Как и в первый раз после боя, майор Деревянный и после этого сменил часовых. Знает, видимо, законы психологии: после удачного боя обязательно присутствует чувство эйфории, которое на посту не позволит часовому быть предельно внимательным и настороженным. Поэтому всегда лучше поставить часовым бойца, который в минувшем бою не принимал участия. Все верхние посты были сменены, кроме того, Деревянный выставил ближний к утёсу пост так, как просил его майор Голованов. Теперь со снайперской парой была постоянная связь. Пусть и через передающее звено, то есть через импровизированный почтовый ящик, но эта связь уже могла при необходимости вовремя дать предупреждение.

Голованов вернулся в лагерь вместе с «краповыми», кивнул на встречающие взгляды своих бойцов, дескать, всё нормально, и сел на ставший уже привычным камень около старого кострища, и только здесь почувствовал, как клонит его в сон.

– Деревянный…

– Ау… – отозвался майор.

– Я полчасика вздремну… Если что, обращайся к капитану Рукавишникову. Он, матерь его, всегда меня замещает… Парень толковый… – и ткнул кулаком в бок проходящего мимо капитана, словно подтверждая сказанное и указывая на капитана.

– Отдохни… Нельзя совсем без сна… – согласился Деревянный. – Я однажды по необходимости больше трёх суток не спал… Казалось, на ходу падаю, а лёг и уснуть час ещё не смог… А после этого месяц болел… Всё тело, как при гриппе, ломало…

– Бывает… – согласился Голованов, хорошо знающий такое состояние. Но он знал также, что иногда достаточно уснуть на пятнадцать минут, чтобы опять почувствовать бодрость. Только эти пятнадцать минут следует выделять себе регулярно через какие-то промежутки времени.

Подстилка из веток, выложенная Головановым, когда он собирался лечь три с небольшим часа назад, сейчас была занята одним из «краповых». Боец сладко спал, подложив под голову руку с зажатым в ней автоматом, и будить, сгонять его с подготовленного для себя места было просто жалко. Да и земля под прогоревшим кострищем успела уже остыть. Майор вздохнул и прилёг там, где спал утром Деревянный, рядом с гусеницей БМП. Он закрыл глаза и слышал ещё краем уха, как начал рассказывать «краповый» старший лейтенант, какие чудеса можно творить с тепловизором, как-то лениво подумал, что беда будет, если тепловизоры вскоре не пойдут на вооружение в массовом порядке, как уже идут в армиях других развитых стран, и уснул, не додумав мысль до конца…

Через несколько минут к Голованову подошёл майор Деревянный с переговорным устройством в руке. Постоял, не решаясь разбудить уже уснувшего коллегу, вздохнул и отошёл. Капитан Рукавишников видел это и сам направился к «краповому» майору.

– Есть новости?

– Сообщение от снайперов. Выше места последнего боя надо подобрать ещё четыре трупа… Я уже послал парней с БМП… И ещё там неприятности… Но они сами разберутся… Командира своего не буди…

– Я к тебе с той же просьбой… Пусть поспит… Без него война не кончится…

Снайперы на утёсе стрельбу с поста услышали одновременно с майором Головановым. И, конечно, не отреагировать на неё не могли. Оптические прицелы сразу развернулись в сторону боевых действий и стали тщательно исследовать заросли, отыскивая цель. Автоматные очереди продолжали доноситься до снайперов, но самих стрелков ни с одной, ни с другой стороны они не могли отследить, и это беспокоило. Если кто-то подошёл на дистанцию ближнего боя к посту, то мог точно так же и к ним подойти. А утёс – место такое, что любой командир с удовольствием использовал бы его в качестве наблюдательного пункта. Отсюда всё село видно, как на план-карте, за исключением разве что нижних огородов. Верхнюю часть огородов видно, нижнюю, что со склона скатывается, нет. Не видно, правда, и лагерь спецназовцев, только тент «КамАЗа» чуть-чуть высовывается верхней плоскостью из-за склона. Но и этот тент можно различить, только присмотревшись, потому что цветом он мало отличается от окружающей его природы и сливается с ней.

Но снайперы не тент искали и не собственный лагерь. Они искали боевиков, с которыми вели бой часовые, и найти не могли, потому что склон горы был неровным и повороты, пусть и не крутые, скрывали происходящее от прицелов.

– Где они могли пройти? – скорее сам себя, чем напарника, спросил капитан Пустовалов.

