Глава 10
Они молча поднялись по лестнице и оказались в облюбованной Арьей спальне. Той самой, маленькой, которая в других домах служила детской. К его удивлению, ничего в доме не изменилось — всё оставалось по-прежнему, как и тогда, когда он жил один. Девушка молча открыла шкаф, и Владимир удивился ещё больше — пара простых платьев, одна кофта, правда, тёплая, очень простые туфельки, из самых дешёвых, плюс немного женского белья, тоже, кстати, недорогого.
— А почему так мало?
— Что — мало?
Не поняла его вопроса девушка. Пришлось пояснить:
— Понимаешь, ты меня удивила. Другая бы на твоём месте купила бы кучу всего, тем более, что в деньгах тебя никто не ограничивал. А я…
Он повёл рукой в сторону её гардероба.
— Вижу здесь лишь самое дешёвое, да ещё в мизерных количествах. Даже белья, извини за то, что говорю о таком, всего ничего. Тебе хватает?
— Я стираю.
Тихо ответила она.
— Тебя научили пользоваться машинкой?
Кивнула.
— Но я предпочитаю руками. Машины рвут тонкую ткань.
— Только не наши.
Буркнул он. Потом добавил:
— Так не пойдёт. Сейчас мы поедем в магазин, и купим всё остальное.
— Что — остальное?
Его удивил напряжённый взгляд зелёных глаз Арьи.
— Как что? Платья, нижнее, обувь, зимнее здесь не требуется, но мало ли, вдруг мы выедем куда-нибудь на другой континент…
— Зачем?
Мужчина вздохнул:
— Ты собираешься всю жизнь прожить на Новой Руси?
— А меня разве выпустят?
Владимир удивился не на шутку:
— А почему нет?
— Разве я не пленница? Зачем тогда мне всё? Тряпки, обещанные тобой, поездки…
— Подожди-подожди.
Он осмотрелся, увидел стул, опустился на него, впрочем, ну выпуская её из вида.
— Кажется, мы с тобой действительно не понимаем друг друга. Начнём знакомиться с самого начала, пожалуй. Может, присядешь? Разговор у нас, судя по всему, будет довольно долгим. Устанешь стоять.
Девушка опять вздёрнула свой носик, строптиво отошла к окну. Подняла створку, уселась на широкий подоконник, подняв на него ногу, впрочем, скрытую тканью сарафана.
— Говори. Я слушаю.
Уставилась на шумящую улицу. Впрочем, шума было немного, в основном от листьев, развеваемых лёгким ветерком, и он не мешал им слышать друг друга.
— Тебя зовут Арья Гёнц. Так?
— Да. Я — специальный агент второго класса службы Государственной Безопасности Великой Швабии.
— Допустим. Но это имя ты, как и своё звание, носила там, на своей родной планете. Попав сюда ты получила новую фамилию и новый статус. Теперь тебя зовут Арья Звонарёва— принятая.
— Как-как? Арья Звонарёффа? Принятая? Что за странное имя?!
— Моё имя — Владимир Звонарёв. У нас одинаковые фамилии. Это значит, что ты принадлежишь к моей семье и являешься принятым её принятым членом. Не по праву родства, а по праву приёма в семью.
— Я этого не просила!
— Прости, но мы вынуждены дать тебе этот статус.
— Из-за будущего ребёнка?!
Её голос зазвенел. Спокойным тоном мужчина ответил:
— И из-за него в том числе. Хотя ты можешь избавиться от добавления принятая. Например, моя мачеха носит имя Аора Звонарёва. Без всяких добавок. И если ты согласишься, то тоже…
Оборвал фразу на полуслове. Но Арья мгновенно среагировала, доказав, что не зря работала в известной сфере.
— Соглашусь на что?
— Давай пока не будем говорить об этом.
— Ты всегда уходишь от ответов на мои вопросы.
Неожиданно спокойно парировала она.
— Нет. Просто ты не всегда спрашиваешь то, что тебя интересует. А я… Уж прости. Не имею опыта в общении с противоположным полом. Не совсем, конечно, но тем не менее, он куда меньше, чем ты думаешь.
На этот раз он смог действительно удивить швабку не на шутку.
— Значит, ты предлагаешь задавать тебе вопросы, формулируя их более точно и конкретно?
Владимир кивнул в знак согласия.
— И ты ответишь на них честно, без утайки и недомолвок?
— Слово.
Она дёрнула подбородком.
— Хорошо. Я должна родить ребёнка, который сейчас во мне. Так?
— Да.
— И нахожусь здесь, в безопасности, в то время, как у меня на Родине идёт война, именно из-за него?
