«Хвост» за собой Дым Дымыч Сохатый определил сразу, как только выехал со двора. Машину он постоянно держал под окнами квартиры, которую для него снимал Интерпол. Квартира на втором этаже. При необходимости всегда можно спрыгнуть с балкона на крышу своего «БМВ». Впрочем, Сохатый машину жалел и спрыгивать с балкона не пытался, предпочитая даже при острой нехватке времени спускаться по лестнице – недолог путь…

Он выехал со двора на улице Корчагина и боковым зрением увидел, как кто-то, типичной кавказской наружности, направляющийся в одну сторону, резко свернул в противоположную и заспешил к машине, которая уже начала движение в сторону выезда на дорогу. И уже в боковое зеркало успел привычно проследить за окончанием того, начало чего привлекло его внимание. Человек запрыгнул в машину почти на ходу. Сохатый машину – побитую старенькую «Мазду» – тоже привычно отметил. И когда она через пару кварталов оказалась на дороге позади него, он, не включив сигнал поворота, но оценив ситуацию в зеркала, выехал на правую полосу движения и, на всякий случай, снова без сигнала, повернул направо. «Мазда» торопливо включила сигнал поворота и заспешила за ним сразу из второго ряда, едва не заставив идущую рядом новенькую «десятку» зацепить бампер лихача.

В машине, преследующей Сохатого, находились трое. Это Дым Дымыч отметил сразу. И потому запросить у Басаргина страховку не поспешил – с тремя он без проблем справится сам. И потому, прижавшись к высокому бордюру в месте, где никому останавливаться в голову не придет, остановился. «Мазда» замерла в десяти метрах позади «БМВ».

Дым Дымыч подождал три минуты. Никаких действий. Слежка или неумелая, или умышленно наглая. Впечатление такое, что его проверяют. Вопрос только в том, кому надо его проверять? И он решил это выяснить сразу, не откладывая дела «на потом» и не загружая лишней работой сотрудников антитеррористического бюро. Дым Дымыч, выйдя из машины, повернулся к «Мазде» и сделал рукой приглашающий жест. Дескать, «Базар нужен? Отчего ж не побазарить…» По внешнему виду единственного из преследователей, которого Сохатый видел только несколько секунд, он определил уровень интеллекта человека и выбрал, на его взгляд, наиболее правильную в сложившейся ситуации линию поведения.

Дым Дымыч снова сел в машину.

Из «Мазды» вышли двое и направились к «БМВ» Сохатого неторопливой, вальяжной походочкой хозяев жизни. Может быть, хозяев жизни и смерти, как им самим порой кажется, пока не найдется человек, который будет в состоянии объяснить им обратное. Дым Дымыч оказался готовым к тому, чтобы стать таким человеком, хотя торопиться тоже привычки никогда не имеет и предпочитает в ситуации сначала разобраться и только потом действовать.

Работа в антитеррористическом бюро научила Дым Дымыча определять чеченцев по внешности. Хотя, на первый взгляд, внешне они мало отличаются от представителей других кавказских народов. Тем не менее есть в манере поведения какие-то не сразу и не всеми уловимые черты, которые позволяют не ошибиться – это именно чеченцы. Самоуверенные, пока их не поставишь на место, готовые к любому обострению ситуации и сами, порой, идущие на это обострение охотно. Сейчас Дым Дымыч определил приезжих чеченцев. Может быть, из самой Чечни. Московские, обжившиеся в столице, приобретают некоторый лоск. В этих лоска нет, но больше наглости. Они и московских соотечественников считают людьми второго сорта.

Преследователи не стали разговаривать через опущенное стекло водительской дверцы, а предпочли сразу сесть в машину. Один не переднее сиденье, второй на заднее.

– Вычислил нас? – с усмешкой сказал тот, что сел сзади.

Значит, этот будет вести разговор, а второй, тот, что боком, неудобно устроился на правом сиденье, страхует и всегда готов руку сунуть под борт пиджака. Дурак! Сидит в такой позе, что Сохатому ничего не стоит отправить его отдыхать одним ударом задолго до того, как он надумает оружие вытащить. Нет опыта, нет профессионализма. Хотя самим чеченам, должно быть, кажется, что все обстоит не так…

– Ребенок вычислит… – не слишком приветливо ответил Дым Дымыч. – Какого хрена?..

– Что? Не понял…

– Надо, говорю, какого хрена…

Чеченец беззвучно усмехнулся, как увидел Сохатый в зеркало.

– Заказы принимаешь?

– На пошив нижнего белья для карликовых собак?

