КНИГА III
ФИЛЛОРИ
С рюкзаками за спиной они стали в кружок посреди гостиной, взялись за руки. Точно вечеринка в общежитии: на очереди прием кислоты, пение хором, установка какого-нибудь идиотского кампусного рекорда. Анаис подскакивала на месте, несмотря на тяжелый рюкзак. Ночная драма на ней не отразилась совсем — она единственная из всего круга выглядела счастливой.
Группа, как ни странно, уступила приставаниям Квентина. Он не оставлял их в покое и наконец достал. С одной стороны, их немного пугал этот маньяк с диким взором, с другой — уходить действительно было пора; все только и ждали, когда кто-нибудь, даже такой пьяный и ненормальный, как Квентин, объявит точное время.
А я ведь думал, что этот день, если он настанет, будет счастливейшим в моей жизни, философски констатировал Квентин. Каких только штук не выделывает с нами судьба.
Не испытав долгожданного счастья, он неожиданно испытал чувство освобождения. Стыд больше не мучил его. Это было простое, чистое чувство, без оговорок и нехороших предчувствий. Элис перестала быть гипсовой святой, и было не так уж трудно смотреть ей в глаза, стоя напротив нее в кругу. Что там в них, уж не смущение ли? Может, и до нее дошло, что такое угрызения совести. Оба они теперь замарались.
Все утро они укладывали то, что было в общем-то уже собрано, придираясь к тем, кто застревал в ванной или зачем-то выходил на лужайку. Теперь, собравшись наконец вместе, все переминались с ноги на ногу и спрашивали:
— Ну что, порядок?
— Все в норме?
— Пошли тогда?
— Пошли!
— Двинули!
Потом Пенни, должно быть, взялся за пуговицу, потому что все очутились в чистой, холодной воде.
Квентин вылез из фонтана первым, хотя рюкзак сильно мешал. Он вроде бы протрезвел, но был все еще зол, зол, зол, и жалость к себе наполняла его до краев. Ну и пусть себе. Он не хотел ни к кому прикасаться и не хотел, чтобы кто-то прикасался к нему, но тишина и покой Нигделандии понемногу проникали в него. Прилечь бы прямо здесь, на камнях, всего на минуту — может, он и заснул бы.
В фонтане плавал дорогой персидский ковер, на котором они стояли перед отбытием. Может, пуговица приняла его за предмет их одежды? Никогда не угадаешь, как сработает эта техника.
Путешественники, один за другим, брели по воде, переваливали мешки за парапет и сами перелезали следом. Белую как мел Дженет с блуждающими зрачками поддерживали с двух сторон Джош и Элиот.
— Что-то я… — бормотала она, тряся головой. — Непонятно…
Когда ее вытащили из воды, она, не устояв на ногах, плюхнулась на четвереньки и повалилась на бок. Квентину уже случалось видеть ее в довольно беспомощном состоянии, но это было что-то другое.
— Может, меня вырвет сейчас, не знаю, — проговорила она.
— По-моему, у нее аллергическая реакция. На Город, — сказала без особого сочувствия Элис.
— А другие как? — Элиот принимал на себя командование. — Вроде в порядке. Быстренько переходим ко второй фазе.
— Я тоже в порядке, только отдохнуть дайте. — Дженет глотала воздух как рыба. — Неужели я одна это чувствую?
Анаис сострадательно опустилась на колени подле нее, Элис стояла с непроницаемым видом, остальным было не до того.
— Интересно, что это с ней, — сказал Пенни.
— Ты, засранец. — Квентин, больше не стесняясь, щелкнул пальцами у него перед носом. — Не видишь, ей плохо? Вторая фаза, засранец. Пошли.
Он надеялся на небольшой матч-реванш, но Пенни только окинул его испытующим взглядом и отвернулся. Показывает, что он выше этого. Великодушного победителя из себя корчит. Встряхнув баллончик с оранжевой краской, Пенни обвел фонтан крестиками и пошел к так называемому дворцу, белому палаццо на ближней стороне площади. Они давно знали, куда надо идти: Пловер ясно и недвусмысленно описал весь маршрут. Четуины прошли три площади на стороне дворца, повернули налево, пересекли еще одну и пришли к фонтану, ведущему в Филлори. Вся группа, хлюпая мокрой обувью, потянулась следом; Дженет обнимала за плечи Элиота и Квентина.
Они перешли мостик над узким каналом. Город напоминал Квентину увеличенное во много раз поле для вельтерса. Может, в этой игре нашли отражение туманные слухи о Нигделандии, просочившиеся на Землю?
