Глава 24
— Вроде ничего не забыли? — заглядывая в бумажный пакет, озабочено спросила Пелагея Павловна и спохватилась: — А засахаренные орешки?
— Нет-нет, все взяли, ничего не забыли, — потрясла я парочкой небольших пакетов. — Варюшка создаст сегодня кулинарный шедевр!
— Мне кажется, лучше нашей Беленькой никто не умеет готовить, — в голосе Николая, неизменно сопровождавшего нас, отчетливо прозвучало предвкушение.
— Отличная хозяюшка Глебушке достанется! — шепнула мне на ухо довольная зайчиха, словно лично своему приемному сыночку невестку спроворила.
На площадке у главного входа возле припаркованных с самого утра шикарных автомобилей томились незнакомые оборотни, едва заметно ежась на осеннем ветру в деловых костюмах, подобно нахохлившимся воронам. Сегодня было особенно, не по сезону, холодно. Пока я отсутствовала, важное мероприятие, проходившее в резиденции, закончилось, приглашенные участники вышли из особняка и вот-вот должны разъехаться. Среди провожающих было и мое начальство, все трое разговаривали с двумя незнакомцами. Тот, что пониже, бледный, с виду немного субтильный, — хотя черный дорогой костюм наверняка скрывает жилистого и крепкого оборотня — с редким равнодушием посматривает по сторонам и держится за плечом высокого худощавого брюнета с хищными чертами лица.
— Нелидов, чтоб его блохи сожрали, — едва слышно, себе под нос буркнул Николай.
— Это наш конкурент? Враг? — насторожилась я. — А который из них: брюнет или блондин?
— Чернявый. Рядом его тень и шестерка — куница Заварзин. Нет, они не враги, — мотнул лохматой головой наш охранник и, поморщившись, добавил, — просто не люблю я его. Не знаю почему…
Мы подошли ближе, и я, вместо того чтобы обойти группу власть-и-деньги предержащих серых в неизменно черном по широкой дуге или вообще свернуть к другому входу, во все глаза уставилась на чужаков, тщетно, но упорно пытаясь совместить визуальный образ с собственными ощущениями в единое целое. Тем более, объект повышенного интереса — некто Нелидов — еще не заметил нас, позволяя беззастенчиво за собой наблюдать. Он искренне улыбался руководству «Хмурые & Компания», активно жестикулировал руками, производя впечатление своего в доску. И честно говоря, для остальных выглядели все пятеро закадычными друзьями, но не для меня.
Сава хлопнул Нелидова по плечу, громко поздравив с удачной сделкой, которую долго готовили обе стороны и на переговорах никак не могли прийти к компромиссу. Получив пудовой тигриной лапищей, брюнет покачнулся, но без заминки и напряжения расхохотался: радостно, открыто. Его лицо и даже глаза буквально светились радушием.
— Я рад, что месторождение в горах и завод по первичной обработке руды достались вам, — голос привлекшего мое внимание мужчины звучал искренне, с легкой горечью.
— Жаль, что твои дела немного пошатнулись, надо было раньше соглашаться, когда мы предлагали партнерство, — ухмыляясь, пробасил довольный Сава.
Глеб и Егор по обыкновению молчали с непроницаемым видом. Чувствовалось: они спокойны, удовлетворены сделкой и настроены благостно. И собеседник им нравится.
Нелидов пожал плечами и флегматично отозвался:
— Ничего, я быстро поправлю, — озабоченно нахмурился и словно бы неохотно, но честно предупредил, — ну и работать на тех территориях сложновато из-за проживающих там кланов староверов. Проблемные они: бывает, суют палки в колеса или ловушки подстраивают… смертельные.
Глеб ухмыльнулся, кивнул, давая понять, что принял к сведению и благодарен за информацию. Тем временем я продолжала пялиться на Нелидова, отметив, что Егор уже увидел меня. Но оторваться от чужака никак не получалось. Как? Как можно снаружи быть столь искренним и улыбаться даже глазами! А внутри пылать от лютой, порабощающей сознание ненависти? Это же невероятно! Его ненависть сбивала с мысли, с толку и не давала оторвать взгляд от ее источника. Придавливала к земле, заставляя втягивать голову в плечи и нервно сглатывать горькую слюну.
