Дорога, бегущая под колеса машины, меня никогда не утомляет, если я сижу за рулем. Если меня везут – да, от такой дороги я устаю, как от любого бездействия, как, скажем, от долгого пути в поезде. Но когда еду сам, получаю только удовольствие, даже при высокой скорости на плохой дороге. Наверное, это оттого, что мне нравится любое дело делать так хорошо, чтобы любоваться результатами своего труда. Такое состояние всегда удовлетворяет. А водить машину я умею хорошо, лучше большинства профессиональных водителей. И оттого не устаю…

Возвращались в военный городок мы снова втроем, только теперь уже без прежних повышенных мер предосторожности. Конечно, я на своей машине имел возможность оторваться от сопровождающих, даже от капитана Ламберта на его раллийном «Лансере», и приехать в часть гораздо быстрее других. И Толя Ламберт, в свою очередь, мог бы раллийными качествами своего автомобиля воспользоваться и не дожидаться Олега. Но это было как-то неприлично по отношению к старшему прапорщику Волоснякову, и потому мы больше ста не разгонялись. А эту скорость «Москвич» с трудом, но поддерживал, и даже ни одно колесо за время пути у него не отвалилось. Олег за своей старенькой машиной всегда следил, иначе она давно бы уже ездила только от гаража до выездных ворот в гаражный кооператив, а обратно ее пришлось бы толкать. На машинах возраст сказывается, как на людях. За здоровьем машины следишь – живет дольше, как человек, которых свой организм бережет.

Я опять домой не заехал, потому что полковник Баргузинцев приказал сразу в штаб пожаловать. И не мне одному, а всем троим. Я предполагал, что он желал поблагодарить моих помощников за успешно проведенную операцию, о сути которой я предельно кратко уже доложил по телефону, когда просил полковника позвонить генерал-лейтенанту Рябушкину с просьбой обеспечить мне место в самолете вместе со сборным отрядом ФСБ. Но домой я все же позвонил, чтобы жена подготовила мне вещи для срочной командировки. Она к таким мероприятиям привычная с молодости и обещала к моему приезду все собрать в рюкзак в лучшем виде. На жену я всегда полностью полагаюсь, и командировочный рюкзак перед отъездом никогда даже не проверяю. Не было еще случая, чтобы она упустила какую-то мелочь. И лишнего не положит, потому что лишнее мне не нужно. Так воспитана, в том числе и мною… Сам, своими руками, я обычно собираю только парашют. В спецназе так положено, что все, даже офицеры, свой парашют складывают собственными руками. В десантуре, я слышал, это старое, раньше обязательное для всех правило давно забыто, и парашюты для офицеров, особенно старших, часто собирают простые солдаты. Потому там чаще случаются неприятности во время прыжков. У нас, слава богу, традиции поддерживаются…

Дежурный по штабу, встав из-за своей стойки, напоминающей стойку бара, сразу встретил нас сообщением:

– Батя ждет всех троих… Просил сразу, как появитесь, к нему…

Это была какая-то новая кличка полковника, но я не стал задавать вопрос о ее корнях. Клички у всех командиров время от времени появляются, и не все приживаются. Так меня по молодости Будулаем звали, сейчас уже часто за глаза зовут Буслаем. Многих командиров называют батями, но это чаще к комбатам относится. Для комбрига это почти понижение в должности…

Валентин Георгиевич был в кабинете один, и повернулся на мой стук от распахнутой дверцы сейфа, в который ставил какую-то толстую папку с документами. Толщина папки намекала на то, что командир бригады опять занимался хозяйственными делами…

– Заходите, тяжелые люди… – пригласил полковник.

– Отчего же тяжелые, Валентин Георгиевич? – поинтересовался я. – Худеем на глазах, мы все трое сегодня без обеда остались…

– Без обеда не значит – голодными… Генерал Рябушкин сказал, что мои парни слишком тяжелые люди, много трупов оставляют…

– Откровенная неправда… Это они пытаются свои беды на нас списать… – возразил я категорично. – За два дня мы столкнулись с одиннадцатью боевиками и оставили только три трупа. ФСБ за два дня девятнадцать наворочало, а самостоятельно захватило только четверых… Пятерых мы им добавили: двоих вчера, троих сегодня… Процентное соотношение не в их пользу… Признаю судейство необъективным и готов дать справедливый отпор клеветникам…

– Буду знать, как в следующий раз ответить… – кивнул полковник без улыбки, хотя явно понимал, что я говорил шутливо, пусть и с серьезной физиономией. – Садитесь все… Нам есть что обсудить…

Мы разобрали стулья за длинным приставным столом. Капитан со старшим прапорщиком сели по одну сторону, я по другую, на обычное свое место – субординацию все же соблюдали.

