Книга: Схрон под лавиной
Назад: Глава девятая
Дальше: Эпилог

Глава десятая

Солнцепек… И не просто солнцепек, всем известное природное явление, а «Солнцепек», военное явление, свойственное жаркой боевой обстановке. Старший лейтенант вдруг вспомнил, что именно так называется тяжелая огнеметная система, стреляющая НУРСами с зажигательной смесью или ракетами с термобарическими зарядами. Про страшный прообраз «Солнцепека» — тяжелую огнеметную систему с веселеньким названием «Буратино» — рассказывали страшные легенды. «Буратино» применяли всего несколько раз в военной истории. Первые два раза во время войны в Афганистане, потом во время второй чеченской войны. А «Солнцепек» ТОС-1А является системой следующего поколения, принимаемой сейчас на вооружение. Более точное, более совершенное оружие со слегка циничным названием…
Что такое термобарический заряд и каково его действие, старший лейтенант Шахамурзиев тоже знал и понимал, почему ему приказали как можно быстрее убираться из ущелья и даже из пещеры. Взрыв термобарического снаряда чем-то схож со взрывом бытового газа, только намного сильнее и более проникающий по действию. Сначала в воздухе распыляется взрывоопасная смесь, потом происходит воспламенение этой смеси. И все сгорает при температуре около восьмисот градусов. А взрывоопасная смесь распыляется везде, в каждую щель проникает, в танк, в машину, в пещеру. И там взрывается. А за взрывом следует мощная ударная волна, которая тоже проникает через каждую щель, через каждую галерею пещеры…
Именно эта правильная мысль и заставила старшего лейтенанта Шахамурзиева остановиться. Бежит эмир туда, навстречу взрыву, навстречу пламени. И пусть бежит. Это его проблема. Это даже лучше, чем таскать пленника с собой. Да еще пленника, который не хочет идти и изображает из себя жутко больного человека. А он вон как бегать умеет…
Багдасар Давлетбаевич посмотрел в ту сторону, где еще виднелся луч фонаря Гаримханова. Луч убегал все дальше, и тут в голове старшего лейтенанта сразу возник вопрос. А как он сумел убежать? Охранять больного и разбитого болью человека оставили даже не солдата, имеющего подготовку, а офицера МЧС, не военного, а только военизированного подразделения. И, обеспокоившись судьбой специалиста МЧС, Шахамурзиев сам побежал. Человека с окровавленной головой, сидящего рядом с костром, он увидел сразу. И тот сразу увидел Шахамурзиева. И даже встал, по-прежнему зажимая рукой голову. Кровь стекала на ухо и дальше за шиворот.
— Убежал… — хотел доложить неудавшийся охранник. — Попросил укол пармедола сделать в бедро. Я наклонился, а он меня по голове чем-то…
— Бежать можете? — спросил старший лейтенант.
— Догоню шакала… Пистолет мой украл…
— Не надо его догонять. Он — обречен. Он на солнцепеке испечется. Нам в другую сторону. И — как можно быстрее. Иначе тоже испечемся. Я помогу вам идти.
— Не надо. Я привык много ходить, да и на ходу мне легче будет. Не будет обида глодать.
— Обидно, что пленника упустили?
— Обидно, что он меня как последнего дурака обманул. Сам голову ему подставил и укол сделал немощному. Пожалел шакала.
— Вы с волкодавами сотрудничаете, пора от них перенимать манеры. Жалеть можно, но и уничтожать порой приходится. Но этот шакал, вообразивший себя волком, сам себя уничтожит. Мимо меня пробежал. Я даже задерживать его не стал. Туда ему и дорога, к самому солнцепеку.
— Что такое солнцепек? Это когда солнце сильно печет?
— В нашем случае это нечто иное. Читали когда-нибудь или слышали, какое впечатление произвели на немцев первые атаки «Катюш»?
Они уже шли к галерее, ведущей на выход из пещеры.
— Даже в кино видел. Немецкий документальный фильм. Оршу показывали. Все горело, все рвалось. Паника, ужас…
— «Солнцепек» оставляет еще более сильное впечатление. Внешне он имеет некоторое сходство с «Катюшей», только стреляет не минами, а ракетами с термобарическим зарядом. Он так и называется — тяжелая огнеметная система. Создает кусочек расплавленного солнца в месте, в которое попадут ракеты. Трудно позавидовать тем, кто рядом окажется. Выходим. Быстро. А то может по галерее и сюда достать…

 

Помогать группе капитана Лабриера надобности, как оказалось, не было. Когда майор Ломоносов привел свою уже насквозь пропитанную потом часть отряда на перевал, а двигался он не слишком и быстро, потому что пришлось еще и раненых нести, а таких вместе с легко ранеными набралось шестнадцать человек, там все работы практически были уже закончены.
