Глава 25

Город, пропахший жареными пирожками из-за специфического топлива для автомобилей, остался позади. А лес приветливо встретил нас ночными звуками, волшебными ароматами, шелестом листвы и шорохами его обитателей. Страх испарился бесследно. Этой ночью я по-настоящему гуляла, словно в городском парке в компании потрясающего мужчины. Причем, самое удивительное, — вот ни за что не поверила бы несколько месяцев назад! — крупного черного ягуара.

Хищник Хмурого совершенно бесшумно ступал здоровенными лапами, мягко и грациозно — залюбуешься. Невероятно: при столь внушительных габаритах красавец-кот тенью скользил между деревьев. Под его темной шкурой перекатывались литые мускулы, а глаза таинственно светились в ночи. Рядом с великолепным огромным животным я чувствовала себя мелкой домашней кошкой, хоть и размерами побольше таковой буду, и лапы лохматые и крупные.

Хищник Егора подстраивался под скорость моего хода, но рысь мельче, и мне приходилось чаше перебирать лапами. Ягуар лениво, но зорко, посматривал по сторонам и шевелил ушами, прислушиваясь к окружающим звукам. И периодически поглядывал на меня с любопытством, с толикой снисходительно трогательной заботы сильного над слабым, и еще, к собственному удовольствию, я почувствовала, что он немного отпустил свой контроль, расслабил внутренние путы, стал чуточку беззаботнее, радостнее, легче что ли.

И ощутив его настрой, решила сама пошалить и попытаться расшевелить его дальше. Чуть приотстав, самым бессовестным образом цапнула его за хвост. Не сильно, конечно, но ощутимо. И рванула прочь под несущийся вслед злой, возмущенный рык пострадавшего зверя. Ягуар догнал меня очень скоро. Заступил дорогу. Я испуганно радостно взвизгнула и неожиданно запрыгнула на дерево, к моей удаче, с низко расположенными ветвями, вскарабкалась повыше, а затем, увидев как огромный кот, встав на задние лапы, потянулся за мной передними, отважилась прыгнуть на соседнее дерево. Получилось!

Играючи уходить от погони удавалось несколько минут, потом хитрый котище ловко — даже мяукнуть не успела — сцапал и подмял неопытную рысь, выбив из легких весь воздух. Довольно зарычал над ухом — поймал-таки. Выбравшись из-под огромной туши, я громко заурчала и лизнула в клыкастую морду черного кота, не выпустившего меня из лап. Раз-другой. Понравилось. Новый опыт пришелся нам с рысью по душе, и мы с особенным удовольствием оказывали ягуару знаки внимания.

Зверь легонько прихватил меня за плечо, я визгливо игриво зарычала, начиная выворачиваться из его захвата. Мы провозились подобно котятам, пинаясь и фыркая, с полчаса, пока я не уловила, что самец не на шутку возбудился. Отпрыгнула в сторону, замерла как мышка, поджав свой куцый хвостик, и затравленно посмотрела на него. В таком виде сексом заниматься я особым желанием не горела. Мне бы с человеческой ипостасью разобраться, а дальше уже думать о животной.

Ягуар меня понял. Фыркнул, подполз ближе, боднул головой в плечо, мол, успокойся, и встал на лапы. Намек я поймала на лету. Дальше мы «гуляли» плечо к плечу: иногда срываясь на бег, потом снова трусили, огибая препятствия. От невероятного восторга, казалось, счастьем пузырилась кровь. Наше второе настоящее свидание. Ведь воспринималось происходящее именно так, благодаря часто бросаемым на меня взглядам собственника, который прогуливается со своей подругой.

Не встретив неприятностей на пути, хотя, бесспорно, встреча со зверем главы клана Хмурых вряд ли была бы приятным сюрпризом для остальных. Поэтому его наверняка избегали случайные встречные, пока мы добирались до особняка. Не сменив ипостась, мы поднялись на второй этаж, но вернуться в свою комнату ягуар мне не дал, вынудил зайти к нему и там обернулся.

