Доктор хорошо зарабатывает. И потому не жалеет денег, когда просто так, ради удовольствия Тобако с Пулатом, жжет бензин на московских улицах. А они удовольствие испытывают в полном объёме.

– Что он вертится из переулка в переулок... – ворчит Тобако. – Уж выскочил бы на Кольцевую и устроил гонки на выживание...

– Не рискнёт... – говорит Пулат.

– Почему?

– На тебя не надеется... Знает, что ты не вытерпишь и примешь участие. Естественно, всех обойдёшь... И упустишь своих оппонентов... А этого допустить нельзя.

– Да, – Андрей соглашается. – Это причина веская...

А Доктор катается в своё удовольствие.

Пулат время от времени поднимает бинокль. Рассматривает, когда предоставляется возможность, идущий впереди «БМВ». Благо стёкла в автомобиле не тонированы.

– По-моему, в третий раз набирают номер и не разговаривают...

– Пора бы понять, что дело это бесполезное, и отправиться туда, где их ждут...

Звонит «мобильник» в кармане Виталия.

– Слушаю.

– Виталий, это Басаргин. Определили номер трубки, что была во взрывном устройстве. Трубка зарегистрирована на одного чеченца, гражданина Голландии. В Голландии зарегистрирована... Я с этим чеченцем работаю. Сейчас отслеживаем звонки на эту трубку. Вот... Вот... Подключаем на спутник... Второй звонок с одного и того же номера... Только перед этим звонили...

– Наши ребята звонят... Я вижу... – Бинокль опять поднят к глазам. – Это они...

– Отследите, куда они поедут.

– Этим и занимаемся. Что там с первыми? В «Опеле Фронтере»?

– Они к нам отношения не имеют... Случайно попали в переделку. Один имеет лицензию на оружие. Второй без лицензии. Но взрывчатка в машине... Парни крупно попали... Но они – не наши. Работаем по своим.

– Работаем. Долго они названивать не будут.

– Группа захвата «Альфы» предлагает свои услуги.

– Сами не дети...

– А если они едут туда, где сели нам «на хвост»?

– Посмотрим...

Пулат оказался прав. Едва Доктор выезжает на Ленинградский проспект, его преследователи притормаживают, «БМВ» сердито фыркает, выпускает из выхлопной трубы клубы сизого дыма, словно очень недоволен нежеланием «Мерседеса» взлететь на воздух, и обескураженно поворачивает направо. Второму «БМВ», казалось бы, надо ехать туда же...

– Там улица пустынная... Заметят нас... – Тобако в задумчивости слегка притормаживает тоже, потом круто вертит рулевое колесо и разворачивается, нарушая не только правила дорожного движения, но и правила собственной безопасности, вызывая возмущённый рев прерывистых автомобильных сигналов. Но и здесь сказывается мастерство водителя. Андрей выворачивает между двумя машинами, газует при отжатом до конца тормозе, что поворачивает машину в противоположном направлении, и ловко встраивается в ряд встречной полосы движения, избежав, казалось бы, неизбежного столкновения.

– Как надо ненавидеть свою машину и сидящего рядом пассажира, чтобы показывать такие трюки... – философически оценивая происшедшее, качает головой Пулат и потирает руки. – И что дальше?

Между тем Тобако перестраивается в первый ряд, выезжает на боковую улицу, параллельную той, на которую свернули преследуемые. Едет по узкой улице на высокой скорости. Пешеходов здесь мало, но они почему-то желают гулять по проезжей части. Тобако резонно никого из пешеходов не боится, справедливо считая, что это они должны бояться быстро летящую машину. Они видят её издалека и уходят с дороги. И уже через три перекрёстка при взгляде вправо мелькает «БМВ» с киллерами.

– Мне кажется, я знаю конечную точку... – говорит Тобако. – Если они сейчас свернут направо, значит, я прав... Гонят в ментовку... К заказчику...

Он сам сворачивает направо и сбрасывает скорость. И видит, как на перекрёстке «БМВ» цветом посерее его машины делает поворот.

– Точно... В Ментовку... Майор, говоришь, Шерстобитов? Сообщай Басаргину. Пусть включает в дело группу захвата...

– Может, сами?.. – Судя по голосу, Пулат слегка расстроен. Ему очень хочется взять штурмом отделение милиции и «повязать» там все должностные чины. Будет о чём вспомнить на старости лет. Тем не менее он понимает, что здесь распоряжается не он и даже не Ангел, который, разумеется, с удовольствием поддержал бы такую инициативу. И потому набирает номер Басаргина.

– Это Пулатов... Вот мой уважаемый водитель утверждает, что наши оппоненты движутся целенаправленно в сторону ментовки, где надеются встретить тёплый приём со стороны господина майора Шерстобитова. И просит твою группу захвата. Пусть поторопятся, чтобы ребятки не успели стереть из памяти трубки номер. Это будет единственной уликой против них. Предположительно они направятся прямиком в кабинет майора Шерстобитова...

– Хорошо, – соглашается Басаргин. – Группа сидит в машине возле нашего дома. Они выезжают. Доктор сейчас звонил. Он предполагает тот же самый маршрут. И имеет желание лично поучаствовать в задержании. Не пугайтесь, когда увидите его там. Кстати, Виталий, приезжали люди от Мочилова. Твоих подопечных увезли, и надеюсь, что ты с ними больше не увидишься.

