Книга: Кодекс разведчика
Назад: ГЛАВА 10
Дальше: ГЛАВА 12

ГЛАВА 11

ИВАН СЕРГЕЕВИЧ РУСИНОВ,
подполковник в отставке
– Виктор Юрьевич, – откликнулся я в трубку, – мы всем дружным коллективом слушаем вас… Есть новости?
– Есть, Иван Сергеевич… Есть… Все выстраивается в стройную цепочку, которую любит просчитывать наш командир… Дело, можно сказать, с теоретической стороны почти завершено, осталось собрать некоторые детали, чтобы поставить в завершение подпись. Правда, Басаргин уверяет, что он не видит какого-то важного связующего звена во всей этой истории. Что-то там отсутствует, что его основательно смущает. Может, ты ему чем-то поможешь? Он всю ночь сидел над распечаткой разговоров и прочими бумагами, которые нам удалось добыть попутно. Но эти бумаги касаются не тебя, а персонально Бислана Ханкалзорова. Тебе, как я понимаю, больше интересны разговоры твоих фигурантов… Факс на автомате? – Доктор Смерть, как обычно, не спрашивал. Задавая не вопросительные вопросы, он словно бы сам, своим уверенным тоном отвечал на них. Настоящий вопрос можно было только в конце услышать.
– Да, конечно. Запускайте…
– Та-ак… Набираю номер… Высылаю, значит, распечатку последних разговоров. Сначала Максим Юрьевич просится в гости к Аркадию Ильичу – это неинтересно, потом он звонит еще раз – это интереснее, через некоторое время Аркадий Ильич дает новые задания Бислану Ханкалзорову – это уже более чем любопытно не только для нас, но и для тебя. Для тебя особенно… Исходя из логики, возможно предположить, что задания эти являются следствием беседы братьев. Прочитайте, примите меры, потому что меры принимать надо, и не только меры по собственной защите… Ты поймешь, о чем я… Но… Касательно второго звонка и третьего… Меры эти должны быть настолько аккуратными – вот меня особо предупреждает Басаргин! – чтобы не спугнули Ханкалзорова. Ни в коем случае не передавать информацию напрямую – ищи пути сбоку, и ни в коем случае не афишировать нашего присутствия в деле, причины такой категоричности поймешь из распечатки… Ты уж, Иван Сергеевич, извини, но поимка Бислана на весах правосудия значительно перевешивает задачу твоего оправдания. Твоя задача – просто попутный груз в общем поезде антитеррористических проблем… Понимаешь?
– Обидно, Виктор Юрьевич, почти до слез, но я принимаю даже это… – из его болтовни я главное все же уловил.
– Пополнением как, доволен?
– Вполне… Еще бы не быть довольным таким пополнением…
– Тогда принимай сегодня вечером спецрейсом еще троих – вылетает сам Басаргин, с ним Ангел с Пулатом… Ты же их знаешь?
– Помню слегка… Как и вас, по Афгану… Потом только мимоходом встречались…
– И то хорошо, что встречались. Они вас не стеснят, пить, есть и спать не попросятся… С ними команда – шесть парней из «Альфы» во главе с генералом Астаховым. Их примут и разместят в гостинице ФСБ, наши вместе с ними. Басаргин сам с тобой свяжется… А сейчас принимай факс, запускаю… Появятся новости, я позвоню…
Факс тут же оповестил меня своим звонком, что Доктор Смерть соединился, запищал, как осенняя муха, и начал прием. Ольга уже привычно подбирала листы. Их оказалось немного. Один лист первого разговора, один лист второго и три листа третьего. Ольга, как обычно, первой пробежала глазами текст, передала мне и задумалась, обхватив ладонями щеки.
– О чем печаль? – дожидаясь, пока распечатка до него дойдет, поинтересовался Сохно.