Аккуратная площадь, цель их пути, была меньше стартовой. Над ней высились каменные чертоги, похожие на мэрию старого французского городка. Остановившиеся часы на фасаде показывали то ли полдень, то ли полночь. Дождь усиливался. В круглом фонтане горбился Атлас, придавленный бронзовым шаром.
— Ладно! — громче, чем надо, воскликнул Пенни. Тоже мне властелин колец. Нервничаешь, любовничек. — Это тот самый, из книги. Пойду посмотрю, как водичка.
— Тебе что, барабанная дробь нужна? — процедила сквозь зубы Дженет. — Дуй!
Пенни, держа в кулаке белую пуговицу, влез на парапет и ступил в темную воду, инстинктивно зажав рукой нос. В следующий момент вода его поглотила.
В полной тишине слышались только хриплое дыхание Дженет и плеск фонтана. Через минуту Пенни, отплевываясь, всплыл на поверхность.
— Есть! Работает! Там тепло, настоящее лето.
— Это точно Филлори? — спросил Джош.
— Не знаю. — Пенни по-собачьи подгреб к парапету. — Густой лес без признаков обитания.
— Годится, — сказал Элиот. — Пошли.
— Я в порядке, — заверила Дженет.
— Ты не в порядке, но делать нечего.
Ричард выкидывал из рюкзаков новенькие парки, шапки и носки с подогревом.
— Садимся на бортик, — скомандовал он через плечо. — Ноги в воду. Держимся за руки.
Квентин хотел съехидничать, но как-то не придумал ничего подходящего. В парапет были вделаны тяжелые чугунные кольца, окрасившие ржавчиной камень. Квентин погрузил ноги в чернильную воду — плотностью она уступала реальной и по консистенции скорее напоминала спирт. Ботинок под ней почти не было видно.
Крошечная часть разума говорила ему, что он действует бесконтрольно, но у руля сейчас стояла не эта часть. Во всем, что говорилось вокруг, ему слышался язвительный намек на Элис и Пенни. Атлас ухмылялся ему в лицо. Квентин закрыл глаза. От недосыпа казалось, что на плечах у него не голова, а нечто большое и расплывчатое наподобие облака, и облако это уплывало куда-то. Может, он отключится прямо сейчас? Ох, хорошо бы. Пусть мертвая точка в его мозгу разрастается, дает метастазы и гасит все причиняющие боль мысли.
— Бронежилеты? — говорил Элиот. — Анаис, ты эти книжки вообще читала? Мы не в бой идем — скорее уж говорящий зайчик угостит нас лепешками.
— Ну что, все готовы? — справился Пенни.
Все восемь расселись по краю фонтана, взялись за руки, приготовились нырнуть. Дженет с открытой белой шеей обморочно поникла на плече Элиота. Джош справа с беспокойством смотрел на Квентина, сжимая его пальцы в своей ручище.
— Все путем, друг, — прошептал он. — Держись.
Все напоследок оглянулись вокруг, встретились глазами, ощутили легкую дрожь. Элиот процитировал Теннисонова «Улисса» насчет поиска новых миров и отплытия в край заката. Кто-то весело завопил — не иначе Анаис, вопль отдавал французской фонетикой. Квентин молчал и по сторонам не смотрел. Упершись взглядом в колени, он встречал каждую секунду как незваного гостя. По сигналу Пенни все ухнули в фонтан не совсем синхронно, но близко к тому — Басби Беркли был бы доволен. Даже Дженет упала более-менее правильно.
Они погружались — так всегда бывает, когда перемещаешься из Нигделандии в другой мир. Спускались как на парашютах, только гораздо быстрее: что-то среднее между парашютом и свободным падением, но без ветра. Под ними до самого горизонта раскинулся кудрявый, явно доиндустриальный лес; к северу от него, судя по бледному солнцу на белом небе, лежали луга. Еще немного, и земля ринулась им навстречу.
Квентин инстинктивно согнул колени, но удара не ощутил. Они приземлились мягко, без каких-либо ощущений — не на поляну, а в неглубокий овраг, заваленный хворостом и палой листвой. Квентин упирался одной рукой в его покатую стенку. Сквозь кроны над головой едва пробивался свет. Чирикнула и смолкла какая-то птица. Вокруг висела густая, вязкая тишина.