Пелагея, почувствовав неладное, взяв меня за локоть, попыталась увести за собой, но я, буквально оглушенная таким накалом темных чужих эмоций, впала в ступор. Нелидов, проследив за подозрительным взглядом Хмурого, обернулся и посмотрел на меня. И снова когнитивный диссонанс «вижу — чувствую» потряс сознание. Глаза незнакомца живут отдельно от его души. В их черной глубине лишь на самом дне тлеет ненависть, а на поверхности светится теплая улыбка и явный мужской интерес. Он вдохнул, знакомясь с моим запахом, как любой оборотень, и наконец-то ненависть, поглотившая его нутро, уступила место искреннему удивлению:
— Какая симпатичная девочка… и пахнет вкусно…
Судя по вкрадчиво, восхищенно прошелестевшему голосу и ярко блеснувшим черным глазам, Нелидов почуял «нераспределенную прибыль». Двинулся ко мне с грацией хищника, но не успел коснуться. Между нами будто из тумана соткалась огромная фигура Хмурого.
Он обнял меня за плечи, отстраняя от соперника, и проскрежетал:
— Ксения, познакомься: верховой соседствующей с нашим кланом территории Игорь Нелидов… ягуар.
Надо же, как и мой кот! Я вымученно улыбнулась, но протягивать дрожащую руку чужаку не стала, вцепилась обеими руками в ладонь Егора, которую он, к счастью, переместил мне на талию и притиснул к себе. Кот-чужак мгновение подержал руку на весу и медленно опустил, нехорошо сверкнув глазами, хищно.
Глава клана продолжил знакомить нас, а я боролась с желанием спрятаться за его спиной:
— Игорь, это — Ксения… моя подруга!
— Рысь?!… — отозвался тот, улыбаясь, — …не меченая.
Его доброжелательная, в меру завистливая, но не злая улыбка, совершенно не вязалась с внутренней яростью, которая присоединилась к сумасшедшей ненависти. Получилось, что моя не меченая сущность еще и отрицательных баллов Егору добавила. Мы с ней даже «зависли».
— Ладно, думаю, вам пора… — Хмурый коротко кивнул Нелидову и полностью переключил внимание на меня, уводя по ступенькам вверх. Со стороны могло показаться, будто верхового соседней территории отпустило начальство…
В черных глазах Игоря блеснула ярость, захлестнувшая настолько, что скрыть не сумел. Видимо, кроме меня и Глеб это заметил, потому что нахмурился, провожая взглядом рассаживающихся по машинам соседей.
— У тебя руки ледяные, — неожиданно обеспокоенно проворчал Егор, — обычно горячие, а сейчас как ледышки.
— Что? — я удивленно посмотрела на него.
— Ты замерзла в этой курточке. А от моего подарка — теплого пальто — отказалась! — рыкнул любимый ягуар.
Зажмурившись от счастья, едва не замурлыкала, погладила его по предплечью, затем и вовсе потерлась щекой.
— Ничего, я его сохранила и в шкаф положила в приемной! — находясь под впечатлением от Нелидова, ошеломленная неожиданной заботой о себе, говорила, не задумываясь о последствиях. — Разве можно такую прелесть выбрасывать? Еще чуть-чуть займу и отдам тебе за него деньги…
Он словно на стену напоролся:
— Ты хочешь меня оскорбить?
Я вцепилась в его руку, состроила щенячьи умоляющие глазки и тихо попросила:
— Пожалуйста, давай не будем ссориться. Я не могу… принять его в качестве подарка. Позволь мне отдать за него деньги. Оно очень красивое, но… заплачу за него сама. И предложила компромисс: — Знаешь, я буду очень рада теплым перчаткам.
Пелагея Павловна, Николай, Глеб и Сава прошли мимо нас в дом, а мы стояли на ступеньках и банально выясняли отношения, пока Егор не скрипнул клыками:
— Хорошо. Пошли в дом, нечего на ветру дальше мерзнуть.
