ГЛАВА 8

Вечерние освещенные неоном улицы города делали осеннюю хмурость более ощутимой и предрекали скорое наступление опаздывающих холодов. Неон всегда холодом отдает… Хотя, может быть, просто настроение было такое безрадостное, оттого и вечер казался хмурым. Ехали молча и быстро, хотя я старался не превышать скорость, чтобы лишний раз не пришлось показывать ментам документы. Штраф бы я заплатил, но кто знает, к чему они могут придраться. Работа у них такая, к людям придираться…

Разговаривать мы начали, только когда уже вернулись в квартиру, где я, как мне показалось, уже прочно обосновался, умудрившись с утра привыкнуть к этим старым стенам. Конечно, это нарушение всех возможных правил конспирации – служебная квартира всегда остается служебной квартирой, и здесь со временем может еще остановиться немало разведчиков. И совершенно ни к чему распространять информацию об этой квартире посторонним людям. И потому я просто сказал дочери, что друг детства уехал в командировку и оставил мне ключи. К тому же у меня просто не было другого места, где я мог бы надежно спрятать дочь, одновременно доверяя ее лучшей охране, которую могу предложить, – то есть себе самому…

Я заварил зеленый чай – помнил, что дочь именно зеленый любит. Свет в большой комнате не включал, удовлетворившись светом, идущим с кухни. И мы уселись в полумраке комнаты перед журнальным столиком, чтобы за чаем поговорить обо всем, что в настоящее время с нами происходит. Для начала Ольга рассказала, как задала вопрос отчиму и как тот повел себя, рассказала и о том, как он подслушивал из-за угла, когда она разговаривала со мной по телефону.

– Товарищ майор не растерял былые привычки, но потерял квалификацию настолько, что позволил себе «засветиться» перед девочкой… – не удержался я, чтобы не съязвить. – Отрадно слышать…

– Какой майор? – не поняла Ольга, но в вопросе ее отчетливо слышалось беспокойство.

– Ты разве не знаешь? – этому я, впрочем, не удивился. – Твой Аркадий Ильич отставной майор КГБ. Служил в Казахстане и вышел в отставку в самом начале перестройки… Занялся, как я понял, бизнесом… Но былые навыки контрразведчика ныне использует и в быту… Привычка, от которой трудно избавиться…

Ольга только головой покачала, не зная, верить мне или не верить.

– Подожди, папа… Он же всегда говорил, что раньше был простым и не хватающим звезд с неба инженером-конструктором… И только в перестройку нашел, где себя применить… Даже немного бравировал тем, что, как говорил, звезд с неба не хватал… Это, по его мнению, значило, что он сейчас их хватает…

– Что у него за бизнес? – поинтересовался я. – Серьезный?

– У него куча небольших магазинов, разбросанных по деревням области. И целый штат сотрудников, которые эти магазины обслуживают. Автофургончики и прочее… Кроме этого, несколько маршрутных такси. Они-то и дают ему основную прибыль… Он небогат, но и не бедный человек…

Кажется, появился след… Еще едва заметный и негарантированный… Но он может стать серьезным следом – меня сразу заинтересовали магазинчики в сельской местности. Насколько я знаю, в таких магазинчиках не находят нужным иметь лицензию на продажу спиртного и всегда продают из-под прилавка «паленую» водку… А куда ушла фура с «паленой» водкой с одной из областных дорог? Связь тут может существовать, как может и не существовать. Это следует проверить, но заострять на факте внимание Ольги я не стал. Сначала следует самому выяснить, а потом уже выдвигать обвинения. Может статься, что этот Аркадий Ильич вообще не слишком плохой мужик и стыдится своего «тихушного» прошлого. А я его с разбегу обвиняю… Не надо, пожалуй, торопиться, я не старший следователь областной прокуратуры по особо важным делам…

– Такой еще вопрос… Когда вам сообщили о наследстве… Какие-то разговоры в доме были? Как-то это все обсуждали?