– Я уже трижды сегодня с ГРУ разговаривал по твоему, Андрей Васильевич, делу. Там тоже не в восторге, что боевики так настойчиво рвутся тебя похоронить. И очень интересуются причинами…

– Если это вопрос, то я, Валентин Георгиевич, ответить на него не могу… – сказал я. – Но надеюсь, что смогу ответить уже там, в Чечне, потому что меня очень стараются туда не пустить. Если стараются, то имеют, должно быть, причины… Резоннее всего предположить, что я видел нечто такое, что может сказаться на каких-то событиях или на чьей-то, допустим, судьбе…

– Группа аналитиков в ГРУ уже несколько часов сидит над твоими рапортами по последней командировке. Подняли архив, читают, сверяют, ищут причину… Если ничего не найдут до утра, надежда останется только на твое личное присутствие там, на месте…

– Надеюсь, что меня не убьют до того, как я что-то узнаю… – Я не шутил и равнодушия к своей безопасности не проявлял, но, как человек военный, знал, что случиться может всякое.

– Вот этого мы и опасаемся…

Полковник тоже не стал меня утешать. Он ситуацию знает не хуже чем я.

После короткого стука в кабинет вошел начальник штаба бригады полковник Ломакин. Кивнул всем, здороваясь, и без приглашения сел рядом со мной, положив перед собой стопку бумаг, среди которых были и листы принтерной распечатки, и термобумага факсов, и толстая телетайпная рулонная бумага, постоянно норовившая свернуться в трубочку. Похоже на сводки из разных мест. Или ответы на запросы. И если Всеволод Юрьевич сюда эти бумаги принес, то они касаются меня напрямую.

Так и оказалось, потому что Баргузинцев, показывая взглядом на бумаги, спросил:

– Есть что-то?

– Ничего конкретного и ясного. Никакого откровенного намека не просматривается, в то же время почти каждое событие в той или иной степени можно соотнести с сегодняшним днем…

Валентин Георгиевич объяснил:

– Мы все свои архивы подняли и по всем бригадам, чьи группы в твой отряд входили, тоже запросы рассылали… Видишь, задал ты нам работы…

– Значит, все же предстоит рыбалка «на живца»… – констатировал я факт.

Я на такую «рыбалку» уже настроился и потому проявил обдуманную готовность.

– Значит, предстоит, – согласился командир. – Иного выхода не просматривается… При этом считаю допустимым вариант, про который ты, Андрей Васильевич, давеча по телефону говорил… Что кто-то там, в Чечне, уже знал, что ты должен ехать, и потому отдал срочный приказ о твоей ликвидации. Это говорит о том, что ехать следует тем более, хотя такая поездка, несомненно, дело опасное. И, чтобы шум там, в отряде не поднимать, придется тебе с собой брать сопровождающих, которые уже в курсе событий… – взгляд Баргузинцева перешел на капитана Ламберта, потом на старшего прапорщика Волоснякова.

Оба встали.

– Сидите, сидите… Ехать готовы?

– Так точно, – без раздумий согласился Ламберт.

– Так точно, – без эмоций, хладнокровно ответил и Волосняков.

В принципе, я и не сомневался, что оба согласятся, как согласились они минувшим вечером. Я для них не только старший офицер, но и товарищ, и я бы точно так же согласился помочь любому своему сослуживцу. И никто даже слова не сказал о том, что оба только-только, как и я, вернулись из Чечни. Видимо, подполковник РОСО Капустин прав был, когда говорил, что у спецназа особая группа крови. И именно эта группа крови делает нас похожими друг на другу. Конечно, не все люди одинаковы. И в спецназ приходят служить личности разные, что солдаты, что офицеры. Но общая обстановка влияет на каждого, и все чувствуют себя единым организмом. И это в службе помогает…

– Вот и хорошо, – сказал Баргузинцев. – Я, по правде говоря, и не сомневался. Итак, подполковнику Буслаеву ставится основная задача – обеспечить руководство сборным отрядом, его боеспособность и жизнеспособность, а капитану Ламберту и старшему прапорщику Волоснякову задача отдельная – обеспечить своему командиру возможность выполнять возложенные на него обязанности и при этом остаться живым… У нас не принято, вообще-то, к командирам охранников приставлять… Но вы – не охранники, вы, скорее, в данной ситуации следователи… Это не я придумал… Это из Москвы указание, из диверсионного управления…

– И к утру уже должны быть в аэропорту… Самолет с отрядом ФСБ вылетает в Ханкалу в ноль семь восемнадцать, – добавил полковник Ломакин. – Накладные в канцелярии… Кладовщики складов ждут вас, чтобы выдать необходимое имущество – машина вам выделена. В ноль три пятнадцать все должны быть здесь… Сразу в дорогу… Провожать вас в торжественной обстановке не будем, чтобы оркестром не будить городок, но дежурный обеспечит отправку… В ноль пять пятнадцать автобусы в аэропорт отходят от здания областного управления ФСБ. Опоздавших ждать не будут…

– С богом, ребята… – сказал командир…

Втроем, все вместе, мы уже в третий раз в течение суток проделывали один и тот же путь, только в этот раз мы не сами ехали, а сидели на жестких сидениях дежурного «уазика».

