Глава одиннадцатая
Коса смерти
Книжник как в воду смотрел: они, все-таки проскочили мимо ушедших вперед товарищей. Черный снег сбивал с толку, мешал ориентироваться. Даже «внутренний компас» Тридцать Третьего начинал давать сбой. Наверное, дело было в этом снеге – странном, с огромными черными снежинками, что втыкались в деревянные борта шлюпки, как японские сюрикены. Пространство вокруг накрыла темень. Странное ощущение посетило его – такое бывало при посещении слабых Полей Смерти.
– Три-Три, стой! – крикнул Книжник. – Мы потерям их!
Заскрежетал тормоз, улетел за корму цепкий якорь. Буер стал сбавлять ход и наконец замер. Тридцать Третий спустил парус, и на какое-то время они оказались в тишине, разгоняемой лишь завыванием ветра. Книжник мрачно глядел из-под капюшона, по которому неприятно колотили черные снежинки.
– Как их искать в этом мраке – ума не приложу, – сообщил Зигфрид.
– Надо разворачиваться! – решительно сказал Книжник.
– Заблудимся! – с сомнением произнес Тридцать Третий. – У меня уже в глазах рябит от этого снега…
– Если даже у тебя… – покачал головой Зигфрид.
– А какие еще варианты? – насупился Книжник. – Что же, бросать их одних, посреди этой ледяной пустыни?
– Хоть бы фонарь был! – покачал головой Тридцать Третий. – Просто не успел, не подумал…
– Хорош рассуждать, – сказал Зигфрид. – Разворачивай колымагу!
– А если снова на бандитов наткнемся? – спросил Тридцать Третий.
– Значит, судьба наша такая, – отрезал воин. – Поднимай парус.
Тридцать Третий принялся молча выполнять приказ. Книжник растерянно вглядывался во мрак, пытаясь понять, как в принципе можно разглядеть хоть что-то на этом немыслимом черном льду. Но когда надулся парус и Буер стал неспешно разгоняться, какая-то сила заставила Книжника повернуть голову в строну.
За черно-снежной завесой что-то сверкнуло.
– Стой! Тормози! – крикнул Книжник. – Стоять!!!
Тридцать Третий услышал не сразу – за воем ветра и скрипом такелажа. Но, услышав, сразу же заскрежетал тормозом. Семинарист продолжал вглядываться в темно-серую муть. Даже поднял винтовку – будто через «оптику» можно было что-то разглядеть получше.
– Что там такое? – глядя в ту же сторону, спросил Зигфрид.
– Может, мне показалось… – он не договорил.
Не показалось. В их сторону сквозь снег, больше похожий на омерзительную черную сыпь, двигался силуэт, разглядеть который было непросто из-за его чернильного цвета. Только пара сверкающих глаз колко сверлила ледяное пространство.
– Мут-убийца, – проговорил Зигфрид, поднимая руку к торчащей из-за плеча рукояти меча. – Чего ему надо?
И точно – это был зверь, застрявшую во льду шхуну покинувший вместе с Пророчицей, стариком и Герцогом.
– Я так понимаю, вопрос риторический? – вставил Тридцать Третий. – Что может быть нужно убийце?
– Может, ему нужна пуля? – предположил Зигфрид. – Ник, снимешь его?
Книжник передернул затвор, припал к «оптике», поймал в перекрестие узкое пространство между сверкающими глазами. Это оказалось на удивление просто – зверь мчался плавно, и голова оставалась почти неподвижной относительно туловища. Поглядев в эти адские глаза, Книжник опустил винтовку.
– Постойте. А что, если он пришел за помощью? Ведь Пророчица смогла подчинить себе его волю!
Зигфрид помолчал немного, произнес:
– А кто его знает? Может, и так. В таком случае, в его же интересах вести себя прилично. А то нервы у меня чего-то не в порядке. Могу и сорваться.
Зверь как будто его услышал. Сбавил бег до шага и остановился метрах в десяти от буера. Встал, как вкопанный, и уставился на людей неподвижным взглядом.
– Он ждет! – прошептал семинарист. Повысил голос: – Три-Три, давай за ним!
Буер неохотно развернулся, опасно накренился и пошел под углом к ветру, забирая влево от первоначального направления. Зверь словно ждал этого: сорвался с места и легко засеменил впереди, набирая скорость по мере разгона буера. Мут казался куда более разумным, чем в момент, когда бандиты выпустили его из клетки. Хотя, наверное, это был не совсем разум – он всего лишь выполнял желания своей хозяйки. Но эти тонкости не имели значения, если зверь выполнит свою главную функцию – приведет спасение к маленькой группке, затерявшейся во льдах среди растущих сугробов черного снега.
– Смотрите! Вот они! – Тридцать Третий указал вперед, где возник крохотный трепещущий огонек.
Огонек рос и наконец превратился в небольшой костер, у которого грелись прижавшиеся друг к другу человеческие фигурки. Семинарист ощутил невероятное облегчение и приступ такой радости, что перемахнул через борт и побежал, обгоняя замедляющий ход буер. Сбил с ног поднявшегося Герцога, обнял старика так, что треснули кости, прижал к себе хрупкую Пророчицу. И тут же испытал неловкость от собственной несдержанности. Потом присел, грея руки над костерком из обломков шхуны и кусочков битума, горящей в шипящей от снега железной миске.
– Мы уж думали, вас не дождемся! – сказал старик.
– За себя говори, – усмехнулся Герцог. – Пророчица ведь сказала, что мут приведет помощь!
– Мало ли, что она сказала, – проворчал старик. – Мала еще больно…
Он уже трясся от холода, не спасал даже парус, в слои которого он зябко кутался.
Через минуту Книжник с Герцогом и Зигфридом уже подталкивали буер, чтобы разогнать потяжелевшую шлюпку на полозьях, вязнущих в черном снегу. И еще показалось: проклятый снег начал разъедать лед, быстро превращая его в бурую жижу.
– Гони, Три-Три! – кричал Книжник. – Гони на полную!
Разогнать буер удалось лишь идя попутным ветром. Они уже не управляли этим несущимся снарядом – лишь полагались на ветер, который рано или поздно выведет к суше.
