпающейся почвы.
Там, внизу, ельник начинается сразу у подножия. И пусть «краповые» тоже спустятся за ним следом. Они даже не увидят сверху, в какую сторону он направился. Пусть ищут. Не найдут…
Не найдут, потому что он никуда и не направится… Он знает там, в густом ельнике, схорон, который не найти без собаки. Там есть и оружие, и взрывчатка, есть место и для человека. Даже пара человек поместилась бы. И «краповые» пробегут мимо. Конечно же, они побегут в сторону тропы, которая выходит на противоположный склон. Ведь Абдул должен именно туда направляться. Он и направится, только чуть позже.
Он скользит… Веревка жжет руки…
* * *
– Где он? – старший лейтенант Кантария сам пугается того, что произошло, но уже видит – это произошло. – Где он? Куда он делся? Шестой! Одиннадцатый! Куда он делся?
Эмир Абдул выпал из его поля зрения всего на десяток-другой секунд, понадобившихся для того, чтобы обойти нагромождение камней на склоне. Только что сидел там, а теперь его нет. И на тропе его нет, никого на тропе нет!
– Нам его не видно. Он садился за камень отдохнуть… Может, прилег?
И шуметь нельзя. Может, в самом деле, прилег? Тогда ему подняться и шагнуть за автоматом – три секунды. Начнешь торопиться, начнешь шуметь, он поднимется… Значит, спуск надо продолжать в прежнем темпе.
– Я – Первый! Видел кто его? Видит кто?… – в микрофон «подснежника» приходится шептать. Дистанция такая, что громкое слово может быть услышано.
– За камнями…
– Отдохнуть сел…
– Сидел там… Сейчас не видно…
– И не увидите… Нет его там… Я как раз против того камня…
– Быстрее! – дает команду Нугзар. – Вперед!
И сам стремительно спускается. Вечерний сумрак не дает издали понять, что произошло. Видно одно – эмира Абдула нет на месте. И не прилег он за камнем. Негде там прилечь. И только с двух шагов старший лейтенант понимает – они упустили Мадаева…
Веревка уже не натянута. Если бы сразу поторопиться, можно было бы просто перерубить веревку. Она тонкая – едва-едва человека выдержит. Одно движение тяжелого боевого ножа, и Мадаев свалился бы в пропасть… Пусть бы и вторую ногу разбил, пусть бы и вторую руку сломал… Пусть бы шею себе сломал, но он был бы уже в руках спецназовцев…
Нугзар хватается за веревку, и смотрит вниз. И понимает, насколько бесполезное занятие искать там беглеца. Внизу уже полная темнота. Там лес, помнится, сплошняком стоит. В обе стороны тянется. Тем не менее Кантария готов первым начать спуск, но в это время с вершины перевала взлетают одна за другой две красные ракеты. Ракеты, конечно, предназначены им.
Отбой. Генерал отзывает разведку.
– Мы почти взяли его… – говорит Кантария с досадой.
Но он знает, что сигнал ракетами равносилен приказу.
Назад: 3
Дальше: 2