На сей раз майор Голованов выбрал иной путь к утёсу, чем утром. Он взял с собой капитана Рукавишникова, старших лейтенантов Бахвалова и Лукоморьева и капитана Румянцева с собакой, чтобы никого из посторонних наблюдателей не заинтересовала повторная одиночная прогулка одного и того же человека. А в последний момент за ними увязался и майор Деревянный, которому просто скучно было сидеть в лагере и ждать, что же предпримет командир, которого над ним поставили. Деревянный привык сам быть командиром, привык чувствовать себя человеком, принимающим самостоятельные решения, а здесь и сейчас ему казалось, что он вообще не нужен и даже является в какие-то моменты помехой. А это уже, как сам Деревянный понимал, почти комплекс… Чтобы не комплексовать и не злиться втихомолку на отсутствие возможности командовать самому, «краповый» майор решил себя хоть чем-то занять, тем более, он понимал, что в такой обстановке, как нынешняя, надо не только уметь проявлять командирскую жёсткую волю, что он умел делать хорошо, но и искать обходные пути решения проблемы. А это, кажется, у майора Голованова получалось лучше, что Деревянный не отметить не мог.

Голованов выбрал путь через всё село, чтобы присмотреться к настроению людей. Что настроение это будет враждебным, он не сомневался. Оно и раньше было враждебным, до того ещё, как к первым трупам, выдачи которых для захоронения требовали местные жители, добавилось множество новых. Конечно, такое положение вещей не добавит дружеского расположения. И приветливых улыбок майор Голованов не ждал. Впрочем, он не думал, что кто-то предпримет и враждебные действия. Лагерь спецназовцев под огородами одним своим видом отрезвлял самые горячие головы…

Впрочем, горячих голов здесь было много, однако тех, кто на отчаянный поступок способен, кроме женщин и стариков, пожалуй, почти не осталось. Голованов давно уже обратил внимание на малое количество молодёжи в небольших городах и сёлах Северного Кавказа. В больших городах это ещё не так заметно, а вот в небольших и в сёлах сразу в глаза бросается. Зато в Москве и в других крупных российских городах представителей кавказских народностей много, и это часто становится причиной конфликтов. Молодёжь бежит из родных мест, потому что там нет работы. По этой же причине те, кто не убежал в большие российские города, подались в боевики или в бандиты. Это тоже способ существования… Абреки на Кавказе всегда, на протяжении многих веков пользовались славой и популярностью. И бандитов не осуждали так, как их осуждают в той же Центральной России.

Группа из пяти офицеров спецназа и собаки только появилась в начале улицы, а их сразу заметили. Нет, никто прятаться не стал, никто убегать не стал, просто люди, находившиеся в это время на улице, стали собираться в кучки и молча смотрели на приближение военных. Им ничего не говорили, на них не кричали, но смотрели в упор с вызовом, показывая, что страха не испытывают. Психология говорит, что своё бесстрашие демонстрирует только тот, кто сильно боится, потому что на самом деле бесстрашному человеку совершенно ни к чему такая демонстрация. И Голованов чувствовал, что их боятся. Даже не их конкретно, а того, что будет потом. Сейчас эти мирные местные жители с удовольствием бы расправились с малочисленной группой военных. Но они знали, что рядом стоит большой лагерь, а потом ещё и завтрашний день будет, когда дополнительно войска подгонят, и после этого беда надолго поселится в домах села. И это их сдерживало…

Сами спецназовцы шли спокойно, посматривали по сторонам, словно милицейский патруль, призванный наблюдать за порядком.

– «Голован», я – «Магистр», вижу тебя…

– Смотри… – тихо ответил Голованов. – Любуйся…

– Через два дома от вас по ходу, где забор из штакетника, кажется, провокация готовится… Мужик побежал за собакой… Кавказская овчарка, крупная, только не белая… Отстёгивает её от цепи… Отпускает… Похоже, хочет с нашей собакой стравить… Выходит пока один… Собака во дворе…

– Собака через забор прыгнуть сможет?

– Кавказец-то… По-моему, слишком тяжёл… Забор в человеческий рост…

– Меньше… Мне до носа, а я невысокий…

– Всё равно не сможет…

– Румянцев… – позвал Голованов кинолога.

Тот шёл на шаг впереди и остановился.

– Через два дома от нас хотят собаку выпустить… Кавказца…

– Пристрелю… – решительно сказал капитан.

– Твой Анчар с кавказцем не справится?

– Никогда… Кавказцев только алабаи давят… Больше никто не справится… Правда, они насмерть никогда не дерутся, но у нас был случай: пёс после драки нюх потерял… Для Анчара нюх потерять – это смерть… Если выпустят собаку, пристрелю…

– Сам не стреляй… Если только пугнуть… «Магистр»…

– Слышу, командир… Держи кавказца на прицеле…

– Понял… Но морда у него уж больно красивая… А как радовался, когда хозяин его с цепи спустил… Прыгал, чтобы хозяина в лицо лизнуть…

Около ворот двора, о котором шёл разговор, стояли несколько человек. Несколько женщин, два старика, два немолодых мужчины и мальчишка. Вышел за калитку и хозяин. Он рукой придерживал калитку, сразу не выпуская своего пса. Кавказская овчарка чужую собаку уже увидела. Мощный хвост сразу воинственно задрался. Длинная шерсть на загривке встала дыбом, отчего шея казалась непомерно мощной.