А лед уже заметно истончился и начал шипеть и испаряться под этим странным снегом. Со всех сторон доносился треск оглушительных звуков, напоминавших звон лопнувшей струны. Теперь спасала только скорость – лед за кормой трескался и уходил под воду. Еще немного – и полозья провалятся, остановив буер. Такая перспектива не радовала: простреленная и пробитая во многих местах шлюпка вряд ли могла служить спасением на открытой воде.
И они неслись под этим упорно дувшим ветром, не обращая внимания на болезненные уколы черных снежинок, от ледяного ветра онемели лица, покрытые черными кляксами растаявших снежинок. И когда от сильного удара все полетели на дно шлюпки и, хрустнув, сломалась мачта, Книжник решил, что лед таки, не выдержал.
Шатаясь, он поднялся на ноги, ожидая увидеть худшее. И не поверил глазам.
Снег прекратился – внезапно, оставив порхать в воздухе отдельные черные «сюрикены» гигантских снежинок. Лед за кормой превратился в смешанное с водой крошево. Полозья увязли глубоко в темной воде. Но шлюпка и не собиралась тонуть. Она застыла, уткнувшись в пологий песчаный берег.
– Коса Смерти… – проговорил Герцог.
Книжник соскочил на песок – и тут же под ногами что-то ощутимо хрустнуло. Под сдвинутым подошвой ботинка слоем песка показалась треснувшая поверхность пожелтевшего черепа. И всюду, насколько хватало глаз, из песка торчали обломки костей, черепов. Но удивляло не это, а то, что черный снег, похоже, миновал этот берег – песок был совершенно сух.
Не успели остальные выбраться на берег, как откуда-то показались невысокие тщедушные фигуры в легких, не по погоде серых накидках. Они приближались опасливо, бочком. Но при этом – широким полукругом, как бы окружая пришельцев. Они походили на людей – только выглядели дико изможденными, как узники лагерей смерти.
– Чахлики, – нервно произнес Герцог.
– Какие-то дохлые, – с некоторой жалостью решил Книжник. – Как такие выжили в этом климате?
– Они опасны? – быстро спросил Зигфрид.
В отличие от друга, он не испытывал иллюзий по поводу внешнего вида. Опыт воина подсказывал: враг может использовать хитрость, притворяться слабым, входить в доверие, внушать жалость – и все ради одной-единственной цели.
Прикончить тебя.
– Кто его знает, – неуверенно пробормотал Герцог. – Я не знаю никого, кто с ними общался. По крайне мере, среди живых…
– Звучит обнадеживающе, – сказал Книжник. – Ладно, я поговорю с ними.
Он сделал шаг вперед, демонстративно подняв руки. Сказал:
– Мы случайно оказались на вашей земле. Но мы пришли с миром…
Слова застряли в горле – парень ощутил, как некая сила давит с неба, заставляя встать на колени.
– Что такое?! – с изумлением пробормотал он.
Чахлики приближались со все той же робостью – но уже все его спутники попадали на колени, даже Зигфрид, пытавшийся сопротивляться и тянуться к мечу. Но его руки теперь висели плетьми вдоль тела – как и у всех остальных. Лишь Пророчица осталась стоять прямо, как будто над ней не властны все силы этого мира.
Только зарычал вдруг и бросился вперед черный зверь. Он метил в самого тощего, но вместе с тем, самого рослого из этих странных существ. И было ясно: против клыкастой машины убийства у Чахлика нет шансов. Но тот даже не дрогнул – лишь вяло выставил перед собой узкую ладонь.
Зверь словно налетел на стену – невидимую, но прочную, как бронестекло. Упав на песок у невидимой преграды, зверь взвизгнул и попытался вскочить снова. В ответ Тощий, как мысленно прозвал его Книжник, вяло махнул ладошкой.
На зверя обрушилась невидимая кувалда. Иначе не скажешь: плотно сбитое тело лопнуло, разлетевшись кровавыми ошметками, оставив на песке лишь грязно-бордовое пятно. Скованные неведомой силой люди ошеломленно смотрели на это страшное пятно. Тут уже и Пророчица, словно сдавшись, вслед за остальными опустилась на колени.
Вперед с прежней мнимой нерешительностью выдвинулся Тощий.
– Мы ждали вас, – сообщил он слабым, но довольно отчетливым голосом. – Интересно было взглянуть на возмутителей спокойствия.
– Ждали нас? – через силу произнес Книжник. – Откуда вы могли знать?.. Да кто вы вообще такие?
– Люди называют нас Чахликами, – с охотой ответил Тощий. – Наверное, их вводит в заблуждение наша комплекция, – он хихикнул. – Но все дело в том, что облик в нашем мире не решает ровным счетом ничего. Куда важнее реальная сила. А она далеко не в мышцах.
В подтверждение своих слов он склонил голову набок, пристально глядя на парня. И тот ощутил, как все та же необъяснимая сила сдернула его с колен и медленно приподняла над песком, оставив ноги болтаться в воздухе и болезненно сдавливая грудную клетку.
Наверное, со стороны он напоминал повешенного – не хватало только самой веревки и перекладины. Тощий разглядывал его, скалясь гнилыми зубами, с садистским удовольствием.
– Отпустите его! – взмолилась Пророчица. – Ведь вам нужен не он!
– Откуда тебе знать, что нам нужно, девчонка? – с неожиданной злобой бросил Тощий.
Пророчица вскрикнула – та же сила приподняла ее, «подвесив» рядом с Книжником. Книжник ощутил, как сжимавшая грудную клетку невидимая рука сжалась еще сильнее, отчего затрещали ребра. Он застонал. Секундой позже злая сила немного ослабла, не желая, видимо, убить его раньше времени.
– Что происходит? – прохрипел семинарист.
– Считаешь себя вправе задавать вопросы? – усмехнулся Тощий.
– Считаю, – дерзко ответил Книжник.
Невидимая рука ухватила его за горло, и он захрипел, задыхаясь. Отчего-то только теперь в мозгу прозвучало это слово: телекинез. Черт – это же настоящий телекинез – способность воздействовать на материальные предметы на расстоянии! Неужели эти дохляки обладают таким невероятным даром?! Это же просто потрясающее открытие!
