Глава 30

Утром мягким касанием за плечо меня разбудила Царегородцева. Я не без труда отворил глаза, которые просто слипались от сна. Она была одета в длинный до пят халат. В таком домашнем одеянии, я ее еще не видел. Мне даже показалось, что под ним нет ничего, кроме соблазнительнейшего тела. Но я решил, что нет смысла распылять себя такими воображаемыми картинками, все равно в данный момент это ни к чему не приведет.

– Я приготовила завтрак, Возле вас полотенце. В ванную я вас провожу. – Сказав все это, она вышла из комнаты.

Мы сидели на кухне, пили кофе, ели бутерброды. Мною владело странное ощущение, что вся эта сцена происходит не в первый раз, а повторяется уже течение многих лет. Муж и жена завтракают перед тем, как отправиться на работу, мирно обсуждают домашние дела: о детях, о предстоящих покупках, о том, куда пойти в выходные.

Все было очень похоже, вот только говорили мы совсем на другие темы.

– Что же мне делать? Ведь они обязательно потребуют от меня информации. Никогда я еще не собиралась на работу с таким тяжелым чувством.

– Прежде всего, не паниковать. Раз теперь мы стали союзниками, будем искать решения вместе. Вот только жаль, что не совсем ясно, чего же они в конечном итоге добиваются?

– А по-моему. понять их не сложно. Я думаю, они хотят каким-то образом установить свой контроль над концерном.

В самом деле, а почему бы и нет.

– В таком случае дело более чем серьезное. – Я внимательно посмотрел на Царегородцеву. – Я не могу гарантировать вам, что оно завершится благополучно.

– Я понимаю это и без вас, – довольно резко произнесла она. – Нам пора ехать.

Я кивнул головой, а про себя вздохнул: первый наш «семейный» завтрак закончился.

Мы вышли из дома и каждый сел в свою машину. Царегородцева сразу же дала газ. Я последовал за ней, но мой старенький драндулет не успевал за ее скоростным автомобилем. И очень скоро он исчез из моего поля зрения. Впрочем, я и не пытался преследовать его, мои мысли были заняты тем, что я анализировал события последних часов. Уж больно необычные они были. И не так-то просто было разобраться во всех этих хитросплетениях.

Я занимался текущими делами, а сам думал только об одном: каким образом мне подобраться к Малеевке. Я не видел ни одной тропинки, которая могла бы привести меня туда. Не идти же мне к руководству и попросить направить меня на эту богом забытую станцию. Такая просьба лишь вызовет подозрение, у меня нет ни одной причины для этой поездки. А попасть мне туда очень нужно.

Мой мобильный телефон зазвонил где-то в середине дня, когда я находился в своем кабинете. В трубке раздался женский голос. Судя по тому, как глухо он звучал, звонили издалека.

– Я звоню вам по поручению Подымова, – произнес мой далекий собеседник. – Он просил мне позвонить вам, если с ним что-нибудь случится.

Я почувствовал, как что-то завибрировало у меня внутри.

– Что-то случилось? – спросил я дрожащим голосом.

– Его сегодня утром убили.

Я едва не выронил телефон.

– Как это произошло?

– Он выходил из подъезда своего дома. В него выстрелили три раза. Он умер в больнице, не приходя в сознание через два часа.

– Убийцу поймали?

– Нет. Было слишком рано – и никто ничего не видел. До свидания.

Голос исчез из трубки.

У меня было полное ощущение, что меня только что ударили по голове. Ненависть к убийцам так сжимала горло, что было даже трудно дышать. Невольно я нащупал пистолет под мышкой. И вдруг во мне созрело решение. Я отлично знаю, кто отдал приказ расправиться с Алексеем Я должен ему отомстить, причем, прямо сейчас, всадить всю обойму в его толстое брюхо. И неважно, что будет потом, зато я переживу ни с чем несравнимые, даже с любовью, сладкие мгновения мести. Так больше продолжаться не может. Кто следующий стоит в очереди у этих негодяев на заклание?