Ольга опять плечами пожала. Это у нее, видимо, манера так раздумывать перед ответом на очередной вопрос. Но отвечала она вдумчиво, без истерики и растерянности, и хорошо, что ситуация заставила ее выйти из вчерашнего состояния достаточно быстро. Чувство самосохранения заставило ее выйти. Я-то сам хорошо знаю, как это чувство срабатывает и все другие чувства обостряет. Сработало и у нее…

– Я, честно скажу, даже не знаю, о чем они с мамой говорили. Хотя, конечно, говорили… Кажется, даже планы какие-то строили… Аркадий Ильич строил, потому что мама, ты же сам знаешь, лидером никогда не была… Только, помню, я на кухню входила, они замолкали и тетрадку закрывали, где что-то подсчитывали… Там еще калькулятор на столе всегда лежал… Но вообще-то, как я поняла, они думали сначала тебя выслушать, что ты скажешь… Я как-то ко всему этому не присматривалась… Конечно, деньги меня тоже интересуют… Я же не на небе живу и не в монастыре… Только я знала, что ты меня все равно не оставишь без внимания, и потому не задумывалась ни о каких вариантах… Мама с Аркадием Ильичом – другое дело… Я сама понимаю, что там право на наследство спорным было… Но если ты Аркадия Ильича подозреваешь в маминой смерти, то напрасно. Он не такой, кажется, человек… Чуть-чуть прижимистый, но не жадный… И ему было совсем невыгодно маму убивать. С ней он мог какую-то часть наследства получить. Ее часть, чтобы потом с этими деньгами работать… Без нее же…

– С тобой… – сказал я жестко. – Он мог на тебя рассчитывать…

– В каком смысле? – не поняла Ольга.

Я только вздохнул на ее непонимание.

– В полном… Если бы наследство делилось на три части, даже на три неравные части, оно не было бы таким большим и не являлось бы инструментом для зарабатывания еще больших денег. Большие деньги можно зарабатывать, только имея большие деньги… Здесь несколько вариантов просматривается. Первый, при котором Аркадий Ильич удовлетворился бы малой частью, то есть только тем, что могла бы доверить ему мама… Второй, когда ты и мама вместе доверили бы ему управление деньгами…

– Да, в последнее время они с мамой очень часто говорили «мы»… Мы – одна семья, мы – все вместе… Я это заметила…

– Вот… Третий вариант, когда все деньги достаются тебе…

– Но не ему же…

– Есть множество схем, когда человек доверяет другому человеку распоряжаться своим капиталом. И просто добровольно, только лишь потому, что один способен деньги обращать в большие деньги, а другой способен только тратить… По этой причине одни люди деньги в банк кладут, а другие покупают акции или открывают предприятия… И еще множество и множество разных схем… Можно одного человека признать недееспособным и назначить опекунство… Можно вообще человека в психушку отправить, и, случается, родственники отправляют, чтобы его деньгами распоряжаться… А довести человека до болезни или до психушки… Что может быть проще, если поставлена цель, знаешь соответствующие препараты и есть умение этими препаратами пользоваться… А уж этим умением бывшие сотрудники КГБ обладали…

– Но у меня же родственник – ты… Ты же, надеюсь, в психушку меня не отправишь… – У нее даже чувство юмора появилось, правда, достаточно жесткое. Только вот, к сожалению, не появилось ясного осознания ситуации… А пора бы уже…

– Вот потому я и мешаю Аркадию Ильичу… Вот потому, когда я предложил Максиму Юрьевичу Шторму, тому самому старшему следователю прокуратуры по особо важным делам, сотрудничество, он отказался… Им обоим выгодно, чтобы меня не стало… Просто так меня посадить, даже на большой срок – этого мало. Меня необходимо уничтожить… И потому был убит подполковник милиции, чтобы менты на меня обозлились… Все так обставлено, будто я его убил… Понимаешь? В таких случаях другие менты дело до суда не доводят и просто убивают при задержании… Дело в том, что, отправившись за решетку, я не потерял бы своего права на часть наследства. А так, случись что со мной – ты стала бы единственной наследницей и управлял бы твоим состоянием именно Аркадий Ильич… Он к такому варианту готовился и готовится, как я полагаю, сейчас… Ты такой вариант принимаешь?

