Глава 8
Все-таки дворником ехать лучше, чем подполковником. При этом безразлично, в наручниках или нет. Если наручники снять отказались, значит, с этим обстоятельством стоит временно смириться. И дальше быть дворником Абдулло Нуровичем. Подполковника спецназа охранники держали бы более жестко и никак уж не дремали бы рядом, понял Андрей Никитович. А с дворником они могли позволить себе расслабиться, тем более что он попыток активности никак не проявлял и вел себя чрезвычайно добродушно и покладисто.
Боль в тело пока не возвращалась. Она, конечно, жила внутри и даже чувствовалась, но уже не так явственно, не так агрессивно и постепенно отдалялась все дальше и дальше, развеиваясь словно пыльный шлейф за машиной. Так, наверное, и должно быть с подобной болью, потому что она вызвана не болезнью.
За окнами автомобиля качался спокойный подмосковный березовый пейзаж и настраивал на сон. Даже охранники слегка дремали. Не глядя на них, Андрей Никитович понял это по вздрагиваниям и по тому, как резко поднимали головы просыпающиеся время от времени люди. Проснутся, голову задерут, осмотрятся, и сидят прямо до тех пор, пока их снова не укачает и веки сами собой не опустятся. Вот в чем опасность хороших машин – укачивает всех, в том числе и водителя.
Впереди показалась деревня. Стромов насчитал четыре дымка над трубами. Картина привычная. В подмосковных деревнях оседлых жителей уже найти трудно. Все больше приезжие, дачники. Скупают за бесценок участки с домами, дома часто вообще сносят и строят кто во что горазд, обожая несуразные башенки по углам. И не понимают, что, уходя от деревянных домов к бетонным, делают из деревни городской уголок, и не видят всей прелести сельской жизни.
– Слева четвертый дом… – сказал генерал. – К воротам близко не подъезжай, иначе не откроются…
Он обернулся и протянул ключи одному из охранников.
– Длинный от калитки, короткий от ворот. Там навесной замок…
Машина остановилась, охранник поспешил открыть калитку, потом ворота.
– Надо сюда дворника нанимать… – со знанием дела сказал Андрей Никитович. – Плохо здесь чистили…
За всю зиму двор и подъезд к воротам чистили всего раз пять. Генерал Аладьян ставил бутылку водки старику из местных, и тот чистил.
– Вот тебя временно и найму… – сказал генерал.
– Я согласен, – Андрей Никитович кивнул. – Здесь работы много… Каждый не справится… А инструмент имеется?
– Имеется… – сказал Эдуард Осипович.
Инструмент ему по заказу в мастерских лаборатории делали.
Машина въехала во двор, но пришлось свернуть и по глубокому талому снегу проехать дальше, чтобы во дворе и «уазик» поместился. Охранник закрыл ворота, не забыл закрыть и калитку. Высокий забор из профнастила прикрывал машины от взора проходящих и проезжающих по улице. Сразу не заметят.
– Так, значит… – продолжал генерал по-хозяйски распоряжаться. – Один идет в котельную… Дрова в сарайчике за углом… Растопить надо… Второй воду в систему заливает… Мой водила покажет где… Сначала в колодце общий вентиль, потом в туалете кран для системы отопления… И… Ну, Абдулло Нурович, обещаешь, что не будешь убегать?
И посмотрел испытующе.
– А зачем убегать? – задал встречный вопрос дворник, наивно глядя на генерала спокойными и почти мудрыми глазами.
– Здесь тебе никто не угрожает. Здесь пока работать будешь… Я хорошо плачу…
– Я люблю работать, – Андрей Никитович не упустил случая продемонстрировать дворницкую деменцию. – У меня две грамоты за работу есть. И жители благодарности писали… Жалко, пока меня там нет, участок никто не чистит…
– Вернешься, почистишь…
– А когда?
– Один человек приедет… Хочет тебе несколько вопросов задать… Потом он же тебя в Москву и отвезет…
– Хорошо. Я его знаю?
– Нет… Я сам его плохо знаю. Это американец…
– Я скажу, что нужно… Инструмент давайте…
Генерал, довольный такой покладистостью, отцепил со связки еще один ключ.