– Я с серьезным делом…

– А я вообще на шутника не похож. Хотя собак люблю…

– Мы про тебя знаем практически все…

А акцент у него не горский, скорее, какой-то иностранный… Вполне может статься, что парень пожаловал откуда-то из Турции, или из Эмиратов, или еще откуда-то еще, чтобы поговорить именно с Дым Дымычем. Может быть, и не с ним с одним… Тогда стоит поиграть…

– Я сам о себе всего не знаю, а уж другим и подавно знать не дано, если они даром ясновидения не обладают… Кто прислал?

– Эсэсовец…

– Кто? – не сразу понял Сохатый.

– Саблин… Александр Саблин… Помнишь такого?

– Откуда он выплыл?.. – по лицу Дым Дымыча пробежала улыбка.

– Он то выплывает, то опять тонет…

– В смысле?

– Любит отдыхать в тех местах, в которые тебя из Афгана «закрыли»…

– Понятно. Достойный человек… А ты там тоже бывал?

– Аллах миловал…

– Будешь… Твои годы молодые… Успеешь тоже стать достойным человеком… – предрек Сохатый. – А сейчас, если не секрет, Саня где?

Чеченец выдержал паузу, которая должна, по его замыслу, придать последующим словам особое звучание.

– А сейчас он в бегах… Бандитизм, убийство, преступное сообщество, арест… Солидные статьи, как на подбор… Сбежал прямо из здания суда, перед очередным заседанием… Положил двух «вертухаев», одного наглушняк… «Отяготил», как это называется… Меньшее, на что ему рассчитывать, это несколько месяцев отсидки… Те несколько месяцев, что «вертухаи» дадут ему все же пожить, чтобы самим сразу не сесть… Впрочем, их обычно и не сажают… Так, пожурят…

– Круто… Я Эсзэсовца хорошо, должно быть, службе учил… – усмехнулся Сохатый.

– Он о тебе тоже хорошо отзывался. Потому к тебе и прислал…

Дым Дымыч зло усмехнулся.

– А вот это, братан, не вяжется… С чего бы это вдруг – он, и ко мне? Я с ним с Афгана не виделся… Дружбы не поддерживал… И не вспомнил бы о нем век, если б ты не напомнил… Так, где он, говоришь, сам сейчас?

– В Грузии… Курортные места…

– Ага… Про эти курортные места мы слышали тоже… Какое-нибудь, думаю, дремучее ущелье на границе с Россией? И на каждой тропе обязательный пост… А без троп не каждый пройдет… И пограничники с двух сторон… Так?

– Почти так… Только не на границе с Россией… На границе, но с Ичкерией… Так будет правильнее…

Сохатый восклицательным знаком поднял указательный палец.

– Сразу договоримся… Я в политику не лезу, и для меня Ичкерия или Чечня остаются Россией… Правда, это вовсе не мешает мне разговаривать с тобой, и не заставляет возражать, когда ты высказываешь собственное мнение… Что Эсэсовец там делает?

– Я же говорю, курортные места. Отдыхает… Тебя отдохнуть приглашает…

Дым Дымыч помолчал с минуту, потом положил обе расслабленные руки на руль, словно лениво облокотился.

– Колись, братан, короче – что надо?.. А то я на работу опаздываю…

– Так ты еще и работаешь?

– Государство не позаботилось о моей пенсии…

– Чем, если не секрет, занимаешься?

– Мелкий бизнес… Стрясаю долги и имею с этого процент… Но на проценты, сам понимаешь, не зажируешь… Потому постоянно приходится искать приработок. Итак…

– Хороший спец нужен… Для приработка… И срочно…

– Спец в какой области? – медленно и мрачно поинтересовался Дым Дымыч. Настолько мрачно, что в его голосе откровенная угроза прозвучала, означающая, что если одна сторона кое-что знает про другую, то другая не рекомендует первой заострять на этом внимание.

– Область тебе хорошо знакомая, – чеченец хорошо понял Дым Дымыча. – Сам только что сказал, что хорошо готовил Эсэсовца… Неплохо бы и других парней так же подготовить, а потом в рейд сводить…

– В какой рейд?

– Внутренние разборки. Сам понимаешь, что нам своими силами трудно обходиться, потому что в каждом отряде встречаются люди из разных тейпов. И любая серьезная разборка может вылиться в длительную войну, которая помешает общему делу. Если же разборку проведут посторонние люди, они могут помочь кому-то поделить несколько миллионов баксов так, чтобы сумма осталась неделимой… Хорошо понимаешь, о чем я говорю?..

– Понимаю… Сколько я с такого мероприятия буду иметь? Я бесплатно не работаю принципиально, более того, я принципиально не работаю за зарплату, похожую на государственную, а работаю только за хорошие деньги…

– Сколько тебе платят за стрясывание долгов?.. Сам сказал, не зажируешь…

– Десять процентов.