– Возможно… После смерти мамы он несколько раз повторял, что мы теперь с ним вдвоем остались… Словно тебя уже нет…

– Вот-вот… – согласился я. – Брат, я думаю, ему в этом помогает…

– Какой брат? – не поняла Ольга.

– Шторм… Это его брат по матери. Отцы у них разные, мать одна. Но что-то в семье произошло, из-за чего братья рассорились и долго друг с другом не желали иметь дела. Теперь, думаю, они нашли общий язык…

У Ольги глаза округлились.

– Бред какой-то… Он восемь лет с нами жил, и мы ни о каком брате не слышали… Откуда у тебя такие данные, папа?

– Из Интерпола передали. Час назад…

– И ты считаешь, что маму… Аркадий Ильич?..

– Нет… У меня нет оснований так считать… С мамой скорее всего расправились те дорожные бандиты… Хотя быть может всякое, и у Аркадия Ильича может быть связь с ними… Это я допускаю только как вариант… Но сейчас, когда ты задала такой неосторожный вопрос Аркадию Ильичу, он просчитает ситуацию и решит, что положение стало опасным. Он может что-то предпринять и против тебя… Не напрямую против тебя, потому что ты ему очень нужна. А, как мне думается, предпринять против меня, захватив тебя через своих помощников… Внешне это будет выглядеть так: неизвестные, скорее всего кавказцы, более того, чеченцы, как я предполагаю, тебя похищают и звонят мне, чтобы поставить условия. В какой-то момент я вынужден буду открыться перед ними, а они именно этого и будут добиваться, и тогда меня просто убивают… И опять ситуация возвращается в прежнее русло…

– Так что же делать? – Она проявила явное беспокойство. Наконец-то… Именно конкретное беспокойство и желание что-то делать мне и нужно. Ей нужно, потому что мне такого желания не занимать…

– Все проще простого, – усмехнулся я. – Не надо позволять убить себя…

Ольга рассердилась.

– Я серьезно спрашиваю. Ведь все против тебя… И милиция, и все-все… Тебе некуда даже за помощью обратиться…

– Есть… Есть еще и спецназ ГРУ… Друзья… Сослуживцы, с которыми вместе воевал… Есть Интерпол, который обладает возможностью помочь мне… И желанием тоже, потому что там сейчас служит много наших…

– И что мы должны делать? – Ольга явно беспокоилась. Приятно, когда за тебя беспокоятся. Главное, чтобы она не стала меня, как это называется, «дергать»…

– Главное – знать, что против тебя предпринимают. Тогда будешь вооружен и сможешь себя защитить. А ты сейчас позвони домой и сообщи Аркадию Ильичу, что до похорон будешь со мной и приедешь только на похороны, пусть он не волнуется… Помягче с ним говори… Чтобы подозрений не вызвать… Пожалей его по-человечески…

Я пододвинул ей ее же трубку.

Ольга, за несколько коротких секунд сосредоточившись и собравшись с мыслями, набрала номер. Надо сказать, что для своего возраста она вполне сносно владела собой. Впрочем, наверное, это для отца она кажется существом юного возраста, а для других выглядит вполне зрелым человеком. И владеть собой, наверное, уже давно научилась.

– Аркадий Ильич… Это я… – Голос звучал тихо и устало, совсем так же, как он звучал в первый мой приезд в их дом вчера вечером. – Вы не теряйте меня… Извините, я понимаю, что вам сейчас нелегко… Но я до похорон с папой побуду… На похороны приеду… Да-да… У меня все хорошо, если сейчас может быть что-то хорошо… И у него тоже… Нет, это не опасно… Ему друг детства свою квартиру оставил… Мы здесь поместимся… Нет, спасибо, мне ничего не надо… До свидания… Нет-нет, спасибо… До свидания…

Она нажала клавишу отбоя. А я сразу вспомнил еще один вопрос.