Голованов решил взять инициативу на себя.

– Здравствуйте, хозяева… – сказал почти приветливо, но с осознанием собственной силы в руках, лежащих на автомате.

Ему никто не ответил, смотрели мрачно и с вызовом, только владелец кавказской овчарки вдруг засмеялся.

– Чему радуешься? – спросил Голованов.

– Командир… – с ужасным акцентом сказал хозяин собаки. – А давай моего Юкташа с твоей собакой стравим… Собаки красиво дерутся… Поспорим, кто победит… Сто долларов – приз…

– Приз – банка свиной тушёнки… Сразу скажу, тушёнка у нас – сплошное сало… Тебя это устроит?

– А-а… Зачем тушёнка… У меня свинину даже Юкташ не ест…

Анчар за спиной Голованова зарычал. Майор обернулся и посмотрел. У служебной собаки шерсть не только на загривке, но и вообще вся шерсть дыбом встала, и хвост задрался точно так же, как у кавказца. Ещё не ударившись грудью о грудь, обе собаки рвались в бой. Анчар, наверное, не представлял себе, что значит разница в весе килограммов в тридцать. Кавказец просто смял бы его одним порывом. Хорошо представляя это, капитан Румянцев держал поводок натянутым.

– Не хочет свинину, могу пулей рассчитаться… – Голованов похлопал ладонью по автомату. – Ты знаешь, сколько стоит подготовка служебной собаки? Если после драки Анчар нюх потеряет или получит повреждение, тебе дома твоего не хватит, чтобы расплатиться за порчу федерального имущества… Понял?

– Боишься, да?… – спросил с радостной улыбкой хозяин кавказца.

Сам кавказец напряжённо стоял за штакетником, словно чего-то ждал. Не рычал и не лаял, только ждал…

– В следующий раз я к тебе с алабаем приеду… – сказал Голованов. – Тогда радоваться перестанешь… Плакать придётся…

Хозяин собаки ничего не ответил… Но смеяться перестал.

И только когда спецназовцы прошли мимо двора, кавказец как-то неуверенно, обиженно тявкнул в спину Анчару. Анчар ответил рычанием …

Тем же порядком группа прошла к дому Расула Щипача. Шли по середине дороги, остановились посмотреть не только на тот дом, в котором было проведено так много трудных часов, но и на соседний, через дорогу, где прапорщика Денисова достала пуля снайпера бандитов. На этот дом смотрели демонстративно, словно бы запоминая. Потом Голованов раскрыл планшет и сделал вид, будто что-то записывает в рабочий блокнот. Но из дома никто не вышел, только за разбитым пулей окном на секунду показалась голова женщины в чёрном платке и тут же исчезла. Убитый снайпер, наверное, единственный из погибших боевиков, чьё тело не было передано в прокуратуру. Должно быть, хозяева готовились к похоронам или уже похоронили погибшего …

Спецназовцы двинулись дальше…

Следующий объект, который интересовал группу, – сельская школа. Вернее, здесь было сразу два объекта. Школа – первый, а второй – дом напротив, старый, небольшой, с забором опять же из штакетника. Такие заборы уже стали редкостью в местных сёлах, где в неспокойное время жители желали отгородиться от мира высоким забором, желательно металлическим или кирпичным. В этом доме, как издали уже высчитал майор Голованов, жил горбатый старик…

Смотреть на школу никому не запрещалось. Но такое пристальное рассматривание не могло не привлечь внимания. И Голованов шёл на это умышленно, чтобы посеять в душе Наримана Омарасхабова опасения. Конечно, эти опасения могли появиться только в том случае, если предположения спецназовцев имеют под собой почву. Кроме того, такие демонстративные действия не могли не обеспокоить и самого Ахмат-Хаджи Гаджимагомедова, директора школы. Что тут же и нашло подтверждение. Директор школы вышел на крыльцо, с угрюмым видом наклонив голову, глядя на федералов поверх сдвинутых на кончик носа очков. За его спиной любопытные мальчишки сразу высунули в дверь головы, но Ахмет-Хаджи обернулся и сказал что-то резкое. Головы сразу спрятались, а он шагнул к спецназовцам, желая выяснить, что им здесь понадобилось.

– Здравствуйте, Ахмет-Хаджи… – вежливо поздоровался Голованов.

– Здравствуйте… – директор школы изобразил на своём в общем-то весьма интеллигентном лице удивление. – Мы с вами знакомы?

– Я слышал про вас… Мне говорили, что вы очень хороший директор, к тому же ещё и преподаватель-универсал…

– Приходится, знаете ли, быть универсалом… Преподавателей не хватает… Вот теперь мы и преподавателя математики в старших классах потеряли…

– Уехал?

– Нет… Вчера вечером похоронили… Вы его застрелили…

– Значит, было за что… Мы не стреляем в безоружных людей… – сказал майор Деревянный, решив, что ему согласно званию постоянно молчать неприлично. – А разве не все тела отправили в Махачкалу?