В его покоях или апартаментах — не задумывалась, как у серых олигархов величают помещение, которое среднестатистическая девушка «с той стороны» привыкла называть спальней, — я оказалась впервые. Быстро осмотрела комнаты, выдержанные в темных тонах: приглушенный свет настенного бра освещает серые обои со сложным витиеватым рисунком, тяжелые портьеры в тон, черную кожаную мебель. Огромная кровать застелена абсолютно черным шелковым бельем, о чем я по глянцевому блеску догадалась, но, честное слово, чуть лапой не попробовала — до чего шикарно и непривычно.

Не испытывая ни малейшего смущения, мужчина встал, чуть расставив ноги, и посмотрел мне в глаза:

— Ксения, сегодня я не отпущу тебя спать одну…

Я вопросительно мрявкнула, в переводе со звериного: «С чего бы?»

— Мы взрослые оборотни, хватит ходить вокруг да около. Мы оба знаем, что это случится! Зачем тянуть кота за хвост?

Во второй раз я мрявкнула нечто невразумительное, потому что Егор распорядился:

— Меняй ипостась, давай поговорим по-человечески.

Тяжело вздохнув, я огляделась на предмет чем бы прикрыться. Увидела черный шелковый халат на спинке кресла, прошла к нему. Сменила лапы на руки-ноги и шустро замоталась в халат, который вкусно пахнет Егором. Невольно потянула носом аромат одежды из ткани, оказавшейся настолько приятной для тела и уютной, что секунду-другую, прикрыв глаза, прислушивалась к собственным ощущениям: будто мех моего ягуара касался обнаженной кожи. Затем повернулась к ожидавшему меня хозяину понравившегося халата и мягко упрекнула:

— Мы сходили лишь на второе свидание, а ты уже требуешь близости.

Мужчина отмер, плавно скользнул ко мне и взял мое лицо в ладони:

— Три, четыре, пять, как ты их называешь, свидания; что они изменят между нами?

Пришлось задрать голову, полностью открывая шею, становясь абсолютно беззащитной перед ним.

— Может быть, сделают ближе? — хрипло спросила я, вглядываясь в желтые глаза. — Понятнее друг другу… роднее и… нужнее?

В его глазах не было той бездушной холодной пустоты, пугавшей раньше. Но и разобраться с тем, что намешано в их темной глубине не удалось. Обидно, ведь Егор — единственный мужчина, которого хочется чувствовать, «знать», разбираться в его эмоциях, но, увы, он — книга за семью печатями не только для меня. Попробуй приоткрой!

— Ты для меня понятна, более чем, — сипло возразил этот мужчина.

Еще одна особенность: у него от сильных эмоций горло, словно тисками сжимается, а голос меняется до неузнаваемости, приобретая скрежещущие, металлические оттенки. Значит, Егор сейчас не столь спокоен, как хочет казаться.

— Но ведь этого мало — быть только понятной, — жалобно шепнула я, обнимая ладонями его пальцы.

— Ты необходима мне…

— Только в постели?!

Тягостные мгновения молчания — потом скупой ответ:

— Ты нужна мне.

— Для чего?

Пристальный взгляд. Молчание. Явное нежелание делиться своими секретами, чувствами.

— Я отдал тебе свою верность! — наконец рыкнул он. Злится, не нравятся ему мои настойчивые неудобные вопросы, сопротивление, непокорность.

— Да, но ограничил временными рамками. Ты будешь верен мне, пока я с тобой. А если надоем? Завтра, например, или через неделю… Ты переметнешься к другой с этой самой верностью? А с чем останусь я? С разбитым сердцем?

