ЧАСТЬ II

– Распечатывать, товарищ подполковник, или с монитора посмотрите? – Старший лейтенант Муравьев повернул к Максиму Васильевичу свой раскрытый ноутбук. – Могу быстро распечатать – у дежурного принтер стоит.

– Лучше никому это не показывать, – покачал головой подполковник Сакратов.

– Он и не поймет, что я печатаю. В принципе, тут все видно и с монитора, и есть возможность увеличить.

– Агарев, Субботин? – позвал Максим Васильевич капитана со старшим лейтенантом. – Полюбопытствуйте. Вам работать.

Офицеры вместе с командиром склонились над монитором, чтобы рассмотреть чертеж монтажа вентиляционного оборудования, который опытный хакер старший лейтенант Муравьев вытащил через сеть из архивов Министерства обороны. Причем сделал это быстро и без видимого труда. И добыл документальное подтверждение, что радиолокационная станция, находящаяся теперь на территории Грузии, построена по тому же проекту и не имеет конструктивных отличий.

– Все вентиляционные шахты одной конфигурации, – сообщил Муравьев. – Решетки у всех выставлены в потолке. Потому лучше всего... Впрочем, это вопрос не моей компетенции.

Подошедший Столетов смотрел недолго. Он, видимо, умел читать строительные чертежи грамотно и потому, сразу оценив ситуацию, сказал:

– Да, это вопрос моей компетенции, но здесь разночтений быть и не может. Все оборудование ставится крест-накрест в четырех шахтах, и это дает возможность просматривать и прослушивать все помещение, поскольку запись с микрофонов идет синхронно на один канал. Если вы, Максим Васильевич, будете настаивать на проведении пробной акции, я готов сотрудничать. Боюсь только, что местное командование расценит это как хулиганство. Я бы на вашем месте хотя бы подполковника Шерстобитова поставил в известность. Мало ли что – часовой не вовремя посмотрит не в ту сторону, шальная очередь, и... К чему лишние жертвы?

– Вот потому я и настаиваю на полной секретности. Чтобы жертв не было ни сейчас, ни тем более впоследствии. Мне необходимо дать людям практический навык, и они должны получить его в почти боевой обстановке. Агарев и Субботин обязаны еще здесь почувствовать, что ошибка может обернуться автоматной очередью. Это их мобилизует... Мобилизует, как мыслите?

Сакратов посмотрел на капитана и старшего лейтенанта. Те глянули друг на друга и в знак согласия кивнули.

– Мобилизует, – как старший по званию, ответил капитан Агарев. – Мы готовы, товарищ подполковник.

Сухо щелкнув замками, ящик с аппаратурой захлопнулся.

– Вот они...

Подполковник Столетов вручил капитану Агареву четыре видеокамеры с микрофонами. Видеокамеры беспроводные, но снабженные гибкими «поводками» для установки в вентиляционные шахты на необходимую глубину. Чертеж, добытый старшим лейтенантом Муравьевым, позволял определить длину каждой шахты и отмерить «поводки» ровно такой длины, какая была нужна, чтобы выставить аппаратуру и не пробить при этом решетку, что может привлечь внимание персонала РЛС. Затея с тренировкой пришлась не по душе Столетову, и он, вздохнув, хмуро поинтересовался:

– Вопросы ко мне, ребята, есть?

Виталий Юрьевич, в принципе, не видел необходимости в таком откровенном риске, когда была возможность этого риска избежать, предупредив хотя бы начальника караула о пробной акции. Тот мог бы в момент перехода периметра находиться рядом и подстраховать спецназовцев. Но если командир ОМОГ видел смысл не в том, чтобы его офицеры научились ставить аппаратуру, а в том, чтобы они учились этому одновременно с риском для собственной жизни, спорить с Максимом Васильевичем смысла не было.

– Вроде бы все ясно, товарищ подполковник.

– Когда планируете начать... стажировку?

– С двух до пяти часов ночи, – ответил за капитана подполковник Сакратов. – Самое сложное в психологическом отношении время. Часовому хочется спать, порог внимательности минимальный. Для работы разведчиков это время привычное.

– Я зайду к вам в два часа.