– Одного мы не забрали… – объяснил Голованов. – Не успели сразу, потом, когда вы приехали, попросту забыли… Тел было слишком много… Для одного села это большие людские потери… Погибший был снайпером, стрелял из окна напротив дома Щипача. Он хотел застрелить того горбатого старика, что с котом ходит…

– Он не мог бы застрелить уважаемого в селе человека, – хмуро и с возмущением возразил Гаджимагомедов. – Он сам его очень уважал, хотя разница между преподавателем школы и школьным дворником, истопником и сторожем большая.

– Тогда он целился в меня… – сказал Голованов. – Я в это время вёл переговоры, и кто-то целился или в меня или в старика. И наш снайпер снял его… В переговорщиков целиться нельзя… Даже преподаватель математики должен был знать это… Но наш снайпер всё равно говорил, что он целился в старика… Может быть, хотел просто ранить… И тогда этот выстрел списали бы на нас… Ваш преподаватель математики был простым провокатором!

– Это ложь! – возмутился Гаджимагомедов. – Ложь и клевета на честного и уважаемого человека, хорошего специалиста…

На это у майора Деревянного нашёлся категоричный ответ:

– Любой человек, взявший в руки оружие, уже становится бандитом, а не преподавателем… И называть бандита честным человеком – это значит всё переворачивать с ног на голову. Вам, как директору школы, следовало бы это знать, чтобы ученикам своим ту же мысль внушать… А вы…

– Когда человек берёт в руки оружие, чтобы защищать свой дом, его нельзя называть бандитом, – не менее категорично сказал Ахмет-Хаджи. – Он – защитник и спаситель…

– А кто, извините, к нему в дом врывался? – искренне удивился майор Голованов. – Мы приехали сюда, чтобы задержать уголовного преступника, организовавшего нападение на канцелярию воинской части. Но мы даже слова сказать не успели, когда в нас начали стрелять. Мы вынуждены были защищаться. А нам говорят, что защищались от нас… Грамотному человеку стыдно так переворачивать факты, уважаемый Ахмет-Хаджи…

– А то, что сегодня было, как вы назовёте?

– А что было сегодня?

– Ваш танк…

– У нас нет танков. У нас есть боевые машины пехоты… БМП попросту…

– Всё равно с пушкой… Ваша БМП прямо через дворы поехала… Заборы разворотила, людей перепугала… Кто ремонтировать будет, кто отвечать за это будет?

– Матерь вашу… – с видом мудрого человека изрёк капитан Рукавишников, но не понятно было, за что будет отвечать их матерь и почему именно она.

– Тот, кто позвал банду боевиков, атаковавшую наши посты. Банда шла, между прочим, с миномётами… И уж наверняка разнесла бы вам половину села, пытаясь нас обстрелять… Миномёт – это не винтовка, у него даже «мушки» и прицельной планки нет… Он неприцельно стреляет и сносит всё подряд… Мы только спасли село от миномётного обстрела. Если бы БМП стала делать круг и задержалась, боевики успели бы установить миномёт…

– Мы по-разному смотрим на одни и те же вопросы… – тяжело вздохнул Гаджимагомедов. – И вообще… Не было бы вас, не было бы здесь и боевиков… Мы не звали вас сюда…

– А мы не звали вас туда, к себе… – возмущённо возразил Голованов. – Но вы туда лезете и лезете… Ваши земляки всю Москву заполонили, все другие российские города… И даже нападение на воинскую часть, что организовал Расул Магометов, было совершено не в Дагестане, а в Ставропольском крае… И после этого вы ещё говорите, что не звали нас сюда…

– Прекратим этот бесполезный спор, – сказал директор школы. – Мы всё равно не сможем убедить друг друга… У нас у каждого своя правда…

– Правда одна на всех, – не согласившись, резко сказал Деревянный.

– А вы пожили бы здесь, без работы, без средств к существованию, вы и нашу правду поняли бы… Совсем другую правду…

– Я должен вам работу предоставлять или вы сами должны о заработках заботиться?

Разговор уже шёл на повышенных тонах, и его пора было прекращать. На улице уже несколько человек подошли и остановились, слушали, о чём спорит директор школы со спецназовцами. Не хватало ещё, чтобы разговор в митинг превратился…

– Деревянный! Отставить… – скомандовал Голованов разгорячившемуся майору.

– Что вы хотели? – Гаджимагомедов спросил уже конкретно майора Голованова.

– Ничего… Мы просто прошлись по селу, чтобы оценить обстановку, и остановились посмотреть на школу. Удивляемся, что школьники занимаются в каникулы…

– У нас было потеряно много часов из-за ремонта. Теперь навёрстываем… – сказал Ахмет-Хаджи и отвёл глаза в сторону…

Горбатый старик в этот раз не пожелал смешиваться с толпой, хотя только сутки назад он был в числе самых активных её членов. Сейчас старик стоял в своём дворе за штакетником, положив одну руку на кривой деревянный столбик, а вторую держал за пазухой.

