ГЛАВА 7
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ РУСИНОВ,
подполковник в отставке
Неспокойно было на душе. Даже после того, как с дочерью поговорил и узнал, что с ней все в порядке, неспокойно было, словно какую-то отраву проглотил и противоядия не знаю. За нее неспокойно… Беспокоиться за себя я давно отвык…
Самое страшное в настоящей ситуации, что я совершенно не знал, откуда ждать следующего удара, и может ли быть этот удар направлен против нее. Не понимал, насколько имеют под собой основания мои опасения относительно Аркадия Ильича. И вообще не понимал, что это за человек. Не понимал, что представляет собой Максим Юрьевич Шторм, старший следователь областной прокуратуры, после визита которого убивают другого человека. Не понимал, какие взаимоотношения существуют между Аркадием Ильичом и Максимом Юрьевичем… Но что эти отношения существуют, теперь уже сомневаться не приходилось. Может ли это нести угрозу дочери? Если бы угроза шла в мою сторону, я бы сумел ей противостоять с предельной жесткостью.
Но как дочь защитить?..
Я даже не смогу убедить ее в существовании опасности, поскольку сам ничего не знаю… А если я убедить не смогу, она не поверит в реальность опасности и не пожелает прятаться тогда, когда предстоят похороны матери. Для нее это дело святое, да и не только для нее… Мне бы тоже следовало по-доброму-то появиться там, но там наверняка меня будут ждать с распростертыми объятиями, то бишь с наручниками. Замену капитану Тропилину найти не трудно, поскольку группа захвата в городском управлении не одна-единственная, а кроме того, существуют еще и не менее квалифицированные и жадные до работы группы захвата в областном управлении, и в каждом районном отделе, и в ФСБ еще…
Стоп! Взрыв, убийства, в том числе убийство подполковника милиции… А ведь по степени тяжести такие дела, насколько я знаю, уходят под юрисдикцию следственного отдела ФСБ… Взрыв в машине, пока не доказано, что это уголовное преступление, следует рассматривать как террористический акт! А террористическими актами только ФСБ и занимается…
Впрочем, настороженность в отношении ФСБ, в каждом офицере ГРУ живущая всегда, в данном случае может быть напрасной, потому что прокуратура уже обозначила мотив убийства – раздел большого наследства… Хотя, если обвиняется офицер спецназа ГРУ, тоже должна работать скорее всего ФСБ…
Не знаю, может быть, в провинции все проще… Скорее всего так оно и есть, и не надо напрасно суетиться и искать на свою голову новую заботу…
С этими мыслями я приехал к дому, где «жил» уже вторую неделю, и поставил машину на небольшой парковке чуть в стороне от подъезда. Из окна мне будет ее видно, и это хорошо. Есть надежда, что с машиной ничего не случится, хотя в провинции машины «бомбят» ничуть не реже, чем в Москве. Я поднялся в квартиру и сразу стал звонить Доктору Смерть.
– Виктор Юрьевич… Снова подполковник Русинов… У нас здесь опять чеченцы «засветились»… Они, похоже, все концы обрубают, чтобы на них никто выйти не смог… Предельно жесткая работа, в строго определенном стиле… Это напоминает боевую обстановку…
– Рассказывай, старина… Наш командир тоже слушает… Ты его, его убеждай, он вообще-то добрый и податливый… – пробасил Доктор Смерть.
