Книга: Сила Разрушителя
Назад: ГЛАВА 14
Дальше: ГЛАВА 16

ГЛАВА 15

Из-за горизонта робко выглянула новорожденная луна. Тонкий серпик, перечеркнутый тройкой едва различимых колец. Она задержалась, словно набираясь сил, над зубчатой грядой далекого леса и начала свой путь по небосводу в окружении ярких мерцающих звезд.
Я любовался ее плавным продвижением и совершенством линий, когда вдруг услышал музыку. А может, она играла и раньше, но так тихо, что я не мог ее различить. Теперь же росла и ширилась, заполняя собой все пространство. Я поймал себя на том, что, слушая, забываю дышать. Еще бы! Пространство заполнил нескончаемый поток образов, звуков, запахов, ощущений! Меня словно подхватило могучим течением и понесло по стране грез. То, что у нас принято называть «музыкой сфер», и все же несравнимо более прекрасная. В какой-то момент я понял, что по щекам катятся слезы, но не стал вытирать их — музыка и вызываемые ей чувства были болезненно прекрасны и… А, черт! От кого тут прятаться?! Ромка спит, и никто не увидит моей слабости.
И вдруг… Холм ожил! Расцвел тысячами разноцветных огоньков, которые разом помчались к небесам, и я увидел, что огоньки — это бабочки, чьи крылышки переливаются всеми цветами радуги и сияют ярче светлячков. И весь этот рой вдруг закружился в хороводе, выписывая круги, восьмерки, сворачиваясь в спирали, сходясь в одну точку и разлетаясь брызгами салюта.
Это был танец эльфов, таинство, недоступное чужому глазу. На какое-то время я ощутил себя маленьким мальчиком, подсматривающим в замочную скважину, и волна неловкости захлестнула меня. Но это чувство быстро прошло и осталась лишь дивная эйфория и ощущение сопричастности.
Внезапно несколько огоньков отделились от общего роя и, кружась, полетели ко мне. Я завороженно наблюдал, как они приближаются, все ближе, ближе… И вот уже огоньки танцуют в воздухе перед носом. Хотя нет, не огоньки — маленькие, в мизинец высотой человечки парами кружились в невесомом вальсе… Никаких крылышек, так любимых земными художниками, рисующими эльфов. Только свет. Яркий, чистый, мягкий. Не режущий глаза, но вызывающий в душе какой-то детский восторг и ощущение праздника. Словно к радуге прикоснулся. Эльфы кружили вокруг, потом я протянул руку ладонью вверх. Одна из парочек тут же опустилась на нее. Танцоры вежливо поклонились, чуть склонив миниатюрные головки, а потом вспорхнули и унеслись в ночное небо.
Не знаю, сколько это длилось, но я очень расстроился, когда закончилось. Луна скрылась за невесть откуда взявшимися облаками, и малютки поспешили укрыться в своем сказочном холме. Музыка смолкла. На меня вдруг навалилась смертельная тоска. Хоть волком вой.
Я встал, встряхнулся, вынул из ножен Гелисворт и яростно набросился на воображаемого противника. Пока я скакал, кувыркался и размахивал клинком, изображая из себя непобедимого героя, проснулся Рома. Краем глаза я заметил, что он сел и внимательно за мной наблюдает, но не остановился, пока не разделал нахального невидимку под орех.
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы мамка не плакала, — заметил сынуля, когда я, спрятав меч обратно в ножны, присел напротив него. — Тебе днем приключений мало?
— Поумничай мне… — проворчал я. — Принимай вахту, раз уж выспался.
Ромка посмотрел на часы.
— И так лишних полтора часа проспал. Почему не разбудил?
— Да… звездами залюбовался.
Сын поглядел в темное, затянутое облаками небо, выразительно покрутил пальцем у виска и встал, прихватив катану.
Я улегся на его место, закинул руки за голову, закрыл глаза. Сон пришел почти сразу, и на сей раз он был легок и приятен, без угроз и откровений. Лишь чарующая музыка эльфов…
— Папа! Проснись, папа! — Ромка ожесточенно тряс меня за плечо.
