Глава 29

Едва я появился на работе, как с интервалом буквально в одну минута в моем кабинете раздалось три звонка. Первый от Фрадкова, второй – от Кирикова и третий от Костомарова. И каждый приятными голосами своих секретарш приглашал меня немедленно прийти к нему.

Я почувствовал некоторое затруднение. Кому отдать визит первому? Если выбирать по формальным признаком, то следует выбрать Кирикова, а если по соображениям практическим, то надо идти к Костомарову. Ну уж нет, к нему я пойду в последнюю очередь. Тогда не к тому, ни к другому, а к третьему.

Я поднялся на семнадцатый этаж и вошел в приемную. Секретарша при виде меня даже встала.

– Михаил Маркович вас ждет.

Фрадков встретил меня настороженным взглядом. Впрочем, я уже привык к такому выражению и не стал придавать этому большого значения. По другому этот человек просто не умел смотреть, так уж он устроен, что все люди вызывают в нем подозрение, ему кажется, что все только и думают о том, как бы выманить у него денег, облапошить его.

Фрадков кивнул мне головой, что одновременно означало приветствие и приглашение сесть. Что я и сделал.

– Какие ваши впечатления от поездки? – спросил он.

Я понял, что совершил оплошность, заранее не продумав, что ему говорить. В свете признания Семеняка, что это именно Фрадков послал убийцу, каждое мое слово приобретало особенный вес и могло обернуться против меня.

– Могу я говорить с вами откровенно?

Фрадков посмотрел на меня своим тяжелым взглядом и в знак согласия кивнул своей тяжелой головой.

– Впечатления довольно тягостные. Против нас настроены и жители и властные структуры. Никому не нравится то, как мы ведем себя в городе.

Я заметил, что мои слова явно пришлись не по нраву Фрадкову. Его лицо сделалось еще более хмурым.

– Что, по вашему мнению, мы делаем не правильно?

– Мы почти не вкладываем средства в развитие комбината, в улучшение экологии. Зарплата на комбинате очень низкая.

– Мне это известно не хуже, чем вам, – резко, не скрывая недовольства, проговорил Фрадков. – Но мы занимаемся бизнесом, а не благотворительностью. А дела идут не так уж и хорошо. Пойдут лучше, будем больше вкладывать, как вы говорите, в развитие, повысим зарплаты. Вам ясно?

– Да, Михаил Маркович, вполне.

– И впредь, попрошу вас, занимайтесь только теми делами, которые вам поручаются делать. Там с вами была Марина Анатольевна, она изучала финансовые вопросы. И, между прочим, у нее мнение не такое категоричное, она полагает, что мы достаточно вкладываем в развитие производства. И оклады у металлургов не такие уж маленькие. Все познается в сравнение, наши рабочие получают больше всех в городе.

Я был поражен. Неужели Царегородцева на самом деле сделала такой доклад. И это после всего ею увиденного! Трудно поверить.

– Извините, Михаил Маркович, – внешне покорно произнес я, – просто я считал своим долгом высказать свое мнение. Вполне возможно, что оно ошибочное, и я не учел все компоненты вопроса.

– Именно, – уже чуть мягче проговорил Фрадков. – Вот еще о чем я хочу вас спросить: ничего странного во время вашего там пребывания вы не заметили?

Я прекрасно понимал, о чем он говорит, но решил, что не стану ему помогать, пусть-ка раскроет как можно больше карт.

– Неожиданного? – сделал я удивленный вид. – Кажется, ничего уж сильно неожиданного не было. А что вы имеете в виду конкретно?

Я видел, что Фрадков явно оказался в затруднении. Он хотел направить мою мысль по более определенному руслу, но остерегался выдать себя.

– Не было ли там каких-либо чрезвычайных происшествий?

– Слава бог, ничего такого, Все прошло спокойно. Да и Марина Анатольевна может подтвердить.

– Марина Анатольевна занималась другими делами и могла кое-что не знать. Ну хорошо. Оставим это. А что вы думаете о Семеняке?

– У меня создалось впечатление о нем как об очень предупредительном человеке. Он хорошо знает местные условия. И, безусловно, предан интересам концерна.

– За такую зарплату, разумеется, будешь преданным, – буркнул Фрадков и сразу почувствовал, что сказал лишнее. – Впрочем, это не имеет значение, мы платим ему столько, сколько он стоит. Значит, он вам понравился.

