Книга: Остров везения
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

Вообще-то, если сосредоточиться и поставить себе именно такую цель, я могу как-то чувствовать не только открытия порталов, но и межмировые перебросы по методу Арутюняна. И Гоша тоже может, просто мы не всегда на этом сосредотачиваемся, все-таки император и канцлер – это довольно занятые люди, если кто не в курсе. Однако в ночь с двадцатого на двадцать первое сентября тысяча девятьсот двадцать второго года все бумаги были заранее убраны в сейф, никаких посетителей не было уже с семи вечера, и я сидел, потягивая пиво и прислушиваясь к своим ощущениям, ибо чуял нутром, что запуск с острова Пасхи может оказаться весьма интересным. И ровно в два часа ночи стало понятно, что нутро меня не обмануло. Запуск получился о-го-го какой! По ощущениям, он отличался от обычного примерно так, как на слух выстрел из пневматического пистолета на улице отличается от грохота ПФ в комнате. Я в обалдении покрутил головой. Кажется, мне уже приходилось ощущать нечто подобное – это когда в наш мир прилетел кусок подвала с Кобзевым и Кисиным внутри.
Зазвонил телефон. Кто хочет со мной поговорить, я уже знал. Во-первых, для сообщений с острова Пасхи было еще слишком рано. А во-вторых, на этот аппарат можно было позвонить только из малого императорского кабинета.
– У тебя все, можно ложиться спать? – сварливо поинтересовался Гоша.
Он тоже чувствовал моменты перебросов, и если это было, когда его величество изволили почивать, то на него потом нападала бессонница.
– Да, спокойной ночи, – пожелал я императору. Сам же, положив трубку, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Лично для меня, похоже, ничего не только не кончилось, но еще толком и не началось. Так, кажется, если совсем расслабиться, то можно увидеть внутренность операторской объекта, ее узнать нетрудно. А вот и Кобзев, сидит у пульта с обалделым видом.
Затем поле зрения сместилось, и перед моим мысленным взором предстали качающиеся на ветру листья. Потом в просветах между ними мелькнул песчаный пляж и море, резкость картинки скачком увеличилась, и в голове возник пришептывающий бас:
– П-п-ааап, уу-ууу нн-нааассссс с К-коо-обззее-евым-мм ввсссёёё в п-пооряядкеее…
Примерно так выглядела мысленная трансляция из двадцать первого века, когда там был только один порталооткрыватель, а здесь – остальные три. Время у нас в этом случае текло в два раза быстрее, но мы уже привыкли к подобным эффектам. Но то-то и оно, что картина все-таки получалась не совсем такая, как в предыдущих случаях. В частности, там, откуда меня вызывала Настя, время текло хоть и медленнее нашего, но все-таки не в два раза. Примерно где-то в один и восемь, прикинул я. Настя же сообщила, что собирается уточнить обстановку в месте прибытия, на что может потребоваться до четырех часов их времени. Потом попросила меня ничего пока не предпринимать и отключилась.
Вот ведь мерзавка малолетняя, начал было мысленно возмущаться я. Тут за нее родители волнуются, а она, видите ли, желает передавать только проверенную информацию!
Однако быстро сообразил, что дочь в какой-то мере права. Мари пока ничего про нее не знает, а мне действительно как-то не очень беспокойно. Будем надеяться, что Настя правильно оценивает обстановку и им сейчас ничто не угрожает. Но, конечно, весь завтрашний день надо быть наготове, то есть никаких серьезных дел планировать нельзя. Мало ли, вдруг там что-нибудь изменится, и придется, открыв портал, срочно бежать на помощь во главе взвода десантников. Который, кстати, надо вызвать сюда и посадить в полной готовности где-нибудь неподалеку.
Я глянул на часы – с момента происшествия шла уже тридцать пятая минута, а доклада с острова Пасхи все нет и нет. Этому могло быть только одно объяснение – там не могли решить, какими словами объявить мне о бесследной пропаже дочери. Я позвонил на узел связи и велел простейшим шифром передать на остров: «Приказываю прекратить панику и доложить обстановку по форме три-а». Учитывая, что в таком случае и шифровка, и дешифровка потребуют времени, да и само составление доклада тоже, часов пять на сон у меня точно было.