– Прозевали мы… – заметил прапорщик Денисов. – Значит, считать теперь надо с обратной стороны…

– Откуда считать, математик?…

– Я не математик, я арифметик, потому что здесь простая арифметика… Как боевики хотели пройти в село? Проход посредине видишь? Оттуда прямиком на улицу, а с улицы видно наш лагерь… Туда и шли… Значит, уже направление имеем… От конечной точки тащи карандаш выше… Где он с линией стрельбы пересекается? Вот и место…

– Это я и так вижу, где пересекается… Только пересекается у всех над головами…

– Тащи карандаш выше… Увидишь путь, которым они шли… Если обнаружены, тем же путём отступать будет…

– Когда ещё будут… А пока часовым помочь надо…

– Там Голованов… Он поможет…

– Одним стволом проблему не устранить…

– Он стволом и не будет… У него тепловизор…

– Это да… – согласился капитан. – Правда, я с тепловизором никогда не работал… Толком не понимаю…

– А что тут понимать?… Кусты всех прячут: и ваших, и наших, и ихних… Стреляют наугад, друг друга не видя… А тепловизор увидит… Ему кусты не помеха…

– В твои бы уста да водки глоток… – недоверчиво сказал капитан.

– Следи, как они отрываться будут… Обязательно будут отрываться… Карандаш от нижней точки протащи до пересечения с местом стрельбы и дальше по прямой… По прямой убегать сподручнее…

– Подождём, арифметик…

Ждать пришлось просто на удивление недолго.

– БМП подошла… – сообщил капитан.

– Не бросай дела на половине… – посоветовал прапорщик. – Ищи тропу… Вот… Идут… Четверо… Не идут, а бегут…

– Вижу…

– Ты заднего, я переднего…

– Работаем…

Выстрелы прозвучали одновременно через пять секунд. Расстояние было не так велико, чтобы долго целиться, и бежали боевики в гору, следовательно, не так быстро, чтобы можно было ошибиться с опережением стрельбы. Здесь и опережения почти не надо было давать. При прицеле на линию передней части профиля корпуса пуля попадала в заднюю часть. В руках у боевиков оружие, взбираются по наклонной поверхности, следовательно, руки поданы вперёд – иначе с оружием в руках передвигаться невозможно. Прапорщик Денисов рассчитывал выстрел так, чтобы попасть своему боевику под мышку, не защищённую бронежилетом. И попал точно. И успел даже увидеть, что абсолютно аналогичный выстрел, тоже под мышку, произвел капитан. Одна школа…

И в это время заговорила спаренная с пулемётом пушка БМП. Оставшихся двух боевиков сразу накрыло волной пуль и осколков. Здесь уже никакой бронежилет помочь бы не смог…

– Дело сделано… А ты говоришь – тепловизор… – усмехнулся прапорщик.

– Да, тепловизор – это вещь… – согласился капитан.

– Планку прицельную сдвигай-ка… – словно бы между делом, заметил прапорщик?

– Зачем? – не понял капитан Пустовалов.

– Вон туда посмотри… Выше последних «жмуриков»… Дистанция, правда, великовата…

– А что… Полукилометра не будет…

– Метров четыреста пятьдесят-четыреста восемьдесят… Стреляем?

– А ты предлагаешь полюбоваться ими?

– Я беру самого длинного… Тебе на выбор ещё восемь…

Теперь процесс прицеливания занял более длительное время. Дистанция была не запредельной, но предельной – точно . Выстрелы зазвучали опять одновременно, сливаясь в один негромкий выстрел. И сразу же, почти без остановки, каждый из бойцов сделал ещё по одному выстрелу, используя ситуацию, когда бандиты стояли кучно. Каждая пуля нашла жертву. Но больше стрелять было не в кого, потому что боевики бросились врассыпную и сразу залегли.

Снайперы долго молча наблюдали за склоном. Но кусты прятали тех, кто желал спрятаться.

– Как думаешь, часа им хватит, чтобы выспаться? – спросил прапорщик Денисов.

– Уползли, змеи…

– Ну, и хрен с ними… – Денисов сменил позицию и навёл прицел на уже знакомый дом. – А вот тут мы каждый по нескольку промахов дали… Загодя, авансом…

– Что там? – спросил капитан, тоже меняя позицию.

– Сам смотри…

Капитану в «оптику» сначала попало крыльцо дома. Дверь распахнута настежь, на крыльце никого нет. Он перевёл прицел в сторону, чтобы поискать собаку, но собаки не было ни на цепи у будки-дворца, ни вообще во дворе. Дверь сарая была закрыта, значит, собаку снова заперли там. Прицел пополз дальше, капитан осмотрел противоположный забор, отделяющий двор от огорода, потом забор со стороны улицы, ворота, калитку… Калитка была распахнута, рядом стоял какой-то человек, кажется, хозяин дома, который недавно своим властным голосом загонял непослушную собаку в сарай и посматривал по сторонам. Если бы он только что кого-то проводил, то смотрел бы вслед ушедшим. Сейчас же он смотрел по сторонам. Значит, ушедшие уже скрылись из поля его зрения. Следовательно, скрылись и из поля зрения снайперов…

Прозевали, когда отвлеклись…

Ровно через полчаса, как и «приказывал» себе, Голованов проснулся. Майор встал, стряхнул с одежды землю и траву и посмотрел на подошедшего Деревянного. Тот явно желал что-то сообщить.