– Понравился – это не совсем то слово. Я не так много общался с ним. Я лишь отдаю дань его поведению, тому, что видел собственными глазами. Он очень оперативно выполнял все наши просьбы. И то, что удалось за такое короткое время сделать, найти среди журналистов тех, кто согласен нам помогать, во многом его заслуга.

– Ну хорошо, идите.

Я направился к выходу из кабинета.

– Да, Леонид Валерьевич, вы как-то обещали приехать ко мне домой, – остановил меня Фрадков.

– С большим удовольствием. Как только скажете.

На секунду Фрадков задумался, но ничего не сказал, лишь кивнул головой. Я так не совсем понял, что означал этот жест.

Я вышел из кабинета. Больше всего мне хотелось сейчас пойти к Царегородцевой и выяснить, действительно ли она доложила своему шефу именно то, о чем он мне только что поведал? Но меня ждал Кириков.

– С прибытием вас на родную землю, – приветствовал он меня, как обычно идя на встречу. – Садитесь и рассказывайте.

Выглядел Кириков великолепно. Поездка в горы пошла ему явно на пользу. Лицо покрывал легкий загар, глаза ярко блестели. Чувствовалось, что он пребывал в отличной форме.

Я решил, что с Кириковым можно вести себя откровенней. Я сам точно не знал, почему ко мне пришла эта мысль. Но у меня было подсознательное ощущение, что, по крайней мере, в этом вопросе я могу найти в нем союзника. Хотя понимал и другое, что тем самым как бы стравливаю его и Фрадкова. И если мои выкладки окажутся не верными, и Кириков не захочет встать на мою сторону, мне может не поздоровиться.

– Мне кажется, что ситуация там очень напряженная. Люди крайне недовольны и готовы на весьма крайние действия, чтобы избавиться от нашего присутствия. Мы очень мало внимания уделяем развитию и слишком много денег выкачиваем из завода. И пока мы будем так себя вести, никакие пиар-компании нам по-настоящему не помогут. Любая пропаганда должна опираться хоть на какие-то реальные вещи. А если их нет, то сами понимаете…

Кириков встал и прошелся по кабинету.

– Вы абсолютны правы. Не так давно у меня был разговор с Мишей. Но он упрям, как слон, и не хочет слушать никаких доводов. Нам надо менять там политику. Но все упирается в деньги. А у нас сейчас…

Кириков умолк и снова сел в кресло.

– Вы проделали там хорошую работу, нам переслали уже кое-какие материалы. Но вы правы, одними статьями положение не изменишь. Я обязательно вынесу этот вопрос на правление.

– Работники получают мизерную зарплату и живут почти в нищете. Некоторым даже нечем кормить детей.

Кириков внимательно взглянул на меня.

– А я и не знал, что вы такой сентиментальный. В том мире, в котором мы все вращаемся, таким выжить трудно. Это вам не в упрек, а просто констатация факта.

– Я не сентиментальный, – возразил я, – но любая политика должна быть разумной, она должна учитывать интересы всех сторон. А не только одной. Иначе однажды это плохо кончится.

– Кириков внимательно посмотрел на меня.

– Да, – как мне показалось, даже с некоторой горечью произнес он, – но не всегда это получается. Возникает такое количество обстоятельств… А как дела с нашим депутатом?

– По-моему налаживаются.

– Он нам скоро понадобится. Не оставляйте его без своего внимания.

Я вышел их второго за это утро кабинета и направился в третий.

– Вы что-то очень долго шли, – недовольно встретил меня Костомаров.

– Слишком много оказалось желающих со мной встретиться, – парировал я.

Костомаров пристально посмотрел на меня и показал рукой на стул. Едва я успелся, он спросил:

– А как там поживает Денис Демьянов?

Я тут же насторожился.

– Об этом следует его спросить.

– А разве вы с ним там не виделись?

– Не только не виделись, но понятие не имею, кто этот господин.

На самом деле я уже смекнул, о ком идет разговор. Это тот самый бесследно сгинувший киллер. Значит, они уже обнаружили его пропажу и теперь ищут.

– А мне говорили, что видели вас вместе.

Я мысленно усмехнулся. Прием был слишком уж примитивен, чтобы заставить меня выдать себя.

– Я могу отвечать лишь за свои слова, а не за чужие. Так что все претензии не ко мне.

Костомаров подался вперед.

– Я так понимаю, что вы уверяете, что не виделись с ним?

– Не видел, не слышал, не нюхал. Кстати, а кто он такой?

Костомаров недовольно забарабанил пальцами по стулу.