– Зачем? – не понял Максим Васильевич. – Можете спокойно отдыхать. Утром все увидите на записи.

– Любите вы сюрпризы... – все же улыбнулся Столетов, в глубине души, несмотря на внутренний протест, радуясь за спецназовцев и гордясь ими, поскольку сам принадлежал к системе ГРУ и был уверен, что представители любого другого спецназа предпочли бы обойтись без риска. Но у спецназа ГРУ всегда были свои методы тренировок и работы. Так, ни одно подразделение спецназа на проводит тренировки по рукопашному бою в полном контакте и практически без средств защиты. А спецназ ГРУ тренируется именно так, чтобы, почувствовав пропущенный удар на тренировке, не пропустить его в боевых условиях. Это уже была философия и стиль жизни, а не методы. И с этим бороться было бесполезно. Да и надобности такой не было.

Сакратов улыбнулся:

– Нет. Но я предпочитаю перед выполнением серьезной работы иметь практику ее выполнения. Тренировочное задание всегда остается только тренировочным заданием, и в боевой обстановке все может пойти совсем не так. Там нервная система работает иначе, там иные реакции. А выполнив задание в боевой обстановке, во второй раз выполнить то же самое задание будет проще.

Столетов руками развел и вышел из комнаты спецназовцев.

Группа готовила «подснежники», снабженные новыми аккумуляторами. Подполковник Шерстобитов в самом деле вопросами обеспечения был озабочен всерьез и продумал все до мелочей. Вплоть до того, что предоставил дополнительному члену группы еще один комплект «подснежника» и обеспечил всех запасными аккумуляторами, хотя аккумуляторов должно было бы хватить на все время операции.

– Все в порядке? – через микрофон спросил командир группы.

– Порядок.

– Порядок.

– Порядок.

Ответы звучали один за другим.

– Тогда до двух часов отдыхаем. Я дежурю. Ровно в два объявляю подъем рабочей группе и группе страховки. Спать осталось три часа, так что не тяните время...

– Товарищ подполковник, – обратился к командиру старший лейтенант Муравьев. – Мне нужно посидеть за компьютером. Хочу поискать по разным закуткам хакерского мира Клода Гарси. Он мог где-то «наследить»... Трудно держать в голове все прежние наработки. Где-то у него есть «сейф», в котором хранятся или готовые программы, или пилотные. У каждого хакера подобное имеется. Хочу поискать, пока управление космической разведки ищет его «хвосты». Вы тоже ложитесь, я разбужу вас ровно в два...

– Идет, – без уговоров, отчего-то будучи уверенным, что хакеры, как и спецназовцы, любят работать по ночам, согласился Максим Васильевич. – Остальным – отбой!

Сакратову хватило легкого касания пальцев к плечу, чтобы проснуться сразу с ясной головой, словно совсем не спал, хотя в действительности Максим Васильевич давно уже приучил себя засыпать по команде и точно так же просыпаться.

– Два часа? – спросил Сакратов.

– Два, – кивнул в полутемноте старший лейтенант Муравьев. – Подъем, товарищ подполковник. Пора.

Максим Васильевич одевался и собирался быстро и уже через минуту был готов выступить в поход, хотя сам покидать комнату, как понял по предварительному разговору Муравьев, не собирался. И тут же одного за другим разбудил капитана Агарева, старшего лейтенанта Субботина, майора Литовченко и старшего лейтенанта Шарапова. Снайпер Веретенников проснулся сам и начал собираться. После того как собрался, он сказал:

– Товарищ подполковник, сон хороший мне приснился...

– Если храпеть не будешь, расскажи, – ответил вместо командира Литовченко.

– Сижу я будто бы на крыше этого вот штаба и в ночной прицел смотрю, как ребята проходят периметр. Подстраховываю...

– Лестница сбоку, – подсказал Максим Васильевич. – Пожарная. Полезай!