Я начал рассказывать. Коротко передал слова Кирпича, услышанные еще утром, что «черные» промышляют на дорогах, потом рассказал о старшем следователе Шторме, в которого стреляли тоже кавказцы, и о визите старшего следователя в Полетаево-2 к чеченцу, которого после этого визита расстреляли свои же…
– Иван Сергеевич, – сказал, когда я закончил, незнакомый голос, – меня зовут Александр Игоревич Басаргин. Я руководитель антитеррористического подсектора Интерпола. Нам недавно полковник Мочилов переслал все данные по вашему вопросу, что у него имелись к тому времени. Вы мне не подскажете, почему вас разыскивает областная прокуратура вместе с городским управлением внутренних дел, а не следственный отдел областного управления ФСБ? Это, как я понимаю, дело их компетенции и их подследственности…
– Я сам себе задавал такой вопрос. Буквально несколько минут назад. Но ответа найти пока не могу… Я подозреваю, что версия с разделом наследства отстаивается ментами твердо, и потому возбуждение дела не прошло по террористической статье… Других вариантов пока не вижу…
– Ладно… Но мы все-таки первоначально примем это дело как террористическое, поскольку нам городское управление МВД ничего не докладывало… И включаемся в работу. Виктор Юрьевич уже выполнил вашу просьбу. Но пока не нашел почти ничего интересного, кроме маленького факта, дающего только повод для отвлеченного размышления… Но нам нужны номера телефонов всех фигурантов событий. Мы возьмем под контроль их телефонные переговоры. Если версия подтвердится в течение суток, мы будем иметь полное право использовать техническую аппаратуру Интерпола и аппарат сотрудников и в дальнейшем… Возможно, даже откомандируем к вам несколько наших сотрудников, опытных спецназовцев, вышедших, как и вы, на пенсию, но пригодных для службы в Интерполе… Если версия подтверждения не найдет, мы с вами расстанемся, с пожеланием вам удачи. Поэтому рекомендую каждую мелочь передавать нам, чтобы мы могли начать контроль и за сутки выполнить максимальный объем работы… Все наши результаты, естественно, станут вашим достоянием… Итак, сначала Доктор объяснит вам, что ему удалось добыть, потом вы выкладывайте все существующие вопросы… И попробуем решать их вместе…
– Ага, старина, – пробасил Доктор Смерть, – ты понял, что у тебя есть только сутки, чтобы эксплуатировать нас на полную катушку? За сутки можно многое выяснить, а можно и не выяснить ничего. Все зависит от того, как будут протекать события. Вялотекущий процесс тебя, я думаю, не заинтересует. В этом случае тебе следует организовать какую-то провокацию с тем, чтобы события развивались бурно.
– Я понял, – согласился я. – Что-нибудь придумаю… Итак, я слушаю, Виктор Юрьевич…
– Значит, запись переговоров Максима Юрьевича Шторма мне вытащить не удалось… Я с этим сталкиваюсь впервые и не знаю еще всех тонкостей работы чужих спутников связи. Раньше как-то всегда своим обходились. Но всех корреспондентов твоего следака я просмотрел… Скорее всего это чисто деловые разговоры, кроме одного. Шторму звонила женщина, и он не пожелал или не смог ответить. Хотя, с другой стороны, с трубки женщины мог звонить кто угодно. Моя трубка тоже на жену оформлена. Два других звонка – текста разговоров тоже нет, но мне удалось выяснить имена обладателей, и потом уже было нетрудно предположить содержание. Один звонок совершил оперативный сотрудник ФСБ, некий капитан Поваляев, второй – врач госпиталя МВД. Как сотрудник следственного отдела прокуратуры Шторм вполне может вести дела, расследуемые ФСБ, следовательно, подозрений здесь быть не может. Что касается врача – это вообще естественный звонок…
– В госпитале МВД сейчас лежат три «вертухая», которые, грубо говоря, «позволили» мне совершить побег… Звонок мог быть оттуда… – сказал я.
