– Это вы хорошо сказали, – генерал выслушивает перевод – Зураб рассказывает, как он поговорил с эмиром Абдулом Мадаевым и согласно кивает головой. – Слишком много на него поставлено… И с нашей стороны – на него, по сути дела, все поставлено. Будем надеяться, что он сумеет уйти благополучно и при этом не подстрелит никого из спецназовцев Сомова.

Зураб убирает трубку Пулата к себе в карман. «Маленький капитан» согласно кивает на его вопросительный взгляд – как и договаривались…

– Нам остается ждать результата, – говорит полковник Мочилов. – Хуже нет, чем ждать и догонять. Значит, эмир Абдул уже определил погоню. Наших он не определил бы.

– Ваши его в пещере упустили… – сетует генерал.

– И слава богу. – Мочилов хитро улыбается. – Если не упустили бы, мы бы сейчас здесь не сидели, а думали, кто заменит Мадаева. Но выдумать ничего бы не смогли, как все мы понимаем. А преследование в пещере, по большому счету, когда преследуемый знает там ходы и выходы, а преследователь их не знает, заранее обречено на провал. И дает девяносто девять из ста шансов в пользу преследуемого. Более того, преследователь почти обречен на неминуемую гибель, если не остановится вовремя… Это теория боевых действий. И с теорией считаться необходимо. Поэтому упрек в адрес спецназа ГРУ не принимается.

– Давайте вообще без упреков обойдемся, – предлагает Басаргин, – нам общее дело делать, а не друг на друга сваливать неудачи. Ждать результата можно долго. Я бы рекомендовал обговорить возможные планы совместных действий. Исходить при этом будем из варианта, при котором эмир Абдул Мадаев успешно ускользнет от погони. Что мы обязаны в этом случае предпринять?

– Мы обязаны предоставить ему «зеленый коридор» по дороге в Москву, – говорит генерал. – Отслеживать каждый шаг и контролировать все контакты. У него с собой, как нам сообщили, миллион долларов. Этих денег, по его мнению, должно хватить на проведение какой-то акции. Кроме того, он рассчитывает, что его племянник с напарником получили переведенные на их счета средства и передали их Александру Камалову… Камаловым, кстати, сейчас плотно занимаются. Настолько плотно, насколько это возможно, чтобы не спугнуть вероятных помощников в его фирме. Фирма наполовину чеченская. Все учредители чеченцы, и многие сотрудники тоже.

– Кстати, – сообщает Зураб, – я нащупал ход туда. Завтра с утра пожалую, поговорю с одним человеком. Хотя мне очень не хочется считать его террористом. Это близкий родственник Заремы , и я всегда относился к нему с симпатией.

– Предварительно вам надо встретиться с нашими сотрудниками, проверяющими фирму, – уточняет Астахов. – Чтобы вы друг другу не помешали… Но – продолжим. «Зеленый коридор» по пути в Москву Мадаеву обеспечат наши сотрудники. Интерпол обеспечит нам контроль его телефонных разговоров. И, я попрошу вас, Александр Игоревич, связаться со своими руководителями, чтобы они проконтролировали все связи эмира Абдула с заграницей.

– Они уже контролируют эти связи, – говорит Доктор Смерть. – Именно так к нам попал номер спутникового телефона эмира Абдула.

– Прекрасно. Спецназ ГРУ должен обеспечить неприкосновенность эмира там, в Чечне. Не охотиться за ним, а охранять его… Понимаете, Юрий Петрович?

– Я другое, товарищ генерал, понимаю. Мадаев не поедет сейчас в Москву, – возражает полковник Мочилов.

– Обязательно поедет. Даже израненный, в любом состоянии – он не будет терять времени. Зураб хорошо подбодрил его, добавив ответственности. Мадаев знает, что на него очень много поставлено.

– Я о том же и говорю… Очень много на него поставлено.

– Объясните.

– Объясняю… Просто вы не знаете всех подробностей того, что происходило в Чечне в ближайшие часы, а мне все рассказали. Потому я и уверен, что эмир не сразу отправится в Москву.

– Ну-ну, – соглашается генерал. – Я слушаю…

– Мадаев пытался убить мальчишку-снайпера. Не сумел. Таким образом, тот стал его «кровником». Не слишком хорошо себя чувствует человек, у которого есть «кровник». И любой чеченец постарается действовать на опережение. То есть убить до того, как убили тебя…

– Это правильно. Это в характере каждого чеченца, – подтверждает Зураб.

– Спецназовцы Сомова засекли эмира Абдула в тот момент, когда эмир преследовал Беслана Байрамирова. Пытался неслышно догнать. Беслан непреднамеренно, не зная о ее существовании, обошел его засаду. И тогда эмир Абдул попытался преследовать. Но у него, как вы знаете, повреждены нога и рука. Тем не менее он шел с автоматом. И имел возможность залечь, как следует прицелиться и застрелить своего «кровника». Но он не сделал этого. Почему?

– Почему?