Но до лестницы пришлось преодолеть другое препятствие, причем всем, кроме Сакратова и Муравьева. Но это препятствие было опробовано еще с вечера. Окно открылось без шума, и пятеро офицеров один за другим выпрыгнули на проходящую под окном бетонную дорожку. Причем выпрыгнули так, что даже в комнате с открытым окном шума слышно не было. Командир оперся о раму, чтобы проводить своих бойцов взглядом, и поправил около рта «поводок» микрофона:

– Я – Сократ. Проверка связи. Как дела?

– Я – Косец. По полной программе.

– Я – Свеча. Слышимость отличная.

– Я – Жеглов. Хорошо слышу.

– Я – Прялка. Есть норма.

– Я – Четверг. Не хуже всех.

– Продолжайте выполнение задачи! Докладывать постоянно.

Бойцы вроде бы, если смотреть со стороны, и не спешили, но передвигались быстро и уверенно, и совершенно беззвучно. Даже микрофоны «подснежников», обычно чуткие ко всему, не улавливали дыхания. Старший лейтенант Веретенников, пробежав под окнами дома, свернул за угол, где Максим Васильевич, как и другие, видел накануне пожарную лестницу, расположенную на торце здания. И первый доклад поступил именно от Веретенникова:

– Я – Прялка. Занял позицию. Вижу сверху всех наших.

– Часовых видишь?

– Двоих. Двигаются навстречу друг другу по маршруту. Маршрут по вершине вала или увала; что это такое, не соображу. Еще двоих вижу, идут так же, плохо идут...

– Чем плохо?

– Рассчитано неправильно. Когда будут расходиться, не увидят, что творится у них за спиной. Свеча, имей это в виду. Днем соседняя пара может пространство просматривать, ночью соседям так далеко не видно. Прожекторов нет...

– Я – Свеча, понял, – отозвался Агарев.

– Косец, ты где? – спросил Сакратов.

– Иду с отставанием на пределе видимости, – доложил Литовченко.

– Нормально, работайте! Прялка, контролируй ситуацию. Подсказывай.

– По моим прикидкам Свече следует чуть-чуть шага добавить, – отозвался снайпер. – Чтобы успеть проскочить между часовыми.

– Понял, даю темп, – сразу среагировал капитан Агарев. – Координируй точнее...

Спецназовцы вышли двумя группами – выполнения и прикрытия. И, обращаясь к Агареву, снайпер обращался одновременно и к Субботину. Командир, обращаясь к Литовченко, одновременно обращался и к Шарапову. Это все понимали, но на ответную связь выходили старшие групп.

– Свеча, тебе осталось идти восемьдесят метров. Звезды яркие. Я бы на твоем месте пригнулся.

– Понял, перехожу на скрытный режим. Как по времени?

– Есть небольшой запас. Но потеряешь время на ближних подходах. Сейчас лучше слегка добавить.

– Понял, добавляю.

– Не так резко. Можешь привлечь внимание.

Даже рассеянный взгляд периферийного зрения улавливает не объект, а движение. Этот эффект даже ночью работает, потому лучше соблюдать осторожность.

– Понял. Сильнее пригибаемся.

Помощь снайпера, имеющего ночной прицел, оказалась незаменимой. Конечно, и без снайпера, как планировалось первоначально, все прошло бы нормально. Группа подобралась бы к периметру, проследила за проходом часовых, потом выбрала бы момент и проникла внутрь. Но под приглядом ночного прицела скорость выполнения задания значительно увеличилась, и уменьшилась степень риска. Там, в Грузии, обстановка может быть другой: и штабного здания может не оказаться, и пожарной лестницы, если здание все же стоит. Штабное здание строилось по отдельному проекту, и в Грузии может иметь крышу, не слишком удобную для наблюдательного пункта снайпера. Но там есть соседние горки, как видел подполковник Сакратов на 3D-модельном изображении, и мощность оптического прицела позволит вести наблюдение с этих горок.

– Выходите в зону прямой видимости часовых, – предупредил старший лейтенант Веретенников. – Пора ползти.

– Понял. Переходим, – отозвался капитан Агарев. – Часовых пока не вижу... Расстояние между ними?

– Метров двадцать. Сходятся. Наверное, поболтают, может, покурят вместе...

– Сообщай! Вокруг меня прошлогодняя трава.

– Через десять метров кончится. Вокруг все выкошено с прошлого года.

