Глава 12

– Я говорил уже вам, что на станции был, когда Осинко в сельсовет приехал. Мне Василь, начальник станции, тогда позвонил. Интересное, говорит, дело, приезжай…

– Почему тебе, почему не мне? – спросил Головин, злой на весь белый свет за свое недавнее пленение, словно кто-то был виноват в том, что он не предусмотрел даже систему постов на пути к своему штабу. А это ведь его прямая обязанность. – Он раньше мне звонил.

– Тогда, наверное, когда звонил вам, меня здесь еще не было.

– Правильно. Не было, – согласился майор. – Вы что, друзья с ним?

– Он – брат моей жены. Здесь в округе все друг другу хоть в пятом колене, но родня. Я к нему, когда сюда прибыл, заезжал, передавал привет от жены.

– Понятно, – поторопил я. – Дальше.

– Вот… Я поехал. Встретился. И он рассказал, что ему звонили из харьковского СБУ, расспрашивали про обстановку в селе. Кто-то незнакомый звонил. Фамилию и звание Василь не запомнил. И еще кто-то там сидел, задавал вопросы со знанием дела, а звонивший потом вопросы Василю повторял. Наверное, железнодорожник, или просто дело железнодорожное хорошо знает, даже термины, которые простым смертным ничего не говорят. И этот, из СБУ, вопросы передавал Василю. Вот… Спросили его об обстановке, значит. Он стал говорить, что здесь спокойно. Спрашивали про уничтожение автоколонны. Василь сказал, что, конечно, слышал уже, что произошло, но после этого все стихло, на ночь все по домам и по своим селам разъехались и уже не возвращались. Тогда ему сообщили, что скоро в село приедет районный прокурор Осинко с сильным подкреплением и наведет жесткий порядок. И поинтересовались, сможет ли Василь принять на своей станции состав грузовых платформ с десятью единицами большегрузного автотранспорта, разгрузить и отправить машины своим ходом в сторону Донецкой области? Одновременно с этими платформами прибудет цистерна с горючим, которую следует поставить на запасной путь с тем, чтобы к ней был обеспечен свободный подъезд транспорта. Тем же составом прибудут два бензовоза. Они должны в колонне уйти. Василь, естественно, стал говорить, что у него нет грузового двора и что для него такая разгрузка платформ может стать проблемой, поскольку транспорту придется выезжать на пассажирский перрон, что может повредить асфальтовое покрытие самого перрона. Покрытие там тонкое, в пару сантиметров, легко сломается под колесами, особенно на стыке бетонных плит, где есть маленький перепад высот. А денег на ремонт железная дорога не даст. Это проверено, даже на первичное асфальтовое покрытие четыре года выпрашивал, и вместо положенного слоя в двенадцать сантиметров уложили слой в два сантиметра. На Василя прикрикнули за его высказывания, и он счел за благо больше не возражать. Короче говоря, согласился.

– А что за машины должны разгружать? – поторопил я капитана.

Тот прямо не ответил, только руку поднял, обращенную ко мне ладонью. Понятный знак, говорящий о том, что все должно идти своим чередом, он все объяснит.

– У Василя стали расспрашивать про высоту пассажирского перрона. Пришлось объяснить, что для разгрузки никаких дополнительных сооружений не потребуется. Платформы по высоте полностью подходят к перрону и только отбрасывают на сам перрон боковой борт вместо мостиков. И все… Это собеседников устроило. Тогда они сказали, что позвонят еще, когда все в Гавриловке успокоится. Но просили обязательно подготовиться к тому, что придется накормить около тридцати человек, и признались, что Гавриловка может стать стратегическим пунктом для разгрузки войск и снаряжения, отправляемых в Донецк. Не Барвенково, где есть грузовой двор, поскольку от Барвенкова ехать далеко, а именно Гавриловка, и поэтому эта станция СБУ так волнует. Что предстоит разгрузить, сообщить отказались, сказали, что это начальника мелкой станции не касается. Только мельком заметили, что это тягачи «МАЗ» и горючее в цистерне предназначено для их нужд. Но потребовали быть готовым к приему состава и разгрузке сразу после следующего звонка. А под конец предупредили, что этот груз, стоимостью в пятьдесят миллионов долларов, будет полностью на совести Василя. Если что, с него стоимость взыщут…

– Я бы и не поверил, если бы сообщили, что именно они доставляют, – заметил я. – Заподозрил бы ловушку. СБУ любит ловушки и провокации устраивать. Там парни не только тупые, но и хитрые сидят. Хотя тупых, возможно, больше. Но сейчас можно предположить, что это такое. Пятьдесят миллионов долларов делим на четыре, получается двенадцать с половиной. Двенадцать с половиной миллионов стоит, насколько я знаю, установка «Смерч».