Чтобы время даром не терять, я снова пытался вспомнить события минувшей командировки в Чечню, но теперь уже не для того, чтобы восстановить в памяти события, которые могли бы стать причиной для покушений на меня, а только для того, чтобы подготовиться к возвращению на старую должность после кратковременного отсутствия, восстановить в голове задачи, которые мы выполняли и которые остались для выполнения нашим сменщикам. Имена и фамилии должностных лиц, с которыми мне следовало контактировать, вспомнились легко. Что касается географии, по поводу ориентирования в районах непосредственного действия, с этим у меня вообще никогда проблем не возникало. Если я однажды бывал на месте, то уже мог там ориентироваться и через десять лет так же легко, как через день. Так было всегда. И всегда мне хватало кратковременного, но внимательного и подробного знакомства с картой, чтобы знать, где что расположено и как туда добраться. Это был обыкновенный профессионализм…

Не знаю, как для капитана Ламберта и старшего прапорщика Волоснякова, но для меня лично за такими воспоминаниями и размышлениями время пролетело незаметно, и скоро мы уже въехали в ночной город. На посту ГИБДД вместе с сотрудниками милиции дежурил и наряд военной автоинспекции. Нашу машину остановили, но проверка документов длилась недолго, поскольку мы втроем вышли из машины, чтобы продемонстрировать бронежилеты, автоматы, камуфлированные косынки на голове, и это на наряд произвело впечатление. К зданию областного управления ФСБ, где уже стояли три автобуса с зажженными габаритными огнями, мы приехали на пятнадцать минут раньше запланированного времени, и я сразу позвонил подполковнику Капустину. Игорь Евгеньевич ответил сразу, словно трубку держал в руках.

– Прибыли, Андрей Васильевич?

– Прибыли, Игорь Евгеньевич. Внизу ждем…

– Скоро посадка, пропуск я вам заказывать не буду…

– Ни к чему… У меня в вашем заведении дел пока нет… Кроме того, как там подполковник Ларичев?..

– Наверное, отсыпается после трудного рабочего дня… Они же прошлую ночь сначала собирались по тревоге, потом до нас добирались… А вечером, насколько я знаю, Ларичев допоздна изводил старшего следователя по особо важным делам, вам знакомого… Готовили документы, с тем чтобы отправить их в Москву, в Генеральную прокуратуру, поскольку дело расследуется Генеральной прокуратурой, и наш эпизод фигурирует в общем деле только как маленький эпизод… Я понимаю, что это обидно, ведь под угрозой была собственная жизнь, тем не менее нас не спрашивают…

– А мы тем паче привычные… – не стал я поддерживать тему об обидах, потому что сам по себе человек не обидчивый. Обидчивым в армии, где обижаться можно на каждое слово старшего по званию, делать нечего. – Значит, Игорь Евгеньевич, не буду вас отрывать от сборов… Мы ждем внизу в своей дежурной машине…

– Я забронировал места на вас в среднем автобусе… Можете сразу туда садиться… Мы начнем погрузку минут через пять… Начальство напутствует личный состав… Как закончат, так сразу… Не опоздаем…

– Добро…

Я отключил связь. Мы быстро выгрузились, перетащили свои объемные рюкзаки к среднему автобусу, где водитель, молодой парень, включил музыку слишком громко для ночного времени, отпустили с напутствиями свою машину и хотели уже забраться в салон, когда я услышал за спиной звук двигателя подъезжающей машины и, насторожившись после недавних происшествий, обернулся. Насторожившись в моем понятии – это когда ствол автомата поворачивается вместе с телом и готов отыскать цель за доли секунду, необходимые для опускания предохранителя в боевое положение. Под деревом, вне света фонарей и окон, остановилась «Газель», и с переднего пассажирского сиденья выскочил человек.

– Андрей Васильевич! – окликнул он меня.

Я узнал юношеский, чуть восторженный даже в простейшем окрике голос. Значит, Капустин ошибся, и подполковнику Ларичеву не спалось и в эту ночь. Отставив в сторону рюкзак, оставив при себе только автомат, я шагнул навстречу. Капитан Ламберт и старший прапорщик Волосняков, памятуя о предупреждении полковника Баргузинцева, как верные телохранители оставили свои рюкзаки и двинулись за мной, на всякий случай тоже держа автоматы так, чтобы ими при необходимости несложно было воспользоваться.

Ларичев с улыбкой протянул мне руку:

– Я не прощаюсь, я только еще здороваюсь… Никогда не могу правильно сориентироваться в этом перепутавшемся времени… Просто не в состоянии понять самостоятельно, сейчас ночь или раннее утро? Я, наверное, еще не акклиматизировался при всего-то двухчасовой разнице… И вообще за делами потерял счет времени…

– Главное, не потерять ориентацию в пространстве, остальное – ерунда, нормальная рабочая обстановка… Что касается ночи или утра… Это зависит от того, что вам удобнее… Я так понимаю, что вы приехали не просто проводить меня?

– Не просто… Еще два документа мы с вами не подписали… Один протокол с места происшествия… Это по делу в квартире, по поводу смерти одного из боевиков… И еще объяснительная записка… Я понимаю, что она должна быть написана вами, но времени у вас на это немного, поэтому я написал, чтобы вы прочитали, если согласны, то просто подпишите… Мне на два часа позже вас в Москву лететь… Надо все бумаги подготовить…

Подполковник жестом пригласил меня в «Газель». Дверцу салона открыли изнутри. Там уже горел свет, и какой-то человек в гражданском раскладывал на сиденье бумаги. Я забрался внутрь и стал читать, краем глаза заметив, что Ламберт с Волосняковым, как часовые, начали обходить «Газель» по кругу и встретились по другую сторону машины.