– Помню, гулял днем...

– Вторая пара часовых, – напомнил подполковник Сакратов.

– Вторая пара... – Снайпер молчал несколько секунд, видимо, отыскивая вторую пару часовых с этой стороны периметра. – Есть вторая пара. Эти встретились, присели на камни. До соседей им дела нет.

– Моя пара, – поторопил капитан Агарев. – Все, вышел к краю травы. Вижу их. Сходятся, смеются. Слышу голоса.

– Эти садиться не хотят... – продолжил рассказ снайпер, теперь уже не для Агарева и Субботина, а для командира, находящегося в стороне от событий. – Расходятся. При этом не видят, что у них за спиной происходит. Свеча, вперед!

– Мы пошли.

«Пошли» в данной ситуации, естественно, означало, что капитан со старшим лейтенантом поползли. Уж что-что, а ползать спецназовцы ГРУ традиционно умеют ничуть не медленнее, чем нормальный человек ходит, и при этом не издают ни звука.

– Я – Сократ. Косец, занимай фланги.

– Понял, выхожу...

При проходе необходимо было фланги обезопасить. Бойцы ОМОГ просто не знали, выставляется ли передвижной караул по ту сторону периметра, или наличие практически открытой полосы со скошенной травой в двадцати метрах от колючей проволоки считается достаточной мерой предосторожности. Спрашивать об этом капитана Соловейко не хотелось, чтобы не вызвать подозрений. Но внешний пост определяется легко даже визуально. Для этого достаточно выставить наблюдателей по флангам, что Сакратов и сделал.

Комментариев не было слышно около двух минут, и эти две минуты тишины тянулись неприлично долго, как два часа. Но Сакратов, уже давно закрывший окно и усевшийся на кровать, не шевелился и никак не показывал своего нетерпения. Муравьев же, хотя ему и вручили комплект «подснежника», аппаратуру внутренней связи, кажется, даже не включал и словно бы не интересовался тем, что происходит. Но у старшего лейтенанта были свои интересы, и он не отрывал взгляд от монитора, время от времени пощелкивая миниатюрной клавишей, сделанной специально для ноутбука компьютерной «мыши». Наконец поступило сообщение от капитана Агарева.

– Я – Свеча, периметр из «колючки» прошли. Поднимаемся на увал. Часовых контролирую... Находятся ко мне спиной... Вперед! – это прозвучала команда Субботину. – Все, прошли увал. Мы на территории.

– Проволоку не резали? – спросил Максим Васильевич.

– Нет. Была возможность просто отжать. Прошли, не оставив следов.

– Молодцы, спасибо. Косец, что у тебя?

– Тишина, как в колодце. Даже лягушки не квакают.

– А лягушки в колодцах квакают? – спросил с крыши старший лейтенант Веретенников.

– Только если колодцы заминированы.

– Не расхолаживаться!

– Мина впереди! – сказал снайпер. – Из машинного зала кто-то вышел покурить. Стоит у двери. Кажется, простой солдат.

– Дистанция от нас? – спросил капитан Агарев.

– Сорок метров.

– Почему не вижу?

– Локатор обойдешь – увидишь. Только обходи спокойно, цветные металлы не отламывай, а то капитан Соловейко обидится.

– Он и без того завтра соловьем запоет, – сказал подполковник. – Осторожно, парни, не торопиться, время у нас есть.

– Ушел, курилка, – можно двигаться, – сообщил Веретенников.

– Следи, чтобы еще кто-то не вышел, – попросил Агарев.

– Обычно, когда выходят курить, делают это компанией, чтобы поболтать, – подсказал Литовченко. – Если выходил один, значит, остальные в смене не курят.

– А если просто жадный солдатик и не любит, когда у него сигареты «стреляют»? – предположил старший лейтенант Субботин. – Нет, один курит – это не показатель... Прялка, смотри внимательно. Не хотелось бы солдата бить.

– Я смотрю, – согласился снайпер.

– И нам рассказывай, что видишь, – потребовал командир.

– Перебегают... Приближаются с торца здания... Территория вокруг чистая, никого не видно. Вчера там собака бегала, сегодня в столовой, видимо, спит. Все, спрятались от меня за углом. Я их не вижу, и никто, кажется, не видит...

