Глава тридцатая

Глаза Натальи пылали яростью.

— Где ты шляешься? Просыпаюсь — тебя нет. К обеду не явился. Вернулся лишь к самым сумеркам.

Я буквально застыл у порога. Столь явный взрыв враждебности меня просто ошеломил. Так в этом доме меня ещё не встречали. Мой взор устремился в пол.

— Просто гулял. Голова что-то с утра разболелась. Решил подышать свежим воздухом.

— Что-то долго ты им дышал.

Моя будущая супруга пристально окинула меня с головы до ног. Её лицо напряглось.

— Зачем ты опять ходил на болото?

Не желая доставлять ей лишних беспокойств, я хотел было изобразить изумление, но увидев, что мои брюки усеяны хвойными иголками, а ботинки обрамлены тиной, понял, что отпираться бессмысленно. Мои губы растянулись в беззаботной улыбке.

— Лесной воздух полезен для здоровья.

— Лесной, но не болотный? — упёрла руки в боки Наталья. — Твоя склонность к приключениям стоит мне уже поперёк горла! Когда ты наконец уймёшься? Что ты опять там искал?

Я озабочено вздохнул.

— Не что, а кого. Отца Агафония.

Губы моей будущей супруги сжались.

— А что с ним случилось? — процедила она.

— Он исчез.

— Исчез? Хм. Ну и как, нашёл?

Я вытащил из кармана обёрнутый в носовой платок крест и молча протянул его Наталье. Она отшатнулась и с ужасом воззрилась на мою находку.

— Где ты это взял?

— В траве у болота, — ответил я и сделал шаг к телефону. Но хозяйка решительно преградила мне путь.

— Что ты хочешь сделать?

— Позвонить в милицию.

— Не надо.

Я опешил.

— Почему? А вдруг там произошло убийство.

— Вот поэтому и не звони.

— Я тебя не понимаю, — растерянно захлопал глазами я.

— Тебе, что, хочется угодить за решётку?

Мои брови прыгнули вверх.

— А почему я должен угодить за решётку?

Наталья сурово посмотрела на меня и отчеканила:

— А потому, что в этот раз тебе ареста не избежать.

По моей спине пробежал неприятный холодок.

— С чего ты взяла, что меня должны арестовать? Я, что, преступник?

— В глазах милиции — да.

Я сглотнул слюну.

— Ты стал заложником своего неуёмного рвения, — нравоучительно протянула моя будущая супруга. — Если мне не изменяет память, после смерти Евдокии Ивановны тебя едва не забрали в «кутузку».

— Было такое, — согласно кивнул я. — Если бы не Варвара Колесникова, скорей всего, так бы и произошло.

— А теперь посмотри на ситуацию глазами твоего Ланько. Ты сообщаешь о своей находке. Опергруппа приезжает на болото и производит осмотр. Что она там находит?

— Труп.

— А кроме трупа?

Я пожал плечами. Наталья вздохнула и озабоченно покачала головой.

— Кучу твоих следов.

— Ну и что? — возразил я. — Там же не только мои следы, но и следы убийцы.

— Ты их видел?

— Я — нет. Но они их обнаружить должны.

— А ты уверен, что ты их не затоптал?

Я нахмурил лоб. Данное замечание было не лишено оснований.

— Кроме этого, не стоит сбрасывать со счетов и такой субъективный факт, — продолжала подливать масло в огонь моя будущая супруга. — За последнее время в нашем городке произошли три убийства, и все они так или иначе связаны с тобой. Не слишком ли это подозрительно?

— Факт не может быть субъективным, — поправил её я, чувствуя, как заметно охлаждается мой пыл.

Наталья была права. На месте следователя я бы тут же надел на себя наручники. И зачем я только попёрся на это чёртово болото, да ещё прихватил с собой оттуда этот распроклятый крест?

Я обескуражено обмяк. Моя будущая супруга победоносно усмехнулась.

— А теперь решай, стоит ли тебе звонить в милицию.

Она обернулась, придвинула к себе телефон, сняла трубку, протянула её мне, затем отошла в сторону, опёрлась плечом о стену, сплела руки на груди и выжидательно воззрилась на меня.

— Давай, звони. Я тебе не препятствую.

Я немного потоптался, после чего положил трубку обратно на рычаг и обессилено опустился на стул.

— Что же мне делать?

— Прежде всего успокоиться, — сухо произнесла Наталья. — Пусть ищут сами. Тебе нужно позаботиться о себе. Если из тебя решат сделать убийцу, я тебе ничем помочь не смогу. Серёжа, не будь ребенком. Не верь ты так в торжество справедливости. Твоему Ланько нужна не правда. Ему нужна статистика раскрываемости преступлений. Ему нужно на кого-нибудь всё спихнуть. Если на тебя появятся улики — ты обречён. На тебя однозначно заведут дело. Но даже если суд сочтёт тебя невиновным — клеймо преступника обеспечено тебе на всю оставшуюся жизнь. Ты что, не знаешь людей? Они скорее поверят в то, что ты подкупил судью, чем в то, что тебя действительно оклеветали. И что бы ты потом ни делал, ты уже никогда не сможешь смыть с себя эту метку. Это всё равно, как если бы тебе оторвало руку. А руку, как известно, уже обратно не пришьёшь.