– Потому что Беслан Байрамиров – свидетель и может дать хоть какую-то информацию о том, что произошло с оставшимися двадцатью четырьмя миллионами долларов… Он нужен эмиру Абдулу живым для того, чтобы провести допрос с пристрастием, как это называется, и добыть необходимые сведения. То есть эмир Мадаев вышел на охоту за деньгами и не собирается без них ехать в Москву. И подтверждением тому же служит шифровка, полученная нашими друзьями-интерполовцами из Лиона. – Полковник кивает в сторону Басаргина. – Мадаев будет пытаться найти деньги.

– Возможно, вы правы, – неохотно соглашается генерал Астахов. – Даже вероятно, вы – правы. Но нам необходимо как можно быстрее заполучить его в Москве, чтобы здесь не начали развиваться неконтролируемые нами действия в его отсутствие.

– Значит, нам необходимо заманить эмира сюда, – говорит Александр.

– Это понятно, – недовольно вздыхает Владимир Васильевич. – Только как это сделать?

– Элементарно. – Басаргин пожимает плечами. – Он охотится за деньгами и при этом уверен, что какие-то спецназовцы эти деньги не выдали властям, а присвоили. Мнение об армии, к сожалению, устоявшееся. И не всегда беспочвенное… Впрочем, я не выдвигаю никаких обвинений в сторону спецназа ГРУ, хотя это тоже армия, но не совсем. И этим мнением грех было не воспользоваться. Талантливый режиссер и драматург Сохно разыграл хорошую интермедию. Следовательно, эмиру Абдулу Мадаеву надо добраться до этих спецназовцев и отобрать у них все, что можно отобрать. Вернуть, как говорится, свое. Любой ценой. И я вполне понимаю эмира. Сумма настолько велика, что не укладывается в обычное восприятие денежного эквивалента. Это уже не деньги – так должен думать Мадаев, – это нечто большее… Сохно, если помните, предлагал план дальнейшего развития событий в том же ключе – по собственной сдаче в плен. Но это, при всей смелости плана и самоотверженности уважаемого подполковника, на мой взгляд, и рискованно, и мало что даст нам в плане развития операции таким образом, каким она останется под нашем контролем. Просто заманим в ловушку группу боевиков, которых или захватят, или уничтожат на месте, а часть, может быть, в той же пещере и уйдет от преследования… Нам Юрий Петрович сейчас прочитал теоретические выкладки относительно пещерной войны. Я, при своей неопытности в подобных делах, могу только предположить, что выкладки эти на сто процентов верны. Да… Можно сказать, это будет небольшой успех, о котором можно доложить по инстанции и даже получить за это какие-то положительные отзывы и награды. Но нет никакой гарантии, что дело не ограничится обрывом всех возможных связей террористов в Чечне с их московскими коллегами. В таком случае нам просто не следовало давать отбой спецназовцам Сомова, и они, возможно, тоже получили бы свою долю наград… И не следовало бы Зурабу звонить эмиру, и засвечивать номер Пулата…

– Это все так, – сердится генерал. – Это мы все понимаем… Какой вы предлагаете вариант?

– Я предлагаю вывезти деньги в Москву.

– Объясните, я не совсем понимаю, хотя начинаю догадываться. Наверное, вы даете правильное направление…

– Как выносили деньги из пещеры, точно так же их необходимо вернуть туда… Потом убрать с места действия войска, если они еще не убраны, и организовать некое подобие частной экспедиции. Эта экспедиция во главе с Сохно и с тем человеком из «Пирамиды»…

– Макаров. Вячеслав Макаров, – подсказывает Мочилов. – В Афгане попал в плен… Потом работа инструктором в школе саудовского спецназа. Потом жил в Канаде. Потом… в Югославии, во время событий в Косово, воевал с НАТО под фамилией Макараджича – Славко Макараджич. Командовал отдельным интернациональным отрядом югославского спецназа. Их звали «команда теней» .

– А еще раньше вместе со мной воевал в Боснии , – подсказывает Доктор Смерть. – Очень надежный парень. Не просто надежный, а именно – очень.

– Так вот. Они нанимают какой-то вертолет. Вывозят деньги в Москву. Эмир Абдул в этом случае вынужден будет последовать за ними.

– Это вариант, – генерал несколько секунд соображает. – Я примерно то же самое подумал, когда вы начали говорить. Да, это вариант, только в жизнь его претворять следует с некоторыми доработками. Нам никто не позволит рисковать такими крупными суммами и возвращать деньги в пещеру. Скорее всего их уже сдают в казначейство, и не в Грозном, как я полагаю. Сумма слишком велика… Но можно загрузить рюкзаки обыкновенной бумагой.