– Постарайся, чтобы никто не увидел, – посоветовал Агарев. – Остальное мы переживем.

– Мы на крыше. Определяем выходы вентиляционных шахт.

– Если не трудно, Свеча, – попросил Литовченко, – постарайся там не плясать.

Капитан не ответил. Разговора между напарниками наушники «подснежников» тоже не доносили. Значит, общались между собой знаками. Не забыли еще, как раньше общались все группы. Раньше – это когда «подснежников» в спецназе не было. Да и сейчас не все группы их имеют, а о линейных частях и говорить не приходится.

– Шахты определены. Выставляем оборудование. Сократ, включай аппаратуру. Пробуем первую камеру...

Подполковник Сакратов пододвинул ближе к себе табурет с устроенным на нем ноутбуком, запустил компьютер. Ограниченное количество программ позволило компьютеру загрузиться предельно быстро.

– Готово... Первая камера. Включаю...

Монитор тут же показал слегка искаженную не слишком качественной оптикой улыбающуюся физиономию Субботина. А за ним виднелось небо и освещенные луной недавно набежавшие тучи.

– Сократ, есть изображение?

– Есть изображение! Отвратное, а физиономия еще хуже...

– Моя жена так не считает, – отпарировал старший лейтенант. – Она находит меня в меру безобразным, и не более.

– Это она по молодости, – сказал Литовченко. – С возрастом поумнеет, одумается.

– Я не про то, – сказал подполковник. – Я про сильное искажение.

– В этом мы бессильны, – объяснил Агарев. – Заводим первую камеру. Я готовлю вторую, включайте, товарищ подполковник!

Искаженная физиономия старшего лейтенанта исчезла с экрана, вместо нее пришла неровная темнота. Камера ушла в прямоугольную трубу шахты. Максим Васильевич включил вторую камеру. Светлый контур экрана первой камеры, уменьшаясь, стал занимать только четверть экрана. Но рядом появился прямоугольник экрана второй камеры. Теперь Сакратов увидел Агарева, и тоже не в лучшем свете.

– Есть изображение со второй камеры.

– Завожу, – с угрозой в голосе сказал капитан.

– Только попробуй, – в тон ему ответил майор Литовченко, но на шутку никто не отозвался, слишком ответственным был момент.

– Я – Прялка... Внимание, всем «карлсонам» пригнуться и над крышей не летать, – сказал Веретенников. – Разводящий ведет смену караула.

– Дистанция? – спросил командир.

– Полста метров.

– Поберегитесь! Как там все проходит? Докладывай, Прялка!

– В обычном режиме. Не торопятся. Болтают, курят на ходу... Короче говоря, типичные разгильдяи.

– Выжидаем...

В вязкой тишине потянулись минуты. И это ожидание показалось всем бесконечным и утомляющим.

– Все, караул ушел на другую сторону. На всякий случай рекомендую «карлсонам» не светиться на фоне неба. Силуэт можно будет различить, небо слишком светлое. Я страхую... Работаем!

– Работаем, – подтвердил командир.

– А мы и так не отдыхали, – ответил Агарев. – Есть изображение?

– Великолепное, – сказал Максим Васильевич. – Чернота черноты чернее. Вру. На первой камере появляется что-то – просто отблески света. И разговор слышится. Издалека, невнятный.

– Скоро еще что-то появится, – пообещал капитан. – И у меня тоже.

– По одному работать, по одному. Настраивать камеры – это вам не из автомата шмалять, вести настройку в две стороны сразу я не могу.

– Командир, а научишь меня стрелять сразу в две стороны? – спросил Литовченко.

– Не мешай. Я и без того с натуги потею...

Изображение на первой камере промелькнуло и пропало. Но уже по тому, что оно ушло в сторону, нетрудно было понять, что камера просто не туда смотрит.

– Четверг, дальше не опускай.

– Понял.

– Кажется, дошел до предела. Чуть-чуть, легкими движениями, поворачивай. Пошагово. Я контролирую. В левую сторону.

– Понял. Делаю.

