Полковник Мочилов вошел в офис российского антитеррористического бюро Интерпола с красными глазами и помятым лицом. И застал Доктора Смерть по-прежнему за компьютером. Басаргин, открывший полковнику дверь, вошел следом.

– Вы в малом составе? – поинтересовался Юрий Петрович.

Доктор бросил взгляд на часы.

– Народ вот-вот начнет собираться, а Тобако выехал в аэропорт встречать Порошина. Это тот самый парень из Грузии… Я тебе про него рассказывал… Ты всю ночь пил? Вид у тебя соответствующий…

Мочилов вздохнул, как застонал.

– Две ночи… Уже две ночи жену не видел… Мне это грозит очередным разбирательством на домашней кухне… – у полковника покраснел заметный, через все лицо шрам. – А это, признаюсь, пожалуй, хуже, чем вызов «на ковер»…

– Жен нам всем, в соответствии со спецификой службы, надо выбирать по принципу лояльности… – изрек Доктор Смерть великую мудрость. – Как я, например, или как наш командир…

– У тебя она которая по счету?

– Вторая…

– А у меня четвертая… И каждый раз на лояльность надеюсь, кроме, наверное, первого, когда был просто молодым дураком… И каждый раз ошибаюсь…

– А мне пока первой и единственной хватает, – Басаргин был доволен своим семейным положением. – Но, может быть, чайку попьем или сразу к делу приступим?..

– Сразу… – заявил Мочилов. – К нам поступили сведения о большой провокации международного уровня, которая готовилась на Северном Кавказе. Но мы не смогли просчитать, что именно за провокация готовится и в каком районе. И только распылили силы, выискивая возможности боевиков… Но справедливо связали ее с прибытием в Россию комиссии ПАСЕ во главе с лордом Джаккобом. Однако комиссия обосновалась в Ингушетии, в саму Чечню даже не просилась, и мы, по глупости, перебросили туда большую часть своих подразделений. Прочесывали леса поблизости от лагерей беженцев. А оказалось, прочесывать следовало совсем в другом месте… Вы в курсе…

– Почти в курсе… Взяли данные из Интернета… – Басаргин сел за свой стол, предоставив полковнику Мочилову на выбор любое из свободных мест. – Пока событие никак не отражено в ежедневных сводках Интерпола, и ссылаться на официальные данные мы не можем…

– Полного отчета мы тоже пока не имеем. Но, в общих чертах, дело выглядит так… Уничтожены жители чеченского села. Некий местный житель видел, как в сторону села идут военнослужащие с нарукавной эмблемой армейской разведки и нагрудным знаком с изображением дракона…

– Что это за знак? – поинтересовался Доктор.

– Есть у нас такой знак – отдельный отряд особого назначения «Боевой дракон»… Специализируются на ликвидации командиров бандформирований. Они как раз неподалеку проводили операцию по уничтожению банды эмира Сафара. Кстати, эмир Сафар – житель того самого злополучного села… Банда Сафара была уничтожена полностью вместе с эмиром, только был взят в плен разведчик-радист банды, сам командир отряда подполковник Клишин, которому вот-вот должны были еще по звездочке на погоны кинуть, с малой группой, прихватив с собой пленного разведчика-радиста в качестве проводника, отправился на уничтожение пустой базы Сафара и пропал. Связи с ним нет уже почти сутки. Хотя связь и не предусматривалась. Просто должен был бы уже вернуться, а не возвращается. Остальные бойцы отряда временно задержаны, хотя для них такое обвинение прозвучало как гром среди ясного неба…

– Фотографии в Интернете… – напомнил Доктор. – Там есть конкретные люди… В военной форме…

– Да… Эти фотографии… На двух снимках на заднем плане есть люди в форме. Нагрудный знак ни на одном снимке не фигурирует, но один из этих людей в форме в профиль очень похож на подполковника Клишина. Хотя качество самих снимков не позволяет провести идентификацию. Даже при всей мощи современных компьютеров. Это пытались в ФСБ сделать, пытались и у нас, но результат одинаков – похож, и не более…

– А не могли, в самом деле, они… – неуверенно начал Басаргин.

– Не могли… – за Мочилова ответил Доктор Смерть. – Я знал Клишина еще лейтенантом. Сам я тогда уже был майором. Встречались и позже, когда он уже капитаном был… В первую чеченскую… Немножко многословный, но выдержанный. А здесь мы имеем дело с очевидным психозом. Это я говорю как профессиональный врач, а не как сотрудник Интерпола…

– Не могли… – подтвердил и Мочилов. – И это всем ясно… Но в мире уже поднялась такая шумиха, да тут еще эта комиссия ПАСЕ подключилась, и задержание группы, просто временная, хотя и оскорбительная, но, как мне объяснили, необходимая мера, предназначенная для того, чтобы снизить поднявшийся в мире шум. Правда, сам я не вижу необходимости перед этими иностранными ублюдками прогибаться…

– А пленный разведчик-радист… – направил Басаргин мысли собеседника по другому руслу.