И в этот момент, когда они встретились, прозвучал взрыв…

Я сидел спиной к окну, но сразу понял по звуку, что и где произошло. Взорвался автобус, в который мы должны были бы уже сесть, не подъедь так вовремя подполковник Ларичев. А «Газель», стоящую в тридцати метрах в стороне, только сильно качнуло, но не перевернуло. Взрывное устройство, очевидно, было простого фугасного типа, если и начинено осколками, то легкими, и до нас они, кажется, не долетели. Однако я все же среагировал сразу, опустил голову, но человек в штатском оказался любопытным, и он, напротив, голову поднял. Меня только ударило по спине, прикрытой бронежилетом, и чуть-чуть по затылку осколками стекла, может быть, несколько из них пробили косынку, потому что я почувствовал, как теплая кровь потекла по голове, а любопытному человеку в гражданском стеклом «Газели» сильно поранило лицо. Между тем я успел даже бумаги с сиденья собрать и в сторону отложить, чтобы их капающей кровью не забрызгало. И только после этого, схватив автомат, выскочил из «Газели».

Подполковника Ларичева только ударило взрывной волной о микроавтобус, и он уже вставал чуть ли не у меня под ногами. Похоже, отделался легким испугом.

– Ни хрена себе… – сказал он сердито.

Ларичев еще что-то говорил, но я не услышал, я бежал вперед, не глядя по сторонам, не видя, но зная, чувствуя, что капитан Ламберт и старший прапорщик Волосняков сразу двинулись обхватом в разные стороны, пользуясь тенью деревьев, в ту же сторону, что и я. Я не просчитывал ситуацию, я ее воспринял целиком, как единый понятный момент…

Был взрыв… Взрыв произошел до того, как в автобус сели сотрудники областного управления ФСБ. Но мы уже должны были бы сесть в автобус, потому что направились к нему с вещами. Естественным делом было бы предположить, что взрыв направлен не против вылетающего в Чечню отряда ФСБ, а против нас. Если бы взрыв готовили против сотрудников ФСБ, можно было бы взорвать автобус часом позже, и жертв было бы полно… Взрывали нас – это точно… Точнее – меня одного… Но если нажали кнопку радиоуправляемого взрывателя, то не видели, что я отошел к «Газели». И музыка в автобусе помешала услышать, как меня окликнули. Если не видели, значит, автобус нас прикрывал… Выходит, есть направление, где могли прятаться бандиты… И я бежал в этом направлении, на ходу опуская предохранитель автомата в положение одиночного огня, потому что не люблю стрелять очередями, и передергивая затвор…

Капитан Ламберт и Волосняков бежали туда же, они тоже не просчитывали ситуацию, они действовали сразу, потому что ситуация была для нас для всех ясна. Наверное, та особая группа крови, которую подполковник Капустин называет «спецназ», все же существует и делает людей особыми…

Я увидел две бегущие через редкие кусты около стройки фигурки сразу, как только выскочил из-за горящего автобуса. Поднять автомат успел, но с выстрелами опоздал, потому что справа от меня одна за другой раздались три короткие очереди. Капитан Ламберт стреляет отлично, и фигурки будто сломались на бегу, полетели лицом вперед. Но я продолжал бежать, потому что бежал теперь уже и видимый мне Толя. Если он бежал, значит, стрелял по ногам и надеется захватить бандитов живыми. Мы не добежали шагов сорок, когда увидели впереди сначала вспышку, а потом и грохот взрыва. Граната… Они себя подорвали…

У нас за спиной к месту взрыва гранаты бежали уже другие люди… Как раз закончилось напутствие отряду, и офицеры ФСБ вышли из здания, чтобы загрузиться в автобусы. Мы опередили погоню всего-то шагов на полста. Только теперь уже гнаться было не за кем…

Около горящего автобуса толпа тоже суетилась. Откуда-то огнетушители взялись, люди старались сбить пламя. Капустин оттаскивал подальше наши почти не пострадавшие рюкзаки. Ему помогал подполковник Ларичев, у которого глаза просто горели от восторга…

Игорь Евгеньевич Капустин, отлично выспавшийся предыдущей ночью за бессонную ночь накануне, спускался с крыльца управления ФСБ в прекрасном расположении духа. Наконец-то затяжная и утомительная подготовка к командировке закончилась, и теперь предстоит сама командировка, в которую он давно просился. Все вопросы решены, все ожидания остались позади. Все утряслось и с домашними. Игорь Евгеньевич позвонил жене и сообщил о своей длительной поездке. Жена, естественно, возразить не могла, не приучена была возражать против дел служебных, и обещала завтра же выехать домой, чтобы не оставлять дочь одну.

Как и другие командировочные, подполковник был уже в полной экипировке: в бронежилете и кевларовой каске, с автоматом в руке и тяжеленным рюкзаком за плечами. С такими тяжелыми рюкзаками в поход обычно не ходят. Но таскать этот рюкзак с собой постоянно не придется, как понимал Капустин, и потому не сильно расстраивался от нагрузки. Пока же расстояние до автобуса слишком мало, чтобы из-за него расстраиваться.