– Это сотрудник нашей охраны. Мы посылали его туда с небольшим поручением. А он исчез, прихватив с собой некоторую сумму денег. – Начальник службы безопасности вздохнул. – Вот и верь после этого людям.

– Сочувствую. А большая ли сумма?

Костомаров пренебрежительно махнул рукой.

– Разве в деньгах дело. Предательство – вот проблема. Ладно, найдем его, никуда он не денется. Хочу вот еще о чем вас спросить, там есть один журналист, некто Подымов. Наш ярый противник.

– Я познакомился с ним. Очень хороший парень, а потому, в самом деле, весьма опасный для нас. Я бы подумал, как переманить его на нашу сторону. Задача не простая, подкуп тут не подействует.

Костомаров смотрел на меня и молчал.

– А я надеялся, что вы сумеете его нейтрализовать, – вдруг произнес он.

Они не успокоятся, пока его не прикончат, вдруг отчетливо понял я. Пошлют другого. Если уже не послали. Надо срочно предупредить Подымова.

– Это не просто, но я полагаю, что все же возможно. Только нужно как следует поработать. Здесь простые методы не годятся.

– И кто будет с ним работать? – Костомаров красноречиво посмотрел на меня. – Не знаете, Вот и я – тоже. Кстати, а как вы полагаете, Семеняку можно доверять?

– Вполне. Он нам сильно помог.

– А он случайно ничего не говорил про этого Демьянова?

– Нет, ничего.

– Знать бы где этот негодяй Демьянов, – вдруг протянул Костомаров, дорого бы за это заплатил. – Спасибо за ваши ответы, я вас больше не задерживаю.

Я спустился вниз, вышел из здания и направился к расположенному неподалеку скверику. Там сел на скамейку, внимательно огляделся вокруг. Не обнаружив ничего подозрительного, достал мобильный телефон и стал набирать далекий город.

Соединиться удалось не сразу, да и связь оказалось плохой. Из-за беспрерывного треска мы плохо слышали друг на друга, Каждую фразу приходилось повторять.

– Алексей, как у тебя дела?

– Пока нормально, – донесся до меня его смех. – Что-нибудь случилось?

– Пока нет, но очень боюсь, что может случиться. У меня есть основания полагать, что в ваш город послан еще один человек с тем же заданием.

– Меня это не слишком удивляет, – спокойно отреагировал Подымов.

– Удивляет или не удивляет, но тебе надо немедленно принять все меры предосторожности. А лучше всего уехать куда-нибудь подальше. Желательно за границу. Если нужны деньги, я готов одолжить. Только уезжай. – Сам не знаю, но почему-то я почувствовал сильное волнение. И не напрасно.

– Спасибо, Леня, тебе за заботу, но это мой город, и я не куда не уеду. Я не собираюсь спасаться от этих подонков бегством. Если это сделаю, то тем самым признаю свое поражение.

– Но речь идет о твоей жизни, сейчас это самое главное.

– Самое главное не это, а будущее города. Не уговаривай. А меры предосторожности я тебя обещаю, что приму. Это мой город и со мной здесь расправиться труднее всего. Где-нибудь за границей я буду гораздо более уязвим. Спасибо и до свидание. Ты хороший мужик, хотя и работаешь на сволочей.

Связь прервалась. Я положил в карман телефон. Меня одолевали самые плохие предчувствия. Но как повлиять на неумолимый ход дальнейших событий я не представлял.

Весь оставшийся рабочий день я был таким угрюмым, что Ольга то и дело бросала на меня удивленные взгляды. Но поговорить нам удалось лишь после того, как мы покинули офис концерна.

Я подъехал к автобусной остановке, Ольга села в мою машину. И сразу же спросила:

– Что-то случилось?

– Не случилось, но должно случиться. Я подозреваю, что замышляется заказное убийство. – Я рассказал ей о том, что произошло в Новореченске и какая новая опасность грозит Подымову.

Ольга сжала кулаки.

– Если бы вы только знали, как сильно я их ненавижу. И откуда только берутся такие люди. Неужели деньги во много раз важнее для них, чем жизни людей?

– Жизни чужие, а деньги-то свои. Вот в чем разница, – усмехнулся я.

– Знаете, мне очень хочется взять пистолет, проникнуть на семнадцатый этаж и выпустить в них всю обойму. Леонид Валерьевич, вы не научите меня стрелять? – вдруг совершенно неожиданно попросила она.

– От удивления, я едва не проехал на красный свет и только чудом не протаранил багажник впереди стоящего автомобиля.

– Ольга, ты сошли с ума! – воскликнул я. – Это же верная гибель.