В кабинет вошла Ольга. Она сразу поняла, что я не в порядке.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила она.

В ответ я промычал что-то нечленораздельное. Черт, что за мерзость, когда не можешь сказать человеку ничего из того, что хочешь.

Ольга подсела к столу и стала быстро писать Затем протянула мне записку.

«Вы ужасно выглядите. Что с вами?

«Они убили одного замечательного человека, – так же письменно ответил я. – Я решил положить конец их преступлениям, я пойду сейчас и перестреляю всю эту мразь».

Я еще никогда не видел, чтобы глаза у человека в один миг стали такими бы большими. Она энергично замотала головой. Я тоже замотал, имея в виду прямо противоположный смысл. Затем быстро написал: «Я не могу больше выносить все это».

Я встал и решительно двинулся из кабинета. Внезапно Ольга вцепилась в меня двумя руками. Я попытался отстранить ее. Но не тут-то было, оказалась, что эта хрупкая на вид молодая женщина обладает недюжинной силой. Она словно лиана буквально обвилась вокруг меня, не давая мне сделать вперед ни шагу.

Мы боролись молча, так как оба хорошо помнили, что каждый рожденный в этом кабинете звук оставляет свой след на пленке. Однако полную тишину по-видимому мы соблюсти не смогли, так как наша возня привлекла внимание Потоцкого. Дверь внезапно распахнулась, и он появился на пороге. Увиденное им зрелище привело его в изумление, он явно не мог понять, что же на самом деле происходит. У нас был один выход; делая вид, что я не замечаю его появлению, я прижал к себе Ольгу и стал целовать в губы. Она быстро сообразила что к чему, а потому ответив мне, вдруг отпрянула от меня, смущенно охнув.

Только теперь я сделал вид, что заметил Потоцкого. Я тоже состроил смущенное лицо. Потоцкий смотрел на нас. явно не зная, что сказать.

Я решил, что пора подать голос.

– Надеюсь, что все увиденное останется между нами.

– Ну, конечно, шеф, меня это не касается.

– Вот и прекрасно. – Я снова занял свое кресло. – Идите и работайте.

Ольга и Потоцкий вышли. Я же перевел дух. Я понимал, что только что пережил самое настоящее помутнение разума. И Ольга спасла меня от верной гибели.

Происшедшая сцена немного успокоила меня, хотя почти не повлияла на мои чувства. Ненависть к Фрадкову жгла меня изнутри. Но теперь у меня уже не было желания немедленно расправиться с ним, и я мог более или менее трезво размышлять. Да. я никогда не прощу ему смерть этого замечательного человека и постараюсь отомстить за нее. Но при этом вовсе не обязательно гибнуть самому. Этот толстый боров не заслужил, чтобы его гибель была бы оплачена столь дорогой ценой.

Я сидел в своем кабинете и просто смотрел перед собой, но при почти ничего не видел. В голове не было ни единой мысли, ничего я и не чувствовал, Во мне все то ли застыло, то ли атрофировалось. Внезапно раздался звонок. Я поднял трудку и узнал голос секретарши Кирикова.

– Петр Олегович, просит зайти вас к нему.

Только этого мне и не хватало, мысленно чертыхнулся я. Никакого желания видеть кого-то из этого дьявольского дуэта я не испытывал. Но идти пришлось.

Я еще ни разу не видел Кирикова таким подавленным. Обычно вежливый, веселый, любезный он выглядел совершенно понурым, как после сильнейшего похмелья. Он вяло пожал мне руку и пригласил сесть. Я было хотел спросить: что с ним, но затем решил воздержаться от вопроса.

– У меня к вам будет необычная просьба, – проговорил он, не смотря на меня и думая о чем-то своем. – Я хочу написать статью. Вернее, попросить ваше замечательное перо сделать это, ну я уж только подпишусь. Вы не возражаете?