На последней ступеньке высокого полукруглого крыльца Игоря Евгеньевича и застал взрыв, сначала заставивший остановиться в недоумении и растерянности и его самого, и остальных сотрудников, кто оказался рядом. Реакция сработала чуть позже, когда Капустин увидел перебегающего площадку человека с автоматом, и хотя площадка была освещена не полностью и расстояние для ночного времени было великоватым, Игорь Евгеньевич все-таки сразу узнал в бегущем подполковника Буслаева. И даже понял, кого пытались взорвать.

В принципе, взрыв одного человека, хотя и вписывался в события последних дней, не мог стать доминирующей версией случившегося. Резонным было бы предположить и попытку взрыва отряда ФСБ, готового для отправки в Чечню. Мало ли по каким причинам взрывное устройство сработало раньше времени. Доморощенные техники-взрыватели террористов не обладали нужными навыками в изготовлении взрывных устройств. И все же взрыв автобуса под окнами здания ФСБ был не просто событием чрезвычайным, этот взрыв был вызовом.

Началась привычная в подобные моменты суета. Кто-то присоединился к погоне за террористами, хотя самих террористов, кажется, никто не видел, кто-то начал тушить догорающий автобус. Здесь же вдруг откуда-то возник даже подполковник Ларичев, на ходу пожавший Капустину руку. Ларичев словно бы чему-то даже радовался. По крайней мере, глаза молодого подполковника горели не суровым огнем воина, а любопытством и, как показалось Игорю Евгеньевичу, еще более – восхищением. Ларичев сильно прихрамывал. Но начал оттаскивать от горящего автобуса тяжелые рюкзаки спецназовцев.

Вернулся из погони подполковник Буслаев. Сразу подошел к Капустину с Ларичевым.

– И что, догнали? – спросил Игорь Евгеньевич.

– Капитан Ламберт им ноги прострелил. Они себя гранатой взорвали… Ладно хоть еще до того, как мы подбежали… Кто-то один… Обоих… Торопился… Наверное, сознание терял… Потому и не стал нас дожидаться…

– И что скажете на все это? – поинтересовался Капустин.

– Скажу только одно… – Буслаев вдруг нахмурился. – Случись такое в Чечне, весь ваш отряд перебили бы… Вы, как командир, должны были уже и преследование организовать, и все остальные, сопутствующие возникшей ситуации действия, включая решение по поиску нового автобуса. Мы на самолет опоздать можем… А в Чечне, учтите, после такого взрыва террористы сразу не побегут… Они еще и остальных обстреляют… И из автоматов, и из гранатометов… Там не пожар тушить надо, а оборону занимать… Это вам первый урок, и хорошо, что он такой… Водитель автобуса, кстати, не пострадал?

– Перепуган и цел… До утра будет икать, потом бутылку водки выпьет и успокоится… Но музыку ночью на всю улицу больше включать не будет… – сообщил Ларичев, улыбаясь оттого, что Буслаев так поставил на место подполковника Капустина. – Слава богу, вообще без жертв обошлось, если не считать самих террористов…

– Это вы верно заметили, Андрей Васильевич… – не обращая внимания на сияющую физиономию Ларичева, обратился Капустин к спецназовцу, вместе с тем давая понять тоном, что «разбор полетов» ему не понравился. – Побегу к начальству решать вопрос с новым автобусом. Откладывать отправку мы не имеем права. Хорошо, что без жертв обошлось… А что это вообще была за акция? Как думаете?

– Одно из двух… – словно вопрос был задан ему, сказал Ларичев, при этом не объясняя, какие два варианта ему видятся, потому что самому альфовцу эти варианты казались естественными. Впрочем, они естественными казались всем. – Вот мой отлет точно уж откладывается… Вы летите, а мы будем расследовать, поскольку взрыв может быть продолжением вчерашних событий… Кстати, Андрей Васильевич, документы все же подписать необходимо… И новый документ сейчас составим… Тоже надо подписать…

Капустин пожал плечами и торопливо ушел в управление – решать транспортный вопрос…

Решение транспортного вопроса генерал-лейтенант Рябушкин возложил на подполковника Храпицкого, тоже задержанного на службе на всю ночь по случаю отправки отряда. Петр Павлович такие вопросы решать умел и, несмотря на ночное время, уже через пять минут доложил генералу, что автобус отправился в сторону управления и будет в течение пятнадцати минут. Правда, не сообщил, что это будет за автобус и где он сам умудрился так быстро разжиться транспортом. Одновременно Рябушкин распорядился вызвать ОМОН, чтобы выставить оцепление вокруг места происшествия во избежание дополнительных эксцессов. Практика подсказывала, что там, где устанавливалось одно взрывное устройство, вполне могло быть установлено и второе.