– Нам ждать результата около ментовки?

– Нет. Проследите только, чтобы «альфовцы» вовремя успели. Чтобы не упустить ребяток... Мы подключаемся к телефону Шерстобитова через спутник. Если что, и ребятки попытаются выйти раньше, берите их... Хотя в кабинете майора это сделать лучше. Тогда можно взять всех сразу, во главе с самим майором...

У майора Шерстобитова не самый просторный кабинет в отделении. И должность не самая значимая. Он отвечает за надзор. Хитрая это штука – надзор, и самому надо быть очень хитрым, когда каждый освободившийся уголовник пытается тебя обмануть, выставляя себя невинной овечкой. Шерстобитов заметно пузат, имеет весомый нос и маленькие, ничего не выражающие глаза. Именно это – ничего не выражающие глаза – майор считает своим главным оружием. Никто и никогда не поймёт, что он думает и что он может предпринять. И эти двое не понимают. Глаза выдают человека чаще всего. Не руки, которые можно спрятать под стол или за спину или даже в карманы засунуть и там сворачивать, давая душе отдышину, фигу, не голос, который можно научиться контролировать и регулировать, а если не можешь регулировать, то можешь подкорректировать вовремя подоспевшим надсадным кашлем. Но глаза передают моментальную реакцию на ситуацию. Шерстобитов всегда смотрит одинаково грустно. И это единственное выражение, которое он может себе позволить.

Эти двое сидят напротив. Один на стуле за столом, второй на стуле у стены. Вот их выдаёт буквально всё. И руки – не знают куда их деть, руки просто-напросто мешаются. И голос, срывающийся при объяснениях с одной тональности в другую, – так бывает, когда человек оправдывается, зная за собой вину. И глаза тоже – прежде чем слово говорится, выражение одно, после слова другое. То вопрос – поверят или нет слову, то надежда, что поверят, то страх, что не поверят...

– Так что же всё-таки случилось? Почему не сработало? – спрашивает майор, и они не слышат в голосе ни раздражения, ни досады. Голосом Шерстобитов владеет прекрасно. Он ровный, никогда не срывается. Более того, майор умышленно произносит слова так, что не все разобрать можно. Словно у него дефект дикции. И не видят они в глазах досады, злости или недоверия.

В кабинет стучат. Лёгкий скрип, дверь приоткрывается ровно настолько, чтобы Шерстобитову увидеть волосатую и бородатую физиономию какого-то крупногабаритного типа.

– Разрешите?

– Я занят... Подождите... – И опять никаких эмоций ни в голосе, ни во взгляде. Просто попросил незнакомого посетителя подождать – и всё...

И берётся за телефонную трубку. Набирает номер.

– Ещё раз, здравствуй, дорогой... – говорит спокойно.

– А... Это вы... Как там дела?

– Завалили твои парни все дела... Не справились...

Тут только майор замечает, что посетитель неплотно закрыл дверь. И самого посетителя видно в коридоре. Стоит, повернувшись к двери спиной. Шерстобитов делает жест тому, кто сидит у стены, – просит дверь закрыть. Парень протягивает руку и закрывает. Ему не видно, кто там за дверью стоит. Второй тоже не видел, кто в кабинет заглядывал, – дверь за спиной. Парни напряжены, напуганы...

– Что, не смогли подобраться? – вопрос с другого конца телефонного провода.

– Подобрались, говорят... И положили... Только не сработало... Теперь надо оттуда вытаскивать или ещё что-то делать... А то найдёт хозяин, хлопот не оберёшься.

– Ребята вроде опытные... Но я с них спрошу... Пусть доделывают и сразу ко мне... Разберёмся... Вы не переживайте... Они исправят... У них нет другой возможности... Они на «счётчике»...

– Ладно. Ты обещал... Твои парни...

Шерстобитов кладёт трубку и опять замечает, что дверь приоткрыта. Чуть-чуть... И та наглая физиономия, крупный мужик, что стучал, в щель смотрит на майора и разговор откровенно слушает. Майор не любит людей наглых. Но он всегда вежлив, хотя бывает строг. И сейчас он говорит строго:

– Закройте дверь!

И опять набирает номер, уверенный, что его приказание будет выполнено.

– Алло! Это я... Тут пока неувязочка вышла... Подвели спецы...

Но дверь не закрылась. Наоборот, она открывается шире. Скрипит... И тот здоровенный бородатый лось входит. Внаглую. Вот только в этот момент глаза Шерстобитова показали, что их обладатель умеет удивляться и сердиться.

– Вы разговаривайте, разговаривайте... – говорит гость.

– Что вам надо? – спрашивает майор, не убирая от уха трубки.

И тут только видит, что поднялись оба парня. На них посмотрел – в глазах испуг. Майор догадался. Ему и говорили про здоровенного, волосатого и бородатого... Правая рука потянулась к приоткрытой дверце сейфа, где пистолет лежит, но оружие не достала. Из-за спины лося выходят парни в полной боевой экипировке. Даже по экипировке Шерстобитов понимает, что это не милиция, это что-то хуже...