— Да.
— Ребёнок — единственная причина, по которой ты похитил меня?
Теперь настала его очередь смутиться:
— Я могу не отвечать на этот вопрос?
— Почему? Мне на ум приходит только один ответ — меня будут изучать в качестве лабораторного животного.
— Ты ошибаешься. Могу сразу тебе сказать, что медики будут изучать тебя ровно столько, сколько нужно для того, чтобы ребёнок родился здоровым. То есть, обычный медицинский контроль над беременной. Стандартный для нас, кстати.
— Стандартный? Что это значит?
Приходилось бы терпеливым, но Владимир это не раздражало:
— Каждая женщина, или девушка, забеременевшая по тем или иным причинам, независимо, состоит она в браке, или решила просто завести себе ребёнка, должна наблюдаться у врача в течение всей беременности. Это делается для того, чтобы выяснить патологии на ранних стадиях, помочь избавиться от них, проконтролировать здоровье плода и его мамы. Ну и, разумеется, чтобы обеспечить нормальные роды и сохранить жизнь и здоровье роженицы.
— Ты хочешь сказать, что меня не будут препарировать, испытывать на мне лекарства или подвергать экспериментам?
— Разумеется! Все необходимые для наблюдения анализы и обследования уже сделаны во время медицинского осмотра на приёмной базе. Так что твой наблюдающий врач уже имеет подробную медицинскую карту и все необходимые данные для лечения, если оно вдруг понадобится.
Арья вздохнула.
— Хорошо. Если меня не будут использовать как лабораторную крысу, тогда какова причина того, что я здесь? Кроме ребёнка?
Он покраснел, и это удивило Арью.
— Ты мне… Словом… Я…
— Не знаешь, что придумать?
Неожиданно в её глазах промелькнули какие-то искорки. То ли весёлые, то ли злые. Собравшись с духом, Владимир всё же ответил:
— Ты мне нравишься.
— И всё?
— Да.
— Тебе достаточно этого? Чтобы притащить меня сюда, против моей воли? Заставлять родить…
— Заставлять?!
Тон, которым он произнёс это слово, заставил девушку взглянуть на него. Повторил:
— Значит, Заставлять…
Его вид по-настоящему напугал швабку. Только что перед ней сидел отчаянно краснеющий, словно школьник на первом свидании, молодой мужчина, едва не её ровесник, и вдруг он превратился в ледяную глыбу. Поднялся. Взглянул на неё так, что по коже пробежали мурашки.
— Впрочем, пожалуй, ты права. Я действительно заставляю тебя. И уже говорил тебе это. Но могу сказать тебе в утешение, что заберу его, а ты сможешь быть свободной от любых обязательств по отношению к нему. И даже вернуться к себе, в Швабию. Если она, разумеется, к тому времени будет ещё существовать. Не забывай, что СОТ и Америя ведут войну против твоей страны. Кстати, могу тебя утешить — мы приняли решение не вмешиваться во внутренние дела вашего мира. Разбирайтесь сами.
Пауза.
— У тебя есть ещё вопросы?
Она спрыгнула с подоконника и медленно двинулась к нему. Потом вдруг кошачьим движением, молниеносно со всего маха влепила звонкую пощёчину:
— Ублюдок! За кого ты меня принимаешь?! Считаешь, что я брошу своё дитя?! Оставлю его неизвестно кому?!
Снова замахнулась и застонала от боли — её руку перехватили с такой силой, словно перед ней был не человек, а машина. Стальное чудовище в облике гуманоида. Он медленно процедил, тщательно выговаривая каждое слово:
— Я уже говорил тебе, что мы, Звонарёвы, никогда не бросаем своих детей.
Внезапно успокоившись, отпустил её запястье, которое она сразу принялась растирать, шипя от боли, снова сел на стул. Вспышка гнева мгновенно прошла.
— Ты не собираешься оставлять ребёнка. Я ни за что его не брошу и не оставлю. Значит…
— Что — значит?!
Теперь её начал охватывать гнев.
— Значит, нам придётся как-то уживаться с тобой. Ты — мать. А я отец. Ты не хочешь его оставить мне. Получается, что приняла решение остаться в моём мире. И… В принципе, я не против этого. Потому что одно дело, когда ребёнка воспитывают оба родителя. Другое — когда один.
— Ты несёшь какую-то чушь.
Отвернулась, вернувшись на свой подоконник и мучительно боясь взглянуть на него. Добавила:
— Отец. Мать…
— Да. У ребёнка должны быть отец и мать. Что тебе не нравится?
— Ты говоришь правильные слова. Только вот непонятно, какой смысл ты им придаёшь?