– Оказывается, я совершенно не знаю людей… – призналась она с грустью. – Столько лет Аркадий Ильич прожил с нами, и я не видела, что он смертельно болен… Настолько болен…
– Болен? – спросил Кордебалет, читающий распечатку вместе со мной.
– Это, наверное, психическая болезнь… Не может же нормальный человек постоянно, изо дня в день, из часа в час прикидываться добрым, заботливым… Не может он терпеть рядом с собой людей, которые ему совершенно не нужны… Или он в одном месте был одним, в другом месте был другим? Но это же тоже ненормально… Это самому человеку очень трудно, это изматывает… Мне даже жалко его, честное слово, немножко жалко… И маму, и себя жалко, и его тоже жалко…
– Вот уж жалость здесь проявлять совсем недопустимо… – сказал я категорично. – Защитники природы тоже жалеют волка, считают его санитаром… Только до тех пор, пока сами с ним не столкнутся… Волк, забравшись в овчарню, убивает сначала одну овцу – только потому, что он голоден, а потом и всех остальных, попутно… Но только одну убитую уносит… Остальных убивает просто по привычке… Инстинктивно… У Аркадия Ильича болезнь налицо – стабильный волчий синдром… Он готов убить всех, кто оказывается рядом, даже тех, кто ему помогает… И жалости при этом не испытывает… А особо опасным он станет, когда почувствует, что его со всех сторон обложили… Это уже будет синдром затравленного волка… Тогда он будет желать убивать всех, кто под руку попадется, и своих, и чужих, без разбора, только от лютой злобы… Самое опасное животное… Чрезвычайно опасное… И потому подлежит уничтожению…
– Но ведь это же болезнь… – настаивала Ольга.
– Болезнь… – серьезно согласился улыбчивый Сохно. – И от этой болезни есть только одно лекарство – пуля… Доктор Смерть пропишет…
– И этой болезнью болен не один Аркадий Ильич… – добавил Кордебалет. – Точно так же поведет себя и Бислан Ханкалзоров, и его окружение… И нам следует к этому подготовиться, чтобы не дать волкам пускать в ход зубы…
Кордебалет отошел от меня, а за спиной встали Согрин с Сохно, стали читать в то время, когда я уже в третий раз перечитывал распечатку. Первый разговор, как Доктор Смерть и предупредил, интереса не представил, зато второй и третий оказались очень даже любопытными, особенно третий, на котором я и задержался:

 

«– Бислан, это опять Аркадий…
– Это не Бислан, это Ваха… У нас голоса похожи… Бислана тебе надо?
– Позови…
– Аркадий, ты почему продаешь в своих магазинах такую плохую водку? За такую водку чайником по морде бить надо… Я попробовал, очень на тебя обиделся…
– Потому, что ты, Ваха, привозишь мне такую… Я вот не пробую и не обижаюсь на тебя…
Хохот Вахи…
– Вот, Бислан пришел, передаю ему трубку…
– Ты, Аркадий, ни днем ни ночью не спишь? Что опять?
– Я, Бислан, отсыпаюсь, когда мне время позволяет… Как у тебя дела?
– Мальчики ночью сделали хорошее дело…
– Я слышал, что очень постарались… Как вы нашли такого мента?
– Какого?
– Сына друга детства подполковника.
– Нам его показал наш человек в ментовке. И даже сам его вызвал ночью из квартиры…
– Получилось ловко… Я вот что, звоню насчет завтрашнего мероприятия… У меня брат был и предупредил, что завтра все кладбище будет ментами окружено. Вам трудно будет там работать…
– Вай, как плохо… Так что, переносим? Я не люблю переносить дела, а еще больше не люблю с ментами сталкиваться, когда их бывает много… Что советуешь?