– Это слишком много. Столько платить мы не можем… Десять процентов с большой суммы… Такая оплата просто нереальна…

– Тогда ищите другого… Другой согласится на тридцать…

– Тридцать тысяч?

– Тридцать процентов…

– Есть спецы и дешевле…

– Есть, конечно, люди, которые за тридцать тысяч баксов змею укусят… Я, учитывая сложность работы, за такие деньги из дома не выйду. Моя ставка стабильна. А с вами только время потеряешь… Ищите того, кто вам дело завалит.

Чеченец на заднем сиденье что-то спросил на родном языке чеченца сидевшего впереди. Тот вышел и с улицы кому-то позвонил. Дым Дымыч молча наблюдал за тем, как перед ним ломают комедию. Чеченец никому не звонил, а просто делал вид, что связывается с кем-то. И говорил он излишне эмоционально, фальшиво. Вернулся он быстро. Опять же по-чеченски что-то сказал напарнику.

– Хорошо… Мы согласны за сто тысяч. Не десять процентов, а сто тысяч. Но тебе придется потрудиться, чтобы эти деньги отработать…

– Я умею делать только то, что умею делать… – ответил Сохатый, сразу догадавшись, что платить ему не собираются вовсе. – Большего с меня можно не спрашивать. Но то, что я умею, я умею делать хорошо… Я согласен…

– Когда ты можешь выехать?

– Надо на работу заскочить, предупредить…

– По телефону не можешь?

– Могу… Так даже лучше…

– Еще вопрос… Прихватить с собой парня своего уровня подготовки можешь? За половину твоей суммы… Тебе добавка еще в десять тысяч…

– Без проблем… За десять тысяч я целую бригаду найду…

– Не надо бригаду… много, – усмехнулся чечен. – Считаю, что мы договорились.

– По рукам…

– Тогда пойми нас правильно… Письменного соглашения мы не заключаем. Но с этой минуты ты находишься под нашим жестким контролем… О собственной безопасности мы предпочитаем тоже беспокоиться… Звони к своим, договаривайся…

Дым Дымыч достал трубку и набрал номер «мобильника» Басаргина, думая, что начинает новую операцию, и еще не догадываясь, что начинает второй этап уже шедшей…

– Владимир Васильевич, я очень прошу вас не передавать дело лейтенанта Проклова в республиканское управление. Поймите меня правильно… Я не сомневаюсь в объективности местных сотрудников, – сказал полковник Мочилов после того, как Астахов позвонил ему и рассказал, как обстоят дела с шифровальщиком отряда Клишина, – но сейчас любое частное подозрение только усилит общие подозрения в отношении всего спецназа ГРУ и помешает нам провести полное расследование.

Генерал Астахов хмыкнул в трубку.

– Я сам понимаю это, Юрий Петрович, прекрасно и вижу необходимость в фильтрации сведений для общего доступа, хотя знаю, что нас могут за это обвинить… И тем не менее… Именно поэтому я не стал снимать с Проклова отпечатки пальцев на месте. Отпечатки сняли только с фотокамеры… Снимки, кстати, сделаны с разрешением «normal» – этого достаточно для печатной прессы, телевидения и Интернета, но лейтенант Проклов не имел возможности переслать такие снимки через электронную почту, даже до предела заархивировав их. Его файлы слишком невелики по объему, чтобы вызвать подозрения. Но проверку мы провести все равно обязаны.

– Товарищ генерал. У нас в управлении есть отпечатки пальцев лейтенанта, как и других сотрудников. Сейчас отпечатки обязательно снимают для идентификации в случае гибели, когда невозможно опознать тело по другим параметрам. Вы сможете электронной почтой прислать дактилоскопические карты всех отпечатков, что сняли с камеры? Если, конечно, нам доверяете?..

– Думаю, в этом нет проблемы… О доверии речь сейчас не идет, потому что нам с вами известны факты, которые местные сотрудники принимать во внимание не желают. Как быстро вы сможете провести идентификацию?

– Со всей скоростью, на которую способен наш компьютер.

– Я сейчас распоряжусь, чтобы вам срочно выслали все необходимые материалы… И звоните сразу, каким бы ни был результат… Нам надо действовать, а без материалов дактилоскопической экспертизы я предпринять ничего не смогу.

– Мы поторопимся…

Генерал убрал трубку и тут же послал капитана Рославлева с распоряжением.

– И на узел связи забеги. Может, пришли ответы на наши запросы.