– Да, может быть… – согласился и Доктор. – Но, согласно твоей просьбе, я поинтересовался биографией Максима Юрьевича и просмотрел его личное дело в управлении кадров прокуратуры. Там вообще никакой защиты практически нет, все данные в компьютере, и нужно было только пароль подобрать. Что я и сделал… Интересного мало… Родился в Алма-Ате, учился в Москве, служил в Омске, в Новосибирске, потом у вас… Послужной список хороший, нареканий нет, с блеском завершенных легендарных дел на его счету тоже не значится. Обыкновенный проходной следак, каких сотни по прокуратурам валяются… Следующий объект нашего интереса – некто Аркадий Ильич, потребовал больше времени, поскольку данных на него было настолько мало, что это вызывало удивление. Я понял все только тогда, когда случайно нашел в архиве пенсионного фонда строчку, указывающую, что он был когда-то майором КГБ и вышел в отставку в конце восьмидесятых, в начале перестройки… Занялся бизнесом. Это дало мне след, и я уже забрался в архив ФСБ. И вот там наткнулся еще на один факт – Аркадий Ильич родился тоже в Алма-Ате, как и Максим Юрьевич. Это меня уже заинтересовало, хотя и не ровесники, но могли оказаться соседями или родственниками. Тогда я нашел автобиографию того и другого и выяснил, что они, оказывается, братья по матери… Мать Аркадия Ильича развелась с мужем и вышла замуж через четыре года после рождения первого сына. Второй родился через год – это был уже Максим Юрьевич… Понимаешь тонкость?
– Очень интересно, Виктор Юрьевич…
– И уже твоя задача выяснить, почему братья не афишируют своего родства…
– Не просто не афишируют, но и скрывают его… – добавил я. – Не могли бы вы узнать, когда скончалась мать братьев? Там может быть какая-то неприглядная семейная история, где один из братьев в чем-то испачкался…
Версия возникла у меня в голове сразу как наиболее правдоподобная.
– Мы с тобой, подполковник, мыслим одинаково, – хохотнул Доктор Смерть. – Я тоже подумал, что там какое-то семейное дело. Но, к сожалению, сумел найти только незначительную информацию, которая не позволяет делать выводы. Мать братьев умерла в восемьдесят втором, после непродолжительной и скоротечной болезни – цирроз печени, не алкогольный. А через полгода отчима Аркадия Ильича и отца Максима Юрьевича, к тому времени значительного госслужащего, занятого во внешней торговле Казахстана, внезапно сняли с работы и исключили из партии. А еще через год он совершил самоубийство… И все… Никакой дополнительной информации в архивах нет… Есть только данные, что Аркадий Ильич тогда работал в республиканском управлении КГБ Казахстана. То есть тоже жил в Алма-Ате. Но имел ли он отношение к семейной трагедии – остается только догадываться…
– В каком управлении работал Аркадий Ильич?
– Управление «К» – контрразведка… Прошу не путать с управлением «К» в современной интерпретации. В современной интерпретации управление «К» занимается компьютерами и всем, что связано с IТ-технологиями…
– Да, информация забавная, Виктор Юрьевич, и она только запутывает ситуацию. Попробуем ее разрешить, если получится, хотя я и не уверен, что она может играть значительную роль в моей истории… Но допустить могу и это…
– Попробуем… А теперь давай мне все телефонные номера, которые стоит поставить на контроль. Кстати, городской номер квартиры Шторма и служебный номер в прокуратуре я уже сам нашел, можешь не беспокоиться…
Я продиктовал дополнительно номер городского телефона Аркадия Ильича, поскольку не знал номер его мобильника, номера капитана Тропилина и Кирпича, подумал и добавил номер капитана Югова. Последний просто на всякий случай. Предложение о сотрудничестве со стороны Югова вовсе не означает, что Югов будет мешать моему задержанию, если на этом будет настаивать старший следователь Шторм или даже прямое начальство опера. В этом случае Доктор Смерть, если к нему попадет информация, меня подстрахует и, возможно, сумеет вовремя предупредить. На всякий случай попросил поискать данные на Владимира Саввовича Брызгалова, убитого на дороге, и ментовского подполковника Фархутдинова, убитого в строящемся загородном доме Брызгалова. Через них возможен выход на дорожных бандитов, которых я пока в основном и подозреваю в убийстве своей бывшей жены…
– Может быть, вам еще выслать материалы уголовного «дела»? – спросил я.
– Если возможно… – ответил Басаргин.
– Тогда сейчас отправлю по факсу… На какой номер отправлять?
– На этот же, на который звонили…
– Хорошо. Мой номер у вас есть…
– Его тоже контролировать?