– Нет, переносить нельзя… С Ольгой следует поторопиться… Да, еще просьба… Приятная… Чтобы она потом была в лучшей форме, можете всей бригадой хорошенько поразвлекаться с ней… Тогда я ее легко в психушку положу… Но на кладбище надо быть осторожнее… Или вообще работать после поминок… Сразу, как мы из кафе выйдем… Ориентируйся сам…
– Хорошо, мальчики присмотрятся и все сделают, как надо… Не переживай, они опытные… У тебя все?
– Еще одно дело. Под меня сильно копает опер, который дело ведет… Брат предупреждает, что он опасный тип…
– Какой опер?
– Из городского управления. Капитан Югов. Обрати на него внимание, если сможешь… А то он и до тебя докопается…
– Хорошо, Аркадий. За ним присмотрят. А твой брат…
– Что?
– Когда его очередь?
– Как только будет покончено с подполковником… Брат претендует на твой миллион. Хочет хотя бы половину…
– Вай… Я так не люблю делиться… Ладно. Думаю, завтра подполковник будет у нас… Еще просьбы есть?
– Есть… Пару ящиков водки надо… Твоей… На поминки… Я не хочу на этих людей тратиться и покупать нормальную водку…
– Я пошлю кого-нибудь… Привезут…»

 

Я передал Согрину прочитанные листы, глянул еще раз на лист с распечаткой второго разговора и передал тоже. Второй разговор, в принципе, дублировался третьим и ничего нового нам не нес. Но действовать все же следовало оперативно, чтобы опередить Аркадия Ильича и его друзей…
– Игорь Алексеевич, – хотя Согрин не был моим командиром и никто не сообщал мне, что я должен в данной ситуации перейти в его подчинение, армейская уважительная привычка к субординации все же сказалась, и я начал советоваться, – мне сегодня прямо перед вашим прилетом этот самый капитан Югов звонил. Который под Аркадия Ильича сильно копает… Он уже во второй раз предлагает сотрудничество. Желал лично встретиться…
– Вот этого бы пока не надо, – перебил меня полковник. – Мне не нравится «их человек» в ментовке… Я не Югова подозреваю. Любое случайное слово, наводящий вопрос от хорошего, казалось бы, друга, и все… Может сорваться вся наша работа, и мы не будем знать, где искать Ханкалзорова… Я, говоря честно, вообще бы трижды подумал, прежде чем предупреждать капитана… Ты же об этом хотел сказать?.. Одно дело, телефонные разговоры… Доктор говорил, ты sim-карту вытаскиваешь?
– Обязательно…
– Это хорошо… И следует каждый момент использования телефона контролировать. Ни в коем случае не разговаривать из стационарного положения. Например, отсюда… Только с улицы или из машины…
– Я утром тоже посчитал встречу лишней, – согласился я, – да мне и правда некогда было… Тогда Югов прямо по телефону предупредил меня, что кладбище завтра будет блокировано. Менты готовят на меня засаду… То есть то же самое сказал, что следователь брату… Уже из этого исходя, я считаю, что на самого Югова положиться можно. И как-то надо все-таки предупредить капитана… Жалко будет, если до него чечены доберутся…
– Командир городского СОБРа… – подсказал Кордебалет. – Если он наш сотрудник, предупредить следует через него… Не объясняя, откуда информация… Тоже подстрахуемся…
– Да, пожалуй, это возможно…
Я поочередно посмотрел на каждого из группы. Иных предложений не последовало.
– Займитесь картой, а я встречусь с капитаном Тропилиным… Это займет не больше сорока минут…
– С картой успеется… – не согласился Согрин. – Мы лучше тебя и здесь подстрахуем…
* * *
– Ярослав Вячеславович, встретиться бы надо.
– Минут через пять освобожусь… Устроит?
– Вполне…
– Где?
– Я здесь, рядышком… – и объяснил.