Что-то на мониторе шевелилось, были какие-то отблески, но целостного изображения не появилось.

– Еще. Еще. Стоп!

На край экрана попал свет, и в углу появился внешний вид решетки. Что было за ней, разобрать оказалось невозможным, поскольку автоматическая наводка резкости осуществлялась на тот предмет, который находится против центра объектива.

– Пошагово, короткими движениями... С интервалом... Пошел... Так... Так...

С каждым поворотом решетка вентиляционной шахты заполняла экран все больше и больше. Временами она оказывалась вне резкости, и тогда было видно, что происходит там, за решеткой, то есть стал понятен практический принцип выставления камеры.

– Стоп! Назад точно такой же шаг... Стоп. Крепи!

– А у меня что? – спросил Агарев.

– Ничего... Темнота.

– «Поводок» скоро кончится... не может быть, чтобы шахта была настолько длиннее, чем первая. Что-то не так.

– Попробуй приподнять.

Капитан попробовал. Результата это не дало.

– Повертеть попробуй.

И опять без результата.

– Первоначально камера работала, – напомнил подполковник.

– Сократ, когда мы там днем были, мне показалось, что одна решетка закрыта, – сказал Литовченко. – Подробно рассматривать я не стал, чтобы не привлекать внимания. Я сам сразу про эти трубы подумал...

– Все! Свеча, пробуй другую шахту. У Косца глаз наметан, я в его взгляд верю.

Операция повторилась с другой шахтой, и опять опробовали камеру наверху. Она работала.

– Внимание! Я – Прялка. Разводящий с караулом уходят. Идут толпой, по сторонам не смотрят. Торопятся завалиться спать. Можно спокойно работать. Вы уже вне зоны их видимости. От караульного помещения вас закрывают локаторы.

– Работаем, – подтвердил Агарев.

– Работаем, – повторил Субботин. – Сократ, подключайте третью камеру. Я готов.

Командир зажег на мониторе третий экран и опять увидел улыбающееся лицо старшего лейтенанта.

– Запускай, только не очень торопись. Нам нужно со Свечой закончить.

У Агарева в новой шахте все пошло настолько удачно, что камера почти сразу встала так, как следовало. Потребовалось только два минимальных движения – выровнять ее так, чтобы резкость была наведена не на решетку, а на операторский зал. Следом за этим, уже имея опыт, быстро запустили третью и четвертую камеры.

– Включаю запись. Можете час поспать на месте. Больше часа писать не будем.

– А командир этот час поспит в кровати. Мы из чувства высокого уважения ему это разрешаем, – сказал майор Литовченко.

– Спасибо, я воспользуюсь разрешением, – пообещал Сакратов.

Компьютер, после включения записывающего устройства в режиме со всех четырех камер и четырех встроенных в них микрофонов, не требовал пригляда.

– Как у тебя дела? – спросил подполковник Муравьева.

– Пока ничего не нашел. Так, мелочь, хотя есть маленькие намеки на почерк...

– Из управления космической разведки сведений не было?

– Разве что утром поступят. Ночью они работают, утром сообщают, так обычно бывало.

– Тогда отдыхай. Завтра будет сложный день. Я посижу...

Вопреки обещанию, Сакратов не воспользовался возможностью поспать в течение часа. Он продолжал держать ситуацию под контролем, хотя никакого действия не происходило. Не было даже разговоров между членами группы, потому что все они предпочитали использовать свободное время для отдыха, надеясь проснуться после начала действия, о котором обязательно сообщит наушник.

Час прошел быстро.

– Я – Сократ. Внимание всем. Снимаемся в обратном порядке. Поехали!

– Выключайте камеры, – предложил Агарев.

– Уже выключил. Работайте. Прялка, как обстановка?

– Как в доме отдыха – ночное спокойствие и тишина.

– Контролируй ситуацию. Косец, у тебя что?

– Тишина. Если у них и есть патруль для внешнего периметра, то ходит он только раз в ночь и раз в день. Или вообще спит и днем, и ночью. Так у них все цветные металлы перетаскают... Охранники, называется!

– Камеры сняты, возвращаемся, – доложил Свеча.

– Аккуратно, не спешить...