Однако странно было рассуждать об открытиях, болтаясь над землей, как вяленая рыба. Проклятые уродцы обладали над пленниками абсолютной властью и, судя по всему, особым гуманизмом не отличались.
– Отпустите нас! – прохрипел Книжник. – Что мы вам сделали?
И болезненно вскрикнул, рухнув в песок. Отплевываясь от хрустящего крошева, поднял взгляд на Тощего, что склонился над ним, разглядывая парня с любопытством малолетнего мучителя, отрывающего лапки насекомым.
– А что вы вообще можете нам сделать? – с ядовитой иронией сказал Тощий. – Вы – примитивные существа. Тупик эволюции. Все, на что вы годны, – стать перегноем для взращивания новой расы.
– Где-то я уже слышал подобное, – Книжник заставил себя улыбнуться в ответ этому злобному типу, который уже перестал вызывать какую бы то ни было жалость своим тощим тельцем. – Шамы тоже считают, что пришли на смену людям – чтобы занять их место на этой планете. Они, правда, не обладают телекинезом, зато обладают способностью к телепатии. Не тесновато вам с ними будет, а?
– Не нам бояться конкуренции, – отозвался Тощий. – Телепатия – всего лишь часть знаний, которыми владеем и мы.
– Зачем же вы говорите вслух? Транслировали бы мысли прямо в мозг.
– Истинно разумному существу свойственна экономия средств. Я не стану тратить психическую энергию на общение с таким примитивным существом, как ты.
– Но вы тратите на меня куда более ценный ресурс – время! – возразил Книжник.
Тощий склонил голову набок, сверля Книжника взглядом, усмехнулся:
– Для человека ты довольно неглуп. Твой мозг обладает редкими качествами. Потому ты и вызвал у нас интерес.
– Не пойму, откуда интерес к моей скромной персоне. И откуда вы знаете, что там у меня в мозгу?
– Мы знаем о тебе все – с того самого момента, как ты вошел в зону наших интересов. Да и не только о тебе – твои друзья тоже у нас под контролем.
– Под контролем? – Книжник непонимающе обвел взглядом обманчиво тщедушные фигурки. – Что это значит?
– Это значит, что вы влезли туда, куда вам влезать не следовало, – назидательно сказал Тощий.
– А кто определил, что кому можно, а что нельзя? – с усилием, преодолевая какое-то сопротивление, произнес Зигфрид.
– Те, кто всегда это определяет, – вкрадчиво сказал Тощий. – Те, у кого сила!
– И у кого же эта сила? У вас, Чахлики? – с вызовом произнес Герцог.
– Мы предпочитаем называть себя Хозяевами, – усмехнулся Тощий. Указал на Герцога кривым тонким пальцем. – А ты разве не понял, у кого сила?
Он сделал неуловимое движение рукой, и Герцог захрипел, схватившись за горло. Глаза его выкатились, лицо стало синеть.
– Не мучьте его… – тихо сказала Пророчица. – Или вы испытываете удовольствие, истязая других?
Тощий пронзительно поглядел на нее и пренебрежительно щелкнул пальцами. Герцога «отпустило». Тощий же произнес с презрением:
– Нам нет дела до людских мучений. Вы вообще представляете интерес лишь как подопытный материал. Вы все – подопытные крысы, существующие только потому, что нам любопытно изучать особенности вашего примитивного поведения. Этот город, Залив, группировки, корабли и крепости – всего лишь декорации, в которых удобно производить наблюдения. Например, сталкивать в войнах группировки – как сталкивают два муравейника в лаборатории. Даже визиты чужестранцев в нашу стерильную «лабораторию» – не более чем повод понаблюдать за изменением поведения наших крыс.
Наверное, выражение лица Книжника понравилось Тощему. Все-таки он кривил душой – садизм был важной составляющей натуры этих существ, и мучение жертвы вызывало у них неподдельное удовольствие.
– Для вас это новость, верно? – Тощий любовался произведенным эффектом. – И вы по-прежнему считаете, что на Косе Смерти живут жалкие беспомощные существа, до которых никому нет дела? И уж точно вы не подозревали, что этим невзрачным существам есть дело до каждого из вас.
– Зачем вы нам это рассказываете? – проговорил Книжник. От этих откровений во рту пересохло, язык с трудом ворочался в онемевших губах. – Не боитесь, что вашу тайну узнают за переделами Косы?
– Ничуть. Разве об эксперименте говорят за пределами Косы?
– Там говорят о нарушенном Равновесии.
– Верно! – Тощий рассмеялся. – Люди чувствуют, что с ними происходит что-то неладное, – как примитивные животные, ощущающие приближение урагана или затмения. Люди не могут успокоиться, пока не навесят ярлычок на непонятное «нечто». Это их успокаивает. Ну а нам помогает сохранять статус кво.
– Зачем вам это? В чем смысл такого эксперимента? – Книжник нарочно затягивал разговор, в надежде найти хоть какую-то зацепку, что поможет им освободиться из цепких лап неведомой силы. Тощий охотно подыгрывал ему. Видимо, не только садизм, но и болезненное тщеславие не давало покоя этому «высшему существу». Ему, как наркотик, требовалось утвердить свое превосходство над «жалкими людишками».
– А в чем смысл опытов, которые проводили люди на подопытных крысах? Чтобы создать тех, кто придет на смену людям, нужно изучить недостатки, проблемы, болезни человечества – чтобы не повторять ошибок и больше не оглядываться в прошлое. К тому же, согласись, – это забавно.
Тощий рассмеялся. Наверное, он несколько ослабил хватку невидимой силы, которой подчинял себе пленников. Потому что в этот момент Зигфриду удалось выхватить меч – и броситься в его сторону.
В открытом бою мало у кого были шансы против такого воина, как Зигфрид. Только не на этот раз. Воин споткнулся, налетев на невидимую преграду. Меч, с воем рассекая воздух, отлетел в сторону. В лицо ему хлынула волна песка, лишая зрения и грозя забить легкие. Незримая рука подбросила его в воздух – и Зигфрид остался висеть, как только что до этого Книжник. Только чахлики решили усугубить его положение: Зигфрид висел вверх ногами.