Егор сжал ладони на моем лице, затем зарылся в волосы, пропуская их между пальцами. Я уперлась ладонями в его гладкую, словно каменную грудь, погладила почему-то прохладную кожу, может, из-за того что сама горела. Мой Мерзлявый… непостижимым образом замерзающий ягуар, которого я с первой встречи неосознанно пыталась согреть. И ведь он тоже этого хотел, тянулся за моей рукой, последнее время часто сам касался.

— Я не терплю, когда меня вынуждают… — буркнул он знакомым холодным тоном. Но никакой контроль не способен сдержать лавину эмоций. Хмурый злился, бушевал внутри, но в тоже время желал…

— Я немного прошу и…

— Ты просишь слишком много и сразу, — оборвал он.

Медленно, давая возможность вырваться, наклонился и поцеловал. Сначала осторожно касался моих губ, потом скул, закрытых век, висков. Мое тело стало тяжелым, вялым, покорным, а разум признал поражение. Не в моих силах оттолкнуть его. Я испугалась: если откажу ему сейчас, он отступит, вероятнее всего, из принципа и гордости откажется от меня.

Мне осталось только взвыть от бессилия. Сердце тисками сжимал страх. Мужчина, от которого я хочу «слишком много и сразу» — единственный, кого полюбила каждой своей клеточкой, — не сможет ответить на мои чувства. Душа застыла: сейчас я предавала себя, по сути соглашалась на эмоциональное и духовное рабство, превратив Егора Хмурого в своего ледяного «идола», в надежде, что он когда-нибудь снизойдет и разделит жизнь со мной.

Я вырвалась из рук Егора, отступила, затравленно таращась на него. Как же я допустила это? Как дошла? Почему-то вспомнился Сергей. Он тоже надеялся и верил, долгие три года верил, что его любви хватит зажечь мое сердце. Рисковал жизнью, ожидая ответного чувства. А я так и не смогла ответить взаимностью. Да, ему досталась любовь другой женщины, надеюсь, у них получится. Мой бывший мужчина полюбит свою жену.

О, все святые светлые, как же мне сейчас больно за него, стыдно и горько за причиненные страдания. Эгоистка! Бесчувственная эгоистка! Пользовалась, ничего не давая взамен. Платила телом за чувства, чтобы купаться в его любви. Подобно проклятому вампиру питалась его эмоциями. И вот пришла расплата за грехи! Теперь уже со мной собираются расплачиваться телом за душевное тепло, за любовь, за возможность погреться в ее лучах. Теперь я оказалась в шкуре Сергея и в полной мере могу познать, что он чувствовал все время, пока ждал, надеялся. Ведь я тоже теперь вынуждена лишь ждать, надеяться, что зажгу сердце Егора, отогрею, заражу своей любовью. В сущности — уповать на чудо!

Святые светлые, простите меня за жестокость, эгоизм, бесчувственность. Я отвернулась к окну, обнимая себя руками, замерзая от снежным комом обрушившейся реальности и туманной перспективы. Что же делать?

Сильные широкие ладони легли мне на плечи. Егор прижал меня к груди, зарываясь носом в волосы на макушке и жадно вдыхая. Я судорожно выдохнула, кожа покрылась мурашками, запах его желания опять начал кружить голову. Я так сильно люблю, но настолько слаба, что не в силах отказаться, устоять перед ним. Повернулась и посмотрела ему в глаза. Сейчас мы точно напоминаем двух борцов, просчитывающих каждый шаг друг друга.

— Я согласна, — Егор вздохнул с облегчением и замер, услышав продолжение. — Но в моей комнате.

— Какая разница? — ровно спросил он, прищурившись.

Я быстро облизала пересохшие губы, от чего у него кадык дернулся, и кулаки сжались.

— Не хочу тайком красться к тебе по ночам, а по утрам уходить к себе как… — я оборвала себя на полуслове.

Он криво ухмыльнулся:

— Значит — я буду бегать к тебе в постель?! Как пес к своей хозяйке…

— Я не это имела в виду, — нахмурилась, резко мотнув головой. — Не хочу, чтобы ты так считал и…

— Будут еще условия? — оборвал он меня.