– Рассказывай…

– Ты видел вторую колонну? – задал Деревянный загадку.

– Какую колонну? – не понял Голованов.

– Не велел других часовых снимать, сказал, что может ещё колонна подойти…

– Предполагал, что движутся парой или тройкой джамаатов. Если одни несут миномёты, другие могли нести ещё что-то… Миномёты несли явно, чтобы нас угостить, а не местных жителей… Но сил для того, чтобы нормальный бой провести, у первой колонны было мало… Значит, где-то должна была быть вторая и, возможно, третья…

– По крайней мере одна была… Снайперы четверых подстрелили, остальные ушли… Если где-то в стороне шла третья, то после, того как бандиты услышали звуки боя, свернули в сторону.

– Снайперы у нас – молодцы… – сказал Голованов.

– Снайперы у нас – мудаки… – сказал «краповый» майор. – Они упустили Наримана Омарасхабова… Отвлеклись на учебные стрельбы…

– Они работали… – стал оправдывать снайперов Голованов. – Не дали двум бандитам из первой колонны уйти и не дали второй колонне атаковать часовых…

– Следовало разделиться на два фронта…

– Тоже проблематично… Такое разделение снизило бы ударную мощь… У тебя в отряде, кажется, врач есть?

– Фельдшер… И санинструкторы… Два… Что ты хотел?

– Мне валерьянку надо…

– Для себя или для меня? – подозрительно спросил майор Деревянный.

– Для кота… Желательно, в растворе, в пузырьке, а не в таблетках… Если нет, и таблетки сгодятся… Бывает ещё просто сушёная валериана в пачках… Тоже подойдет.

– Поищем… Специально для животновода… – пожал плечами майор Деревянный, не понимая ещё, что затеял майор Голованов.

– Поищи, я пока с генералом пообщаюсь… – и Голованов вытащил трубку.

– Товарищ генерал, машины с пленными прибыли? – сразу спросил Голованов.

– Может быть, и прибыли, но я был в другом месте. Сейчас уже возвращаюсь… Только что с вертолёта… Через десять минут буду в разведуправлении… – голос Владислава Аркадьевича был напряжённым и хмурым, Голованов сразу это почувствовал. И поспешил обрадовать, если можно таким способом обрадовать:

– Мы в довесок к тем, о которых вы знаете, ещё пару человек добавили… В кустах поймали, когда прочёсывали… Из той же банды, что остальные… Четыре «груз 200» и пара пленных… Но и это ещё не всё… Новый «груз 200», сразу шестнадцать боевиков, отправим со следующим транспортом. Как только подошлёте…

– Д-да… У вас там что, фабрика по производству трупов?

Точно, что-то у генерала не заладилось, и он изменил своей обычной манере общения. Но проблемы генерала мало касались майора, проводящего операцию здесь, в дагестанских предгорьях. И Голованов вовсе не стремился сохранять с Владиславом Аркадьевичем добрые отношения, поскольку они принадлежали к разным ведомствам и по завершении нынешней операции, едва ли когда-либо еще встретятся.

– Поставили дело на конвейер… – довольно жестко ответил Голованов.

– Понял… С вашим конвейером разберёмся… Если относительно противовертолётных мин не сообщаете, значит, сообщить нечего? Это я тоже правильно понял?

– Правильно, Владислав Аркадьевич. Нам никто не показал, где их прячут. Нам даже не сказали, сколько их должно быть и в каком они состоянии…

– Я скажу… Теперь я могу точно сказать… Со складов было похищено шесть мин. Одна, предположительно, сработала в Афганистане. Ещё пять должны где-то дожидаться момента, когда их заберут… С нетерпением дожидаться… Две мины шестилепестковые, три – четырёхлепестковые… Не знаю, зачем террористам шестилепестковые…

Последнюю фразу генерал сказал, скорее всего, для себя.

– Это хорошо, что у вас появились данные, – ответил майор Голованов. – А то трудно работать при постановке задачи в стиле: «пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что…» В чём разница между четырёхлепестковыми и шестилепестковывми?

– Четырёхлепестковые устанавливаются вручную. Доставляются к месту установки хоть, на собственном горбу, и устанавливаются. Шестилепестковые можно выбрасывать и с вертолёта и с самолёта… Они сами встанут и лепестки-стабилизаторы раскроют. Мины были похищены на складе в той же воинской части, где было совершено нападение на канцелярию. Я только что прилетел оттуда. Вместо части настоящих мин нам первоначально показывали искусно сделанные муляжи. Причём муляжи были законсервированы так же, как настоящие мины, и при внешнем осмотре невозможно было обнаружить подмену. Там только три настоящие остались…

– А как определили, если не секрет?

