От старой церкви только один угол остался и половина стены. Ракета, видимо, была мощная, если такое здание разворотила. Лесничий не долго смотрел на развалины, и только Кравченко, крестясь, прошел в их глубину к месту, где был когда-то алтарь, и там отвесил поклон чему-то уже несуществующему. Комбат Надкалиберный позвал Сергея Ильича. Сбоку от развалин находилось крыльцо с лестницей на две стороны. Не то крыльцо, которое папертью называется. Паперть была чуть дальше, ближе к уцелевшему углу. Там и входная дверь сохранилась. А остатки стены показывали, что дверь когда-то и здесь была, но потом ее заложили, врезав в старую кирпичную кладку новую кладку, превратившую дверь в окно, уже из другого, современного кирпича, который и цветом и плотностью отличался. Но крыльцо оставили, посчитав, видимо, что сносить его проблематично, поскольку оно составляет со стеной одно целое, хотя и не монолитное. А по центру крыльца находилась низенькая дверца из тяжелых дубовых досок, которые разворотить можно только длинной автоматной очередью. Одиночные выстрелы здесь не помогут. На дверце большой навесной замок, который Надкалиберный открыл своим ключом, а ключ тут же сунул в руку стоящему рядом Редьке.

За дверцей была короткая, метров пять длиной, лестница и низкий потолок над ней. Спускаться приходилось согнувшись. Сергей Ильич не однажды слышал, что раньше, в старину, люди были ниже ростом, чем сейчас. Ученые измеряли скелет монаха Ильи из Мурома, хранящийся в Киево-Печерской лавре. И определили, что рост этого человека, предположительно прообраза былинного богатыря, был сто шестьдесят семь сантиметров. Английские ученые утверждают, что рост их великана – английского короля Ричарда Львиное Сердце – был только сто семьдесят пять сантиметров. А Ричард был на целую голову выше своих придворных. Наверное, это правда, и вход в церковные подвалы это подтверждал. Но подумалось, что дальше подвалы должны иметь более высокие потолки, если уж ведет их сюда сам комбат Надкалиберный, который наверняка уже лично помещение осматривал. А с его ростом любой потолок низким покажется. Комбат обязан был предусмотреть возможность присутствия высоких «волкодавов» в боевой группе ЧВК. Так и оказалось. Внизу была еще одна дверь. Наверное, не металлическая, а просто окованная широкими металлическими полосами. Здесь замок был уже внутренний и, судя по большому фигурному ключу, старинный. На замочной скважине – продукт творчества кузнеца-художника – металлическая накладка в форме замысловатого цветка непонятного ботанического вида. Цветок поворачиваешь, преодолевая сопротивление пружины до фиксирующего щелчка, только тогда замочная скважина и открывается. Сейчас таких никто не делает. Но чтобы открыть подобный замок отмычкой, понадобилось бы, наверное, много часов провозиться. Сергей Ильич Лесничий, как специалист, хорошо знакомый с работой отмычками, понимал это. Современная же промышленность, похоже, больше заботится о ворах, чем о тех, чьи двери и замки от воров защищают.

Старинный замок открылся без труда. Второй ключ тоже перешел в карман Редьки, добровольно взявшего на себя обязанности завхоза-ключника, поскольку он уже вместе с Кравченко отвечал за внешнюю безопасность. Так еще в первую командировку было установлено и соблюдалось до сих пор. За дверью, после спуска по боковой лестнице, свод подвала был высоким даже для комбата Надкалиберного. По центру никак не меньше трех с половиной метров. Это легко оценивалось после того, как Лесничий посветил фонариком по сторонам, и не только по стенам, но и по полу, и по потолку. Значит, когда-то умели строить и такие высокие своды. И строили их не только в церквях, но и в церковных подвалах. Современная архитектура закругленные своды считает излишеством. Может быть, с точки зрения рациональности это и правильно. Тем не менее сводчатые потолки более красивы. Даже в условиях подвала.