Рославлев вернулся через пятнадцать минут, когда у генерала опять сидели два оперативника местного управления. Они пришли к нему с теми же данными относительно выступления Удугова, что были уже пересланы Астахову из московского антитеррористического бюро Интерпола. Боевики торопились, подсовывая собственную информацию для формирования общественного мнения. Генерал сделал вид, что для него пришедшая информация нова и очень его интересует.

– Мы попытаемся разобраться через доступные нам каналы… Спасибо за оперативность… – с этими словами Владимир Васильевич постучал тупым концом карандаша по столу, показывая этим, что разговор окончен, и отпустил оперативников.

Едва дверь за ними закрылась, как Рославлев положил на единственный в кабинете стол целую стопку донесений, разложенных не в порядке поступления, а в порядке важности.

– И что? – спросил Астахов.

– Доложить? Или будете изучать?

– Докладывай…

Капитан взял листы донесений в руки, чтобы освежить память.

– Наши поработали на месте оперативно… С трудом сумели найти Ларису Проклову. Работа у нее разъездная – экспедитор в сети книжных магазинов. «Мобильный» телефон оказался разряженным, и пришлось привлечь ГИБДД, чтобы нашли и остановили в городе машину…

– Много суеты, много внимания к ее особе…

– Но это необходимо для оперативного сбора сведений… Итак… Проклову привезли домой. Проверили ее домашний компьютер. Лейтенант сказал правду. Он посылал ей короткое письмо. Небольшое служебное нарушение, и не более. Просто попытка успокоить жену, которая волнуется за мужа, находящегося в опасной зоне на рискованном задании. Если по-человечески, то лейтенанта Проклова понять можно.

Дальше интереснее… Проработали кое-что, касающееся Джамили Хмелевской… Консульские каналы слишком медлительны, и пришлось подключить недавно созданный антитеррористический отдел СВР, с которым мы пока еще плотно не контактировали… Сотрудники отдела сработали на удивление быстро и кое-что нашли, поскольку имеют на Хмелевскую, как мне кажется, подробнейшее досье. Не знаю, работает ли она на них, но вариант вербовки они наверняка просматривали. Иначе откуда бы так быстро достали необходимые данные… Итак… Джамиля Хмелевская не имеет визы для въезда в Великобританию и никогда там не была… Но провела два месяца в Норвегии, где опубликовала в местной прессе несколько антироссийских материалов, связанных с событиями в Чечне, и материал о лагере беженцев в Ингушетии. В настоящее время оформляет визу в США, но американцы традиционно тянут время и принять ее не слишком горят желанием… Открыть же на свое имя счет в лондонском банке она не имела возможности… Я попросил Басаргина по каналам Интерпола попытаться добыть образец банковской подписи Хмелевской в Лондоне. Наши сотрудники сейчас ищут образец действительной подписи. Но вот что интересно… Хмелевская навещала Ларису Проклову в тот же вечер, когда лейтенант Проклов выехал в командировку в Чечню. По словам Ларисы, заскочила случайно. Но просидели они целый вечер, попили чайку и кофе… О командировке мужа разговор заходил, но короткий, без какой-либо конкретики. Лариса, кстати, сказала Хмелевской, что время от времени муж присылает ей через электронную почту небольшие весточки. При этом не помнит, по своей ли инициативе она это сообщила или Хмелевская навела ее на разговор о письмах мужа.

– Фотокамера… – напомнил Владимир Васильевич.

– Второй наш запрос касался фотокамеры, и пришел он в управление уже после того, как разговор с Прокловой завершился. Пришлось Ларису «доставать» с работы повторно. Опять приехали домой. Искали фотокамеру, но найти не смогли. Одно Лариса помнит точно – муж брать с собой фотокамеру не собирался, потому что во время его командировки у Ларисы на работе должно состояться какое-то торжественное мероприятие и она собиралась там снимать. И вообще, лейтенант Проклов ни разу не брал фотокамеру с собой в Чечню. Служебная инструкция… При работе с шифрами запрещается иметь при себе копировальную технику, в том числе и фотокамеру. Лейтенант Проклов, по мнению жены, педант и очень уважает все инструкции… То, что он, в нарушение инструкций, посылает ей через служебные каналы весточки, она не учитывает, хотя мы не имеем права упускать из виду этот момент. Кто нарушает инструкции в малом, может нарушить их и в большом…

– Когда она видела камеру в последний раз? – генерал сделал отметку в рабочем блокноте.

Капитан, привлекая особое внимание генерала, постучал тупым концом карандаша по столу. Генеральская привычка, нечаянно перенятая подчиненным, а вовсе не передразнивание.