— Прямой. Я отец твоего ребёнка. А ты его мама. Мама и папа. Что тут можно ещё придумать? Папа, мама, малыш. Настоящая семья. Нормальная, кстати. И для нас, и для вас, насколько я знаю.
Слёзы навернулись на глаза Арьи сами собой:
— Скажи ещё, что мы должны с тобой пожениться.
— Не скажу. И знаешь почему?
— Почему?
Ему показалось, или она действительно обиделась?
— По нескольким причинам.
— Назови их.
Швабка явно успокаивалась, снова входя в роль агента бепо.
— Хорошо. Давай я их перечислю. Но только эти причины с моей точки зрения. Если я не прав — поправь меня. Договорились?
Она кивнула, и мужчина начал говорить:
— Первая и самая важная — наш ребёнок был зачат без любви. Всего лишь результат евгенического эксперимента ваших учёных. Так?
— Да.
— Далее — мы слишком мало знаем друг друга, а ты, к тому же, совершенно не знаешь мой мир…
Молчаливый кивок согласия.
— Поэтому не знаешь, стоит ли менять привычный тебе мир неизвестно на что. А вдруг тут куда хуже.
— Нет. Моя Родина ведёт борьбу за существование. И мой долг помочь ей в этой борьбе.
Теперь кивнул он.
— А чем ты можешь помочь? Учитывая, что скоро тебе даже ходить будет тяжело.
— Я агент второго класса. А бепо всегда есть чем заняться. Врагов у Швабии очень много.
— Как и мусора в твоей голове. Впрочем, ладно. Не обижайся. Я продолжу?
— Да, разумеется.
— Хорошо. Следующая причина — мы не знаем друг друга достаточно хорошо. Ни привычек, ни характеров, а ты даже не знаешь моего языка. Не можешь разговаривать ни с кем, кроме меня. Хотя как раз эта причина устраняется очень легко и быстро. И тебе придётся обязательно изучить нашу речь. Особенно, если ты не собираешься оставлять ребёнка мне.
Предупредительно вскинул раскрытые ладони, потому что Арья уже хотела вновь броситься к нему. Швабка шумно вздохнула, потом произнесла:
— Продолжай.
— И, последняя причина — да, ты мне нравишься. Не хочу говорить комплиментов, но ты очень и очень красива по нашим меркам, и по моим лично. Но у нас есть пословица — с лица не воду пить. Красота не заменит человека. А ведь нам придётся жить вместе…
Чуть помолчал, задумчиво глядя на неё. Потом закончил:
— И ещё — я не могу тебе верить. Ты предала меня, бросив одного. Потом пошла искать сотовцев, чтобы передать им. Если бы я не проснулся…
— Я должна была тебя задержать у нас любой ценой. Даже такой.
— Вот видишь. А семья — это, всё-таки, не столько любовь, хотя и она важна. Но прежде всего — доверие между супругами. Они должны верить друг другу. Быть честными перед своим партнёром. Но веры у меня к тебе нет. И это — самая важная из всех причин. Именно поэтому я не могу жениться на тебе. Да и ты не горишь желанием стать моей второй половиной.
Арья соскочила с подоконника, снова подошла к нему. Но в этот раз бить не стала.
— Ты — прав. Во всём. Кроме одного. Даже двух вещей. Хочешь знать, каких?
Он кивнул:
— Первая — ты мне отвратителен. Своей самонадеянностью, уверенностью, всем тем, чем отличаешься от нас. Своей силой, наконец! И второе — я ничего не хочу знать о твоём мире. Потому что рано или поздно я вернусь домой. Вместе со своим ребёнком. Как бы ты не мешал этому, и чтобы ты не делал.
— Никогда.
— Что?
Она вздрогнула.
— Ты можешь вернуться. Но без ребёнка. Он останется со мной. Я его отец.
— А я — мать.
— Похоже, что этот вопрос нам мирно не решить. Думай, что хочешь. И мечтай о чём угодно. Но будет по моему.
Она открыла было рот, но он мягким движением приложил палец к её губам. От неожиданности швабка растерялась.
— Всё. Хватит разговоров. Поехали в магазин. Тебе надо купить целую кучу вещей…
— Чего ты прицепился к тряпкам? Их у меня больше, чем достаточно!
Ответом ей был удивлённый взгляд. Потом последовал вопрос:
— Больше… Чем достаточно?
— Да! Мне некуда их одевать, некуда носить! А для дома их больше, чем нужно.
— Оригинальная постановка вопроса.
Медленно произнёс мужчина.
