К удивлению Виктора Юрьевича, «тени» повели себя вполне прилично и не позволили вмешаться в дело еще четверым «нацгвардейцам», что подъехали на следующем грузовике. И даже те из «теней», что сильно пострадали в короткой схватке, пока не высказывали свои претензии человеку, на которого только что надели наручники. Но усадили Иващенко в свою машину, хотя и без вежливого «Прошу», но и без зуботычин, хотя чем-то тяжелым в спину ткнули. Скорее всего, стволом или рукояткой пистолета. Стремились, видимо, попасть в позвоночник, но попали в мышцу. А мышца удар выдержала. Туда же, в «уазик», помогли сесть брызжущему во все стороны кровью из почти оторванного носа белобрысому «нацгвардейцу», мычащему матерные слова, и даже выделили ему какую-то не слишком чистую тряпку, чтобы нос промокнул. И сразу уехали, потому что к магазину подкатил еще один грузовик, из кузова которого выпрыгнуло больше десятка парней в черной униформе, причем эти были поголовно с автоматами. Дело могло закончиться стрельбой. Ехать сначала собрались, как понял Иващенко, в милицию. Но как только белобрысый с большим трудом и невнятно объяснил, из-за чего разгорелся скандал, Анатолий, старший из «теней», тот, что драться не стал, и вообще всем распоряжался, и позволил себе во время конфликта только очередь из пистолета-пулемета в асфальт, потребовал от Иващенко:

– Покажи бинокль.

Поскольку руки Виктора Юрьевича были скованы наручниками, единственное, что он смог сделать, это оттянуть бушлат на груди, показывая глазами внутрь, за пазуху. Анатолий протянул руку и вытащил из внутреннего кармана прибор. Стал рассматривать.

– Чье производство? – сразу спросил.

– А я знаю? – вопросом на вопрос ответил Иващенко. – Российское, наверное.

– Французское, – со знанием дела сказал тот, которому Иващенко изуродовал руку. Он был, скорее всего, далек от медицины вообще, и от травматологии в частности, и не понимал еще, что с его рукой случилось, и потому сохранял спокойствие, усилием воли превозмогая боль, которая была, наверное, основательной. Но такое терпение вызывало уважение. Хотя спецотряд «Тень» и формировался из бывших «нацгвардейцев», все же и среди них, наверное, были достойные люди, отметил про себя Виктор Юрьевич. Но даже достойный уважения враг – все равно остается врагом, и даже более опасным, чем враг оголтелый и неумный, потому что его не только противник уважает, но и собственные сослуживцы стараются на него, в какой-то мере, равняться. Лучше, чтобы в среде противника не было авторитетных людей, за которыми пойдут другие. В данном случае Иващенко свою роль выполнил. И вывел из строя серьезного противника. Вывел надолго, если не навсегда. Одноруким бойцам в спецотряде, думается, делать нечего. Они годятся разве что для маскировки, но даже при самой лучшей маскировке задания следует выполнять. А найти задание персонально под возможности однорукого сложно. Как правило, для действий бойца любого спецназа требуются обе руки. – Я таким как-то пользовался. Правда, чужим. Там еще и зарядное устройство для тепловизора должно быть.

– Где зарядное устройство? – Анатолий еще сохранял вежливый и даже деловой тон.

– Нету. И не было у меня.

– Откуда у тебя такой? – серьезно и весьма настойчиво спросил Анатолий. На такой вопрос недостаточно будет простой отговорки, типа: «В туалете на подоконнике нашел». Следовало отвечать. Но ответ был уже подготовлен, и даже доказательная база для него уже существовала.

– Было дело… На прошлой неделе в Брянске с офицером-пограничником в кафе поцапался. В качестве компенсации за испорченный ужин забрал у него бинокль.

– Ага. Понятно. Ты, значит, из России к нам заявился? А по какому, подскажи, поводу? Наверное, как все, в гости к бабушке?

Это уже был не разговор. Это был натуральный допрос. И даже тон говорил о том же.