Майор Голованов сразу оценил ситуацию, сунул руку в карман «разгрузки», незаметно для посторонних отвинтил крышку пузырька и вылил себе в ладонь немного настоя валерианы. Пузырёк пришлось завинтить, чтобы не вылилось всё содержимое, а это долго не получалось. При этом настой из ладони растёкся по руке, но это было не важно. Запах был, и это главное. Когда наконец удалось справиться с крышкой, майор направился мимо собравшейся толпы прямо к старику. Тот поднял голову, взгляды встретились, не посылая друг другу лучей тепла. Старик смотрел на спецназовца чуть высокомерно, но и ожидающе. Горбатый не понимал, что Голованову надо, но дожидался на месте, когда тот подойдёт, и не попытался уйти.

Голованов остановился по другую сторону забора и приналёг на него грудью так, чтобы руки свесились по другую сторону.

– Как здоровье, отец? – спросил вместо приветствия Голованов, потому что к приветствию следовало бы имя прибавить, а он имени горбатого не знал. Как-то во время спора с директором школы момент не выбрал, чтобы спросить, хотя первоначально планировал это сделать.

– Если ты ждёшь, когда я умру, то тебе долго ждать придётся. У меня и прадед, и дед, и отец больше ста лет прожили… И я проживу… И сыновья мои ещё много лет жить будут…

На дружескую беседу старик явно настроен не был, хотя Голованов рассчитывал если уж не на дружеское общение, то хотя бы на приветливый разговор двух старых знакомых.

Кот отреагировал на разговор и высунул из-под куртки усатую морду. Кот и в самом деле был громадный, симпатичный и, кажется, очень общительный. По крайней мере очень желал познакомиться с майором. И майор не возражал против такого знакомства. Он даже улыбнулся и руку через забор протянул. чтобы кота погладить. Старик хотел удержать животное, но рыжая голова упорно тянулась к руке.

– Какой красавец! – сказал Голованов с неприкрытым восхищением. – Немолод уже, наверное… А какой крупный…

– Восемь лет ему, кажется… – неуверенно сказал Горбатый.

До руки кот всё-таки добрался, сунулся в ладонь, и стал мордой о неё тереться, и шершавым горячим языком вылизывать. И продолжал вырываться из рук старика.

– Что с тобой? – не понял горбатый. – Сейчас домой отнесу…

Он говорил с котом по-русски, следовательно, говорил не для кота, а для Голованова. И снова попытался засунуть животное глубже под куртку.

Кот звучно мяукнул. С откровенным недовольством и возмущением из-за такой бесцеремонности.

– Он чувствует, что у меня дома две кошки… Не такие, конечно, большие и не рыжие, но тоже красивые… Жена их даже на выставки носит…

У Голованова никогда в жизни не было дома кошек, потому что в детстве его мать кошек не любила, а потом жена досталась с аллергией на шерсть, в том числе и на шерсть животных. А потом, когда с женой развёлся, кошку ему заводить было нельзя, потому что постоянно по командировкам мотался. С кем оставить, когда уезжаешь? Да и потребности в кошачьем обществе он никогда не испытывал.

– Этот друг тоже выставки любит… – неожиданно по-доброму сказал старик, в очередной раз «прокалываясь». Ведь не он же отсюда, из предгорного села возит кота на выставки. – Там кошек много, ему даже посмотреть на них всегда в радость…

– Все мы люди… – сказал Голованов. – И коты тоже… Есть люди – коты, есть коты – люди…

Сказал и пошёл, не оглядываясь, к своей группе. А кот рвался у старика из-под куртки вслед майору. Очень хотел ещё раз ладонь облизать или хотя бы потереться о неё.

– Да что с тобой?… – снова сказал старик по-русски и зашаркал в сторону дома…

– Дело сделано… – доложил Голованов группе и пошёл по улице дальше, к тому самому выходу из села, на котором ночью была уничтожена группа боевиков.

– Что сделано? – не понял Деревянный.

– Всё главное сделано. Выполнена полная подготовка. Осталось только работать… Ну, всякие мелочи ещё предусмотреть следует… Но это уже по ходу дела, после осмотра сверху…

– Может, поделишься секретами? – «крапового» майора такая таинственность обижала.

– Сейчас к снайперам поднимемся, тогда и поделюсь… У меня в голове всё только дозревает… Пока поднимемся – созреет…

Голованов в действительности ещё сам толком не знал, как будет действовать. Он вообще привык всегда импровизировать, зная, как могут разрушиться заранее продуманные планы только потому, что кто-то пожелал сделать шаг не вправо, а влево. Так, только общие намётки на действие. А уж во время самого действия всё обычно становится на свои места. Кроме того, когда составляешь план, невольно становишься узником каких-то уже устоявшихся и известных стандартов. А против стандартов воевать можно другими стандартами, и такая война уже вообще выходила из методик действий спецназа ГРУ. И желания обидеть Деревянного у Голованова не было.

По дороге они миновали ещё один дом – Ахмет-Хаджи Гаджимагомедова, но там был высокий забор, и на белую красивую собаку и на красивую собачью будку посмотреть было нельзя. И потому группа просто прошла мимо, провожаемая взглядом женщины, стоящей у закрытой калитки, должно быть, жены директора школы.