– Он на контроле ГРУ.
– Это мы уже определили… Значит, на свой контроль его не ставим…
На этом мы временно распрощались…
* * *
Старенький факс, поскрипывая, переправлял страницу за страницей – благо их было немного, когда позвонила дочь. Звонку я не удивился, поскольку сам недавно просил ее позванивать почаще. Впрочем, я даже не сразу понял, что это она, так как входящий номер был мне незнаком.
– Папа, это я…
– Как дела? – спросил я встречно.
– Не понимаю… – ответила Ольга. – Не понимаю, то есть, как у меня дела… Запуталась и боюсь неизвестно чего. Может быть, и бояться не надо, а я боюсь… Ты где сейчас?
– Я тут квартирку небольшую занимаю… Хочешь встретиться?
Я вставил в факс очередную страницу.
– Да, скажи, куда подъехать…
– Я сам подъеду… У меня машина…
– Я на мотоцикле.
– Сама, что ли, рулишь? – удивился я, потому что никогда не слышал о том, что дочь даже права имеет, не говоря уже о том, что она мотоцикл купила.
– Нет, меня друг возит… – Ольга вроде бы слегка засмущалась. Не того, естественно, что у нее друг есть, а того, что она в такой момент, после смерти матери, с другом общается. – Он меня привезет…
– Показывать мое жилье никому не надо… Где вы?
Она назвала улицу и место. Рядом с большой парикмахерской.
– Подъеду через десять минут… Жди меня там…
Факс как раз работу закончил, я перезвонил Доктору Смерть, чтобы удостовериться, что все страницы прошли нормально, и мог свободно ехать…
* * *
На улицах уже темнело, но фонари на столбах, слава богу, включили сразу. И мне не пришлось пользоваться биноклем с прибором ночного видения. Тем более что у меня такого бинокля под рукой не оказалось. На условленном месте мотоцикл сразу бросился в глаза. Даже в Москве не на каждом углу встретишь человека на настоящем «Харлей Девидсон», да еще модели «Road king», который стоит, как средний внедорожник. Должно быть, состоятельный друг у моей дочери. Я себе иметь такой позволить не могу, хотя все детство провел возле мотоциклов и даже в юности бредил ими. Сам друг тоже имел привлекающую внимание внешность. Как и положено человеку на «Харлее», был весь затянут в черную кожу и носил волосы ниже плеч. Шлем, естественно, он презирал, иначе не стоило и на «Харлей» садиться. На Ольге, сидящей у парня за спиной, тоже, кстати, шлема не было.
Я скромно проехал мимо, свернул за угол, где машину остановил, и к мотоциклу пошел пешком. Простая осторожность, и даже не от недоверия к незнакомому человеку, а просто – привычная манера поведения. Что розыск на меня все еще ведется, я не забывал и забывать об этом не собирался.
– Привет мотоциклистам… На таком жеребце хорошо бы в длительное путешествие отправиться… – сказал я, положив руку на никель бензобака.
– Папа… – то ли позвала меня, то ли представила Ольга.
Мотоциклист слез с сиденья и протянул руку.
– Андрей…
Рука у него крепкая, мужская. Это приятно. Не люблю мужчин с женским рукопожатием.
– Приятно очень… Я – Иван Сергеевич…
– Андрей тоже в спецназе служил… – сразу сообщила дочь.
– Спецназ внутренних войск. – Парень проявил скромность, понимая разницу между солдатом и офицером и между спецназами вообще. – Младший сержант… Воевал в Чечне…
– Почти коллега, хотя я в Чечне и не воевал… – согласился я милостиво и даже вежливую улыбку изобразил. – А чем сейчас Андрей занимается?
– Он руководит военно-спортивным клубом… – в третьем лице сказал о себе парень.
– Достойное мужчины и полезное занятие, – согласился я. – Извините, Андрей, мне надо с дочерью поговорить, и вообще… Я ее заберу у вас… Хотя бы до послезавтра…
Они с Ольгой переглянулись.