– За баней маленький сарайчик… Там инструмент…
Один из охранников тут же снял наручники, которые сильно зажимали руки. И пришлось даже помассировать запястья, чтобы разогнать в кистях кровь. В принципе ситуация была вполне подходящая. Все три охранника, пока генерал возился с непослушным замком входной двери, стояли тут же. Каждому по удару, и никто не успеет оружие выхватить. Водитель «уазика» вообще, кажется, без оружия. Бушлат в машине оставил, и оружие ему спрятать негде. Полковник на крыльце, рядом с генералом. От охранников в трех шагах. Эта парочка вообще опасений не внушала. Смущало только непонимание ситуации. Андрей Никитович не видел смысла в своем похищении. Генерал явно что-то задумал, но что именно – это пока было не ясно. И что за человек должен приехать? Что спросить должен? Что вообще может интересовать американца? Как офицер военной разведки, Андрей Никитович иностранцам не доверял, а уж тем более американцам. Что бы ни говорили политики, а США были и остаются потенциальным противником России, как раньше были противником Советского Союза. Узнать это хотелось. И потому Андрей Никитович отложил попытку освободиться до лучших времен. Ну, если уж не до лучших, то, по крайней мере, до того момента, как все прояснится. Торопливость может только все испортить…
Пусть и прошло после случившейся с ним беды восемь лет, а военный разведчик жил в подполковнике прежней жизнью. Профессиональный военный разведчик. И этот профессионал требовал не просто освободиться, а провести разведку, собрать данные и только потом принимать какие-то силовые действия.
Андрей Никитович хотел было пойти поискать сарайчик, в котором хранился инструмент, но его остановил жест полковника, не спустившегося с крыльца.
– У тебя уже ничего не болит?
– Болит немножко, – чуть виновато улыбнулся дворник.
– Если будешь себя плохо вести, я включу нейтрализатор, – он вытащил из кармана и показал какую-то трубку размерами чуть больше обыкновенной авторучки, – и у тебя снова случится приступ… И опять будет очень больно… А потом наручники на тебя наденут… А если убежать попробуешь, я тоже его включу. Он на пять километров работает… Сразу тебя свалит, и будешь в снегу валяться, корчиться…
– А зачем? – Дворник продемонстрировал свою наивность. – Я разве плохо работаю?
– Работай, работай, полковник шутит… – сказал генерал, открывший наконец-то входную дверь. – Земля здесь такая – глина… Гуляет зимой, фундамент шевелит, двери перекашивает… И подстрогать нельзя, иначе летом набивать придется…
Это уже относилось не к Андрею Никитовичу, и он пошел за баню искать сарай.
Банька была маленькой, старенькой. Если дом генерал основательно перестроил, то до бани руки у него еще не дошли. Может быть, вообще мыться в русской бане не любил, потому что не каждому по душе бывает обжигающий пар и крепкий березовый веник. Но Андрей Никитович об этом долго не размышлял. Трубка в кармане полковника его сильно заинтересовала. Память сразу подсказала, что он уже видел такую несколько раз. Михаил Михайлович во время своих визитов, когда вытаскивал из своего объемного портфеля какие-то аппараты для проведения лечения, вытаскивал и точно такую же трубку, но откладывал ее в сторону. Нейтрализатор… Он нейтрализует… Но нейтрализует конкретного человека, а не всех, кто рядом находится. Почему же он нейтрализовал Андрея Никитовича? Почему вызвал приступ у него, но никого больше не тронул?
Вопрос разрешился сам собой. Андрей Никитович сразу вспомнил бугорок у себя на руке. Что-то туда вшито, какой-то прибор, на который воздействует нейтрализатор. Он как-то забыл уже об этом бугорке, с которым всегда манипулировал Михаил Михайлович, но, видимо, это важная вещь в системе управления человеком.
Открыв сарай ключом и не закрывая дверь, чтобы было светло, Андрей Никитович снял куртку и задрал рукав. Вот он, бугорок. И шрамы со швами. Прибор вшивали прямо в мышцы. Пальцы прощупали инородное тело и ощутили нечто жесткое, но эта штука была неглубоко, и при крайней необходимости прибор можно самому вырезать. Значит, следует найти нож – острый и по возможности чистый. Как альтернатива такой операции – следует похитить сам нейтрализатор, что тоже в принципе несложно. Следует только временно нейтрализовать самого полковника. Алексеем Викторовичем его, кажется, называют… Для бойца Алексей Викторович откровенно рыхловат, хотя сам Андрей Никитович знавал отставных потолстевших бойцов, еще сохранивших боевые кондиции гораздо более высокие, чем у среднего человека. Просто конституция у тела такая, что имеет склонность к полноте.