— Спасибо за понимание, — я снова погладила его руку, наслаждаясь прикосновением к теплой коже.
Егор не ответил, но я ощутила, что он расслабился, обхватив мою ледяную ладонь, продолжая удивлять заботой обо мне.
В теплом холле он вновь остановился, окидывая меня совершенно другим взглядом:
— Чем тебя так заинтересовал Нелидов? Ты слишком откровенно пялилась на него…
Рядом возник Глеб, мурлыкнув:
— И действительно, почему острый на язык котенок испугался даже лапку протянуть чужому дяде…
— Я тоже в недоумении, с чего это она за тебя, Егор, спрятаться пыталась… — громыхнул над головой бас Савы, заставив меня подпрыгнуть на месте и прижаться к своему коту.
— С вами заикой станешь, — прошипела я, пытаясь унять дрожь.
Закурский захохотал так, что его необъятная грудь аж гудела и ходуном ходила. Громов насмешливо хмыкнул, а Хмурому было не до смеха. Он ревновал и молча злился. А меня неожиданно согрело испытываемое им чувство, обнадежило. Равнодушные не ревнуют! И крепко не прижимают к себе, боясь потерять…
Разозлившись из-за «котеночка» и насмешек, я быстро собралась в кучу и рассказала о собственном впечатлении от Нелидова. Трое мужчин сразу подобрались, посерьезнели, слушая меня.
— Сдается, он в курсе, что это мы ему неприятности и финансовую ловушку устроили, вынудив продать рудники и завод? — предположил Сава, посмотрев на Глеба.
Волк молчал, ушел в себя, раздумывая. А я расстроилась. Выходит, Пелагеюшка права: трое ее подопечных совсем не белые и не пушистые, как я себе нафантазировала. Недаром Андрей Лаврин хвалился, что клан Хмурых подминает под себя Песочный, асфальтоукладчиком проходя по другим кланам и судьбам. И лишь тот факт, что здесь каждый ребенок знает, кто «царь зверей», оправдывает их. А мне — как ни крути, котенку, по понятиям грозных котов и псов — придется либо принять их реалии, либо, образно выражаясь, жить в лесу и в одиночестве, страдая от неразделенной любви.
Грустно вздохнула: кардинально изменить уклад я не смогу. И жить в одиночку тоже. Уже проходила.
— Значит, крыса гораздо ближе, чем мы думали, — процедил ледяным тоном Егор.
— Лаврина надо отправить выследить крысу, он поохотиться любит, — красивое лицо Глеба перерезала кривая ухмылка, от которой у меня все волоски на коже дыбом встали.
— Мне кажется, он больше не охоту любит, а поиграться потом с жертвой… — насмешливо проурчал тигр, но, покосившись на меня, продолжать не стал.
— Извращенцы, — не сдержалась я. Боже, с кем меня жизнь свела… Вытащила свою руку из Егоровой и хотела уйти, но, вспомнив об одном важном деле, с тяжелым вздохом попросила:
— Егор, можно мне вечером машину взять?
— Зачем? — насторожился он.
— К стене съездить, там родные и…
— Нет… не сегодня…
— Но мне надо именно сегодня, по…
— Я сказал — нет! — резко обрубил он, не дав пояснить, что родители ждут меня раз в месяц, а я пропустила уже две встречи. — Сегодня у меня важный деловой ужин перед Городским советом и твоей поездкой нет времени заниматься.
— Не нужно ничем заниматься. Я быстро съезжу с Николаем и все.
Он неохотно выпустил меня из рук и отстранился.
— Ксения, ты… теперь официально моя подруга, поэтому не может быть и речи о поездке в одиночку куда бы то ни было. А у меня нет времени сегодня заниматься тобой.
— Егор, сегодня именно тот один…
— Я все сказал, — рыкнул ягуар, словно непонятливому ребенку, без угрозы, но сурово. И повернулся к Глебу, отмахнувшись, как от назойливой мухи.
Они заговорили о своем, а я, закусив губу, чтобы не расплакаться от разочарования, — ничего не изменилось, он готов слушать меня, только когда ему надо, — развернулась и пошла в приемную. Рабочий день еще не закончился, а перерыв я прогуляла с Пелагей Павловной.