Подстраховка выполнялась стандартно. Кордебалет занял позицию через дорогу от городского управления внутренних дел. В книжном магазине листал книги и посматривал сквозь витрину на крыльцо. Если бы там что-то разворачивалось, он увидел бы первым и сразу позвонил бы мне. Встречу я назначил у недалекого кинотеатра – пять минут неторопливого хода, но там остался Толя Сохно. Посмотреть, не произойдет ли что-то выходящее из обычных рамок. Это на случай, если необычное не из дверей ментовки пожалует, а со стороны. Сам я встал за углом. Тропилин будет проходить мимо, я его просто окликну. А в десяти метрах от меня, заложив руки за спину, вышагивал, «кого-то дожидаясь», полковник Согрин…
Признаться, я считал все эти приготовления напрасной тратой времени, поскольку Тропилин со мной уже встречался прямо у дверей областной прокуратуры, в присутствии ментов, видел мою машину и знает номер. И вообще, если уж я доверился человеку, то привык доверять ему до конца. Но интерполовцам хотелось убедиться в моей безопасности. И потому я согласился на такую проверку, по теории зная и понимая, что она все равно необходима. Это когда я в одиночестве работал, у меня не было возможности проверку провести, и я рисковал. Сейчас можно, хотя и поздно…
Тропилин появился вскоре. Двигался целенаправленно и за угол не заглянул.
– Ярослав Вячеславович… – окликнул я и приветственно руку поднял.
Он оглянулся и повернул в мою сторону. За спиной капитана два мента шли, но они направления движения не изменили – пусть и в сторону кинотеатра, но по своим делам. И даже не покосились в нашу сторону. Все было спокойно и безопасно.
Ярослав Вячеславович выглядел утомленным и хмурым. Лицо отражало накопившуюся усталость, но это моего удивления не вызвало.
– Здравия желаю, – поздоровался капитан. – Вы хотели мне какие-то данные передать?
– Вы что-то знаете относительно завтрашней операции? – вопросом на вопрос ответил я.
– Кладбище окружат. Полная блокировка… Не рекомендую туда показываться…
– Я не покажусь. Мне такой же совет дал капитан Югов, с вашего благословения…
– Да, Югов ответственный за мероприятие со стороны управления. Со стороны прокуратуры ответственным назначен старший следователь Шторм. Только они никак не могут найти с Юговым общий язык… Шторм уверен в вашей вине, Югов ищет настоящего преступника, и это следователя нервирует…
– Все не так просто… Прочитайте вот это… – Я протянул текст распечатки разговоров Аркадия Ильича и Бислана Ханкалзорова. Капитан прочитал быстро и посмотрел на меня с немым вопросом в глазах. Я ждал вопроса настоящего…
– Что это? – наконец спросил капитан.
– Распечатка переговоров одного из фигурантов дела с убийцами…
– Откуда такое? – капитан готов был, кажется, не поверить.
– Мне только сегодня переслали из Москвы. Данные со спутника-шпиона… – Я не стал говорить, что спутник этот принадлежит не ГРУ, а Интерполу. – Мне помогают выпутаться из ситуации… Бывшие сослуживцы…
Я говорил правду, но неполную. Но и этой правды было достаточно.
– И что я должен сделать?
Капитан Тропилин оказался даже сообразительнее, чем я предполагал. Он не пожелал действовать немедленно, но спросил совета у старшего по званию.
– Единственное, что вы могли бы сделать, это до поры до времени молчать о том, что узнали. Исключение составляет предупреждение, которое вы обязаны дать капитану Югову. Но сделать это должны так, чтобы я был здесь ни при чем… Просто сошлитесь на данные какого-то осведомителя… Скажите Югову, что его «заказали», не говоря, кому заказали… Вы же не можете знать все… Пусть бронежилет носит… Пусть по сторонам больше смотрит… Осторожность в состоянии спасти… Ему только сутки продержаться…
– А что будет через сутки?
– Через сутки, я думаю, ситуация прояснится полностью…
Тропилин зубами скрипнул. Есть в нем хорошая злость.
– Это все?