Лесничий мало знал о том, как строились церкви на Руси. И раньше вообще считал, что священников хоронят только внутри церковной ограды, но никак не в склепах. А склепы делают, как он слышал, в монастырях для святых старцев, которые нашли себе там приют. Здесь был не монастырь, а обычная, хотя и старинная, церковь. Тем не менее в подвале имелись склепы. И неизвестно было, кто в этих склепах похоронен. Может быть, даже и не священники, а просто какие-то знатные люди.

– Нам в левое крыло! – подсвечивая всем своим фонариком и показывая лучом, как жезлом, направление, сказал комбат. – Направо – в склепы…

– И много склепов здесь? – поинтересовался Кравченко.

– Шесть, кажется. Я сам их не рассматривал. Мой начальник разведки весь подвал обшарил. Подозревал, что здесь есть какой-то подземный ход. Церковь когда-то давным-давно поляки осадили. Местные жители отбивались от них из-за церковной ограды. И могли прорыть подземный ход для вылазок. И нашел-таки… Только там все завалено. Сейчас уже не пройти, не проползти…

– Электричества здесь, понятное дело, нет, – констатировал факт Суматоха, дважды щелкнув попавшим под луч его тактического фонаря выключателем.

– Во всем районе практически нет. Подстанция на четверть мощности работает. Здание разбито. Восстановили, что смогли. Остальное восстановлению не подлежит. Полностью заменять надо. Радиаторы трансформаторов разбили, масло вытекло. А без масла никак нельзя. Свет у нас дают на несколько часов поквартально в поселок, чтобы люди обогревателями смогли дома прогреть и телефоны подзарядить, и все. Уже привыкли во мраке жить. Чего от всей души и всей Укропии желаем вместе с их Потрошенко…

– Электричество мы подключим, – пообещал Суматоха. – Пожалуй, в первую очередь. Естественно, не на поселок, а для себя.

– Вот первая комната. – Надкалиберный провел лучом вправо и влево, показывая просторное помещение и словно бы стены лучом ощупывая. Воздух в комнате, не имеющей ни окон, ни вентиляции, был сыроват и имел запах плесени, но «волкодавы» не собирались здесь задерживаться надолго и не намеревались сами плесенью покрываться. – Дальше еще три. Потом маленькая четвертая тупиковая комнатка. На этом ваше крыло подвала кончается. Второго выхода нет. По соседнему крылу гулять не рекомендую. Там запах нехороший. Могильный откровенно!

– Здесь тоже воздух не парковый, – спокойно заметил Редкозуб. – Но мы его подсушим, легче будет. Трубы здесь вывести невозможно?

– Перекрытия крепкие. Литые, армированные. Без компрессора с отбойным молотком не справиться. Даже не пытайтесь.

– Значит, придется электрическими обогревателями пользоваться. Солярки для генератора должно хватить.

– Хватит, – подтвердил Лесничий. – Мы здесь все равно долго сидеть не будем.

Он еще не предупредил свою группу о том, что планы операции существенно меняются из-за бегства в Москве майора Черловского, и об опасности, которой подвергается в своем теперешнем положении их товарищ «волкодав» Иващенко. Но сам не думать об этом просто не мог и потому нервничал, что, впрочем, не было заметно со стороны…

Пока группа «волкодавов» занималась переноской груза из кузова своей машины и из микроавтобуса, командир группы, не желая терять время, сел на первый принесенный ящик вместе с комбатом Надкалиберным. И сразу раскрыл карту, которую комбат тут же осветил своим фонарем, поскольку тактический фонарь Лесничего был закреплен на автомате.

– Загляни сюда. Ты, комбат, вот это место знаешь? – ткнул Лесничий в карту карандашом.

– Семихатка? Знаю. Мы там рядом в деревне Ратино штаб батальона до общего отступления держали. – Комбат показал на карте деревню, где когда-то квартировался их штаб.

– И с окрестностями, полагаю, знаком хорошо?

– В пределах десятка километров от штаба все кругом пешком обошел и на своем брюхе обползал. Брюхом, можно сказать, каждую кочку ощупывал.

– Меня одно место особенно интересует. В круг твоего знания входит. Попадает в твой десятикилометровый радиус. Бывшая метеостанция… Знаешь такое место?