– Собака… Собака среагировала на взрывчатку только в трёх случаях из девяти. Стали проверять… И вот… Арестованы капитан и старший прапорщик – ответственные за хранение, клянутся, что, как получили мины, к ним не прикасались… Доказательств против них у нас нет, но маловероятно, что Омарасхабов привёз мины с Урала с завода-изготовителя. Понимаете, почему нам теперь особо нужен живой Нариман Омарасхабов? Он – единственное звено, которое может связать разорванную цепь следствия. Повторяю, живой!

– Понимаю, товарищ генерал. Нас утешает только то, что Омарасхабов в селе. Мы даже знали дом, где он провёл ночь, но во время нападения боевиков Омарасхабов выпал из нашего поля зрения и куда-то перешёл…

– Опять нападение?

– И серьёзное, судя по всему, готовилось. Есть шестнадцать трупов… Пять боевиков ушли… Несли два миномёта, передвигались двумя колоннами к центру села, откуда можно обстрелять наш лагерь… Первая колонна, с миномётами полностью уничтожена. Из второй – только те, кого снайперы успели достать, остальные отступили… Поиск проводить не стали… Они из района всё равно не выйдут…

– Вы обратили внимание, Максим Николаевич, что боевики настойчиво в это село стремятся… И настойчиво вас стремятся оттуда выселить…

– Потому у меня и есть уверенность, что мины в селе… И сам Омарасхабов отсюда не уходит, хотя мог бы, наверное, где-то спрятаться. Готов поспорить, что у него в кустах есть ещё несколько «нор». Пусть и не так хорошо оборудованных, как первая, но всё равно надёжно прячущих… Он сам здесь, и мины здесь… И мы здесь до тех пор, пока мины не найдём… Единственная просьба…

– Ещё один тепловизор? – генерал слегка ехидничал.

– Если можно, то два или три… – съехидничал в ответ майор Голованов. – И ещё продуктами нас обеспечить… Запасы на исходе…

– Машину за «грузом 200» пошлю, и продукты, надеюсь, доставят… Продуктовые аттестаты у вас…

– В разведуправлении.

– Склады, думаю, ещё работают… Обеспечим…

– И отряд майора Деревянного…

– А у них где продуктовые аттестаты?

– Не могу знать, товарищ генерал. Но эту проблему как-то надо решить…

– Я попробую… Я решу… Как тепловизор, помог?

– Только благодаря ему смогли уничтожить первую колонну бандитов полностью, по сути дела, не показывая себя…

– Хорошо работаете. Я позвоню, когда вышлю машину…

Кажется, майору Голованову всё же удалось поднять настроение генералу Судиславлеву, хотя он себе такой задачи и не ставил.

– Владислав Аркадьевич… У меня вопрос есть…

– Слушаю.

– У нас что-то дополнительно к досье на Омарасхабова имеется?

– Кроме досье – ничего… Что интересует конкретно?

– По нашим данным и предположениям, Нариман имеет большую слабость к своему коту. Очень большой рыжий кот, красивый, лохматый, любит хозяев… Такие коты – вообще редкость. Я про размеры говорю. Кто знал Наримана, должен и об этом знать…

– Я могу позвонить в Махачкалу в тамошнее управление. У них есть на Омарасхабова больше, чем у нас… Есть, кажется, показания людей из его городского окружения… Что надо спросить?

– Не смейтесь только… Но именно кот может заманить Наримана к нам в руки… Мне нужно точно знать, насколько он к своему коту привязан…

– Странное понимание боевой задачи… Как вы собираетесь заманить Наримана с помощью кота?

– Сначала я заманю кота… Валерьянкой… А потом уже хозяина…

– Я попробую что-то узнать… Боюсь, меня на смех поднимут…

– Тем не менее это делу поможет, товарищ генерал…

– Ладно. Я позвоню в Махачкалу. Еще что-то?

– Ещё есть дом, в котором Омарасхабов ночевал. От противоположного въезду в село конца – седьмой дом по счёту… Дом особый. Там собачья будка из природного камня сложена. И большая белая кавказская овчарка… Мне необходимо знать, кто хозяин. Можно связаться с вашим осведомителем?…

– Там не мой осведомитель… И с ним, как мне сказали, нет связи… Но я попробую узнать… У нас ещё один информатор появился. Бывший участковый милиционер из этого села. Он в республиканском управлении ФСБ сейчас сидит. Я попробую связаться. Седьмой дом с краю… Белая собака и будка из камня…

– Да. Тогда вопросов больше нет. Просьба позвонить после первых же сведений…

– Я позвоню…

– Судиславлев обещал досыта накормить и наших и ваших… – сообщил Голованов «краповому» майору, когда тот поставил на камень перед ним три медицинских пузырька с настойкой валерианы. – Пришлёт сухой паёк с машиной. За «грузом 200» скоро приедут, с ними и пришлёт…

– Скоро – это будет только к вечеру… Но у нас на обед ещё что-то, кажется, кроме валерианы осталось… Дотянем…

– Я не знал, где ваши продаттестаты… Но, в крайнем случае, если до вашего начальства не доберётся, возьмёт из резерва разведуправления. Правда, там тушёнка в прошлый раз была – сплошной жир с единственным кусочком мяса на всю банку. Для запаха…

– Это специально для мусульманских республик… Чтобы не воровали и чтобы кладовщики налево не торговали… Вынужденная мера… Но мы будем и за это тебе благодарны… И уже благодарим… Весь запас валерианы тебе достался… Если с кем-то по случаю прибытия твоей тушенки нервный припадок случится, отпаивать будет нечем…

– Прикладом… Это помогает… Я хотел бы со снайперами поговорить. Как связаться?