Их, как новичков-парашютистов, несколько раскидало, но все были в пределах видимости. Ричард и Пенни выбирались из огромного сухого куста, Элис и Анаис сидели на здоровенном стволе, рухнувшем поперек оврага, — как будто великанский ребенок, играя в куклы, заботливо поместил их туда. Дженет глубоко дышала, сидя прямо на земле и держась за свои колени. Ее лицо вновь обретало краски.
Этот неухоженный лес никто не вырубал, не прореживал — живущие в нем деревья были предоставлены сами себе.
— Пенни! — Джош стоял на краю оврага и смотрел на них сверху вниз, до нелепости цивильный в своем пиджаке и хорошей рубашке без галстука — хотя все это, само собой, было мокрое. — Что за хрен, Пенни? Тут холодно!
И правда. Мокрая одежда на глазах леденела, дыхание превращалось в пар. С белого неба сеялся легкий снег, земля под ногами промерзла. Здесь стояла зима.
— Ничего не пойму, — нахмурился Пенни. — Секунду назад было жаркое лето.
— Помогите слезть, а? — воззвала Анаис с насеста. Джош галантно снял ее, держа за тонкую талию; она тихонечко взвизгнула.
— Думаю, что после Пенни здесь могло пройти полгода по филлорийскому времени, — сказала Элис. — Или все шестьдесят лет. В книгах всегда так — нельзя предсказать, в какой сезон попадешь.
— Я предсказываю, что через пять минут титьки себе отморожу, — отозвалась Дженет. — Смотайтесь кто-нибудь обратно за куртками.
Обратно единогласно послали Пенни, но Элиот перехватил его руку в последний момент, не дав прикоснуться к пуговице. Если временные потоки Филлори и Нигделандии движутся с разной скоростью, как можно спокойнее объяснил он, то они, дожидаясь тут Пенни с теплой одежкой, замерзнут или помрут от старости. Возвращаться, так вместе.
— Забудьте, — сказала все еще зеленоватая Дженет. — Я туда не хочу. Лучше уж титьки отморозить, чем все кишки выблевать.
С ней никто не спорил. Никому не хотелось так быстро возвращаться назад из Филлори, или куда они там попали — оглядеться бы хоть для начала. Пенни обошел всех с сушильными чарами.
— Я, кажется, вижу выход, — сказала Элис, все еще сидя на дереве. Снег успел припорошить ее волосы. — Овраг дальше переходит в тропу, идущую через лес. И еще кое-что вижу — посмотрите-ка лучше сами.
Все, скинув рюкзаки, поочередно проползли под стволом на ту сторону. Руки и колени утопали в мерзлой листве. Элиот передал им поклажу и тоже пролез. Пенни ринулся снимать Элис, но она соскочила сама, приземлившись на четвереньки. А она, кажется, не в восторге от ночного-то приключения, отметил про себя Квентин.
У тропы стоял небольшой дубок — кора темно-серая, почти черная, на кривых ветках почти не осталось листьев. В ствол на высоте человеческого роста, словно дерево так и выросло, был вделан круглый тикающий часовой циферблат около фута диаметром.
Все поочередно вылезли из оврага, чтобы поглядеть на одно из заколдованных Часовщицей деревьев.
Квентин потрогал вросший в кору серебряный ободок, провел по его окружности пальцем. Твердый, холодный, реальный. Сомнений больше не осталось: он в Филлори.
Теперь все наладится. Пока непонятно как, но наладится обязательно. Должно. Квентин не сдержал слез — может, потому, что не выспался. Вопреки всем своим желаниям и инстинктам он упал на колени, зарылся лицом в опавшие листья. Из груди вырвался всхлип. Кто-то — он так и не узнал кто, не Элис — положил руку ему на плечо. Все будет хорошо. Его возьмут, почистят как следует, избавят от бед, сделают счастливым и цельным. Как все могло так испортиться? Почему они с Элис наделали таких глупостей? Ничего, теперь это уже не так важно. Начинается жизнь, которую он столько лет дожидался. Это Филлори.
А ведь Ричард прав, стукнуло ему в голову. Надо найти Мартина Четуина, если он каким-то образом еще жив. Это ключ ко всему. Раз уж они здесь, просто так сдаваться нельзя. Надо как-нибудь разгадать секрет, позволяющий остаться здесь навсегда.
Сконфуженный Квентин встал и вытер рукавом слезы.
— Ну-с, полагаю, все ясно, — нарушил молчание Джош. — Мы в Филлори.
— Эти деревья наставила Часовщица, — заметил, хлюпая носом, Квентин. — Может, она до сих пор где-то здесь.
— Я думала, с ней покончено, — сказала Дженет.