– Знаю. У нас там в свое время минометный дивизион стоял, – кивнул комбат. – Сама позиция была дальше. А на метеостанции их база была. Склад боеприпасов, запасные орудия, палатки для проживания. Потом дальше в тылы перебросили, когда стали фронт выравнивать.

– А сейчас там что?

– Хороший вопрос. А я это обязан знать? Только так, мимолетно, разве что… По данным разведки, там «нацгвардия». Издали видели черные мундиры. А что за подразделение, неизвестно. Большому подразделению там не поместиться. Места не хватит. Но там, в округе, во многих деревнях разные ихние стоят. «Чернорубашечники», как мы их зовем. Против нас они, в основном, и воюют. Армейцев мы редко видим. Разве что в качестве привета от артиллеристов.

– Хорошо. Тогда вопрос такой. Уже более практический. Где-то поблизости небольшой группе, типа нашей или даже части нашей группы, есть возможность разместиться? Хотя бы на пару суток или даже только на сутки?

– «Поблизости» – понятие растекаемое. Это и километр, и два, и пять… Все по нашим меркам будет поблизости. Говори конкретнее. Тебе что, нужны условия прямой видимости?

– Не обязательно, хотя это было бы идеально. Я не думаю, что они, как «матрасники», выставят электронную систему контроля. Нет у них такого оборудования.

– Ага… Понятно. Значит, это ты со своими парнями «похоронил» в прошлый месяц «матрасную» ЧВК. В батальоне Стерха…

– А ты что-то об этом слышал?

– Война слухами живет. Много сказок наговорили. Значит, ты и есть тот самый «казачий спецназ», которым укры детей пугают?

Понятие «ты» в данном случае было идентичным понятию «твоя группа».

– Я тоже об этом слышал… – обтекаемо ответил Лесничий. – Пусть боятся. Мы все в группе потомственные казаки. И кубанские, и донские. Хотя лампасы и бороды не носим.

– Частная военная казачья компания? – усмехнулся Надкалиберный. – Хорошо звучит. Так где ты хочешь устроиться? Конкретные требования выкладывай. Если вблизи от метеостанции, с условием прямой видимости, то есть только один вариант – на сельском кладбище. Кладбище заброшенное. Сейчас там не хоронят даже убитых солдат. Им обычно одну большую яму выкапывают и тела туда бульдозером сгребают. Это у укров новые похоронные услуги. Традицию такую пытаются установить. Чтобы число «двухсотых» в отчетности уменьшить. Списывают их на попавших к нам в плен или просто пропавших без вести. А то и в дезертиры заносят. Чтобы родители не трепыхались и не суетились, деньги не требовали и не возмущались. Пусть себе, думают, ждут старики… Короче говоря, есть забытое Богом кладбище. Там укрыться вполне возможно. Пока снега нет, там можно среди могил прятаться. Можно даже несколько новых могил выкопать, будут вместо полнопрофильных окопов. Маскировочная сетка у меня есть, могу выделить. Но снег выпадет, следы от любого передвижения останутся. Придется срочно куда-то перебираться, потому что там и костер не разведешь, и даже руки не погреешь.

– Снег еще вчера обещали, – напомнил командир «волкодавов».

– Они всегда что-то обещают. У нас в городе начальник метеоцентра, женщина, жаловалась, что за ее прогнозы сына в школе бьют. Синоптикам верить – все равно что укропскому правительству.

– Тем не менее, – не совсем согласился Сергей Ильич с таким категоричным утверждением. – Тучи над головой висят второй день. Снег обещают хороший. Тучи обещают. Это вернее, чем синоптики. В любой момент пойти может. Значит, вариант с кладбищем благополучно похороним. Что еще можно придумать?

– Практически ничего. Там вокруг много деревень. В деревнях у нас есть свои люди. Надежные. Которые сами погибнут, а нас не предадут. Мы там стояли и много с этими людьми общались. Они под укропами жить не хотят. Всегда помогут. Можно к ним обратиться за помощью. Любое задание согласятся выполнить. Хотя следует учесть, что это все люди пожилые. Они еще советской властью воспитаны и потому крепко с головой дружат. Понимают, что к чему в этой жизни и откуда у их проблем ноги растут. Это молодежь нынешнюю пропагандой придавили, они и не верят даже тому, что своими глазами видят.