– А кто вам сказал, что меня это пугает. С тех пор, как погиб Женя, у меня пропало желание жить. Я устала ждать, когда свершится месть. Она все откладывается и откладывается. А я каждый день просыпаюсь с мыслью, что может быть, сегодня это произойдет.

– Это произойдет, – заверил я. – Они сами роют себе могилы. Но вам-то зачем это делать? Я понимаю, что его смерть для вас страшная потеря, но жить не кончается на этом. Надо только пережить утрату.

– Я не хочу переживать утрату. Вам этого не понять.

– Пусть так, но дайте мне обещание, что без моего ведома вы не будете предпринимать ничего. Абсолютно ничего.

Ольга молчала.

– Я жду.

– Хорошо, – неохотно проговорила она, – я обещаю.

Я облегченно вздохнул. Я легко мог себе представить, каких дел могла натворить она. А главное все равно ей бы никто не дал их убить. Охрана у них работает, будь здоров.

Я высадил Ольгу, а сам поехал домой. От всех этих треволнений я чувствовал большую усталость Мне хотелось немного забыться, побыть хотя бы недолго в тишине и покое.

Если бы. Едва я вылез из машины, как мне навстречу двинулась знакомая парочка: Пляцевой и Коротеев. Я чуть не застонал вслух; отдохнуть мне сегодня вряд ли удастся.

– А мы вас давненько ждем, – произнес Пляцевой, пожимая мне руку. Затем я обменялся рукопожатием с Коротеевым.

– Что ж, поднимемся ко мне, – обречено, как преступник перед казнью, произнес я.

Эта парочка чувствовала в моей квартире уже почти как у себя дома. Без приглашения они расселились и, не спрашивая разрешения, закурили. Я едва не вспылил.

– Как съездили? – спросил Пляцевой.

Я коротко рассказал о событиях в Новореченске.

– Помогите спасти Подымова, – попросил я.

Пляцевой и Коротеев переглянулись. Затем Пляцевой как-то странно посмотрел на меня.

– Это весьма затруднительно для нас. В том регионе у нас нет никаких сил. А вы говорите, что он не хочет покидать свой город. Что можно в таком случае сделать? А у нас своих дел более чем достаточно.

– Все имеет свою цену, кроме человеческой жизни, – мрачно усмехнулся я.

– Не надо преувеличивать и нагнетать страсти, – недовольно произнес Пляцевой. – Когда могли, мы вам помогали, спрятали вашего электрика. Хотя его содержание обходится нам в копеечку. А здесь, что мы можем сделать. – Он пожал плечами. – А дел действительно очень много. И ваше в них участие может оказаться решающим.

– Ну что еще?

– Не нравится мне ваше настроение. Совсем недавно у вас было гораздо больше энтузиазма.

– То было недавно. Слишком много и быстро происходят событий. Возникают такое ощущение, что ты на трассе гонок по формуле один. Так что же случилось на этот раз?

– По нашим сведениям, – вступил в разговор Коротеев, – из Таиланда в соответствии с заключенным соглашением направлено несколько вагонов с грузом. Они уже на территории России.

– И что в них страшного?

– Мы предполагаем, что в вагонах спрятана большая партия наркотиков.

– Это точные сведения?

– Нет, предположения. Но, по нашему мнению, вполне достоверные. Есть несколько обстоятельств, позволяющих сделать такой вывод.

– И каковы же они?

– Во-первых, груз, согласно документам, должен прибыть не в Москву, а в Малеевку.

– Что за Малеевка?

– Это маленькая станция, в ста десяти километров от Москвы. Согласитесь, это весьма странно, если учесть, что груз предназначен в основном для реализации в столице.

– А что у нас на второе?

– А на второе в скором времени состоится аукцион по «Востокнефть». Стартовая цена определена в размере семьсот миллионов долларов. А уйдет компания скорей всего за один миллиард. А ваши боссы очень хотят ее купить, вот только проблема, где взять этот самый миллиард. А они, по нашим прикидкам, из разных источников, включая криминальные, могут наскрести от силы где-то семьсот миллионов. Один из способов получить недостающую сумму – реализовать на эту величину наркотиков. С Галановым договоренность достигнута. Теперь очередь за товаром.

– Что же вы хотите от меня?

– Мы не можем допустить, чтобы они приобрели бы нефтяную компанию, – сказал Пляцевой. – Поэтому нужно каким-то образом перехватить у них наркотики. Без вас нам с этим делом не справиться.