— Эдуард Яковлевич, ты хоть пот с носа стряхивай, а то в сосульку скоро превратится, — в своей обычной полушутливой грубоватой манере одобрил майор Ломоносов работу команды капитана Лабриера, приложившей много усилий. Причем сам капитан Лабриер, известный своим большим носом, работал, похоже, без смены и вспотел больше других, даже волосы, выглядывающие из-под «крапового» берета, были мокрыми.
Осмотрев две подготовленные площадки, майор Ломоносов начал мерить их большими шагами.
— Возьми рулетку, командир, — посоветовал Эдуард Яковлевич.
— Я и без рулетки считать умею, — отмахнулся от него майор.
Площадки полностью соответствовали заявленным требованиям.
И как раз в момент завершения измерения в небе послышался громкий звук вертолетного двигателя. Сам вертолет летел над ущельем вдоль хребта, и вскоре его уже стало видно. Это был тяжелый вертолет МИ-26, самый грузоподъемный вертолет в мире. Луна светила ярко, но, когда вертолет приблизился и завис неподалеку, с его брюха на перевал упал луч мощного прожектора. Вертолетчикам света луны было мало, и они осматривали место для посадки, тщательно высвечивая его.
— Ну-ка, быстро разлетелись все во все концы, — распорядился майор Ломоносов. — Выставили оцепление по обе стороны перевала. Бегом, не то ветром в пропасть сдует…
«Краповые» бойцы своего командира уважали и бегом бросились выполнять команду. Сам майор и капитан Лабриер просто отошли недалеко в сторону. Ниже уровня перевала такого ветра, как наверху, не было, тем не менее, оба они были вынуждены придерживать свои знаменитые береты руками, потому что вертолетные винты поднимали ветер гораздо более сильный. И на этом ветру в разные стороны летел с перевала снежный покров. Летел и облаком, и комьями, и было не слишком приятно открывать рот, который сразу забивало снегом, поэтому майор с капитаном молча наблюдали за посадкой. Вертолет поместился на площадке, но непонятно было, зачем требовалось сделать две площадки. Второй вертолет, если он прилетит, здесь точно не найдет себе места. Его винты обязательно заденут винты первого.
Но второй вертолет, похоже, и не ждали.
Медленно, величественно и, к всеобщему удивлению, без скрипа распахнулись задние грузовые «ворота» тяжелого грузового вертолета. После этого так же торжественно выехал и лег на землю мощный грузовой трап. К этому времени двигатель, возмущенно чихнув, замолчал, и винты, сделав еще несколько холостых оборотов, тоже с чиханием остановились. Но тишина, в которой даже шум ветра не слышался, длилась меньше минуты. Откуда-то из глубины алюминиевого вертолетного тела раздался новый звук, и стремительно, желая не испытывать терпение грузового трапа, из вертолета выехала какая-то невиданная прежде ни Ломоносовым, ни Лабриером машина. Нижняя часть у нее была явно от танка, верхняя, кажется, от «Катюши», «Града» или какого-то более современного их аналога.
Вторая расчищенная спецназом внутренних войск площадка предназначалась, судя по всему, именно для этой машины. И только после выгрузки тяжелой техники открылся боковой люк вертолета, опустился обыкновенный трап, предназначенный не для техники, а для людей, и на него ступили несколько офицеров. На двоих были бриджи с генеральскими лампасами, и именно они, судя по всему, всем здесь распоряжались. Получив указания, от группы отделился офицер и бегом побежал к выгрузившейся машине. Открылся люк, и он забрался внутрь. Другой офицер отошел в сторону. У него через шею был переброшен ремень, а на нем висело нечто, напоминающее переносной столик, на котором располагался планшетный компьютер, светящийся в ночи монитором, как фонарем. Офицер повернулся в сторону только что покинутого «краповыми» ущелья и начал производить с «планшетником» какие-то манипуляции.
Один из генералов осмотрелся, увидел при свете луны майора Ломоносова и капитана Лабриера и знаком подозвал их.
— Майор Ломоносов, полагаю? — спросил генерал-лейтенант, перебивая желание «крапового» майора Миши сделать уставной доклад.
— Так точно, товарищ генерал, — вытянулся в «струнку» майор.
— А спецназ ГРУ еще не прибыл?