– Однако я не понял твоего предложения, – сказал Лесничий. – Ты что, предлагаешь использовать этих людей для выполнения задания?

– Да. Они не подведут. Но они, я повторяю, все возрастные и потому пригодны только для наблюдения. Можно ночью к ним пройти, дать задание на день. На следующую ночь получить результат.

– Это отпадает. Даже в варианте наблюдателей – отпадает. Необученные люди не смогут работать с приборами. А наше наблюдение всегда на приборы опирается. Если бы ты нас на постой к ним определил – это был бы другой вопрос. Возможен такой вариант?

– Никак невозможен, – вздохнул комбат, и широченные его плечи от этого вздоха передернулись. – В каждой практически деревне стоят «нацгвардейцы». Они там кругом. Куда ни плюнь – кому-то из них на лысину угодишь. Если нет в какой-то деревне на постое, то обязательно приезжают с поборами, которые они проверками называют. Все продукты забирают и людей голодными оставляют. Обыкновенные мародеры и грабители.

Лесничий не долго думал.

– А это, мне кажется, самый интересный вариант. Чтобы прямо под носом у «нацгвардии» работать. Спрятаться мы сумеем, ты не переживай. Да и сидеть там долго у нас необходимости не возникнет. Сделаем дело и уйдем.

– Людей подвести можете. Беззащитных.

– И этого не допустим. Соображай, где устроишь? К каким людям…

Надкалиберный опять вздохнул и плечами передернул.

– Любите тигра за усы дергать? Неблагодарное, на мой взгляд, занятие. Но вольному, как говорится, воля. Только мне нужно со своим начальником разведки поговорить. Я просто не знаю, в какой деревне кто и сколько стоит и где можно группу устроить. А он все записывает. Так что, решился на такое?

– Вижу это единственным приемлемым вариантом. Под собственным носом они нас и искать не будут. И тиграми я их считать не могу. Большей частью – шакалы. Хотя встречаются, наверное, и волки.

– Твое дело. Тигры не нравятся, считай иначе. Если не боишься лечить зубы волку, лечи…

– Ну, мы же не зря «волкодавами» называемся, – улыбнулся Лесничий. – Волчьей пастью нас напугать трудно. Мы сами с зубами…

Комбат вытащил трубку, нашел в списке номер и позвонил. Пока шел разговор, Лесничего отозвали его бойцы, советуясь, какие ящики с оборудованием следует ставить в первую комнату, какие могут и не пригодиться и их можно отнести дальше, но когда он через минуту вернулся к Надкалиберному, тот сообщил, что командир разведвзвода уже едет. Как раз к этому моменту Суматоха подвесил к стопке ящиков проводку с «переноской», а в самой дальней комнате подвала затарахтел дизельный генератор. Лампочка «переноски» загорелась сначала слабым накалом, потом и во всю яркость.

– А зачем нам столько проводов? – поинтересовался Сергей Ильич, оценивая работу Суматохи. – Нельзя было как-то компактнее устроиться?

– В дальней комнате в потолке большая трещина, – сообщил Суматоха. – Выхлопы выходить будут. Здесь сами угореть можем…

Командиром разведвзвода в батальоне, или, попросту, начальником разведки, оказался внешне совсем мальчишка, улыбчивый, уважительный в разговоре, всех рассматривающий с интересом парень, никак не напоминающий начальника разведки другого батальона, колоритного бородатого казака Ивана Ивановича Иванова. С этим же интересом, наверное, прочно вошедшим в манеру поведения, рассматривал начальник разведки и Сергея Ильича, который не знал, что успел сообщить своему подчиненному комбат Надкалиберный. Но Слава, как начальник разведки представился «волкодавам», явно был чем-то заинтересован в личности самого Лесничего и с любопытством посматривал на других «волкодавов».

Впрочем, гадать Лесничему не пришлось. Слава сам сообщил:

– Мне о вашей группе Иван Иванович Иванов рассказывал. Помните такого?

– Конечно. Несколько часов назад виделись.