– А еще лучше, – подсказывает Сохатый, – напечатать на принтере двадцать четыре миллиона долларов. Если вдруг что-то пойдет не так. Если Мадаев будет иметь возможность проверить. Хотя бы издали они должны выглядеть настоящими. И часть денег, разумеется, должна быть выдана спецназовцам наличными. Эмир Мадаев не поверит, что они сразу не набили себе карманы. Чтобы вывезти рюкзаки, чтобы, предположим, нанять негласно вертолет, следует платить. Если за Сохно и Макаровым будут следить, боевики должны видеть, как они расплачиваются наличными баксами, и немалыми…

– Да. Это все необходимо проработать в деталях, – соглашается генерал, вставая из кресла. – И потому мне необходимо немедленно возвращаться к себе, чтобы оперативно связаться с нашими сотрудниками в Чечне.

Но не успевает он дойти до двери, когда звонит телефон.

– Это опять вас, товарищ генерал, – сообщает Доктор Смерть.

Асафьев возвращается и берет трубку, не включая спикерфон.

– Да… Да… Понял… Я сейчас выезжаю… Пусть в Грозном подождут разговора со мной… Обязательно… Конечно… Я еду…

Он кладет трубку.

– Эмир Абдул Мадаев успешно вышел из испытания и улизнул от спецназовцев Сомова… Обошлось, к счастью, без жертв.

Генерал снова направляется к двери, за ним поднимается и полковник Мочилов.

– А я думаю, что надо мне в Грозный лететь, чтобы самому руководить операцией на месте… Будем, товарищ генерал, поддерживать прямую связь.

– Зураб, тебе сколько лет стукнуло? – спрашивает Дым Дымыч.

– А что? – не понимает Зураб сути вопроса.

– Ничего особенного. Просто… Дело в том, что ты и по возрасту, и внешне, слегка походишь на Халила Мадаева. Интересно, где в Москве остановится эмир Абдул?

Сохатый выбрасывает информацию для всеобщего обдумывания и усаживается на свое привычное место в углу. Дым Дымыч к углам относится всегда однозначно. Он никогда не сядет против угла стола, никогда не сядет против любого другого угла, направленного в его сторону. Но всегда предпочитает углы с обратной стороны, внутри направления вершины. И все знают эту его привычку, хотя никто не вникает в тонкости таковой.

– Ты предлагаешь? – интересуется Басаргин.

– Я пока ничего не предлагаю. – Дым Дымыч забрасывает ногу на ногу. – Я пока рассуждаю. Халил Мадаев отправил жену в Норвегию. У него квартира свободная. С дядей он виделся только в детстве, как он сам мне сказал. У нас уже некоторое время хорошо работала «чеченская связка» – Зураб и Ангел. С тех пор Ангел, кстати, существенно улучшил свои познания в чеченском языке. И вполне может стать на какое-то время Мусой Раздоевым. Я не знаю, насколько может стать необходимой такая подмена, но в любом случае – это контроль за деятельностью эмира. Причем контроль самый непосредственный и тесный.

– А что, – соглашается Ангел, – мне такой расклад по душе. Правда, Раздоев лет на пятнадцать-двадцать помоложе меня будет. Однако и он, я думаю, не слишком хорошо знает эмира Абдула. Надо поговорить с Мусой по душам.

– Опасно, – не соглашается Басаргин. – Настоящие Халил и Муса сотрудничали с Камаловым. Наверняка не однажды появлялись в фирме у последнего. Их там могут знать. А что, если после смерти Камалова там остался кто-то, кто будет контактировать с эмиром Абдулом? Опасно. Я против.

– Не более опасно, чем подстава Сохно, – не соглашается с командиром Тобако. – Просто нам будет необходимо все детали проработать в мелочах. Кого следует подозревать, того необходимо будет изолировать. ФСБ всегда найдет удачный повод для таких мероприятий. Это будет даже лучше. Если у эмира не окажется соответствующих помощников под рукой, он обязан будет использовать племянника и его друга.

Басаргин начал свою традиционную прогулку по кабинету. Все интерполовцы хорошо знают привычку своего командира. Когда он что-то соображает, ему необходимо ходить. И ждут решения молча, не нарушая ход мыслей Александра.

– Что ж, – говорит он, наконец, – пожалуй, проработать вариант стоит, но это тоже следует согласовывать с Астаховым…

– Естественно, – утверждает Дым Дымыч. – Только следует утрясти еще один вопрос. Эмир Абдул наверняка поинтересуется судьбой двух порций по пятьсот тысяч баксов, перечисленных на счета племянника и его товарища. Что следует ответить эмиру?

– Получили, – предполагает Пулат, – пришли домой к Камалову, как тот и просил, там узнали, что Камалов вечером убит. Сидели в растерянности. Через пару дней пожаловал Биржевик Забар с Немым Палачом. Потребовал деньги. Не знали – надо ли отдавать. Но отдали, поскольку тот передал привет от дяди Абдула. Но до сих пор сидят в сомнении и страхе. Вдруг отдавать не следовало? Все просто.

– Да, чем проще, тем лучше, – соглашается Тобако. – Это приемлемый вариант. А что стало с самим Биржевиком – известно только аллаху…

Басаргин смотрит на часы.

– Генерал еще не приехал к себе… Андрей, ты догонишь его?

Тобако улыбается и поднимается. Он-то знает, что сможет приехать на Лубянку даже раньше генерала.