– Туда подался, где от наших ментов лучше спрятаться. В России их развелось… В туалете не спрячешься… Сюда и подался. Они сюда руки, думаю, еще не протянули. А то я заметный. Легко узнают…

Анатолий серьезно хмыкнул, подался вперед и сказал что-то водителю. Тот затормозил, сдал задним ходом два десятка метров и свернул на боковую улицу. Из сказанного Анатолием водителю Иващенко через рокот двигателя шумного «уазика» сумел все же разобрать: «СБУ». Значит, отправляют в СБУ, минуя ментов. Уже легче, одной инстанцией, которая бьет, меньше будет.

– А это что? Тоже у погранца отобрал? – однорукий здоровой рукой, но по-прежнему морщась, вытащил из внешнего кармана Иващенко «PlayStation Vita». Увидел-таки и вытащил.

– Это мое собственное. Моя любимая вещь, так сказать. Не рекомендую реквизировать. Кое для кого это плохо кончилось.

– Не пугай. Я уже и без того испуган… – Однорукий положил игрушку на свободное сиденье перед собой. Возвращать ее в карман Иващенко ему показалось стыдным. Подумают еще, что испугался.

– А драться тебя так где учили? – спросил Анатолий, усевшись на свое место. – Профессионально дерешься…

– Там, где я был, этому всегда научишься, если жить захочешь.

– И где такое место находится?

– «Кто не был, пусть не будет, кто был, тот не забудет», – старой поговоркой ответил Виктор Юрьевич. Но Анатолий, оказывается, тоже старые поговорки знал.

– И много тебе дали?

– Двенадцать с половиной.

Анатолий присвистнул.

– Солидно.

– А у меня натура не мелочная. Не люблю мелочиться…

Иващенко словно бы даже гордился тем, о чем рассказывал.

– Двенадцать с половиной просто так не вкатят. Подозреваю, что это что-то типа двести девятой статьи российского Уголовного кодекса. Из-за тебя Украине может грозить международный скандал. Россия потребует твоей выдачи. А нам и своих скандалов хватает. Отдадим без разговоров. Можешь не надеяться на лучшее.

– А я – на хрен! – убегу… – спокойно зевнул Иващенко, не отвечая на предположение Анатолия о статье. – И от вас тоже – убегу. Я хорошо бегать умею.

Но тот настаивал на конкретизации прежнего разговора и не захотел в сторону уходить:

– Так что, двести девятая?

– Хуже…

– Куда уж хуже! Хуже, кажется, только государственная измена…

– По совокупности – сто пятая и триста семнадцатая.

– Сто пятая – знаю. А что такое триста семнадцатая?

– Ментов замочил. Да еще в Дагестане – местных. Мне вдогонку двести восемьдесят вторую, часть вторую впаяли, но она пошла поглощением…

– Хорошая биография, – одобрительно сказал Анатолий. – Школу хорошую прошел. Много классов закончил? Годков, я имею в виду, сколько там был?

Иващенко пренебрежительно скривился.

– Да ни одного. Мне там не понравилось. Там какие-то люди, представляешь, странные. Я их знать не знаю, а они хотят, чтобы я их уважал. И сильно на этом настаивают…

– Представляю, чем закончилось. По сегодняшнему дню могу догадаться. И что? Зауважал?

– Я в школе математику уважал. И помню, что там есть такой метод. Называется «доказательство от обратного». И получилось, что я их заставил себя уважать. Но им это тоже не понравилось. Мне уж шепнули, что против меня что-то начинается. Пришлось собраться и уйти…

– А говоришь, что там драться научился… А ты там учил, как я понял.

– Ну, драться-то я и до этого умел… – Иващенко резко принял решение отказаться от плана, просчитанного в ГРУ. Тот план предусматривал, что полковник Шилохвостов сам заинтересуется человеком, побившим его подопечных. И почему-то этот момент вызывал сомнение у Виктора Юрьевича. Он вызывал сомнение еще там, в Москве, и еще у некоторых экспертов-оперативников. Но большинство, включая командование, посчитало этот вариант верным. Однако, если представилась возможность, почему бы Иващенко не воспользоваться ею. И он решил воспользоваться. – Я под трибунал попал старшим лейтенантом спецназа ГРУ. Там нас слегка этому делу обучали…

– Слегка?