— Никак нет. Я уже несколько часов жду их.
Генерал-лейтенант посмотрел на часы, переглянулся с другим генералом, получил согласный кивок и окликнул офицера с планшетным компьютером.
— Что там?
— Они соединились и вместе двинулись в обратную сторону. В нашу сторону…
— Дистанция до них?
— Пять с половиной тысяч метров.
— Впереди четыре больших села. Через час они будут здесь, через три часа смогут войти в ближайшее село. Мы не можем больше ждать. Спецназу ГРУ был дан однозначный приказ на выход. Наверное, уже вышли. Но телефоны у них не отвечают.
— В их ущелье, товарищ генерал, — сообщил «краповый» майор Миша, — отсутствует сотовая связь. Там горы какие-то особые, с содержанием металлических руд, что ли. Сильно экранируют, и связь туда не пробивается. Появляется, только когда они к перевалу выходят.
Второй генерал посмотрел на часы и поморщился:
— Они ребята быстрые, должны уже выйти. Хотя бы из пещеры — должны. Начинаем. Отправляем вертолет, — и он дал отмашку рукой, подавая сигнал вертолетчику, выглядывающему из люка. Люк закрылся, следом за пассажирским люком вернулся в корпус тяжелый трап и медленно закрылись дверцы грузовых «ворот».
Опять несколько раз громко чихнув, заработал громкоголосый двигатель, винты начали вращение, и генералам, как и «краповым» офицерам, пришлось двумя руками вцепиться в головные уборы, чтобы не потерять их. Вертолет взлетел — без груза ему подняться было легко, и двигатель не гудел так натужно, с надрывом, как раньше, — но не улетел совсем, а отдалился на километр и завис в воздухе, выжидая.
— Вы им напомнили про видеосъемку? — спросил генерал-лейтенант второго генерала с погонами попроще. — Снимут?
— Конечно. Они заранее приготовились. В любом случае, спутники уже снимают. В трех ракурсах. С вертолета будет только дальний вид, в дополнение к виду сверху.
— Что там? — снова спросил генерал-лейтенант у офицера с планшетным компьютером.
— Я передал точку «Солнцепеку».
— Понятно, — спокойно проговорил генерал-лейтенант, но вдруг по-мальчишески заорал благим матом: — Спасайся, кто может! — и первым поскакал вприпрыжку с перевала в сторону соседнего ущелья, на ходу затыкая уши.
За ним последовал второй генерал, затем офицер с «планшетником» и последними удалились с перевала «краповые» майор с капитаном. Генерал-лейтенант остановился только у линии «краповых» бойцов, составляющих оцепление. Нашел взглядом офицера с «планшетником» и кивнул ему:
— Передай команду. Чего медлят? Поехали… — и снова зажал руками уши, уже плотнее.
Офицер нажал что-то на сенсорном экране, и тут же из направляющих на машине сорвалось и полетело в сторону ущелья два стремительных огненных мазка. За ними, с интервалом в несколько секунд, сорвалось еще два точно таких же мазка. И пошло… Всего машина имела тридцать направляющих, и все тридцать ракет попарно улетели в сторону ущелья. За пусковым грохотом не слышно было грохота разрывов в самом ущелье.
Только после окончания стрельбы генерал опустил руки и торжествующе посмотрел на майора Ломоносова:
— Вот так-то вот, а ты говорил…
— Что я говорил, товарищ генерал?
— Бандиты, бандиты… А нет их больше, бандитов этих, вон они, над ущельем летают…
Ломоносов обернулся. Высоко над хребтом поднималось яркое, как рассветное солнце, зарево, но солнце никогда не восходит на юго-западе, это «краповый» майор Миша хорошо знал.
— Современная «Катюша»? — спросил капитан Лабриер.
— Типа того. Только называется «Солнцепек». Вещь, вообще-то, не новая, но мы испытывали не машину, ее уже испытывали в полевых условиях раньше, а новый высокоточный прибор наведения по sim-карте. Что там спутник говорит, капитан?
Офицер с планшетным компьютером повернулся и ответил, глядя в монитор:
— Первые две ракеты чуть смазали. Отклонение в районе восьми сантиметров. Видимо, за время полета ракеты бандит успел сделать полшага. Но sim-карта уже оплавилась, и остальные ракеты ориентир оставили только в своей памяти и ложились в соответствии с расчетным графиком ближе и дальше носителя «маяка». Выжить в ущелье в момент взрывов было невозможно даже в танке. Любой танк при такой температуре превратится в скороварку. Думаю, бандитов там не осталось. Но — дождемся рассвета. Тогда спецназ все проверит.