– Так надо… Ты знаешь, как Андрея найти? – спросил я у Ольги.
– Конечно…
– Позвонишь ему перед похоронами. Он тебя отвезет и будет там охранять. Если сможет, то не один, а в компании таких же мотоспецназовцев… Я его потом дополнительно проинструктирую… А сейчас – будем прощаться…
Я протянул Андрею руку. Ольга просто приветственно открытую ладонь подняла. Парень пожал плечами и сел на мотоцикл. «Харлей» показал свой знаменитый голос и рванул с места так, что приподнялось переднее колесо.
– Колоритный парень… – одобрил я вкус дочери. – Пойдем, машина за углом…
МАКСИМ ЮРЬЕВИЧ ШТОРМ,
старший следователь по особо важным делам
Не знаю уж, как человеческий организм устроен и какой запас прочности в каждом человеке заложен… Но этот запас, наверное, очень велик, почти неисчерпаем… Утром мне самому казалось, что я обязан отсидеть хотя бы несколько часов в прокуратуре, а потом, сославшись на бессонную ночь, отменить все намеченные на день мероприятия и отправиться спать. Я даже прокурора области с первых минут разговора начал к этому готовить, чтобы он не рассчитывал занять меня в каком-нибудь неожиданном мероприятии, что порой тоже случается. А у меня от природы натура такая, что я, не выспавшись всласть девять, а лучше десять часов в сутки, бываю вял, как половая тряпка, и туп, как прокурорский дубовый стол, и все мысли сосредоточиваю только на том, чтобы непроизвольно не положить руки на стол и не упасть на них головой, дабы все-таки природе не сопротивляться и основательно выспаться… А тут доехал до дома с твердым, как приговор Верховного суда, намерением забраться с головой под подушку, поставил машину, как обычно, под окнами, с радостью отпустил надоевших «собровцев» с обещанием за дверь ни в коем случае не высовываться и никому незнакомому, не приведи господи, не открывать, и… И понял, что совершенно не хочу спать… Еще по лестнице поднимаясь, уже догадался, что с организмом что-то нехорошее происходит… Как вчера, когда ночью приехал и не мог заснуть – это был, наверное, первый звонок…
Конечно, я до кровати добрался по-спринтерски стремительно и лег, чтобы отделаться от приставаний жены, хотя рассказать ей о стрельбе на крыльце со всякими красивыми подробностями, которые могли прийти мне в голову, все же пришлось. Уже из кровати, даже из-под одеяла… Но выслушивать ее причитания и ужасания – это, как обычно, было выше моих сил. Я властно потребовал тишины и покоя. После этого она, бедная, сидела в большой комнате тихо, как мышка в присутствии кошки, боясь меня побеспокоить даже своим дыханием, а я не смог, как назло, уснуть, сколько ни пытался, сколько ни заставлял себя… И не понимал, что со мной происходит, какая безобразная поломка произошла в организме…
Непонятно откуда пришло, заставляя сердце биться неровно, беспокойство и ощущение, будто я что-то сделал не так, что я опять упустил какой-то важный момент, и это может иметь плохие последствия. Даже там, на крыльце, под автоматными очередями, я чувствовал себя спокойнее, и потом, во время оформления протокола, совсем не волновался. А сейчас какое-то непонятное волнение пришло и нарушало то, что для меня всегда было священно – сон…
Кажется, я слышал про такое. С некоторыми это случается, и даже название психологи придумали соответствующее – постстрессовый синдром. Впрочем, я не уверен, что правильно трактую медицинскую психологию. Сам я в свое время изучал психологию преступления, а это несколько иное понятие и совсем уж иная терминология…
– Люся… – тихо позвал я жену.
Она тут же ворвалась в дверь, как собака, готовая выполнить любое приказание хозяина, и даже смотрела при этом преданно, как настоящая собака. Люся у меня всегда такая. Если есть причина ворчать, она будет ворчать, не останавливаясь, две недели. Если есть причина жалеть и беспокоиться, она всю себя изведет на эти чувства и начнет стремительно худеть почти на моих глазах.
