– Войдите… – откликнулся генерал Астахов на стук в дверь и отложил трубку сотового телефона, которую держал в руке после разговора с полковником Мочиловым. Только-только успел поговорить без постороннего, не всегда желательного присутствия. Полковник звонил из офиса российского антитеррористического бюро Интерпола и выложил новое предложение Басаргина относительно взаимодействия с пограничниками. Дельное предложение, решил генерал. Мочилов уже разговаривал с пограничниками и просил Владимира Васильевича поговорить с ними по тому же поводу. Но позвонить генералу не дали.

Вошли те же самые два опера местного управления, что появлялись в кабинете уже дважды.

– Разрешите, товарищ генерал…

– Входите… Вы всегда, как мне кажется, работаете парой? Дополняете один другого? – Владимир Васильевич больше привык, чтобы оперативные сотрудники выполняли каждый свою работу. Когда специалист отвечает за самого себя, ему не на кого сваливать неудачи и ошибки, и он больше чувствует ответственность. И спросить по полной программе есть с кого.

– Нет, товарищ генерал. Только в этом деле… Ввиду срочности… Кроме того, у нас у обоих во время расстрела жителей села погибли близкие родственники. Нам хотелось бы найти их убийц как можно быстрее.

Генерал постучал по столу тупым концом карандаша и с осуждением покачал головой.

– А вот это – зря… На месте вашего командования при поручении дела я руководствовался бы иными соображениями, нежели желанием опера отомстить. Эмоции всегда мешают мыслить правильно. Это многократно доказано опытом. Что сейчас у вас?

– Получено два срочных сообщения.

– Докладывайте…

– Иностранные журналисты не оставили в покое окружение Удугова после проведения пресс-конференции. И в одном из интернетовских сайтов появилось сообщение, что фотографии переслал в офис к Удугову один из офицеров «Боевого дракона», участвующий в расстреле мирных жителей. Так заявил человек из близкого окружения Удугова. Имени, к сожалению, названо не было.

– Удугов и его окружение могут говорить многое. И могут откровенно врать, как вам хорошо известно. Я не вполне уверен, что мы в своем расследовании должны опираться на подсовываемые нам факты. Это и есть та эмоциональная необъективность, о которой я только что вам говорил. Советую более тщательно фильтровать факты… – сказал Астахов достаточно жестко.

– Оперативно переслать фотографии имел возможность только шифровальщик «Боевого дракона», – старший из оперов продолжал настаивать на своем.

В дверь постучали.

– Войдите…

Молча вошел капитан Рославлев и встал у стенки, не желая мешать продолжению разговора.

– Вы это почти правильно вычислили. Мог… Мог, но не пересылал, – отрезал генерал. – Мы уже сегодня проверяли такую возможность чуть-чуть раньше, чем вы спохватились, и убедились, что Удугов в очередной раз гонит нам «дезу». Даже деньги, те самые пятьдесят тысяч долларов, которые он сегодня перечислил, переведены на имя человека, который в действительности ни разу в Лондоне не был. Просто кто-то открыл счет по подложным документам. И вернет вскоре деньги Удугову. А вы попались на его удочку и теперь напрасно теряете драгоценное время. Причем вдвоем… Что еще?

– Получено сообщение из того самого села. Там идет бой. Кто-то снова обстреливает село. Снайперы, автоматчики, плюс крупнокалиберный пулемет… Силы атакующих небольшие, примерно соответствуют тому личному составу, что остался в горах под командованием подполковника Клишина. Можно допустить, что это вернулись «драконы», чтобы еще больше запутать следствие.

– Потери есть?

– Не потери, а жертвы… Нам сообщили, что снова есть жертвы среди мирного населения и международной комиссии ПАСЕ. Спецназ МВД, выделенный для охраны следственной бригады, ведет бой. Данных о потерях в личном составе спецназа нет. Словно в них не стреляют умышленно… За своих считают…

– Есть потери… – сказал капитан Рославлев и положил на стол перед генералом только что полученную телеграмму. – Троих человек – дозор, высланный на сопку у села, – порублен саперными лопатками. Еще троих спецназовцы потеряли во время боя на склоне горы рядом с селом.