– Почти все… Есть еще вопрос, на который я не жду от вас ответа… Куда запропастился Кирпич?
– Правильно, что не ждете ответа… Кирпич вне моего поля зрения…
* * *
Игорь Алексеевич подошел ко мне, как только капитан за углом скрылся.
– Он поговорит с Юговым… Не задевая меня…
– Это да, это правильно, – согласился Согрин. – Только мне сейчас в голову еще одна мысль пришла. Следует ее проработать как следует.
– И что?
– А не привлечь ли нам в помощники того самого Максима Юрьевича… Как-никак он старший советник юстиции, то есть полковник, и имеет возможность профессионального роста. Для него это важно… Мы не менты и не следствие, мы можем закрыть глаза на какие-то его отдельные шаги, при условии его желания сотрудничать с нами – а задача у нас своя… Поставим условие… В противном случае ему грозит просто конец не только в карьере, но и во всем остальном… Как тебе кажется, в состоянии он пойти на контакт?
Я в раздумье пожал плечами. Не в сомнении, а именно в раздумье:
– Предавший раз, предаст и в следующий…
Полковник не понял меня.
– Предаст нас, думаешь? А какой ему в этом резон? Предавая нас, он ставит крест на собственной жизни…
– И это может быть, потому что предатель всегда предателем остается, но брата он предаст с удовольствием… Поскольку миллион баксов ему уже не грозит… А грозит только камера в Нижнем Тагиле… Это с одной стороны… С другой – новая, уже более точная автоматная очередь… Мне кажется, попробовать стоит… Мне позвонить?
– Нет… Ты вообще в стороне остаешься. К нему я пойду. Может быть, еще Сохно возьму для устрашения… Для того, кто не знает, насколько Толя добрый, он кажется страшным…
Подошли Кордебалет с Сохно. Мы сели в машину и еще раз сверили варианты, уже в четыре головы. И выходило, что вербовка противника может оказать нам незаменимую услугу. По крайней мере тогда под плотным присмотром окажется Аркадий Ильич.
– Жалко, что Шторм к Бислану не вхож… – посетовал Сохно. – Не то Бислана взяли бы уже сегодня… Может, там еще «паленая» водка осталась…
– Ее всю Аркадий Ильич на поминки увезет… – сказал я.
– С поминок до кладбища недалеко… – согласился Кордебалет.

 

МАКСИМ ЮРЬЕВИЧ ШТОРМ,
старший следователь по особо важным делам
Об убийстве старшего лейтенанта Савелова поговорили только мельком, потому что имелась другая, более интересная тема. Прокурор области просто майским кустом на фоне осеннего пейзажа за окном расцвел, когда я рассказал ему в подробностях план по жесткой блокировке кладбища. Я даже план-карту перед ним на весь стол разложил, и показал, кто и где будет скрываться, кто и откуда будет наблюдать, кто и какие проходы будет блокировать…
– Одобряю… – стукнул он кулаком по столу, словно сурово пригрозил отставному подполковнику Русинову. Я, правда, не понял, при чем здесь стол. – Качественно проработано…
Меня самого, честно говоря, смущал тот факт, что план-карта кладбища выпускалась два года назад. За это время в полуторамиллионном городе жителей поубавилось значительно, следовательно, появились на кладбище целые новые кварталы, и не все условные обозначения соответствуют моменту действительности. Но расстраивать Игоря Степановича такими мелочами мне не хотелось… Менты на месте, как обговаривалось, сориентируются…
– Ты сам там будешь? – поинтересовался прокурор.