Деревянный вытащил своё переговорное устройство, включил, послушал треск, дождался, когда треск станет чуть меньше, и позвал:

– Белоусов!

– Я! – отозвалась «переговорка».

– Что там снайперы?

– Меня пока не вызывали… Вызвать?

– Вызвать…

– Пустовалов! Майор на связь требует… – донесся голос из «переговорки». – Так… Понятно… Понятно… Так…

Но ответ Пустовалова слышал, должно быть, только один Белоусов.

– Товарищ майор, у них всё в порядке. Село без присмотра не оставляют. Смотрят вдвоём, но время от времени то один, то другой за спину посматривают, чтобы ещё кого-то не пропустить. Контролируют дальние подступы сверху… Спрашивают, какие вопросы…

– Горбатый старик… – сказал Голованов, наклонившись к «переговорке» Деревянного.

Минута ушла на переговоры Белоусова с Пустоваловым. Наконец, «почтовый ящик» принёс ответ:

– Старик ушёл в свой дом. Шестой двор от двора с белой собакой в сторону центра. Выходил только раз, без кота, набрал воды из колодца.

– У него что, водопровода нет? – спросил Голованов. – Водонапорная башня стоит, а у него нет водопровода?

– Здесь у многих колодцы, – объяснил сам Белоусов, не спрашивая у снайпера. – Они для технических нужд, для стирки, мытья посуды воду из водопровода берут, а для питья и для приготовления пищи – из колодцев…

– Я понял… Скажи Пустовалову с Денисовым, что я скоро опять их навещу… Всё. Конец связи… Пусть не спят…

Прежде, чем отправиться к снайперам и с высокой точки понаблюдать за селом, Голованов хотел дождаться звонка генерала. Может быть, его затея ни к чему и не приведёт, потому что генерал объяснит, что кота у Наримана Омарасхабова нет и не было никогда и вообще он кошачью породу на дух рядом не переносит. И это значило бы, что громадный рыжий кот принадлежит горбатому старику, и старик только показывает его всем желающим. И те, даже если не любят животных, всё равно выказывают к ним благорасположение, чтобы доставить удовольствие уважаемому старику. Тогда сразу отпадает и подозрение, что отец с сыном Омарасхабовы ночевали в доме, охраняемом белой собакой. И весь поиск предстоит начать заново. Причём поиск, может быть, расширенный, не ограниченный только лишь улицами большого села. Правда, показания пленных говорили, что Омарасхабов остался в селе. Но он мог и уйти из села той же ночью, только уйти в другую сторону, минуя посты, выставленные спецназовцами. Никто не доказал ещё, что у Наримана Омарасхабова нет бинокля с тепловизором. И он мог с помощью такого бинокля заранее определить посты вокруг села и благополучно их миновать. Впрочем, это перестраховка, понял Голованов. Бинокля у Наримана не было и нет, потому что иначе он определил бы и посты, и засаду заранее и не подставил бы своих друзей под пули спецназовцев. Но он, знающий здесь каждую не то что тропу, а даже тропку, вполне мог обойтись и без бинокля. Умный и знающий человек сумеет определить месторасположение постов только по тем признакам, по которым он сам бы их в том или ином месте разместил. Так Голованов думал и, оказалось, что посты там и расположены. Конечно, у Наримана Омарасхабова нет такого боевого опыта, как у майора Голованова, но что-то он тоже умеет…

Размышляя так, майор с трубкой в руке дожидался звонка генерала. Держать трубку в кармане «разгрузки» было рискованно. «Разгрузка» всегда поверх бронежилета надевается, и карманы не защищены от ударов. Если «краповые» и носят свои «переговорки» в карманах «разгрузки», то сравнивать стоимость трубки спутникового телефона и «переговорки» просто смешно. Трубку следует беречь, и потому майор всегда убирал её в карман под бронежилет. Это неудобно, когда звонят и следует трубку срочно достать, зато безопасно для дорогого средства связи.

Наконец-то генерал позвонил.

– Ну что, Максим Николаевич, могу вам сказать, что вы меня очень даже удивили…

От недавнего напряжения в голосе Судиславлева не осталось и следа.