— Впрочем, ты же всё время сидишь тут и никуда не выходишь. Понятно. Ладно. Прогуляемся по городу. Я, кстати, получил отпуск и могу, точнее, хочу, провести его вместе с тобой. Показать тебе наш мир, нашу жизнь, решить некоторые вопросы. Так что могу сказать пока одно — теперь у тебя некоторое время будет собеседник и тебе не придётся всё время молчать.
Теперь настала её очередь удивляться, впрочем, девушка тут же ощетинилась, словно кактус:
— А зачем?
— Считай это моей прихотью, или долгом по отношению к будущему ребёнку. И пока закончим разговоры. Поехали.
— Куда?!
— Гулять.
Отвернулась в сторону:
— Не хочу.
Ахнула, когда Владимир в мгновение ока оказался перед ней:
— Чувствуешь усталость? Тебе плохо? Тошнит? Голова кружится?
Осторожно коснулся запястьем её лба, и она, дёрнувшись, едва не вывалилась в окно от неожиданности, но тут же снова оказалась на его руках, а в следующее мгновение уже увидела себя на лестнице. Заколотила кулачками по широкой груди:
— Оставь меня в покое! Куда ты меня тащишь?!
— В больницу, разумеется!
— Оставь! Оставь меня сейчас же!
Неожиданно пискнула, потому что голос сорвался от неожиданности.
— Я здорова! Я совершенно здорова! Просто не хочу!
В следующее мгновение её очень бережно опустили на пол у самого выхода из дома.
— Не хочешь ехать на прогулку?
— Не хочу!
— А надо.
Не обращая внимания на её сопротивление, вывел её на крыльцо. Заставил спуститься, потом повёл к вновь появившемуся автомобилю непривычных очертаний. Что-то пискнуло, мигнули фары и большие задние фонари. Открыл дверь, мягко нажал на плечи, усаживая её внутрь. Она завозилась на сиденье, пытаясь разобраться с совершенно незнакомым устройством, но мужчина уже сидел на месте водителя.
— Успокойся. Новые впечатления нужны вам обоим.
Мягко заурчал мотор. Даже в его рокоте чувствовалась сила. Плавно двинулись с места. Пропустили пару больших грузовиков, затем повернули направо. Двинулись по широкой улице, обрамлённой невысокой, примерно по пояс взрослым, зелёной изгородью из незнакомых растений. Дорога была идеально ровной, ни ям, ни выбоин. Люди спокойно шли по широким тротуарам, немногочисленные автомобили самых разных форм и назначений так же без спешки и суеты двигались по своим делам.
— Для начала устроим тебе экскурсию.
Арья нахмурилась:
— Я всё это видела. Мне показывали.
— Но ведь ты не знаешь, что там?
— А зачем?
— Затем, что нужно. Ты же не можешь просидеть дома всё оставшееся время?
— Могу.
— Не получится.
Автомобиль скользнул в сторону, пристраиваясь на стоянке, заполненной не только четырёхколёсным транспортом, но двух — мотоциклами, велосипедами, и уж совсем непонятными аппаратами с длинной ручкой, торчащей вверх. Владимир помог Арье выйти из машины, точнее, попытался это сделать. Громко фыркнув, она текучим движением выскользнула наружу сама. Осмотрелась — утопающее в зелени большое двухэтажное здание. Тои ли какое то государственное учреждение, то ли школа…
— Это что?
— Здесь ты будешь учиться.
— Учиться?!
— В ответ последовал простой кивок. Потом всё же разъяснил:
— Это школа для таких как ты. Тут тебя обучат нашему языку. Технологии уже отработаны, так что ты сможешь разговаривать со всеми очень быстро.
Снова вздёрнутый гордо носик. Он взял её за руку, повёл внутрь здания. Там было тихо и удивительно прохладно. По сравнению с жарой на улице, можно сказать, даже холодно. Самое странное, что в основном им попадались одни молоденькие девушки, либо женщины. Некоторые беременные, и на довольно больших сроках, кстати. Все, как правило, красивые, во всяком случае, откровенных дурнушек не было. Но абсолютно все, без исключения, провожали их пару улыбками. Арье стало не по себе, она даже чуть прижалась к мужчине:
— Чего это они?
Шепнула ему. Владимир улыбнулся:
— Можешь говорить нормально. Швабского среди них никто не знает, кроме преподавателей. И то не всех.
— А почему сплошные женщины? Где мужчины?
Улыбнулся:
— Ну, понимаешь, у нас тут у всех, без исключения, нормальная сексуальная ориентация, так что брать мужчин в жёны запрещено.
— Что ты хочешь этим сказать?!