– Обязательно, Игорь Степанович… Я даже на поминки приглашение получил… Вернее, выпросил приглашение, чтобы присутствовать до конца всей процедуры. Неизвестно, когда этот Русинов может пожаловать и что он еще может натворить…
– Проследи, чтобы все нормально прошло, – предупредил прокурор. – И сам осторожнее будь… Бронежилет бы надел…
– Я его под рубашку поддену. У меня есть бронежилет скрытого ношения. Под одеждой его вообще не видно…
* * *
Не знаю откуда, но ко мне пришло чувство близости благополучного окончания дела…
Такое порой случается со мной. Может быть, это предчувствие работает, может быть, подсознание подсказывает, что все варианты продолжения дела для его фигурантов исчерпаны, и все вскоре закончится само собой, логически, и не стоит тратить нервные клетки на переживания, не стоит ломать голову над новыми путями поиска. В любом случае – или отставной подполковник появится на кладбище, и это для него кончится плохо, или чеченцы заманят его в ловушку другим способом. Меня, конечно, больше устроил бы второй вариант, поскольку он более скоротечный и более кардинальный.
Пришли спокойствие и уверенность…
Я взялся снова перечитывать материалы «дела» по факту убийства старшего лейтенанта Савелова и опять задержался на моменте, который заинтересовал меня накануне. Очень любопытный момент. Вот ведь как случается, на каком пустяке люди прокалываются… И этим обстоятельством следует воспользоваться, только не сейчас, а позже, когда необходимость возникнет…
Размышления мои прервал звонок дежурного снизу. Пришли двое, спрашивают меня. Желают поговорить по какому-то важному делу.
– Пропусти… – сказал я. – Запиши их в журнал и пропусти…
Обычно я так сразу никого к себе не приглашаю. Сначала узнаю, кто и по какому делу пожаловал. Но тут благодушие мое и расслабление были так велики, что я даже о вчерашнем покушении не вспомнил. Да и что о нем вспоминать, если вопрос с покушением решен…
В дверь постучали.
– Входите…
Я давно научился определять по первому шагу, пересекающему порог, что за люди ко мне пожаловали и в каком ключе с ними следует разговаривать. Чаще случается, что этот порог переступают неуверенно. Эти, напротив, вошли даже более уверенно, чем обычно я вхожу. Словно хозяева. Если не кабинета, то положения. И взгляды их подтверждали мое мнение. Отчего-то стало беспокойно, и я вспомнил капитана Поваляева. Не с его ли подачи пожаловали неведомые гости? С Конторой шутки плохи, и они всегда знают, как и чем «прижать» человека, которому служба не позволяет быть безгрешным.
– Вы ко мне? – все же спросил я.
– Старший советник юстиции Шторм? Так я полагаю… – сказал тот, что вошел первым.
Жесткий по внешности человек с лицом аккуратиста и педанта.
– Он это… – сказал второй и сел, не дожидаясь разрешения.
А этот больше на какого-то бомжа похож. До черноты загорелая физиономия изрезана светлыми морщинками и основательно то ли помята, то ли обветрена.
– Что вы хотите? – спросил я, чувствуя, как нарастает беспокойство.
– Так вы – Шторм? – переспросил первый.
– Да, это я…
Только после этого и первый сел и вытащил из кармана удостоверение. Совсем не то удостоверение, которое я думал увидеть, и не знаю уж, что хуже…
– Мы из Интерпола, Максим Юрьевич, по вашу душу… Я полковник Согрин, это мой коллега подполковник Сохно.
– По душу ходят не люди, а черти… – ответил я не слишком приветливо. С Интерполом мне дела иметь не приходилось ни разу, за исключением того, что порой попадали на глаза их сводки по розыску.
– Вот-вот, мы типа того… – согласился Сохно и так радостно вдруг заулыбался, что у меня глаз начал нервно подергиваться, и я вынужденно почесал его пальцами, чтобы не подумали, будто я им подмигиваю. – Особенно я, смею вас уверить…
– Чем могу быть полезен? – все же спросил я со слабой надеждой, что они прибыли с какой-то особой просьбой, и эта просьба никак не связана с текущими событиями.
– Да что ж тут непонятного… Вербовать мы вас пришли… – сказал вдруг Сохно, как с места в галоп взял. – А что, плохо, думаете, на Интерпол работать?