– Пленный разведчик-радист, – мрачно сказал Мочилов, – это сейчас главный аргумент Клишина, и очень хочется надеяться, что с радистом ничего не случилось и не случится. Очень важный свидетель… Единственный свидетель, который может показать, чем занимались «драконы» в действительности, и имели ли они возможность совершить то, в чем их обвиняют… И что особенно важно, свидетель не с нашей стороны, а с противоположной…

– Если с разведчиком-радистом что-то случилось, Клишину, можно сказать, очень не повезло… – пробасил Доктор Смерть, не отрываясь от монитора компьютера. – Что-то нам прислали из Лиона… Пометка «срочно»… Сейчас… Разберемся… – И запустил текст в расшифровку.

Басаргин привычно шагнул из-за стола к принтеру, чтобы принять распечатку сразу после завершения расшифровки, а сам Доктор, запустив материал в распечатку, стал знакомиться с ним прямо с монитора. Мочилов, понимая, что в чужой огород в мирное время со своими флагами не ходят, остался в кресле напротив Виктора Юрьевича.

– Вот… Этого и следовало ожидать… – сообщил Доктор Смерть. – Главный чеченский пропагандист Удугов дал несколько интервью по поводу фотоматериалов, появившихся в прессе. По его словам, материал пришел через сеть Интернет с условием немедленного перечисления на указанный счет пятидесяти тысяч долларов. Что Удугов и сделал с поспешностью. Сам Удугов подозревает, что съемку вел какой-то российский военный, имеющий доступ к сети через армейские средства связи… И пожелал таким образом заработать небольшую сумму, способную скрасить армейскую скучную жизнь…

– Юрий Петрович, – Басаргин уже прочитал распечатку, но листок Мочилову не передал, – кто-нибудь в отряде «Боевой дракон» имел возможность в полевых условиях выйти в сеть?

Полковник, чувствуя напряженный тон вопроса, встал.

– Естественно… Офицер СПС в таких отрядах, как и в отдельных мобильных офицерских группах, исполняет еще и обязанности радиста. Для него нет проблем с выходом в Интернет.

– Вы контролируете сеансы связи своих подчиненных?

– Мы имеем такую возможность только тогда, когда сеанс связи осуществляется с нами…

– А спецтехника офицера СПС как-то фиксирует его выходы в эфир?

– Обязательно…

– Поскольку с Клишиным связи нет, я полагаю, что офицер СПС «Боевого дракона» вместе со своей техникой в настоящее время находится под арестом?

– Да… Только это еще не арест, а задержание… До выяснения обстоятельств… Формулировка тоже много значит… Задержание не так оскорбительно для боевого офицера…

– Вам необходимо в кратчайшие сроки проверить его оборудование!

– Лейтенант Проклов… Молодой, по-хорошему амбициозный… В отряде третий месяц. Считается перспективным офицером. Его проверим… И технику… К сожалению, сделать это нашими силами не представляется возможным, поскольку задержание произведено сотрудниками прокуратуры совместно с группой захвата ФСБ. Где их содержат, я не знаю, но шел разговор о содержании в казарме отряда под охраной. Кто охраняет, я тоже не знаю. Спецтехника, как и полагается в таких случаях, опечатывается, и без нашего представителя доступ к ней недопустим. Но и одних наших сотрудников к технике не допустят. Потребуется время, чтобы оформить допуск следователям… Что-то еще интересное?

– Удугов отказался назвать номер счета, на который перечислены деньги, ссылаясь на то, что в случае разглашения он лишится многих потенциальных источников информации. Но Интерполу удалось проверить все последние перечисления со счета команды Удугова. Действительно, есть перевод пятидесяти тысяч долларов в один из лондонских банков. В платежном поручении цель платежа обозначена как «за предоставление информационных услуг». В настоящее время деньги со счета никто еще не снимал, банк контролируется сотрудниками Интерпола.

– Я вижу, Интерпол активно включился в разработку вопроса, – не без сарказма сказал полковник. – Непонятно только, кто так подгоняет международную полицию…

– Подгоняют события, имеющие широкий международный резонанс, – сухо ответил Басаргин. – Интерпол просто обязан реагировать на такие события…

– И я подогнал своим запросом… – добавил Доктор Смерть.

– Хорошо, если только так… Но я боюсь, что у кого-то еще имеется собственный интерес, – Юрий Петрович все же высказал сомнения. – Всякие там лорды Джаккобы не самые незначительные люди в старой Европе…

– Кстати, я не разглашу секретную информацию, если замечу, что деятельность лорда Джаккоба тоже давно интересует Интерпол, – снова добавил Доктор Смерть и вытащил из стола полученную час с небольшим назад фотографию. – Вот эти люди недавно посетили лорда в гостинице во время сессии ПАСЕ. Оба входят в число лиц, находящихся под постоянным надзором Интерпола по запросу антитеррористического управления ФСБ.

Мочилов посмотрел на фотографию.

– Мне эти лица ничего не говорят. Для меня все бородатые чеченцы на одно лицо…

– Мы переслали фотографию генералу Астахову… «Альфа» пока ничего не ответила, но, думаю, им будет не безразличен подобный контакт лорда. И они не забудут, как иногда бывает, о том, кто предоставил им материал…

– На меня у вас обид быть не должно, – возразил Мочилов. – Я всегда делюсь информацией. Если на это имеется санкция руководства…

Последнее уточнение вызвало улыбку не только у интерполовцев, но и у самого полковника.