Бороться можно всегда и со всеми, несмотря на преимущество в количестве и в оружии. Офицер спецназа ГРУ всегда учит этому своих солдат, и солдаты становятся отдельно взятой боевой единицей. А сами офицеры такой боевой единицей являются всегда…
* * *
Миссия Владислава Аркадьевича при нынешней поездке в Россию была строго конкретной, и он не отчитывался перед штатным представителем ЦРУ при посольстве, поскольку даже в центральном аппарате не все были допущены к материалам исследований, что проводились в Лос-Аламосе. Разведка есть разведка, и каждая разведка мира живет по старому принципу: знай только то, что тебе знать полагается, и тогда дольше будешь жить. Тем не менее резидент ЦРУ получил инструкции помогать Мазуру всеми возможными способами. Но Мазуру необходима была не помощь, а полное невмешательство в его дела. Помощь он себе организовать мог и без посторонних. Этому он учился еще у полковника Джона Александера, известного организаторскими способностями, и потому полковник был многократно привлечен к правительственным программам как демократами, так и республиканцами.
Вместе с тем риск, с которым работал Владислав Аркадьевич, мог бы смутить любого самого отъявленного и прожженного шпиона. Разведчики боятся провалов и потому всегда осторожны. Он провала не боялся, потому что его прикрывал дипломатический паспорт. Но в то же время разведчики, прикрытые дипломатическим паспортом, тем более стараются не рисковать, чтобы не получилось международного скандала. Они обычно еще и дипломаты. В том, что существуют дипломаты, которые разведчиками не являются, Владислав Аркадьевич справедливо сомневался. Он не был профессиональным разведчиком, не был и профессиональным дипломатом, и потому позволял себе то, что не позволяют разведчики и не позволяют дипломаты. И не мог рассчитывать на помощь ни с какой стороны, потому что любая сторона постаралась бы его действия ограничить. Исходя из этого, даже когда ему требовалась действительная помощь, он не сразу решался обратиться к тем, кто обязан был по долгу службы помогать ему, потому что мог встретить естественное возмущение своей безрассудностью и опасение последствий столь категоричных поступков. Где-нибудь в странах Латинской Америки или в Африке, где Мазур также проводил экспедиции по испытанию «несмертельного» оружия, все это прошло бы спокойно. В России времен первого президента тоже можно было бы работать против государства, рассчитывая на государственное прикрытие. Теперь времена изменились. Это существенно осложняло работу, и, чтобы добиться результата, приходилось даже звонить напрямую в США, чтобы оттуда поискали свои связи и помогли ему. Так точно и случилось, когда Владиславу Аркадьевичу потребовалось поехать на Северный Кавказ. Ни кто-то из посольства, ни первый секретарь, который за все и всех отвечает, ни представитель ЦРУ, ни военный атташе, не говоря уже о самом после, которого Мазур даже не видел ни разу, даже не подозревали о том, что замышляет Владислав Аркадьевич и в чем он нуждается. Он позвонил в Штаты, оттуда позвонили в несколько европейских стран, навели справки и только после этого дали ему данные и конкретные имена. И Мазур уже сам организовывал все остальное, заручившись поддержкой самых влиятельных сил пресловутой гуманитарной экспедиции – широко разрекламированной акции, от которой чего-то ждали, но на которую не сильно и надеялись. Цель экспедиции была одна – оценить масштабы гуманитарной катастрофы, что устроила в своих республиках Северного Кавказа Россия, чтобы учинить на заседании Европарламента очередной скандал. Хотя официально это звучало, как определение размеров будущей гуманитарной помощи народам Северного Кавказа. При этом никто не знал, как можно такую помощь определить и превратить во что-то реальное, как можно, например, создать рабочие места для народа, который не хочет работать. Ну, разве что торговать… С подобным предложением, поступи оно, отдельные кавказцы еще согласятся. Но чтобы трудиться и пот проливать – это не в их характере… А что же им делать? Если торговать не получается, тогда приходится грабить и воровать… Владислав Аркадьевич, относясь к России, которую покинул уже давно и без любви, не слишком доверчиво, посмеивался над политикой своей бывшей родины на Северном Кавказе. И понимал, что кризис там возникнет снова, и снова будут вооруженные конфликты, потому что тамошние люди, с которыми он успел уже хорошо познакомиться в прошлую свою поездку именно туда, искренне не понимают, как можно не забрать что-то, если имеешь силу, чтобы забрать. Эти люди смогут понять только политику жесткого прессинга, какую применял против них Сталин. Все другое они не воспримут. И у Европарламента много еще лет будет возможность с удовольствием и ликованием высказывать России свои претензии. Много десятков или даже сотен лет… Этот конфликт неразрешим и напоминает чем-то попытки борьбы с сомалийскими пиратами, которые пиратами себя не считают, а только борются за выживание по принципу: «Дай мне десять миллионов долларов». – «Зачем тебе столько?» – «Кушать хочется…» И вопрос Северного Кавказа стоит категорично – кто кого уничтожит. В откровенных военных столкновениях русские уничтожали кавказцев. В мирной жизни кавказцы уничтожают русских. И пусть… Владислав Аркадьевич совершенно не интересовался, чем все это дело закончится. Он вел себя, как настоящий американец, и готов был принимать помощь русских, когда нужна была эта помощь, и помощь кавказцев, когда требовалась их помощь. И даже помощь европейских парламентариев, когда в ней нуждался, хотя этих считал вообще никому не нужными отбросами политических помоек, только говорящими непонятно о чем, но ничего не решающими. Мазур по-американски презирал все три стороны, тем не менее в очередной раз услугами одной из них желал воспользоваться, и считал это естественным явлением.