– Выходим с улицы и сворачиваем в кусты… – сказал Голованов. Сначала кусты будут высокие, можно не пригибаться, потом не бойтесь шею утомить… Нас не должны из села видеть, следовательно, голову не высовывать…

Шея опять уставала от постоянно наклоненной головы. Но никто, впрочем, не жаловался. Труднее всех было майору Деревянному, которого природа наградила богатырскими плечами и высоким ростом. Но и выносливостью она его тоже не обидела, и потому майор спокойно переносил неудобства при передвижении. Тем более, что вскоре вышли за утёс, и подниматься к его наклонной плоскости можно было выпрямившись – утёс и от взглядов из села скрывал…

Снайперы давно следили за передвижением группы и успели подготовиться, раздвинув маскировочную сетку шире, чтобы все смогли под ней уместиться. Впрочем, всем устраиваться под сеткой смысла не было, и Голованов приказал капитану Румянцеву и старшему лейтенанту Бахвалову ждать и отдыхать до тех пор, пока снова придётся идти согнувшись. Майору Деревянному, естественно, как командиру своей части общего отряда, посмотреть место будущего действия было необходимо. Да и советоваться стоило в основном именно с ним и с капитаном Рукавишниковым, старшими офицерами в группе.

– Докладывайте, глаза без ушей… – сразу потребовал майор Голованов, и уселся на своё уже привычное место, и подготовил оптический прицел с тепловизором к работе.

– Только вы прошли, сразу какие-то людишки забегали от группы к группе, сведения, что ли, передавали. Засуетился народ. Обсуждать что-то стали активнее… – начал доклад капитан Пустовалов, как и полагается старшему по званию.

Голованов слушал, а сам в это время рассматривал в мощный прицел двухэтажное здание школы, скрытные подходы к нему и особенно тщательно окна первого этажа.

Пустовалов продолжал:

– В принципе, народ, как мне показалось, просто недоумевает, что вам надо было. Они не понимают бесцельного гулянья по своим улицам вооружённых людей. Что такое патрули, вероятно, слышали когда-то, но не помнят. Но к какому-то общему решению не пришли. Многие к директору школы обращались. Он сначала отвечал, что-то растолковывал, отчего люди расходились недовольными… Потом вообще рассердился и ушел в школу…

– Я бы вообще по мимике предположил бы, что он нас как-то защищал… – сказал прапорщик Денисов. – Командиры наши там, мы слышали, хорошую лекцию ему прочитали. Похоже, он ваши доводы им передавал…

– И что? – спросил майор Деревянный, пользуясь обычным армейским слабосильным биноклем, но даже такой бинокль помогал рассмотреть село в деталях.

– Ничего… – ответил Пустовалов. После беседы с директором позвали горбатого старика. Тот вышел без кота, что-то сказал, махнул рукой, ушёл в дом и больше не появлялся.

– И пока вы дальше прогуливались, – добавил прапорщик, – они благополучно разошлись по своим дворам.

– Это хорошо… – сказал Голованов, не отрываясь от прицела. – Деревянный, ты помнишь, что сказал Гаджимагомедов про горбатого?

– Сказал, что это очень уважаемый человек…

– Нет, не об этом… О том, где и кем старик работает…

– Он разве об этом говорил?

– Когда разговор зашёл о снайпере, убитом Денисовым, кстати, Саня, ты убил не просто снайпера, а по совместительству школьного преподавателя математики…

– Знал бы, ещё пару раз выстрелил бы, – вздохнул Денисов. – С детства математику не люблю…

– Так вот, разговор шёл о снайпере, и Гаджимагомедов сказал: «Он сам его очень уважал, хотя разница между преподавателем школы и школьным дворником, истопником и сторожем большая»… Я так понял, что горбатый старик занимает три должности: школьного дворника, истопника и сторожа…

– Да, наверное, так… – согласился Деревянный. – Что мы с этого имеем?

– Многое… По крайней мере мы знаем, где старик будет проводить ночь…

– Ты уже объяснять начал, что обещал? – переспросил Деревянный.

– Да. В деталях…

– Тогда сразу сообщи такую деталь… Зачем нам нужен этот старик?

– Он нам не нужен… Вернее, нужен как средство…

– Как средство для чего?

– Как средство, которое взяло на содержание чужого кота…

– Опять загадки… – вздохнул Деревянный.

– Ладно… Поскольку не все здесь в курсе всего, объясняю подробно и в деталях свой грандиозный авантюрный проект…

– Ну-ну… – сказал «краповый» майор. – Послушаем, хотя я, признаюсь, не шибко большой охотник до авантюр… Я всегда предпочитаю детально просчитанный план…

– Я не буду возражать, если ты потом мой план просчитаешь. Он пока у меня только в голове, и наносить его на бумагу я не собирался, – тон сказанного Головановым ясно говорил, что он здесь командует, и его мало интересует то, что предпочитает «краповый» майор. – Я начинаю издалека… Появилось у нас действующее лицо такое симпатичное, как этот здоровенный рыжий кот. Кот с собственной историей и с собственными приключениями, любящий посещать кошачьи выставки, потому что там можно увидеть много кошек и выбрать себе кошку по вкусу… Вернее, по вкусу своего хозяина… А хозяин у него добрый и любящий, это – Нариман Омарасхабов, как мы знаем…

– Мы предполагаем… – поправил Деревянный.

