Все группы сошлись у большого камня-валуна посреди центральной пещеры.

Обстановка выяснена. Данные сведены на основной карте – у полковника Согрина. Сам полковник тихо перешёптывается с Кордебалетом и Сохно. Проводят оценку. Трое раненых лежат здесь же, перевязанные. Рядом с ними сержант Серёжа Волков. Стоит, виновато опустив голову. Благодаря его инициативе в группе и появились раненые. Сержант понимает, что инициатива проявлена вопреки приказу.

Согрин подсвечивает фонариком и смотрит на часы. Задумывается, уперев локти в колени. В тишине проходит пара минут. Повторный взгляд на часы, словно полковник забыл, где стоит стрелка, на которую только что бросал взгляд.

– Игорь... – зовёт Сохно.

Полковник вопросительно поднимает брови. Майор показывает ему глазами на сержанта. Согрин выпрямляется.

– Сержант Волков!

Сержант вытягивается по стойке «смирно».

– Сержант Волков, от лица службы объявляю вам благодарность за проявленную бдительность и старание. Если бы не ваша инициатива, мы так и не узнали бы, что рядом находится такой опасный противник. Это могло бы доставить всему личному составу большие неприятности.

Полковник протягивает сержанту руку. Тот пожимает её с недоумением. У парня комплекс вины перед ранеными, он ожидает взыскания, а получает благодарность. Согрин снова смотрит на часы.

– Всё! – командир оглядывает свой маленький отряд. – Шурик, подобрал помещение?

– Тупичок. Недалеко от выхода, – докладывает Кордебалет. – Легко найти. Тому, кто знает пещеры, там делать нечего...

– Это самое важное, – соглашается полковник. – С ранеными оставляем двоих. Следить, чтобы раненые не стонали. По запасному шприц-тюбику на каждого раненого. Если что, вколоть... Пусть спят... Переносите...

Под командой ожившего сержанта раненых готовят к переноске в помещение, подобранное майором Афанасьевым. Полковник инструктирует младшего сержанта Басова – радиста-десантника.

– Через семнадцать минут кончается наше персональное «время молчания». Двенадцать минут нам всем на выход и подъём по склону. Пять минут на развёртывание рации и настройку. Вперёд!

Полковник покидает большой зал первым. Входит в боковой рукав, сокращая путь. Он уже ориентируется здесь, держит в памяти множество переходов и знает, как лучше всего выйти на свежий воздух. Солдаты освещают фонарями путь. За полковником несут раненых. Замыкает группу майор Сохно. Он задерживается у входа в рукав, оборачивается. Кажется, где-то вдалеке раздался посторонний звук. Словно камешек упал. Такое бывает, когда в темноте обопрёшься о стену, а со стены камешки сыплются. Майор прислушивается. Затем выходит на два шага. Так, чтобы его было видно издали. Освещает себя фонарём, который снова заработал. И машет рукой, словно прощаясь. Издали, из глубины пещеры, ответно прогуливается по темноте туда-сюда тугой луч света. Медленно прогуливается, словно ответ на приветствие Сохно – неуверенный, с сомнением.

– Талгат... – громко говорит Сохно. – Уходи... Я прошу тебя...

Луч света в темноте гаснет. Если это и ответ, его можно понять по-разному.

– Атмосферные помехи, товарищ полковник... Я не в силах ничего сделать... Посмотрите, вон там, вдали, небо темнеет, как вечером... – говорит младший сержант Басов, показывая на юго-запад. Он от природы фаталист, спокоен, уравновешен, нетороплив, но вдумчив и деловит, надёжен – так охарактеризовало Басова командование батальона, когда полковник отбирал себе людей. – С погодой бороться я не умею.

Младший сержант Басов устроился за большим камнем. Полковник рядом залёг, рассматривает в бинокль происходящее внизу. Оценивает умение Разина-командира. Оценить есть что. Согрин знает, что силы группы Разина ограничены, потому что приданный десант полностью выставлен в заслоны. И Разин не показывает свой количественный состав до той поры, пока не разойдутся в разные стороны джамааты Азиза. А когда они разойдутся достаточно, тогда можно и Азизу показать, что силы атакующих не превосходят его в количественном составе. Про качественный состав разговор особый. Но Азиз тогда ничего предпринять не сможет. Он сейчас уже теряет своих людей одного за другим. Один джамаат уничтожен полностью на площадке чуть выше базового лагеря. Два джамаата с большими потерями пытаются сдержать силы спецназа, пока и не идущие в откровенное наступление. Да и другие отступающие джамааты время от времени попадают под огонь снайперов.