Я слегка опешил от такого метода вербовки и основательно, признаюсь, растерялся. Но полковник Согрин вытащил из внутреннего кармана своей куртки целую стопку тонких, слегка синеватых листов, в которых сразу определялась бумага для факса, и выложил передо мной на столе.
– Познакомьтесь, пожалуйста, вот с этими документами… Конечно, это не совсем еще документы… Документами они станут только тогда, когда к ним будет приложен диск с записью, тем не менее вы должны понимать, что, имея это, мы имеем и диск…
Я посмотрел только мельком несколько первых страниц. Узнать, что это такое, труда не представляло. Это крах и полный провал. Стена, показалось, на плечи рухнула, и кровь к голове горячей волной прилила. И руки задрожали так, что я вынужден был их за стол спрятать. Стыдно, что так испугался, но поделать с собой ничего не мог.
– И чего же вы хотите? – нашел я все же силы спросить, понимая, что это не задержание и не предъявление обвинения.
– Я же сказал, – продолжая радостно сиять всем лицом, удивился подполковник Сохно моей несообразительности, – мы пришли вас вербовать…
– Я объясню вам ситуацию… – сказал полковник Согрин. – Имея в руках эти документы, мы могли бы просто отнести их в следственный отдел ФСБ или даже в вашу службу собственной безопасности, что для вас равноценно. Мы этого не сделали.
– Это я понимаю… – я начал приходить в себя и догадался, что крах еще не наступил и, очевидно, мне предоставляется возможность выпутаться из положения. Иначе не было бы смысла во всем этом разговоре. Меня просто попросили бы показать руки и защелкнули бы наручники. Все просто и действенно. – Я не понимаю только конкретных целей, которые вы преследуете…
Полковник тоже улыбнулся. Не так, как подполковник, чуть суховато и не слишком радостно, но вовсе без угрозы. Это еще более меня приободрило. Я понял, что эти люди опытные торговцы и пришли меня покупать…
– Я предлагаю вам сейчас взять стопку бумаги, ручку и, подумав, подробно изложить все, что касается вашего участия в деле отставного подполковника спецназа ГРУ Русинова. Начните с того, пожалуй, как к вам обратился ваш брат… С предыстории начните, расскажите, почему вы с братом не находили общего языка на протяжении достаточно длительного времени, как случилось, что вы все же решили войти в контакт с ним, с каким предложением обратился Аркадий Ильич. Когда обратился? Кто замыслил убийство Людмилы Анатольевны Русиновой и какие цели при этом преследовались, кто исполнял планы… Все подробно и четко… Чтобы было понятно…
– И взамен на это вы мне отдадите эти бумаги? – с сарказмом в голосе я кивнул на листы факса. – Вместе с диском? Но я не вижу, простите, смысла в таком обмене…
– Нет… Зачем это вам? Вам ни к чему перечитывать много раз то, что вы сами же и сказали… Хотя я советовал бы вам перечитать то, что говорил ваш брат Аркадий Ильич международному террористу Бислану Ханкалзорову относительно того, когда стоит вас убивать…
Полковник Согрин нашел нужную страницу и показал мне пальцем. Я прочитал, и снова прилила к голове кровь. Как я мог забыть, что представляет собой Аркадий! Как я мог довериться ему и поверить на слово! Ведь знал же, всегда знал, и именно потому уже много лет не поддерживал с ним контакт… Знал, что он за человек… И купился… На обещание миллиона баксов… Да Аркадий за тысячу рублей змею укусит… А чтобы он отдал кому-то миллион баксов… Но – сам виноват, жадность подвела… Жизни иной захотелось попробовать…
И только после этого до меня окончательно дошел смысл сказанного. «Международный террорист Бислан Ханкалзоров…» Так вот во что впутал меня Аркаша… Так вот с кем он сам связался… Статья о терроризме – это самое скверное во всем Уголовном кодексе… И я в это дело влип…
– Предположим, я напишу… Что дальше?