Сам факт такого взрыва – под окнами областного управления ФСБ! – генерала возмущал. При этом Рябушкин вполне понимал, что и местный губернатор, и начальство из Москвы воспримет такой взрыв как событие чрезвычайное и произошедшее, несомненно, по недоработке сотрудников ФСБ, руководимых генералом Рябушкиным. Следует ожидать нескольких тяжелых разговоров и разбирательства. А тут еще бригада «Альфы» работает в городе. Хорошо, если с подполковником Ларичевым удастся договориться мирно и определить произошедшее как продолжение операции по ликвидации бандитов минувшим днем. Операция была успешной, и нынешний взрыв мог выглядеть местью за вчерашний день. Но, если месть проявилась так явно, то, следовательно, вчера не все было завершено. Не все было завершено московской бригадой «Альфы», и вина с генерал-лейтенанта Рябушкина, таким образом, вроде бы наполовину снимается. Но, чтобы к такому выводу прийти, следовало еще поработать…

Кроме того, если произойдет задержка отряда, вылетающего в Чечню, это грозит новыми неприятностями, и, возможно, большими. И потому в первую очередь следовало обеспечить саму отправку, так неудачно начавшуюся, а потом уже, несмотря на бессонную ночь, самому контролировать действия следственной бригады.

Подполковник Капустин оставался рядом с генералом, а тот, в свою очередь, даже в кабинет не ушел и уселся за стойку дежурного по управлению рядом с самим дежурным, к которому сведения стекаются быстрее, чем в генеральский кабинет. Следственно-экспертной бригаде не надо было далеко ехать, чтобы приступить к работе, и Рябушкин ждал, когда ему доложат о первых результатах – хотя бы после предварительного поверхностного осмотра места преступления.

– Ты-то сам, Игорь Евгеньевич, что по этому поводу думаешь? – поинтересовался генерал.

Капустин не решился высказать начальнику управления свои подозрения и соображения.

– Я, товарищ генерал, привык с фактами работать. Факт у нас пока есть только единственный – взрыв автобуса. А какие-то другие факты появятся только после того, как будет проведено обследование места происшествия. Поэтому голову ломать не стоит…

– Есть первые результаты… – из-за спины подполковника сказал майор Яхонтов, дежурный руководитель оперативно-следственной бригады.

Капустин обернулся. Низкорослый крепыш Яхонтов смотрел угрюмо. Лоб и щека у него были вымазаны сажей, и руки чистотой не блистали.

– Пожар потушен, но автобус еще горячий, и осмотреть его пока возможности нет. Но есть вот это… – майор положил на стойку дежурного какой-то оплавленный кусок пластмассы.

– Что это? – спросил генерал.

– Это часть задней крышки мобильного телефона… – подсказал Капустин.

– Так точно… – согласился Яхонтов. – И уже на основании этого мы можем предположить, что было использовано самодельное взрывное устройство, с активацией электрического детонатора посредством активации трубки сотового телефона. То есть позвонили на номер, и замкнулись контакты, в результате чего и произошел взрыв. Более конкретно – террористы наблюдали за посадкой визуально и произвели взрыв тогда, когда им это было нужно, ни раньше и не позже… Если бы хотели, могли бы дождаться завершения посадки, тогда не обошлось бы без жертв… А они не дождались…

– Почему? – спросил генерал.

– Потому что их интересовал не наш отряд, – сказал Капустин, – а только группа из троих спецназовцев ГРУ, которая к посадке подготовилась и уже села бы в автобус, если бы подполковник Ларичев не позвал их к своей машине, чтобы подписать следственные документы. Террористы засели в кустах около стройки, а оттуда из-за автобуса не было видно, что спецназовцы отошли… Следовательно, мы можем сделать вывод, что данное дело является продолжением вчерашнего, и мы можем говорить с подполковником Ларичевым о предоставлении ему всей возможной помощи, товарищ генерал…

Довольный Рябушкин кивнул.

– Есть еще вот это… – майор положил перед генералом несколько спаянных мелких гвоздей.

– Осколки?

– Так точно. Слишком мелкие для эффективного использования. Взяли то, что было под рукой, торопились при изготовлении заряда. Такие осколки эффективны только на очень ограниченном участке. Разброс мал из-за низкой тяжести осколков. Но если человек окажется рядом и не будет защищен, этого достаточно для его гибели. Судя по всему, взрывное устройство было заложено в салоне, или под сиденьем, или между сиденьями недалеко от передней двери…

Рябушкин потер гвоздики пальцами, стирая с них копоть. Спаянные от температуры, они под пальцами развалились. Генерал понюхал пальцы и поморщился.

– Трупы террористов, – спросил он майора Яхонтова, – осматривают?

– Осматривают… Документов при них не обнаружено. Взрыв гранаты сильно повредил лицо одного, и это затруднит опознание. Но и у того, и у другого есть мобильники. После анализа звонков, думаю, мы сможем определить личности, а возможно, и их окружение…

– ОМОН для оцепления прибыл… – сообщил дежурный.

– Значит, и автобус есть, – добавил стоящий чуть в стороне подполковник Храпицкий. – Я с ОМОНом договорился об использовании их автобуса…

– Игорь Евгеньевич, занимайся посадкой… – Генерал глянул на наручные часы, хотя перед ним на стене висели большие управленческие. – Пора ехать…

Капустин хотел было уже выйти, когда генерал остановил его.