Поспать пять часов мне все-таки не дали, расшифрованный доклад лежал у меня на столе в семь утра. Зевая, я проглотил чашку кофе и прочитал, что, вообще говоря, произошло на острове Пасхи. Так вот, ничего неожиданного и почти ничего интересного в том докладе не обнаружилось. То, что объект «Арктическая Заря» исчез, я уже и так знал. То, что на месте его образовалась зона вакуума радиусом около пяти метров, подозревал, причем почти со стопроцентной уверенностью. Некоторый интерес вызвал тот факт, что исчезновение объекта удалось заснять на видео, причем не только в нормальном свете, но и в инфракрасном, через тепловизор. Впрочем, эти записи представляли интерес не для меня, а для Арутюняна, Френкеля и Капицы, так что я распорядился доставить их в Питер обычным порядком, без дикой спешки.
Кроме того, исчезновение сферического объема из тела скалы обнажило какое-то доисторическое окаменевшее дерево, которое, по словам тамошнего электрика, на досуге увлекающегося археологией, могло вызвать настоящий ажиотаж среди палеоботаников. Вот это представляло интерес уже и для меня – теперь будет еще одна причина, по которой кто-то вдруг заинтересуется островом Пасхи. А то ведь не всем же ломиться туда поглядеть на статуи! Вот я, например, их уже видел, а доисторическое дерево – еще нет.
После прочтения доклада мне оставалось только сидеть и ждать вестей от Насти, чем я и занялся под вторую чашку кофе. Да уж, теперь можно спокойно отбросить подозрения, что с островом что-то не так, – в том есть уже полная уверенность. Может, еще раз попытаться почитать книжку Хейердала?
Помнится, в молодости «Путешествие на «Кон-Тики» у меня прошло на ура, а находящееся в том же томе «Аку-Аку», как раз про данный остров, я даже не дочитал до конца. Просто потому, что так толком и не понял, что такое это самое двойное аку. Нет, конечно, когда в середине книги Тур с аборигенами начали спорить, у кого больше аку-аку, у меня сразу родилась стройная и непротиворечивая гипотеза, что именно имеется в виду. Но, подумав, я от нее все-таки отказался. Потому как книга была издана еще при Фурцевой, а эта дама ни за что не пропустила бы в печать произведение, в котором фигурируют такие вещи.
За подобными размышлениями время прошло как-то незаметно, и я был даже несколько удивлен – надо же, как скоро! – когда около десяти утра вновь прорезалась Настя.
Теперь она держала контакт заметно дольше, чем в первый раз, мы успели нормально побеседовать. Первым делом я попросил ее озвучить всю имеющуюся информацию относительно места и времени попадания.
– Это остров Пасхи, – заявила дочь. – Как раз то самое место на краю Анакены, куда, только в двадцать первом веке, целился Кобзев. Насколько я смогла измерить, точность получилась практически абсолютная. А время – никак не позже десятого века нашей эры. Никаких аборигенов тут еще себя не проявило. И, по косвенным признакам, не раньше века пятого.
– Твои дальнейшие планы? – поинтересовался я.
Дочь рассказала про дымок на месте поселка Ханга-Роа и планы завтра сходить на разведку.
– Ты не допускаешь, что костер разожгли специально? Чтобы не бегать по всему острову за такими, как вы, а они сами туда заявились.
– Допускаю и план разведки составлю исходя именно из этой предпосылки. Прошу разрешения включить в него и твою помощь в самом крайнем случае, когда мои возможности будут полностью исчерпаны.
– Включай, – согласился я и спросил, сколько времени у них прошло с момента первой связи. Получив ответ, быстро вычислил соотношение – один к один восемьдесят два. Прямо по поговорке – ни два ни полтора!
– Мне это тоже показалось странным, – подтвердила Настя. – И у меня есть два предположения. Первое – это такой особенный мир, в котором все не так, в том числе и соотношение скорости протекания времени. Второе – мир обычный, но в нем есть какой-то свой порталооткрыватель, только не полный, как мы, а половинный. Что он может уметь, я пока не думала. Однако из-за возможности его существования я предлагаю воздержаться от открытия порталов сюда, за исключением крайней необходимости. Сейчас ее, как мне кажется, нет. Возвращаться в наш мир, не проведя даже предварительную разведку в этом, считаю совершенно преждевременным.