– Мы обычно неплохо контактируем, – примирительно произнес и Басаргин.

– Что от меня сейчас требуется?

– В первую очередь, проверка спецтехники лейтенанта Проклова.

– Хорошо. Я распоряжусь, чтобы проверку начали немедленно. И сразу сообщу вам результаты… Это обещаю. И даже без санкции руководства…

– Обещаешь без санкции? – уточнил Доктор.

– Обещаю сообщить без санкции… Но и вы меня держите в курсе дела. Кто там заявится в этот банк… Я человек любопытный…

Порой случается так, что ситуация из архисложной вдруг, и очень неожиданно, превращается в смешную, и смешную невероятно. И такое положение вещей, на удивление, не расслабляет и не смешит, а только злит, и ставит новые неразрешимые вопросы. В такую вот глупую ситуацию и попали подполковник Клишин и его люди. Успешно преодолев кривую ложбину, скрывающую их от автоматных очередей противника, который никак не хотел показываться на глаза, они вдруг оказались одиноки в своем стремлении вести бой. Никто уже не стрелял в них, никто не заставлял втягивать голову в плечи от свиста вплотную к виску пролетевшей пули.

Подполковника Лаврова, только три минуты назад хорошо различимого всеми, на месте не оказалось. Чьи-то руки стремительно вынесли его.

Ситуация изменилась… Растерянность разведчиков тем не менее не заставила их остановиться ни на секунду. Открытое место, даже после того как на нем не был обнаружен подполковник Лавров и в отсутствии огневого подавления, они преодолели в том же высоком темпе, перебегая не прямо, а зигзагами от куста к дереву и от дерева к кусту. Обсуждать на ходу происходящее им никто, конечно, запретить не мог.

– Где он?

– Вынесли!..

– С-суки…

– А почему не стреляют?..

– Отошли?..

– Как успели вынести?..

– Может, к нам подмога со стороны?.. Потому и отошли?..

– Людей, падлы, здесь оставляли, чтобы вынести… Остальные только прикрывали…

Чтобы провести вынос раненого, надо не просто быть хладнокровным человеком, необходимо еще иметь отличную выучку и чувствовать ход боя, предвидеть действия противоположной стороны и уметь не выдать себя в самый сложный момент, не ответить выстрелом на выстрел, не шевельнуться, когда в тебя стреляют… Действовать так, имея перед собой противником лучший российский спецназ, не каждый рискнет…

Эти рискнули… И им удалось!

– Ловко сработали…

– Искать следы… – скомандовал Клишин. – Искать…

Но эта команда оказалась лишней, потому что все «драконы», благополучно спрятавшись от возможного обстрела за кустами, и без команды принялись за поиск. Нести раненого, даже имея собственную немереную физическую силу, даже вдвоем или втроем – дело непростое, и это знают все. Каблук в рыхлой земле сильнее отпечатается… А земля в кустах рыхлая… Ветка дерева или куста не выдержит тяжести человеческого тела и сломается… Веток здесь столько, что ломать их целый день можно… Следы, если ты не умеешь летать, как птица, остаются всегда… Остались и здесь… Только как отличить эти следы отходящих боевиков от тех, что оставили боевики раньше, когда они здесь же прятались?..

– Проходы смотреть… Смотреть проходы… – Клишин понимает, что его команда звучит чуть истерично, с надрывом, но он не может уже говорить иначе, потому что чувствует – практически невозможно сейчас определить направление, в котором унесли раненого подполковника Лаврова. При всем старании, при всем умении читать едва различимые следы, при всем опыте спецназа ГРУ – даже теоретически это почти невозможно! Разве что уж очень повезет… Совсем недавно именно в этих кустах концентрировались основные силы боевиков, и веток они наломали целую поленницу, а отпечатков каблуков оставили великое множество. Но кусты местами непролазные, и есть только отдельные проходы, по которым Лаврова и должны были выносить. Искать можно только там…

– Следы крови…

– Может, их раненый…

– Может, убитых здесь выносили…

Снайпер «Робин» снимал стрелков, засевших внизу для заслона. Должны здесь быть свежие трупы. И раньше, во время общего обстрела, тоже наверняка не обошлось без жертв. Но ни одного трупа в кустах… Всех вынесли…

– Аккуратно работают… Не хуже нас…

– Кто-то их хорошо учил…

– Не слышал, что ли… С «летучей мышью» ходят… Это обязывает…

– Здесь тоже кровь… В другую сторону несли…

– И здесь… Третья сторона…

Клишин вовремя вспомнил предупреждение бывшего своего пленного – противоположный склон заминирован, и прохода там нет. Туда, значит, и соваться не стоит, не имея карты минирования или целой команды опытных минеров.