Она попыталась выдернуть свою ладошку из его руки, но тщетно.
— Среди нас, новорусов, подавляющее большинство мужчин. Поэтому мы берём в жёны женщин со всех краёв…
Взглянул на неё сверху вниз, добавил с лёгкой усмешкой:
— И планет. Поэтому нам и пришлось пойти на создание специальных школ, где новичков обучают нашему языку, а так же правилам, обычаям, нравам. Поначалу было сложно, но сейчас учебный процесс, как я уже говорил, отлажен, и необходимые знания изучаются очень быстро. Вот так, примерно. Кстати, мы пришли.
Он постучал в уже привычную ей пластиковую дверь, дождавшись разрешения, последовавшего почти сразу, открыл и пригласил девушку:
— Прошу.
Швабка смело переступила порог и замерла от удивления — перед ней находилось три небольших, можно сказать, крошечных ряда удобных даже на вид столов, ограждённых прозрачным стеклом. Мягкие стулья, ряд неизвестных приборов, вмонтированных в столешницы, большие наушники на специальных стойках.
— Анастасия Петровна, здравствуйте.
— О, Володя…
Дальше Арья ничего не поняла, поскольку невысокая миловидная женщина, появившаяся откуда из боковой двери, сразу быстро затараторила на том самом чужом языке. Потом смерила любопытным взглядом стоящую возле него швабку, и перешла на понятный ей язык.
— Значит, вот она какая?
Девушка напряглась.
— Да. Вот такая. Правда, красавица, Анастасия Петровна?
— Очень, Володя. Долго же ты искал. Но я рада, что ты, наконец, сделал свой выбор.
Неожиданное заключение.
— Я не…
Он снова повернулся к ней и приложил палец к её губам. Мягко произнёс:
— Потом.
И опять повернулся к женщине:
— Арья, позволь тебе представить — это педагог по швабскому языку. Она будет тебя учить русскому, объяснять непонятные тебе вещи, помогать освоиться среди нас.
Женщина вновь взглянула на девушку и произнесла на её родной речи, без всякого акцента:
— Приятно познакомиться, Арья Звонарёва. Меня зовут Анастасия Петровна Мальцева, я буду учить тебя всему, что необходимо для жизни на Новой Руси: языку, законам, обычаям. Ты можешь спрашивать меня обо всём, что пожелаешь. Постараюсь ответить тебе как можно полнее. Если смогу, разумеется.
И, заметив, как глаза девушки похолодели, мягко улыбнулась:
— Согласись, что всё на свете знать просто невозможно?
Почему от улыбки женщины швабке стало легче, и она кивнула в знак согласия.
— Занятия у нас начнутся завтра. С девяти утра и до шести вечера.
— Так долго?
Снова мягкая, какая-то материнская улыбка, так не вяжущаяся с молодым лицом.
— Володя попросил меня обучить тебя побыстрее. Не волнуйся. Думаю, ты быстро освоишься.
— Анастасия Петровна, а можно не с завтрашнего дня, а с послезавтрашнего?
— Ну, раз ты просишь… Впрочем, я тебя понимаю. С такой красавицей… Хорошо. Жду её послезавтра. Договорились. Проведу лишний день с внуками.
Поражённый взгляд Арьи говорил сам за себя. Какие внуки?! Ей на вид не больше двадцати семи — тридцати лет! Да что тут творится то?! Впрочем, от этих чужаков можно ожидать чего угодно!
— Тогда мы пошли, Анастасия Петровна.
— Да, конечно. До встречи, Арья. Не забудь — послезавтра, в девять утра.
Владимир кивнул, и они покинули кабинет. Швабка молчала до того момента, пока они не вышли из здания. Потом не выдержала:
— У неё внуки?
Улыбка мужчины рядом с ней её чуть не взбесила.
— Да. Она учила ещё меня. А теперь будет учить тебя. Ей уже за семьдесят лет.
— Сколько?!
От неожиданности девушка замерла на месте. Владимир повторил:
— За семьдесят. Тут много чего, но у нас просто есть особое средство, значительно увеличивающее продолжительность жизни и сохраняющее человеку молодость и здоровье. Ты, кстати, его уже раз пробовала.
— Я?
Ахнула швабка, и он кивнул в знак согласия.
— Да. Не пугайся. Ничего страшного с тобой не случилось, как видишь.
Затем снова перевёл тему, снова усаживая её в машину:
— Главное дело сделали, теперь едем дальше.
— Куда?
— В магазин. У тебя даже купальника нет. Любишь купаться?
Кивнула в ответ.
— Вот и славно. У нас тут шикарный пляж!..