– Вот здесь мы и теряем конкретность… Ей кажется, что в последний раз она видела сразу после отъезда мужа, через несколько часов. Просто лазила за чем-то в тумбочку письменного стола и видела там камеру. Но сказать это с полной уверенностью не может.

– А относительно Хмелевской ее не спросили?

– Поинтересовались.

И опять Лариса Проклова не может сказать ни «да», ни «нет»… Ей кажется, что Хмелевская не заходила во вторую комнату, хотя имела такую возможность, когда Лариса дважды варила на кухне кофе. При этом Хмелевская пришла в гости, даже оставив свою сумочку в машине, и вспомнила о ней только тогда, когда собралась уходить и стала искать ее в прихожей… Однако фотокамера по размерам настолько невелика, что журналистка вполне имела возможность положить ее в карман своего жакета, откуда, как помнит Лариса, торчал большой блокнот… Так торчал, словно не помещался… При этом на блокнот она не обратила внимания тогда, когда Джамиля пришла, но обратила, когда та собиралась уходить… Велика вероятность того, что блокнот перестал вмещаться в карман, потому что там добавилась фотокамера…

– Другой важный момент… – напомнил генерал и тоже постучал тупым концом карандаша по столу, как минуту назад делал это капитан. – Не оставляют женщины свои сумочки в машине. Мужчина «барсетку» оставить может. Даже на крыше машины… Это потому, что мужчины не привыкли сумочки носить. А женщина – никогда… Сумочка могла быть оставлена умышленно, и умышленно на этом заострено внимание. Оставила сумочку, значит, не могла взять фотокамеру… Некуда было положить… Хорошо продуманный психологический ход… Это – как вариант…

– Это вариант… – согласился капитан. – Но что он нам дает? Подозревать Хмелевскую мы обязаны, но доказательств не имеем. Значит, ничего не имеем…

– Подозревая и без этого, эпизодом с сумочкой мы усиливаем свои подозрения… Совокупность косвенных улик подтверждает наличие улик прямых, которые нам недоступны… – раздумчиво сказал Владимир Васильевич и сделал в рабочем блокноте еще одну запись. – Что дальше?

– Дальше – основной вариант. Подозревать, что Лариса все путает, поскольку память у нее отнюдь не феноменальная, и лейтенант Проклов в действительности взял фотокамеру с собой в командировку… Или же она прикрывает его, зная, что шифровальщик во время операции не имеет права возить с собой личную копировальную технику…

– Знает ли Хмелевская, что лейтенант Проклов – шифровальщик? Это выяснили?

– Конечно… Сам Проклов во время коротких встреч с Хмелевской, как и во всех других случаях общения с гражданскими людьми, по словам жены, называет себя просто офицером спецназа ГРУ. Однако Хмелевская знает, какое училище заканчивал лейтенант. В разговорах не однажды вспоминался вскользь город, а в этом городе училище только одно. Обладая такой информацией, нетрудно выяснить армейскую специальность Проклова. Кроме того, если лейтенант имеет доступ к электронной почте, как Лариса информировала подругу, то появляется второй вариант выяснения специальности, поскольку в полевых условиях больше никто не может иметь выхода в Интернет, кроме шифровальщика. Однако для того и другого варианта необходимо иметь специальные знания или хотя бы передавать все сведения человеку, который этими знаниями обладает. То есть необходимо быть профессиональным разведчиком или работать на профессионального разведчика по его конкретному инструктажу. Насколько нам позволяет судить информация о Джамиле Хмелевской, она навыками разведчика не обладает. Значит, первый вариант отпадает. Остается второй, и он требует от нас проследить по возможности все связи журналистки. Этим сейчас активно занимаются. Все резервы подключили. Как только появятся какие-то сведения, нам передадут с грифом «срочно».

– Обязательно нужны отпечатки пальцев Хмелевской… – сказал, как приказал, Астахов. – Их тоже нужно сразу переслать полковнику Мочилову… Такие отпечатки могут оказаться на фотокамере… Пусть идентифицируют…

– Попробуем… – Рославлев вздохнул обреченно. – Но это слишком сложно. Не думаю, что Лариса Проклова не мыла посуду много дней и не вытирала пыль в квартире…

– Искать по другим адресам… Срочно установить местонахождение самой Хмелевской…

– Возможно, она опять за границей…

– Позвонить сейчас же Басаргину. Пусть активно включается Интерпол… Я сам позвоню…

Генерал достал трубку спутникового телефона и стал набирать номер…

Первым из сотрудников антитеррористического бюро Интерпола, естественно, исключая Доктора Смерть и Андрея Тобако, в это утро объявился Сохатый. Но не приехал, как обычно, на своем стареньком темно-сером «БМВ», с которым не желает расставаться уже больше десяти лет, а просто позвонил командиру на «мобильник».