– Они выяснили, с кем вели бой? – переспросил один из оперов.

– Да, конечно… Бой вели с бандой боевиков.

– В округе не было боевиков, кроме джамаата эмира Сафара, но этот джамаат «драконы» уничтожили накануне. Всех, до последнего человека… – первый опер произнес слова с ожесточением.

– Значит, пришли… – спокойно сказал генерал. – Долго ли дойти из другого района… Там, случайно, не было ваших родственников?

– Дальний… Он недавно у Сафара. Служил радистом… Вообще не приспособленный к войне человек. Думаю, Сафар просто заставил его. Забрал с собой, и все…

– Наверное, это тот человек, которого Клишин взял в плен… – предположил генерал. – Радист-разведчик… Его, кстати, убили не спецназовцы, а боевики…

– Извините, товарищ генерал. У нас нет таких данных. Вы знаете больше, чем мы. Наверное, и о группе Клишина у вас что-то есть? Радист-разведчик был насильно уведен группой Клишина…

– Есть… Нам доставляют интересные сообщения…

– А от кого последнее сообщение? – спросил второй опер, желая перевести скользкий разговор на другую тему.

– От подполковника Клишина… – ответил Рославлев.

Удивились не только оперы, но и генерал.

– Да, подполковник Клишин связался с РОШем по спутниковому телефону и доложил, что, совместно с другим подразделением спецназа ГРУ ведет преследование части банды боевиков, переодетых в форму спецназа ГРУ и носящих нагрудную эмблему с изображением дракона. Тех самых боевиков, что устроили расстрел мирных жителей…

– Хорошие новости, – сказал генерал. – Клишин с Согриным их не отпустят…

– Там же и Согрин со своей группой? – спросил старший опер.

– И не только… – сказал Рославлев. – Там концентрируются достаточные для преследования и для захвата силы… Из места постоянной дислокации отправили два отдельных батальона спецназа ГРУ. Спецназовцы уже в полете. Оцепят участок, и ни один не уйдет… Правда вот время поджимает… Пока долетят…

Едва закрылась дверь за операми, генерал поднял вопросительный взгляд на капитана.

– Что за странный доклад при посторонних лицах?.. На улице при прохожих ты бы вел себя точно так же?..

– Извините, товарищ генерал, – улыбнулся Рославлев. – Я только что из отдела внутренних расследований местного управления. Мы будем работать, координируя свои действия с ними. Там не местные кадры – весь состав из прикомандированных со всей России. Никто из них не имеет в Чечне родственных связей. На ребят можно положиться. Наших оперов необходимо было подхлестнуть для более активных действий. За ними установлено визуальное наблюдение.

– «Утки»?

– Во всяком случае, они, и больше никто другой, имели возможность подложить фотокамеру в ящик с вещами лейтенанта Проклова. Следовательно, они контактировали с боевиками и получили от них если не саму камеру, то хотя бы флеш-карту со снимками с места расстрела. Поменяли флеш-карту в камере и положили камеру в ящик к Проклову как раз перед возвращением «Боевого дракона» в казарму. Я уже поторопил события и без вашего ведома попросил исследовать отпечатки пальцев на флеш-карте. Одновременно отдел внутренних расследований найдет отпечатки наших оперов. Они могут быть и на самой камере. Идентификация уже будет косвенным доказательством их участия в операции на стороне боевиков, но нам нужны, как я понимаю, не столько сами они, сколько их связи. И потому парней следовало подстегнуть, чтобы они начали суетиться. Что я и постарался сделать… И насчет батальонов…

– Что за батальоны ты придумал?

– Они передадут информацию боевикам. На этом их и возьмут…

– Хорошо… – генерал одобрительно улыбнулся. – Значит, мы ухватились за нить… Кстати, кто там еще с Согриным и Клишиным? В действительности…

– Никого… Это я специально сказал… Чтобы напугать…

– Какие-то ОМОГ спецназа ГРУ еще есть под рукой?

– Я уже интересовался в РОШе. Есть группа подполковника Разина. В случае необходимости ее можно сбросить с вертолета на перехват…

– Надо сбрасывать?