— Что? Где? — открыл я глаза. — Уже утро?
Судя по освещению, до утра оставалось еще часа два.
— Пап, тут это… такое дело. Вот! — Он указал рукой в направлении, откуда мы приехали.
Там, почти сразу за границей охранного круга, возвышалась массивная темная фигура непонятного происхождения.
— Что за чертовщина? — Я поднялся и подошел поближе, пытаясь рассмотреть поподробнее.
— Волк, — пояснил Ромка. — Пришел полчаса назад, улегся и с тех пор ни с места. Здоровенный, урод.
— Почему урод? — заступился я за зверя. — Нормальный парень… для волка, понятно.
— Но как он сюда попал и почему не уходит?
— Попал? — Я почесал затылок. — Да просто: по следу пришел. Видимо, улегся там, где след обрывается, и ждет, когда мы сами объявимся.
— То есть… — наморщил лоб Рома, — волк ждет, когда мы сами объявимся? Волк?!
— Рома, это эррхарг.
— С чего ты взял, что это оборотень?
— Во-первых, размер. Очень уж здоровый для обычного серого разбойника. Он же в холке метра полтора будет! Чересчур. Во-вторых, обычному волку мы нафиг не сдались, сейчас лето, вокруг дичи полно. И заметь, он пришел один! Волки — твари стайные, на человека если нападают, то в голодное время и скопом. Одиночка так не поступит никогда! Идти следом, не показываясь, за больным или раненым — может. А припереться вот так, под дверь — исключено.
— Но ведь… — Ромка указал на небо, — там тучи! Да и вообще сейчас новолуние!
— А он неграмотный, — хмыкнул я, — не читал умных книжек, предписывающих оборотням перевоплощаться исключительно в полнолуние.
— Очень смешно… — обиделся Ромка.
— А если без шуток, Соника, как и ее близнец Каинос, дает достаточное количество необходимого излучения в любой своей фазе. И тучи здесь совсем не помеха.
— Во как! — Ромка сделал умный вид. — А чего они тогда все с полнолунием носятся?
— Полнолуние для всей этой нечисти, что валерьянка для кота — крышу рвет напрочь!
— Ага, теперь понятно. — Он вздохнул. — А с волком что делать?
— Да пусть лежит, — отмахнулся я, — он же тебе не мешает? Через защиту не проберется, так что и беспокоиться не о чем. А вот солнышко взойдет, назад в человека превратится — тогда и побеседуем.
— Проще пареной репы, — кивнул Рома. — Иди, досыпай, что ли.
Я помотал головой:
— Не-а, не усну уже. А ты ложись, если хочешь.
— Вот еще! Моя очередь дежурить.
— Как знаешь, — пожал я плечами.
Вернулся к прогоревшему костру, снова развел огонь, поставил греться чайник.
Ромка подошел и присел рядом.
— У тебя не рюкзак, а бездонная бочка, — заметил он, — вроде маленький, а сокровища содержит несметные: казанок, чайник, смена одежды, еще куча всякой всячины… Магия, да?
— А здесь как раз никакой магии. И рюкзак, и содержимое у меня еще со времен службы в Патруле сохранились. Сверхсекретная разработка, что-то связанное с вытеснением массы и другими измерениями. У меня там еще казан хранится. Татарский, на двадцать литров! Чугунный. — Я поглядел на вытягивающееся лицо сына и прыснул со смеху: — Шутка! Не влез в горловину мешка казан двадцатилитровый. Только на пятнадцать и поместился…
— Как в «Дороге доблести», — заметил мой сын-книгочей.
— Во-во, — согласился я, не вникая, о чем именно он говорит, — рюкзак легкий, компактный, а слона впихнуть — запросто. Повесишь за плечи — не почувствуешь!
— Вот бы мне такой, когда с классом в горы ходили, — мечтательно протянул Ромка, — а то нагрузишься, как вьючный мул, — никакого удовольствия.
— Трудности закаляют! — изрек я назидательным тоном. — По крайней мере, в это свято верил наш инструктор по НВП. Обожал, гад, устраивать марш-броски по пересеченной местности! Все говорил: будете стараться — выйдут из вас люди. Только назад не вернутся.