– Слегка. А потом сами уже обучались. Приходилось солдат обучать. И одновременно самому учиться. Тренироваться вместе с ними и без них. Иначе чему научить сможешь…

– Спецназ ГРУ… – задумчиво сказал Анатолий и сосредоточенно посмотрел в противоположное окно салона «уазика». – Это интересно…

«Тень» со сломанной рукой даже слегка ото-двинулся в сторону, словно бы из опасения второй руки лишиться.

– Тормозни! – решился вдруг Анатолий.

Машина остановилась. Анатолий вышел и захлопнул с громким звуком за собой дверцу – у «уазика» дверцы тихо никогда не закрываются, это просто конструкцией не предусмотрено. Но сквозь стекло Иващенко было видно, что он, отойдя на шаг, вытащил трубку и стал кому-то звонить. Причем, даже не слыша разговора, можно было понять, что Анатолий разговаривал уважительно. Но он вообще был человеком, кажется, вдумчивым и неглупым. То есть опасным врагом.

Вернувшись в машину, Анатолий не убрал трубку, но сразу спросил:

– Как тебя зовут, звание! Быстро…

– Иващенко Виктор Юрьевич, старший лейтенант.

Анатолий повторил сказанное в трубку и дождался ответа. Трубку убрал только после этого.

– На базу! – скомандовал водителю. – Полковник приказал.

– А в СБУ? – гнусаво и плаксиво спросил «нацгвардеец» с остатками носа.

– Переживешь.

– А как я назад добираться буду?

– Отправят на машине.

– Машина впереди, ты за ней бегом, – пошутил «тень» со сломанной рукой и поморщился. Рука, видимо, сильно болела…

Юрий Юльевич Шилохвостов, как показалось Иващенко, сильно сдал и постарел с тех пор, как они виделись в последний раз. И вроде бы даже ниже ростом стал, хотя высоким он никогда и не был. Но остался таким же жестким внешне человеком, со слегка колючим недобрым, хотя и спокойным властным взглядом уверенного в себе человека. На Юрия Юльевича только один раз посмотришь и сразу поймешь, что он явление немногословное. Но каждое сказанное им слово – на вес золота. Или на вес пули…

Такая мысль пришла в голову Виктора Юрьевича, когда он увидел, как под взглядом полковника украинской армии неуютно чувствуют себя ранее такие уверенные в себе «тени». Они не заискивали перед своим командиром, он бы не позволил такого поведения, но готовы были повиноваться даже взгляду, даже мысли, если могли бы ее прочитать. Должно быть, Шилохвостов ввел в спецотряде «Тень» жесточайшую дисциплину.

Шилохвостову, наверное, с КПП позвонили и сообщили о прибытии машины. И он вышел на крыльцо единственного на метеостанции двух-этажного небольшого корпуса из белого силикатного кирпича, чтобы встретить приехавших. Первым машину покинул Анатолий и по всей форме, с отданием чести, долго что-то полковнику докладывал. Тот по ходу доклада несколько раз Анатолия перебивал, задавая уточняющие вопросы. Потом Анатолий раскрыл дверцу машины и выпустил своих «теней», пострадавших от рук «волкодава», и с ними вместе безносого «нацгвардейца». И последним выпустил самого Иващенко. На пострадавших полковник посмотрел мельком. Недобро посмотрел, как на провинившихся.

– В медпункт, – услышал Иващенко команду. – На осмотр. И это… Снимите-ка с него наручники. Я этому человеку доверяю.

Анатолий молча, но быстро выполнил команду, даже не вспоминая о возможном риске. А он лучше других должен был понимать, что оставлять Иващенко без наручников – дело опасное. Но если полковник доверяет, Анатолий не видел смысла и возможности возразить.

– Узнаешь меня, старлей? – спросил Шилохвостов.