Относительно поездки все было обговорено и условлено. Теперь оставалось решить, какими силами поедет Владислав Аркадьевич и как сама поездка будет выглядеть. Но для этого ему требовалось встретиться с генералом Аладьяном, хитрым прощелыгой, умело воспользовавшимся своим постом и званием, чтобы хорошо нажиться. Аладьяна нельзя отпускать от себя далеко, иначе он в самом деле пожелает открыть аукцион, да и вообще за ним следует следить внимательнее, потому что он всегда может обмануть. Сейчас, когда Эдуард Осипович и без помощи Мазура оказался в гонениях, Владислав Аркадьевич потерял рычаг давления на него. И потому следовало играть на главной, как казалось, черте генеральского характера – на его жадности, на его склонности к комфортной жизни.
Мазур достал трубку и набрал новый номер генерала, уже занесенный «мобильником» в список «контакты». Генерал ответил сразу, словно трубку держал в руках. Может быть, даже ждал звонка и нервничал.
– Как настроение, Эдуард Осипович?
– Боевое, Владислав Аркадьевич… Хочется с кем-нибудь повоевать…
– Что так? Настроение неважное?
– Вы хотите мне его подправить?
– Если вы не возражаете, я желал бы встретиться. Может, смогу и настроение слегка подкорректировать. Дворник с вами?
– Чистит мне двор. Ответственный человек. Сам предложил нанять его на работу. Я сейчас на даче.
– Он не сбежит?
– Он не имеет к этому склонности.
– Хорошо. Как мне увидеться с вами и с дворником?
– Просто. Приезжайте сюда… Хотя, я боюсь, что без сопровождающего вам меня найти нереально. Если желаете меня посетить, я вышлю за вами машину…
– Я сейчас в той квартире, где мы встречались.
– Машину мою в окно видели?
– «Уазик»?
– Да…
– Пусть подъезжает. Я выйду…
– Хорошо. Считайте, он выехал. Только ехать придется кружным путем, чтобы обойти стороной лабораторию. Из окон машину могут опознать. Не обессудьте…
Владислав Аркадьевич убрал трубку и выглянул в окно, словно генеральский «уазик» уже мог подъехать к дому. Хотелось встретиться с дворником побыстрее и понять, что можно из этого человека выкачать. Выкачать хотя бы при помощи гипноза, которым Мазур владел хорошо, или с помощью методик, знакомых Эдуарду Осиповичу. Технология всех психологических операций одинакова во всех странах. Если ты создаешь вход в какую-то нестандартную ситуацию, то выход предусмотреть обязан. Это непреложное правило. И убедиться в соблюдении этого правила вскоре предстояло. Осталось только машину дождаться.
По американским меркам, «уазик» вообще не машина, а самодельная тележка с механическим ходом, хотя однажды в газетах промелькнуло сообщение, что его закупает для нужд своей армии Италия. Странные вкусы у итальянских военных, но это их личная беда, мало касающаяся американцев. Нормальную машину иметь хотелось даже здесь. Но пользоваться приходится теми транспортными средствами, которые доступны. На старом любимом «Кадиллаке», что остался дома, даже в самой Москве не везде проедешь.