— Ну почему? — горько усмехнулся я. — Такие случаи бывали.

— Это не твой случай, — отрезала моя будущая супруга. — Тебе придется жить в изоляции. От тебя отвернутся все знакомые, все друзья. Тебя будут опасаться и избегать. С тобой никто не захочет работать. Тебя привлекает такая перспектива?

Я призадумался. Доводы Натальи представлялись мне убедительными. Я уже достаточно прожил на свете, чтобы уяснить, что мир циничен и жесток, и что добродетель и благородство первостепенны только в сказках. Я громко втянул воздух и покосился на хозяйку. Её глаза продолжали играть огнём.

— Короче, ты предлагаешь мне взять обет молчания?

— Да, — решительно подтвердила она.

— Но священника всё равно начнут искать.

— Пусть ищут. О том, что он был ночью на болоте, знаем только мы — ты да я. Пока они туда доберутся, там уже смоет все следы.

— Но ведь так мы никогда не найдем убийцу, — возразил я. — Или тебе уже всё равно, кто лишил тебя твоего сына?

Наталья нахмурилась.

— Я не сомневаюсь, что когда-нибудь я об этом узнаю, — жёстко проговорила она. — Но я не хочу терять сразу двух близких мне людей, поэтому делаю выбор в пользу того, кто рядом со мной и жив.

Мы помолчали.

— Ну так как, ты со мной согласен? — спросила моя будущая супруга.

— Согласен, — удручённый неумолимой верностью её суждений, сдался я.

Скрученный железными путами её логики, я был уже не в силах что-либо возразить.

На бледном лице Натальи отразилось удовлетворение.

— Значит так, — оживилась она. — Про отца Агафония ты ничего не знаешь. Ни-че-го! Да, он к нам вчера заходил. Заходил, чтобы просто поговорить. Поговорить о жизни, о судьбе, о служении Богу. Он навещал так многих. Особенно тех, у кого случилась беда. Так что никаких подозрений это не вызовет. Но куда он пошёл потом — тебе невдомек. Понял?

— Понял, — глухо проговорил я и кивнул на лежавший на тумбочке крест. — А что делать с этим?

Моя будущая супруга схватила мою находку и спрятала её в карман халата.

— Об этом я позабочусь сама.

— Как у тебя с магазином? — поинтересовался я, чтобы сменить угнетавшую меня тему.

— Пока никак, — вздохнула Наталья.

Мои брови удивлённо приподнялись.

— Ты же вроде обо всём договорилась!

— Договорилась, но этот чёртов боров дал задний ход. Ситуация, говорит, изменилась, и предложил вполовину меньше. Видно просёк, что деньги нужны мне как можно быстрее.

Моя будущая супруга немного подумала, после чего решительно подалась вперёд.

— Придётся, наверное, ему уступить. Делать нечего.

Она схватила телефонную трубку и нервно набрала номер. Сочтя, что подслушивать чужие разговоры нехорошо, я поднялся со стула и перешёл в гостиную.

— Михаил Григорьевич, здравствуйте, — вкрадчиво заворковала Наталья. — Да, это я… Спасибо, хорошо. А вы?… Ну и замечательно. Михаил Григорьевич, неужели наша сделка не состоится?… Да, но первоначально мы договаривались о другой цене. Я закрыла торговлю, провела ликвидационную инвентаризацию, всё для вас подготовила, а вы… Ладно, я согласна. Но только при условии, что деньги будут завтра, и ни днём позже… Давайте прямо с утра. Во сколько и где?… Прямо у нотариуса? Хорошо, я подъеду.

Хозяйка швырнула трубку и выругалась:

— Сволочь! Чтоб ты подавился своей жадностью!

Она зашла в гостиную и уселась подле меня.

— Зачем ты торопишься? — укорил её я. — Может стоило поискать другого покупателя?

Моя будущая супруга вздохнула и опустила глаза.

— Я сделала это для тебя, — мрачно выдавила она. — Отсюда нужно быстрее уезжать, пока ты окончательно себя не погубил. Но не уедешь же без денег…

Проснувшись среди ночи, я вдруг почувствовал, что рядом со мной кто-то стоит. Я приподнялся. Спальня была пуста. Я снова опустил голову на подушку и закрыл глаза. Но ощущение чьего-то постороннего присутствия не исчезало. Я разомкнул веки. Мои волосы едва не встали дыбом. На потолке светилось какое-то бесплотное и бесформенное пятно. Помаячив немного по сторонам, оно преобразовалось в маленькую, шаровидную каплю, которая, повисев немного над кроватью, задрожала, а затем исчезла, точно растворившись в воздухе.

Я лежал ни жив, ни мёртв.

Тишину прорезал оглушительный звон. Я вскочил с постели и бросился на кухню. Включив свет, я увидел, что на полу валяется, перекатываясь с боку на бок, крышка от стоявшей на плите кастрюли. Но кто её оттуда сбросил? Не могла же она слететь сама по себе. Я нервно огляделся по сторонам. В кухне никого не было. Но моё шестое чувство явственно улавливало, что мы с Натальей в доме не одни…