…Владимир открыл глаза. Потолок. Белый. Архаичного вида лампа в виде шара, свисающая с потолка, от которой тянулась нитка скрученных проводов, закреплённых на фарфоровых, покрытых глазурью небольших изоляторах. Скосил, насколько можно глаза влево — стена, окрашенная масляной краской в зелёный цвет. Потёки от кисти были явственно видны, как и несколько волосков, намертво влипших в неё. Поворот зрачков вправо, и на фоне зелёной стены появляется окно. Небольшое, прямоугольной формы, забранное частой решёткой. Там, где были ноги — снова глухая стена. Двери не видно. Значит, она за головой. Несколько мгновений полежал, осмысливая полученную информацию и пытаясь вспомнить последние события, увы. От этого дико разболелась голова. Виски были готовы лопнуть от ударов изнутри черепной коробки. А ещё ужасно болели ноги. Обе. Снова, через «не могу» скосил глаза вниз — Хвала Богам, ступни бугрились через серое байковое одеяло. А ещё через тонкий матрас явственно ощущалась панцирная сетка. Спинка кровати была сплошной, из металла, как ему показалось. Попытался шевельнут руками — тщетно. Они его не слушались. Как и шея, категорически отказывающаяся поворачивать голову. И — ужасная, просто невыносимая боль… В какой то момент она стала такой сильной, что человек с ужасом понял, что проваливается в липкую темноту беспамятства… И снова выныривание на поверхность сознания. Новое осматривание взглядом помещения, ничего не изменилось. Странно, что никаких капельниц, проводов. Совершенно пустая, насколько можно судить, комната. Примерно пять на пять метров. Плюс минус пятьдесят сантиметров. Потолок высокий. Где-то около трёх метров. А ещё получается, что кровать с ним стоит посередине помещения. Странное расположение для койки больного. Или раненого… Только сейчас ощутил на голове что-то постороннее. Головная боль чуть стихла, но не прекратилась. Просто стала чуть слабее. И боль, пульсирующая в ногах. Снова попытался повернуть голову. Неудачно. Руки так же не двигаются. Проклятый звон в голове. Не даёт сосредоточиться. Где же он? И что случилось? Последнее воспоминание — он идёт в середине отряда из десяти человек с оружием наготове по высокой, до пояса траве, под ногами хлюпает болото. Противный запах чего-то гниющего заставляет сморщиться, внезапно идущий впереди сержант вскидывает руку, и в тот же миг по ушам больно бьёт грохот выстрелов в упор. А потом — тьма и обжигающая боль… Они попали в засаду? Их ждали?! Но как? Как аборигены смогли узнать об их прибытии? Не дежурили же они постоянно здесь? Или мы чего — то не знаем о способностях местных обитателей? Может они эмпаты, как Самый Старый? Улавливают мысли друг друга?.. Резко усилившая головная боль заставила простонать сквозь стиснутые зубы. Позади послышалось шуршание ткани, но Владимир Звонарёв не успел никого увидеть, вновь потеряв сознание…

…Следующие пробуждение было менее мучительным. По крайней мере, голова уже так не болела. Но всё-равно ощущения были не из лучших. Попытка пошевелиться ничего не дала. Но зато вернулось ощущение ног. Теперь они просто мучительно и противно ныли. Но всё-равно, это обрадовало мужчину — значит, они на месте. Замечательно! Но что с руками? Попытался рывком повернуть голову, и, о чудо! Это удалось. Ненамного, всего на четверть оборота, тем не менее, угол зрения расширился, а сзади него вновь раздалось шуршание ткани, и перед глазами появилась чёрная одежда. Нечто вроде облегающих колени шаровар, расширенных к верху, сияющие лаком сапоги до колен. Затем послышался мужской голос, явно встревоженный, что-то произнесший с интонациями опасения, но что именно, Звонарёв не разобрал. Хлопнула, судя по всему, дверь, и послышался шум множества ног. Спустя мгновение пахнуло воздухом, снова щелчок двери. Чьи то руки вернули голову в прежнее положение. Аккуратно, бережно. Затем послышались голоса:

— Человек…

— Несомненно, человек…

— Великолепный образчик чистого арийского типа…

— Попытаемся начать лечение?