– Скажи-ка мне еще номер мобильника Аркадия Ильича…

Она назвала.

– Городской телефон у вас уже стоит на прослушивании. Теперь подключат и мобильник. Я сейчас позвоню, и…

Я достал трубку спутникового телефона, но он сам в моей руке зазвонил. Определитель показал незнакомый номер.

– Слушаю… – сказал я.

– Вечер добрый, Иван Сергеевич…

Я узнал вальяжный, чувствующий свой вес голос Кирпича.

– Добрый вечер…

– Это Георгий…

– Я узнал. Появились новости?

– Да… Тут мои ребята расстарались… «Черным» на хвост сели… Мы в городе искали, оказалось, они в области работают… И вместе с ментами… Им кто-то «стучит», когда опасность… Сейчас «настучать» некому, поскольку у нас ментов нет… Но след парни уже нащупали… По крайней мере мы знаем номер их фуры…

– Я дам маленькую подсказку. Поищите по сбыту… У меня есть подозрение, что они сбывают товар по маленьким деревенским магазинчикам. Деревни сейчас измельчали, магазины тоже измельчали… И их практически не проверяют…

– У нас пятнадцать человек в готовности. Я их завтра же разгоню с утра – пусть свежим воздухом подышат… Хоть что-то накопают…

– Хорошо, Георгий, когда будет что-то конкретное, вы обязательно звоните сразу…

– Сделаю…

Он отключился от разговора, а я поднял глаза на дочь.

– Скажи-ка мне, Аркадий Ильич с чеченами дружит?

– Чего не знаю, того не знаю… К нему домой вообще никто не приходит. А на работе у него я ни разу не была… Хотя пару раз звонил кто-то… С акцентом говорил… Только как его определишь, чечен это или еще кто?

Спутниковая трубка снова зазвонила. Определитель показал номер Доктора Смерть.

– Вот и Интерпол сам объявился… И звонить не надо… Слушаю вас, Виктор Юрьевич…

– Тревога, старина… У тебя есть какая-то трубка убитого ментовского подполковника?

– Есть такая…

– Срочно выбрасывай sim-карту. Есть трубка дочери?

– Есть…

– Вторую sim-карту выбрось. И включи факс на автомат. Я перешлю тебе распечатки разговоров… Братья побеседовали, и следаку звонил капитан Поваляев из ФСБ. Чем ты ФСБ не угодил?

– Не контачил с ними с тех пор, как на пенсию вышел… Впрочем, спросите об этом у полковника Мочилова. Он может иметь данные…

– Тем не менее ты не угодил. Распечатка у меня готова. Включай факс…

– Мне надо сначала отключиться от вас?

– Не надо, у нас аппарат работает в режиме «конференции», я наберу твой номер…

Я нажал на факсе клавишу автоматического приема. Аппарат уже через пять секунд загудел, медленно выдавая страницу за страницей, и сам обрезал очередную из них. Ольга страницы принимала и сразу начинала читать, хотя я не просил ее об этом. Но она включилась в действие. Для нее это сейчас лучшее лекарство.

– Нормально прошло, можете не повторять, – сообщил я Доктору Смерть.

– Читай и делай выводы, товарищ подполковник… Что будет еще, я сразу на факс отправлю. Не забудь про sim-карты…

Я отложил трубку.

– Мне страшно… – Ольга протянула мне скользкие и тонкие листы бумаги для факса…

Я сначала занялся sim-картами и только потом взялся за чтение. Страшного я не увидел – все привычно, и не страшнее, чем я ожидал.

– Ничего, доченька, особенного. Предупредили вовремя…

– Даже ФСБ против нас…

– ФСБ – это такая большая многорукая машина, где одна рука никогда не знает, чем другая занята. И если сообщить сейчас нужной руке данные, она другую руку, – я потряс листом распечатки, – отрубит… Правда, сейчас сообщать еще рано… Эти данные концентрируются в Москве…

– Я Аркадия Ильича боюсь… Ты прочитал? Он твоей смерти хочет…

– Я прочитал… Но мне не страшно, и тебе не должно быть страшно…

Она резко закрыла лицо руками. Может быть, заплакала, может быть, видеть ничего не хотела, я не понял. Но сказала сквозь пальцы:

– И все из-за денег… Все из-за денег… Неужели все люди, имеющие большие деньги, живут в постоянном страхе?..