– Дальше мы дадим вам возможность исправить свои ошибки. Вы будете еще некоторое время продолжать исполнять свои обязанности и вести себя так, чтобы ваш брат Аркадий Ильич ни в чем вас не заподозрил. И не забудете при этом сообщать нам о каждом шаге брата… И, естественно, обо всем, что касается Ханкалзорова…
– Я не знаком с ним…
– Это не важно. И не старайтесь познакомиться, иначе можете провалить дело… Что услышите от брата, то и сообщайте…
– Я… Я согласен… – сказал я. – А что будет со мной?
– Я откровенно скажу, что у вас есть несколько путей, но каждый из них сопряжен со служебными неприятностями… Вы можете сами написать рапорт на имя прокурора… При этом зачтется ваша добровольная помощь нам… Вы можете еще что-то придумать, чтобы прокурору понравилось ваше поведение… Но я не гарантирую вам, что не переправлю имеющиеся у нас данные туда, где ими заинтересуются… Может быть, не переправлю… Может быть, переправлю… Все будет зависеть от качества помощи, которую вы нам окажете… От вашей активности, изобретательности и прочего, что требуется для хорошего следователя…
– Следователя по особо важным делам, старшего советника юстиции… – добавил подполковник Сохно. – Работать, пахать, короче, надо, как никогда не пахали!..
– Я согласен…
Попробовал бы я не согласиться…
– Тогда первый прямой вопрос, который и определит уровень вашей откровенности… – сказал полковник Согрин. – Когда вам позвонил Русинов и сообщил о раненом подполковнике милиции Фархутдинове в строящемся доме в поселке Полетаево-3, кого вы туда послали?
– Группу захвата горотдела. Я позвонил дежурному по городскому управлению. Дежурный сказал, что капитан Югов в кабинете. Тогда я позвонил капитану Югову. Выезд группы захвата организовывал он.
– Брату вы об этом сообщали?
– Только в середине дня…
– Ладно. Пусть будет так…
– Следующий вопрос… – Теперь заговорил улыбчивый подполковник Сохно. – Что желал от вас капитан ФСБ Поваляев?
– Он желал участвовать со своими людьми в захвате подполковника Русинова… – У меня не было необходимости прикрывать капитана, так надоевшего мне своим хамством.
– С какой целью?
– Мне показалось, с целью уничтожения Русинова при задержании… Поваляев неоднократно говорил об этом почти открытым текстом… И, кажется, даже открытым…
– Ваше мнение: зачем ему это нужно?
– Об этом лучше самого капитана спросить. Он мне не докладывал свои цели, тем не менее у меня создалось впечатление, что капитану очень не хочется, чтобы дело отставного подполковника Русинова дошло до суда. Знаете, как у нас бывает… Суд вовсе не обязательно вынесет обвинительный приговор. А во время следствия и судебных заседаний может возникнуть какой-то скандал. А если человек убит при задержании – он автоматически признается виновным… Поваляеву нужно были видеть Русинова виновным и не способным защитить себя. Я так думаю…
Полковник Согрин протянул мне бумажку.
– Запомните мой телефон, а бумажку выбросите… Можете просто внести в «записную книжку» своей трубки… Как только завершите свой большой труд, а вам потребуется на это несколько часов, сразу позвоните. Мы договоримся о встрече. Может быть, к тому времени у вас и новые данные появятся… Если они появятся раньше, звоните сразу…
Они поднялись и направились к двери. Я нечаянно положил руку на папку с «делом» по факту убийства старшего лейтенанта Савелова. Захотелось остановить интерполовцев и дать первую информацию, но я вовремя удержался. А вдруг мне и самому эта информация понадобится? Кто знает, как может повернуться дело…
Назад: ГЛАВА 10
Дальше: ГЛАВА 12