– Все! «Драконы»! Путь только один – вверх… Рассредоточиться… Вперед! «Весна», вместе с «Гномом» прикрываешь тыл…

Капитан Трошин и лейтенант Тропилин развернулись сразу и заняли позицию, лицом к бывшему лагерю эмира Сафара, который Клишину так и не удалось посетить. Остальная группа, не колонной, а рассыпавшись по кустам, пригибаясь, широко расставляя ноги, упруго пошла в скоростной подъем.

И здесь выбор пути очевиден. На крутом склоне, там, где выходил из боя подполковник Лавров со своей группой, спецназовцы могли бы попасть под обстрел. Поэтому они пошли чуть левее по тому пути, по которому недавно часть боевиков совершала обход, или даже, как теперь кажется, отход. Капитан Трошин с лейтенантом Тропилиным с места не двинулись до того момента, пока наушники «подснежников» не донесли до них команду командира:

– «Весна», «Гном»… Мы на месте… Отходите…

– Вас понял… – ответил капитан, обернулся, чтобы посмотреть на собственное прикрытие, но никого не увидел.

Он и не надеялся, по правде говоря, кого-то увидеть, потому что знает, как умеют его товарищи прятаться, когда есть такая необходимость. Только что были, и их уже нет, словно никогда и не было. Но капитан знал, что стволы автоматов смотрят со склона туда, за спину двум своим сослуживцам, и готовы разродиться огненной смертью на каждое подозрительное шевеление в кустах.

– Есть след… – сообщил группе капитан Трошин. – Всем «драконам»… Вдоль трех больших елей, ближе к дальней, слева от каменной осыпи…

– Всем «драконам»… Всем «драконам»… Не быть дураками, не концентрироваться… – напомнил подчиненным подполковник Клишин, на корню пресекая желание бойцов посмотреть вблизи обнаруженные следы. – Что у тебя там, «Весна»?

– Здесь недолго отдыхали. Земля сырая, башмаки новые, следы четкие… Кого-то несли, остановились, потоптались, пошли дальше… Кусок окровавленного бинта… Выброшен под первую по курсу ель… Кровь свежая, полностью не свернулась, перевязывали недавно, а потом повязку сменили… Надеюсь, что это наш подполковник…

– Откуда такие смелые выводы? Ты видел, как несли носилки?

– Боевики топтались… Менялись местами… Одни носильщики устали, другие их сменили…

– Они могли нести кого-то из своих раненых.

– Могли… Но надежда меня не покидает…

– Искать следы… Всем – искать…

– Есть… Окурок… И в двух местах след… Один человек шел… Часто останавливался, оглядывался… Окурок совсем свежий, пахнет… Мы у них «на хвосте»…

– Всем «драконам»… Быть осторожными втройне! Вот-вот будет засада… – почуял Клишин опасность.

И не успел подполковник закончить, как слова его нашли подтверждение. Автоматные очереди зазвучали из разных мест, хлестко, звучно, как удары длинной плеткой с несколькими хвостами, и заставили спецназовцев остановиться. Но стреляли явно не с заранее подготовленных позиций и не столько по конкретным целям, сколько по вероятному пространству продвижения. Клишин не зря запретил группе концентрироваться, иначе могли бы всех накрыть несколькими очередями, и после этого, вынудив занять статичную позицию, окружить и уничтожить… А сейчас – попробуй-ка, окружи их… Попробуй-ка, попытайся их уничтожить…

Группа развернулась веером, начала передвигаться в широком поиске, вне пределов прямой видимости не только для противника, но и друг для друга. А видимость в таком густом лесу предельно ограничена. Пойдешь в обхват – неизвестно из-за какого куста тебя встретит очередь. Пойдешь в лобовую атаку – можешь в спешке просто мимо пробежать и очередь получить в спину. Но подобное положение для спецназовцев невыгодно только тогда, когда бой пойдет «на вытеснение», при численном превосходстве противника. Клишин же правильно прочувствовал момент. Неизвестно почему, но противник спешит оторваться от них, словно преимущество в живой силе не у бандитов, а именно у федералов. И раньше у противника была возможность атаковать. Но он этой возможностью воспользоваться не пожелал. Не пожелает и сейчас, когда момент обоюдоопасен, – это ясно. Как ясно и то, что бандиты выставят лишь слабый заслон, чтобы задержать «драконов» на месте, заставить их увязнуть в перестрелке и дать этим возможность основной группе увеличить дистанцию и уйти куда-нибудь в сторону для выполнения более важной задачи. А в таком бою, когда все решает быстрота реакции, умение соображать правильно и на восемьдесят процентов действовать «автоматом», короче говоря, где многое решает индивидуальная подготовка и наличие связи внутри группы. В этом случае спецназовцы хозяева положения. Они сами могут сработать «на вытеснение», что Клишин сразу же понял.

– Я «Друг»… Всем «драконам»… На очереди не отвечать… Выдавливаем их… Настойчиво и без остановки… Стрелять только в цель… Вперед!

Не залечь сейчас, когда пытаются задержать, – это против логики… Бандиты ждут, что спецназовцы залягут, надеются, что их боевиков точки обстрела, скрытые кустами, не обнаружатся сразу. А при сближении на минимальную дистанцию спецназовцы будут в проигрыше.