– Оставь свое бестолковое железо, – с презрением произнес Тощий. – Его время прошло, как прошло время людей.
Еще один небрежный жест, на этот раз в сторону буера – и рассохшееся от времени дерево вспыхнуло жарким пламенем.
– Я до тебя доберусь, – покачиваясь вниз головой, пообещал Зигфрид. – Запомни мои слова! Не помогут тебе твои фокусы!
Тощий, посмеиваясь, прошелся меж пленников, осматривая их с видом охотника, добывшего знатные трофеи. Сказал:
– Я даже не сочту это за угрозу. Ведь вам невдомек, что мы собрали вас вместе по своей воле – просто как набор цветных мелков. Отличный набор для частных экспериментов – есть где порезвиться: брутальный воин, юный умник, среднестатистический горожанин, человек-машина, ведьма. Отдельное спасибо за подарок, который вы нам привезли, – он подошел к старику, стоявшему на коленях и глядящему в песок перед собой. – Здравствуй, Алхимик.
Книжник вздрогнул:
– Алхимик?
– Что, удивлен? – Тощий мелко рассмеялся. – Наверное, не слишком приятно узнать, что тебя всего лишь использовали в своих интересах?
– Я просто хотел вернуться домой, – глухо сказал Алхимик.
– Вот черт… – пробормотал Книжник. – Герцог, а ты почему не узнал его?
– Я никогда не видел Алхимика, – буркнул Герцог. – Его вообще мало кто видел…
Семинарист испытал и удивление, и разочарование. Не так он представлял себе легендарного Алхимика. Хотя кого он надеялся увидеть? Мудреца в черной мантии и академической шапочке? Обидно было узнать эту новость от ухмыляющегося врага.
– Я давно понял: за мной идет охота, – глухо сказал Алхимик. – Уже три года я не могу вернуться к себе, на маяк. Я не знал, что охотники – вы.
– Не нужно было покидать свой маяк, – назидательно сказал Тощий. – Кому как не тебе знать о необходимости Равновесия?
Старик молчал. А семинарист смотрел на него и думал: как же он не догадался с самого начала? Кому ж быть этим таинственным исследователем, как не бывшему семинаристу, принесшему на эти берега груз знаний из далекого Кремля? Наверное, смутило средневековое прозвище, да легенды, которыми обросло это имя.
– Довольно разговоров, – сказал, наконец, Тощий, в глазах которого лихорадочно сверкал огонь догорающего буера. – Крысам пора по клеткам.
Пока их гнали в глубину Косы, Книжник таращился по сторонам, отчаянно пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то, обещающее будущее спасение. Но вокруг не было ничего, кроме бесконечного песка, перемешанного с трухлявыми костями и ржавым железом. Были еще приземистые деревца-мутанты – страшные, как сама смерть: черные, с медленно извивавшимися ветвями-щупальцами. Ветер носил клубки странного перекати-поля, пульсирующие, как нелепые сердца, скомканные из травы и веток.
Дюны скрывали мрачные тайны прошлого. Они прошли мимо огромного кладбища боевой техники – наполовину занесенной вездесущими песком и костями. То, что ржавые корпуса танков и боевых роботов не погрузились в песок окончательно, как бы намекало: под ними не один слой такого же мертвого металла. Страшно представить, что здесь происходило во времена Последней Войны. Очевидно, Коса была лакомым куском для врага, облюбовавшего его для плацдарма. Но и защитники города понимали: потеряв Косу, они потеряют все. И вцепились в нее мертвой хваткой – в прямом и переносном смысле слова.
Впрочем, в итоге потеряли все. Ибо в Последней Войне не было победителей. Эти пески стали огромной братской могилой, в которой врагов примирила сама смерть.
Неудивительно, что это жуткое место облюбовали бесчеловечные уродцы, обладающие поистине демонической силой. Им и вправду не требовалось ни инструментов, ни оружия, ни крепостных стен. Можно было даже решить, что Хозяева – и вправду новая, высшая раса, призванная заменить погибающее человечество.
Но Книжнику отчаянно не хотелось этого. Просто потому, что обладатели неведомой силы были ему омерзительны. Не обликом, нет. А именно тем, что в действительности вовсе не ушли вперед по пути развития. Более того, в качестве наследия человечества, похоже, впитали самые отвратительные качества людей, которых так презирали.
Так или иначе, пленники были в полной власти Хозяев. От последних можно было ждать любой низости. Но мучить их не стали. Кормить и поить, впрочем, тоже. Их просто бросили в кубическую яму с песчаными стенками, пяти метров в поперечнике, на краях которой расположились двое скучающих Чахликов. Надо думать, такую охрану Тощий считал вполне достаточной.
Зигфрид не замедлил проверить её на прочность. Едва ослабла хватка сковывающей силы, как он бросился на стену и попытался взобраться по ней, цепляясь за торчащие из песка корни. Все та же сила швырнула его обратно, и вест болезненно растянулся на песке.
Ничего не оставалось как смириться. По крайней мере, на время, чтобы перевести дух и обдумать свое положение. Благо здесь, в яме, было теплее, чем на открытом пространстве. Можно было подумать, что местные силой мысли умели не только перемещать и поджигать предметы, но и поддерживать нужный им микроклимат. А может, и не только «микро»: ведь не ясно, чьих рук дело тот удивительный лед, да и черный снег – тоже.
Какое-то время они сидели молча, переводя дух и пытаясь понять, что происходит. Одна Пророчица выглядела на удивление спокойной. Сидя в сторонке, поджав ноги, она расчесывала длинные волосы и выглядела так, словно ничего не происходит. Книжник с подозрением поглядывал в ее сторону и прогонял навязчивые мысли о том, что необычная девушка знает гораздо больше, чем говорит.
– Я не понимаю, зачем нас посадили вместе, – ворчал Зигфрид, потирая ушибы. – Разве они не понимают, что так наши шансы на побег возрастают? Или они настолько презирают нас, что даже не опасаются?
– А кто тебе сказал, что они не хотят, чтобы мы попытались сбежать? – тихо сказал Книжник.
– Что-то тебя не пойму…
– Они же сами сказали: мы для них – просто подопытные. И сейчас ничего не изменилось. Они наблюдают за нами.