– Нисколько. За это и получаю зарплату.

Теперь он посмотрел на меня.

– Тем лучше.

– Но о чем статья?

Кириков встал и прошелся по комнате.

– Это должна быть необычная статья. Об этике в бизнесе.

Честно говоря, я даже не поверил своим ушам.

– О чем? – переспросил я.

– Об этике в бизнесе, – повторил он с какой-то странной настойчивой интонацией, словно пытаясь убедить прежде всего самого себя. – Меня давно беспокоит этот вопрос. Бизнес по самой своей природе обязан быть этическим. Иначе долго он не просуществует, он поглотит самого себя. Незаконными методами можно создать империю, но вот удержать ее в течение длительного промежутка времени не удастся. Рано или поздно она окажется разрушенной. Вы согласны с моими доводами? – Кириков пристально и в тоже время, мне показалось, с некоторой опаской, посмотрел на меня.

– Да, согласен.

Однако он, кажется, уловил в моем голосе нотки сомнения.

– Я вижу, что у вас есть возражения.

– Да нет, возражений особых у меня нет. Просто зная современную практику не понаслышке, а отчасти изнутри, я как-то сомневаюсь, что эти принципы реально можно воплотить в жизнь, По крайней мере, в ближайшее время.

– В чем-то вы правы, даже во многом правы. Но это не снимает с повестки дня данный вопрос, а наоборот, делает его еще более актуальным. Так долго не может продолжаться. Иначе однажды нам всем наступит конец. В конце концов, речь идет о чувстве самосохранения. И я хочу, чтобы меня бы услышали. Кто-то должен первым огласить этот призыв.

Кириков снова сел. Он по-прежнему выглядел расстроенным. Не связано ли это такое его настроение с убийством Подымова? Как и вдруг возникшее желание поговорить об этике в бизнесе. Кажется, что-то творится не ладное с этим человеком. Даже деньги не в прок, когда совесть не чиста.

– Вы беретесь за такую статью? – спросил Кириков.

– Разумеется, это же задание.

– Я не хочу, чтобы вы воспринимали это в качестве задания. Мне кажется, что вам тема эта близка. Я бы и сам написал, но точно знаю, что у вас лучше получится. Это должна быть статья, которую стала бы обсуждать вся страна. И особенно в деловом мире.

Не имеет ли он в виду в первую очередь Фрадкова, мысленно предположил я.

– Хорошо, я напишу статью.

– Спасибо. Попрошу вас, не откладывайте.

Я все больше убеждался, что Кириков не в ладу со своей совестью. И с помощью статьи хочет заставить ее замолчать. Я, конечно, ее напишу, только вряд ли это лекарство ему поможет. Тут нужны совсем другие, гораздо более сильные средства.

Я вернулся в своей отдел и сообщил о полученном поручение. Мои слова произвели разное впечатление на моих сотрудников. Я видел, что Ольга была почти что в шоке, она смотрела на меня недоверчивыми глазами, будто это первоапрельская шутка. Но сегодня был совсем другой месяц и другое число. Потоцкий же почти откровенно ухмылялся, он-то не хуже меня знал, какую мораль исповедует руководство концерна.

Я усмехнулся про себя и посмотрел на Потоцкого.

– Игорь Игоревич, вам предоставляется уникальный шанс проявить свои выдающиеся способности журналиста. К завтрашнему дню я жду от вас набросок статьи. А ее окончательный вариант писать уже буду я.

Я видел, что мое предложение не вызвало у него никакого энтузиазма. Я же злорадно смеялся про себя. Пусть покорпеет, может, в процессе работы над статьей у него хотя бы ненадолго проснется совесть. Хотя особенно уповать на это не стоит.

Однако на этом удивительные события в этот день не кончились. Уже когда я ехал домой, меня догнал звонок Фрадкова. Причем звонил лично он, не секретарша.