– Но там же не четыре, а восемь машин, – возразил Головин.

– Одна установка «Смерч», вторая – машина с ракетами для повторных залпов, так называемая транспортно-заряжающая машина. Там ракеты такие, что вручную заряжать невозможно – трехсотый калибр. Эти машины всегда парами выдвигаются. У Украины, если мне память не изменяет, когда-то имелось девяносто пять таких установок. Четыре они отправили в Грузию для войны против Южной Осетии. Назад они не вернулись – пошли на металлолом. Еще одиннадцать тоже куда-то продали. На две тысячи тринадцатый год в Украине оставалось восемьдесят единиц «Смерчей». Теперь четыре из них они хотят передать нам. Так я понимаю ситуацию. Хорошо, если я не ошибаюсь. Жалко даже, что ничего эти люди не сказали начальнику станции ни в подтверждение, ни в отрицание. Но, ориентируясь только на цену, сложно сделать конкретный вывод. Хотя я не думаю, что восемь платформ будут гружены долларовыми банкнотами. Пятьдесят миллионов – это не так и много в тоннаже, одной платформы вполне хватило бы.

– Однако, товарищ Последний довод, узнать все точно можно было и другим путем, – хитро заметил Левченко. – Василь вообще парень от природы любопытный. Моя жена говорит, он в детстве всегда механические игрушки разбирал, интересовался, как они устроены. И в этот раз он постарался свое любопытство тоже удовлетворить.

– Каким образом? – спросил Головин, уже начиная приходить в себя после пленения, но все еще злой на весь белый свет и оттого готовый спорить с любым и по любому поводу.

– Это для знающего железную дорогу человека достаточно просто. Погрузка всегда занимает времени больше, чем разгрузка, поскольку любой груз на платформах долго крепится проволочными стяжками, подкладками бруса или шпал под каждое колесо спереди и сзади и прочим. Но если грозятся экстренно отправить, значит, уже загрузили на платформы. То есть груз уже в готовности на станции Харьков. Василь, как все в Гавриловке знают, – человек общительный, с любым общий язык находит быстро. Вот он и позвонил в Харьков своему товарищу по институту железнодорожного транспорта. Тот и сообщал ему, что наш командир прав, как всегда, и в нашу сторону готовы отправить четыре установки «Смерч», четыре машины с ракетами для «Смерча» и еще цистерну с соляркой.

Левченко вытащил из карманчика «разгрузки» плотно сложенный листок бумаги, развернул и громко прочитал:

– «Смерч» – четыре штуки. Транспортно-заряжающие автомобили на базе «КамАЗ» – четыре штуки. В автомобилях реактивные снаряды. В двух – реактивные снаряды «9М55К»…

– Осколочные, – объяснил я, – почти тридцать три тысячи осколков разбрасываются на площади тысяча сто квадратных метров. Высокая степень поражения личного состава на открытой местности. Минимальная дальность стрельбы – двадцать километров, максимальная – семьдесят километров. Еще две машины, Левченко…

– На двух машинах реактивные снаряды «9М55К5». И прямо на платформе четыре ящика с ракетами «9М55С», – завершил Левченко и передал бумажку начальнику штаба. – Это из погрузочных документов. Я специально выписал.

– Первые – бронебойные, – объяснил я. – Минимальная дальность двадцать пять километров, максимальная – тоже семьдесят километров. Мощная бронепробиваемость – до ста шестидесяти миллиметров гемогенной брони. На подлете боевая часть каждой ракеты раскрывается и выпускает семьдесят два боевых бронебойных элемента, имеющих способность за счет своей собственной самонаводящейся головки самостоятельно отыскивать цели. Причем наносят удар не как другие противотанковые снаряды и ракеты – по дуге, а под прямым углом. Это обеспечивает высокую бронебойность. При ударе сверху вниз под прямым углом к искусственной скорости добавляется ускорение свободного падения, то есть начинает работать и гравитация. Ни один танк в мире не устоит. Просили артиллерию – получите скандал! Вторые еще лучше, я бы сказал, страшнее – термобарические. При взрыве на площади в двадцать пять квадратных метров на полторы секунды возникает температура до тысячи градусов. Сжигает простой и легкобронированный транспорт, про живую силу я уже не говорю. Словно специально создан для боев в условиях степной местности. Хотя я не пойму, откуда они взялись на Украине. Раньше здесь таких не было.