— Мы могли попасть в более ранний период, — предположила Элис. — Как в «Службе времени».
Друг на друга они не смотрели все трое.
— Может, их просто оставили расти и после того, как избавились от нее. Помните, они видели одно такое дерево в «Блуждающей дюне».
— Ее я так и не осилил, — признался Джош.
— Слушайте, а если перетащить эту штуку в Брекбиллс? — предложил Элиот. — Вот будет Фоггу подарочек.
Эту идею никто не поддержал. Джош наставил на Элиота оба указательных пальца и произнес одними губами: душ.
— Интересно, правильное ли время они показывают, — сказал Ричард.
Квентин мог бы весь день смотреть на часовой дуб, но холод не способствовал созерцанию. Девушки тронулись с места первыми, и все побрели по тропе в глубь Филлори, оглушительно шурша листьями.
Разговор не завязывался. Они и раньше, при всей скрупулезности практических сборов, почти не говорили о целях своего путешествия, а теперь необходимость в этом и вовсе отпала. Раз это Филлори, незачем искать приключений — приключение само их найдет. Вот сейчас из леса появится что-то чудесное, ждали они на каждом шагу, но ничего как-то не появлялось. Можно было даже разочароваться, если не считать это подготовкой к чему-то действительно потрясающему. В подлеске виднелись какие-то развалины, и деревья вокруг не проявили признаков разума, даже когда Пенни, как заправский исследователь, официально представился им. Птицы, порой чирикавшие и перелетавшие где-то вверху, тоже не давали советов путникам. При всем при том лес, до мельчайших деталей, казался необычайно четким и исполненным смысла, точно и впрямь состоял из букв и слов, написанных географическими волшебными символами.
Когда Ричард достал компас, оказалось, что стрелка пробила картонный футляр — как будто магнитный полюс Филлори помещался под землей, прямо у них под ногами. Ричард закинул компас в кусты. Дженет на ходу подпрыгивала, зажав руки под мышками. Джош строил планы издания порножурнала для разумных деревьев — называться он будет «Энтхаус».
Квентин то дышал на руки, то прятал их в рукава свитера. Он совсем протрезвел, и в сон его уже не клонило.
— В этом месте должен уже быть фавн, — произнес Джош. — Или драка на мечах.
Тропа тем временем сходила на нет, и ходьба требовала от них все больше усилий. Они стали сомневаться, тропа ли это была вообще — может быть, просто полоса редколесья; Пенни предположил, что деревья начинают заступать им дорогу. Так и не достигнув согласия, они дошли до ручья.
Широкий, мелкий, совершенно прозрачный, он весело журчал, точно радуясь путешествию по извилистому руслу. Все молча стояли на берегу. На камнях шапками лежал снег, тихие заводи успели покрыться льдом. Коряга, торчащая посередине, обросла готическими сосульками. Эта картина, в которой не было ничего сверхъестественного, временно удовлетворила их аппетит к чудесам. То, что этот ручеек протекал в Филлори и они его наблюдали, возможно, первыми из землян, делало его настоящим мерцающим чудом.
Прошла целая минута, прежде чем Квентин углядел над водой плечи и голову женщины.
— О господи, — попятился он. — Смотрите.
Она почти определенно была мертва. Темные мокрые волосы обледенели, синие глаза — она смотрела прямо на них — застыли и не мигали, кожа на обнаженных плечах приобрела перламутрово-серый оттенок. На вид ей было от силы шестнадцать лет. Ресницы побелели от инея.
— Она что?.. — начала и не договорила Элис.
— Эй! — окликнула Дженет. — Ты как, в порядке?
— Надо бы ее вытащить. — Квентин, сунувшись ближе к воде, поскользнулся и промочил ногу. Женщина так и не шелохнулась ни разу. — Нужна веревка — где-то в рюкзаке она есть.
Ручей не казался таким глубоким, чтобы она могла стоять во весь рост. А вдруг — вот ужас-то — ее тело расчленили и бросили в воду? Веревка, блин. Он маг или кто? Квентин бросил копаться в рюкзаке и приступил к простым кинетическим чарам.
Пальцы стали теплеть. Он ощутил вес вытягиваемого из воды тела. Хорошо было снова заняться магией, хорошо убедиться, что он еще способен сосредоточиться, несмотря ни на что. Начав, он сразу понял, что Условия здесь сильно запутаны — другие звезды, другие моря, все другое. Слава богу, хоть чары простые, вот только грамматику он подзабыл. Элис вполголоса поправляла. Женщина поднималась из воды — целая, слава тебе господи, нагая и стройная, с маленькой девичьей грудью. Ногти и соски у нее были бледно-лиловые. Почувствовав действие магии, она содрогнулась, глаза ее ожили. Поднявшись над водой вся, за исключением пальцев ног, она вскинула руку и остановила чары.