– Черт возьми, да каким образом я смогу помешать им получить этот груз, – возмутился я. – Вы представляете, чем мне это грозит. Вы меня просто подставляете.

– Не говорите ерунды, – резко осадил меня Пляцевой. – Никто не намерен вас подставлять. Наоборот, мы готовы оказать вам любую помощь. Но, когда мы предлагали вам сыграть в эту игру, вам не обещали, что это будет товарищеский матч. Вы не хуже нас знали, в какую пасть засовываете голову.

Я подавленно молчал. Они были правы, вот только рискуют они моей, а не своей шкурой.

– Я подумаю. Время еще есть?

– Есть, но немного, – сказал Коротеев. – Мы отслеживаем движение поезда. Пока он еще далеко и продвигается не очень скоро. Но время пройдет быстро.

– Если это на сегодня все, то я бы хотел еще немного отдохнуть, – довольно бесцеремонно, если не грубо произнес я.

– Мы понимаем и ретируемся, – улыбнулся Пляцевой, вставая. Но что он понимал, уточнять не стал.

Они вышли, я остался один. Я так устал, что хотел упасть на кровать, даже не раздеваясь. На это просто уже не оставалось сил. И как раз в этот момент подал голос телефон.

Я взял трубку и сразу же узнал голос звонящего мне человека, даже несмотря на то, что он звучал слишком взволнованно и от того немножечко искажался.

– Леонид Валерьевич, я вас не разбудила?

– Нет, Марина Анатольевна, я еще не ложился спать, – честно проговорил я.

– Прошу прощения за столь поздний звонок, но я не знаю, что мне делать?

– Что-то случилось?

– Да, только что мне позвонили и сказали, что скоро придут.

– Кто позвонил?

– Эти люди, которые угрожали моей дочери. Я боюсь.

Черт! Только этого не хватало.

– Что они вам сказали?

– Что хотят со мной поговорить. И приказали мне не ложиться спать. Они могут сделать все, что угодно. Они из тех, кто ни перед чем не останавливаются.

– Хорошо, я сейчас выезжаю к вам. Говорите адрес.

– Спасибо. Диктую.

Я записал адрес.

– На всякий случай запомните: я позвоню два раза по три звонка.

Господи, да когда же все это кончится, думал я, спускаясь вниз по лифту. События приобретают просто сумасшедший темп. Даже не остается ни минуты на отдых.

Я мчался по ночному городу. Вокруг меня сверкали бесчисленные огни, только в душе моей было весьма сумрачно. Меня не отпускали предчувствия, что в скором времени смогут произойти печальные события. И я практически никак не могу им помешать.

Царегородцева свила себе гнездышко в недавно построенном доме. Таких роскошных сооружений, предназначенных для элитной публике, за последнее время в городе выросло немало. Когда я, набрав код, вошел в подъезд, то очутился не на лестничной площадке, а в настоящем зимнем саду. Там даже пели птахи, и если бы у меня был бы запас времени, я бы непременно послушал концерт этих пернатых солистов.

Я позвонил условленным звонком. Царегородцева открыла дверь сразу.

– Как хорошо, что вы приехали, – с облегчением произнесла она. – Входите.

Я попал не в квартиру, а в аристократические хоромы. Они были такими огромными, что в них вполне можно было играть в прятки. Из большой комнаты лестница вела на второй этаж.

Хозяйка хором заметила мой взгляд.

– Эта лестница ведет в спальню, – пояснила она.

Я кивнул головой, но никак не прокомментировал ее слова.

– Что-нибудь выпьете? – как-то растеряно предложила она.

Вообще, она была не совсем похоже на саму себя, чувствовалось, что она подавлена страхом.

– Просто воды.

– Я сейчас принесу.

Она вышла из комнаты, я же продолжил осмотр квартиры. На всем лежала печать тонкого и тщательно выверенного вкуса. Эта женщина была не только красивой и элегантной, но и умела создавать вокруг себя атмосферу красоты и изящества. Я невольно вздохнул, Вот бы пожить в такой обстановке, после таких апартаментов моя тесная берлога может вызвать лишь отторжение.

Царегородцева вернулась, неся стакан с водой. У меня так сильно пересохло в горле, что я выпил его одним глотком.

– Так что же все-таки произошло?

– Пока ничего, кроме того звонка. Но и этого вполне достаточно, чтобы лишить меня сна не на одну ночь.

– Я не знаю, придут они или нет, но давайте подготовимся к их встрече. В любом случае вам придется проявить мужество. Вы готовы?

Царегородцева несколько секунд молчала.