Подполковник Сакратов и из теории, и из своего опыта знал закон подлости, согласно которому часто случалось, что после завершения удачной операции группы попадали в сложное положение только потому, что кто-то расслаблялся и терял необходимую осторожность. Он всегда старался держать бойцов своей группы в соответствующем тонусе.

– Прялка, держи всех в курсе дел.

– Все спокойно, командир. Часовые начали расходиться чуть больше пяти минут назад. Значит, можно выходить. Главное – ногами не топать ни по крыше, ни по земле...

– Мы выходим, – доложил Агарев.

– Шутки ради колючую проволоку надрежьте, – попросил подполковник. – Просто ради интереса – заметят или нет?

Остаток ночи ОМОГ Сакратова благополучно проспала почти до времени начала штабного рабочего дня, но к этому времени все офицеры группы были уже одеты и умыты, и никто со стороны не подумал бы, что ночью военные разведчики были заняты необходимым для себя делом – почти в боевой обстановке проводили тренировочные занятия.

Ровно в восемь тридцать утра посыльный от подполковника Шерстобитова пригласил в кабинет на третий этаж уже не всю группу, а только ее командира подполковника Сакратова. Старший лейтенант Муравьев, ночевавший в другой комнате, встретился с командиром в дверях. Этот выглядел усталым и невыспавшимся, и Максим Васильевич сразу подумал, что Муравьев лег спать не сразу, как его отправили, а снова засиделся за компьютером. Может быть, и вообще не ложился, о чем говорили красные воспаленные глаза.

– Сегодня мы планировали практические занятия по спутниковой навигации, – напомнил старший лейтенант.

– Подожди с группой. Вернусь – решим.

Максим Васильевич захватил с собой компьютер с часовой записью происходившего минувшей ночью в операторском зале местной РЛС. В кабинете, где накануне проводилось общее совещание, сейчас находились только Шерстобитов, Столетов, предвкушающий интересное «кино», и начальник режима станции Соловейко. Причем последний пришел только что – Сакратов видел его спину, когда вышел с лестницы в коридор.

– Как отдыхалось у наших пенатов? – поинтересовался капитан, поглядывая при этом довольно подозрительно, словно ожидал какого-то подвоха.

– Нормально, – улыбнулся Максим Васильевич. – Мы народ неприхотливый, умеем отдыхать в любых условиях. Вот до вашего гостеприимства при сильном ветре на перевале отдыхали, и ничего, отдохнули. А после отдыха почти сразу в бой. И тоже ничего, отвоевали с успехом...

– Ну, у нас отдыхать можно спокойнее, – расслабился Соловейко. – У нас боевой обстановки не предвидится.

– Но ваша часть, насколько я понимаю, всегда находится в боевой обстановке...

– У нас это называется работой в штатном режиме, – объяснил капитан.

– Тем не менее штатный режим у вас не учебный, а боевой.

– Это – конечно... – Соловейко не понимал, куда гнет подполковник спецназа военной разведки, и оттого чувствовал себя неуверенно.

– Вот мы и воспользовались вашей боевой готовностью, чтобы провести собственные учения, – сообщил Сакратов и повернулся к Столетову. – Аппаратура ваша, Виталий Юрьевич, работает прекрасно. Надеюсь, на грузинской РЛС она будет работать не хуже, чем на российской.

– Все получилось, Максим Васильевич?

– Конечно. А как иначе...

– Что получилось? – спросил Шерстобитов.

– Что получилось? – переспросил капитан Соловейко, чувствуя недоброе для себя и интуитивно начиная понимать суть произошедшего.

– Учения провели по апробированию техники в боевых условиях. Чтобы быть уверенными в своих силах в предстоящей операции.

– Какие учения? – не понял Шерстобитов. – Какие боевые условия?

Максим Васильевич поставил на стол ноутбук, раскрыл его и повернул так, чтобы монитор был виден всем. При этом включил на полную громкость звук. Как только появилось изображение, капитан Соловейко на шаг отступил от стола.

– Наш операторский зал!

– Ваш операторский зал.

– Но это же невозможно!

– Смотря для кого...