— Я наяда и не могу покинуть ручей, — голосом девочки-подростка сказала она, отыскав взглядом Квентина. — А маг из тебя неважный.
Только теперь Квентин разглядел перепонки у нее между пальцами. Пенни плюхнулся на колени в снег, склонил голову.
— Мы смиренно просим прощения.
— Вот же придурок! — сценическим шепотом прокомментировал Джош.
Нимфа, по которой струилась вода, перевела взгляд на Пенни.
— Хороша ли я, человек? Мне холодно. Не хочешь согреть меня своим теплым телом?
Пенни побагровел.
— Мы готовы исполнить любое твое поручение…
— Мы земляне, — пришла ему на выручку Дженет. — Нет ли поблизости города? Может быть, замок Белый Шпиль где-то здесь?
— …только прикажи, — завершил Пенни.
— Ты служишь овнам? — спросила Элис.
— Я не признаю ложных богов, человечица. И богинь тоже. Я служу реке, а река служит мне.
— Есть здесь другие люди? — вступила в разговор Анаис. — Такие, как мы?
— Такие, как вы? — Дерзкая улыбка наяды на миг обнажила острые зубы и голубой язычок. — Нет, таких больше нет. Вы ведь прокляты.
Квентин почувствовал, что его чары рухнули: наяда отменила их непонятным для него образом, без слов и без жестов. Миг спустя она нырнула, мелькнув перламутровыми ягодицами, и скрылась в темной, такой мелкой на вид воде.
— Боюсь я за вас, человеческие дети, — сказала она, снова высунув голову. — Это не ваша война.
— Мы не дети, — отрезала Дженет, а Квентин спросил:
— Что за война?
Сиреневые губы вновь расплылись в улыбке, показав щучьи зубы.
— Это дар реки, — сказала нимфа, держа что-то в перепончатом кулаке. — Воспользуйтесь им, когда вся надежда будет потеряна.
Квентин, поймав одной рукой брошенный ею предмет, испытал несоразмерно большое облегчение. Словил-таки — вот что значит жонглерская выучка. Наяда исчезла окончательно, оставив их наедине с говорливым ручьем.
Трофеем Квентина оказался маленький рог из слоновой кости, оправленный в серебро.
— О’кей! — крикнул Джош, потирая руки. — Ясно, что это уже не Канзас.
Все разглядывали рог. Квентин передал его Элиоту. Тот повертел его, заглянул в оба отверстия и сказал:
— Ничего не чувствую. Нормальный сувенир — такие в аэропортах продаются.
— Чувствовать необязательно, — ревниво заявил Пенни, пряча рог в свой рюкзак.
— Надо было спросить ее, Филлори это или что-то другое, — тихо вставила Элис.
— Конечно, Филлори, — сказал Пенни.
— Хотелось бы точно знать. Как и то, почему мы прокляты.
— Да еще война эта, — сдвинул тяжелые брови Ричард. — Возникает много вопросов.
— И мне не понравились ее зубы, — добавила Элис.
— Господи, — застонал Джош. — Мы только что видели речную нимфу, народ! Круто же! Само собой, это Филлори, мать-перемать!
Он потряс за плечи Квентина, толкнул грудью Ричарда.
— Озабоченная была нимфа, надо сказать, — заметила Дженет.
— Если она вместо фавна, то я не против, — заржал Джош и получил от Анаис тумака.
— Ты говоришь о девушке Пенни, — одернула его Дженет. — Прояви уважение.
Напряжение уступило место веселому трепу. Материальна она или нет? Может, она растворяется, когда ныряет в ручей — как иначе она умещается под водой на такой мелкоте? Как она умудрилась отменить чары Квентина? Какова ее функция в магической экосистеме? А рог… Элис уже листала свою истрепанную филлорийскую серию — кажется, Мартин в первой книге тоже нашел какой-то волшебный рог.
Постепенно они стали осознавать, что провели уже сорок пять минут на морозе в одних только джинсах и свитерах. Даже Дженет признала, что пора бы вернуться в Город. Элиот собрал всех в кружок, и они взялись за руки, хихикая и переглядываясь, как заговорщики. Если между некоторыми из них не все ладно, общему делу это мешать не должно. То, что происходит здесь, слишком важно. Они всю свою жизнь искали эту волшебную дверь, эту тропу в тайный сад. Их мечта только начинает сбываться — то ли еще ждет впереди.