– Наверное, это так… – согласился я.

– А можно вообще отказаться от этого наследства?

– Если откажешься, они все переиграют и начнут искать способ, как заставить тебя наследство принять и передать им… И тогда еще много людей пострадает…

– А если просто отдать?

– А вот тогда они совсем обнаглеют и посчитают, что так должно быть всегда. И если уж подполковник спецназа не сможет защитить себя и дочь, то что же о простых людях говорить… И они начнут каждого прохожего трясти…

Часовая стрелка к десяти вечера подошла. Пора звонить… Мы договорились, что около десяти я позвоню… При Люсе делать это не хотелось, тем не менее необходимость всегда остается необходимостью. А отговориться я сумею. И вообще женщине не положено вникать в служебные дела мужчины…

Я набрал номер с городского телефона. Не отвечали слишком долго. Уснул, что ли, Ваха в такую рань?.. Наконец трубку взяли, и кто-то прокашлялся в микрофон, прежде чем ответить.

– Слушаю вас…

Это не Ваха… Русский голос, без акцента… Кто там отвечать может? Наверное, не туда попал, это с нашими телефонными линиями частенько случается. Я положил трубку и набрал номер повторно.

– Слушаю вас… – теперь уже сразу ответил тот же самый голос.

– Мне Ваха Валидович нужен… – сказал я твердо.

– Кто его спрашивает? – встречный вопрос прозвучал не менее твердо.

А теперь голос показался мне знакомым, хотя узнать его я не смог.

– Это я сам ему объясню.

– Он не может сейчас подойти… Что-то ему передать?

– Ничего не надо… Я попозже перезвоню…

– Возможно, Ваха Валидович и попозже подойти не сможет… Кто его спрашивает?

– Скажите, Максим Юрьевич… Он знает, по какому вопросу… – Мне этот разговор совсем не нравился, но беспокойства я пока не ощущал.

– Максим Юрьевич Шторм? – спросили.

– Да… – растерявшись, я ответил утвердительно.

– Это капитан Югов, товарищ полковник…

– Сережа, ты-то там что делаешь?

– Вы, как я понимаю, еще не в курсе… Тогда сразу задам вам вопрос. Зачем вы сегодня приезжали к Вахе Валидовичу?

И это капитан знает… Вот втравил меня брат в историю!..

– Задать ему пару вопросов… Относительно покушения…

– Вы сейчас сюда приехать не можете, товарищ полковник?

– Туда, к Вахе?

– Да… Впрочем… Лучше ко мне в кабинет… Я здесь уже заканчиваю дела… Остаются только эксперты…

– Так что там случилось?

– Убили Ваху Валидовича… Расстреляли из автомата… Как вас сегодня пытались, так и его… Только его с большим успехом… Похоже, вы что-то нащупали такое, что для бандитов угрозу представляет…

Меня словно обухом топора по голове основательно задели. Не прямым ударом, а так – стоял сзади, Сережа размахнулся, чтобы полено расколоть, и меня за своей головой огрел… И опасность я теперь почувствовал настоящую. Еще бы ее не почувствовать… Столько стрельбы в городе за короткий период, столько трупов уже навалили… Это настоящий беспредел. Это скандал… И кончать с этим надо срочно!

– Ладно, Сережа, уговорил… – вида обеспокоенности, тем паче перепуганности, я не подал. – Правда, я уже вторую ночь не сплю…

– Я тоже… Можно сказать, в воздухе плаваю…

Жалостью его, конечно, не прошибешь. Против жалости каждый мент особую, специально выработанную закалку имеет… Впрочем, сотрудник прокуратуры в этом ментам уступает мало. И надо учиться себя не жалеть…

Я позвонил дежурному по городскому управлению. Тот был в курсе приказа об охране моей персоны. Пообещал, что машина сразу выходит.