– И еще, Игорь Евгеньевич… Эти трое… Спецназ ГРУ… – Рябушкин несколько секунд подумал. – Отказывать им в местах в самолете уже поздно… Я обещал полковнику Баргузинцеву, и полковник в Москву уже, наверное, доложил… Но проверьте, насколько возможно, самолет перед посадкой… Беда за ними просто гонится… Как бы и нас по инерции не накрыла… Я позвоню летунам, предупрежу…

Автобус, что привез ОМОН, встал в один ряд с двумя другими, хотя и сильно отличался от них внешним видом. Все окна омоновского автобуса были забраны мелкой металлической сеткой, двигатель защищен крепкой металлической решеткой. Однако внешний вид транспортного средства офицеров отряда ФСБ не смутил, как не смутил и спецназовцев ГРУ. Билеты никто, естественно, не проверял, потому посадка произошла за три минуты, и колонна выехала из зоны оцепления ОМОНа. А на улице ее уже ждали две машины сопровождения ГИБДД с включенными мигалками. В предутренние часы улицы города были свободны. Ехать предстояло на аэродром авиационного военного училища, расположенный на далекой окраине. Мигалки машин сопровождения даже на освещенных улицах видно было издалека, а звуковой сигнал милиционеры включали только дважды, когда пришлось пересекать перекресток на красный сигнал светофора. В других местах решено было поберечь сон и спокойствие горожан, потому что город и без того полнился слухами об активных действиях террористов, и это побуждало многих, особенно молодежь, негативно относиться ко всем выходцам с Кавказа, а они в городе были на трех больших базарах и множестве маленьких базарчиков, не говоря уже о бесчисленных кафе и прочих мелких заведениях. Заодно резко возросло и негативное отношение к китайцам, которых тоже понаехало немало. И решение не включать звуковые сигналы вместе с мигалками было разумным.

На аэродром приехали за полчаса до назначенного времени. Военная принадлежность аэродрома все-таки давала какую-то гарантию от проникновения в самолет посторонних людей. Но все же, как убедился Капустин, звонок генерал-лейтенанта Рябушкина возымел свое действие, и самолет проверяли дополнительно. Игорь Евгеньевич сразу же отправил в помощь летунам троих своих спецов по минному делу. И при этом вовремя разрешил начать посадку. Общими усилиями самолет был тщательно осмотрен, все заняли свои места, и экипаж пилотов запустил двигатели.

Старый АН-12 взлетел вовремя…

Игорь Евгеньевич даже в гражданских самолетах, когда, скажем, в отпуск отправлялся, всегда благополучно засыпал. Так на него действовало ощущение полета. И на военных, на которых тоже летать порой доводилось, к подобному же ощущению привык, несмотря на меньший уровень комфорта, а честно говоря, вообще на отсутствие оного. Надеялся и в этот раз уснуть, чтобы в новый для себя город Грозный прибыть со свежей головой, но сон не шел, несмотря на то, что ночь уже кончилась, а он так и не прилег ни разу даже на столе в кабинете.

Самолет неприятно потрескивал, дребезжал, угрожая катастрофическими сквозняками, способными выдуть из салона весь личный состав отряда. Но думалось не о самолете. Хотелось поговорить с подполковником Буслаевым и обсудить варианты недавнего происшествия. И дело здесь было вовсе не в безопасности Буслаева, вернее, не только в его безопасности, потому что мысли снова возвращались к угрозе арестованного террориста. После ареста Шарани Гочияева Игорь Евгеньевич успокоился было. Но новый террористический акт – взрыв автобуса – показал, что дело это еще не закрыто, и закроется, вероятно, только после того, как Буслаев завершит его сам тем или иным образом. Тем или иным, это значит, что или Андрей Васильевич разберется с причинами, поставившими его жизнь под угрозу, или же в самом деле погибнет, потому что череда покушений может продолжиться, а в самой Чечне возможностей для этого у террористов будет гораздо больше, несравненно больше, и людей, исполнителей, будет намного больше…

Обдумывая эпизоды из истории со взрывом автобуса, Игорь Евгеньевич пришел к однозначному выводу, что акция была направлена только против подполковника Буслаева, и никак не могла быть направлена против офицеров его отряда. Именно поэтому взрыв был произведен во время стоянки, перед общей посадкой. Проводить такую акцию в дороге, во время движения автобуса, показалось террористам не столь эффективным вариантом, и это было правильным решением. Тогда, во-первых, автобус был бы переполнен людьми и грузом, и неизвестно было бы, где расположится сам Буслаев со своими людьми. Взрывное устройство было пристроено недалеко от входной двери. И если бы Андрей Васильевич занял место во второй половине автобуса, он бы вообще от взрыва не пострадал. Мог бы, конечно, пострадать от последствий взрыва – автобус наверняка потерял бы управление и если бы не перевернулся, то хотя бы набок упал. Но это, вовсе не означает что спецназовец погиб бы. А слабые осколки, которыми было начинено взрывное устройство, просто погасились бы оказавшимися рядом людьми и их рюкзаками и не достали бы до Буслаева. Против членов отряда ФСБ взрыв в дороге был бы более предпочтительным. Против Буслаева он был бы бесполезным…

Южный город Ханкала встретил прилетевших пасмурной погодой и легким моросящим дождем. Из жаркого августа попасть в слякоть было странным, поскольку Кавказ, как представляется большинству, всегда славится яркими солнечными днями.