— Риск присутствует, но стоит попытаться. Анализы не дают никаких противопоказаний…

— Сделайте ему укол, сестра.

Тонкая фигура, безусловно женская или девичья, откинула одеяло с левого бока, остро запахло спиртом, мягкое касание, затем Владимир почувствовал лёгкую боль. Старинный шприц, полной прозрачной жидкости. Кубика два ёмкостью. Очень бережно одетая в жёлтый халат и такого же цвета тканевые перчатки женщина или девушка, не разобрать. Из-под закрывающей почти всё лицо марлевой маски были видны лишь глаза, большие, зелёные с длинными светлыми ресницами, остальное скрывало нечто вроде капюшона. Мягкое движение рук, плунжер утапливается, препарат уходит в тело. Не больно. Но сразу потянуло в сон. Звонарёв прикрыл глаза. Голоса снова забубнили:

— Ему плохо?

— Вряд ли. Естественная реакция на лекарство.

— Что вы ему ввели, профессор?

Новый, требовательный голос, принадлежащий женщине. Несколько терминов на непонятном языке, затем пояснение:

— Для добавления сил организму. Он получил четыре ранения, одно из них в голову, два в ноги и последнее — в левую руку. Ваши…

Непонятная фраза, но явно какое-то ругательство или специфический термин для узкого круга лиц. Итак, судя по голосам, их здесь четверо. Две женщины. Одна из них начальник, вторая медсестра или доктор. Некий профессор, плюс одетый в чёрное наблюдатель или охранник. Странно. Почему один? Ах, да. Четыре пули. Может, и больше…

— Интересно, он нас понимает?

— Вряд ли. Насколько я знаю, речь пришельцев не должна иметь ничего общего с нашей, кроме звуков. Хотя и здесь могут быть исключения. Мы развивались хотя и в сходных с ними, потому что данное существо невозможно отличить от человека ни внешне, ни внутри. Рентген это показал. Строение скелета совершенно идентично…

— Профессор! Вы уходите в сторону.

— Простите, герра. Так вот, я больше чем уверен, что данный вид не знает нашей речи.

— Значит, его требуется сначала научить нашему языку, прежде чем начинать плотную работу?

— Разумеется, герра. Иначе какой смысл задавать вопросы, которые ему будут абсолютно непонятны. И даже если он чего-то ответит, то как вы поймёте его слова?

— Он?

— А вы сомневаетесь, что это мужчина? Все необходимые признаки есть. Крепкое телосложение, великолепно развит физически, прошёл специальные тренировки, о чём говорит развитая мускулатура и некоторые особые признаки, в частности, мозоли на специфических местах кистей. Не удивлюсь, если он владеет методами специального боя, известного в их мире. Так что данный индивидуум может быть очень опасен. И кто знает, на что он способен…

— Когда можно будет приступить к его обучению?

Короткая пауза. Затем неуверенный ответ:

— Даже не знаю. После обеда мы проведём новое обследование, и тогда я уже смогу дать более точный ответ. Но судя по всему, он быстро идёт на поправку. Неделя, максимум две, он, конечно, будет лежать. Но голова у него заработает. Тайны человеческого мозга нам не подвластны, к сожалению.

— Он не человек. Вы же знаете, профессор.

Ого! Довольно издевательский тон. И задумчивый ответ:

— Знаете, герра… Если его одеть в мундир вашего ведомства, то гарантирую, что сто из ста человек не смогут отличить его от чистопородного арийца.

— Здесь вы правы, профессор.

Нехотя соглашается начальница. А голос у неё интересный. Мягкий. Прямо таки бархатный. Когда она говорит нормально. Интересно, что у неё за контора? Явно не простая медичка или армейское подразделение. Откуда из специальных структур…

— Идёмте, герра. Пусть ваш охранник внимательно наблюдает за пациентом по-прежнему. Сестра?

— Да, профессор.

Тихий голос второй женщины. Затем поле зрения освобождается, и снова перед глазами зелёные стены. Опять тянет в сон. Что же — это лучшее лекарство. Кто знает, какой дрянью его накачали… Зевнул, на этот раз засыпая по настоящему, а не проваливаясь в беспамятство…

…— Вынужден констатировать, что новый выход разведгруппы потерпел катастрофическую неудачу. Девять человек из десяти погибли. Десятый вернулся со множеством ранений и сейчас находится в тяжёлом состоянии…

— Восемь.