— Ксень, — раздалось мне вслед, — я хочу пообедать в кабинете, приготовь чего-нибудь вкусного…
Оглянувшись, ядовито предположила:
— С чесноком?
— Сама знаешь, что нет… — полные губы Егора невольно дрогнули в отвращении.
Прищурив глаза, оценивая степень моей вредности — а ну как отомщу за отказ! — он фыркнул и расслабился, возвращаясь к разговору.
Оставшийся день прошел в рабочем режиме и раздумьях: что же предпринять?! Не смутило даже довольство, излучаемое ягуаром, когда он ел свой любимый куриный супчик с поджаренными сухариками, с хитринкой поглядывая на меня, после того, как предложил пообедать вместе с ним в кабинете. Я, как любимый шеф и надеялся, не стала портить ему аппетит чесноком, заботясь о комфорте. Обедала, а сама мысленно прокручивала варианты. Собственно, и отвергать-то было особенно нечего, придется воспользоваться опытом прошлых походов к стене.
* * *
Усилием воли я продолжала дышать глубоко и размеренно, якобы уснула. Родная, большая ладонь ласково скользнула по моим волосам, и запах любимого окутал подобно теплому невесомому одеялу. Странно тяжелый вздох, словно Егор тоже никак не надышится мной, — а затем звук тихих шагов к двери.
Я подождала пару минут и ринулась в коридор, не тратя ни секунды, чтобы накинуть на ночнушку халат. Подбежала к окну и осторожно, с трепещущим сердцем, выглянула наружу. Хмурый в этот момент вышел из особняка и, подойдя к машине, на мгновение замер и безошибочно посмотрел на окно моей комнаты. Секундная заминка — он тряхнул головой, будто отгонял ненужные мысли, сел в автомобиль и уехал.
Обратно я возвращалась медленно, в сомнениях правильно ли поступлю, и в то же время, понимая, что не могу иначе. Я пропустила две встречи, последнюю — по вине Келя оказавшись здесь. Родители там с ума из-за меня сходят.
Сложила в узелок из шали одежду и, сменив ипостась, выскользнула в коридор. В особняк сложно попасть снаружи, а выбраться незамеченной изнутри, мне показалось, проще простого. А вот дальше — бежать по темным улицам, да после комфортной жизни, когда изо дня в день тебе обеспечивают безопасный кров, — было страшно. Эх, расслабилась я, разнежилась! Пора сосредоточиться и по полной использовать свои способности, что я и сделала, распространяя вокруг фон опасности и тревоги, заставляя случайных встречных уходить с моей дорожки.
Знакомый пустырь. Свалка. Одинокий фонарь. Стелясь ближе к земле, я обогнула круг света, и потрусила в сторону леса. О, все святые светлые, как же быстро забываются жизненные трудности, как легко привыкаешь к чувству безопасности.
В темный лес я влетела с колотящимся сердцем, но через секунду-другую с наслаждением вдохнула холодный воздух, напоенный ароматами сухой осенней листвы, пожухлой травы, грибов и сосен. Пересекла очередную прогалину и неожиданно услышала шорох тяжелых лап нескольких хищников; знакомый запах псины подсказал: волки. Мало того, стая направлялась в мою сторону. Я судорожно заметалась между трех деревьев с голыми стволами, на которые точно не залезу, хоть мой зверь приспособлен к этому. Увы, возможности — одно, а умение — совершенно другое. Уже повернула назад, поджав куцый хвост, но тут раздался жуткий волчий вой, наверняка предупреждающий о чем-то стаю, причем, совершенно близко, откуда-то сбоку.
Не успела я со страху что-либо предпринять, — о чудо! — приближавшиеся звери остановились, внезапно удивившись, испугавшись и присмирев. Дальше я в полном недоумении и с несказанным облегчением услышала, как они повернули с моего пути и быстренько удалились, обходя стороной. Долго задумываться над их странным поведением не стала: кто их знает, может, у них планы изменились.