– Наверное, сделали. Потому их и мало, всего четыре ящика, – предположил капитан.

– Вы, Владимир Викторович, владеете информацией о «Смерчах», как настоящий артиллерист-ракетчик, – то ли с укором, то ли с восторгом отметил майор Головин.

– Пришлось изучить… – скорее посетовал я, чем похвалился. – В «день трех восьмерок»…

– Там были?

– Был… И был там тяжело ранен.

В это время в кармане Сани Осинко, которого перевязывал один из бойцов взвода Магнуса, ранее выставленных на охрану женщин, что сидели рядом с телом моего отца, зазвонила трубка. Пробитый полковничий китель с прокурора сняли для перевязки и без стеснения бросили к стене. Не испугались, что отутюженный китель помнется. Но дырявому кителю это уже безразлично. Я подошел и вытащил из кармана трубку. Мне определитель не подсказал ничего, номер был незнакомый.

Я показал трубку стонущему Сане Осинко, чтобы ему был виден определитель.

– Кто?

– Из Харькова. Прокурор области.

– Ответь и скажи ему, что все в порядке. Задание выполнено, территория зачищена. С пленниками через полчаса выезжаете в Барвенково.

– Мне говорить больно… – простонал прокурор, пытаясь таким образом отказаться.

– Свои же тебя подстрелили, с них и спрос. Скажи, что ты на перевязке. И передай трубку для доклада командиру милицейского спецназа капитану Левченко. Он доложит.

Осинко осторожно, словно боясь обжечься, взял трубку одной рукой и нажал кнопку ответа. Я готов был нанести по его руке или голове удар ногой, если будет говорить что-то не то. Прокурор мою отведенную ногу заметил и, думаю, оценил движение адекватно. Он прекрасно знал меня с детства, не сомневался в моей решительности и понимал, что я при необходимости нанесу удар и меня совсем не смутит то, что он занимает такую высокую для района должность.

– Слухаю вас, Валентин Матвійович. Так. Так… Операцію завершуємо. Ліквідували осередок напруження в Пригожем. Вибачте за голос. Я поранений, мене зараз перев’язують. Боюся, куля в легенях. Говорити і навіть дихати боляче. Я от, пане генерал, передаю трубку капітану міліцейського спецназу Левченко. Він все пояснить. Тримай, Левченко…

Капитан взял трубку и привычно вытянулся, словно разговаривал со своим начальством очно. Он, видимо, знал человека, с которым разговаривал, однако в отличие от прокурора говорил с ним на русском языке. Может, был не в курсе того, что я владею украинским свободно, а может, для других старался.

– Слушаю вас, господин генерал-лейтенант. Так точно. Перебили тех, кто оказывал сопротивление. Так точно. Семь человек задержаны. Нет… Майора Анопко здесь нет. «Альфа» вместе с моими парнями проводит в селе «зачистку», ищут по домам оружие. Даже охотничьи ружья реквизируем. У нас собака науськана на запах пороха. Найдет и оружие, и патроны в любом доме. Нет, в Гавриловке вообще все тихо. Там даже стрельбы не было. Никто сопротивления не оказал. Здесь, в Пригожем, вокруг Последнего довода собралась группа. Пришлось применить оружие. Нет, сам он, господин генерал, невредим. Я не знаю… Как будет приказано… Вообще-то, наше дело – до вертолета доставить. А там уже их будет охранять «Альфа». Сомневаюсь… Я бы посоветовал господину прокурору срочно лечь на операцию. У него два ранения, одно сквозное, пуля навылет прошла, второе серьезное, пуля в теле осталась. Ее вырезать нужно. Мы можем только перевязку сделать. Да, так точно… На станции все спокойно, никто на задержание бандитов не отреагировал. Нет, сопротивления не было. Там у них народ вообще спокойный. Я понял… Так точно… Буду на станции в полной готовности. А кого встречать? Хорошо, господин генерал, мы груз встретим и проводим. Так точно. Доложу вам лично… По этому самому номеру. До свидания, господин генерал. Сразу после окончания «зачистки» мы выезжаем. Слава Украине!