Если бы такое предлагала не моя дочь, я бы согласился сразу. Ну а тут пришлось сделать это спустя примерно минуту раздумий. Понятно, что ею движет не только чувство долга, но и желание немного пожить самостоятельно на диком острове аж в другом мире, ну и что? У меня в ее возрасте небось оно было бы не меньше. Да и не в ее, честно говоря, тоже. Единственное, что вызывает опасения, – откуда взялся дым в Ханга-Роа? Так Настя и собирается первым делом прояснить именно этот вопрос. В общем, пусть дочь немного погеройствует вдали от родительского присмотра, решил я.
Потом мы условились о времени следующей связи, и Настя разорвала контакт. Как мне казалось, его поддержание требовало от нее гораздо больше сил, чем от меня. Я, например, мог бы спокойно поболтать еще часок.

 

После беседы с отцом принцесса пару минут посидела под деревом, потом встала и подошла к уже начинающему беспокоиться Александру.
– Все, возвращаемся к установке, у нас там еще немало дел.
– С тобой все в порядке? – на всякий случай поинтересовался Саша. – А то больно уж ты долго.
– Нормально, – отмахнулась Настя, – а насчет долго… не все уже успели побывать в иных мирах, как ты, и поэтому – я говорю абстрактно и отвлеченно! – некоторых, например, может посетить диарея. От страха и прочих переживаний.
Спуск с горы, как и следовало ожидать, прошел быстрее подъема, и менее чем через час Настя с Александром уже были перед бронированной дверью объекта «Арктическая Заря».
– Значит, по плану у нас сейчас разбивка лагеря и торжественный ужин в честь беспримерного попадания. Все это будет приблизительно в полукилометре отсюда, за Анакеной, а объект еще придется слегка замаскировать. Впрочем, он переместился удачно, из-под земли почти ничего не выступает, да и кусты тут довольно густые. Вытаскивай из аварийного сундука продукты и палатку, охранная сигнализация на самом дне, она нам пригодится.
– Это еще что такое? – удивился Кобзев, извлекая на свет божий две небольшие картонные баночки.
– Кофе, – оторвалась от изучения инструкции к датчику движения принцесса. – «Бодрость Арабика» и «Бодрость Мокко». Арабика – она в основном из ячменя, желудей там совсем немного, а мокко – наоборот, да еще с цикорием. Рекомендую именно его – он, с мой точки зрения, вкуснее.
– Ну а это я даже боюсь предположить, из чего сделано, – вздохнул Саша, с сомнением рассматривая пачку с надписью «Чай вологодский отборный, высший сорт».
– Не знаю, у нас в семье чай пьет в основном мама, а она консерваторша и никакого, кроме индийского, не признает вовсе. Собрал продукты и посуду? Тогда потащили, нам желательно успеть все приготовить до темноты.
– А почему ты решила, что ночевать лучше в палатке? Здесь, конечно, тесновато, но зато куда безопасней.
– Поэтому мы и будем спать тут. А лагерь с явными следами проживания в нем нужен для привлечения интересующихся, если они вдруг появятся. Вот я и говорю, что надо спешить. Нам же еще разводить большой костер, ужинать, мусорить вокруг лагеря, ставить охранную сигнализацию и возвращаться обратно. И, если плодами наших трудов кто-нибудь заинтересуется, электроника нам об этом сообщит.
Старший лаборант с принцессой вернулись на объект, когда уже начало темнеть.
– Тебе, пожалуй, лучше ложиться здесь, на ящике, – прикинула Настя. – А я помещусь в закутке за вакуумной камерой. Тем более что мне еще не помешает перед сном немного позаниматься шитьем – моя одежда не очень подходит для имеющихся условий.
– Что с ней не так? – удивился Александр, глядя на камуфляжный полувоенный костюм, обтягивающий тоненькую фигурку принцессы.
– Все. Непонятно? Ладно, смотри.