Ромка рассмеялся:
— Интересно, как ты представляешь себе спокойную жизнь?
— Когда-нибудь расскажу, — пообещал я.
— Кстати, насчет «расскажу»… — хитро покосился на меня Ромка, — Ключи Мастера. Помнишь?
— Помню-помню. Чай, кофе?
— Что? — не понял он.
— Чайник, говорю, кипит.
— А-а, тогда — кофе. Ты от темы-то не отвлекайся.
Я извлек из бокового кармана рюкзака два пакетика «Якобс» и раскладные стаканчики, заварил кофе, передал один Ромке.
— И никакой магии… — разочарованно протянул тот.
— Для разнообразия, — поддел я. Отпил кофе, собрался с мыслями.
Я еще никому об этом не рассказывал. Да и с кем я мог бы об этом поговорить? На Земле о Паутине знают единицы, и среди моих знакомых таковых нет. А если б и были?! Не скажешь ведь так, между прочим, за бутылочкой пива: «А знаешь, я именно тот тип, который чуть не разрушил Паутину. Хочешь послушать?»
— Пап, ты будешь спать или рассказывать? — напомнил Ромка о своем существовании.
— Да, ты прав, — резко кивнул я. Когда-то надо и выговориться.
И я заговорил. А начав, уже не мог остановиться. События тех дней вставали передо мной с пугающей ясностью.
Охота за древним клинком Мастера, неожиданно признавшим во мне достойного владельца. Знакомство с Александром Са-Масте, нападение Безликого на Иррат. Рассказанная принцем легенда о Великом Полнолунии, Ключах Мастера, Разрушении… Два самонадеянных идиота, решивших поспорить с могущественным колдуном и помешать его планам. Пройденный путь — история дружбы и предательства, геройства и злодеяний.
Ночь Великого Полнолуния Каиноса, когда девять безумцев — защитников мироздания, выступили против Безликого.
И ведь именно моя рука сразила Разрушителя, и можно было праздновать победу, если бы не одно «но»…
В последний момент выяснилось, что я — его сын. Родной сын Вальтера Хайверга, Безликого Разрушителя! Плоть от плоти того, с кем вел непримиримую войну, чья кровь капала с моего клинка…
Для него наше родство так же стало откровением, и, умирая, сумасшедший родитель передал мне колдовскую силу, память и часть собственного безумия.
И, повинуясь его воле, а также свету окольцованного Каиноса, я принялся претворять в жизнь план Великого Разрушения. Я сделал все, как требовал ритуал, прошел все его этапы, и никто не смог мне помешать.
И лишь последний, фатальный, ведущий к апокалипсису шаг я так и не совершил. Всей отцовской воли и магии не хватило, чтобы принудить меня к тому, что абсолютно противоречило устремлениям моей души.
Я оказался сильнее, и Паутина все-таки выстояла. Но мне больше не было в ней места, потому что само мое существование являлось угрозой творению Мастера.
Я попытался покончить со всем одним махом, вот только моя преждевременная кончина не входила в планы Высших. Я долго не мог понять почему?!
Похоже, неспроста…
К утру небо затянуло тучами, так что рассвет выдался хмурым и неприветливым. Гость за границей силового поля начал преображение. Сперва волк поднялся на лапы, потом выгнул спину дугой, раздался треск. Конечности выворачивало, лапы стали уже, а пальцы вытягивались. Шерсть полезла клоками, зверь взвыл, отчаянно тряся лобастой башкой, а потом рухнул на брюхо. Хруст и треск еще какое-то время раздавались, то и дело вверх взлетали клочья меха и обрывки травы.
— Ой, ё… — севшим голосом прокомментировал творящееся Ромка.
Я и забыл, что парень тоже это видит. Нет, так не пойдет. Это как порнуху на пару с сыном смотреть. Вроде и парень уже вырос, и процесс на экране природный и естественный, но… неправильно как-то.
— Ну-ка, юнга! Отставить пялиться на раздевающегося эррхарга и приступить к готовке завтрака!