– Максим Васильевич, давайте без ребусов, – предложил Шерстобитов. – Что это? Я не очень понимаю...

– Согласно поставленной задаче, Михаил Федорович, мы должны установить прослушивающую и видеозаписывающую аппаратуру на грузинской РЛС. Чтобы почувствовать боевую обстановку, мы решили никого не предупреждать, проникли ночью на территорию РЛС и установили видеокамеры с микрофонами в операционном зале. Вот результат.

Шерстобитов не знал, плакать ему или смеяться. Соловейко то краснел, то бледнел и выламывал себе кисти рук, словно в наказание за то, что не сумел сохранить режим секретности в неприкосновенности.

– Хорошенькое дельце! – Шерстобитов наконец сообразил, что произошло. – Значит, удалось полностью?

– Полностью. Грузинская РЛС строилась по тому же проекту. Там тоже все должно пройти успешно...

– Вы меня радуете, – сказал Михаил Федорович, впрочем, не слишком весело. – Это дает определенную гарантию успешного проведения операции. Тем не менее я вынужден буду рапортовать руководству о происшествии, поскольку нарушение режима секретности воинской части приветствоваться не может.

Но взгляд подполковника совсем не вязался с его голосом. Взгляд этот был почти веселым.

Соловейко старался больше не показываться на глаза спецназовцам, словно они кровно обидели его. Но офицерам группы было не до капитана, поскольку им предстояло еще многое сделать, чтобы подготовиться к сложной и нестандартной операции, хотя спецназ в принципе и существует, чтобы проводить нестандартные операции, а все остальное должно ложиться на плечи войск.

Майор Столетов из управления космической разведки пришел сразу, как только удалился начальник режима РЛС. Он принес поступившее на его компьютер сообщение. Управлению космических войск ГРУ удалось частично отследить виртуальные маршруты хакера, пробравшегося в сеть РЛС, расположенной в Северной Осетии. Хакер работал, используя адреса нескольких фирм, переходя с сайта на сайт, весьма искусно запутывая следы, причем сайты большей частью были российскими. И для взлома паролей он использовал тоже мощный российский суперкомпьютер Росметеоцентра, в который забрался в первую очередь. Таких компьютеров в мире немного, при этом метеорологи мало заботятся о безопасности своих сетей, поскольку государственных секретов у них не слишком много, и постоянная связь с громадным количеством корреспондентов на метеостанциях всей страны дает постороннему человеку возможность доступа в суперкомпьютер. При этом специалисты управления космической разведки ГРУ усомнились в предположении Муравьева о возможности действий такого известного хакера, как Клод Гарси. Почерк создания «трояна» имел сходство с некоторыми вредоносными и шпионскими программами Гарси, уже ставшими классикой, но опора хакера на российские сайты при запутывании следов давала возможность предположить работу скорее российского хакера. Отследить конечный пункт отправки «трояна» в сеть системы ПВО России пока не удалось. Но работа продолжается. Хакеры ГРУ, сами не имея такой мощной машины, как суперкомпьютер метеорологов, тоже подключились к нему, чтобы провести необходимые вычисления. Но это не было взломом, поскольку руководители ведомств сумели между собой договориться. Работа на таких существенных мощностях дает возможность надеяться на удачное завершение поиска в ближайшее время.

– Ближайшее время – это когда? – спросил Шерстобитов.

Столетов только плечами пожал:

– Допускаю, что и никогда... Хотя одновременно допускаю, что поиск может удачно завершиться через пять минут... Передать данные капитану Соловейко?

– А они ему нужны? Командование ПВО знает о «трояне» и принимает меры. Сам Соловейко старается смотреть на компьютер только издали. А нас волнует только тот факт, что вирус попал в сеть РЛС в момент, когда здесь мы находимся. Это может быть совпадением, может и не быть им. Вот наш главный вопрос.

– Компьютерный центр ГРУ тоже включился в работу, – сообщил майор.

– Будем ждать...

– А пока займемся нашими прямыми задачами, – напомнил Сакратов. – Мои люди ждут. Нам необходимо пройти короткий курс обучения и практические занятия... Приступим?

– Приступим, – согласился Столетов.