– Ты так думаешь?
– Уверен. Они ждут, как мы поступим.
– И слушают наши разговоры? – предположил Зигфрид.
– Может, и слушают, – Книжник задумался. – Я читал где-то, что в прошлом, еще до Последней Войны, в моде были так называемые «реалити-шоу».
– Это еще что такое?
– Это когда зрители наблюдают за жизнью других. То ли в театре, то ли по телевизору. Смотрят, как люди общаются, едят, спят…
– Что за ерунда… – произнес Герцог. – Для чего это нужно?
– Не знаю, – Книжник пожал плечами. – Но зрителям почему-то нравилось.
– Что здесь может нравиться? Смотреть, как другой жрет или спит? Это же отвратительно.
– Может, это тоже было что-то, вроде эксперимента. Зрители любили, когда те, за кем они наблюдали, устраивали ссоры и склоки. Как эти чахлые Хозяева, что наблюдают за городом, разжигают в нем ненависть людей друг к другу, устраивают стычки или наоборот – примиряют, когда все заходит слишком далеко.
Герцог помолчал немного и сказал:
– Знаете, а мне иногда и вправду казалось, что за нами кто-то наблюдает.
– Обыкновенная паранойя, – тихо, из своего угла, сказал старик. – Мания преследования.
Книжник посмотрел на него. Бывший семинарист как-то сник и выглядел еще более старым и дряхлым. Просто удивительно, как он до сих пор жив.
– Ты нам солгал, – тихо сказал Книжник. – Ты скрыл, что ты и есть Алхимик.
– Так никто не спрашивал, кто я есть на самом деле, – усмехнулся старик.
– Ты же знал, что мы направляемся к тебе.
– Так ведь и я направлялся к себе. Стало быть, нам было по пути.
Алхимик подмигнул Книжнику, и парень застыл с открытым ртом.
Негромко засмеялся Зигфрид. Не смог сдержать улыбки Тридцать Третий. Прыснул Герцог. Не выдержал и прыснул сам Книжник. И вскоре уже все от души хохотали, словно на представлении скоморохов, а не на дне этой мрачной ямы. Чахлики-охранники равнодушно взирали на это со своей высоты.
Отсмеявшись, семинарист вытер с глаз слезы, сказал:
– Шут с тобой, старик. Выходит, зря мы тащили тебе эту штуку.
– Какую штуку? – отозвался Алхимик.
– Радиоактивную. Тяжелый такой металлический цилиндр. Говорят, тебе везли. Нет?
Улыбка сползла с лица Алхимика. Он медленно поднялся. Все смотрели на него с удивлением и тревогой. Старик побледнел, его стало мелко трясти, и Книжник с опаской подумал: как бы Алхимика удар не хватил.
– Где он?! – хрипло проговорил Алхимик.
– В буере остался, – сказал Зигфрид. – Сгорел небось.
Старик грязно выругался. Нервно заходил по неровному дну ямы. Книжник понаблюдал за ним, спросил:
– Так зачем тебе нужна эта штука? Это ядерная бомба?
– Да. Восстановленная в Поле Смерти. Без этого ядерный боезапас не сработает – за двести лет боевой плутоний теряет свои свойства. Я вступил в сделку с Вольными – чтобы они отыскали и распотрошили для меня боеголовку, отдал им все накопленное золото. И вот…
– Что ты хотел взорвать? – неприязненно спросил Герцог. Все-таки не заладилось у него со стариком с самого начала. И теперь прежние подозрения возвращались.
– Ничего я взрывать не собирался, – бросил старик. – Зачем мне это надо?
– Так что тогда? – настаивал Книжник. – Какой-то эксперимент?
Алхимик пристально посмотрел на него. Сказал отрывисто:
– Я хотел вернуться домой.
– Куда? – не понял семинарист.
– Туда же, куда хочешь вернуться и ты. В Кремль.
– Но бомба-то здесь при чем? – вмешался Зигфрид. – Думаешь, взрывной волной добросит?
Скептически фыркнул Тридцать Третий. Пожалуй, кио лучше остальных разбирался в возможностях ядерного заряда. Впрочем, как и во всем остальном оружии.
– Похоже, старик спятил, – пробормотал Герцог.
– Можете думать обо мне, что угодно, – резко отозвался Алхимик. – Но еще никто не обвинял меня в том, что я не разбираюсь в том, что делаю.
– Тогда зачем тебе бомба? – настаивал Книжник.
– Это не бомба, – сказал старик. – Это энергия. Ты не думал, как можно преодолеть силу, которая свернула пространство вокруг города?
– Ты про этих Хозяев? – уточнил Зигфрид.
Старик чуть кивнул.
– Уж не задумал ли ты их взорвать? – спросил Книжник.
Алхимик мрачно усмехнулся:
– Я понятия не имел, что за этой проклятой силой стоят чахлики. Да кто в здравом уме мог об этом подумать? Мы и узнали о них только потому, что они сами решили открыться. Уж и не знаю, зачем…
– Думаю, те, кому они раскрывают свое настоящее лицо, просто не возвращаются, – сказал Герцог. – Так что наша участь решена…
– Не надо нас хоронить раньше времени, – оборвал его Зигфрид. – Придумаем что-нибудь.
Герцог приподнялся, встал на колени, обратившись взглядом к девушке, которая задумчиво-отрешенно глядела куда-то в сторону, как будто не обращая внимания на разговор.
– Скажи, Пророчица, ты видишь? – Герцог приблизился к Пророчице – почти подполз. – Ты ведь знала, что с нами случится? И знаешь, что будет в будущем? Мы уцелеем, погибнем?
Девушка посмотрела на Герцога с жалостью и сожалением:
– Если бы я знала. Но я не знаю – я чувствую. Но здесь я, как в тумане. Мы должны были прийти сюда – и мы пришли.
– А дальше, дальше что? – воскликнул Герцог.
– Я не знаю…
Герцог изумленно вытаращился на Пророчицу, как будто увидел ее впервые. Лицо его исказилось болью:
– Я понял… Ты ничего не видишь…
– О чем ты? – вмешался Книжник.