– Куда поедете, товарищ полковник?

– К вам…

Я начал одеваться. Люся все мои разговоры, естественно, слушала, навострив по-собачьи уши, и вышла с кухни.

– Это опасно? – прозвучал естественный для нее вопрос.

– Что?

– Куда ты едешь…

– Конечно, опасно… – Я изобразил физиономией что-то зверское. – Каждое посещение городского управления внутренних дел грозит человеку арестом и издевательством над его самыми лучшими чувствами… Тем более меня уже отсюда повезут в сопровождении группы захвата… Менты в бронежилетах и с автоматами… – Я зло ерничал, хотя понимал, что сам добился ее полуистеричного состояния. А теперь пожинаю плоды…

– Что-то еще случилось?

– Еще одного человека расстреляли… Из автомата, как в меня стреляли… Надо это прекращать! – Я сказал твердо, показывая себя человеком боевым и воинственным, способным на подвиг – таких жены любят и такими они гордятся. За таких, кстати, и беспокоятся меньше… И показать себя таким необходимо. Иначе она через каждые десять минут будет звонить мне и проверять, жив ли еще ее благоверный или не совсем благоверный супруг. А это быстро надоедает…

Я успел еще чашку чая выпить, когда раздался звонок в дверь. Люся пошла открывать.

– Спроси, кто…

Она, наверное, в дверной глазок выглянула, потому что открыла не спрашивая и крикнула одновременно:

– Это за тобой…

– Скажи, я выхожу…

Охрана прибыла. Перед уходом я еще и жену напутствовал:

– Дверь никому не открывать… Смотри… А то на прошлой неделе к одной старушке в два ночи слесарь пришел… А она открыла…

Я приехал чуть раньше, чем капитан Югов успел вернуться из Полетаева-2. И потому попросил у дежурного «почитать» журнал регистрации происшествий, на основании которого составляется суточная сводка. За исключением того, что я уже знал, новостей, меня касающихся, не было. Тем не менее я просмотрел журнал до конца, но не успел отдать, когда «заголосил» в чехле мобильник. Глянув на определитель, я передал журнал дежурному, а сам вышел на высокое крыльцо, где в такое время суток никто не отдыхал от трудовых будней. Опять капитан Поваляев… Может быть, у него есть приятные новости. Приятных новостей хотелось, как воды в пустыне, потому что неприятные уже утомили и напрягли.

– Слушаю вас, Игорь Николаевич… Думаю, у вас новости появились?

– Появились… – Голос Поваляева хороших новостей, впрочем, не обещал. – Вы мне точно дали номер? Не ошиблись?

– Не ошибся… Если только вы сами записали неправильно…

– А второй?

– Как мне сообщили, так и передал…

– Давайте сверим…

Я повторил оба номера, уже осевшие в памяти.

– Все правильно…

– А что случилось?

– Случилось то, что оба телефона отключены. Определить местонахождение невозможно, как мне объяснили в сотовой компании, когда sim-карту вытаскивают из трубки или когда кончается заряд трубки… Заряд одновременно у двух трубок кончиться не мог. Значит, кто-то предупредил Русинова, что мы желаем его отследить. Предупредить могли только вы…

– Вы уверены?.. – больше от растерянности, чем от желания быть дерзким с этим капитаном, который субординации знать не желает, я ответил с заметным ехидством.

– Есть у меня такие подозрения…

Он, кажется, начинает забываться, а такие манеры следует пресекать в самом начале, иначе потом это сделать будет уже труднее….

– Тогда постарайтесь больше не беспокоить меня по пустякам… У меня без вас работы хватает… – теперь ответ был уже осмысленным и жестким. – А если ваше начальство пожелает продолжить сотрудничество и пожелает, чтобы это сотрудничество было более плодотворным, пусть поищет более компетентного сотрудника… С вами я работать отказываюсь… Не с вашим учреждением, а лично с вами, поскольку считаю вас некомпетентным недорослем… И сейчас же позвоню прокурору, чтобы он завтра связался с вашим руководством…

– Не будем, товарищ полковник, обострять от… – начал уже совсем другим тоном капитан, но я отключился от разговора.