Снегопад стал гуще. В наставшей тишине они впервые услышали этот звук: сухое, ритмичное тиканье. Журчание ручья заглушало его, но он делался все громче и все отчетливей. Вне контекста трудно было определить, что это.
— Часы. Часы тикают, — первой смекнула Элис и добавила в панике: — Часовщица!
Пенни искал и не находил пуговицу. «Тик-так» все усиливалось, как будто чье-то чудовищное сердце билось прямо над ними — невозможно было понять, с какой стороны идет звук. Еще миг, и угроза миновала: они всплывали наверх в чистой холодной воде.
Времени на этот раз не теряли. Собрали теплые вещи — Дженет, не участвуя в этом, лежала на плитах и занималась дыхательной йогой, — сели на край фонтана, взялись за руки. Дженет нашла в себе силы пошутить насчет Аниты Экберг из «Сладкой жизни», и все разом нырнули.
Фонтан снова вывел их в Филлори, на берег ручья, но вместо зимы здесь стояла ранняя осень, в воздухе висела легкая дымка, и температура доходила градусов до семидесяти. Деревья, пять минут назад голые, вовсю шелестели листвой, как при смене кадра в кино. Один золотой листок, подхваченный воздушной струей, парил высоко в сером небе. Трава еще не просохла от недавнего ливня. Путешественники со своими парками и шерстяными перчатками чувствовали себя как полные дураки.
— Опять оделся не к месту. — Элиот с отвращением швырнул куртку наземь. — Всю жизнь только это и делаю.
Зимнюю одежду решили оставить прямо здесь, на траве — лучшего выхода никто не придумал. Не тащиться же с ней в Нигделандию: вернешься, а тут снова зима. Что-то заедает в здешней системе, но ничего, теперь они застрахованы. Фляжки наполнили водой из ручья.
Ярдах в пятидесяти ниже над ручьем висел чугунный кружевной мост. Квентин был уверен, что раньше его здесь не было, Ричард утверждал, что они его просто не видели за снежными ветками. Наяда не появлялась. Сколько же времени прошло с тех пор, как они покинули этот берег? Времена года в Филлори могут длиться лет сто. Может, они вернулись назад во времени и начинают какое-то новое приключение?
За мостом через лес потянулась дорога — вся в листьях и хвое, но на этот уж раз настоящая, специально проложенная. Путешественники, ободренные хорошей погодой и постоянным притоком адреналина, показывали хорошее время. Все, началось: фальстартов больше не будет. Может, Филлори под силу стереть даже то, что случилось ночью — Квентин надеялся, что под силу. Здесь может быть что угодно. Бурый олень вышел из леса и некоторое время шагал впереди, глядя на них через плечо удивительно умными, как все согласились, глазами — но если он умел говорить, то к ним обратиться не соизволил. Выдвигались предположения, что он, будучи посланцем Эмбера и Амбера, ведет их куда-то, но скоро он скакнул прочь, как самый обыкновенный олень.
Джош колдовским путем распрямил локоны Анаис. Она рассердилась, но источник чар определить не смогла. Дженет, держа за руки Элиота и Квентина, шла вприпрыжку и пела «Дорогу из желтого кирпича». А Элиот-то, кажется, за весь день ни разу не выпил — где это видано!
Похоже было, что этот лес никогда не кончится. Солнце выглянуло, бросив между стволами пыльные косые лучи, и спряталось снова.
— Все правильно. Я так чувствую. Быть здесь — наше предназначение.
Дженет возвела очи к небу.
— А у тебя, Кью, нет такого же чувства?
Квентин неожиданно для себя сгреб Пенни за поношенную футболку и дернул. Тот весил больше, чем он рассчитывал, но Квентин все-таки своротил его в сторону и стукнул головой о сырую сосну.
— Не разговаривай со мной, понял? Не обращайся ко мне.
— Я не хочу с тобой драться, — заявил Пенни. — Часовщице только это и нужно.
— Ты не слышал, что я сказал? — Квентин опять приложил Пенни башкой о ствол, теперь уж как следует. Кто-то в испуге окликнул его. — Не дошло до тебя, жирдяй потрахучий? Неясно я выразился?
Он ушел, не дожидаясь ответа. Надо срочно подраться, иначе плохи его дела. Филлори должно предоставить ему такой случай.