– Я рад, что у меня получилось, Владислав Аркадьевич. Только не совсем понимаю, как мне удалось такого достичь…

– Я про кота говорю… Этот кот – уже четырнадцать лет живёт с Нариманом Омарасхабовым, он какой-то редкой и дорогой породы, и Нариман очень к нему привязан. Три года назад его даже хотели привлечь к уголовной ответственности за избиение соседа, пожелавшего пнуть кота. Тогда дело как-то замяли, но оно осталось в памяти всех соседей. Поговаривают, что он за этого кота человека убить может…

– Это значит, товарищ генерал, что мы на правильном пути, – и сам Голованов тоже оживился. – И у нас появляется реальный шанс найти отца и сына Омарасхабовых.

– Каким образом? Мой номер на контроле прослушивания. Можете говорить открытым текстом. Если кто-то подключится, компьютер сразу автоматически прервёт разговор.

– Я ещё и сам не знаю, каким… Просто мы знаем, где находится кот, знаем человека, который сейчас за ним ухаживает и время от времени носит на свидания к хозяевам…

– Это уже много… Ладно полностью на вас полагаюсь… Только не замыкайтесь на одном Омарасхабове. Помните, что вам ещё и мины следует найти… Теперь, что касается второго вашего вопроса, Максим Николаевич… Относительно директора школы…

– Какого директора школы? – не понял Голованов.

– Человек, про которого вы спрашивали… Седьмой дом с края… Белая собака и собачья будка из природного камня…

– Ах, да… Так, что это за человек?

– Так вот, этот человек – директор местной школы Ахмет-Хаджи Гаджимагомедов, он же преподаватель русского языка и литературы, истории, информатики, труда и физкультуры – и всё в одном лице. Сельская школа, сами понимаете… Дефицит преподавательского состава… Гаджимагомедов – очень уважаемый в селе человек… Отзывы о нём только положительные… Говорят, совсем недавно, непонятно на какие средства, создал в школе компьютерный класс. И собирается подключить школу к Интернету, хотя в селе нет телефонной линии… Говорят, уже заказал оборудование для спутникового подключения… Будет через мобильные телефоны работать… Молодец, одним словом… В связях с бандитами замечен не был… Но есть в его биографии только один существенный если и не прокол, то интересный момент… Он был другом детства Наримана Омарасхабова…

– Это самый существенный момент, товарищ генерал, из всего, что о Гаджимагомедове сказано… А если соотнести его с кавказским отношением к дружбе и к друзьям, гостеприимству и чести, то всё встанет на свои места… Ахмет-Хаджи Гаджимагомедов укрывает Наримана Омарасхабова… По крайней мере, укрывал сегодня ночью… Два вопроса мы решили, остался, товарищ генерал, третий…

– Был и третий вопрос? Напомните…

Голованов хорошо знал, что высокое начальство всегда почему-то любит забывать, что подчинённые – тоже живые люди и подчиняются требованиям физиологии.

– Машина и сухой паёк… Вернее, сначала сухой паёк, а только потом машина… Это по степени значимости… Иначе завтра начнём с голода пухнуть… Мы ещё терпим, как парни внешне сухие, а «краповые» ребята все крепкие и страдают…

– А… Да… Это не вопрос, это естественное обеспечение… Машина вышла… Я так и не узнал, где продаттестаты отряда «Витязь», и, чтобы машину не задерживать, загрузил её из резерва разведуправления…

– Значит, придётся мне не всю валериану использовать на кота… Надо что-то оставить для тех, кто получит эту тушёнку… Там в банках практически одно сало… Но мы потерпим… Местных жителей, жалко, этим не угостить…

– Как назад машину отправите, мне позвоните. Может быть, к тому времени и свежие новости появятся…

– Новости, товарищ генерал, не могут быть несвежими… – показал майор знание русского литературного языка. – Обязательно позвоню…

Майор Деревянный стоял чуть в стороне, вполоборота к Голованову, но к разговору, как обратил внимание, спецназовец прислушивался внимательно.

Когда Голованов убрал трубку в карман под бронежилет, деревянный повернулся к спецназовцу и спросил:

– И что?

– Отправили тушёнку… Ту самую… Будем свиным салом питаться…

– Я не о том спрашиваю. Информацию какую-то дал? – Деревянный показал, что не хлебом единым жив человек, есть и другие интересы.

– Хорошую информацию дал…

– Я вижу, ты радуешься… – Деревянный, кажется, тоже обрадовался…

– Я вообще-то и не сомневаюсь, что Наримана Омарасхабова мы не упустим. Главное – умудриться взять его живым… Но мы все постараемся… – ковыряя носком тяжёлого башмака пепел кострища, сделал вывод майор Деревянный, когда вместе с капитаном Рукавишниковым и старшим лейтенантом Бахваловым выслушал, что сообщил генерал Голованову. – А вот что касается мин… Это уже вопрос слишком сложный, чтобы на него сразу утвердительно ответить… Не можем же мы весь Дагестан перелопатить в поисках тайника…

Майор Голованов ничего не ответил, храня почти торжественное, многозначительное молчание.