Левченко завершил разговор, не забыл нажать клавишу «отбоя», вернул трубку мне и улыбнулся, показывая, что разговор прошел удачно.

– Что там насчет станции выспрашивали? – поинтересовался я.

– Отправляют состав. Генерал попросил меня лично проконтролировать безопасность и отправление груза по дальнейшему маршруту. Я пообещал. Очень мне хочется безопасность груза обеспечить. И безопасность других парней, таких, как мы, от этого груза тоже. Только где мы артиллеристов найдем?

– Экипаж «Смерча» составляют три человека, – вспомнил я то, что знал о системе залпового огня. – Предположим, двенадцать человек на четыре машины. И по водителю-крановщику на машины с боеприпасами. Значит, шестнадцать человек. А начальника станции сколько человек просили накормить?

– Приблизительно тридцать.

– Что это могут быть за люди? Охрана состава? Тогда зачем еще и здесь охрану выставлять? Или после уничтожения автомобильной колонны они «на воду дуют»? Есть мысли?

Все промолчали. Даже предположений высказано не было.

– Николай Алексеевич, у нас там по спискам нет бойцов, которые смогли бы с реактивными установками работать?

– Есть два человека, которые с «Градами» работали. Это близко. Но они были заряжающими. И один и другой. Тут, главное, наводчик, а таких у нас нет. Это офицерская должность.

– Я позвоню кое-кому для консультации… – сообщил я, вытащил трубку и вышел на крыльцо, где никого не было, и там набрал номер командующего. – Здравия желаю, товарищ полковник. Подполковник Царьгорохов опять беспокоит. Можете мне несколько минут выделить?

– Да, слушаю тебя, Владимир Викторович. Я несколько минут назад прочитал распечатки твоих телефонных разговоров с Волоколамовым и с прокурором. Что там с прокурором, все обошлось, как должно было обойтись? Я в тебе и не сомневался, но все равно на душе неспокойно.

– Прокурор сидит в моем доме в наручниках. Ему делают перевязку. Его нечаянно свои же подстрелили. С ним вместе задержаны три человека. Девять «альфовцев» убиты. Но у нас тут одно такое важное дело намечается…

– Насчет танков? Я прочитал распечатку. Молодец твой парнишка. Старший сержант, говоришь? Такому нужно в училище поступать… Нам такие толковые офицеры нужны.

– Я его поставил командовать в батальоне разведротой. Следовательно, его уже можно смело называть капитаном Волоколамовым. Задача у него не самая простая – похищение целого состава с танками. Но это мы сделаем. Танки – не самый интересный номер сегодняшней программы, товарищ полковник. Намечается еще один вариант, и вариант, мне видится, достаточно заманчивый. На станцию Гавриловка транзитом по дороге в сторону Донецка прибывает четыре РСЗО «Смерч» и четыре машины с реактивными снарядами для «Смерча». Захватить мы их сумеем, думаю, без особых хлопот…

– Подожди пару минут, мне вот еще одну распечатку принесли. Срочную. С трубки того прокурора, с которым ты разговаривал…

– Этот разговор проходил под моим контролем. Начал раненый прокурор, а закончил мой человек. Там все без проблем.

– Хорошо. Тогда я потом прочитаю. Значит, в чем твоя проблема?

– «Смерчи» мы захватим. Они, по замыслу «укропов», должны дальше следовать в Донецкую область. Я так предполагаю, что в помощь тем же батальонам «Азов» и «Шахтерск». Мы бы могли оказать этим батальонам, когда они в бою увязнут, «помощь» несколькими залпами. Заряды у нас есть, вернее, будут, и осколочные, и бронебойные, и термобарические. Готовы «накрыть», например, их танковую атаку или даже их артиллерийские позиции. Издали. Они нас достать не смогут. Но у нас нет наводчиков на эти машины. Есть только два заряжающих, но и те работали на «Градах». Получается, мы берем себе лишний балласт. Не лучше ли все «Смерчи» вместе с боезапасом взорвать?