– Так точно, товарищ подполковник… Извините, товарищ полковник… – Иващенко словно только сейчас рассмотрел с высоты своего роста погоны Шилохвостова, стоящего на второй ступеньке лестницы. – Вы, конечно, сильно изменились. На улице мог бы и мимо пропустить. Но здесь пропустить трудно. Узнаю, однозначно…

– Виктор Юрьевич, кажется, тебя зовут?

– Так точно.

– Пойдем в мой кабинет.

Шилохвостов резко развернулся и заспешил в здание. Иващенко широким шагом, через две ступеньки, поднялся по лестнице и устремился за ним. Юрий Юльевич говорил таким тоном, что невольно будешь выполнять. Привычка сработала и с одной, и с другой стороны…

Шилохвостов поднялся на второй этаж. Иващенко догнал его уже в конце второго пролета лестницы. Анатолий остался в небольшом фойе сразу за входными дверьми и не стал подниматься без приглашения своего командира, только провожал взглядом спину Иващенко.

Дверь кабинета полковника ничем не отличалась от других дверей и даже таблички с поясняющей надписью не имела. Шилохвостов толкнул ее, шагнул за порог и дверь за собой не прикрыл, предлагая это сделать идущему следом Иващенко. В кабинете уже находился какой-то тощий очкастый парень, почти мальчишка, в черной униформе с эмблемой «Тени». Сидел за командирским столом перед монитором компьютера.

– Нашел что-нибудь?

– Много… – Парень смотрел, широко раскрыв глаза, на Иващенко, словно был напуган его видом. По одному слову, предельно насыщенному акцентом, Виктор Юрьевич сразу понял, что перед ним стопроцентный украинец. И даже предположил, что тот искал в компьютере. Об этом говорил взгляд очкастого юнца – испуганный и настороженный. Тот, определенно, собирал материалы на Иващенко. И засел за это, видимо, не так давно, сразу после звонка Анатолия с дороги полковнику Шилохвостову.

– Выбрал?

– Сохранил в отдельной папке на рабочем столе.

Естественно, имелся в виду рабочий стол оперативной системы компьютера, а не предмет мебели, о чем Иващенко сразу догадался.

– Разрешите идти?

– Иди. В твоей группе занятия идут. Иди в класс. Если понадобишься, я позову.

Паренек молча выбрался из-за стола и бочком в тесном кабинете продвинулся мимо Иващенко, не доставая ему затылком до подбородка. Типичный офисный выкормыш, который, кроме работы за компьютером, ни на что не годится, – решил Виктор Юрьевич, не понимая, зачем такого взяли в спецотряд. Хотя, по большому счету, специалисты-компьютерщики здесь тоже нужны. Современные войны не могут обходиться без цифровой техники. Конечно, идеально, если компьютерщик, как, например, бывший лейтенант Суматоха, еще и хорошим спецназовцем является. Но это даже в спецназе ГРУ редкость.

Дверь закрылась. Иващенко так и остался стоять, не дождавшись приглашения присесть, хотя стульев в кабинете хватало. Но для российского старшего лейтенанта это было вполне нормальным явлением в отношениях с полковником. И дискомфорта Виктор Юрьевич от этого не ощущал. А Шилохвостов, проводив взглядом компьютерщика, сел за свой стол и стал с монитора просматривать документы, сохраненные хилым юнцом. Догадаться о том, что это были за документы, было не трудно. Иващенко все их знал почти наизусть, поскольку что-то сам готовил, что-то готовилось при его участии, что-то без его участия, но с его подачи. В том числе и последняя информация о драке в кафе с офицером пограничной службы, у которого Иващенко отобрал бинокль с тепловизором. Свидетели, когда прибыла полиция, опознали беглого заключенного по фотографии, предъявленной им полицейскими. Об этом подробно рассказывала популярная в Брянске новостная интернет-газета «Город 32».

Читал Шилохвостов быстро. Об этом говорило пощелкивание компьютерной мышью при закрытии одного материала и открытии следующего. Прочитав все, сложил ладони, переплел пальцы рук перед носом и задумался так, словно был в кабинете один. Или умышленно не замечал Иващенко. Тот, напоминая о себе, кашлянул, устав ждать.