Но Герцог его не слушал – в нем бушевала какая-то внутренняя драма:
– Ты просто думала, что видишь. А на самом деле – это все они… Это они тебе внушили, что ты Пророчица, что ты должна привести нас сюда. Они просто использовали тебя с помощью своей силы!
Пророчица не ответила. Она молча отвернулась и уставилась в одну точку.
– Ты чего, Герцог? – растерянно произнес Книжник. – Ты же знаешь ее с детства. И когда она обрела свой дар – ты же всегда был с ней рядом!
– Это все обман, – бормотал Герцог. И в глазах его появились искорки безумия. – Хозяева просто внушили ей, что у нее дар. И нам внушили.
– И всем, у кого алатырь в голове, – тоже внушили, по-твоему? – нахмурился Книжник.
– Да! Внушили! – Герцог говорил отрывисто, горячечно. Смотреть на него становилось жутковато.
– А как же Алхимик? – Книжник указал на старика, наблюдавшего за происходящим с отрешенным видом. – Это ведь он передал вам камни!
– И ему тоже внушили! – Герцог расхохотался, и на этот раз это был настоящий смех безумца. – Он ведь самозванец! Пустой, ни на что не годный старикашка, которому внушили, что он великий ученый! Видишь – он даже не спорит!
Герцог поднялся на ноги. Его качало. Речь его становилась все более оборванной, несвязной.
– Они правы – мы просто крысы! Мы ни на что не способны! Нами можно двигать, как пешками на большой доске. Раз – и съели пешку! Была – и нет! А захотят – сделают пешку ферзем. Оглянитесь – мы дошли до края их шахматной доски! Значит, нам полагается награда! Эй, вы! – заорал Герцог. – Где наша награда?!
Продолжить ему не дали. Крепкой затрещиной Зигфрид отправил его на землю со словами:
– А ну, возьми себя в руки! Хорош сыр-бор разводить. Эти уродцы, небось, только и ждут, чтобы мы тут психовать начали и грызть друг друга, как пауки в банке. Незачем доставлять им такое удовольствие.
Герцог лежал, сжавшись на песке, и мелко подергивался. Однако тираду свою не продолжил. Пророчица подошла к нему, присела рядом на песок, положила его голову себе на колени, принялась гладить по густым свалявшимся волосам. Герцог перестал вздрагивать и затих. Наверное, даже уснул – так как на какое-то время перестал реагировать на голоса окружающих.
– Он просто устал, – сказал Пророчица. – Он так хотел защитить меня и переживал, что это ему не под силу.
– Мы и сами не можем себя защитить, – мрачно сказал Зигфрид. – Не знаю, что за сила у этих Хозяев, но и дальше называть их Чахликами – язык не поворачивается.
Книжник поглядел на Пророчицу, перевел взгляд на Алхимика. Тот сидел сгорбившись, погрузившись в свои мысли. Но совсем не был похож на обманщика или обманутого.
– Алхимик, выходит, ты нашел способ вернуться домой? – тихо спросил Книжник.
– Я искал его двадцать лет, – глухо сказал Алхимик. – Еще пять ушли на поиски рабочего ядерного заряда нужной мощности. Хотелось бы верить, что все эти годы прошли не зря.
– Но я не понимаю – что ты задумал? Пробить невидимую стену ядерным взрывом?
Алхимик усмехнулся:
– Ты, вроде, умный парень. Как можно взрывом пробить брешь в пространственной аномалии?
– Ну, я не знаю…
– Взорви хоть все мировые запасы – вся энергия останется здесь и уничтожит все живое. Нет, мой замысел совсем в другом.
– Так в чем? Не поделишься?
– Только в моей лаборатории, – неожиданно твердо сказал Алхимик. – Если доберемся до моего дома.
– В Пиллау? На старом маяке?
– Да. На старом маяке.
Слух уловил какие-то звуки, напоминавшие отдаленные выстрелы. А что может напоминать выстрелы лучше самих выстрелов? Семинарист тревожно поглядел на Зигфрида. Тот кивнул:
– Да. Я тоже слышал.
– Неужто наши друзья-бандиты сюда добрались? – пробормотал семинарист.
– Другое интересно: в кого они там стреляют? – задумчиво произнес вест. – Если в Чахликов – так ли они сильны, как пытаются казаться?
– А если бандиты все же победят? – проговорил Книжник. – Они над нами опыты ставить не станут и в яме держать – тоже. Мы их здорово разозлили.
Книжник невольно глянул наверх. Охранники выглядели невозмутимыми, будто ничего и не происходило. Однако впечатление могло оказаться обманчивым.
– Надо думать, как выбираться, – подал голос невозмутимый Тридцать Третий. – Могу попробовать принять удар на себя. Я крепкий.
– Да, только они крепче, – сказал Зигфрид.
Книжник вздрогнул, ощутив щекой прикосновение длинного волоса. Пророчица подошла бесшумно и так же тихо произнесла на ухо:
– Время пришло.
Есть моменты, когда понимаешь: к нему вел долгий путь, и все, что было пройдено и пережито, – всего лишь подготовка к этому моменту. Пророчица не вдавалась в подробности – откуда она знала, что время действовать наступило. Но было совершенно ясно: она знала, что делать.
Это он ощутил, едва только взял ее за руки и заглянул в бездонные глаза. В затылке потеплело – ожил уснувший было живой камень-алатырь. Но это знакомое ощущение было не главным. Книжник не столько понимал, сколько чувствовал: живой янтарь поможет ему.
Но действовать придется самому.
– Ты знаешь, как противостоять силе Хозяев? – тихо спросил Книжник, зная, что слышит его одна лишь Пророчица, – он даже не открывал рта.
– Я не знаю, как противостоять ей, – ответила Пророчица. – Но знаю, как избежать ее губительного воздействия. Ты должен забыть про сомнения.
– Знаю, – невесело усмехнулся парень. – Есть у меня такой недостаток.
– Ты должен отбросить любые колебания. Забыть про страх. Поверить в себя – полностью, без остатка.
– Я не понимаю…
– Силу нельзя одолеть меньшей силой. Но ее можно опередить. Ты станешь быстрее Хозяев – настолько, что они просто не успеют воспользоваться своими возможностями. Но времени у тебя будет мало.