Новизна реального, физического пребывания в волшебном мире быстро изнашивалась. Нарастало раздражение, ощущение неудавшегося пикника. Джош, говоривший каждый раз, когда на ветку садилась птица:
— Ну, сейчас точно что-нибудь скажет, — сменил реплику и говорил пернатым: — Вали отсюда, паршивка.
— Хорошо хоть, что Часовщицы не видно, — заметил Элиот.
— Если это вообще была она, — сказал Джош. — Ее ж прикончили в первой книжке, нет?
— Ну да, знаю. — Элиот набрал желудей и кидался ими в деревья. — Но все равно здесь что-то не то. Не понимаю, почему эта нимфа так отозвалась об Эмбере с Амбером. В книжках все с ними носились как ненормальные.
— Если война между овнами и Часовщицей продолжается до сих пор, надо немедленно найти Эмбера и Амбера, — сказала Элис.
— Ага, — притворно поддакнула Дженет. — Сей же час.
— Если мы нужны им, они нас сами найдут, — продекламировал Пенни. — Можно не сомневаться.
На это ему никто не ответил — всем становилось ясно, что встреча с наядой не прошла для Пенни даром. Он преобразился в персонаж тематического средневекового фестиваля.
— Осторожно! — завопил Ричард. Услышав в последний момент стук копыт по мягкой земле, они шарахнулись в стороны. Пара лошадей галопом промчала мимо наглухо запертую карету; на боку у нее мелькнул закрашенный черным герб.
Закутанный в черный плащ кучер придержал лошадей и остановил карету в сотне футов от путешественников.
— Тайна сгущается, — сухо промолвил Элиот.
Ну что ж, самое время чему-то произойти наконец. Квентин, Дженет и Анаис, соперничая за роль героя, движущего сюжет, храбро устремились к карете. На подходе Квентин, честно собиравшийся постучать в закрытое ставнем окошко, все же притормозил. Девушки сделали то же самое — очень уж похоронный вид был у этого экипажа.
— Есть ли на них рога? — глухо спросил тот, кто сидел в нем.
Вопрос был обращен явно не к ним, а к кучеру, который все видел со своего места — но если тот и ответил, этого не было слышно.
— Есть ли на вас рога? — спросил другой голос, чуть громче.
Авангард переглянулся.
— Какие еще рога? — откликнулась Дженет. — Мы вообще-то не местные.
Смешно — точно говоришь с Однаждником у Доктора Сюсса.
— Вы Быку служите? — Голос теперь звучал выше, почти пронзительно.
— Кто такой этот бык? — У Пловера никаких быков не было. Квентин говорил раздельно, словно его собеседник не знал английского или задержался в развитии: — Мы здесь чужие. И никому не служим — ни быку, ни кому-то другому.
— Они ж не глухие, Квентин, — заметила Дженет.
Наступившую тишину нарушило ржание лошади — обе они были черные, как и сбруя на них. Первый голос что-то неразборчиво произнес.
— Что-что? — Квентин подошел на шаг ближе.
На крыше экипажа с грохотом распахнулся люк. Из него показалось маленькое лицо, а следом длинный зеленый торс насекомого. Богомол в человеческий рост имел столько изумрудных ног и столько тоненьких усиков, что Квентин не сразу разглядел в одной паре его конечностей зеленый лук с зеленой стрелой на тетиве.
— Вот черт! — Стрелок близко, бежать нет времени — оставалось только упасть, что Квентин и сделал.
Как только богомол пустил стрелу, лошади снялись с места, люк снова захлопнулся. Пыль и сор закружились столбом за каретой, чьи колеса с большой точностью входили в дорожные колеи.
Когда Квентин осмелился снова поднять глаза, над ним стоял Пенни со стрелой в руке. Плюнув на местные Условия, он прибег к заклинанию, ускоряющему реакцию, и перехватил ее на лету. Не сделай он этого, стрела угодила бы прямехонько в почку Квентина.
— Постойте, куда же вы, — саркастически сказал Джош вслед карете.
— Господи, Пенни, — выдохнула Дженет. — Вот это да.
Может, теперь она и с ним переспит? Квентин, тяжело дыша, смотрел на стрелу. В ярд длиной, оперение желтое с черным, будто оса. Стальной наконечник с двумя зубцами. Хорошо, что он видит это только теперь — есть отчего удариться в панику.
— И это все? — крикнул он, переведя дух, но шутка чересчур запоздала, чтобы выйти удачной.
Коленки, когда он встал, заходили под ним как заведенные.
Пенни зачем-то подал ему стрелу, но Квентин сердито фыркнул, отряхнул руки и пошел прочь. Незачем Пенни видеть, как он трясется. Богомол вполне мог и промахнуться, в конце концов.