Я нервно сглотнула. Разговор вновь пошел о слишком болезненном.

— И никаких временных меток на моем теле!

— Временных? — его брови в недоумении полезли на лоб.

— Ну вы же постоянно твердите мне, что во время… э-э-э… страсти кусаетесь и метите, а потом каждый перевертыш знает, кто с кем и сколько раз… — раздраженно выпалила я.

— Хочешь остаться нетронутой? — процедил оборотень сквозь клыки. — Для следующего? Зря надеешься, рысенышь, ты моя!

Я и сама вскинулась на него:

— Нет, просто хочу оставить свободное место для твоей брачной метки!

Егор хмыкнул и с мрачным любопытством поинтересовался:

— Почему именно я?

Я вытянулась в струнку — неожиданный вопрос. Пожевала губу, нахмурилась и вернула ему вопрос:

— А почему именно я?

— Что — ты? — он наклонил голову набок, с иронией глядя на меня.

— Почему именно меня ты хочешь затащить в свою постель? Разве вокруг мало женщин? Даже не меченых?

Он усмехнулся, по-прежнему разглядывая меня:

— Потому что хочу именно тебя.

Горькая правда, но стать в чем-то исключительным объектом его желания и страсти — уже маленькая победа. Даже улыбнулась, хоть и не смогла скрыть грусть:

— Потому что я люблю именно тебя.

Темные идеальные брови сошлись на переносице, но Егор не хмурился, а скорее осмысливал, принимал мое признание вместе с условиями. Заметно расслабился, повел мощными плечами, словно сбрасывая давивший груз. И вдруг — подхватил меня на руки, заставив ахнуть и вцепиться в него.

— Ксень, хватит болтовни. Раз уж решили…

Дверь своей спальни я открывала и закрывала сама, пока любимый, до этого бесшумно и стремительно пронесшийся по коридору, держал меня на руках. Подошел к кровати, резко откинул покрывало с одеялом, сел, устроив меня на своих коленях. Я развернулась в его объятиях, подняла руку и неуверенно провела по высокому лбу, вискам с выступающими треугольниками черных волос, гладкой щеке, которая не кололась щетиной, как у людей. Перевертыши умеют контролировать рост волос, по крайне мере, на лице точно. И глаз не могла отвести от волевого лица с резкими, но красивыми чертами.

Егор сощурился, пряча внимательный взгляд за длинными густыми ресницами. Смотрел мне в лицо, наблюдая за эмоциями, наверное. Я же чувствовала его нетерпение, радость и предвкушение. У него в душе разливалась нежность, я четко ощущала, ведь раньше ее не было. Потянулась к его губам, что так манили, но в этот момент он начал медленно, наблюдая за моей реакцией, развязывать на мне халат. Полы черного шелка легко разошлись, обнажая мою светлую кожу, контрастируя с ней, затем под ткань скользнули его руки.

Длинные пальцы ласково коснулись вершинок груди, погладили их, чуть стиснули. Я всхлипнула от удовольствия, отозвавшегося тянущей волной внизу живота. А его ладони накрыли обе мои груди, слегка сжимая, приподнимая. Словно уловив мое желание, он потянулся ртом к груди, обхватил губами и приласкал вершинку языком, затем приник голой коже второй груди. Я зарылась пальцами в его волосы, притягивая его голову ближе, желая большего… И услышала свой стон. Или урчание?

Губы пересохли, я облизала их, тут же привлекая к ним внимание.

— Поцелуй меня… сама! — глухо не то попросил, не то приказал мой мужчина.

— Я хочу, чтобы ты знал, Егор. В той жизни у меня были отношения с мужчиной. Мы долго встречались, но ничего не вышло… в итоге.

— Почему? — его пальцы снова сжали чувствительную вершинку груди, заставив выгнуться и всхлипнуть.