– Сколько?
– То состояние, в которое ты войдешь, обманчиво. Время в нем нельзя измерить привычными мерками. И в этом главная опасность. Ты выйдешь за пределы физических возможностей – помни об этом, чтобы не погибнуть, не надорвать тело. Ты можешь погибнуть сам – и этим погубить друзей. Ты готов рискнуть?
– Да… – голос Книжника сел.
Он не испытывал иллюзий, так как в этом пограничном состоянии знание опережало слова. Он уже знал, что с ним произойдет. И это будет покруче «мысленной сети» носителей «живого янтаря».
Его мозг превратится в сверхбыстрый компьютер, грозя вскипятить кровь от перегрева. Нервные окончания станут в десятки раз чувствительнее, а движение импульсов по нервам – во столько же раз быстрее. Мышцы обретут свойство сокращаться в разы быстрее и эффективнее. А сам он превратится в тень – стремительную настолько, что ее не уловить человеческим взглядом. Единственное, что его может выдавать, – свист рассекаемого воздуха и порывы ветра. Впрочем, приближающиеся крики и выстрелы вскоре заглушат эти звуки.
Чего стоит опасаться – это того, что треснут от перегрузок неподготовленные кости. Впрочем, спасать должен приведенный в особый режим мышечный каркас. Но это догадки.
Главное, успеть то того момента, пока кончится действие этого мощного нервного допинга.
– Я дам тебе часть своих сил, – сказала Пророчица. – Самостоятельно тебе не ускориться. Нужен мощный разгон…
Он даже представить себе не мог, что это такое – разгон при помощи чужой психики. Казалось, вся Вселенная летит навстречу со сверхсветовой скоростью. Или он сам несется сквозь звездную пыль к далеким галактикам… Невероятное чувство, когда ужас густо замешан с восторгом.
Все оборвалось внезапно. И эта резкая остановка казалась падением в бездну.
Но он всего лишь стоял на дне песчаной ямы и продолжал глядеть в глаза Пророчицы. Только взгляд ее стал каким-то неподвижным, стеклянным. И ее пальцы словно задеревенели.
Парень обернулся. Друзья замерли в неестественных позах. Зигфрид – под небольшим углом, как Пизанская башня, – как будто готовый рухнуть в любую минуту. Герцог, наполовину поднявшийся с земли, застыл, склонившись, и песок, ссыпавшийся с его колена, застыл неподвижной струйкой. Книжник присел на корточки – для этого потребовалось усилие. Приблизил взгляд к падающим песчинкам, некоторое время завороженно смотрел, как они медленно падают, напоминая те самые черные снежинки.
Нужно было спешить. Он помнил это.
Заставил себя встать. Тело по-прежнему сопротивлялось, но он уже начал осваиваться в этом новом состоянии.
Это было странное ощущение. Вязкое, тягучее. Он словно не в воздухе находился, а плыл в густой патоке. Даже мозг стал работать иначе, и Книжник испугался: как бы не завязнуть в этом состоянии и не забыть, зачем он здесь, не потерять ощущение времени, стремительно утекающего сквозь пальцы.
Что же он должен сделать? О чем-то он договорился со спутниками перед тем, как стартовать в этот странный, вязкий мир.
«Принеси мне меч», – сказал Зигфрид.
Меч где-то на берегу. Там же, в куче обгоревшего дерева, – ядерная бомба Алхимика. Источник энергии, как говорит он сам. Да – это самое главное. Без этой энергии не вернуться домой.
Самое главное – вернуться домой.
Нет. Что-то он забыл. Что-то очень и очень важное – важнее даже возвращения на далекую родину.
Вспомнил.
Самое главное – спасти друзей.
В мозгу вновь прозвучали слова Пророчицы: оставить сомнения. Мчаться вперед и только вперед.
Уже не раздумывая, он бросился на отвесную стену. Даже не стал карабкаться, цепляясь за корни растений-мутантов. По какому-то наитию просто шагнул на стену – и пошел вверх. Ноги ощущали нарастающую массу, и краем сознания парень отметил: с точки зрения стороннего наблюдателя он вовсе не прогуливается по этой стенке – он ринулся на нее с разбегу и с дикой скоростью взбегает вверх по инерции.
Достигнув верхнего края ямы, он не сразу остановился – его слегка подбросило по инерции, – и потребовалось некоторое время, чтобы опуститься на землю, как при пониженной гравитации.
Однако нужно приспособиться к такому движению. Но это позже. Первым делом – разобраться с охранниками. Он выбрался как раз напротив одного из них. И теперь медленно, очень медленно охранник поворачивался к нему. Видать, что-то почуял.
Зайдя со спины, парень привалился к худому длинному телу – и столкнул его в яму. Зигфрид уже ждет встречи. Остается надеяться, что у чахлика не хватит времени, чтобы активировать свою опасную силу.
Краем глаза Книжник заметил, как второй чахлик стал медленно поднимать руку. Тут не надо было долго соображать – зачем: уже доводилось видеть этот жест, вызывающий к жизни невидимую мощь. Времени оббегать яму просто не было. Коротко разбежавшись, Книжник оттолкнулся что было мочи и прыгнул.
Он даже физически ощутил сопротивление вспарываемого воздуха. Свиста не было – было похоже на то, как входит в воду прыгун с трамплина. По крайней мере, как это он себе представлял.
Чахлик не успел обрушить на него мощь невидимой силы. Семинарист буквально смел его, заставив что-то явственно хрустнуть в позвоночнике и костях. Похоже, от такого чахлику уже не оправиться. А заодно самому сбавить обороты – глупо было бы поломаться пополам на полпути к цели.
Второе тело полетело в яму вслед за первым. Причем, еще до того, как первое успело коснуться дна.
Теперь у друзей есть шанс выбраться. Конечно, если каким-то образом охранники не успели сообщить своим о нападении. Черт их знает, эту «высшую расу», – может, они и вправду еще и мысли на расстоянии читают? Что-то подсказывает – так оно и есть.
Путь к берегу дался непросто. Казалось, он несется сквозь толщу воды. Подозрительно ныли мышцы. Но у сгоревшего буера его ждал сюрприз.