– Я «Робин»… Нашел своего… И следующего вижу… Готово… Оформил…

Обычно на дистанции ближнего боя простая снайперская винтовка оказывается менее эффективной, чем автомат. Но «винторез» снабжен ночным прицелом. Ночной прицел, как известно, работает в инфракрасном режиме, то есть различает биологические объекты, излучающие тепло. Деревья и кусты в лесу – тоже своего рода биологические объекты, но они не могут излучать такое тепло, как человеческое тело, а ночной прицел «винтореза» на малой дистанции обладает способностью пусть и не совсем четко, но выискивать цель, даже прикрытую листвой. Чем старший лейтенант мастерски пользуется. Наушники «подснежников» доносят до «драконов» глухие щелчки винтовки.

– Я «Анчар»… Обошел одного… Возвращаться – плохая примета, но придется вернуться…

Короткая очередь через пять секунд – капитан Анчаров все-таки вернулся.

– Я – «Друг»… Сколько их всего, кто скажет?

– Не больше десятка было, – за всех ответил капитан Трошин.

– Я «Бандит»… Уже меньше… Мы тоже троих сняли… – врезался в разговор группы новый голос. – «Друг», принимай подмогу… Нас не подстрелите, мы зашли им в тыл…

– «Бандит», ты откуда? – подполковник Клишин от неожиданности даже остановился.

– Я – «Рапсодия», – за Сохно ответил Согрин. – Мы здесь в полном составе… «Прыгун» еще одного снял… Но в стороне кусты трещат… Кто остался – отходит… Мы присоединяемся к вашему движению… Курс видим… Не подстрелите нас…

Звонок на «мобильник» застал генерала Астахова возле «уазика» военного зеленого цвета, но с гражданскими, как и положено транспортной службе ФСБ, номерами, подкатившего прямо на взлетную полосу. Владимир Васильевич как раз только что включил свою телефонную трубку после полета. Летели они ввиду срочности на обыкновенном «транспортнике», и пилот категоричным образом потребовал от генерала и сопровождающего его капитана Рославлева выключить мобильные телефоны – трубки сотовой связи, в случае звонка, создают помехи старым и слабым навигационным приборам самолета. Да и слышимость в дребезжащем «транспорте» будет никакая, поэтому смысла разговаривать по телефону практически нет. Астахов хорошо знал, что риск полета на таком самолете равнозначен участию в боевой операции, и потому сам выполнил требование пилота без возражений и кивком капитану приказал сделать то же самое.

И сразу после приземления – звонок.

– Мочилов… Значит, есть новости… – удовлетворенно сказал генерал, глядя на определившийся номер, и приложил трубку к уху. – Слушаю вас, Юрий Петрович…

– Еле дозвонился, товарищ генерал… – в голосе полковника прозвучали то ли укоризненные, то ли усталые нотки, разобрать оказалось трудно.

– Мы были в полете. Только что приземлились. Еще не успели из Ханкалы выехать. Что у вас срочного?

– Владимир Васильевич, большая просьба… Мы не можем допустить к этому делу сотрудников республиканского управления ФСБ. Данные не для них, да и, в случае чего, дел могут наворочать… И хотели бы, чтобы в мероприятии приняли участие только вы, если уж, как нам сказали, присутствие вашей стороны, я имею в виду ФСБ, обязательно…

– В каком мероприятии? – не понял Астахов. – Я не в курсе последних событий…

– Извините, я еще не объяснил… Я недавно вернулся от Басаргина. Александр Игоревич получил сообщение из штаб-квартиры… Мы с ним провели маленький анализ… У Басаргина есть подозрения, что снимки, опубликованные в Интернете, дело рук офицера СПС отряда «Боевой дракон» лейтенанта Проклова. У меня таких подозрений нет, тем не менее я сам настаиваю на проверке, чтобы и у других подозрений не возникло. Необходимо провести анализ спецтехники, которая в запечатанном виде хранится под арестом в местном управлении ФСБ. Нашим специалистам, из тех, что сейчас находятся в Грозном, оформлен допуск. На вас сейчас оформляется… Если возникнет необходимость в соблюдении формальностей, мы вышлем его шифрованным электронным письмом…

– Насколько подозрения обоснованы?

– Надеюсь, что не обоснованы вовсе… Но отрицательный результат – тоже результат… Он будет служить подтверждением нашей с вами версии…

– Юрий Петрович, мне необходимо знать подробности.

– Шифротелеграмма на ваше имя уже лежит, думаю, у дежурного по республиканскому управлению. Как доедете, сразу прочитаете…

– Договорились. Я буду держать вас в курсе дела.

Генерал убрал трубку и посмотрел на Рославлева.

– Что-то интересное?

– С вылетом на место придется подождать… Да и что нового мы узнаем на месте… Все материалы и без того, думаю, вот-вот привезут. Следственная бригада торчит там уже почти сутки…

Дорога от Ханкалы до Грозного недостаточно долгая, чтобы за время пути узнать еще какие-то новости. Звонков больше не было. Однако новости ждали генерала в лице дежурного по республиканскому управлению ФСБ. Вместо одной шифротелеграммы от полковника Мочилова генерала дожидалась еще одна – от Басаргина, который, не имея с Астаховым прямой шифрованной связи и не сумев дозвониться до него во время полета, переслал сообщение через головное управление «Альфы».