– А как ты под трибунал попал? Расскажи… – тихо сказал, а не приказал полковник.

– В командировке в Дагестане был, товарищ полковник. Со своим взводом. Мы в райцентре в одном из домов пару бандитов обложили. Сдаться они отказались. Мы решили работать на уничтожение. Тем более при ведении переговоров у меня солдата ранили. И уничтожили бы. Но тут приезжает полицейская машина. Выходят подполковник и старший лейтенант, как я потом узнал, временно исполняющий обязанности начальника райотдела и местный участковый, начинают вести переговоры на своем языке. Бандиты выходят и сдаются им. Они их увозят. А через день эти же бандиты обстреливают рейсовый автобус. Мы опять их же преследуем и уничтожаем. Я пытаюсь разобраться, меня местные власти посылают подальше, рекомендуют не вмешиваться. А тут в госпитале моему раненому солдату, этими бандитами раненому, руку ампутировали. Я и обозлился. Сел на БМП, подъехал к райотделу и своротил им угол. Там кабинет начальника, где подполковник сидел, как раз угловой был. Этот угол и своротил. И тут, смотрю, прямо из разваленной стены выскакивают подполковник с тем самым участковым. Они вместе в кабинете были. Я из БМП выскакиваю и к ним. Начинаю права качать. А они пистолетами грозят. Тут еще менты выскочили, другие. По-своему что-то орут, я не понимаю. Мне оружием грозят. Но со мной в БМП сержант приехал. Он в башню перебрался и пушку с пулеметом на ментов навел. И короткую очередь в стену дал. Над нашими головами. Сразу все менты как тараканы разбежались. Подполковник со старлеем опять через стену в кабинет полезли, стрелять оттуда начали. На заседании трибунала говорили, что в воздух, но несколько пуль рядом со мной в броню попало. Я автомат из машины забрал, дал очередь, они от развалин внутрь ринулись. Я за ними забрался и расстрелял их там же, когда из кабинета выходили. Потом, уже в трибунале, узнал, что один из бандитов приходился родственником и тому, и другому. Мой адвокат на этом зациклился, вместо того чтобы на их стрельбе сконцентрироваться. Так и получил я двенадцать с половиной лет. Шуму было по всему Дагестану много. Если бы все по-тихому, дело спустили бы на тормозах. Но кому-то нужен был этот шум. У них там своих либерастов хватает…

– Я что-то слышал об этой истории, – признался Шилохвостов. – Кажется, даже по телевидению видел. В новостях. Правда, не знал, что это ты. Хотя фамилию, помню, тоже слышал, и о тебе тогда вспомнил. Что потом с тобой было, я уже знаю.

– Тогда, товарищ полковник, попросите своих людей вернуть мне «PlayStation Vita».

– Это что такое?

– Игрушка моя. Компьютерные игры. У меня в машине забрали, когда сюда ехали. Были бы деньги, забрали бы, я не возразил. А эту штуку я в чужие руки доверить не решусь…

– Это из-за нее ты вертухаев…

– Так точно. Из-за нее. Не люблю, когда ко мне придираются. Их барачные авторитеты на меня настропалили. А игрушка была только предлогом. Не это, нашли бы что-то другое.

– Про тебя пишут, что ты два пистолета забрал.

– Так точно.

– А где они?

– У меня. За поясом.

– Отобрали?

– Не тронули.

– Тебя что, даже не обыскали?

– Никак нет. Не обыскивали. Не рискнули, похоже.

– Сильно моих мальчишек отделал?

– Только одному сильно досталось. Руку несколько лет восстанавливать будет. Сложные множественные переломы в области суставов и разрывы связок в локте и в плече. Ему на операцию нужно. Чем быстрее, тем лучше.

– Понятно. Мой врач разберется. Он толковый. А «нацгвардейцев» сильно побил?

– Этих лучше. Особенно первого. Который хотел у меня бинокль отобрать.

– Ладно. В СБУ я договорюсь. И подумаю, что с тобой делать…

– А что со мной делать?