– И сидеть нам тогда здесь до тех пор, пока в разведуправлении, матерь их, резерв тушёнки не кончится… – сделал вывод капитан Рукавишников.

– Если нам такое условие поставят, то сегодня же найдём… – возразил старший лейтенант Бахвалов. – Зачем тогда нам собак-минёров дали? Нечего спать кинологам. Пусть все кусты методично прочёсывают…

– Им здесь как раз до весны времени хватит… – заметил Голованов.

– А что тогда делать? Где искать? – Деревянный сердито вдавил в землю крупный давно остывший кусок угля.

– Обычная методика… – Голованов встал. – Надо думать, куда бы ты сам спрятал…

– Если бы меня знали в каждом доме этого села, я знал бы, куда спрятать… Здесь не хуже, чем в Чечне, тоже тайники под домами любят устраивать. Где ни копни – тайник… Спрашиваешь: для чего? Они сами не знают. Это у них в крови со средневековья. Дом строят, под домом обязательно есть тайник… По крайней мере из трёх – в одном…

Обгоревшая земля под ногами никак не давала покоя майору Деревянному. Он то сгребал башмаком пепел и землю в кучку, то кучку растаптывал, то ковырял землю. Занятие, видимо, увлекательное, но Голованов хорошо знал, что некоторым людям подобные занятия помогают думать. А когда Деревянный думал, причём думал напряжённо, он переставал плечами передёргивать. Не до того было…

– А что это за тайники такие, о которых все знают? – наивно поинтересовался Бахвалов.

– В этом-то и дело… Сначала мы их искать не умели. Потом нас местные менты научили. Иногда что-то там и находим, чаще ничего… Сундук с дедушкиными вещами стоит, и кровать развалившаяся… Я сам вчера на «зачистку» не ходил, с вами сидел, но парни говорят, что тоже тайники были…

– Но мин там они, к сожалению, не нашли… – сказал Голованов. – Но мне так кажется, и не должны они там быть. В психологию хозяина вникните… Приятно ему в собственном доме на мине сидеть? Никто не захочет у себя такой груз прятать… Дом на Кавказе – это центр семейной культуры, очаг, вокруг которого и благодаря которому держится в семье жизнь. Нет, не будут мины прятать дома… А нам надо подумать, где они могут находиться… Тайник под домом – это слишком просто…

– Если в доме не будут прятать, то устроят тайник в долине… – Деревянный продолжал высказывать пессимистические прогнозы. Должно быть, мысли о свином сале под видом тушёнки, что везут им для пропитания, не поднимали у майора бодрость духа. – Как «нору» сделал… Или даже где-то на склоне… Тоже что-то типа «норы». Небольшой тайник. Выкопать несложно и даже бетонировать не обязательно ввиду временности хранилища. Под тем же утёсом, где снайперы сидят… Удобное место, стопроцентный ориентир, который за несколько веков не потеряешь… И тогда нам вообще искать бесполезно… Мы даже направление не знаем…

– На это у меня есть одно, но существенное возражение, – спокойно сказал Голованов. – Манеры боевиков известны. Они всегда делают одну капитальную «нору» и несколько небольших «нор» для временного проживания. Если бы мины были где-то в стороне, пусть даже и недалеко от села, Нариман Омарасхабов ни на минуту не задержался бы здесь. Взял бы сына, взял бы кота и отправился в ближайшую нору до нашего отбытия… Может быть, сначала взял бы кота и только потом сына… Из этого я делаю вывод, что мины находятся в селе…

– Я лично вижу этому ещё одно подтверждение, – вступил в разговор капитан Рукавишников. – Мы со своим дружным, матерь его, коллективом, очень мешаемся здесь… Сегодняшняя попытка атаковать нас в дневное время – это нечто иное, как жест отчаяния. Может быть, они сильно на миномёты надеялись… Слышал я как-то про одного бандита, миномётного, мать его, снайпера… Может быть, он среди этих боевиков был… Но всё равно атака была бы неразумной. Своего рода жертвенной. Но не склонен верить в способность бандитов к самопожертвованию ради идеи. Здесь что-то другое.

– Что? – спросил Бахвалов.

– Может, он им противовертолётную мину обещал… Если он их дорого продаёт, а террористам такие мины очень даже нужны, то могли бы при оплате услуг пойти на бартерную сделку… Мы ведь из этой банды ни одного пленного, матерь их, не взяли… А допросить бы было нужно…

– Есть в этом сермяжная правда, – согласился Голованов.

– Есть… – согласился и Деревянный. – Только в каком месте можно её выкопать, чтобы до мин добраться? Подскажите, сам лопату в руки возьму…

Но вместо лопаты майору Деревянному пришлось взять в руки переговорное устройство, подающее в кармане сигнал вызова.