Негромкий голос Михаила прервал Владыку Войны. Тот встрепенулся:

— Почему ты считаешь, что твой сын жив?

Вместо ответа тот коснулся своего виска двумя пальцами ладони:

— Чувствую. Не спрашивай, откуда это, но я точно знаю, что Владимир жив.

ВВ откинулся на спинку стула.

— Уверен?

— Больше чем.

— Хотелось бы верить…

Инженер вздохнул, затем, после паузы, снова заговорил:

— Хорошо. Примем в качестве допущения, что Звонарёв-младший жив и находится в плену. Либо прячется где-то там…

Показал пальцем в сторону.

— Не прячется. Иначе бы уже вернулся. Он либо ранен, и отсиживается в укромном месте, либо действительно захвачен.

— Хорошо-хорошо!

Уже раздражённо произнёс коллега по Совету.

— Но что это нам даёт? Ничего. Кроме того, что судя по действиям аборигенов, они знали о появлении в их мире разведчиков из другого мира.

— Безусловно.

— А почему?

Молчаливые переглядывания собравшихся в зале мужчин. Тишина.

— Думаю, здесь не всё в порядке с выходом из тоннеля.

После короткого раздумья произнёс Марк. Затем продолжил развивать свою мысль.

— Маскировка выхода, несомненно, действует. Иначе бы они уже ломились к нам. Я имею в виду обитателей того мира. Но раз этого не происходит, следовательно, найти проход местные обитатели не могут. Их этого получается что? Вариантов, думаю, три. Первый — их предупредили о выходе группы отсюда. Что просто невозможно.

— Предателей среди нас нет!

Запальчиво бросил Дредноут. Крыс усмехнулся:

— Я думаю так же, коллега. Значит, остаётся второе — либо кто-то из местных обладает способностью улавливать переход. Либо выход на поверхность их мира сопровождается какими то внешними эффектами. Пока мы не узнаем это точно, всё бесполезно. По моему мнению, я бы вообще пока прекратил все выходы туда, до того момента. Пока мы не узнаем точно. Но мы вынуждены. Потому что, как утверждает Брум, его сын жив и находится там. В том мире.

— А стоит ли доверять тому, что сказал Михаил? Пусть он и утверждает, что Володя жив, но у нас нет никаких подтверждений этому. Откуда мы знаем, что Звонарёв-младший сейчас не лежит хладным трупом где-нибудь в трясине?

— Я тебя убью.

Эти слова чётко прозвучали в тишине, и Брум поднялся со своего места.

— Сидеть! Миша, не дёргайся!

— Да как он посмел, сволочь!

— Костя. Ты тоже хорош! Сказать такое!

— А что?! Терять наших людей в погоне за химерой, просто основываясь на ничем не подтверждённых словах!

…На этот раз Михаил промолчал, но его взгляд не сулил ничего хорошего тому, кто произнёс эти слова. Серый сообразил, что если так будет развиваться дело так же, то Совет уменьшится на одного члена. Брум обещаний на ветер никогда не бросал, и брякнувший с дури такие слова Минотавр, до этого всегда молчавший, рискует упокоиться на кладбище сам.

— Тихо!

Председатель Совета хлопнул рукой по столу, прекращая вспыхнувший ропот при злых словах. Затем добавил:

— Пока мы точно не выясним судьбу Владимира, будем считать, что он жив.

— А как мы сможем это сделать?

Марк, тоже глядя злыми глазами на оскорбившего его товарища нового члена Совета — Минотавра ввели в состав недавно, уже здесь, и он отвечал за развитие внешних отношений Новой Руси, произнёс:

— Людей мы пока посылать не будем. Есть мысль — запустить беспилотник. Пусть повисит в воздухе максимально возможное время. Он бесшумен, компактен. Ночью его практически незаметно. Оператор поставит его на автоматический режим прямо из тоннеля, не выходя на поверхность. Затем уйдёт вместе с группой. Когда они вернуться — другая смена выйдет им навстречу и вернёт аппарат. А потом посмотрим видео, и будем думать, что делать дальше.