– Если я буду знать, что вы по близости, то, думаю, что справлюсь.

Я осмотрел диспозицию.

– Если они придут, то вам надо будет обязательно заманить их в гостиную. А я спрячусь, – я посмотрел на лестницу, – в вашей спаленке. Если вы, конечно, не возражаете.

Я увидел, как покраснела Царегородцева.

– Конечно, идите.

Я вдруг вспомнил то, как развивались события на квартире Косова.

– Есть у вас какая-нибудь маска?

– Маска? – удивилась Царегородцева. – Но зачем вам она?

– Если мне придется появится на сцене, я не хочу, чтобы меня узнали.

– Маску я вам найду. В прошлом году мы с дочерью отдыхали в Африке и там купили несколько масок. Они как раз висят в ее комнате. Пойдемте, я вам покажу.

Мы прошли в комнату дочери. На стене в самом деле висели три маски. Все со страшным выражением. По-видимому, их использовали шаманы для своих заклятий.

Я выбрал самую страшную. Посмотрим, поможет ли мне дух африканского колдуна выкрутиться из этой ситуации?

Мы вернулись в гостиную и сели в кресла. Оставалось лишь ждать поздних гостей. Если они, конечно, окажутся столь хорошо воспитанными, что выполнят свои обещание и придут.

Царегородцева нервно курила сигарету.

– Пока у нас есть время, давайте прокрутим несколько возможных сценарий развития событий, – предложил я.

– И что вы предлагаете?

Я задумался.

– Мне кажется, что непосредственно вам сейчас ничего не угрожает.

– Почему?

– Если бы они хотели причинить вам вред, маловероятно, что они стали бы предупреждать о своем визите. Подловили бы вас где-нибудь и сделали бы то, что намеревались. Скорей всего они хотят действительно с вами поговорить.

– Зачем же тогда все эти угрозы?

– Для того, чтобы вы стали бы податливой и приняли их условия. Вы им зачем-то нужны. Если мои предположения верны, то я бы посоветовал вам им не отказывать, но и не давать безоговорочных обещаний. Любыми способами оставляйте себе лазейку.

– Я попробую.

– Но мы не можем быть уверены, что все так мирно закончится. Я буду в вашей спальне все внимательно слушать. Если я пойму, что вам что-то грозит, я немедленно вмешаюсь в события. Вы же, как только поймете, что начинается заваруха, тут же ложитесь на пол. При таких ситуациях это самое безопасное место.

Царегородцева снова разожгла сигарету.

– А если мне сейчас уехать. Хотя бы к вам.

Я отрицательно покачал головой.

– Если уезжать, то уж навсегда. Бросать эту работу, где-то прятаться пока положение не разрядится или о вас все забудут, что случится очень не скоро. Уезжать же на вечер, не имеет смысла. Они позвонят завтра – и все зеркально повторится. Не стоит переносить неприятности из этой ночи на следующую. Лучше все решить сейчас.

Царегородцева посмотрела на меня, но ничего не ответила.

– Странно. но почему-то мне с вами всегда спокойней и уверенней, – вдруг произнесла она. – Хотя, честно говоря, я вас не совсем понимаю.

Я подумал, что сейчас не тот момент, когда стоит расставлять все точки над и или заниматься душещипательными признаниями. Для этого требуется другая, не такая напряженная обстановка.

Внезапно раздался звонок в дверь. Мы переглянулись.

– Вот и дорогие гости пожаловали, – усмехнулась она.

– Держите себя в руках и думайте над каждым сказанным словом, – напутствовал я ее.

Я быстро вбежал по лестнице и вошел в спальню. Дверь я оставил слегка приоткрытой. Так лучше будет слышен предстоящий разговор, да и если понадобится мое вмешательство, благодаря этому смогу сэкономить пару секунд. А иногда именно от них зависит, в пользу кого решится вопрос жизни и смерти.

Послышались шаги. Я различил легкую поступь Царегородцевой и тяжелое топтанье мужских ног.

«Садитесь, господа», – звонко прозвучал ее голос. И по этой интонации я понял. как сильно она волнуется.

По донесшимся до меня звукам я догадывался, что господа расселись.

«Чему обязана вашим поздним визитом?» – тем же звонким голосом спросила Царегородцева.

«У нас к вам деловое предложение», – прозвучал в ответ мужской голос.

«И что за предложение?»

«Нам нужна вся финансовая информация по концерну».

«И только?».

«Не только». Нам понадобятся от вас и другие услуги. Но пока достаточно и этой».