Майор выпятил грудь колесом, показывая, что готов прямо сейчас отправиться на проверку, но заметил, что офицер смотрит не в его сторону, а в сторону склона. На перевал, колонной по двое, бегом взбирался взвод спецназа ГРУ…

 

Старший лейтенант Шахамурзиев не зря торопил офицера технической службы МЧС Вячеслава Викторовича. Вспомнив, что такое «Солнцепек», он предполагал, какие последствия могут наступить из-за их промедления и нерасторопности. Они добежали до выхода из пещеры. Солдаты сверху, уже с нетерпением ждущие своего командира, подали веревку. Командир взвода сам сделал петлю и надел веревку на пояс офицеру МЧС, у которого могло не хватить сил в руках, чтобы удержаться при подъеме. Вячеслав Викторович в секунды оказался на поверхности, где его приняли товарищи по команде спасателей, чтобы оказать медицинскую помощь. Со спасателями, как оказалось, прибыл даже врач из Центра медицины катастроф.
И только после этого веревку подали самому Багдасару Давлетбаевичу. Он себя не обвязывал, просто схватился за веревку и начал подъем. До края оставалось уже только руку протянуть, когда снизу послышался резко нарастающий гул, и какая-то неведомая сила дала такого пинка старшему лейтенанту, что он, слегка ударившись коленом о крайний камень, вылетел из лаза, как пробка из бутылки шампанского, и чуть было не свалился со склона. Спасло командира взвода только то, что он веревку из рук не выпустил. Но при приземлении Шахамурзиев удачно завершил сальто, сгруппировался, даже перевернулся кувырком, смягчая падение. Веревка при кувырке мешала, однако выпустить ее было нельзя, иначе инерция свалила бы командира взвода со склона. А падать со склона было и далеко, и жестковато.
Солдаты стояли у края лаза, и никто веревку из рук не выпустил, хотя мощное горячее движение воздуха снизу почувствовали все, и все шарахнулись от него.
— Глаза мне, кажется, обожгло, — пожаловался, морщась, старший сержант Чухонцев уже после того, как старший лейтенант встал на четвереньки и веревку можно было отпустить. — И лицо… Может, просто пылью горячей. Не знаю… Проморгаюсь, кажется… — Слава несколько раз провел ладонями по лицу, словно стряхивая пыль.
— Видишь хоть? — спросил его кто-то из солдат.
— Видеть-то вижу, но щиплет сильно. Меня только самым краем задело, иначе хреново было бы. И еще удар в челюсть почувствовал. Чуть не отключился. Классно звездануло. Профессионально…
Командир взвода встал полностью и, чуть прихрамывая, подошел к старшему сержанту.
— Посмотри на меня! Не моргая, смотри. Так. Хорошо. Все нормально. Оклемаешься. Я вон тоже пинка от взрывной волны получил. До выхода из пещеры только остатки горячего воздуха дошли и взрывная волна тоже остатками. Мы далеко от эпицентра оказались. Хорошо, что быстро бежали, а то в пещере нас размазало бы по стенкам. Вячеслав Викторович, вы как?
Технический специалист МЧС находился в окружении товарищей и стоически переживал перевязку головы, которую только что зашили. Но ответить все же сумел:
— Все в порядке, старлей Шах. С удачным вас приземлением. Я видел, как вы летели, меня чуть не сшибли. Я на такую акробатику не способен, обязательно бы со склона скатился.
— Утро уже, что ли? Светло-то как! — заметил ефрейтор Худоносов, задирая голову.
Старший лейтенант тоже поднял голову. Над хребтом возносилось яркое сияющее облако.
— «Солнцепек»… — пояснил Шахамурзиев. — Тяжелая огнеметная система ударила. Соседнее ущелье полностью сгорело, вместе с бандитами, вместе с нашим эмиром. Но нам, кстати, приказано сразу к перевалу идти. Спасатели без нас, надеюсь, соберутся? Или помощь требуется?
Вопросы были обращены к подполковнику МЧС, который тоже заревом над горами любовался с открытым ртом. Такое зрелище не каждый день доводится лицезреть. Но на вопрос подполковник отреагировал:
— Если есть приказ, следуйте. Нам не впервой самим работать. Тоже сейчас туда двинем. Здесь вертолету и сесть негде.
— Что у вас с ногой? — Врач Центра медицины катастроф, освободившись от одной работы, искал себе новую и потому обратил внимание на командира взвода спецназа.
— Хромаю…
— Это я вижу. А отчего хромаете? Неудачное приземление?