— Согласен.

— Когда?

— Сегодня же. Если Владимир в плену — кто знает, что с ним делают…

Сергей встал:

— На этом и постановим. Минотавр, зайди ко мне в кабинет. На пару слов… Расходимся. Марк, на тебе беспилотник.

Тот кивнул:

— Миша, я всё понимаю, но пока мы можем только ждать.

Брум промолчал, прищуренными глазами наблюдая за засуетившимся Минотавром…

…— Есть! Смотри!

Марк, буквально ворвавшийся в кабинет Михаила в здании Совета, бесцеремонно воткнул флешку в ноутбук и торопливо включил просмотр. Оба мужчины замерли, всматриваясь в изображение. Редкие огоньки где-то вдалеке, и вдруг мощное розовое сияние над островом. Настолько сильное, что стало светло, словно наступил день. В его свете можно было различить вырытые окопы, блиндажи, пушки, поставленные на большие плоты и наведённые на остров посреди болота. Ещё дальше виднелась какая-то стройка, во всяком случае, суета была ясно различима. Брум облегчённо вздохнул, хлопнул товарища по плечу:

— Понятно теперь… Время засекли?

Крыс кивнул:

— Примерно тридцать минут до выхода из тоннеля. Так продолжается около пяти минут, потом всё снова гаснет. И когда группа выходит из тоннеля — внешне всё, как и должно быть. Никаких визуальных эффектов.

— Зато там…

Михаил ткнул пальцем в монитор.

— …уже все наготове и ждут.

— Именно.

Марк улыбнулся. Затем спросил:

— Что будем делать дальше?

Брум хмыкнул:

— Нужен «язык». Узнать про Владимира. Где он.

— А как его взять? Ведь мы даже высунуться не можем.

— Да. Задачка. Хотя…

Неожиданно Михаил улыбнулся:

— Надо поискать другой путь. Что у нас есть по переходу? Кроме нашего Храма?

Марк пожал плечами:

— Ничего. Ты в Русии сидел, когда мы попытались тоннель на Землю восстановить. Бесполезно. С виду — обычная каменная облицовка. А на деле… Ничего её не берёт.

— Это плохо.

Задумчиво произнёс Михаил. Затем снова улыбнулся:

— Надо найти в тоннеле место, которое вызывает эту иллюминацию.

Снова ткнул пальцем в розовое сияние на стоп-кадре монитора ноутбука.

— И начать там постоянное топтание. Поверь опыту — постоянное напряжение и тревоги в частях и подразделениях никому не идут на пользу. Сутки, максимум, двое, и все будут психовать. А потом ослабят бдительность. Тогда и воспользуемся проходом, чтобы узнать про Вовку.

Крыс усмехнулся:

— Представляю их рожи. Когда никого не будет, а сияние наступит круглосуточное. Вот они побегают в поисках призраков…

— Ну и беспилотники, само собой. Пусть снимают зону их войск, попытаемся узнать, что там за стройку громоздят…

Палец уткнулся в тёмное пятно на фото, озарённое вспышками электросварки.

— Да. Строят что-то грандиозное…

— Скорее всего, осушают болото.

Марк вздрогнул от неожиданности:

— Ты так думаешь?

— Допустимый вариант. Либо дорогу через трясину. Им нужен путь на остров, где находится выход, чтобы разыскать проход. Сам остров локализован, но ты же знаешь — маскировка тут отменная. Даже с имитацией.

— Тогда почему тоннель пропускает нас?

Теперь настала очередь Михаила пожать плечами:

— Кто его знает. Или Серый чего-то намудрил, или проход так влияет, и мы носим некую метку, что свои. Поэтому тоннель нас видит и открывается. И мы его, соответственно.

Крыс вздохнул:

— Ладно. Подобьём итоги.

— Давай.

Легко согласился Брум, берясь за лист бумаги и ручку.

— Первое — тоннель неисправен. Нарушена экранировка, поэтому проход по нему вызывает свечение в атмосфере.

Согласный кивок, шуршание шарика стержня по гладкому листу.

— Второе — требуется организовать постоянное движение по тоннелю без выхода из него, чтобы в войсках, которые окружают тоннель, была постоянная боевая готовность.

Снова кивок.