– Короче говоря, Последний довод, ты подожди, потерпи с решением с десяток минут, я попробую обсудить твою проблему, потом только смогу дать какой-то совет. Сам тебе перезвоню…

Я вернулся в дом и в присутствии майора Головина, чтобы он был в курсе дел, объяснил Лехе Магнусу задачу его взвода. А Николая Алексеевича попросил обеспечить взвод транспортом для вывоза танкового боезапаса. Сам же предложил:

– Здесь сейчас два грузовика находятся. Если они вам пока не нужны, может, их отправить?

– Конечно. Все лучше, чем гонять из Гавриловки.

– А мы как возвращаться будем? – спросил Нечипорук. – Пешим ходом? В принципе, здесь не так и далеко…

– Кого-то я в своей машине отвезу, кто-то в БТРы сядет, в десантное отделение, и на броню. Там движок мощный, всех утянет.

На том и договорились. Мне казалось, что инструктаж я давал короткий и лаконичный. Тем не менее уже прошло десять минут, и полковник Мочилов проявил пунктуальность, позвонил точно в назначенный срок. Я опять вышел на крыльцо, чтобы мои помощники не подумали, что нашим батальоном управляет командование спецназа ГРУ, потому что это было бы неправдой, которую могут принять за правду, и такая правда не всем может понравиться. В действительности мое бывшее командование только оказывает нам некоторую, хотя я не скажу, что незначительную, помощь и координацию наших действий в соответствии со своими разведданными.

– Владимир Викторович, вот передо мной сейчас лежит карта спутниковой съемки, где отображены боевые действия. Батальоны «Азов» и «Шахтерск» в настоящее время наступают на Александровку. Уже фактически подступили вплотную, и ополчение ждет, когда начнется решающий штурм. При этом используются и танки, и РСЗО «Град», и тяжелые гаубицы. Туда предположительно, по выводам наших аналитиков, перебрасывается подкрепление и личным составом, и туда же, вероятно, должны быть отправлены РСЗО «Смерч». Выгрузка полка занимает длительное время, и потому, вероятно, решено использовать станцию Гавриловка. Я только что разговаривал с руководителем обороны Александровки. У него есть люди, способные справиться со «Смерчем», и они могут выслать к вам четыре боевых расчета. Есть у вас возможность встретить их в Карповке?

– Это недалеко от нас, мы можем выслать машину прямо сейчас. На двенадцать человек нужен, видимо, грузовик. Я распоряжусь, чтобы срочно выслали.

– Отлично. А в помощь батальонам ополчения в Александровку вы выступить сможете? Вместе со «Смерчами». Фашисты наступают с танками, с «Градами», с артиллерией. Ничего этого в Александровке нет. Минометы не в состоянии заменить артиллерию, да и перебрасывать минометы с места на место приходится слишком часто. Иначе артиллерия просто подавит минометчиков. Даже личного состава в Александровке минимум. Твое вступление в дело почти выровняло бы ситуацию. По крайней мере, на какое-то время оттянуло бы сдачу самой Александровки как важного железнодорожного узла и серьезной автомобильной развязки. Это смогло бы задержать все наступление на Донбасс украинской армии. Понимаешь, насколько важное значение имеет твое вмешательство?

– Понимаю. Думаю, что сможем помочь. Но только после прибытия танков. Они прибудут, видимо, к завтрашнему утру. Мы как раз успеем подготовиться к выступлению основным составом.

– Вот и отлично. Тогда тебе и в Карповку машину высылать не надо. Я как раз обговаривал такой случай с руководителем обороны Александровки. У вас же всего четыре грузовика?

– Да. Только четыре.

– Вам для мобильности могут предоставить из Александровки восемнадцать машин. Это все, чем они располагают. Танков нет, но есть в распоряжении автопарк грузового предприятия. Вместе с вашими четырьмя будет уже двадцать два грузовика. Разместитесь с комфортом.

– Восемнадцать не надо, хватит и пятнадцати. У меня, товарищ полковник, не так и много народа. Да еще многие, боюсь, не пожелают свои дома оставлять. Мы же не армия. Потому часто и говорю «думаю, что сможем» или «я постараюсь». Я не могу приказать ополченцам идти за собой. Мы – только ополчение, а ополчение всегда связано с определенной «вольницей». Но я постараюсь убедить людей.

– Отлично. Я, кстати, не спросив твоего согласия, дал твой телефонный номер. Координируй свои действия с Александровкой. Они тебе позвонят. Ополчением там командует полковник в отставке Лозовой. Полковник украинской армии, кстати. Мужчина без «закидонов», адекватный. Найди с ним общий язык… Зовут его Юлий Ондреевич. Позывной – Звездатый. Не молод, но опыт имеет. Афган прошел.