– Александр Игоревич… – сказал непривычно развязно, совсем не так, как говорит обычно. Впечатление такое, что Сохатый, беседуя, держит «пальцы веером». – Это Дым Дымыч… Тут у меня дела некоторые намечаются… Ты меня не теряй… Я на недельку-другую в поездку отправлюсь…

– В какую поездку? – не понял Басаргин, занятый изучением новых сводок, поступивших из Лиона, и не сразу сумевший переключиться на разговор.

– По семейным обстоятельствам… Надо мне отлучиться, побалакать кое с кем… Как вернусь, я отработаю… Ты ж меня знаешь…

Входя в ситуацию, Басаргин переглянулся с Доктором Смерть, который, пользуясь тем, что трубка «мобильника» настроена на максимальную громкость, тоже разговор слушал. По тону Дым Дымыча оба поняли, что у Сохатого какие-то оперативные обстоятельства и говорить открытым текстом он не может – должно быть, находится под контролем. Звонок на «мобильник», а не на городской аппарат бюро – подтверждение тому, поскольку обычно Сохатый на «мобильник» командиру не звонит.

– Пошла игра, возможно, как и предполагал Мочилов… – мрачным басом прошептал Доктор. – Не спугни…

– Имей совесть… Ты же знаешь, какое у нас сейчас время… Другой бы кто – ладно… А для тебя работы – непочатый край… – легко включился в игру Басаргин.

– Если совсем туго будет, ты прозвони… Я постараюсь уложиться быстрее…

Доктор Смерть, занимающий место перед компьютером, тут же сообразил, что подсказывает ему Сохатый своей просьбой прозвонить, и включил на спутниковый контроль трубку «мобильника» Дым Дымыча. С недавнего времени Интерполу удалось заключить официальную договоренность с министерством связи России, и «мобильники» стало возможным контролировать не только во время звонка, но и по sim-карте. То есть даже при выключенном телефоне стало возможным определить местонахождение трубки.

– Подожди минутку, кто-то пришел – я дверь открою…

Необходимо время, чтобы запустить программу. И потому не жалко денег, бесполезно затраченных на молчащую сотовую связь. Затраты все равно окупятся…

– Пошла работа… – через минуту довольно прогудел Доктор Смерть.

Басаргин кивнул и снова взял трубку в руки.

– Хорошо, Дым Дымыч, если надо, поезжай, но очень тебя прошу – постарайся побыстрее. Если будет что-то очень срочное, я прозвоню… – именно так… Не «позвоню», а «прозвоню», как говорил и сам Дым Дымыч. Сообщение о том, что его трубка взята под контроль. – Далеко собрался?

– В Грузию… Моя бывшая семья сейчас там обитает…

– Постарайся слишком громко не «балакать»… В Грузии мне будет трудно тебя прикрыть…

– Добро… – Дым Дымыч, должно быть, все понял правильно. – У меня еще одна просьба. Пулат как появится, пусть мне позвонит… Мне помощник понадобится. Я бы его с собой взял…

Басаргин переглянулся с Доктором Смерть.

– Пулат сейчас более-менее свободен… Можешь взять… Только долго его тоже не держи… Мало ли что…

– Договорились… – по-прежнему развязно сказал Дым Дымыч и отключил телефон.

– Откуда разговаривал? – спросил Александр, сидевший на другом конце комнаты.

На экране появилась подробная спутниковая карта Москвы.

– Из машины. Ехал по Ленинградскому проспекту, – сообщил Доктор.

– А сейчас?

– Сейчас свернул во дворы… Самое начало Ленинградского проспекта… Примерно где-то в районе магазина «Путь к себе». Он часто этот магазин посещает. Восточные благовония, эзотерическая литература и прочее, без чего Дым Дымыч не может обходиться…

– Значит, контроль за ним осуществляется нежесткий.

– Вот именно, никто не тычет ему в спину ствол… – согласился Доктор Смерть. – Тем не менее открыто говорить он не может. А что мы можем, в свою очередь, предположить?

– А мы можем предположить два варианта. Во-первых, это совсем не то дело, на которое мы рассчитываем вместе с полковником Мочиловым и генералом Астаховым. Во-вторых, мы можем предположить, что это именно то дело, на которое мы рассчитываем вместе с полковником и генералом… – задумавшись о чем-то своем, медленно выговорил Басаргин и передвинул ближе к себе те бумаги, которые читал перед звонком. А именно: сводки донесений агентуры Интерпола, присланные из штаб-квартиры в Лионе.

– И что мы должны предпринять? – не унимался Доктор.