– У нас есть что-нибудь успокаивающее? Типа валерианы или еще что-нибудь?
– Феназепам… Таблетки такие… Успокаивающее… Надо?
– Давай… Гони… Нервничаю, понимаешь… – капризно пожаловался я. – Не спал и уснуть не могу… Никогда такого не бывало…
– Еще бы… Не каждый день в тебя, слава богу, стреляют… – Она стремительно убежала на кухню и вернулась с маленькой таблеточкой и водой в стакане. – Выпей, уснешь лучше…
Может быть, таблетка мне помогла. Беспокоиться я, кажется, стал меньше. И даже слегка задремал, впрочем, часто просыпаясь и бросая взгляд на часы. И так до тех пор, пока на улице не стемнело и на часы, которые я с руки только в бане снимаю, смотреть стало невозможно. То есть стало невозможно стрелку различить…
* * *
В очередной раз я проснулся уже в твердой уверенности, что выспался окончательно и бесповоротно, но еще не понял, отчего проснулся. И только тихий голос Люси объяснил мне, что был, вероятно, телефонный звонок, и Люся, конечно, разъяренной тигрицей бросилась к аппарату, чтобы не допустить звонка повторного. Она с кем-то разговаривала, шепотом произнося короткие отрывочные фразы. Наверное, пыталась отделаться от настойчивого звонителя, который добивался разговора со мной. Но грустный опыт подсказывал, что если кто-то добивается такого разговора, то он своего постарается добиться обязательно. Не дозвонится на городской номер, будет звонить на мобильник, будет звонить в кабинет на служебный телефон, будет звонить дежурному по прокуратуре, всех достанет и меня найдет. Такова, к сожалению, жизнь следователя.
– Это меня? – на всякий случай крикнул я.
– Он проснулся… Сейчас подойдет… – уже громко ответила Люся, и я вынужденно встал.
Впрочем, встал я без проблем, потому что, как оказалось, выспался. Видимо, подсознание желало контролировать мою потребность во сне, опираясь на собственные знания о необходимости проводить большую работу. Подсознание, говорят, знает все… Может быть, оно знает, что меня это дело может поднять на качественно новый уровень? Под «уровнем» я подразумеваю должность и еще всякое этому сопутствующее… Я не против…
– Слушаю, Шторм… – сказал я в трубку, со сна еще с сильным хрипом в голосе.
– И сильно штормит, Максим Юрьевич? – спросил капитан ФСБ Поваляев.
Голос я узнал сразу и сразу осознал, что этого капитана мне меньше всего хотелось бы сейчас услышать. Мне вообще хотелось бы никогда не слышать этот самодовольный голос… Тем не менее с Конторой лучше не шутить, это я знаю, может быть, лучше, чем другие, и потому я прокашлялся, прочищая горло.
– Штормит, штормит и покачивает… – К тому, что моя фамилия у всех вызывает строго определенную ассоциацию, я давно привык, с детства. – Что вы хотите?
– На службу днем я вам звонить не стал, хотя и до нас уже дошли слухи о происшествии с вами. О происшествиях… Понимал, что вам не до меня… А дома вас такой, извините за выражение, «цербер» охраняет, что едва-едва пробился…
– Все правильно. У меня постстрессовый синдром, и домашняя секретарша охраняет мой покой, как я и просил ее… Нервничаю, как нетрудно догадаться… И вы на моем месте нервничали бы точно так же…
Это его не остановит, но все же даст мне возможность в самом деле нервы проявить. Могу себе позволить высказать хотя бы частицу того, что в душе накопилось.
– Тем не менее я хотел бы услышать, как обстоят дела с поиском Ивана Сергеевича Русинова… Надеюсь, поиск не прекращен?
– По этому вопросу вам лучше бы было обратиться в городскую «уголовку» к капитану Югову. Он поиском занимается… Но, если уж позвонили, и, тем более, разбудили, хотя я за последние сутки спал от силы два часа… Поиск не прекращен… Вы, конечно, слышали уже, как он сбежал?