– Валерий Леонидович, вы где?

– Еду в машине домой.

На несколько секунд в трубке возникла пауза.

– Не заскочите ли вы ко мне сегодня, в часов этак двенадцать, – вдруг последовало предложение.

Я чертыхнулся про себя. У Фрадкова явно бессонница, он многими делами явно любит заниматься по ночам. Но у меня-то со сном как раз все в порядке. Уже в какой раз я не высплюсь и целый день буду ходить с чугунной головой. И что ему так приспичило?

– С удовольствием Михаил Маркович подъеду к вам.

– Буду ждать, – произнес он и отключился.

Я не представлял, зачем я ему понадобился в столь поздний час и почему нельзя решить все вопросы отведенное для этого рабочее время. Эти богатеи полагают, что деньги дают им особые привилегии и позволяют распоряжаться находящимися у них на службе людьми, подобно дорогим игрушкам, по собственному усмотрению.

Внезапно я остановился прямо посреди дороги. И если бы в этот час на автотрассе было бы сильное движение, в меня бы непременно кто-нибудь бы врезался. Но я не мог дальше вести машину, так как от охватившего снова прилива ненависти к Фрадкову, у меня затряслись руки. Я мог многое ему простить, но убийство Алексея Подымова – никогда. Я даже не предполагал, как глубоко вошел в меня образ этого молодого человека, с которым я-то и виделся всего несколько раз. Но именно подобные ему и образуют цвет любой нации, укрепляют веру в то, что в жизни существуют не только воры, негодяи, убийцы, казнокрады и взяточники, но честные и преданные до самопожертвования своим идеалам люди. Но только потому, что он оказался на пути этого денежного мешка, его убрали, смахнули, как крошки со стола.

Мне понадобилось минут двадцать, чтобы успокоиться. В первый раз мне помогла это сделать Ольга, сейчас – мысль, что я обязан отмстить за Подымова. И ради этой цели надо скрывать свои чувства, делать все от меня зависящее, чтобы как можно глубже вкрасться в доверие к Фрадкову.

Я подъехал к железным дверям, преграждающим путь к особняку Фрадкова. Несколько раз просигналил. Тяжелые створки разъехались, и показалась пара охранников. Они заставили меня выйти из машины, быстро, но очень тщетельно и обыскали. И только после этого позволили въехать на территорию усадьбы.

Фрадков меня ждал в холле. Его вид меня удивил. Обычно он был одет в хороший дорогой костюм. Другое дело, что из-за непропорциальной фигуры любая одежда висела на нем как мешок. Но сейчас он был в каких-то потертых джинсах и в майке с рисунком Микки-Мауса. Таким я его еще не видел.

– Рад, что вы приехали, – произнес он, смотря на меня какс всегда своим подозрительным взглядом.

Интересно, а хотя бы раз струилась ли из его глаз любовь, нежность, сочувствие, сострадание? В такое как-то трудно поверить.

Мы обменялись рукопожатием. Причем, он первым протянул руку.

– Пойдемте, выпьем, закусим. Вы любите раки? Я просто обожаю.

– Я – тоже.

– Вот и хорошо, тогда поедим, – вдруг рассмеялся Фрадков и даже в предвкушение потер руки.

Он ввел меня в комнату. Посередине ее стоял сервированный стол. На нем было много всякой снеди, но мой взор невольно остановился на возвышающейся настоящей горе из раков. Такого удивительного натюрморта в своей жизни я еще не видел.

Не то, что я великий гурман, но при виде хорошей еды у меня всегда повышается настроение. А одинокая жизнь приводила к тому, что питался я весьма однообразно. И сейчас не мог отказать себя в удовольствие попробовать расставленные на столе деликатесы. Но мысль о том, что меня угощает убийца Подымова, портило весь этот пир.