Знакомые улочки Верхнего на фоне энергетических переливов и сполохов над крышами, создаваемых стеной, радовали. Осталось совсем чуть-чуть — и я у цели. Выскользнула из-за угла последнего дома — и пулей вернулась обратно, спряталась в тени; мимо медленно, о чем-то тихо переговариваясь, прошествовал знакомый патруль в составе трех перевертышей с моим новым родственничком — Андреем Роговым, в том числе. Шаги удалившихся стражей уже стихли, а я продолжала трусливо прижиматься к кирпичной стене, чтобы, не дай светлые, не заметили. Встречи с барсом я по-прежнему опасалась. Вдруг идея-фикс облагодетельствовать свой клан с моей помощью не покинула его мохнатую голову.
Оторвать свой бок от дома и двигаться вперед меня заставило ощущение чьего-то присутствия. И вроде не было чувства опасности, только чье-то мрачное любопытство, кажется, с самого начала преследовавшее меня. Перехватив узел зубами, я, тяжело вздохнув, вышла на свет и, пригибаясь, вертя головой по сторонам и нервно прислушиваясь, стрелой метнулась в гостеприимные кусты, конечно облетевшие, но в любом случае темно. Забралась в них и, быстро сменив ипостась, оделась.
Вот что за невезение: стена, как и два месяца назад, опять была мутная и фон создавала злой, отталкивающий. Кожу знакомо, вполне терпимо, покалывало, пока я ждала хоть малейшего просвета. Но время шло и шло, а ведь мне засветло необходимо вернуться обратно, чтобы не огрести «выговорешник» за нарушение распорядка и самоволку.
Наконец-то образовалось небольшое «окошечко» на «ту» сторону. Знакомый скверик, лавочка и мои родные мамочка и папочка. По щекам невольно потекли слезы радости, а сердце защемило от тоски и боли за них. Счастливая улыбка сама расползлась по лицу. Я замахала руками, привлекая к себе внимание родителей. Они заметили, и мы трое неосознанно подались ближе к стене, желая коснуться любимых лиц, обнять, но, не имея такой возможности, тянулись к друг другу душой. Но и в этот раз не успели мы насладиться встречей, а жуткие белесые «лица» защитников с раззявленными в гневе ртами уставились на нас, закрыв видимость.
Я заметалась вдоль стены в поиске просвета, но призраки-церберы следовали за мной как привязанные. И лишь по мелькавшим теням определяла, что мама с папой так же носятся с той стороны. Заплакала от бессилия: третий раз без толку. Наверное, только от полной безысходности я решилась подойти совсем близко, рискуя быть утянутой призраками, но не раствориться, как было бы прежде, — погибнуть. Серые, от которых у меня теперь слишком много, сгорают, а не становятся защитниками.
Кожу уже не покалывало, энергия светлых жалила, подобно разозленным осам. Но стиснув зубы, я с мольбой смотрела на безглазых сущностей, протянула руки и послала им свои чувства: тоску, боль, одиночество, а потом — надежду, любовь и счастье. То самое, которое возникает сразу, стоит закрыть глаза и вспомнить самые лучшие моменты своей жизни. Невероятное счастье! Открыла глаза — ура! — в стене расчистилось окно, а напротив стояли удивленные родители. Мама знакомо вытирала кулачком заплаканное лицо. Я сама сквозь слезы рассмеялась, ведь недаром отец говорил, что я более юная мамина копия.
Краем глаза заметила пребывающих в раздрае призраков, если о них так можно говорить, или подобное, в принципе, возможно, но на белесых ликах-масках сменялись десятки эмоций. Неужели им понравилось ощущать мои эмоции, прочувствовать в полной мере удалось? Вот здорово!
Мы счастливо улыбались, наслаждаясь долгожданной встречей. Не теряя времени, я показала маме свою новую курточку, приподняла брючину и продемонстрировала туфли. Повертелась перед ними, показывая, что одета-обута и жива-здорова, как говорила Мели. Папа показал на живот и рот, узнавая: хорошо ли питаюсь. Я кивнула, расплываясь в улыбке. И тут они оба внезапно побледнели, замахали мне руками, предупреждая о чем-то, а меня накрыл шквал негатива.