Настя надела зеркальные очки, берет, достала из кучи с оружием и снаряжением широкий ремень со штык-ножом в ножнах, перепоясалась им, потом повесила через плечо пистолет-пулемет, закатала рукава и поинтересовалась:
– Как, похожа я на бедного, несчастного потерявшегося ребенка? Которого любой нормальный взрослый захочет приласкать и защитить от невзгод.
– Не очень, – усмехнулся Саша.
– Да, и мне тоже так кажется. А надо, чтобы было наоборот, причем не только для европейца, но и для полинезийца или там древнего перуанца, если это они приплыли в Ханга-Роа. Вот я и попробую из имеющихся тряпок соорудить нечто более соответствующее потребному внешнему виду.
– Тогда надо еще лицо испачкать и провести по щекам дорожки от слез, – включился в формирование образа Кобзев. – И, если ты будешь в короткой юбочке или шортах, не помешают поцарапанные коленки.
– Согласна, но морду недолго привести в соответствие перед самым выходом, а с коленями ты, пожалуй, прав. Тогда я выйду минут на пять, пока вокруг еще совсем не стемнело.

 

В свой следующий выход на связь, почти через сутки по нашему времени, Настя сообщила, что они с Кобзевым отправляются на разведку к месту, где вчера был обнаружен дым. И значит, новый сеанс связи будет сразу после получения хоть какой-нибудь информации, но, когда это произойдет, дочь, естественно, сказать не могла и просила меня по возможности несколько часов не отвлекаться ни на что важное, чтоб, значит, всегда быть готовым и поддержать связь, и открыть портал в случае чего. Если, конечно, добавила дочь в конце, это позволит международная и внутренняя обстановка. Я в ответ заметил, что, мол, пусть они только попробуют не позволить, и на этом наш разговор закончился. И тут же, чуть ли не секунда в секунду, сработал закон подлости, то есть позвонил директор информбюро Бешкеревич и начал набиваться на прием. Причем на прямой вопрос – насколько срочно его дело – он ответил, что оно, по его мнению, ждать более полусуток не может. Решив, что уж этого-то посетителя можно будет в случае необходимости просто мгновенно выкинуть из кабинета, ничего ему не объясняя, я назначил директору на одиннадцать утра.
Мой личный опыт давно привел меня к убеждению, что у чиновников, при всех их индивидуальных различиях, есть и общие черты, обусловленные спецификой их нелегкой профессии. Даже у меня что-то эдакое иногда нет-нет да и промелькнет! Эти черты – желание почаще что-нибудь запрещать, пусть даже по мелочи. Это раз. Плюс стремление переложить на кого-нибудь ответственность за свои действия, это два. Так вот, Константина Аркадьевича привели ко мне оба этих желания сразу. Ему вдруг очень захотелось закрыть к хренам свинячьим одну желтую газетенку, но ответственность за это не совсем безупречное с точки зрения общественного мнения деяние он хотел свалить на меня.
– Дорогой Костя, продолжительный мир на вас вредно действует, – ласково заметил я собеседнику. – Я ведь еще отлично помню, как вы работали во время японской войны. Да и в черногорской, несмотря на ее краткость, тоже неплохо отметились. Даже во время мировой и то было чем гордиться! Несмотря на один прокол – впрочем, вовремя исправленный. Какой вы демонстрировали полет мысли! Горный орел обзавидуется. А сейчас? Нет, какой-то полет, наверное, все-таки есть. Но совсем низенький, как у крокодила. Я, конечно, понимаю ваше желание прикрыть этот гнусный листок. Но зачем действовать так грубо? Ведь наша страна уверенно движется по пути, извините за неприличное слово, демократизации общественной жизни. А вы – закрыть. Мы с вами кто – какие-нибудь держиморды, чтобы так грубо душить свободу слова? Нет уж, сами пусть закрываются по доброй воле, а потом публично благодарят, что так дешево отделались. Вот о чем вам надо было подумать перед визитом сюда! Ну а теперь, значит, давайте попробуем решить эту проблему вместе.
Суть была в том, что эта газета вчера запустила не очень, мягко говоря, корректный опрос – стоило ли во время прошедшей войны идти на такие жертвы, в том числе и среди мирного населения, обороняя Брест? И не лучше ли было бы при приближении первого же вражеского солдата просто сдать его, и дело с концом?