И вовремя, потому что к крыльцу подъехали сразу две машины, и из второй торопливо вышел капитан Югов. Наверное, мое раздражение было заметно, потому что Сережа сказал извиняющимся тоном:

– Заждались, Максим Юрьевич?..

– Не в том дело… Тут еще другие проблемы замучили…

Я убрал в чехол трубку, показывая путь, которым приходят ко мне проблемы…

– Этот человек был вне поля нашего зрения и не проходил по нашей картотеке… И потому вы для нас, товарищ полковник, извините, единственная возможность для получения информации. Кто такой этот Ваха Валидович? Поскольку следователем по этому делу вы выступить не можете, – капитан Югов улыбнулся, извиняясь, – так будьте хоть информатором…

– Чеченец… – пожал я плечами. – Меня с ним познакомили недавно. Ваха Валидович живет… жил то есть, особняком от других чеченцев, но контакты с диаспорой поддерживал, и я хотел использовать его в качестве информатора. После сегодняшнего покушения на меня я попросил его узнать, что в диаспоре говорят об этом, скажем так, знаменательном для меня событии…

– А кто познакомил, Максим Юрьевич? – прозвучал вопрос, который я очень не желал услышать. – Может, этот человек больше о нем расскажет?

– Мой брат. Сводный брат… Он имел с Вахой Валидовичем какие-то деловые контакты…

– А брат ваш чем занимается?

– Торговлей… Он приезжал к нам недавно, встретился здесь с этим чеченцем и меня познакомил… Познакомил, конечно, не для того, чтобы я из Вахи Валидовича информатора сделал… Это уже моя инициатива…

Оправдываться и слегка «повиливать хвостом» перед опером было неприятно, тем не менее я не мог сказать, что брат мой проживает здесь же, и Сережа даже слегка знаком с ним. Просто сразу возник бы дополнительный вопрос – почему мы с братом не показывали своего родства при встрече прошлой ночью. А показывать родство мы не могли по естественной причине – тогда любой опер имел бы основания обвинить меня в желании посадить подполковника Русинова надолго, если не навсегда…

Договорить мне не дал телефонный звонок. Я посмотрел на определитель номера. Опять звонил капитан Поваляев. Но с ним разговаривать мне совсем не хотелось, тем более при посторонних. И я просто выключил трубку. Сережа Югов, как я уже убедился раньше, человек неординарный и имеет хорошую профессиональную хватку. Он сразу определил мои действия и кивнул на трубку.

– Другие проблемы?..

– Они самые… – естественно, мне хотелось вернуть разговор в прежнее русло. – На чем мы закончили? А… Значит, я попросил Ваху в качестве услуги узнать, что говорят о покушении среди чеченцев… Ты же знаешь, что Тропилин видел кавказца за рулем, и свидетели говорят, что от горящей машины убегали двое кавказцев. Это необязательно должны были быть чеченцы, но между кавказцами информация как-то распространяется… Мне сама причина покушения непонятна. Ни по одному из моих нынешних дел кавказцы в качестве обвиняемых не проходят…

– И Ваха Валидович взялся…

– Он обещал спросить у знающих людей…

– Наверное, спросил… – прокомментировал капитан Югов. – За спрос, по нынешним временам, голову снимают… Двое чеченцев приехали, их местные жители видели, зашли во двор и расстреляли сначала собаку, потом Ваху… Номер на машине никто не заметил…

– Да, наверное… – сказал я, – теперь уже и за спрос расстреливают. Все зависит от постановки вопроса…

И замолчал от внезапно пришедшей в голову мысли.

– Тогда у меня все, Максим Юрьевич… На опознание вам все же придется съездить. Но это завтра… Ваха Валидович жил один, родственников его мы не знаем, опознавать будут соседи и вы… Может быть, еще брата попросите?