Что касается Фрадкова, то он кроме раков почти ничего не ел. Зато их поглощал в немереных количествах и с феноменальной скоростью. Со знанием дела анатома, разрывал их панцири и отправлял в рот самые лакомые кусочки, бросая остатки в глубокую тарелку. Рачье мясо он запивал пивом из кружки. Отдельные красные кусочки приклеились к его подбородку, но в угаре пиршества он ничего не замечал. У меня было полное впечатление, что он настолько поглощен своим занятием, что даже забыл про то. что я сижу за тем же столом. Зато теперь я понял истинную страсть этого человека – это страсть к еде.

На моих глазах раковая горка существенно сократилась в своих размерах. Я был так поглощен этим зрелищем, что даже на какое-то время перестал есть. Внезапно Фрадков поднял голову и взглянул на меня. Что-то странное мелькнуло в его глазах.

Он смахнул с подбородка отходы от раков.

– А вы, почему не едите? Очень вкусные раки.

– Я ем.

В качестве подтверждения своих слов я протянул руку за раком.

– А вот налейте пиво. Очень хорошее. Вчера привезли прямо из Германии. По моему заказу, – не без гордости сообщил он.

Я выполнил и это указание. Пиво действительно было превосходным. Несколько следующих минут мы были поглощены едой.

Вся эта сцена мне начинала постепенно надоедать. Было уже почти час ночи и мне хотелось домой. Я не понимал, зачем Фрадков меня вызвал, не для того же, чтобы полакомиться раками в моем присутствии. Он же не торопился мне ничего сообщать.

– Вы наелись? – вдруг заботливо спросил Фрадков.

– Наелся. Все было невероятно вкусным.

– Люблю хорошо поесть, – признался он. – Хотя бы только ради этого стоит жить.

А вот Подымов уже ничего больше не съест. А он, наверное, тоже любил вкусно покушать.

– Пойдемте в мой кабинет, – пригласил Фрадков.

Идти оказалось совсем недалеко, мы лишь миновали пару дверей и вошли в кабинет.

Кабинет был заставлен красивой и дорогой мебелью. Но меня поразило не это, а то, что в нем не было книг. По крайней мере я не заметил ни одной. Зато стоял огромный бар. Фрадков первым делом направился к нему.

– Что вам налить, Леонид Валерьевич? Есть все. – В его голосе прозвучала гордость.

– Тогда немного коньяку. – Я сказал первое, что пришло в голову; пить мне не хотелось, хотелось спать.

Фрадков выполнил мою просьбу, налил что-то и себе и развалился напротив меня в кресле. Его короткие ноги едва доставали до пола.

– Вы мне симпатичны, – огорошил он меня признанием между двумя глотками какой-то желто-коричневоой жидкостью. – Вы не заискиваетесь. Я не уважаю тех, кто так себя ведет. А ведут себя так все.

– Спасибо. Но просто на любом месте я привык работать не за страх, а за совесть. А это делает ненужным заискивание и подхалимство.

Я насторожился, у меня даже пропал сон. Я чувствовал, что за этими словами последуют главные, ради которых меня угощали раками, а сейчас поют превосходным коньяком. Наверное, его доставили прямо из какого-нибудь французского погреба.

– Я это заметил. Еще коньяка?

Я посмотрел на свой бокал. А я и не заметил, как его вылакал.

– Не откажусь.

Фрадков взял из моих рук бокал, подошел к бару и, как заправский официант налил ровно столько же, как и в первый раз. Этот человек считает буквально все, вплоть до каждой капли.

Фрадков протянул мне бокал и снова упал в кресло. Он сидел набычившись, по его нахмуренному лицу пробегали тени. Он явно о чем-то думал и судя по всему о не слишком приятном.

– Я бы хотел вам доверять, – вдруг сказал он.

Я аж вздрогнул от неожиданности. Надо отдать ему должное, он умеет огорошивать собеседника.

– Вы можете мне доверять, Михаил Маркович.