— Да ладно тебе, па!.. — обиженно протянул сын. — Что тут такого?
— Выполнять! — рыкнул я, и Ромка, отвернувшись, принялся куховарить. Хотя, подозреваю, все равно подсматривал.
Из обрывков шкуры — именно шкуры, не меха — поднимался невысокий, крепкий, абсолютно голый мужик. Красная, будто после бани, кожа покрыта прилипшей шерстью, травинками и какими-то красными комочками. Широкая, почти до глаз сероватая борода, кустистые брови, мясистый нос с широкими ноздрями. Ну, здравствуй, друг Ранга. Принес же тебя черт…
Давешний знакомец поднял к лицу правую руку и вырвал зубами торчащий на среднем пальце длинный звериный коготь. Выплюнул прямо в невидимую преграду. Мы стояли друг против друга, разделенные границей силового пузыря. Ранга нарвал два пучка травы и медленно счищал с себя налипшее, не сводя с меня полного ненависти взгляда. Прямо вот так, глаза в глаза, зрачки в зрачки. Хотя видеть меня он по определению не мог! Перед ним сейчас трава, кусты… да что угодно, только не наш лагерь!
Наконец пришелец пошел прочь от невидимого пузыря и вытащил из кустов объемистый мешок. Ну конечно! Он же не голышом по окрестностям ходит, когда в человечьем обличье. Ранга принялся одеваться, а я, отвернувшись, пошел к сыну.
— Как успехи? Пахнет вкусно.
— Нормально пахнет, — буркнул Ромка, все еще дуясь, что пропустил часть шоу. — Суп как суп. Или каша. Или… Не знаю, короче! Что-то сварил.
Я зачерпнул ложкой густое варево, где плавало по чуть-чуть всего, что нашлось в наших мешках. Осторожно попробовал.
— Неплохо. Только соли маловато. Кстати, где она?
Ромка недоверчиво попробовал продукт своих кулинарных потуг и полез в мешок за солью.
Завтрак прошел спокойно, на гостя с той стороны купола старались не смотреть. Ну его к лешему! Суп-каша-рагу-и-как-его-там-еще оказалось вполне съедобным и довольно вкусным. Но парня надо будет натаскать готовке в полевых условиях. Ром и Рем тоже выбрались из мешков, мы дали им по ложке на завтрак, аккуратно положив варево на широкий лист схожего с лопухом растения. Пока мыши крутились вокруг горячего пайка, возмущенно попискивая и пытаясь на него дуть, я сотворил серебряный поднос с высоким серебряным же кофейником и двумя широкими чашками. Кувшинчик сливок, блюдце печенья и сахарница с колотым тростниковым сахаром дополняли убранство. Я покосился на гаджей: Ромка, умница, в первую очередь покормил животных, и те сыто посапывали, лежа в траве.
— Что дальше делать будем, па?
— Да что и намечали. Пойдем к Призрачной твердыне.
— А с этим что? — Сын кивнул в сторону нетерпеливо бродящего вдоль незримой границы Ранги. Тот сейчас очень смахивал на боксера-тяжеловеса, топчущегося в углу ринга, ожидая схватки. В руке он держал нож, то и дело пробуя на палец остроту клинка. Я усмехнулся: гость явно нервничает. Ну-ну, «ужас, летящий на крыльях ночи»: одного урока тебе мало? Дадим еще, не проблема…
Наконец лагерь свернули. Ромка держал обоих гаджей в поводу, а я встал у границы защитного поля:
— Приготовься, сейчас защиту сниму.
— Бать, может, хоть меч достанешь, а? Он же тебя не с пирожками там встречать будет.
— И в кого ты такой кровожадный? — усмехнулся я, насыпая в ладонь горку соли. — Добрее надо быть…
— И люди к тебе потянутся, — кивнул сын. — И нелюди. А когда дотянутся…
— Поюмори мне еще!
Я снял защитный купол.