– Природе, к сожалению, и я приказать не могу... – Согрин отвечает радисту спокойно. Расстроиться есть от чего, но что толку от расстройства. Сейчас Разину очень нужна была бы связь с наблюдателем, засевшим сверху, выше уровня нахождения боевиков, и отслеживающим их передвижения. Но если нет возможности сделать необходимое, то ее нет.

– Ребятки ко мне в гости идут... Точно... – говорит майор Сохно.

Сохно показывает Кордебалету на джамаат, прямо направляющийся к пещерам, которые он обследовал и заминировал. Те самые, что имеют множество узких лазов, позволяющих вести обстрел преследователей с разных точек, словно высовываясь в окна.

– Вон тот, посмотри, Шурик, первым идёт... Самый суетливый... Он будет торжественную красную ленточку перерезать... Надеюсь, у него есть ножницы!

– Ты все «растяжки» красным цветом покрасил?

– И торжественный фейерверк подготовил... – отвечает майор. – Сдача ловушки в эксплуатацию. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Согрин пытается вычислить местонахождение снайперов, выставленных Разиным. Если сумеет это сделать он, значит, и в отряде Азиза вполне может оказаться зрячий боевик. А там тоже есть снайперы. Тогда жди неприятностей. Снайперы воюющих сторон традиционно не любят друг друга. Конкуренты в борьбе за жизнь. И даже часто работа снайпера сводится в основном к тому, чтобы уничтожить коллегу в стане противника. Сутками высиживают в неподвижности, готовят друг другу хитроумные ловушки. Здесь уж так – кто носит винтовку с оптикой и по старинке и по стандарту работает, тот долго не живёт. А кто мыслит нестандартно, кто неожиданности готовит, тот остаётся в победителях.

– Вертолёт, товарищ полковник... – пальцем показывает на далёкую точку в небе младший сержант Басов. – С неба подмога...

Чихающий звук вертолётного двигателя ещё не долетает до склона горы, где спецназовцы пристроились. И полковник удивляется дальности взгляда радиста.

– С таким зрением тебе бы в снайперы идти...

– Зрение у меня хорошее, – соглашается младший сержант. Но этим и ограничивается. Должно быть, радистом быть ему нравится больше.

Они долго ещё лежат, наблюдая за происходящим внизу. «Крестники» майора Сохно торопливо заходят в устье пещеры. Майор просчитал их действия правильно. Теперь над ними кружит вертолёт. Приблизился. Ведёт разведку. Сохно переворачивается на спину и машет рукой, приветствуя.

Младший сержант смотрит на рацию. Туда же поворачивается и полковник. Рация включена, стрелка указателя ручки установлена в положение «тел.» – «телефон», штекеры наушников и микрофона вставлены в гнёзда. И сквозь треск эфирных помех пробиваются голоса. «Волга» разговаривает со «Шмелём».

– Пробились, товарищ полковник... Природа не подвела...

Радист протягивает наушники Согрину и сам пригибается, чтобы не мешать проводу натянуться полностью. Полковник сначала слушает и только потом вступает в разговор. Прощается со «Шмелём». Вертолёт круто ложится на бок и уходит в сторону – на большой высоте, над горным хребтом. «Рапсодия» и «Волга» остались в эфире одни.

– «Рапсодия»! Что там с пропавшими?

– Предоставь Аллаху решить их судьбу на небе, на земле её уже определил «Бандит»...

– Скажи Толику спасибо...

– Он передаёт тебе привет от старого знакомого... Здесь по пещерам ползает Талгат Абдукадыров. Помнишь такого? В твоей роте взводом командовал в Афгане.

– Всех вместе свело... – вздыхает Разин. – Политической судорогой... Что ещё скажешь?

– Выходи в преследование... Это путь к пещерам... Там я встречу...

– Поддержи огнём... Особое внимание на два верхних джамаата. Нужные люди должны быть в одном из них. Я думаю, в меньшем по составу. Это обычная для Азиза маскировка.

– Я присмотрюсь. Но они от меня в стороне... В пещерах вся работа выполнена...