ЗНАК ПОЛНОТЫ СВОЙСТВ

…Луский царь Айгун спросил Конфуция:

– Что за человек безобразный вэец, которого звали Жалкий Горбун То? Мужчины, которым приходилось вместе с ним жить, так к нему привязывались, что не могли от него уйти. Увидя его, девушки просили родителей: «Лучше отдайте ему в наложницы, чем другому в жены!» Их не пугало, что наложниц у него было больше десятка. Никто не слыхал, чтобы он запевал – всегда лишь вторил. Он не стоял на престоле, не мог спасать от смерти; не получал жалованья, не мог насыщать голодных; своим же безобразием пугал всю Поднебесную. Он лишь вторил, никогда не запевая, слава о нем не выходила за пределы округи, и все же к нему стремились мужчины и женщины – он был, наверное, выдающимся человеком! Я, единственный, призвал его и увидел, что безобразием он воистину пугал всю Поднебесную. Но не прожил он у меня, единственного, и одной луны, а я, единственный, уже привязался к нему. Не прошло и года, как я стал ему доверять. В царстве не было тогда ведающего закланием скота, и я, единственный, хотел назначить его, а он опечалился. Позже согласился, но с такими колебаниями, словно отказывался.

Мне, единственному, стало досадно, но в конце концов я ему вручил должность. Вскоре, однако, он покинул меня и ушел. Я, единственный, горевал, точно об умершем, как будто никто другой не мог разделить со мной радости власти.

– Однажды, – начал Конфуций, – когда я, Цю, ходил послом в Чу, я заметил поросят, которые сосали свою уже мертвую мать. Но вскоре они взглянули на нее, бросили сосать и убежали, ибо не увидели в ней себя, не нашли своего подобия. В своей матери они любили не тело, а двигавшую им жизнь. Погребая погибшего в бою, его провожают без опахала из перьев [ибо для таких знаков отличия] нет оснований, как [нет смысла] заботиться о туфлях тому, кому отрубили ногу в наказание. Никто в свите Сына Неба не срезает ногтей, не прокалывает себе ушей. Новобрачный не выходит из дома, свободен от службы. Этого достаточно для них, сохранивших в целости свое тело, тем более же для тех, кто сохранил в целости добродетель! Обратимся же ныне к Жалкому Горбуну То. Ничего не говорил, а снискал доверие; не имел заслуг, а пользовался общей любовью; ему вручали власть и боялись лишь его отказа. Он должен был быть человеком целостных способностей, добродетель которого не проявлялась во [внешней] форме…

Айгун сказал:

– Раньше я считал высшим пониманием (долга) то, что, стоя лицом к югу, правлю Поднебесной, храню в народе порядок и печалюсь о смерти людей. Ныне же я услышал о настоящем человеке и боюсь, что подобным совершенством не обладаю: легковесно отношусь к самому себе и веду к гибели царство. Мы с Конфуцием не царь и слуга – мы с ним друзья по добродетели…