– Совокупность косвенных улик даже судом может рассматриваться, как доказательство, матерь вашу… – прокомментировал капитан Рукавишников, недовольный даже малой критикой в адрес своего командира.

– Мы уже твёрдо знаем… Генерал Судиславлев по моей просьбе специально по бывшим соседям Омарасхабова бегал, надеюсь, не лично… Выяснял… Это действительно кот Наримана, и несколько лет назад против Омарасхабова было возбуждено уголовное дело по факту жестокого избиения соседа, который намеревался дать его коту пинка. Омарасхабов пламенно любит это животное, и кот тоже в нём души не чает… За восемь лет совместной жизни можно друг к другу привязаться… Даже уезжая сюда, в село, то есть ударяясь в бега, Омарасхабов не пожелал расстаться с котом. Это уже говорит о многом… По крайней мере характеризует несколько черт психологического портрета Наримана…

– Я понял… – сказал Деревянный. – Ты предлагаешь похитить кота с тем, чтобы старик побежал рассказать Омарасхабову о пропаже и выдал нам его местонахождение…

– Коротко и ясно, и без психологических нюансов… – согласился Голованов. – Только мне не нравится формулировка «похитить». Я предлагаю заменить её на «выманить»… Чтобы старик посчитал, будто кот сбежал…

– Тоже понял… Будем поить его «валерьянкой»… – сообразить это «краповому» майору было не слишком трудно, поскольку именно Деревянный принёс Голованову целых три флакона настойки. – Только вот как это сделать?

– Видели все, как кот ко мне в руку лез?

– Я в прицел наблюдал… – сознался Денисов. – И даже удивился…

– И меня поудивляться заставил… – добавил капитан Пустовалов.

– Я просто ладонь «валерьянкой» смочил… Даже высохла она… А кот всё равно учуял… Могу заметить, что его этот запах покорил… И это мне не показалось… Следовательно, я могу смело надеяться, что сумею выманить кота в форточку… Обратите внимание на здание школы… – Голованов снова поднял свой прицел. – Вон та пристройка сбоку – что это такое?

– Котельная, мать её, судя по трубе… – сделал вывод капитан Рукавишников.

– Мне сдаётся, что не только… К котельной ещё сарай пристроен. Когда мимо проходили, дверь в сарай была раскрыта. Там мётлы стоят… И лопаты…

– Всё, как полагается в сарае… – сказал старший лейтенант Лукоморьев. – Меня, честно говоря, удивило бы, если бы мётлы стояли в кабинете директора…

– Короче говоря, мы можем сделать вывод, что это всё, грубо говоря, царство горбатого старика… И котельная, и мётлы… Что ещё осталось? Сторож… Если сторож одновременно является истопником и дворником, есть ему смысл сидеть в самой школе, кто как думает?

Голованову никто не ответил, потому что все думали одинаково и точно так же, как он.

– Я дальше двигаю… Кто отстанет, сам виноват… Сторож будет сидеть у себя в котельной. Судя по погоде, сейчас он топить не будет… Уголь в селе не добывают – я не наблюдал поблизости ни шахты, ни карьера, его привозят… И потому уголь, надо полагать, экономят…

– А дрова экономят тем более… – добавил капитан Пустовалов. – Я видел в некоторых дворах поленницы. И леса в окрестностях не видно… Всё привозное…

– Уголь или дрова нам разницы нет. Главное для нас что? Главное для нас – старик проведёт ночь в котельной… Причём, по всей вероятности, вместе с котом… Может быть, ближе к утру он планирует отправиться к Омарасхабову, чтобы тот своего кота погладил. Так по крайней мере дело обстояло нынешней ночью… И вернулся старик не в котельную, а в свой дом, где отсыпался. Потому и не показывался на улице…

– Правильные мысли… Только я не понимаю эпопеи с котом… – сказал Деревянный. – Старик пойдёт к Омарасхабову. Снайперы его отследят, мы получаем адрес и проводим захват…

– Да, при чём здесь кот? – не понял и капитан Пустовалов.

Спецназовцы ГРУ, привыкшие полагаться на своего командира, молча ждали продолжения разговора.

– Омарасхабова, предположим, захватываем, а мины не находим?… Нет… Мы будем работать двумя группами… Одна ищет мины, вторая захватывает Омарасхабова…

– Всё прекрасно… Только знать бы, где мины искать…

– В школе… – просто сказал Голованов.

– Почему в школе?

– Потому что дети начали учиться только с одной целью – чтобы мы в школу не сунулись… Если бы сунулись, тут бы все женщины села бросились нам физиономии расцарапывать… Царапаться эти кошки умеют… И ещё – звонок…

– Что – звонок?