– Когда я из штаба выезжал, там как раз беседовали с Клишиным и Согриным по поводу выброски подкрепления. И согласовывали вопрос с пограничниками…

– Да, кстати… – вспомнил Владимир Васильевич. – Пограничники… Мочилов просил созвониться с ними для координации действий. Боевиками готовится собственный перехват лже-«драконов». В составе боевиков опытные отставные офицеры спецназа ГРУ. Надо, чтобы пограничники их не задели…

– Кто?

– Команда Басаргина включилась… Все его спецназовцы ГРУ откомандированы…

– Эти любому дракону, товарищ генерал, крылья обломают… А Тобако?

– Тобако самому Александру Игоревичу помогает. На месте…

– Жалко… Интересно было бы и на наших ветеранов в действии посмотреть.

– Наши ветераны себя показали в свое время…

Звонок генерала Астахова на трубку спутниковой связи слегка притормозил продвижение полковника Согрина, и в результате он подошел к первому намеченному рубежу, где должны были осмотреться и принять решение о дальнейших действиях, последним. Включил он свой «подснежник», мешавший при разговоре по телефону, только на подходе и потому оказался не в курсе событий. А события на подступах к лысой вершине сопки начали развиваться стремительно. Об этом Согрину сообщили не столько возгласы из наушника «подснежника», сколько частые короткие автоматные очереди, раздавшиеся из чащи впереди.

– Я – «Друг»… Разворачиваемся веером… Быстрее… По ногам стрелять…

И очередь…

– Я – «Гном»… Как им по ногам стрелять, если они и лежа отстреливаются… Придется добить, если жить хочешь…

Следующая очередь, да не одна…

– «Гном» у нас вообще пленных брать не любит… Добрая традиция…

Стрельба становится все интенсивнее и интенсивнее. Несколько раз ухнул подствольный гранатомет. Издалека, со стороны, пройденной спецназовцами, заговорил крупнокалиберный пулемет.

И полковнику пришлось прибавить скорость, чтобы успеть к разворачивающемуся действию. Но и здесь, уже через несколько шагов, пришлось задержаться, потому что прямо навстречу Согрину, оставшемуся в одиночестве на тропе, вдруг откуда-то сверху выскочили четверо одетых в «камуфляж» парней. Настоящих «драконов», что могли оказаться здесь, Согрин уже знал в лицо. И нагрудный знак незнакомцев его не смутил, а, напротив, сразу объяснил ситуацию – лже-«драконы» пошли в прорыв, и кое-кто из них сумел просочиться сквозь неплотное кольцо захвата, созданное подполковником Клишиным и его людьми.

Времени на раздумья Согрину отпущено не было. Полковник, воспользовавшись преимуществом в быстроте реакции, уже в движении, дав очередь навстречу лже-«драконам», отскочил за ближайший мощный ствол, успев краем глаза заметить, что, по крайней мере, одного из противников его очередь зацепила. И тут же телом почувствовал, как пули начали злобно рвать этот ствол, стремясь сквозь него проникнуть и добраться до человека. У лже-«драконов» тоже оказалась хорошая реакция, и стрелять прицельно они умели.

Дальнейшее просчитывалось легко. Парни опытные и знают, что такое война. Они не побегут прямо, потому что так нарвутся на новую очередь. Они разбегутся в стороны, совершая обхват, и тогда уже сам Согрин станет для них превосходной мишенью, так как не сможет отстреливаться одновременно и вправо, и влево. Выход был один, причем очень опасный. Не зная, насколько серьезно ранен тот, в кого попала первая очередь, но рассчитывая, что все же он не в состоянии прикрыть огнем собратьев, Согрин пригнулся и стремительно бросился вперед, туда, где только мгновение назад находилась эта четверка. Просчитал он правильно, потому что сразу же вслед за ним раздались две очереди – одна справа, другая слева. И направлены они были как раз в то место, где Согрин только что находился. А навстречу очередь не прозвучала, в той стороне боевик лежал лицом вниз в луже крови. Пули пробили ему горло, кровь еще пульсировала, но с такими ранениями, как подсказывал богатый боевой опыт полковника, уже не живут.