Я обернулась, испугавшись неведомой угрозы. Сердце пропустило удар — на меня мрачно глядел Хмурый. Недолго думая, шагнула к нему и, робко положив ладонь ему на плечо, пролепетала:
— Это мои папа и мама, Егор. Мы видимся всего раз в месяц, да и то с великим трудом. Призраки не дают, — вздохнула и посетовала, — обзор закрывают, а я две последние встречи пропустила. Переживала: родители могли подумать, что со мной что-то случилась или вообще — погибла. Представь, каково им там: ждать месяцами и не увидеть меня в очередной раз…
Егор пытался контролировать свои эмоции, привычно закрываясь от меня. Но сегодня у него не очень получалось. К моей невероятной удаче, выслушав объяснение, он успокоился, удушливая волна ревности и ярости прошла, оставив ясную уверенность… в себе. Далее он поразил меня до глубины души:
— Прости, не выслушал тогда… до конца.
Я всхлипнула от радости и облегчения и, улыбнувшись, шепнула:
— Спасибо, что понял меня.
Обхватила его огромную ладонь и благодарно пожала. Егор легонько сжал мои пальцы и, будучи самим собой, строго предупредил:
— Но чтобы больше подобного не повторялось, ты очень рисковала.
Потом, не слушая моих оправданий, повернулся лицом к стене, невольно морщась от неприятных ощущений, которые та доставляет серым. Посмотрев на папу, я несколько раз произнесла: «Егор». Отец понял, повторил, неуверенно улыбнулся моему мужчине. Хмурый крепко прижал меня спиной к своей груди, так, словно укрыл от невзгод. Положил подбородок на мою макушку и, выставив большие сильные руки перед нами, начал жестикулировать родителям. Сначала указал на меня и сжал кулак, мол, это я. Затем указал на себя второй рукой, накрыл ладонью «меня» — защитил. Отец понял, что «сказал» Егор, улыбнулся и расслабился, прижав к себе жену, мою маму.
Взяв за руку моего защитника и постояв еще минутку, я повернулась к нему и с шальной улыбкой попросила:
«Покажи им кто ты!», благо призраки не мешали.
Снова удивив меня, Егор понятливо хмыкнул и ушел в кусты.
Когда мама и папа увидели появившегося из темноты огромного ягуара, ткнувшего меня мощным лбом в бедро, побледнели и схватились за руки. Снова восхитившись прекрасным зверем, я положила ладонь на его широкую голову и погладила. Блестящий черный мех с коричневыми разводами и пятнами оказался на удивление гладким сверху, а вот стоило пальцами зарыться — жестковатым.
Ягуар, грациозно ступая мощными лапами, обошел меня по кругу, ласково касаясь шикарным хвостом, и улегся у моих ног так, чтобы я оказалась в плену его лап и огромного мускулистого тела. Склонил на бок голову, открыв пасть и высунув кончик языка, снисходительно посмотрел на ошеломленных родителей. Я же всеми фибрами души ощущала, как он наслаждается произведенным эффектом. Ну мальчишка прям.
Присев рядом, я с удовольствием первооткрывателя зарылась в его мех пальцами и начала массировать холку. На лицах родителей отразилась тревога: наверняка посчитали, что рядом с большим животным их дочь выглядит маленькой, хрупкой и уязвимой. Остается надеяться — не жалкой. Чтобы окончательно убедить их, что ягуар для меня не опасен и вреда не причинит, я бесстрашно залезла ему на спину, обняв за мощную шею.
Сначала зверь обалдел от моей наглости, мрявкнул гневно, начиная вставать, но я посильнее вцепилась в мех на шее и поудобнее перехватила ногами. Толстым длинным хвостом ягуар начал раздраженно молотить по земле, поднимая пыль и опавшие листья.