Сначала Владимир Васильевич прочитал послание полковника Мочилова, поскольку оно пришло первым, удовлетворенно хмыкнул и передал листок капитану. Тот пробежал глазами, несколько секунд думал и убрал в портфель, дожидаясь, пока генерал ознакомится со вторым сообщением. Басаргин передал новые сведения из Лиона и прислал данные на человека, на которого открыт счет в лондонском банке, куда перечислял деньги Удугов.

– Джамиля Хмелевская… Знакомое имя… Напомни-ка, капитан…

– Журналистка из Киргизии… Обсуждался вопрос о ее высылке в Бишкек после серии материалов о событиях в Беслане. Потом она каким-то образом сделала себе российское гражданство… Где-то в Сибири прошла оформление в обход наших каналов… Должно быть, нашла человека, который умно отворачивается, когда протягивает раскрытую ладонь…

– Понял… Помню… Значит, сейчас она в Лондоне?.. – Владимир Васильевич протянул Рославлеву лист со второй шифротелеграммой. – Попробуй проверить ее местопребывание. Отошли запрос сразу в паспортно-визовую службу и в наше посольство в Великобритании…

Уже на лестнице генерала с капитаном встретили и сразу провели в отведенный Астахову небольшой кабинет. Помещение, как сразу сказали, тесное, но это единственное, что смогли с трудом выделить. Астахов знал, что его не обманывают и с помещениями в местном управлении большущая «напряженка». Вообще выделили – и на том спасибо, следовательно, уважают «Альфу». Здесь, в Грозном, вопросы антитеррора рассматриваются всегда как первоочередные.

А через минуту пришли два сотрудника спецназа ГРУ, о которых сообщил недавним звонком полковник Мочилов. Представились:

– Майор Федин.

– Капитан Касатонов.

– Вот, товарищ генерал, приказ по ГРУ, о создании комиссии в составе трех человек, – немолодой майор положил перед Астаховым лист, вынутый из аккуратной кожаной папочки. – Попрошу ознакомиться и расписаться…

Генерал хорошо знал, что у шифровальщиков должности не позволяют иметь высокие звания, потому сразу определил в немолодом майоре Федине офицера СПС. Назначение шифровальщика в подобную комиссию было правильным. Без специалиста разобраться в предстоящем деле будет невозможно.

– Разрешите спецтехнику доставить сюда? – поинтересовался Федин.

– А сейчас она где?

– В хранилище… Опечатали и сдали под охрану…

– Там посмотреть невозможно? А то у меня может быть порой людно…

– В хранилище невозможно. Мы у вас закроемся. Работа займет с десяток минут…

– Приносите…

– Извините, товарищ генерал… – Федин слегка замялся. – Ваш товарищ капитан… Он не имеет допуска…

Астахов посмотрел на Рославлева.

– Он выйдет покурить, хотя и не курит…

– Тогда через пять минут мы вернемся.

«Грушники» вышли. Астахов успел переговорить с двумя офицерами, поддерживающими связь с местом событий и одновременно «сидящими» на контроле обстановки вокруг злополучного селения. Офицеры – чеченцы, оперативники. Принесли предварительные материалы следствия. И генерал отчетливо понял настроение оперов – спецназу ГРУ придется сильно постараться, чтобы восстановить свой авторитет… Косвенные улики в нервозной обстановке воспринимаются как улики прямые и, в глазах оперативников, не требуют подтверждения.

– Подполковник Клишин, очевидно, получил откуда-то информацию о приказе по его задержанию и с частью своих людей скрывается в горном районе. Задача, которую он выполнял, не требует больших затрат времени, и подполковник давно вернулся бы вместе со своими «драконами». А сейчас они прячутся. Как умеет прятаться спецназ ГРУ, не нам вам рассказывать. Поймать их будет очень трудно… – высказал свое мнение первый опер.

Второй высказал еще и предположение:

– Вообще-то и поймать было бы можно, но мы опасаемся, что это дело не единичного характера. И будет иметь продолжение…

– Что такое – «дело не единичного характера»? – переспросил генерал.

– Мы предполагаем, что подполковник Клишин действовал не на свой страх и риск, а выполнял чей-то приказ сверху, из своего управления. В этом случае мы вообще не сможем поймать оставшихся «драконов», потомку что другие группы спецназа ГРУ будет его поддерживать, снабжать информацией и всем необходимым и прикрывать. Более того, есть вероятность, что спецназ ГРУ попытается свалить все на боевиков и с этой целью организует подобную же акцию где-то в другом месте. Или даже несколько акций… И единственным выходом в данной ситуации видится вывод всех подразделений спецназа ГРУ с территории Чечни или хотя бы из близлежащих к месту события районов.