Меня просто распирало любопытство посмотреть на ведущего диалог с Царегородцевой мужчину. Я чуть-чуть еще приоткрыл дверь. Когда я это делал первый раз, то обратил внимание, что петли не скрипят. Потому-то и решился на столь рискованные действия.

Я осторожно выглянул из двери и тут же отпрянул. Мне хватило одного мгновения, что узнать гостя Царегородцевой, хотя до этого я видел его всего один раз. Это был Галанов. Кроме него в комнате находилось еще двое, то ли сообщников, то ли телохранителей. Что и говорить, ситуация более чем серьезная, эти парни шутить не любят.

«Вы понимаете, что вы мне предлагаете?»

«Мы все отлично понимаем. Но у вас нет иного выхода. Если вы, конечно, не хотите, чтобы какие-нибудь неприятности случились либо с вами, либо с вашей дочерью Могу вам сказать: мы этого тоже не хотим, Вот и предлагаем вам договориться по хорошему».

«Чего вы добиваетесь?»

«Это сейчас не имеет значения. Со временем вы поймете. И если будете паинькой, то не пожалеете. Мы умеем быть благодарными к тем. кто нам помогает. Но умеем и быть беспощадными к тем, кто выступает против нас. Вам выбирать, что вам предпочтительней?».

«А если я откажусь?»

«В таком случае я вам не завидую».

Я достал из-за пояса пистолет. Тот самый, что в Новореченске, как боевой трофей, конфисковал у этого самого Дениса Демьянова.

«Я должна подумать» – услышал я ответ Царегородцевой. К некоторому моему удивлению ее голос прозвучал вполне спокойно. Я даже позавидовал ее выдержке. Сам же я слышал, как бешено колотится мое сердце.

«Думать некогда. Либо вы соглашаетесь, либо пеняйте на себя. У нас мало времени».

«Это очень ответственный шаг» – настаивала она.

«Послушайте, мы пришли сюда не для того. чтобы спорить. Либо вы соглашаетесь, либо буквально через пару минут горько пожалеете о своем упрямстве. Мы и так затянули нашу беседу. Даже несмотря на вашу красоту, она все же начинает мне надоедать Я привык, что люди соглашаются с моими предложениями быстро Но если надо подумать, так и быть могу пойти вам на встречу и дать на это целую минуту. Другие бы и того не получили».

«Хорошо, я согласна», – поспешно согласилась Царегородцева.

«Это уже лучше». Только учтите, дамочка, если вы попытаетесь меня обмануть, вам не сдобровать. Я предателей не прощаю, даже таких красивых. Пойдемте, ребята, свою задачу мы выполнили. Будем работать вместе».

Я услышал удаляющие шаги. Можно было выходить из своего убежища.

Едва я спустился по лестнице вниз, как в комнату вошла Царегородцева. Она была необычайно бледной. Несколько секунд она стояла неподвижно, затем вдруг стала клониться вниз. Если бы я не подхватил ее, она бы упала на пол.

На мое счастье обморок длился недолго, она открыла глаза, освободилась из моих объятий и села в кресло.

– Еще никогда я не испытывала такого напряжения, – заметила она.

– Вам надо что-нибудь выпить.

Царегородцева кивнула головой. Она показала на бар.

– Там напитки.

Я отворил бар, выбор был вполне достаточный.

– Что вам налить?

– Все равно.

Я налил коньяка.

Она выпила его так. словно это была вода. Однако по тому признаку, что на ее лице появилась краска, я понял. что лекарство подействовало. Царегородцева в самом деле ожила.

– Что же мне теперь делать? – задала она риторический вопрос.

Я подумал, что ответить на него не так-то просто.

– Я вас спрашиваю, что мне делать? – повторила она свой вопрос, так как я молчал.

– А какие есть возможности?

– Никаких. Я не могу признаться ни Фрадкову, ни Кирикову. Они этого мне не простят. Но работать на этих… – В ее голосе прозвучало презрение. Этот Галанов самый настоящий бандит. Вы можете себе представить: я сотрудничаю с уголовниками.

– История знает и не такие альянсы.

Царегородцева вздрогнула и негодующе посмотрела на меня.

– И вы можете говорить такое после всего, что только что произошло.

– Послушайте, я не знаю, что делать. Вы попали в сложную ситуацию.

– Мне и без вас это известно, – насмешливо проговорила она. – Я у вас прошу помощи, вы вместо этого отделываетесь какими-то бессмысленными фразами.