– Может, мы и погоду им привезли… – выразил надежду подполковник Капустин, пожимая руку встречающему их старшему лейтенанту из отряда, который им предстоит сменить.

– Лишь бы нам отсюда с собой слякоть не утащить… – улыбнулся старший лейтенант.

– Еще две группы должны прилететь… – напомнил подполковник. – Пятнадцать и двадцать два человека…

– Сидят в своих автобусах. Вас ждут…

Автобусы подали прямо к самолету. Сюда же подъехал, и остановился чуть в стороне «уазик» спецназа, на который Игорь Евгеньевич обратил внимание благодаря нарукавной эмблеме водителя – «летучая мышь». Подполковник Буслаев о чем-то говорил со своими сопровождающими, потом забросил в УАЗик свой рюкзак, сопровождающие забросили свои рюкзаки, сняли бронежилеты, и занавесили ими окна, но садиться в машину не спешили. Водитель «уазика», старший прапорщик, по приказу Буслаева без вопросов снял свой бронежилет и тоже стал пристраивать на ветровое стекло так, чтобы оставить только узкую смотровую щель, как в танке или в бронетранспортере.

Капустин, оставив старшего лейтенанта в одиночестве, неторопливо подошел к спецназовцам.

– Будем прощаться, Андрей Васильевич? – сказал он с доброй улыбкой.

– Я бы не хотел так торопиться, Игорь Евгеньевич…

Капустин вопросительно поднял брови, понимая, что подобная фраза должна что-то значить и желал выслушать ее продолжение. Отряд ФСБ тем временем уже заканчивал погрузку в автобусы.

– Насколько я знаю положение вещей, – продолжил подполковник Буслаев, – базироваться мы будем по соседству, на самой окраине Грозного, в не восстановленном до конца районе. Нам выделана казарма рядом с казармой роты из чеченского батальона спецназа «Восток», только за забором, в отремонтированном здании бывшего детского сада, а ваши обычно располагаются на двести метров правее, в здании бывшей начальной школы. Там в половине здания еще идет ремонт, а вторая половина выделена вам…

– Я этих тонкостей не знаю, поскольку впервые приезжаю сюда…

– Достаточно того, что я только недавно отсюда вернулся… – суховато улыбнулся Буслаев, но и улыбнулся, похоже, только для того, чтобы Капустин не обиделся на его слова. – У вас будет время выучить место дислокации подробно… Так вот, я хотел бы ехать одной колонной с вами, и чтобы ваши бойцы были в состоянии боевой готовности. То есть чтобы рюкзаки лежали не на коленях и чтобы проход не был ими заставлен, как сейчас…

– А они так лежат?

Два подполковника подошли к первому автобусу, который был уже полностью загружен. Капустин заглянул в салон. Буслаев был прав.

– Внимание всем! – скомандовал громко Капустин. – Прошу запомнить, что вы не дома… Рюкзаки сложить на задние сиденья… Проходы оставить свободными… На колени поклажу не класть… Оружие должно находиться в боевой готовности…

Подсказка пришлась кстати. Приказ сразу начали выполнять.

– Итак… – Игорь Евгеньевич ждал продолжения.

– Мы поедем впереди… Вы за нами… В случае какого-то эксцесса действовать будем общими силами… В каждом автобусе в первые ряды выставите в боевой готовности тревожную группу. Еще… Извините уж… Если в дороге что-то произойдет… Я хорошо знаю местную обстановку и имею опыт действий в подобных ситуациях. Не возражаете, если я приму командование на себя?

Вообще-то это было совершенно против правил. Тем не менее Игорь Евгеньевич не мог не согласиться с правотой подполковника спецназа ГРУ.

– Хорошо… От Ханкалы до Грозного, насколько я знаю, недалеко…

– Совсем рядом…

– Надеюсь, командовать вам не придется, и доедем мы без эксцессов…

– В свою очередь, надеюсь на обратное… – сухо возразил Буслаев. – Именно ради эксцессов я сюда и прибыл… Чтобы не было эксцессов в дальнейшем, когда мы не будем подготовленными и не будем иметь такие значительные силы для противодействия… В нас могут и должны будут стрелять… В нашу машину… Ладно, если из автоматов… Машина подготовлена… Плохо, если из гранатометов… И потому ехать будем быстро… У гранатомета шкала прицеливания выше, чем у автомата… В быстро идущий транспорт сложнее попасть… Предупредите водителей автобусов… Кстати, за воротами аэродрома нас ждет еще и БМП сопровождения…

– Вас берегут… – с легкой иронией заметил Капустин.

– Не совсем так… Это вас берегут… Ваше командование обратилось в наш отряд с просьбой о прикрытии вашей колонны… Наши выделили боевую машину пехоты с отделением солдат… БМП вооружена по полному профилю… И автоматическая пушка, и штатный спаренный с пушкой пулемет, и ручные пулеметы в гнездах… Прикрытие сильное, может подавить численно большую живую силу… Можете не переживать… Переживать стоит только в том случае, если против нас выставят гранатометчиков…

– Это реально?

– Здесь реально даже боевого слона встретить… Нужно быть готовым ко всему…