– Омарасхабов знает, что противовертолётная мина срабатывает на виброколебания винтов. Там стоит акустическая система, которая способна с расстояния до километра определить виброколебания. Акустическая система даёт сигнал на инфракрасный датчик, определяющий тепловой объект, и датчик нацеливает боевую часть мины. У Наримана с Гаджимагомедовым, как я догадался, возникли сомнения относительно электрического звонка. Вдруг мина на звонок сработает, звонок электрический, на него сработает и инфракрасный датчик, и тогда мина может сработать… Они не знают характеристики настроек, как и я не знаю, и, может быть, правы в своих опасениях. И потому заменили звонок колокольчиком…

– Резонно… Соглашусь… Ну, а кот-то здесь при чём? – настаивал на своём Деревянный.

– Да при том, что просто не хочется сидеть до утра и ждать, когда старик пойдёт с визитом к Нариману! Не известно ещё, пойдёт ли он… Он может и не пойти к нему, а просто отправится через дорогу в свой сирый домишко, чтобы выспаться, как следует, и дожить до ста с лишним лет, как его прадед, дед и отец… А нам необходимо, чтобы он пошёл… Наверняка пошёл… И это произойдёт только в том случае, если пропадёт кот… Конечно, если не получится, останется ждать и наблюдать, и только потом действовать…

– Согласен… – Деревянный себя по коленкам ладошками стукнул. – Теперь расскажи, как ты его заманишь…

– Окно котельной… – Голованов показал пальцем в сторону школы. – Большая рама, двадцать маленьких стёкол в раме… Мне нужно, чтобы снайперы выбили только одно стекло… А это, вообще-то говоря, большое и высокое искусство…

– Какое искусство? – не понял «краповый» майор.

– Нелёгкое… – серьёзно заметил прапорщик Денисов.

– Пуля, да ещё с такого расстояния, – пояснил своему командиру капитан Пустовалов, – просто оставит в стекле дырку. В такую дырку только червяк пролезет, но не кот… А как выбить?

– Мои парни это уже делали… – сказал Голованов. – Я специально для этого Лукоморьева прихватил. У них с Денисовым пара сработанная. Одновременно два выстрела в противоположные углы… Если капитан Пустовалов присоединится, то будет задействовано три угла, что ещё лучше… Больше гарантии, но и больше риска…

– Почему риска больше? – майор Деревянный стал очень непонятливым и до неприличия подозрительным.

– Главное здесь, чтобы выстрелы были синхронными… Чуть опоздать или чуть поторопиться – и ничего не получится… – пояснил Лукоморьев. – Тогда в стекле дыра останется, и будет видно, что стреляли. Насторожит… Без этого не так заметно… Я не думаю, что в котельной натёртые мастикой паркетные полы, которые женским каблуком царапаются… Там просто грубый бетон или, может, пол природным камнем выложен… Здесь этого камня… Дворы выкладывают, заборы выкладывают, тротуары во дворах выкладывают… Пуля не оставит заметный след… Главное, чтобы в момент выстрелов в самой котельной никого не было… То есть стрелять надо уже сейчас… Пока мы все трое на месте…

– Хорошо, – опять согласился Деревянный. – Просчитываем ситуацию дальше… Полагаем, что стекло разбито… И подозрений не возникло… Кстати, подозрения ничего не решат… Подумают, что после дневного боя шальные пули залетели…

– Тоже верно. Тем не менее лучше без подозрений. Итак… – продолжил Голованов. – Стекло разбито… Горбатый старик приходит на работу с котом… Кот просто так в окно не полезет… Но я, подобравшись вплотную, выманиваю его запахом… Я или кто-то другой, это не имеет значения… Кот убегает… Мы хватаем его и прячемся… Старик хватится кота, может быть, даже не сразу… Но хватится обязательно… Выйдет, чтобы позвать… Звать будет долго и без толку… И только после этого с повинной головой отправится к Омарасхабову… Сразу отправится… Чтобы Омарасхабов вместе с сыном в поиски включился… Вот здесь мы разделяемся на две группы… Как только старик уходит, одна группа следует за ним, я предполагаю, что это будет группа спецназа ГРУ, имеющая больше навыков в скрытном передвижении… Мы же – «летучие мыши» , мы – ночные… И мы производим захват Наримана Омарасхабова. Ребята из «Витязя» чаще нас проводят «зачистки»… – Голованов сделал лёгкий поклон в сторону майора Деревянного. – У них больше навыков в поиске тайников. Им проще отыскать такой тайник в школе. И я бы начал с места, приближённого к электрическому звонку… Потом занялся бы кабинетом директора… Но… «Краповых» учить не буду… Они знают лучше…

– И с этим согласен… – кивнул Деревянный. – Дальше…

– Дальше? Дальше – садимся на машины и катим домой. Все вместе… На вашем транспорте… Придётся потесниться… Но без обиды…

– И с этим тоже согласен…

Небольшой окоп, точно такой же, какие вырыли себе капитан Пустовалов и прапорщик Денисов, для старшего лейтенанта Лукоморьева копали сразу втроём. Конечно, для того, чтобы произвести один-единственный выстрел, может быть, и не стоило бы так стараться. Но снайперам хотелось всем находиться в одинаковой позе, чтобы стрелять с одинаковыми удобствами, если, конечно, можно назвать удобствами то, что они для себя сооружали. А главное, чтобы стрелять синхронно. Возражать снайперам не стали. У них свои понятия о рабочем месте. Но ноги, по крайней мере, в окопчике не мешали. И Лукоморьев, поворочавшись, на один бок повернувшись, на другой, примерившись, остался доволен.