Похоже, Ранга ожидал чего-то подобного. Не удивившись, он ринулся на меня, благо разделяло нас каких-то метра полтора. Я широко улыбнулся и швырнул ему в горящие злобой глаза пригоршню соли. Агрессор взревел дурным голосом и завертелся волчком, бешено размахивая ножом во все стороны. Н-да, не подступиться. А если?.. Я резко присел и, крутанувшись, низко подсек Рангу. Тот полетел вверх тормашками, я рванулся к нему. Хлопок по ладони, нож улетел в сторону, а я сидел верхом на супостате, ухватив его на болевой:
— Поговорим?
Его ответ весьма расширил мои познания по части местных ругательств, но согласия с предложением мирных переговоров так и не прозвучало.
Я прижал посильнее — волчара взвыл — и повторил:
— Разговаривать будем?
— О чем мне с тобой говорить, отродье колдунов?! — сплюнул тот.
— Какого ж черта тогда ты за нами приплелся? — спросил я. — Только не пытайся меня убедить, что оказался здесь случайно!
— Я пришел тебя убить, — прохрипел Ранга, — перегрызть твою глотку, выпить кровь, растерзать…
— Понятно, дальше можешь не продолжать, — перебил я. — А за что — можешь сказать? Я ведь сохранил тебе жизнь, когда мог отнять ее.
— Ты истребил весь мой род! — прорычал он. — Ты убил их всех! Я — последний из рода эррхаргов Амешта! Я должен отомстить!
— Должен так должен, — я разжал руки и, отпрыгнув назад, выхватил меч, — наша песня хороша, начинай сначала. Поехали!
Ранга поднялся, отряхиваясь, повернулся ко мне лицом, повел головой из стороны в сторону.
— Нет, колдун, — неожиданно заявил враг, отступая назад. — Не так! Я собираюсь отомстить, а не умереть! Отныне, мой враг, я стану твоей тенью! Я буду всегда за твоей спиной, всегда рядом. И отберу у тебя все, чем дорожишь. Сначала — его!
Ранга дрожащей от ярости рукой указал на Ромку. И развернувшись, побежал прочь. Я смотрел ему вслед, не торопясь убирать меч в ножны.
Вот бросить бы все — и на пляж, к синему-синему морю!
Воздух прорезала стремительная молния, и бегун упал, раскинув руки. Я не понял, что произошло, и еще несколько секунд стоял, ожидая, что Мохнатый поднимется, потом опомнился и со всех ног бросился к нему. Но когда добежал, от Ранги остался лишь скелет, прикрытый обгорелыми тряпками, да стрела.
— Это что, у нас появились союзники? — спросил подошедший Ромка.
Я взял стрелу и внимательно ее осмотрел. Длинный, похожий на шило четырехгранный наконечник, явно серебряный. Каждую грань покрывали тонкой вязью непонятные мне письмена. Я напрягся, но даже отцовская память не помогла прочесть; все чего добился — надписи засветились на краткий миг, и вновь погасли. Явно заклинания накорябаны, а не что-то типа: «Получи, фашист, гранату!»
— Что там, бать? — спросил Ромка, рассматривая стрелу. Останки незадачливого мстителя, похоже, его не интересовали.
— Стрела тут. С серебряным наконечником. Не заметил, откуда прилетела?
— Не-а, — пожал плечами Рома. — Сам офигел.
Я обвел взглядом местность. Все как на ладони, спрятаться негде. Кто же ты, Робин Гуд местный? Друг или враг?
ИНТЕРЛЮДИЯ
— Вот Змей и проявил себя, уважаемый Наблюдатель… Это ничего, что я к вам обращаюсь, как прежде?
— Не возражаю.
— Что вы намерены делать дальше?
— Как обычно, уважаемый Игрок. Наблюдать. Змей идет по следу Мангуста, но не контактирует. Пока, во всяком случае.
— Вы можете предсказать его дальнейшие действия?
— В общих чертах. Это Мангуст способен на что угодно, а Змей очень рационален. Даже более, чем мы с вами. Однако он всего лишь человек, эмоции ему присущи…
— Ой ли? Так уж и человек?
— Хм…
Назад: ГЛАВА 14
Дальше: ГЛАВА 16