– В Россию тебе теперь дороги нет. Планы у тебя какие-то были?

– Были. До Марселя добраться. До вербовочного пункта.

– Иностранный легион Франции?

– Так точно. У меня бывший мой сержант в Джибути служит. Мне обещали его телефон добыть. Он бы дал рекомендацию.

– Ладно. Посмотрим, что с тобой делать. Сутки даю тебе на отдых. Анатольев тебе покажет, где будешь жить.

– Это кто?

– Человек, который привез тебя.

– Я думал, его зовут Анатолий.

– Его так и зовут. Подполковник Анатолий Анатольев. Кстати, бакалавр философии. Умный человек. Между прочим, имеет желтый пояс по карате кекусинкай.

– Желтый пояс? А что это такое? – удивился Иващенко.

Шилохвостов усмехнулся.

– Это значит, что он однажды сумел ногу выше пояса поднять. На каких-нибудь дворовых соревнованиях. Но вообще-то Анатольев – человек деловой. Я хотел его себе в заместители взять. Но вот теперь думаю… Ладно, я не о том… Отдыхай. Анатольев внизу должен быть. Если ушел, подожди у двери. Я ему позвоню…

Подполковник Анатольев, как полковник и предполагал, ждал внизу у дверей. Полковник ему уже, видимо, позвонил и отдал приказание.

– Пойдем. Устрою тебя на временное место проживания, старлей.

– А машина где?

– Ушла машина. Безносого в госпиталь повезла. А что тебе машина? Тридцать метров пешком пройти не можешь?

– Там в машине осталась «PlayStation Vita»…

Анатольев вытащил игрушку из кармана и отдал Иващенко. Тот включил, проверяя, и тут же выключил. И двинулся следом за подполковником по утоптанной тропинке к углу здания. За углом стало видно небольшой палаточный городок, устроенный на огороженной бетонной площадке, где раньше стояли какие-то метеорологические приборы. Часть из них сломали и выбросили, чтобы не помешали устанавливать палатки, часть оставили на месте. Палатки были небольшие, четырехместные, с деревянным полом и печкой-буржуйкой внутри и с трубами из нержавейки, выведенными в окна.

– Вот твое место, – показал Анатольев на кровать без одной спинки. – Есть тебе где ноги вытянуть. Здесь раньше почти такой же длинный, как ты, спал…

– А сейчас он?..

– А сейчас он в Москве пропал, – сказал Анатолий Анатольев, как отрезал.

Но Иващенко подумал, что речь идет, возможно, об Олеге Черловском, который был ниже Виктора Юрьевича сантиметров на пять – на шесть. О своем знакомстве с Черловским рассказывать почему-то не особенно хотелось.

– А соседи где?

– На учебе. До пяти часов. К пяти я подойду, лично познакомлю вас. Пока отдыхай…

Иващенко сбросил бушлат. И подполковник увидел за поясом у него два пистолета, которыми Виктор Юрьевич почему-то не захотел воспользоваться в «уазике», когда его везли на базу. Мог бы, но не захотел. И не воспользовался ими раньше, когда сцепился с «нацгвардейцами» у магазина. Тоже мог бы, но почему-то тоже не захотел. Почему? Этот вопрос сильно заинтересовал Анатольева.

– Так ты при оружии?

Иващенко сделал вид, что очень удивился вопросу.

– А как иначе. В наше время жить без оружия сложно. А еще сложнее, слышал я, выжить. Приходится носить. Хотя я стараюсь не применять. Если уж совсем невмоготу станет, можно и пострелять. А так лучше руками обойтись.

– Оружие требуется сдать.

– Не ты мне его выдавал. Попробуй отобрать.

– Попробую.

– Мягкая рекомендация… Сначала разрешение у полковника спроси. Он тебе попутно и место в госпитале забронирует. Я сегодня добрый. Я сегодня не убиваю, а только уродую.

Анатольев ничего не сказал, покраснел, резко развернулся и вышел из палатки.

– Еще и бинокль мне верни, – уже не видя Анатолия, сказал ему вслед Иващенко. – Может, и придется когда-то продать…