Еще раз переместившись, Согрин короткими очередями начал обстреливать правый фланг. Там два лже-«дракона». А когда противника не видишь за кустами, вероятность попасть в двоих больше, чем в одного слева, в два раза. И верность такой теории подтвердилась сразу, потому что из кустов раздался сначала вскрик, потом громкий мат и отчаянная стрельба. Очереди слишком длинные и поспешные, чтобы быть прицельными. Эту стрельбу можно расценивать как откровенное прикрытие озлобленного человека. С озлобленностью все понятно. А для чего выполняется прикрытие? Естественно, чтобы кому-то отойти. Значит, лже-«дракон» не убит, а только ранен. Раненый и товарищу мешает идти в темпе отрыва. Следовательно, он для настоящего спецназа в текущий момент более выгоден, нежели убитый.

Сверху стрельба пошла более интенсивная, чем ожидалась.

– Я – «Рапсодия». Четыре лже-«дракона» прорвались через вас и вышли на меня. Одного убил, второго ранил. Веду бой, стараюсь прилипнуть, чтобы не упустить. Что у вас?

– Я – «Друг». Мы завязли… Их оказалось больше, чем мы думали… Хрен с ними, с прорвавшимися… Отрывайся, иди на соединение с нами. Сможешь сам или послать кого-то в помощь?

– Есть возможность?

– Честно говоря… У меня двое легко ранены…

– Понятно… Попробую справиться сам… И… Где мои? Не встречались?.. «Бандит», «Прыгун», слышите меня? «Бандит»… «Прыгун»…

Подполковники не отозвались. И привыкший к их поддержке полковник вынужден был вести бой в одиночестве. Впрочем, это его не сильно смутило, а оценивать ситуацию он всегда умел реально и правильно.

Статичность в такой ситуации смерти подобна. Согрин это понимал хорошо. Понимали это и боевики. Тот, что оказался слева, постоянно менял место, откуда вел стрельбу. И попасть в него можно было только при стрельбе на опережение – встречной очередью, пока он не закончил стрелять и срываемая очередью листва и хвоя показывают точку, откуда стрельба ведется. Та пара, что оказалась справа, из-за раненого подвижность потеряла. Пусть они и бандиты, пусть и нет между ними дружбы, но все лже-«драконы» прошли в свое время хорошую школу спецназа ГРУ. Все они прошли, судя по полученным данным, Афган и знают законы войны. Своих раненых они не бросают и будут стараться вытащить их до тех пор, пока это возможно. Здесь работает одно из правил спецназа, прочно засевшее в головы и характеры тех, кто повоевал.

– Я – «Друг». «Рапсодия», как у тебя дела?

– Без изменений… – Согрин дал две короткие очереди влево, вынуждая и противника отстреливаться, и переместился на пять шагов в сторону, готовый ответить на очередь лже-«дракона» встречной очередью. – Постреливаю…

– Через нас прорвалось еще несколько человек. Среди них и чеченцы… Настоящие боевики, бородатые и матерые… Осторожнее, могут выйти тебе в спину. Снимаемся за ними. Движемся в твою сторону…

Согрин поймал-таки момент начала стрельбы лже-«дракона», занявшего позицию слева, и засек точку. Его короткая, в три патрона, очередь прервала стрельбу боевика. Раздался треск ломаемых кустов. Должно быть, склон в том месте, где был лже-«дракон», оказался крутым, настолько крутым, что деревья на нем не росли, а только кусты. Они-то и затрещали, когда по ним с высоты скатилось тело.

– Я понял… – ответил Согрин командиру «драконов». – На ту сторону сопки никто не отступил?

– Не знаю. Мы не дошли до вершины.

– Там дорога открыта. Почему они не отступили в ту сторону?

– Не понимаю… Может, подумали, что мы загоняем их в ловушку?

– Едва ли. Они имели возможность осмотреться. Не один час на сопке сидели… И информации у них больше, чем у нас. Скорее, они знают наш численный состав… И решили прорваться к какой-то своей цели… Может быть, соединиться с боевиками, что ждут внизу…

– Я – «Бандит». «Рапсодия», слышишь?

Согрин дал еще две очереди в правую, опасную сейчас сторону и на всякий случай в сторону и вверх по склону, где, как ему показалось, зашевелились кусты. Там мог спускаться с сопки кто-то из тех, что прорвались сквозь заслон Клишина.