— Надо же, какая злая козявка, — сказала Дженет.
День начинал меркнуть, и путешествие окончательно перестало доставлять удовольствие. Чтобы не показать страха, все демонстрировали свое раздражение. Надо было возвращаться или разбивать лагерь на ночь — не такая уж хорошая мысль, учитывая, что козявки здесь стреляют из луков. Никто из них не владел магической медициной настолько, чтобы лечить рану от зазубренной стрелы в животе. Может, все-таки купить в Буффало бронежилеты? Один Пенни все стрелы не словит. Интересно, а кевлар остановит стрелу?
Неизвестно также, в какую политическую ситуацию они вляпались. Козявки, быки, нимфы, колдуньи — кто тут плохие, а кто хорошие? Все оказалось куда менее занимательным и хуже организуемым, чем они полагали. У Квентина расходились нервы — он все время трогал под свитером место потенциального входа стрелы. Теперь тут млекопитающие воюют с насекомыми, что ли? Почему тогда богомол за быка? Нимфа сказала, что это не их война — и правильно, в общем.
Квентин так и не высушил ногу, промоченную в ручье, и новый походный ботинок сильно ее натер. Теперь в теплой сырости между пальцами не иначе размножаются грибковые споры. Знать бы, сколько они сегодня прошли. Он почти уже тридцать часов не спал.
Пенни и Анаис стояли на том, что назад возвращаться не следует. Разве Четуины когда-нибудь поворачивали назад, спрашивал Пенни? Ну вот, а их группа теперь тоже попала в сказку. Если читали сказки, должны понимать, что это трудный период, за который последует награда в конце. Надо его преодолеть, вот и все. Кто тут хорошие, говорите? Да, мы. А хорошие всегда выживают.
— Очнись, — сказала Элис. — Никакая это не сказка. Всё здесь чем дальше, тем хуже. Кто-то из нас запросто мог погибнуть. — Она подразумевала Квентина, но не хотела называть его имя.
— Возможно, Хелен Четуин была права, — вставил Ричард, — и нам здесь не место.
— До вас не доходит, что ли? — вспылила Дженет. — Вначале все и должно быть запутано, а разъяснится после. Надо идти вперед, собирать ключи. Пока мы будем шмыгать туда-сюда, здесь может пройти лет пятьсот, и придется все начинать сначала.
Квентин переводил взгляд с одной на другую. Мыслящий скептик Элис, деятельная энтузиастка Дженет. Насчет пройденного расстояния он хотел спросить Анаис — европейцы, как он полагал, ориентировались в таких вещах лучше американцев — но вдруг заметил, что все, кроме него, смотрят направо, в лес. Того, что двигалось там параллельным курсом, он в жизни еще не видел.
Это была береза, шагающая на раздвоенном в виде ног стволе. Совсем тоненькая — только белизна и позволяла разглядеть ее в темном лесу. Верхние ветки хлестали по встречным деревьям; она шла больше как машина или марионетка, чем как человек. Интересно, как она равновесие держит, подумал Квентин.
— Во зараза, — бормотнул Джош.
Не сговариваясь, они пошли вслед за деревом. Березка на миг повернула к ним крону, словно через плечо посмотрела, и побрела себе дальше, поскрипывая, как кресло-качалка. У Квентина сложилось впечатление, что ей на них наплевать.
После первых пяти минут они освоились с новым чудом, и стало как-то неудобно молча топать за деревом — но оно все так же не желало их признавать, а упускать его им не хотелось. Может, оно как-то введет их в курс дела, говорил себе Квентин. Если, конечно, не повернет назад и не захлещет их до смерти.
Дженет не спускала глаз с Пенни и затыкала его, как только он собирался что-то изречь.
— Пусть оно сделает первый шаг, — прошептала она через некоторое время.
— Что это за хрень такая? — спрашивал Джош.
— Дриада, дурак.
— Я думал, это девушки, которые живут на деревьях.
— Сексуальные девушки, — жалобно уточнил Джош.
— По-моему, дриады — это дубы, — сказала Элис. — Не березы.
— Почем тебе знать, может, она и девушка.
— Золотая жила во всяком случае, — констатировал Джош. — Ходячее дерево, люди. Озолотиться.
Березка так ходко шагала на своих негнущихся ножках, что за ней приходилось бежать трусцой. Выбор был небогатый: либо отстать, либо открыто ее преследовать — но тут им стало ясно, куда она направляется.