— При взлете задел коленом камень. Расхожусь.
— Давайте посмотрю…
— Спасибо. У меня времени нет.
И Шахамурзиев встал во главе взвода, уже построенного старшим сержантом в колонну по двое. Взвод, собравшись в полном составе впервые с минувшего дня, когда были уничтожены землянки банды эмира Гаримханова, быстрым шагом двинулся по тропе. Скоро ведущий перешел на бег и совершенно при этом не хромал.
Свечение над хребтом держалось устойчивое, тропа видна хорошо, да и крупных камней на снежной тропе не было, и бегу ничто не мешало…

 

— Ну что, старлей Шах, могу поздравить и сам готов принять поздравления. Задание выполнено на «отлично», стрельбы выполнены тоже на «отлично». И ты молодец, и мы молодцы. — Генерал-лейтенант Леонтьев по-свойски стукнул командира взвода по плечу, одобряя действия взвода спецназа ГРУ и лично Багдасара Давлетбаевича. — И «краповый» спецназ, нельзя не отметить, хорошо отработал. И в боевой обстановке, и в обеспечении работы «Солнцепека». И космические войска показали, на что они способны. Все слажено, все вовремя. И все это обязательно будет отражено в моем рапорте.
Из тяжелой машины через открытый люк выбрался капитан в боевом танкистском комбинезоне и танкистском шлемофоне, бегом подбежал к генерал-лейтенанту, козырнул, собрался что-то сказать, но тот и его по плечу одобрительно хлопнул, прерывая начинающийся уставной доклад:
— Молодец, отлично отстрелял. Поздравляю. Отклонение знаешь?
— Никак нет, товарищ генерал.
— Сам чувствовать должен, как стреляешь. Хотя стрелять доводится редко, я понимаю. Значит, что у нас… Спутник показал восемь сантиметров отклонения от цели. И это при нормативе в пятьдесят сантиметров. Результат, прямо скажем, снайперский. Если я правильно помню, только с пятидесяти сантиметров начинается оценка «удовлетворительно». Пока ты во вторых уже стрельбах попадаешь в «отличники». Рад за тебя. Откровенно рад. Тем более что стрельбы были не учебные, а самые что ни на есть боевые. Одним залпом столько головорезов уничтожил. Вот старлей Шах должен знать, какие силы требуются, чтобы две сотни бандитов перебить…
— Два взвода спецназа ГРУ, — просто ответил Шахамурзиев. — Или объединенное подразделение из моего взвода и отряда майора Ломоносова.
— Хвастун, — улыбнулся генерал-лейтенант. — А что майор Ломоносов скажет?
— Он согласится со старлеем Шахом.
Приближался гул вертолетного двигателя, и спор прекратился. Офицеры и генералы отошли ниже по склону, чтобы дать вертолету возможность сесть без помех.
— Так… — сказал генерал-лейтенант. — Мы сейчас машину отправляем, а сами остаемся со спецназом. С рассветом пойдем в долину смотреть, что там сделали. Есть у спецназа палатки, чтобы до утра дать возможность генералам отоспаться?
— Никак нет, товарищ генерал, — ответил майор Ломоносов. — Мы в боевой обстановке палатками не пользуемся. Предпочитаем свежий воздух. Спецназ ГРУ, насколько я знаю, тоже.
— Пока мы, товарищ генерал, доберемся до ущелья, наступит рассвет, и спать уже будет некогда, — смягчил отказ старший лейтенант Шахамурзиев.
Вертолет сел, начал раскрывать свои грузовые «ворота» и выпускать грузовой трап. Капитан хотел было пойти к своему «Солнцепеку», но его остановил командир взвода спецназа ГРУ:
— Сколько ваша техника весит, капитан?
— Сейчас — понятия не имею. У меня вся техника «раздета», сняли весь лишний груз, чтобы вертолет смог нас поднять. У нас ведь даже самоокапывающееся устройство бульдозерного типа предусмотрено, и две тяжелые машины обеспечения в комплект входят. Все вместе тридцать девять тонн весит. Но у нас все забрали, зарядили на месте, машину «раздели» и отправили. И то вертолетчики боялись, что потянуть не смогут. Однако потянули…
— А сами как ездили?
— Нормально. База от танка Т-72, куда надо — проедет. Но нам, как в войну «Катюшам», после залпа на одном месте сидеть не полагается. Отстреляли и сразу в другую сторону.
— Солидная техника… — согласился старший лейтенант.
Назад: Глава девятая
Дальше: Эпилог