– Я – «Рапсодия». Где вы?

– Сняли пулеметную точку. Там обошлось без лже-«драконов». Обычные «волки». Идем к тебе… Продержишься?

– Осторожнее… Они прорываются…

– Мы объятия приготовили… Где «Друг»?.. Пусть даст ориентир…

– Я – «Друг». Карту держишь?

– Под носом…

– Примерно так… Квадрат «шестнадцать», точка – «шестнадцать и четыре на двадцать четыре и шесть». Мы сконцентрировались… Если что…

– Понял… Именно – «что»… Если от вас смотреть прямо в сторону села – склон возвышается… За него не суйтесь… Мы его обработаем…

– Там боевики…

– Вот-вот, мы их и видим…

И в продолжение речи подполковника Сохно заговорил крупнокалиберный пулемет… Его громкий глухой голос эхом загулял среди деревьев, внушая не очень приятные мысли тому, кто попал в сектор обстрела. Все, и спецназовцы, и боевики, хорошо знают, что пуля крупнокалиберного пулемета при попадании способна оторвать человеку конечности, а то и голову.

– Трофеи следует использовать… – сказал в эфир Кордебалет. – Вот и используем…

– Я – «Друг». Они пошли в прорыв… Господи! Откуда там столько этого сброда… «Рапсодия», осторожнее… Могут задеть тебя по касательной… Почти в твою сторону двинули…

– Лже-«драконов» мало… – сказал капитан Трошин. – В основном боевики… Я не понимаю, почему они не идут на нас… Трое, считай, на каждого…

– Если не больше… – уточнил Клишин.

– Да… – спокойно добавил капитан Анчаров. – Если они захотят, могут нас просто окружить и уничтожить… Если только «краповые» не придут к нам на помощь… У них идет бой… Слышите?..

На минуту в эфире зависла тишина. Бой точно шел где-то в стороне, и даже близкая стрельба не мешала услышать стрельбу слегка отдаленную.

– Господа «драконы»… – хрипло сказал Сохно. – А вам не кажется, что вас просто заманивают для того, чтобы захватить и устроить над вами шариатский суд?

– Вполне возможно и это… – добавил полковник Согрин. – Боевики в течение всего дня крутятся по окрестностям, имея значительный перевес в силах, несут потери, но не предпринимают никаких серьезных мер. Это не в привычках боевиков… Что-то они замыслили. Я считаю, следует выходить на РОШ и просить подкрепление. Лучше, если это будут наши части… Если есть такие под рукой…

– У нас нет связи… – возразил подполковник Клишин, не слишком рвущийся «сдаваться» на милость следственной бригады.

– «Друг», у меня спутниковый телефон. Продвигайся ближе… Бочком… Позвоним… – и автомат полковника Согрина разродился несколькими новыми очередями. – Кажется, я покончил со своей четверкой… Но не думаю, что остальные опасаются нас при четырехкратном превосходстве… Что-то здесь не так…

– Я – «Анчар»… Здесь многое не так… Пленных нет…

– Каких пленных?

– Тех, которых мы связывали… Они их развязали… Значит…

– Что?

– Чтобы развязать, надо подойти сзади… С этой стороны никто не прорывался… И теперь у нас нет ни одного живого свидетеля… Но и это не все…

– И что?

– Мы в полном окружении, но нас в плен не берут… За что нас щадят?

– «Рапсодия»… – решился Клишин. – Оставайся на месте. Иду к тебе…

Выучкой спецназ МВД вполне в состоянии потягаться со спецназом ГРУ, разве что как более молодому подразделению ему традиций не хватает. Но натаскивали ребят по полной программе, в том числе и в горных условиях на недавно созданном полигоне в Краснодарском крае. И даже в ситуации незапланированного, неподготовленного, скоротечно возникшего боя никто из «краповых» не растерялся и не засуетился. В отряде все бойцы проверенные, во многих сложных операциях участвовали. И к противнику относиться умеют правильно – уважают его силу, но не уважают его принципы. И сами под пули зря не лезут, чтобы показать не всегда уместное личное геройство, и противника за подобное наказывают по полной программе – смертью. Бой возник быстро и начал развиваться стремительно. И задачи для всех групп определились сразу. Группа лейтенанта Пономарева, которую догнал старший лейтенант Романов, чтобы лично попытаться выручить попавшего в беду лейтенанта Луспекаева с товарищами, взяла на себя задачу не только отбиться от автоматчиков, обстреливающих село, а полностью уничтожить противника.