– Самое толковое, что сейчас можно предпринять, это – ждать у моря погоды и… – И – думать…

– Тебе хорошо, ты у нас – думная голова. А у меня кулаки чешутся так, что готов кожу с них собственными пальцами содрать…

– Откуда такое обострение агрессии?

– Тестостерона в крови накопилось… Излишек…

Доктор не сознался, но Басаргин без труда просчитал душевное состояние товарища и подчиненного. Доктор Смерть, пусть и офицером медицинской службы, но долгое время прослужил именно в спецназе ГРУ. И любые действия против спецназа ГРУ воспринимает как действия против себя лично. Тем более действия такие, что порочат репутацию спецназовцев. И это Доктора сильно задевает.

– Успокойся и дай мне с мыслями собраться. Что-то в голове вертится, но не могу разобраться, что именно… Подскажи мысль…

– Сам Сохатый Пулату звонить не стал или не смог дозвониться? – произнес Доктор Смерть так, словно у себя спрашивал, – Может быть, и Пулата тоже попытались завербовать?

– Едва ли… К Виталию трудно подкопаться. А Сохатый… Предполагаю, что он сделал продуманный ход. Пулат должен подготовиться и получить от нас инструктаж.

Короткий звонок в дверь возвестил, что команда начинает собираться.

– Это Пулат… – Басаргин узнал «маленького капитана» по звонку. Так скромно коротко только он один и звонит. – Открой…

А сам опять углубился в чтение документов, пришедших из Лиона, разложив по столу распечатки сообщений в виде одному ему понятного пасьянса.

«Маленький капитан» Виталий Пулатов оказался, как всегда, готов к любым неожиданностям и выразил готовность ехать в командировку сразу после сообщения Доктора о возможности такой командировки.

– Так что, звонить ему? – Виталий положил руку на телефонную трубку.

– Я бы на твоем месте сначала поинтересовался, что за дело предстоит делать, – посоветовал Басаргин, отрываясь от своих бумаг.

– Данные в Интернете бы прочитал, а потом нас чуть-чуть послушал, – поддакнул Доктор Смерть и отодвинул свой стул, приглашая «маленького» капитана сесть за компьютер.

– Я всегда внемлю мудрым советам командования, – сказал Пулат с ложной кротостью и, воспользовавшись приглашением Доктора Смерть, сел за его компьютер и сразу стал просматривать сохраненные материалы.

– Подполковник Клишин… Когда мы вместе служили, он был лейтенантом, а я капитаном… – выдал Пулат первый комментарий после прочтения нескольких интернетовских статей. – Не думаю, что он за те годы, что мы не встречались, настолько опаскудился… Это очевидная подстава… И на фотографии здесь тоже, похоже, не он… Это, я думаю, Эсэсовец…

– Кто? – переспросил Басаргин.

– Александр Саблин… Саня Саблин… Сокращенно Эсэс, или Саня Эсэс, или просто Эсэсовец… Служил срочную службу во взводе Сохатого в кабульской роте. Очень внешне на Клишина похож. Только моложе лет на пять.

– Хорошо иметь такую память! – восхитился Доктор. – Ты помнишь всех солдат, что служили в чужих ротах?

– Я помню только то, что выделялось на общем фоне. Кличка выделялась… Я и запомнил… Естественно, запомнил и лицо. Не часто солдат бывает так похож на офицера, пусть и другого батальона. Помню, мы смеялись над Клишиным и рекомендовали ему отпустить усы, как у меня. Я тогда, кстати, усы носил, а у Доктора борода, помнится, еще не выросла…

– Надо сообщить Мочилову, – сразу ухватился Доктор Смерть за возникшую мысль. – Пусть проверяет… У них в архивах должны быть материалы на всех солдат… Надеюсь, полковник, даже если до жены добрался, еще не улегся спать…

И он вместо Пулата взял в руки трубку.

Полковник спать еще не улегся и до жены тоже не добрался, потому что ответил на звонок не на «мобильник», а на городской номер в служебном кабинете на Хорошевке, куда офицерских жен не пускают.

– Александр Саблин… Понял. Сейчас же проверим… Что касается офицера СПС лейтенанта Проклова… Я отослал шифровку в Грозный… Генерал Астахов возьмет проверку спецаппаратуры под свой контроль…

– Мы тоже отправили ему шифровку, – сообщил Доктор Смерть. – Через штаб «Альфы». Попробуйте идентифицировать личность Саблина. Если на фотографии он, то обвинение с Клишина и со всех «драконов» снимается автоматически. Саблин не мог быть в составе отряда, следовательно, отряд «Боевой дракон» не принимал участия в расстреле…

– Спасибо за подсказку… – съехидничал полковник. – Сам я до этого не додумался… Беда в том, что на личном деле Саблина может быть только мелкая фотография для документов. К тому же – старая… Мы не в состоянии контролировать послеармейскую жизнь всех солдат, что проходили у нас службу. Штатное расписание не позволяет иметь для этого достаточное количество сотрудников… И не имеем в своем распоряжении органов розыска, чтобы в экстренном порядке отыскать более современные фотографии этого парня…

– Тогда передайте дело в штаб «Альфы», – посоветовал Басаргин. – Они сумеют найти возможность для срочного поиска фотографий…

– Пожалуй, мы так и сделаем… У вас все?