Астахов не стал сообщать, что он приехал со сведениями о том, что боевики готовят несколько акций подобного характера. Сведения, привезенные генералом, не проверены и носят предположительный характер. При общем местном настроении единственная опора для Владимира Васильевича – части того же спецназа ГРУ. Ну, может быть, спецназ МВД можно использовать. Там тоже парни надежные и мало в чем спецназу ГРУ уступают. Других же лучше пока не посвящать в суть предполагаемых действий.

– Где сейчас находятся задержанные спецназовцы из «Боевого дракона»? – поинтересовался Владимир Васильевич, чтобы перевести разговор в другое русло и не отвечать на прямое предложение местных оперов.

– У них собственная казарма. Личный состав разоружили, запретили покидать помещение, выставили караул – представляете! – из комендантского взвода… Но разве это караул!.. Они, если захотят уйти, этих мальчишек голыми руками положат, вооружатся и уйдут к своему подполковнику в помощь… Что тогда делать и что тогда они натворят?.. А использовать следственный изолятор нам не разрешили… Может быть, вы, товарищ генерал, посодействуете…

Это уже прозвучало откровенной просьбой.

Но Астахов не захотел сказать ни «да», ни «нет». Скажешь «нет», с тобой не будут откровенничать местные оперы, скажешь «да», потеряешь поддержку со стороны спецназа ГРУ. Ни тот, ни другой варианты не годятся.

– Посмотрим… Мне надо еще вникнуть в суть дела и просмотреть материалы следствия подробнее. Следственная бригада когда возвращается?

– Как только закончит беседовать с иностранцами… Свою работу следователи почти завершили…

– Вертолет уже заказали?

– Они не отпускали вертолеты. Машины ждут их на месте. Оттуда летают только машины с «грузом 200».

– Рискуют следаки… Хорошо. Я пока почитаю те материалы, что есть. Вы свободны…

Через пару минут после ухода оперов вернулись майор Федин и капитан Касатонов. Капитан Рославлев уловил взгляд генерала, вышел. Генерал повернул в двери ключ на два оборота.

– Приступим. Если можно, давайте сделаем проверку быстрее, – Астахов уже полностью вошел в обычный свой деловой ритм, а в этом ритме все дела решаются по возможности оперативно.

Федин раскрыл ноутбук, внешне мало чем отличающийся от обычного, который можно в любом магазине компьютерной техники приобрести, через USB-порт присоединил миниатюрную радиостанцию и запустил компьютер.

– Все сеансы связи и даже выход в Интернет обязательным порядком регистрируются. Программа регистратор установлена в оперативной системе OS, и без этой программы оперативная система просто не запустит компьютер. В OS, конечно, не так удобно работать с Интернетом, как в «винде», но для оперативных нужд хватает и ее. За глаза хватает… Вот… Смотрим… Нас интересуют последние три дня… Зарегистрировано семь сеансов связи… Семь сеансов, хотя их должно быть шесть… Проверяем время… Так… Один сеанс следует сразу за другим… Адресат? Так… Мы имеем обычный выход в Интернет и краткосрочное пользование электронной почтой. К сожалению, передаваемый по электронной почте материал не был сохранен, и мы не имеем возможности прочитать его. Попробуем другой способ… Через «последние использованные документы»… Если материал не был удален сразу, могло сработать автоматическое сохранение. Тогда мы что-то прочитаем… Нет… Лейтенант Проклов передал через электронную почту какое-то сообщение, но не сохранил даже адрес, по которому работал…

– Мог он отослать фотографии? – сразу задал генерал прямой вопрос.

Федин еще раз открыл программу регистратор.

– Полутораминутный сеанс… Сомневаюсь. Если только фотографии с очень низким разрешением… С предельно низким… Для такой передачи обычно используют разрешение в 72 dpi. В каком-то интернетовском сайте рассмотреть эти фотографии, в принципе, будет возможно…

– Они и рассматривались именно в сайте… – мрачно сказал Владимир Васильевич.

– Нет, товарищ генерал, вы отстали от жизни… Сегодня эти фотографии появились уже в газетах… А для публикации в газете, да еще при высоком качестве западной печати, необходимо, по меньшей мере, разрешение в 300 dpi.

– В таком случае, что мы имеем? – поинтересовался генерал.

– Мы имеем несанкционированный сеанс связи с неизвестным абонентом. Остальные шесть сеансов носят служебный характер, и все документы зарегистрированы, как и полагается. За время несанкционированного сеанса связи лейтенант Проклов смог бы переслать письмо Удугову с тем самым предложением об информационном сотрудничестве. Но выслать фотографии с рабочего компьютера не мог. Это вовсе не говорит о том, что он их не выслал. Как и не говорит о том, что он выслал. Презумпция невиновности говорит нам, что: не пойман – не вор… И мы не имеем права утверждать, что Проклов совершил преступление…

Генерал хмыкнул от такой речи шифровальщика-«адвоката».

– Тем не менее я попрошу вас сейчас продолжить негласное расследование. Вместе с капитаном Рославлевым. Убирайте свою технику, а я приглашу капитана…

Майор Федин свернул технику и упаковал ее за несколько секунд. Генерал открыл дверь и кивнул Рославлеву, приглашая войти в кабинет.