– Надеюсь вам помочь не меньше, чем вам Иван Иванович помогал, – пообещал Слава. – Итак, чем могу быть полезен?

Надкалиберный объяснил, что Лесничего интересует. У Славы даже глаза загорелись от дерзости предполагаемых действий. Он видел в них небывалое геройство, хотя для «волкодавов» это было обычной и естественной работой, которая до мелочей оттачивалась еще в бытность каждого из них при службе в спецназе ГРУ.

– Ну что, найдем мы такую деревню и таких людей? – спросил Сергей Ильич.

– Есть деревни. Даже три. Любую на выбор предложу. И люди надежные.

Лесничий развернул карту.

– Показывай…

Слава, несмотря на молодость, вытащил из кармана очки и через них рассмотрел карту.

– Конкретный вопрос: что нужно? Какие потребности? В чем особая необходимость?

– Бывшая метеорологическая станция. Там сейчас располагается спецотряд МВД Украины «Тень». Командует ими человек, способный подготовить лучших спецназовцев на всей Украине. Бывший подполковник спецназа ГРУ, ныне полковник украинской армии.

– То-то мне докладывали наблюдатели, что к метеостанции не подпускают других «чернорубашечников», – констатировал Слава. – Я уж думал, как нам к ним подступиться, чтобы глянуть…

– Нам надо подступиться, а не вам, – сурово и даже слегка резко сказал Лесничий. – Вам я просто настоятельно не рекомендую это делать. Командир, скорее всего, уже успел их хотя бы частично подготовить.

– Там, кстати, где-то видели и парней в натовском камуфляже, – добавил Слава. – Когда в бинокль наблюдали.

– Допускаю. – Сергей Ильич согласился. – По нашим данным, у «теней» работает несколько натовских инструкторов. Говорили про «матрасников», канадцев и поляков. Но точных данных нет. Хотя я не понимаю, к чему эти инструкторы при таком командире. Он преподавал там, где они обу-чались. Это, конечно, образно, но полковник на голову выше как специалист любого инструктора из стран НАТО. Из самого крутого их спецназа. Когда Шилохвостова выгоняли из Российской армии, ему приписали издевательство над солдатами. В действительности это издевательство выливалось в очень жесткую подготовку. Солдаты комбата Шилохвостова ехали в горячие точки отдыхать от повседневных занятий. Впрочем, это можно ко всем солдатам спецназа ГРУ отнести, но его солдаты были подготовлены лучше всех и потому никогда потерь не несли…

Слава согласно склонил голову. Он с уважением относился к любому спецназу. Даже к частному, не зная, в принципе, что имеет дело с бывшими офицерами спецназа ГРУ.

– Итак, что вам нужно? Что вас интересует, я уже понял. Что нужно вам? Визуальное наблюдение? Возможность изучения подступов с последующим уничтожением противника и его базы? Еще что-то? – Слава поднял над очками внимательный взгляд, показывая, что он человек вдумчивый, с ясным умом.

– Визуальное наблюдение мы можем себе позволить, просто выдвинувшись куда-то с временной базы. Пока нам нужна только временная база, откуда мы и сможем выдвигаться.

– Это понятно. Но база должна отвечать каким-то отличительным критериям. Каким именно? Я хотел бы знать подробности.

А вот подробности Сергей Ильич привычно разглашать и не желал. Он и так уже сообщил слишком много. Хотя, по сути дела, сообщил только необходимое, и сообщил людям надежным.

– Просто – возможность спрятаться. Даже только одно место, где можно спрятаться, а прятаться мы будем уже сами. Мы все умеем это делать хорошо. Ночью «нацгвардия», надеюсь, не гуляет по селам. Тогда ночью на «прогулки» будем выходить мы.

– Ночью у них посты стоят. Они и днем стоят, но не так часто.

– Посты не только у них стоят. Наверное, и у вас тоже. И не только ночью. Посты мы постараемся не потревожить. Вернее, постараемся, чтобы они нас не потревожили.