– Отнюдь, Юрий Петрович… Точно мы сказать еще не можем, но, кажется, вам не скоро придется встретиться с женой, поскольку дело выходит на новый виток…

– Слушаю…

– Позвонил Сохатый. Кажется, он под контролем и собирается в «командировку» в Грузию. И пожелал взять с собой Пулатова. Виталий срочно входит в курс дела, чтобы присоединиться к Дым Дымычу…

– Интересно… Может быть, стоит еще кого-то к ним подсунуть? Из наших действующих?

– Во-первых, если будет возможность кого-то подсунуть, то этот кто-то не должен быть действующим офицером спецназа ГРУ. Иначе его участие будет косвенным подтверждением обвинения, – возразил Басаргин. – Во-вторых, если будет такая возможность, то Виталий, думаю, предпочтет взять с собой Ангела или Доктора Смерть. А то и того, и другого…

– Я почти готов согласиться… – мрачно ответил Мочилов.

– В-третьих, Юрий Петрович, мы еще не знаем точно, что командировка Сохатого имеет отношение к нашему текущему делу. Может быть, он занялся проработкой какой-то отдельной темы, о которой мы пока не подозреваем.

– Это было бы хуже…

– У нас новости кончились. У вас какие-то имеются?

– Да, лорд Джаккоб со своей командой прибыл на место действия. Значит, завтра уже стоит ждать истерии во всех западных средствах массовой информации.

– Он прибыл туда, на место расстрела? – резко переспросил Басаргин.

– Им выделили вертолет… Прилетел со всей толпой сотрудников ПАСЕ и журналистов… – несколько удивленный резкостью вопроса, ответил полковник.

– Кажется, у меня назревает интересная мысль…

– Поделитесь, Александр Игоревич…

– Только тогда, когда она созреет… До встречи, Юрий Петрович…

– До свидания…

Доктор Смерть выключил спикерфон.

– И чем нам эта мысль поможет?.. – спросил он невинно, с надеждой услышать ответ на свой вопрос.

– Мне надо срочно связаться с лордом Джаккобом… Или хотя бы с охраной там, на месте действия… Как это можно сделать?

– Думаю, из штаба «Альфы» или от дежурного по министерству обороны с местом событий должна поддерживаться связь…

– Тогда я еду в «Альфу»…

– Скажи хотя бы, что за мысль?

– Мне кажется, что затея с расстрелом – это прелюдия к большой операции международного значения, и задумывалось все, судя по многоходовой комбинации, вовсе не в Чечне, где дела делаются просто и быстро. Следующим шагом будет физическое устранение лорда Джаккоба и журналистов… – Басаргин положил ладонь на документы, которые он несколько минут назад просматривал, показывая тем самым, что анализ этих документов и позволил ему, аналитику, сделать такой вывод.

– Кому нужны эти ублюдки… – не согласился Доктор, хотя прекрасно знал об аналитических возможностях своего командира и его несогласие в данном случае выглядело просто репликой-вопросом. – И еще… Зачем тогда нужны Сохатый и Пулат?

– Ответственность опять взвалят на спецназ ГРУ… А Дым Дымыч и Виталий… Это особая статья. Я думаю, их с приданным пополнением попросят уничтожить тех, кто первыми стал лже-«драконами»… Позвони в «Альфу», предупреди, что я выехал… И еще… Есть у меня дополнительные мысли… Запроси Лион. Нет ли там данных насчет аналогичной возни вокруг базы на Гуантанамо. Помнится, в сводках что-то мелькало… Пусть свяжутся с американцами. Может быть, в ФБР что-то есть… И в других регионах – пусть поищут аналогии… А я поехал…

– Ехать не обязательно. Телефон дежурного по «Альфе» может работать в режиме конференции. Беседуй отсюда… Я сейчас попрошу…

Доктор набрал номер, долго объяснял дежурному необходимость проведения сеанса связи. Тот с кем-то проконсультировался и пообещал, что, как только представится возможность, он обязательно соединит антитеррористическое бюро Интерпола с местом событий…