— И последнее — при помощи беспилотных аппаратов создать подробную карту местности и выяснить, что за таинственный объект строится поблизости.

— Согласен от и до. И ещё — я начну формировать спасательную команду. Лично.

— Тут тебе и карты в руки, что ещё сказать. А что с Минотавром будешь делать?

Михаил пожал плечами:

— А что тут делать? Пока пусть живёт. А как вытащу сына — убью. Слово держать надо.

— Жёстко ты…

— Он мне никогда не нравился. Слишком хитромудрый. Думал, нормальный человек, из наших. А выяснилось — дерьмо. Зря его Серый в состав Совета ввёл.

— Я так тоже думаю. Только вот понимаешь, начнём так относится друг к другу, расколемся. На фракции, на команды, на группы. А наша сила в единстве.

Владимир покрутил в руке ручку.

— Наша сила. Ты верно сказал. Но он — не наш. И знаешь почему? Потому что наши — друг друга не бросают.

Марк пристально уставился на своего товарища…

…После визита медиков в палату многое изменилось. Прежде всего то, что теперь в палате постоянно находилась охрана. Одетые в чёрную форму военнослужащие, настороженно зыркающие на лежащего в кровати чужака. Постоянно молчащие, с оружием наготове. Далее — теперь Владимиру несколько раз в день делали уколы и кормили кучей противных на вкус таблеток. Впрочем, поскольку физическое состояние молодого человека начало улучшаться, то он не возражал, тщательно скрывая своё знание местного языка, надеясь, что это ему пригодится в будущем. Ну а в остальном его времяпровождение в палате не слишком отличалось от такового, если бы он находился на Земле или на Новой Руси. Процедуры, кормёжки, утка. Один раз в семь дней с него снимали одеяло и протирали всё тело влажной тканью. Впрочем. то же самое делали после отправления естественных надобностей. В первый раз увидев своё тело, Звонарёв испугался: загипсованные до бёдер ноги и левая рука. Хорошо, хоть кисть свободна от лубка. И пальцы шевелятся. Правая рука прикована к мощной раме небольшим наручником. Так что не сбежишь. Изводила постоянная ноющая боль в поломанных конечностях. Опыта переломов раньше у него не было, так что определить, нормально ли это, или результат внешнего воздействия, мужчина не мог. А ещё через две недели с его головы сняли повязку. Владимир хотел было попросить зеркало, но вовремя спохватился. Впрочем, медсестра, аккуратно сматывающая с головы бинт, догадалась о его желании и выйдя после процедуры с использованными материалами вскоре вернулась с небольшим зеркальцем и поднесла овальное стекло к глазам. Звонарёв с трудом поднял загипсованную руку, кое-как шевельнул пальцами, и догадливая сестра вложила зеркальце в ладонь, одновременно останавливая сорвавшегося со своего табурета охранника. Впавшие глаза, отросшие волосы, и голая розовая кожа со следами швов на месте длинного шрама, пересекающего скальп от лба почти до макушки. Ещё — светлая щетина, грозящая превратиться в бороду. Мельком отметил, что дверь в палату действительно находится сзади кроватной спинки, и довольно далеко. Обессиленно откинул голову обратно на подушку, двинул пальцы, переводя зеркало в сторону сестрички. Та догадалась, забрала, потом, видимо, по профессионально привычке, произнесла:

— Не страшно. Волосы отрастут, ничего не будет видно…

Сделал удивлённые глаза, давая понять, что не понимает слов. Та вздохнула так. что высокая грудь под жёлтым халатом поднялась на пару-тройку сантиметров, сунула зеркальце в карман, отошла в сторону и обратилась к охраннику:

— Через час консилиум. Будет профессор, герра Арья Гёнц, и ещё кто-то.

— Понял. Я уже получил приказ.