Я ринулась чесать «котика» за прижатыми к голове ушками, при этом не забывая улыбаться родителям. И моя трусишка-рысь в кои-то веки решилась помочь. Даже сама на мгновение удивленно вытаращилась, когда откуда-то изнутри поперло знакомое заискивающее урчание. И громко — наверное, вся улица услышала…
Мой ягуар перестал сопротивляться, осторожно поднялся, чтобы не сбросить меня со спины, с укоризной блеснув желтыми глазюками, и терпеливо ждал дальнейших выкрутасов «котеночка». Прижавшись лицом между его лопаток, я благодарно потерлась о гладкий мех, продолжая урчать. Затем слезла с неудобного «транспортного средства» и посмотрела на стену. И расстроилась — смеющихся родителей скрыла непроницаемая муть. Все, хорошего понемножку.
Рысь замолкла, а я печально вздохнула и всхлипнула. В этот момент меня обнял обнаженный Егор, прижал к голой груди, успокаивая:
— Только сырость не разводи, скоро снова увидитесь…
Обняла его за торс, уткнувшись в грудь лбом, а потом до меня дошло, где мы стоим, причем, как стоим и особенно — в каком виде мой кот. Поэтому спешно предложила:
— Лучше оденься, а то не май месяц… и могут найтись зрители…
— Мне не жалко, пусть смотрят, — нахально ответил Егор.
Я скрипнула зубами, мне-то как раз очень жалко. Да и голый мужчина у стены — дополнительное внимание к месту ежемесячных встреч с родными. Вдруг его здесь поклонницы начнут караулить. Нет уж!
Пока я делилась своими соображениями, он одевался, втихомолку самодовольно скалясь: понял, что я ревнивая.
Завязав шнурки на дорогущих стильных ботинках, Егор повел плечами, поправив пиджак. Затем, подхватив меня под локоток, быстро пошел к дороге.
— Мы куда-то торопимся? — спросила я, едва поспевая, и, вспомнив один немаловажный факт, заподозрила: — А откуда ты узнал, где меня искать?
И тут мы вышли из зарослей прямо к черной машине, возле которой, привалившись к капоту, стоял Глеб, сложив руки на груди. В ответе я уже не нуждалась, но, тем не менее, получила:
— Наивно думать, что из особняка можно сбежать, и об этом никто не узнает, — спокойно, без негатива просветил Егор.
Ну не буду же я повторять, что именно так и думала, тем более, уже услышала, но на миг удрученно закатила глаза, выдав себя.
Хмурый заметил и покачал головой:
— До стены ты дошла без проблем благодаря Глебу. Заинтересовался он, куда ты направилась. А когда определил куда, связался со мной.
Сразу вспомнила зловещий волчий вой, отогнавший стаю, — Глеб следовал за мной всю дорогу. Надо больше доверять своим инстинктам, а я все на страх списывала и мнительность. Э-эх, недотепа. Котеночек.
Подойдя к машине, поблагодарила волка:
— Спасибо, что проводил…
Глеб фыркнул недовольно и поглядел на Егора. Тот пожал мощными плечами, сообщил:
— Познакомился с ее родителями.
— И пообещал заботиться обо мне, — даже не знаю, зачем добавила.
Глеб приподнял брови, снова посмотрев на друга, но уже насмешливо.
Егор скрипнул клыками, но подтвердил:
— Да, пообещал. А свое слово я держу всегда.
Я хмыкнула с горечью:
— Такие обещания родственникам женщины нужно давать, если жениться на ней надумал, а не разбрасываться словами… когда… это лишь временно. А то проблематично будет слово-то держать.
Глеб вновь фыркнул и сел за руль. А мы сверлили друг друга взглядами: я — с вызовом, он — со злостью.
— У меня с обещанием проблем не возникнет, поверь, — прохрипел он. Видимо, от сильных эмоций поврежденное горло подвело. — Ничего временного я тебе не предлагал.
— И постоянного тоже… — тихо, горько парировала я. А потом опомнилась: снова давлю, как ребенок обижаюсь взрослых, за то, что не разрешают все и сразу. Скривилась, злясь на себя, и поспешила извиниться: — Прости, пожалуйста. Спасибо тебе большое за родителей. Они столько натерпелись…
Он помолчал, разглядывая меня, и неожиданно предложил:
— Не хочешь обратно прогуляться со мной пешком?