– К сожалению, не от вас… Мы получаем и городскую, и областную сводки МВД. Имел удовольствие убедиться, что мой подопечный успевает себя и в городе, и в области проявить достойно своей репутации… Но я слышал еще, что он и вам звонил? Домой, как и я…
И об этом уже кто-то трудолюбиво «настучал»… Впрочем, кажется, об этом в городской сводке было… А «настучали» уже, наверное, дополнительно… Без этого у нас не бывает… Славные традиции советских времен…
– Звонил… Вину он, естественно, не признал, и признавать не собирается, как бы вам этого ни хотелось… Даже наоборот, сам решил мне содействовать… Говорил, что готов помочь мне найти настоящего преступника и даже уже активно взялся за это дело. Так активно, что за одну ночь еще два трупа появилось…
– Что же вы мне сразу не позвонили, Максим Юрьевич?..
– Какой смысл был в этом звонке? – Не позвонил я, конечно, не потому, что смысла в звонке не видел, а потому просто, что не хотел с этим капитаном дела иметь.
– Мы бы давно уже взяли вашего подполковника прямо горяченьким, с дымящимся пистолетом в руках…
– Каким, позвольте полюбопытствовать, образом?
– Вы же наверняка зафиксировали номер, с которого он звонил?
– Конечно… Это трубка убитого ментовского подполковника Фархутдинова… И звонил Русинов мне из дома убитого Брызгалова в Полетаеве-3…
– Разве трудно было отыскать его в городе по номеру?
– Невозможно…
– Почему?
– Чтобы компания сотовой связи включила систему поиска, необходимо предъявить решение суда. А суд нам такое решение не даст.
С этим я сталкивался дважды, и оба раза без результата. Поэтому мог говорить конкретно.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что у нас нет ни одного доказательства вины подполковника, кроме вашего желания и не слишком очевидного мотива…
Капитан, похоже, уловил мою неприязнь.
– Продиктуйте мне этот номер… – потребовал довольно сухо.
Причины отказать у меня не было никакой, хотя я отказал бы ему с удовольствием. Но в данном случае отказ может быть расценен не слишком хорошо и вызвать звонок прокурору области из областного управления ФСБ. Начальство умеет договариваться о том, как и за что дать втык подчиненным… И я номер продиктовал по памяти.
– Кажется, так…
– Вы так хорошо запомнили его, словно много раз по этому номеру звонили… – а сейчас в голосе уже угроза прозвучала. Почти откровенная…
– Подполковнику Фархутдинову или подполковнику Русинову? – съехидничал я, не объясняя, что я в самом деле звонил еще раз Русинову. – У вас все?
– Все…
– Тогда до свидания. Я отдыхаю… – резко положил я трубку.
Капитан Поваляев раздражал меня всегда. А в этом деле особенно… И снова после разговора у меня беспокойство началось. Нервы напряжения уже не выдерживали. Потому, наверное, и в самом разговоре я сорвался.
– Дай еще таблетку… – попросил я жену все тем же нервным тоном.
Она поспешила на кухню, где содержала свою богатую, на два с половиной ящика стола, аптечку. Принесла таблетку вместе с водой.
– Кто это такой? – спросила, кивнув на телефон.
Я не удержался, чтобы не скривить рот. Подробности отношений с Поваляевым ей знать ни к чему, ни к чему знать и настоятельную просьбу капитана. Я вообще с его просьбами не в первый раз сталкиваюсь. Иногда уважаю, когда они с моим мнением совпадают. Иногда игнорирую, но спускаю отказ «на тормозах». Сейчас уважил, потому что просьба капитана не единичная… И с другой стороны такая же просьба пришла. Даже не просьба, а деловое предложение, и от человека не чужого, хотя и не близкого… И это жене знать не положено…
– Капитан из ФСБ… Не в свое дело, как всегда, лезет… Наглеть в последнее время начинают, как при КГБ… Что дальше будет? Тридцать седьмой год?..