– Тогда могу вам предложить вот эту деревню. Калинушка – красивое название. В самой деревне на постое никого, только пост есть. На дальнем от нас выезде. Одно отделение постоянно дежурит. Два отделения на подхвате в ближайшем доме устроились. Всего – взвод. Постоянно пьют. Грузовик гоняют в Семихатку в магазин каждое утро. Но в деревне на постое, повторяю, никого. Но там и мирных жителей всего две семьи. Правда, мародеры по пустым домам уже по три-четыре рейда совершили. И каждый раз что-то все равно тащат. Погреба уже все опустошили. Но продолжают ходить. Кто подушку тащит, кто одеяло, кто топор, кто рубанок, кто вообще тапочки. Чтобы не зря ходить. Каждую ночь повадились навещать. Группами по три-четыре человека.

Лесничий внимательно посмотрел на карту.

– Можно мародеров отучить.

– Каким образом?

– С помощью снайпера. Заодно и посты их приструнить.

– Негде снайпера посадить.

– Вот высота. На вашей территории, – Лесничий ткнул пальцем в карту.

– Далеко. И ненадежная.

– Какое расстояние до Калинушки? – Сергей Ильич вытащил линейку, измерил расстояние. – Один край деревни – тысяча четыреста метров, второй край – тысяча пятьсот.

– Я же говорю, далеко для снайпера.

– Величко! – позвал командир.

Снайпер только-только вошел и аккуратно поставил на пол ящик, который принес.

– Слушаю, командир.

– Смотри сюда. Вот высота. Вот деревня, от которой нужно мародеров отучить. До одного края тысяча четыреста метров, до другого – полтора километра. До дороги ближе. Отработаешь?

– Без вопросов. Только мародеры?

– Любые «нацгвардейцы» и прочие. Там две семьи местных жителей. Надо так стрелять, чтобы им не повредить.

– Могу выехать прямо сейчас. Только винтовку возьму.

– КСВ? – спросил комбат.

– Типа того, – невразумительно ответил Величко. И все же проявил вежливость и объяснил: – Дальнобойная, как некоторые КСВ, но калибр поменьше, чем у антиматериальных. Наша, отечественная винтовка – ORSIS T-5000. Точность боя отличная. Кучность. По точности и кучности, я бы сказал, лучше импортных. Дальность – в зависимости от патрона. Мой вариант рассчитан в среднем на полтора километра. Значит, как раз буду стрелять на пределе.

– Слава, вызови троих своих парней в сопровождение снайперу, – распорядился Надкалиберный, и начальник разведки сразу вытащил трубку, чтобы позвонить. – Кстати. Каждую ночь примерно в том же районе с их стороны снайпер балует. Но там, кажется, простая СВД. Тем не менее мы уже двух человек потеряли. Можно попросить?..

– Ночью, конкретно, обеспечу, – твердо по-обещал Величко. – Место вы засекли?

– Предполагаем, что стреляет с башни сотовой связи. И уже три ночи позицию не меняет. Мы наблюдали светящийся ободок ночного прицела.

– Надеюсь, что и сегодня не сменит. – Лесничий приложил свою линейку к карте, измерил расстояние от высоты, где должен занять позицию Величко, до вышки сотовой связи. – Девятьсот тридцать метров с небольшим. Если позицию не сменит, можно его уже не опасаться…

В голосе командира «волкодавов» было столько уверенности, что она передалась и комбату Надкалиберному, и его командиру взвода разведки.

– Будем надеяться, что не сменит, – согласился комбат. – Значит, будете выдвигаться в Калинушку. Когда приступим?

– Наверное, завтра. Пусть сегодня снайпер поработает. Нужно на них страху нагнать. Выделите кого-нибудь ему на смену для наблюдения. Бинокль с тепловизором мы дадим. Чтобы наш снайпер ночью поспать мог и работать только по необходимости. Если пойдет кто, тогда будить…

– Три человека с ним пойдут, – подтвердил Слава. – Любой может стать наблюдателем.

– Добро. Величко, готовься…

– Снайперу собраться – только штаны подтянуть, – выразил Величко готовность, подтянул демонстративно штаны и похлопал протянутой рукой по длинному пластиковому кейсу, лежащему поверх ящиков с оборудованием. – Магазины у меня уже готовы. Винтовка всегда готова…