— Не смогла… полюбить его… — прошептала я.

— Я рад, — голос Егора предательски скрипнул — снова эмоции зашкаливают, и горло перехватило.

— Я о том, что отсутствие меток не означает невинности, — пояснила, неловко чувствуя себя, будто чем-то виновата.

Кажется, он понял, о чем речь. Одной рукой обнял за шею, а второй продолжал ласкать обнаженную грудь, заставив выгнуться сильнее, податься к нему. И бедром ощутить его подрагивающую от напряжения возбужденную плоть.

— Котенок, ты скоро поймешь: тот опыт ничего не значил, — большим пальцем помассировал затылок, затем местечко между шеей и ключицей, вдохнул. — Только оборотень способен по-настоящему удовлетворить. Особенно… самку.

Егор спустил с моих плеч халат, от чего по коже побежали мурашки: то ли от легкого страха, то ли от нарастающего желания. Теперь он носом коснулся впадинки у шеи и плеча, жадно вздохнул и зубами легко прикусил кожу.

— Ты обещал не метить… временно, — пискнула я, упираясь в его плечи.

Честно говоря, опять испугалась, почувствовав клыки у своего горла. Застарелый страх не спешил отпускать. А оборотень словно дразнил, едва ощутимо покусывая кожу вдоль пульсирующей артерии на шее, добрался до гортани, продолжая в том же духе. Я глубоко вдохнула, и неожиданно страх отступил — верно, моя рысь вмешалась и решила, что самцу с таким запахом можно довериться. Вцепившись в его плечи, наверное, даже царапая ногтями, я откинула голову назад, открываясь полностью. Вверяя свою жизнь мужчине, которому отдала сердце.

Он провел языком от основания шеи до уха, потом притиснул к себе и сжал в объятиях.

— На тебе будут только мои метки, я уже пообещал, радость моя.

Я промолчала, чтобы не давить. Потянулась к его губам за поцелуем и, насколько хватило дыхания, наслаждалась их мягкостью, вкусом, который готова была смаковать вечность. Дальше инициативу перехватил Егор, откровенно довольный, что дорвался до желанной женщины.

Уложил на спину и, нависнув надо мной, вытянулся вдоль. Потерся. Я всем нутром ощущала его темное дикое желание, но вел себя любимый так, словно никуда не торопился. Смотрел и не мог насмотреться и довольно жмурился. Его губы постоянно тянулись к ключице, а руки успевали везде, не оставляя без ласки ни единого кусочка моего тела. Мне оставалось только стонать и выгибаться в его объятиях от сказочно прекрасных ощущений, особенно когда его пальцы, добравшись до чувствительной кожи между моих бедер, проникли внутрь, заставив зажмуриться и вскрикнуть. Он умел и желал дарить наслаждение и доводил меня до чувственного безумия, а сам наблюдал темнеющими глазами: золотой постепенно сменился янтарным темным, лихорадочно поблескивающим. А стоило мне достигнуть вершины наслаждения и глухо, стискивая простыни пальцами застонать, его самообладание тоже снесло волной моего удовольствия.

Мой страстный мужчина, поддерживая локтями свое массивное тело, накрыл мое и заполнил одним длинным скользящим движением. Я закричала и вцепилась в его плечи. Егор скрипнул зубами, простонал и дал мне время расслабиться и подстроиться под его совсем не средние размеры. Но скоро я забыла обо всем, кроме чувственного восторга, который он дарил нашим слиянием. Мой оборотень прав: никогда, никогда мне не было так хорошо.

И в тоже время поняла, что в нашей паре всегда буду ведомой, а «поиграться», может быть, позволят когда-нибудь. Впрочем, мне было уже не важно. Засыпая в его объятиях, я молила светлых и сумеречных богов, чтобы они не забирали у меня любовь, а сделали ее ответной. Без Егора я больше не смогу жить.