– Его сейчас трудно будет найти… – неуверенно сказал я. – Если и сможет приехать, то не раньше, чем через неделю… Он за границей…

Я придумывал на ходу, сам думая совсем о другом…

У капитана телефон зазвонил. Тоже мобильник. Сережа ответил.

– Да, слушаю вас, Игорь Николаевич… Нет, я сейчас занят… Через несколько минут вам перезвоню…

Имя-отчество я уловил сразу… Вот так так… Значит, капитан Поваляев не только на меня наседает… Но сейчас это меня волновало настолько мало, что я даже не дал понять Сереже, что знаю, кто звонит ему…

Охрана села в свою машину, а я долго не трогался с места, пытаясь выстроить в голове логическую цепочку… Она выстраивалась, но не ввязывалась в общую ситуацию. Тогда я включил мобильник и набрал номер брата.

– Аркаша… Ты сейчас один?

– Наедине с бутылкой… Коньяк хороший попался. Думал просто попробовать, да все никак не напробуюсь…

– Пока не пей, мне оставь… Сейчас подъеду. Посоветоваться надо…

– О чем?

– Ты уже знаешь о покушении?

– О каком покушении?

– В меня сегодня днем стреляли…

– Я же тебе вечером звонил…

– Это говорит только о том, что меня не застрелили… Сейчас я подъеду, поговорим…

Аркаша оказался совсем не таким пьяным, как я думал. Просто ему хотелось, чтобы его считали пьяным. И коньяка он выпил от силы две рюмки.

– Рассказывай, в чем дело… – и вцепился в меня взглядом.

Этот взгляд я хорошо знаю. Передо мной сидел предельно сконцентрированный, не упускающий ни одной детали профессионал контрразведчик. Но именно такой человек мне сейчас и нужен.

Я выпил рюмку коньяка. Не маленькими глоточками, как положено коньяк пить, а сразу, как водку, чтобы быстрее приступить к делу. Сам Аркаша пить не стал. Ждал моих слов.

– Сегодня мне позвонили и сказали, что хотят передать материалы, важные для дела Русинова… Обрати внимание на этот момент… Они знают, над каким делом я больше всего работаю… Попросили выйти на крыльцо и встретить… Я вышел. Мимо проезжала «Волга». Ствол автомата я сразу увидел, потому что машину ждал, и успел на крыльцо упасть. Дали несколько очередей. Пробили стеклянные двери прокуратуры… И уехали…

– И что? – спросил Аркаша.

– В машине были двое кавказцев… Поскольку в последние дни вокруг много говорят о чеченцах, я предположил, что это чеченцы… И обратился к Вахе, чтобы он порасспрашивал своих… Через несколько часов из такого же автомата расстреляли самого Ваху… Дома…

– Ваху? Очень приятно…

– Местные жители видели, как к Вахе приезжали двое земляков. Номер машины не видели… Потом автоматные очереди раздались…

Аркадий молчал.

– Что на это скажешь? Ты же с чеченцами дружишь… И Ваха твой друг, а не мой…

– Надеюсь, что меня не расстреляют… Я задам вопрос, кому следует…

– Будь осторожнее, – попросил я. – Мне не очень хочется терять миллион «зеленых»…

Аркаша юмора не понял.

– Не потеряешь… Как я понимаю, твои радужные надежды на ФСБ не оправдались, иначе ты уже не боялся бы потерять «лимон»…

– Не оправдались… Капитан Поваляев подозревает, что это я сдал его намерение Русинову… И оба номера блокированы и недоступны для слежения…

– Еще не легче… Надеюсь, там ничего не произошло… По крайней мере надеюсь, что ничего не произошло с Ольгой… Завтра с утра ты сведешь меня с этим капитаном Поваляевым…

Тут у меня опять мобильник зазвонил – я забыл во второй раз его выключить. Определитель показал, что это снова Поваляев.

– Легок черт на помине… Будешь с ним говорить?

– Давай…