– Одобряю… Вышли на боевую позицию… Теперь выбираем стекло…

Это уже прозвучало командой к тому, чтобы подать команду…

– От двери дальнее нижнее… – майор Голованов не отрывался от своего прицела, чтобы отследить результат стрельбы. – Майор Деревянный командует…

Деревянный убрал бинокль.

– Стрелять на мой счёт три. Определите углы…

– Левый нижний… – сделал заявку капитан Пустовалов.

– Противоположный… – выбрал для себя цель старший лейтенант Лукоморьев.

– Левый верхний… – заявил цель и прапорщик Денисов.

– Стреляем на мой счёт «три»… – предупредил Деревянный. – Приготовились… Раз… Два… Три! – первые команды счёта выговаривались медленно, но заключительная прозвучала, как выстрел. И три одновременных выстрела слились в один.

– Как там? – спросил Деревянный.

– Ювелиры… – с одобрением сказал Голованов, не отрываясь от прицела. – Стекла как будто бы и не было… Всем листом выбили… И осколки рассыпались… А я посмотрю, что там, за окном… Куда пули попали… Не пойму… Сплошная темень…

– Тепловизор включи… – посоветовал Деревянный.

– Не надо тепловизор… Просто ночной прицел… – подсказал Денисов. – В тепловизор живые цели высматривают…

– Всё равно – темень… Посмотри ты… – протянул Голованов прицел Деревянному, не снимая с шеи ремень.

Деревянный смотрел долго. Наконец сообщил почти восторженно…

– Там не темнота, а чернота – просто куча угля… Пули в уголь ушли… Пусть горбатый ими котёл растапливает… Никаких следов нашей работы…

– Когда дело, матерь его, начинается с везения, – хрипловатым голосом сказал капитан Рукавишников, – оно просто согласно всем законам существования мира не может закончиться неудачей…

– А если дело начинается с невезения? – невинно поинтересовался Лукоморьев.

– Тогда всё зависит от того, кто делом, матерь его, заведует…

Чтобы не выдавать посты, решено было, что навестить их отправится один майор Деревянный. Группу всё же заметить легче. И больше вероятность заметить чужому любопытному глазу. Сигнал для снятия постов определили сразу – зелёная, за ней красная ракеты. По этой команде все, начиная со снайперов с утёса и кончая самыми дальними часовыми, каждый из которых не может не увидеть ракеты, если не будет крепко спать, должны выйти самостоятельно к дороге у въезда в село.

– А директора школы «брать» не будем? – поинтересовался Деревянный, уже смирившийся с тем, что не он командир в данной ситуации.

– Пусть им прокуратура занимается… – ответил Голованов. – Я не хочу лишать школу хорошего директора. Посчитают виноватым, сами «возьмут»… Так же и со стариком… Я напишу всё в рапорте, а остальное не армейское дело…

– Сейчас заниматься ими будет не прокуратура, а следственный комитет… – поправил Деревянный. – Ну, я пошёл… Вы после меня минут через пять…

Голованов глянул на часы, хотя пять минут отсчитать мог бы и без часов.

Они возвращались к селу тем же самым путём, каким поднимались к утёсу.

– Я уже настолько к этим местам привык, – сказал старший лейтенант Бахвалов, – что, кажется, мог бы с завязанными глазами всю округу обойти…

– В следующий раз искать очередную «нору» тебя пустим, – заметил Рукавишников. – Глаза завяжем – и в кусты… А там уж ищи…

– В местных кустах что с завязанными, что с развязанными… – пожаловался Лукоморьев. – Одно плохо – голову пригибать устаёшь…

– А ты ползком и бегом… – предложил Рукавишников. – Попроси Анчара, он тебя научит…

Анчар уже привык к составу группы, и капитан Румянцев снял с собаки намордник. Анчар радовался и усиленно вкруговую махал хвостом.

– А что он у тебя так хвостом крутит? – поинтересовался Голованов.

– Отличительная особенность, товарищ майор. Его по этому движению из десяти тысяч собак выделить можно. Больше так никто не умеет…

Рядом с оконечностью села, на площадке, где ночью была уничтожена банда, опять ходил тот же самый старик, что встретился Голованову в первый поход к снайперам.

– Земля всё ещё плачет? – спросил майор.

Старик посмотрел на него рассеянным взглядом.

– Потерял что-то, дед? – поинтересовался Рукавишников.

– Ищу место, где мой сын погиб… – тихо ответил старик и отвернулся. – А земля везде стонет и плачет… На каждом шагу…

Значит, в банде были люди из этого села…

Голованову вдруг стало грустно и больно оттого, что он, выполняя доброе дело, несёт боль другим людям, к этому делу отношения не имеющим.