– Товарищ майор… – донёсся до Голованова уже знакомый голос старшего лейтенанта Белоусова. – Капитан Пустовалов общаться желает… Он у нас болтливый…

– Что ему надо? – спросил Деревянный, недовольный, что его сбили с конструктивной мысли, которая, кажется, вот-вот готова была в голове оформиться.

– Пустовалов… Товарищ майор «на проводе»… Так… Ага… Я тоже видел… Да-да… Нет, я не слышал… И утром не было… А даже так… Сейчас, расскажу…

– Рассказывай быстрее, – поторопил старшего лейтенанта Деревянный. – У нас разговор идёт серьёзный…

– Капитан Пустовалов докладывает, что в сельской школе начались занятия во вторую смену. В первую смену занятий не было, во вторую начались… Хотя обычно сельские школы всегда в одну смену учатся… В школу пришли всего два учителя… Пожилая женщина и тот человек, у которого ночевал Омарасхабов… Детей тоже не много, наверное, из-за стрельбы родители отпустили не всех…

– Понятно… – ответил Деревянный. – Скажи Пустовалову, что я готов представить его к званию героя, хотя едва ли ему только за наблюдательность дадут…

– Тут ещё прапорщик Денисов просит обратить внимание на то, что провода к школе идут, а вместо электрического звонка директор звонит в большущий колокольчик. Он этот колокольчик из дома принёс. Прапорщик видел… Ему, товарищ майор, хотя бы половинку геройской звезды не полагается?

– У него свой майор имеется… – ответил Деревянный. – Это всё?

– Всё, товарищ майор…

– Спроси, как кот поживает, – сказал в «переговорку» Голованов.

Старший лейтенант ответил через минуту.

– Кот мяучит… Горбатый старец гулял с ним по двору, но с рук не спускал, хотя у старика во дворе собаки нет. Качал, как ребёнка, успокаивал, похоже… Иначе успокоить не может… Кот всё норовил из рук выпрыгнуть, один раз старик даже поймал его за хвост…

– Только бы он его раньше времени не упустил… – сказал Голованов, но уже не в «переговорку», хотя и Белоусову его слова были слышны. – Пусть не упускают старика из виду…

– До связи… – сказал Деревянный и убрал переговорное устройство в карман «разгрузки»…

– А вот интересно мне – и всё… – заявил вдруг старший лейтенант Бахвалов так, словно кто-то с ним спорил. – В здешней школе занятия всегда после обеда начинаются или всё зависит от того, когда директор школы проснётся?

– Ты до неприличия любопытный человек… – сказал, как отругал старшего лейтенанта, майор Голованов. – Кстати, позавчера был праздник – 7 ноября…

– А мы отпраздновать забыли? – спросил капитан Рукавишников.

– Праздновать дома будешь… Только мне вот кажется, насколько я своё детство помню, что в эти дни у нас были каникулы… А сейчас как?

– Кажется… – неуверенно согласился Бахвалов. – У меня сын во втором классе, а я что в прошлом году в это время в командировке был, что в этом… И не знаю, что каникулы…

– А я с дочерью уже шесть лет не виделся, – сказал Рукавишников. – С тех пор, как с женой, матерь её, развёлся…

Все переглянулись.

– Я домой позвоню… – сказал Деревянный. – Если сын дома, значит, каникулы… Может, и жена тоже…

Никто не спрашивал, какое отношение имеют каникулы к выполнению задания. Никто и не знал этого точно, но чувствовали, что скоро может появиться зацепка…

Деревянный достал мобильник, включил и набрал «pin-код», потом отошел в сторону, чтобы поговорить. Разговор по семейным делам посторонним слушать необязательно. Разговаривал майор долго.

– Каникулы… – сообщил он, вернувшись и убирая телефон. – У меня и тёща, и жена дома оказались… Жена в школе-интернате преподаёт… Говорит, что заниматься в каникулы могут в тех школах, где до этого по какой-то причине был объявлен карантин… Навёрстывают пропущенное… Но обычно это бывает после Нового года, после очередной эпидемии гриппа… Осенью гриппа не бывает…

– Вчера, когда мы приехали, время было вполне подходящее для уроков… – заметил Голованов. – Но все мальчишки были рядом с матерями на улице… И не похоже было, что они с уроков сбежали… И ночью по пустырю после боя бегали… Перед школой так не бегают… Перед школой спят…

– А почему колокольчик вместо звонка? – спросил Бахвалов. – Признаюсь, люблю хороший звон… У меня дома два колокольчика есть… Правда, звонят несерьёзно… Сувениры… Если в школе звонить – не услышишь…

Майор Голованов встал.

– А что, двину-ка я со снайперами пообщаться… Заодно на людей посмотрю… Себя покажу…

– Связь поддерживай… – напомнил Рукавишников. – Чтобы мы, матерь нашу, не скучали…