– Я постараюсь, товарищ полковник. Очевидно, моему батальону будет рекомендовано перейти под его командование?

– А ты хочешь на месте сидеть и ждать, когда к вам пожалуют «Азов» и «Шахтерск»? А они обязательно пожалуют, как только разберутся с ситуацией. Опасно оставлять у себя за спиной такую мобильную и хорошо вооруженную силу. Тогда война придет во дворы тех, кто сразу воевать не пошел. А война в своем дворе всегда хуже войны в стороне.

– Я понял, товарищ полковник. Мы выступим и поддержим своими скромными силами.

– Добро, Последний довод… Перед тем как вступить в бой, свяжись со мной. И постарайся найти себе компьютерщика со своим ноутбуком, чтобы имел выход в Интернет. Я бы смог тебе оперативные карты перебрасывать…

– Я уже просил начальника штаба найти мне компьютерщика. Спрошу, может, уже нашел…

Я пообещал выступление батальона, хотя сделал это, скорее, по армейской привычке. В Российской армии, как в армии любой приличной страны мира, существует единоначалие. Иначе, без единоначалия, это будет не армия, а толпа. Но мой новоиспеченный батальон, по сути своей, еще и был обыкновенной толпой вооруженных людей, поэтому я не знал, как отнесутся к моему решению начальник штаба батальона и все, кто меня окружает. Единственный, на кого я мог положиться, это, конечно, старший сержант Волоколамов. Может быть, Вася Волоколамов и Харис Шихран поддержали бы меня безоговорочно. Наверное, привыкший к дисциплине старший лейтенант Нечипорук со своим взводом тоже вошли бы в эту компанию. И, скорее всего, капитан Левченко со своим спецназом. А в отношении майора Головина и Амирхана Шихрана в моей голове были сомнения. Но эти сомнения необходимо было решить срочно. Как человек военный, я не любил откладывать решение важных вопросов до удобного момента и потому, убрав трубку, вошел в дом, хмурясь от ожидаемого недопонимания.

– Что-то не так, товарищ Последний довод? – спросил майор Головин.

Мне внезапно пришла в голову мысль. Я вспомнил, как кто-то говорил мне про майора, что он сам родом из Новосамарского Донецкой области. А ведь это рядом с Александровкой, только на другом берегу речки Самары.

– Вы, Николай Алексеевич, давно в Новосамарском не были?

– Год назад родителей навещал.

– Навестить есть желание?

– Каким образом?

– Ситуация складывается неоднозначная. Фашистские батальоны «Азов» и «Шахтерск» подступили вплотную к Александровке и готовятся к наступлению. Следом за Александровкой, скорее всего, они двинутся на Старосамарское. Это естественное направление их движения. Обороной Александровки руководит полковник в отставке Лозовой. Бывший полковник украинской армии, кстати. Зовут Лозового Юлий Ондреевич. Через посредников он обратился к нам за помощью. Фашистские батальоны тоже ждут помощи. В настоящее время в Близнюках выгружается на станции мотострелковый полк украинской армии. Движется тоже в сторону Александровки. Наши «Смерчи» тоже должны были, видимо, пойти туда. Лозовой опасается, что не сможет удержать оборону и вынужден будет отступить сначала в Новосамарское, которое при нападении фашистов будет, естественно, сильно разрушено артиллерией, а потом и дальше. У Лозового просто не хватает сил. Нет танков, которые есть у фашистских батальонов, нет РСЗО «Град», которые есть у «Азова» и «Шахтерска», почти нет артиллерии. Минометы полноствольную артиллерию заменить не могут, да и артиллерия попросту в состоянии подавить минометные батареи. И только мы, получив сегодня четыре «Смерча», а завтра утром четырнадцать боеспособных танков, сможем помочь ему удержать оборону. Хотя, вероятно, тоже ненадолго, потому что Киев обязательно подбросит туда новые силы. Слишком важный это транспортный узел.

– На каком транспорте мы можем выступить? – озабоченно спросил начальник штаба.

– В Александровке есть грузовое автотранспортное предприятие. Полковник вышлет нам пятнадцать грузовиков. На них же приедут расчеты для РСЗО.

– Приступать к подготовке?

– Конечно… Приступайте…