Осталось ждать. И ждать пришлось долго. Когда «уазик» остановился под окнами, Владислав Аркадьевич уже начал злиться и хотел было снова звонить генералу Аладьяну. Но и с пропускной способностью московских дорог тоже приходилось мириться. Но теперь пусть уже генерал ждет и нервничает…
* * *
Генерал в ожидании Владислава Аркадьевича не особенно нервничал. Он к московским реалиям привык и знал, что ожидание может затянуться. А по отзывам тех, кто в Нью-Йорке бывал, слышал, что там вообще ездить невозможно. Пешком через весь громадный город можно пройти гораздо быстрее, чем проехать на машине. И потому вся его нервотрепка свелась к перелистыванию старой записной книжки, где он хранил номера телефонов людей, которые могли бы ему в этой ситуации помочь. Генерал не любил электронных записных книжек, которые есть в каждой современной трубке сотовой связи. В трубке у него хранились только те номера, которыми приходилось постоянно пользоваться или которые появились там совсем недавно. Остальные он или переносил в записную книжку, или просто удалял.
Сейчас нашлись три номера, которые Эдуард Осипович выписал на отдельный клочок бумаги. Потом, подумав, присоединил к ним и четвертый. А саму бумажку спрятал в нагрудный карман. И лишь после этого позвал к себе в маленькую комнатку, превращенную в кабинет, полковника Лопухина.
– Винчестер неси…
Полковник вышел в большую комнату за винчестером, а генерал придвинул к себе домашний компьютер, но, толком не зная, как подсоединить второй винчестер к первому, ждал возвращения полковника. Тот вернулся уже через минуту, на ходу разворачивая целлофановый пакет, в который закрутил большой по объему памяти жесткий диск.
– Подключать умеешь?
– Конечно, товарищ генерал…
– Забудь…
– Что забыть? Как подключать?
– Звание забудь. Имя-отчество помнишь?
– Так точно.
– И «так точно» тоже забудь. Мы с тобой теперь гражданские люди, и все армейские заморочки должны остаться по ту сторону. В прошлой жизни…
– Я понял, Эдуард Осипович… – со вздохом, но Алексей Викторович все же согласился отказаться от полковничьих погон. – Ставить винчестер?
– А для чего я тебя позвал…
Винты крепления были с рифлеными головками, позволяющими пользоваться и отверткой, и просто пальцами. Потому снять боковую крышку оказалось минутным делом. Не больше времени заняло и подключение второго винчестера в пару к уже стоящему. Осталось только вставить его в направляющие и закрепить винтами.
– Крепить?
– Не надо пока… – сказал генерал. – Не буду же я с собой компьютер таскать… Проверь…
Полковник, отказавшийся от звания, но еще не снявший погоны, запустил компьютер. Загрузка шла долго, потом появилось окно с надписью о найденном новом оборудовании и с предложением об инсталляции. Пока Алексей Викторович возился с техникой, генерал раскрыл пристроенный к стене самодельный шкаф, подобрал для себя гражданскую одежду, переоделся, нашел кое-что для Лопухина и свалил в кресло.
– Готово, товарищ гене… Извините… Эдуард Осипович… Не привык еще…
– Спасибо. Ты пока свободен. Присмотри кое-что из одежды. А с бушлата просто сними погоны. Я тоже так сделаю… И эмблему срежь… Если хочешь, в сенях куртка висит… Потертая, но кожа хорошая. Можешь ее взять…
Полковник осмотрел одежду, стал, поеживаясь от холода, примерять. Подошло все, и неудивительно, поскольку комплекции они с генералом были одинаковой. Эдуард Осипович тем временем запустил пароль в систему, открыл присоединенный диск и дал команду на копирование всех данных на основной. Пока шло копирование, а это дело не быстрое, учитывая объем, генерал повернул монитор к стене экраном, чтобы Алексей Викторович не видел, какая операция выполняется. Ни к чему Лопухину знать все планы Аладьяна…
В доме постепенно и заметно становилось теплее. Батареи отопления и трубы быстро нагревались, прогревая и сам воздух. Только стены, если к ним прислониться, хранили холод, но дерево не камень, его не нагреешь так же быстро. Лучше не прислоняться к стене, тогда и мерзнуть не будешь.
– Как дальше жить будем, Эдуард Осипович? – поинтересовался Лопухин. – Всю оставшуюся жизнь прятаться?
– Дальше жить будем хорошо…
Разговор этот возник не случайно. Эдуард Осипович прекрасно понимал, зная полковника уже много лет, что тот не просто от щедрот душевных прихватил с собой винчестер генеральского компьютера. Алексей Викторович прекрасно понимал, что данные можно выгодно продать. Но сам войти в торговлю не решился, предоставляя это генералу. При этом желал бы знать, что ему самому достанется и на какую сумму вообще он может рассчитывать.