Я задумался. Пожалуй, она в чем-то права, надо действительно что-то решать.

– Знаете, – вдруг проговорила Царегородцева, – никак не могу понять, что вы за человек, какие цели преследуете. Одно могу сказать почти точно: не те, о которых вещаете. – Внезапно она обхватила голову руками. – Что же мне делать, куда не повернись, одни бандиты и жулики. Я так больше не могу!

Я сел рядом с ней и взял ее за руку. И она ее не отобрала. Боже мой, какое же это неземное блаженство держать в своей ладони ее нежную холеную и тонкую ладонь.

– А если вам в самом деле уйти? Все плюнуть и уйти.

Она отрицательно замотала головой.

– Вы видите эту квартиру. Я взяла в концерне беспроцентный кредит на ее покупку. Если я попытаюсь уйти, они заставят мне его вернуть, но уже с процентами. Такое условие договора. И кроме того, они меня заподозрят в сотрудничестве с этими бандитами, что я играю против них. И тогда меня не пощадят. Я и так вешу буквально на волоске после того, что я узнала в Новореченске… – Царегородцева вдруг замолчала, словно поняв, что сказала лишнее.

– Что вы узнали там?

Она посмотрела на меня.

– Я не могу вам сказать.

– Ну знаете, – по-настоящему рассердился я, – вы просите меня о помощи, но сами не хотите ничего рассказывать. В такие игры я не играю.

Я увидел на лице Царегородцовой нерешительность.

– Хорошо, я расскажу. Я узнала это почти случайно. Там на комбинате идет гигантское манипулирование с ценами на продукцию, а значит и с доходами. Они выпускают изделия второго и третьего передела, а в документах они проходят, как изделия только первого передела.

– И что это означает?

– Это означает, что они не доплачивают налогов на очень большую сумму. Я примерно прикинула, получается в год не меньше ста миллионов долларов недоплаты.

Я невольно присвистнул.

– Да, эти ребята ведут дела по крупному. Можно представить себе, как они опасны. Вот что значит работать на бандитов.

– Я долго ни о чем не догадывалась. Ну а вы? Разве вы не в схожей ситуации. И после того, как вы обо всем догадались, почему вы не уходите?

– Во-первых, мне интересно, чем все это кончится. Я все же бывший сыскарь. А во-вторых, я тоже не могу уйти. Вряд ли они меня выпустят живым. Зачем им рисковать.

– Получается, что мы с вами заложники.

– Вроде того. Но не мы первые. – Я наконец решился. Вы ведь дружили с моим предшественником. У вас с ним был разговор в вашем кабинете буквально за пара часов до его гибели Я верно излагаю?

Она кивнула головой, не спуская с меня глаз.

– Что он вам тогда сказал?

– Он был очень взволнован, ему каким-то образом стало известно, что руководство концерна помимо своей легальной деятельности занимается еще и нелегальной. И в частности, наркобизнесом. Кстати, я тогда впервые услышала от него об этом, и, признаться, не поверила. Так ему и сказала, что этого не может быть. Он ничего не ответил, а ушел.

– И вскоре погиб.

– Но какое имеет отношение тот разговор к его гибели. Мы были в кабинете одни.

– А прослушка. Вы думаете, что вас там никто не слушает.

Я заметил, как она побледнела.

– Какой ужас! Я не подозревала об этом. Но почему я в таком случае до сих пор жива?

Я задумался.

– А вот этого не знаю. Может быть, потому, что вы ему не поверили. А может, потому, что кто-то из небожителей за вас заступился. Или решили подождать развития дальнейших событий. Но если вы проявите ненужную осведомленность, то тогда все и случится.

– Чем дальше, тем страшней. Но что же все-таки делать?

– Сейчас мы не сможем принять никаких решений. Все только-только начинается. И хотите вы того или не хотите, но отныне ваша жизнь зависит от того, насколько удачно вы сыграете свою роль. Мы оба с вами попали в западню, обоим надо из нее выбираться. А сейчас я чертовски хочу спать. Уже три часа ночи. А мне еще добираться до дома.

– Но зачем вам ехать домой. Квартира большая, ложитесь где вам нравится.

«Мне нравится в твоей спальне» – мысленно сказал я ей.

– Принимаю ваше предложение. Где скажите, там и лягу.

Царегородцева посмотрела на меня, и что-то такое вдруг засветилось в ее глазах. Уж не прочла ли она мои мысли? А почему бы и нет. Сделать это было не так уж и сложно.

– Тогда я вам постелю прямо здесь, вот на этом диване, – сказала она.