Разумеется, это была стандартная грязная технология, когда внутри вроде бы правильного вопроса содержится утверждение как минимум не бесспорное. А иногда и заведомо лживое. Далеко не факт, что в сданном без боя Бресте потери среди мирных жителей были бы меньше. Достаточно вспомнить, какими они были в Варшаве, которую никто толком не оборонял. Но только почему главред и его присные решили, что подобными технологиями умеют пользоваться только они? У меня, например, в случае нужды это получалось ничуть не хуже. Вспомнить, что ли, прошедшие дни?
– Костя, напомните мне, кто сказал: «Какой мерой мерите, такою и вам будут мерить»?
– Иисус Христос, а записал его слова евангелист Матфей.
– Ну вот, и кто мы такие, чтобы спорить со столь уважаемыми людьми? Значит, не позднее завтрашнего утра в паре наших газет запускаете примерно такой опрос. Мол, как по-вашему, дорогие сограждане, как следует бить руководство и сотрудников запутавшегося в провокациях грязного антироссийского листка – просто руками или сначала ногами, а потом с применением нашедшихся на месте воздаяния тяжелых предметов самого разного назначения? И параллельно с этим – в каком-нибудь академическом журнале небольшую аналитическую статью, посвященную подобным журналистским технологиям. Согласны? Тогда подождите минутку, вам надо кое-что послушать, потом пойдете готовить материалы. А я, пожалуй, звякну кому следует, чтоб проследили за изъявлением народного гнева. Мало ли, кто-нибудь может додуматься и до использования первого же попавшего фонаря, а это для первого раза будет, пожалуй, перебором.
Однако Алафузов, с которым я поделился возникшими у меня опасениями, уточнил:
– Да, но для редактора и его первого зама это не первый раз. И даже не второй. Кампанию вокруг Путилова помните? Так вот, эта парочка отметилась еще там, и тогда же их в первый раз предупредили.
– Блин, и как же в таких условиях можно сохранить веру в человечество? Тогда, конечно, неуместный идеализм нужно отбросить. Пошлите кого-нибудь на третий оперативный склад, я распоряжусь, чтобы им выдали пару ящиков фишмановки. И в столовой дворца возьмите какой-нибудь закуски – икры там черной и красной по бочонку, ананасов, рябчиков, еще чего-нибудь. Пусть, значит, когда неустановленные личности будут вершить свое черное деяние, весь райотдел полиции, на чьей территории приключится столь прискорбное событие, уйдет в запой. Мы их, конечно, потом примерно накажем – напомните мне, чтобы я не забыл выделить нужное количество бесплатных путевок на Канары.
Положив трубку, я обернулся к Бешкеревичу.
– Разумеется, вы поняли, что я велел подготовить вовсе не операцию прикрытия. Если бы нужно было представить дело так, что мои службы здесь вовсе ни при чем, то так оно и было бы реализовано. Наоборот, это операция по привлечению дополнительного внимания к инциденту. И вот как я представляю себе ее развитие.
Сидят, значит, полицейские за столом под белоснежной скатертью, культурно дегустируют водочку ценой в месячный оклад офицера за бутылку, закусывают икрой, балычком и прочими излишествами, и тут в отделение забегает какой-нибудь господин и начинает орать «убивают!!!».
Замначальника – потому как реакция самого начальника это будет слишком жирно – не торопясь отставляет рюмку, промакивает губы салфеткой и интересуется:
– Где?
Получив ответ, он впадает в задумчивость, а потом спрашивает:
– За что это они его этак, вы не знаете? И кстати, выпить не желаете? Это же фишмановка «экстра», ее, почитай, в свободной продаже и вовсе не бывает. Под крылышки рябчика идет просто замечательно.
И так далее. Так вот, от вас требуется, чтобы этот господин смог потом с должным возмущением описать все увиденное. Разумеется, он не должен состоять у вас в штате – совсем наоборот. То есть надо будет создать условия, чтобы в нужное время он оказался в нужном месте. Сможете? Как это «зачем»? Да затем, чтобы в будущем подобные дела развивались уже по другому сценарию. Даже если какие-то недоумки случайно и учудят что-то хоть отдаленно похожее, то вы и руку до телефонной трубки донести не успеете, как они уже прибегут к вам извиняться.
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10