Его маленькие глазки из под густых бровей пронзительно взглянули на меня.

– В концерне предательство, – заявил он.

– Не может быть! – похолодел я. А вдруг меня заманили в ловушку и сейчас со мной расправятся.

– Почему не может быть, – спокойно и резонно возразил он. – Где большие деньги, там всегда предательство.

– Но тогда кто предатель?

Фрадков так посмотрел на меня, что моя душа ушла в пятки. Сейчас сюда ворвутся его опричники. Ну а что будет дальше, об этом даже не хочется думать. Вряд ли я умру легкой и быстрой смертью, они непременно захотят узнать все, что известно мне. Какие пытки они будут применять?

– Если бы знал, кто предатель, зачем я стал бы говорить на эту тему.

В самом деле, он прав. Что-то сегодня у меня плохо варит голова. То ли от хронического недосыпа, то ли от только что выпитого коньяка. Надо сосредоточиться и хорошенько ему подыграть.

– Но, наверное, есть предположения?

Он снова бросил на меня свой фирменный настороженный взгляд.

– Предположений много. Но какая польза от них.

– Если нет доказательств, то пользы мало, – согласился я.

– Вот вы их и найдите.

– Но каким образом! У меня нет для этого никаких полномочий.

– А ваша прошлая работа в органах? Она вам может помочь. Вы же знаете, как делаются такие дела.

– Не уверен, что прошлый опыт окажется полезным. Тогда я был совсем в другой ситуации. Но вы так и не сказали против кого искать компромат?

– Я вам сказал: предателем может быть любой.

– Даже…

– Мы одновременно посмотрели друг на друга.

– А почему бы и нет. Я никого не исключаю. Деньги и дружба несовместимы.

– Вы меня ставите в очень неловкую ситуацию.

– Я понимаю.

Из кармана джинсов он достал довольно помятый конверт.

– Это вам, – протянул он его мне.

Я взял конверт и положил его во внутренний карман пиджака.

– И все же я очень плохо не представляю, каким образом должен действовать в такой ситуации. Все сразу поймут, что я что-то вынюхиваю. Костомаров тут же возьмет меня за жабры. Вы же знаете его мертвую хватку. А он из тех, кто не любит отпускать своих жертв.

Мои слова погрузили Фрадкова в задумчивость. Кажется, он начинает понимать, что затевает нешуточное дело.

– Вы общаетесь со многими в концерне. Почему бы вам осторожно не прощупывать их. Мне полезна любая информация.

– Это можно, но до определенных пределов. Один неосторожный вопрос – и я под подозрением. А мне бы, честно говоря, не хотелось бы…

– Хорошо. Не будем торопить события. Но я хочу вам дать одно задание. Оно не должно вас скомпрометировать.

– Конечно, Михаил Маркович, буду рад оказатсья вам полезным.

– На днях в Малеевку придет груз из Таиланда. Я очень беспокоюсь за его сохранность. Найдите какой-нибудь предлог и проследите, как там все будет происходить. Это очень важно. От реализации товара мы надеемся получить большую прибыль.

Понятно, о каком товаре идет речь, подумал я.

– Непременно прослежу.

Фрадков как-то неопределенно кивнул головой.

– А потом поговорим, что делать дальше.

Он встал, и я понял, что на этом аудиенцию закончена. Мы вышли из кабинета, я стал спускаться по лестнице. Перед тем, как выйти из дома, я оглянулся и посмотрел на хозяина особняка. Фрадков стоял неподвижно и смотрел на меня сверху вниз.

Я вышел.

Отъехав порядочное расстояние, я остановил машину и достал из кармана конверт. В нем находилось пятьсот долларов. Я засмеялся. Игра идет на сотни миллионов, а он дарует мне с барского плеча эту ничтожную подачку. Разве за такие деньги покупают верность?

Я швырнул конверт на дорогу и продолжил путь.