Низким баритоном отозвался охранник. Щёлкнула дверная щеколда. Лязгнул замок. Ого! В первый раз он услышал, чтобы палату закрывали снаружи. Значит, опасаются, что чем больше он выздоравливает, тем большую опасность представляет… Задумчиво уставился в окошко. Решётка там мощная. Чуть ли не в запястье толщиной прутья. И — жалюзи. Поэтому через него ничего не видно, и Звонарёв даже не представляет, где находится. Интересно, а что с ним сделают, когда поправится? Перевезут в какую-нибудь дыру, на спрятанный от всех секретный объект и попытаются выжать из него все знания? Или захотят заставить его провести их на Новую Русь? А может, станут ставить опыты, пока не замучают до смерти и не выпотрошат прозекторы. По коже при этой мысли пробежал озноб — в любом случае, ничего хорошего его точно не ждёт… Загремело, затем щёлкнул дверной замок, и палата наполнилась людьми. Владимир с любопытством уставился на них, те, в свою очередь, смотрели на лежащего на кровати пришельца. Две женщины, одна из них медсестра. Вторая — красивая, точнее, очень красивая натуральная блондинка в чёрной форме с серебристыми зигзагами в петлицах и жёлтом халате, наброшенном на плечи. Небольшая аккуратная пилотка на светлых волосах, стянутых назад. Плотный широкоплечий мужчина в таком же точно мундире и халате поверх него. О! Знакомый профессор. Неужели сейчас всё решится? Похоже… Военные отошли в сторону, а проф принялся терзать Владимира: стетоскоп, зеркальце, светил в глаза, ощупывал рану. Время от времени резко проводил резиновым молоточком вдоль лица, потом стучал им по сгибу локтя здоровой руки, с которой ради такого сняли браслет наручника. Процедура затягивалась, но все терпеливо ждали. Наконец профессор отошёл от кровати. Тот час запястье ощутило прикосновение оков.

— Что скажете, профессор?

Тот не заставил себя упрашивать:

— Насколько я вижу, наш, хм, пациент идёт на поправку. Последствия контузии преодолены, и довольно успешно. Ну а переломы… Мы произведём снимки, и тогда скажем более точно.

Мужчина в мундире кивнул в знак согласия. Но зато вмешалась блондинка:

— Значит, его можно обучать нашей речи?

Доктор кивнул в знак согласия, но тут же спохватился:

— Только не переусердствуйте, герра! Для начала — не более тридцати минут в день. А там будет видно. Не забывайте, что у него сейчас ещё три перелома и это будет отвлекать пациента от учёбы. Такова специфика любого организма, герра.

Блондинка зло взглянула на пришельца. Владимир спокойно улыбнулся ей в ответ. Чего нервничать? Но его улыбка подействовала на блондинку, словно красная тряпка на быка. При виде шевельнувшихся губ, та лихорадочно дёрнула рукой, хватаясь за рукоятку торчащего из кобуры пистолета, но её начальство вовремя среагировало:

— Герра! Отставить!

Та ткнула рукой в сторону раненого Звонарёва:

— Он посмел улыбнуться мне!

— И что? Нормальная реакция мужчины на красивую женщину.

— Мужчины!

Прошипела та.

— А не невесть что, стоящее по развитию и всему остальному неполноценному существу!

— Перестаньте нести чушь, герра!

Неожиданно вмешался профессор.

— Всмотритесь в него лучше, герра! Настоящий индивидуум по всем параметра соответствует, и даже превосходит самые строгие расовые требования! Если бы мне предоставили возможность, герр Представитель первого ранга, я бы провёл евгенические эксперименты по программе «Ариец».

— Вы серьёзно, профессор?

Оживился мужчина в чёрном, заинтересованно взглянул на лежащего неподвижно Звонарёва, затем снова повернулся к профессору:

— А ведь действительно… Вам повезло, господин прфессор, что я умею видеть абстрактно. Вы совершенно правы — он великолепный образчик истинного арийца. И если мы совместимы с ними, то может получится очень интересный вариант…

— Совместимы, герр Представитель первого ранга. Полностью совместимы, не сомневайтесь.

— Да? И с чего бы это вы так уверены, профессор?

— Мы провели все необходимые анализы и даже определили группу крови…

Прозвучало название на незнакомом языке…

— К тому же наше лечение, как видите, подействовало на него благотворно, в чём вы сами только что убедились.

Мужчина в мундире несколько мгновений раздумывал, потом, соглашаясь, кивнул головой в фуражке с высокой тульей:

— Хорошо. Уговорили, профессор. Введите в свой перечень и такой эксперимент.

— Благодарю, господин Представитель первого ранга.

Медик почтительно склонил голову…