Я ушам своим не поверила — ночь сюрпризов, да и только, — и уточнила:
— В мохнатой шкурке?
— Почему — нет? Засиделся я в кабинете, хочется размяться…
— С удовольствием, — улыбнулась я. — В компании с ягуаром прогулка будет незабываемой. И почти новое свидание…
Егор наклонил голову, показалось, что это его кот меня сейчас изучает желтыми, светящимися в темноте глазищами.
— В машине разденься, а то замерзнешь, — ровным тоном посоветовал он, его голос уже не звучал равнодушно, скорее — спокойно, уверенно.
Я скользнула в салон, а Глеб со вздохом вылез. Но разве я могла оставить его в покое? Приоткрыв окно, пока раздевалась, поинтересовалась:
— А почему ты не остановил меня еще в самом начале?
Ожидая ответа, стянула куртку, рубашку и замерла, похолодев от пришедшей в голову мысли. Выглянула в окно, прикрывшись одеждой, и хрипло выдохнула:
— Ты думал я — предатель? Крыса?..
Глеб поморщился:
— Да какая из тебя крыса или предательница? Если все тайны на лбу крупными буквами написаны. А эмоции хлещут так, что иной раз весь особняк словно беременная самка в период гормонального сбоя…
— О-о-о, — только и осталось прошептать. Но стоит признать: он прав, я еще не волшебник. — Тогда зачем сам в шпионов играл?
— Любопытство подвело. Причин твоего побега могло быть много, — отвечал он честно, вероятно, во избежание дальнейших глупых предположений. — Но у тебя запах начал меняться, через несколько недель должен наступить фертильный период. И не знаю почему, грешным делом подумал: вдруг ты отправилась развлечься… на стороне. А Егору чужая метка на твоем теле вряд ли пришлась бы по душе. Вот и следил, хотел убедиться…
Нет, ну кто он после этого! Подозревал в неверности другу… Но мне не до обид было, тоже любопытство одолело: какое такое изменение запаха? После перехода на «эту» сторону у меня не было столь нелюбимых женщинами «грязных» дней. Обсуждать интимный вопрос с кем-либо я постеснялась и сочла отсутствие месячных особенностью женщин-перевертышей. А тут, оказывается, все гораздо сложнее. Как обычно, у меня буквально вырвалось:
— В каком смысле фертильный период начнется?
Оба оборотня вытаращились на меня. Потом переглянулись, Егор усмехнулся, расслабился и начал медленно спокойно раздеваться, предоставив другу сомнительную честь разъяснять очевидные истины серого мира по принципу: сказавши «А», говори «Б».
Глеб замялся, но через несколько секунд подобрал правильные слова:
— Генные изменения затронули и эту… сферу жизнедеятельности. У магов все как раньше осталось… я имею в виду женщин. Ну, то есть, как у вас, людей, — приятный голос звучал раздраженно, не привык волк столько говорить, да еще на подобные темы. — А у нас, оборотней, два раза в году настает фертильный период. Э-э-э… сначала женский организм очищается… кровью, а дальше наступает… период для… э-э-э… размножения.
— Два раза в году? — уточнила я смущенно.
— Да, — с облегчением подтвердил Глеб. — Перед «очищением» запах усиливается, оповещая… э-э-э, самцов о благоприятном периоде. А у женщины желание усиливается. Сама понимаешь, природа такие вещи не оставляет без внимания…
— Ясно, — совсем уж хрипло от стыда, выдавила я. Надо взять новую информацию о себе на заметку. И вообще, конкретно заняться самообразованием. В конце концов, есть же здесь книги для обучения детей, должен быть справочник или учебник по интересующей теме? И все-таки спросила о самых «обожаемых», как без них-то: — А у вампирш как?
— Почти так же, — зыркнул на меня Глеб, того и смотри опять завоет, и категорично отделался. — Индивидуальные особенности есть. Но тебе это в жизни не пригодится!
Не отважившись больше испытывать волчье терпение, я с досадой закрыла окно, разделась и сменила ипостась. Лапой открыла дверь и спрыгнула наружу. Меня уже ждал ягуар.