– Ты сейчас поедешь вместе с Фединым и Касатоновым осматривать личные вещи лейтенанта Проклова. Искать следует цифровую фотокамеру. Скорее всего, миниатюрную. Сейчас в продаже множество таких… Сложность в том, что сделать это надо так, чтобы самого Проклова не обидеть и не привлекать к нему излишнего внимания. Но перед осмотром вещей лейтенанта его следует отправить ко мне. С сопровождающим… Мы с ним побеседуем несколько минут. Постарайтесь с задачей справиться быстро, до его возвращения…

Внешне лейтенант Проклов Владимиру Васильевичу сразу понравился. Даже недоумения и обиды не показывает по поводу всей этой непонятной и неприятной заварушки с «Боевым драконом». Держится спокойно. Если есть волнение, то небольшое, как на экзамене, когда уверен в своих знаниях.

– Вас как звать-величать, товарищ лейтенант?

– Юрий…

– А отца, вы не помните, как звали?..

– Юрий Петрович…

– Юрий Петрович… Легко запомнить… Как и полковника Мочилова… Аналогия часто помогает нам вспоминать то, что за многими заботами легко забывается… Итак, Юрий Петрович… Вы садитесь, садитесь… Мы некоторое время с вами побеседуем…

Лейтенант присел на краешек стула. Не подобострастно, а с достоинством, но без лишней вольности, потому что общаться с генералами еще не привык, да еще и с генералами из легендарной «Альфы».

– Вопрос, на первый взгляд, несколько странный… Вы фотографией не увлекаетесь?

Лейтенант поднял спокойный взгляд.

– Не вижу ничего странного в вашем вопросе и легко просчитываю, почему он задан, товарищ генерал. В Интернете, как нам сообщили, появились фотографии с места расстрела мирных жителей. Фотографии мог сделать только тот, кто участвовал в расстреле, или посторонний, кто остался в живых. Поскольку последний не объявляется, легко предположить, что обсуждается первый вариант. Почему опрос начали с меня? Это тоже естественно. Из всего «Боевого дракона» только я один имел возможность оперативно выслать фотографии на чей-то сайт…

– В логике, Юрий Петрович, вам не откажешь… Но вы не ответили на мой вопрос…

– Да, я немного занимаюсь фотографией и даже имею цифровую камеру. Но она осталась дома. У меня жена тоже любит поснимать… На любительском уровне, как и я…

– В отряде у кого-то есть с собой цифровая камера?

– Только у капитана Анчарова. В настоящее время он находится вместе с нашим командиром в рейде. Анчаров использует камеру для документального подтверждения проведенных операций. Фотосъемка входит в его обязанности.

– Хорошо. Такой вопрос… Вы проводили несанкционированный сеанс связи. Что это был за сеанс?

Лейтенант густо покраснел.

– Я только отправил коротенькое письмо жене… Записку… Можете проверить ее электронный адрес. Это не представляет труда… Интернет регистрирует время передачи данных. Оно обязательно совпадет с исходным. Других сеансов, кроме штатных, я не проводил.

– Проверим, Юрий Петрович, обязательно проверим… И последний вопрос, – вдруг неожиданно для самого себя спросил Астахов. – Вы случайно не знакомы с Джамилей Хмелевской? Есть такая журналистка…

– Знаком, товарищ генерал. Она школьная подруга моей жены. Они обе родом из Бишкека, учились в одном классе и даже жили в одном доме.

Генерал почувствовал, как у него напряглись кулаки. Он почувствовал, что вышел на след, но куда он его приведет, пока не знал.

В дверь постучали.

– Войдите…

Вошел капитан Рославлев. Генерал кивком показал ему на свободный стул.

– Мы уже почти закончили с Юрием Петровичем… Хотелось бы только узнать, как давно вы виделись с Хмелевской?

– Она сейчас, кажется, работает где-то за границей… Месяца полтора назад приезжала в Москву. Заходила к нам. Я как раз сюда собирался.

– О Чечне разговаривали?

– Она же журналистка… Ей все интересно… Пристанет, не отвяжешься… Но ничего лишнего, естественно, я не сообщил. Только общеизвестные факты. А какое отношение имеет Хмелевская к нынешним событиям?

– Это, Юрий Петрович, из другой оперы… Я просто так спросил… Попутно… Вы можете быть свободны…

Проклов встал. Встал и капитан Рославлев.

– Одну минутку, товарищ генерал… Товарищ лейтенант. Вам вот эта вещица ни о чем не говорит? – Рославлев достал из пластикового пакета миниатюрную цифровую камеру. – Она найдена в вашем отсеке среди личных вещей. В памяти сохранены снимки расстрела мирных жителей… Может быть, мы продолжим разговор?..

У лейтенанта округлились глаза.

– Да… Это моя камера… По крайней мере, такая же, как у меня… Только свою я оставил дома… Можете проверить…

– Проверим… И попрошу вас… Отпечатки пальцев… Капитан, займись… Впрочем… С этим, пожалуй, подождем… Или, по крайней мере, сделаем это не так… Пусть снимут отпечатки пальцев только с камеры… – внезапно передумал генерал и в задумчивости сел.