– Осторожнее с ними… Они гадости подстраивать горазды… – резонно рассудила Люся. Она у меня вообще резонная женщина, когда ее приступы ревности не охватывают. А когда охватывают, про все резоны забывает.
Я снова ушел в спальню, надеясь, что вторая таблетка поможет мне полностью успокоиться и уснуть до утра.
– Я телефон отключу? – спросила из комнаты Люся.
– Отключай…
– Сегодня Валерик должен звонить, так ничего, на сотовый позвонит…
Сын учится в соседнем городе. Звонит нам через день.
– Хорошо… – Я сунул голову под подушку, но от этого только сильнее в ушах застучало. Наверное, просто у меня давление не в порядке. Возраст подходит к тому, чтобы за давлением следить… И какие-то другие лекарства попробовать надо… Или вообще в госпиталь съездить. Лечь туда, и сбросить с себя это дело… Все эти дела, от которых так устал, что даже спать не могу. А это уж ни в какие ворота не лезет…
И так долго лежал я, слегка уже успокоившись, но не проваливаясь в сон, как бывало обычно. И потому сразу услышал мелодию своего мобильника, унесенного женой на кухню, подальше от моего уха. И встал, чтобы поговорить…
– Это Аркадий Ильич… – Люся протянула мне трубку, скривив лицо не хуже, чем я недавно. – Очень настоятельно требует…
Я недовольно ответил:
– Слушаю тебя, Аркаша…
– Здравствуй. Извини, что разбудил… У меня неприятности то ли уже начались, то ли только назревают… Короче, Ольга к отцу сбежала…
– Ты хочешь, чтобы я объявил ее в розыск? – не понял я его обращения по этому поводу непосредственно ко мне.
Аркаша не смутился.
– Что у тебя с этим Русиновым? Поймаешь все-таки или нет?
– Его уже твои современные коллеги ловят… Думаю, сегодня уже или арестуют, или пристрелят… Что для тебя удобнее?
– Для меня второе удобнее… Ольга никак при этом пострадать не может?
– Не беспокойся… Ее посадить будет не за что… Хотя я бы всех вас посадил…
Он и нервного состояния моего за своими меркантильными заботами не заметил…
– Все-таки это в твоих же интересах, брат… Предупредил бы коллег… Миллион баксов на дороге не валяется… Тебе до конца жизни хватит, и сыну останется. Он у тебя парень деловой, он из миллиона за год десять сделает…
Знает, когда и какой аргумент под нос сунуть…
Я то ли вздохнул, то ли застонал – сам не понял. Влез в это дело, не подумав хорошо. Миллион «зеленых» – сумма такая, о которой я никогда не мечтал, и потому верилось в возможность с трудом. Особенно когда трезвой головой все обдумаешь. Но Аркадий в таких делах дока. Он от природы интриган, и интриган настойчивый, цепкий, умеющий своего добиваться и оставаться при этом с чистым воротничком и накрахмаленными манжетами. С одного конца не получается, так он с другого подбирается. Всех, кого может, использует, сам в стороне оставаясь. Так всегда было, с детства. Таким же он и взрослым остался. Потому я и думаю, что он приложил руку к смерти моего отца. Хотя доказать, конечно, ничего не могу…
– Ладно… Я сейчас позвоню…
– Кстати… У Ивана Сергеевича мобильник Ольги… Еще вчера взял… Может, по звонку его удастся вычислить…
– Номер назови…
Он назвал номер. Я записал.
– Все… Не переживай… Никуда твой Русинов не денется… Готовь «лимон»…
Подумал несколько секунд, вспоминая номер мобильника капитана Поваляева. Я сразу набрал его, пока цифры не вылетели из туманной после таблеток головы.
– Игорь Николаевич… Опять Шторм… Мне только что дополнительные сведения дали. У Русинова сейчас дочь Ольга… Да-да, дочь взорванной Людмилы Анатольевны. Отец, кстати, взял у дочери ее мобильник. Еще вчера… Если первый номер не сработает по какой-то причине, есть второй… Записывайте…