От забора к забору, от угла одного дома до угла другого дома передвигались бойцы. И все с предельной аккуратностью, используя каждую неровность почвы, хорошо еще, что она в этих местах гладкостью не отличается…

Наблюдая за действиями бойцов, Романов убрал переговорное устройство в нагрудный карман «разгрузки» включенным. И разговоры других слышит, и сам, когда следует, может чуть-чуть голову склонить и отдать команду. Единственная неприятность, антенна «переговорки» так торчит, что можно глазом напороться.

– Луспекаев… Отзовись…

Тишина…

– Луспекаев! – зовет и лейтенант Пономарев.

И вдруг:

– Он тебя зовет… – голос с грубым акцентом, простуженный, наглый. – Плачет и зовет… Больно ему и страшно… Приходи… Говорить будем, как мужчина с мужчиной… Мы тебя ждем… И твоя голова будет хорошо на моем заборе смотреться…

Пауза длилась недолго.

– Я – старший лейтенант спецназа МВД Романов. Давай-ка познакомимся…

– Мы с тобой познакомимся… Я тебе обещаю… Приходи…

Пугает… Попугать они любят, хотя на самом деле вовсе не такие страшные, какими желают показаться. И, когда старший лейтенант Романов со своими «краповыми» бойцами подойдет ближе, боевики будут спасаться бегством, забыв про свое хвастовство. Такое уже не раз бывало. А если село рядом оказывалось, то в селе прячутся, за женские юбки, под которые законы Востока заглядывать не позволяют даже спецназу. Такой народ…

Но очень плохо, что переговорное устройство Луспекаева в руках врага. Значит, боевики слышит все, о чем говорится. Можно было бы и «дезу» гнать, но сейчас не до того… «Деза» всегда продумана должна быть, заранее заготовлена.

– Место специально для тебя отыскали хорошее, двигай вперед… – смеется боевик. – Поле – в футбол играть можно… Я не буду в тебя стрелять… Тебя пулемет найдет… Но от пулемета, Романов, прячься, а то я не смогу с тобой поговорить…

Романова подмывало с издевкой предположить, что пулемет замолчал не потому, что ищет цель, а потому, похоже, что пулеметчика нашли спецназовцы Согрина и Клишина, обескуражить противника и одержать хотя бы эту маленькую победу в словесном поединке. Но он вовремя сдержался. Пусть боевик верит в поддержку, которая может и не прийти.

– Ладно, до встречи, головорез… Голову я у тебя отрезать не буду, я не варвар, в отличие от тебя… Я что-нибудь другое придумаю… Надеюсь, у тебя есть, что отрезать… Готовься… Всем! Переключить «переговорки» на запасную волну!

Так лучше… Конечно, имея в руках переговорное устройство, запасную волну боевики могут тоже поймать. Но на это надо время. Хотя бы полчаса. Только случайность может им помочь снова вклиниться в разговор «краповых» сразу. Но Романов надеялся, что боевикам не повезет. Он выждал тридцать секунд, переключил свою «переговорку» и тут же дал команду:

– Группа Пономарева! За мной, перебежками…

И первым перепрыгнул забор, чтобы преодолеть сорокаметровое поле, смахивающее на полигон для учебных стрельб. Боевики, как и обещали, не стали стрелять сразу, предоставляя поле деятельности для пулеметчика. Это и помогло обойтись без жертв. Пулемет на призыв не откликнулся, и когда из леса все же заговорили автоматы, было уже поздно. «Краповые» достигли опушки, усеянной высокими кустами. Цепляясь за стволы и ветви, они преодолели первый, достаточно крутой подъем и вошли в непосредственную близость с боевиками. В таком бою, когда на раздумья отпускаются ничтожные доли секунды, когда противник может появиться перед тобой в любой момент, все решает выучка, умение реагировать без раздумий и правильно, навык стрельбы на звук. Здесь «краповые» сразу почувствовали свое преимущество. Короткие очереди зазвучали одна за другой, и сопровождением им стал треск кустов. Боевики, не ожидавшие, что федералы так быстро окажутся рядом, не просто отступали, а убегали.