– Где?
– Где понравится. Не где нам укажут, а только там, где понравится… Естественно, за пределами России. И там, куда руки ФСБ не дотянутся…
– Так я согласен. Было бы на что жить…
– Будет. Хватит тебе до конца жизни, и детям на закуску останется… Сейчас человек приедет, он скажет, где и когда мы свои деньги получим…
– А сколько? – не удержался и спросил Лопухин.
– Я думаю, около полумиллиона баксов на твою долю выпадет. Может, чуть-чуть поменьше, не обессудь… Это будут, грубо говоря, непредвиденные издержки… Такие всегда бывают… Простые вопросы питания – это уже издержки…
Полковник заулыбался. Кажется, остался доволен. Аладьян первоначально планировал выделить на долю полковника миллион, но в последний момент что-то в голове щелкнуло, и он уменьшил сумму вдвое. Но, если человек и этим доволен, чем может быть недоволен сам генерал? Он тоже остался довольным…
Компьютер пискнул, сообщая о завершении операции.
– Иди посмотри, как там дворник. Собери всю форму, пусть дворник в котельной все армейское сожжет. Чтобы следа не осталось…
– Не жалко погоны? – поинтересовался Лопухин.
– Жалко… Но без них сейчас уже лучше… Шинель жалко. Сукно хорошее… И без лампасов ходить непривычно. Но – привыкну… Забирай все. Пусть сожжет…
Эдуард Осипович явно торопил Лопухина, поскорее выгоняя из комнатки. Тот понял, сгреб в генеральскую шинель все армейское обмундирование и поспешил к выходу. А Аладьян повернул к себе экраном монитор, вытащил из ящика DVD-диск, стал копировать на него отдельные выборочные файлы. Потом включил запись…
…Работа заняла много времени, но не требовала от самого генерала значительных усилий. И потому он спокойно вышел в большую комнату, предоставив компьютеру возможность выполнять задание. В этот момент он услышал, как открылась дверь. Пришел Лопухин, в старой гражданской куртке генерала и с растерянным лицом. Осматривался по сторонам, шарил взглядом по столу, по стульям, по полу.
– Потерял что-то? – спросил Эдуард Осипович.
– Нейтрализатор…
– Ну ты… – покачал головой Аладьян. – Где ты его оставил?
– Я куртку примерил, хороша, и бушлат сжечь собрался. Все вроде бы из карманов вытащил. Переложил в куртку. Дворник одежду унес, и сразу в печь…
– Дворника не спрашивал?
– Зачем… Если потерял или сжег, это ему знать ни к чему. Пусть боится…
– Взять он не мог?
– У меня перед носом стоял. Ничего не брал… Одежду всю охапку унес…
– Ладно… Это как раз те непредвиденные издержки, про которые я говорил… Я пока занят. Приедет Владислав Аркадьевич, проведешь ко мне. Только сначала предупреди…
Расстроенный еще больше, Лопухин вышел, все еще занятый безуспешным поиском. Генерал вернулся к компьютеру, сменил диск. Весь материал умещался на пяти DVD-дисках. Большой объем. Но одного комплекта явно было мало, чтобы привести в исполнение все замыслы Аладьяна. И потому Эдуард Осипович принялся делать дубликаты. Благо, запас дисков позволял эту работу выполнить. Пока компьютер был загружен, генерал не терял даром времени, вытащил из кармана бумажку с телефонными номерами и поочередно обзвонил четверых человек…
Звук автомобильного двигателя за окном подсказал, что приехал «уазик». Значит, привез Владислава Аркадьевича Мазура, и с американцем следует беседовать. Но уже предлагать игру по своим правилам, не переходя, впрочем, грань, потому что за гранью может произойти разрыв отношений и желание навредить…
* * *
Подполковник Серегин постучал, прежде чем войти в кабинет полковника Мочилова. Вошел вместе с худеньким и низкорослым старшим лейтенантом в очках с толстыми линзами.
– Я так понимаю, что это пятый старлей в компанию? – спросил Юрий Петрович.
– Так точно, товарищ полковник, – ответил за старшего лейтенанта подполковник.
– Старший лейтенант Вохминцев, Управление космической разведки, – представился старший лейтенант и указательным пальцем подтолкнул очки ближе к переносице.