Огромная толпа вооруженных людей. Здесь были не только Вольные. Создавалось ощущение, что на этих берегах собрались все группировки Кенигсберга. Об этом говорило и обилие кораблей, лодок, катеров и черт знает каких плавсредств у берега и на рейде.
Толпа была неоднородна – она напоминала лоскутное одеяло. Все эти фигуры с перекошенными рожами застыли в полной боевой готовности. С удивлением и оторопью Книжник увидел в воздухе множество медленно ползущих предметов.
Это были пули. Они двигались, оставляя за собой расползающиеся инверсионные среды. Это было настолько завораживающее зрелище, что Книжник едва не полетел кубарем, споткнувшись о какое-то тело.
Тел было много. Только теперь до семинариста дошло: он оказался в самой гуще кровавой схватки. Стало ясно и другое: стреляли не в Хозяев. Стреляли друг в друга. Прямо перед ним в нелепой позе «падающей башни» зависла фигура с дырой в голове. Трудно было удержаться, чтобы не заглянуть в эту кровавую дыру. По ту сторону перемолотых пулей мозгов виднелся обгоревший остов буера. Оставалось загадкой – случайно ли здесь все сцепились, или так развлекались Хозяева во главе с Тощим? Сейчас это не особо волновало Книжника. Он продирался сквозь толпу застывших людей, переступая через тела и пригибаясь под пулями. Пока, наконец, не достиг пепелища.
Здесь остановился в недоумении: остатки буера были буквально разорваны на части. Сразу видно – что-то искали. И не трудно было догадаться, что именно. Самое время предаться отчаянию.
Что-то заставило поглядеть в сторону. Там над кучей обожженного хлама склонилась какая-то длинная сутуловатая фигура. Не сразу парень узнал Кэпа – все-таки ощущение пространства было здорово искажено. Но приблизившись, Книжник прежде всего понял, что собранные здесь предметы – это оружие со сгоревшего буера. Здесь же был и меч Зигфрида, уже проплавивший раскаленным клинком песок под собой. Его парень поднял в первую очередь. Ножны оставались у Зигфрида, и нести оружие требовалось осторожно. Поискал глазами – отобранных Хозяевами револьверов Зигфрида здесь не было. Зато нашелся пистолет с полной обоймой, который Книжник сразу же засунул за пояс. И только потом снова поглядел на Кэпа, который замер с каким-то темным предметом в руках.
В закопченном, с грязными разводами цилиндре трудно было узнать зловеще-матовый ядерный боеприпас. Но парень испытал злорадное удовлетворение, когда вынул тяжелый предмет прямо из рук Кэпа. Мерзавец, наверное, здорово удивится, когда обнаружит, что добыча исчезла прямо из рук. Так и умом тронуться можно – чего парень искренне ему пожелал.
Двигаться с мечам в одной руке и тяжеленным цилиндром в другой было трудно. В режиме «ускорения» у цилиндра оказалась просто чудовищная инерция – он словно стал тяжелее в несколько раз. Но хуже было другое: что-то стало происходить с телом. Оно просто отказывалось подчиняться, как это бывает при смертельной усталости. Наверное, даже форсированные при помощи Пророчицы и живого янтаря силы организма имели свои пределы. И действие этого «ускорения» подходило к концу.
Парень стал задыхаться – как будто воздух вдруг потерял свои свойства. Руки окончательно отказались слушаться – цилиндр и меч повалились на землю. Это означало одно: мир для него возвращается к привычному темпу. Тело пробила резкая боль, пронзившая позвоночник. Книжник рухнул в песок.
И тут же воздух взорвался звуками – выстрелами, яростными вскриками, лязгом железа. На берегу продолжалась схватка.
Книжник понимал, что не дотащит цилиндр до ямы. Он был где-то на полпути к месту, где остались друзья. Присыпав цилиндр песком и отметив для себя ориентиры, чтобы разыскать его позже, парень пополз вперед. Он хотел доволочь хотя бы меч. Просто полз вперед, и раскаленный клинок оставлял в песке черный обугленный след. Оставалось надеяться, что друзья воспользовались избавлением от охранников и уже выбираются из ямы.
Сам он помочь им уже не мог. Ослабшие пальцы оставили меч – даже на него уже не хватало сил. Книжник прополз еще немного – и застыл, уставившись на ноги в странных кожаных сандалиях. Поднял взгляд и даже не удивился, увидев над собой Тощего.
– Не знаю, как это тебе удалось, но ты убил двоих моих братьев, – без особой скорби в голосе произнес Тощий. – Ты поднял руку на Хозяев и за это ответишь.
Книжника буквально вырвало из песка, вздернув над землей, как висельника. Тощий держал его своей невидимой силой, и его вытянутая правая рука чуть вздрагивала – то ли от усилия, то ли от гнева.
– У тебя были способности, ты имел все шансы приобщиться к нам. Теперь же придется тебя уничтожить.
Книжник хрипел, не в силах ответить. Он смотрел за спину Тощего, где лежал брошенный им меч.
– Какие же вы, люди, жалкие, – с презрением произнес Тощий. – Пришли на Косу Смерти огромной толпой – и крошат друг друга на куски, даже не замечая тех, кто все это устроил. Как это логично – что ваше время прошло…
Тощий немного сжал пальцы – и у Книжника потемнело в глазах. Страшно сдавило виски, еще немного – и голова просто лопнет, как раздавленный арбуз.
Боль прошла мгновенно – с изумленным вскриком Тощего. Секундой позже Книжник мешком рухнул на песок. Вскинул взгляд на Тощего.
Тот недоуменно таращился на торчащее из собственной груди острие меча. Возникший за его спиной Зигфрид произнес:
– Рано ты железо со счетов списал. Видишь, как может получиться?
И выдернул меч из оседавшего тела. Тощий упал. Какое-то время он еще дергался – и затих.
– Вовремя ты, – пробормотал Книжник, пытаясь подняться. – Еще немного – и мне бы пришла крышка.
– Еще немного – и нам всем крышка будет, – помогая ему подняться, сказал Зигфрид. – Пора убираться из этого гостеприимного местечка. Скоро здесь станет совсем жарко.