– Искать группу Луспекаева… – отдал команду старший лейтенант.

– Здесь они… – не по «переговорке», а вслух хрипло сказал кто-то справа. Жестко сказал, и по тону было ясно, что произошла трагедия и исправить уже ничего невозможно.

Романов шагнул за кусты. На маленькой полянке, истерзанные выстрелами, лежали окровавленные тела трех их товарищей. Головы, слава богу, несмотря на угрозы, им никто не отрезал, но стрелять в них, похоже, продолжали и в мертвых.

– А пленные где? – спросил Романов, оглядываясь.

– Пленных нет… Унесли… – сказал лейтенант Пономарев.

Унесли парней, одетых в форму «драконов». Но не стали уносить своих убитых, и даже нескольких раненых бросили. Бросили своих, унесли тех, кто демаскирует их операцию. Это Романов понял отчетливо.

– Продолжать преследование. Стрелять на уничтожение… – скомандовал Романов и провел стволом автомата наотмашь, простреливая хлесткой очередью кустарник орешника, через который кто-то безуспешно стремился продраться. – Если сможем, пленных надо отбить… Или их тела… Надо, ребята… Вперед! И не слишком рассеиваться… Пономарев, возглавляешь преследование. Если здесь есть спецназ ГРУ, соединись с ними. Стрельбу слышишь?..

– Слышу. Правее и выше…

– Старайся гнать туда, на звуки стрельбы…

– Они сами туда идут. На соединение.

– Я возвращаюсь в село. Как закончите, захватите тела погибших. И боевиков тоже… Старайтесь держать связь. Докладывайте. Все…

Как ни велико было желание старшего лейтенанта лично возглавить преследование и завершить уничтожение банды, он его в себе все же подавил. Романов, несмотря на невысокое звание, все же командир, который отвечает не только за себя и за своих людей, но и за выполнение поставленной задачи. А задача ему поставлена однозначная – обеспечить охрану следственной бригады. Значит, место его рядом с ней.

Спуск со склона нетруден, но он показался старшему лейтенанту долгим и неудобным. Наверное, потому, что он прислушивался к происходящему за спиной и одновременно по характеру стрельбы пытался определить, что происходит выше, где спецназ ГРУ ведет бой с бандитами, обстрелявшими село.

В самом селе, когда Романов в него вернулся, стояла тишина. Улицы пусты, дворы пусты. Только стволы автоматов «краповых» хищно торчат из-за каменных заборов, выискивая себе цель.

– Всем! – сказал Романов, слегка склонив голову к «переговорке». – Продолжать режим боевого охранения. Иностранцев в зону обстрела не выпускать. Лиханов? Ты где?

Группу лейтенанта Лиханова Романов выслал на склон сопки чуть раньше, чем сам вместе с группой лейтенанта Пономарева атаковал боевиков. Тогда еще непонятно было, что за люди обстреливают село со склона и что за люди атакуют группу лейтенанта Луспекаева. Сейчас Романов понял, что это, скорее всего, одна и та же банда. По крайней мере, обстрел села автоматчиками прекратился.

– Я на склоне. Позиция оставлена. Только пустые гильзы… И лужа крови. У них раненый… Или убитый… Кто-то из наших зацепил…

– Я два раза в ту сторону стрелял… – сказал снайпер старший лейтенант Кустов. – Кусты шевелились… но видно никого не было…

– Мог бы и пять раз выстрелить… – проворчал Лиханов. – Другим пришлось бы меньше шевелиться…

– Я вообще-то сопку контролировал. А те кусты на сто десять градусов в сторону…

– Что на сопке? – спросил Романов.

– Ничего. И, кажется, уже никого. Там где-то рядом бой идет. Боевикам не до нас… Их прижали «волкодавы»…

– Понял. Лиханов, продолжай бросок. Помоги «грушникам». Там стрельба активная. Не спутай настоящих «драконов» с ряжеными.

– Понял. Выхожу к ним снизу…