– Олег Леонидович, я не сомневаюсь в профессиональной подготовленности старшего лейтенанта Вохминцева, – сказал Мочилов не слишком довольно, – но меня интересует его физическая подготовка, поскольку, как я предупреждал, группе предстоит, возможно, длительный марш в сложных горных условиях, где требуется повышенная выносливость.
– Специальной горной подготовки он не имеет, – объяснил Серегин, – что же касается выносливости…
– Я мастер спорта по марафонскому бегу… – скромно заметил старший лейтенант.
– Годится, – за всех согласился капитан Юровских, которому и предстояло взять Вохминцева в свою команду. – С марафонцами мы сработаемся…
– Тогда приступим к обсуждению имеющихся данных. – Мочилов по-хозяйски показал рукой в сторону стульев.
Подполковник со старшим лейтенантом устроились, и Серегин вытащил из папки целую стопку листов с принтерной распечаткой. Разложил листы по столу и разгладил их ладонью так, словно листы были помяты, хотя селедку в них подполковник, кажется, не заворачивал.
– Это распечатка всех разговоров генерала Аладьяна, надеюсь, уже бывшего генерала, по крайней мере, в скором времени – бывшего… Распечатки, значит, разговоров Аладьяна Эдуарда Осиповича и всей его честной и не очень компании. Вот самые последние материалы… – начал подполковник, разбавляя каждую фразу продолжительным мычанием, помогающим ему самому успеть разобраться с тем, что следует отметить в первую очередь. – Вообще, насколько я понимаю, мы столкнулись с компанией сплошных мошенников, каждый из которых намеревается обмануть каждого по отдельности и всех остальных, вместе взятых. И каждый представляет опасность для окружающих. Потому, я думаю, будет вполне обоснованным обеспечение безопасности подполковника Стромова, поскольку в этой компании он вполне может стать жертвой внутренних разборок. Всего с генералом Аладьяном на настоящий момент находится пять человек. Он сам, полковник Лопухин Алексей Викторович, водитель генерала и еще три бойца охраны лаборатории. Они у себя там называли охрану силовым блоком, исходя из того, что те не только осуществляли охрану, но и участвовали во многих противоправных акциях. Таких, например, как захват граждан для использования их в экспериментах лаборатории. И потому ни один не пожелает генерала бросить, чтобы сдаться властям, поскольку знают за собой немало черных дел, которые обязательно заинтересуют следствие. Бросить они могут совсем по другой причине. И не просто бросить, а пробросить, как сейчас говорят в определенных кругах… По крайней мере, об этом свидетельствуют некоторые звонки. Так, водитель генерала, человек с неизвестным нам прошлым, но прочно повязанный в уголовных кругах, кому-то звонил и сообщал, что генерал, находящийся «в бегах», готовится кому-то что-то государственное продать и получить крупную сумму денег. Водитель обещал информировать своего собеседника о каждом изменении ситуации. Звонок был произведен, когда водитель выезжал в Москву, чтобы доставить на дачу генерала сотрудника американского посольства, уже известного нам гражданина США Мазура Владислава Аркадьевича, и оставался в машине один. Сам мистер Мазур Владислав Аркадьевич, договорившись о доставке в Грузию двадцати трех миллионов долларов, якобы Аладьяну предназначенных, тут же созвонился в Грузии с неизвестным нам человеком и информировал того, где будет Эдуард Осипович получать деньги. Просил подготовить группу и не забывать при этом о его интересах. Кстати, во время этого разговора мистер Мазур сообщил, что Аладьян получит двадцать миллионов, а не двадцать три. Из чего можно сделать вывод, что три миллиона пойдут в карман самому Мазуру. Разговор велся на русском языке. Очевидно, Мазур не владеет грузинским, а его собеседник, имеющий ярко выраженный грузинский акцент, не владеет английским.
– Типичная картина, – довольным тоном сказал полковник Мочилов. – Преступники делят украденные деньги… А что же предполагаемые жертвы их намерений?
– Жертвы не желают быть жертвами, и каждая по своему. Исключение составляют только два охранника, но могу предположить, это только потому, что мы не знаем номеров их «мобильников» и не в состоянии их прослушать. Сейчас ФСБ уточняет списки и выясняет, кто оказался рядом с генералом. Тогда номера будут известны и еще что-нибудь откроется. Пока же нам дали только один номер. Телефон одного из охранников. У него жена работала служащей на вспомогательной базе и сообщила, что ее мужа забрал с собой полковник Лопухин. Она и дала номер. Так вот, этот охранник связан, как мы понимаем, с бандой автомобильных угонщиков, работающей по дорогим иномаркам, позвонил некоему Стасу и сообщил вкратце о событиях и о том, что полковник Лопухин ездит на своей «Тойоте Ленд Крузер». Если его остановить и вытряхнуть из машины, полковник даже к ментам не обратится, потому что сам находится в розыске. И тоже, кстати, не забыл про свою долю упомянуть. Впрочем, этот Стас не слишком заинтересовался, поскольку предполагает, что полковник может иметь при себе оружие. Разговор закончился обычным «посмотрим»… Вот…
– Остались полковник Лопухин и генерал Аладьян, товарищ подполковник… – напомнил капитан Юровских.
– Остались… Но и они тоже себе на уме. Аладьян уже, кажется, скопировал все материалы и готов продавать их чуть ли не в киосках у вокзалов. Но цену запрашивает солидную. За каждый комплект по пять миллионов долларов. С богатых американцев двадцать три, а здесь только по пять… Однако покупатели все равно интересуются. Разговор велся только с четырьмя людьми. И то лишь предварительный. Но Эдуард Осипович каждому сказал, что его поджимает время и он готов продать диски тому, кто первым откликнется. Свидание назначил в Грузии, но время и место еще будет уточнять. Договорились созваниваться каждый день… Одновременно вступил в работу и полковник Лопухин. Этот позвонил не куда-то, а в иранское посольство человеку, который, как говорят в ФСБ, представляет джамаат разведки корпуса стражей исламской революции. Они этого человека давно «пасут». Полковник всего за миллион обещал выкрасть материалы. Правда, предупредил, что в случае неудачного взлома жесткого диска все данные на нем будут уничтожены, и потому ему требуется время, чтобы уловить момент, когда генерал окажется один и будет работать с данными. То есть когда диск компьютера будет точно открыт и предоставится возможность скопировать файлы. Тогда генерала можно просто убрать и данными воспользоваться. Доблестный страж исламской революции безоговорочно заявил, что готов этот миллион носить постоянно с собой, чтобы передать сразу, как только получит данные и специалист проверит их подлинность. Вот такая дружная подобралась компания. И среди нее человек, которого в разговорах они зовут дворником. Есть опасения, что против подполковника Стромова были предприняты какие-то действия, заставившие его вновь почувствовать себя дворником. По крайней мере, говорит, по двору он гуляет свободно, чистит двор от снега и бежать никуда не намеревается…
– Каких-то с необратимыми последствиями мер они принять не могут, – не согласился полковник Мочилов. – В этом случае личность подполковника Стромова станет бесполезной для американской стороны. И генерал Аладьян в этом случае рискует потерять хотя бы часть из своих миллионов, что будут доставлены в Грузию. А ему этого не захочется. Что-то здесь не так-то просто…
– Я бы предположил, товарищ полковник, – вставил старший лейтенант Марочкин, – что подполковник Стромов ситуацию тоже просчитал и просто разыгрывает уже знакомую ему роль. Судя по рассказам Мариши, его дочери, моей то есть жены… Короче говоря, Мариша сказала, что отец почти полностью в норму пришел. И рассуждал не как дворник, а как боевой офицер, и действовал так же… Мне такой вариант кажется наиболее вероятным. И трудно предположить, что на даче у генерала есть лабораторные условия, чтобы провести какую-то акцию воздействия…
– Э-э, старлей… – не согласился подполковник Серегин. – Акции воздействия производятся даже в условиях плотного боя, и никакой лаборатории не нужно. Так что твой аргумент не обоснован. Но возможность разыгрывания Андреем Никитовичем дворника вполне допустима, соглашусь… Это было бы естественным ходом Стромова…
– Ладно, – подводя итог, Юрий Петрович звучно положил на стол обе ладони. – Будем выяснять. Сейчас обговорим условия взаимодействия…
– А какие могут быть условия? Забираете старшего лейтенанта Вохминцева с собой. Он берет стандартный ноутбук, оснащенный системами связи и программами работы со спутниками. Заодно, кстати, и как навигатор работает, не заблудитесь в горах, и как камера дальнего слежения. Можно в реальном времени смотреть откуда-то сверху… Только не советую баловаться, потому что заряд аккумуляторов ограничен, а подзарядить комплект там будет негде. У меня все…
– Спасибо, Олег Леонидович. Мы будем собираться…
