Глава двадцать первая

Луз медлила в нерешительности возле своего El Toro. Дорога перед мотелем была плотно заполнена транспортом, но Луз была вполне готова двинуться в путь прямо сейчас, не откладывая. Интересно, размышляла она, глядя на запруженную машинами проезжую часть, какие новые приключения поджидают ее? Кажется, она стала привыкать к мысли, что в дороге может случиться все, что угодно, а потому нельзя планировать что-то заранее. И ее опыт – хорошее тому подтверждение: одна неожиданность сменяла другую. Она улыбнулась. Бабушка ее бы одобрила. Вот так – каждое преткновение в пути оборачивалось очередной историей.

– Я по-прежнему считаю, что это безумие, – кипятилась Маргарет, закидывая в переполненный багажник последний пакет. – А вы что думаете? – набросилась она на Марипосу. – Скажите хоть вы свое слово. Мать вы или не мать? Неужели вы позволите всем нам трястись в этой консервной банке через всю Мексику?

Марипоса и Луз быстро обменялись понимающими взглядами, после чего Марипоса скромно посетовала:

– Да мать-то я никудышная… Что со мной говорить!

Луз распахнула свою дверцу и нетерпеливо постучала по крыше:

– Конец причитаниям! А ну – вперед, занимаем места и рванем автопробегом до самой границы!

На улице было тепло, сухо и пасмурно. Погода как раз для путешествия. El Toro заправили под завязку, проверили масло, покрышки в полном порядке, питьевой воды предостаточно. Салли перед отлетом в Милуоки еще раз самолично удостоверился в каждой мелочи, осмотрел автомобиль до последнего винтика, и хоть тоже предлагал взять напрокат что-то более комфортабельное для финального этапа поездки, но в целом признал, что «жучок» – парень еще хоть куда и не должен их подвести.

Как только Марипоса изъявила желание ехать в Мексику, многие вопросы отпали сами собой. Она не раз бывала в Мичоакане, впрочем, далеко не всегда для того, чтобы повидаться с родней. На этот счет Луз не заблуждалась. Она не столь наивна и хорошо знает, что в этом штате, в его густых непроходимых лесах, скрыто множество баз наркокартеля.

Тетя Мария предпочла остаться дома.

– Ах, детка моя, – вздохнула она тяжело, выслушав предложение Луз. – Ну куда мне с моим-то весом карабкаться в горы? Там высота о-го-го-го! Под девять тысяч футов, поди, если не больше. А я и шагу не смогу сделать без остановки. У меня ведь одышка. Да и была я там – в свои пятнадцать лет. Так что мне не требуется обряд посвящения, – хохотнула она. – И скажи мне честно, разве я смогу втиснуться на заднее сиденье этой малютки?

Но и с тетей Марией все получилось как нельзя лучше, ибо она согласилась временно взять Серену под свой догляд, к обоюдному удовольствию обеих – собаки и ее щедрой на угощение попечительницы.

Луз проследила за тем, как Маргарет устроилась на заднем сиденье. Несмотря на все ее придирки и критику, Маргарет – настоящий товарищ, а ее бойцовские качества выше всяких похвал. Ей просто повезло обзавестись таким надежным, честным и порядочным другом, подумала Луз, подругой, которая всегда готова прийти на помощь. Однако по возрасту она больше подходит для Марипосы. Последнее несказанно удивило Луз. Впрочем, между ними больше различий, нежели сходства. Да и жизненный опыт разный. Интересно, поладят ли? Маргарет настойчиво печется о Луз. Кажется, к неудовольствию Марипосы.

Марипоса между тем заняла пассажирское место рядом с водителем. Последние сорок восемь часов после того, как было принято решение, что в Мексику они отправятся вместе, мать и дочь держались друг с другом предельно вежливо, а все их разговоры велись исключительно вокруг поездки. Предстояло еще многое успеть сделать, и каждая из них была только рада, что есть на что потратить энергию, которая бурлила в их душах в поисках выхода. Луз заметно нервничала, опасаясь разговоров в пути. К чему может привести их такой близкий контакт, пока они едут? Стычки наверняка неизбежны. Но, вздохнула она, сейчас не время думать, что будет потом. Раз решила, надо двигаться вперед. «И дай мне бог сил и мужества», – пожелала она себе мысленно.

– Ну вот, бабушка, – проговорила она вслух. – Я везу тебя домой.

Коробку с прахом она вручила Маргарет. Марипоса проследила за этим действием и поймала взгляд Луз. Обе улыбнулись. Каждая понимала, что в этот момент все их мысли – об Эсперансе.

Они довольно быстро оставили позади Сан-Антонио с его пригородами, радующими глаз пышной зеленью. Потом потянулись сплошные поля и пастбища, почти голые, с чахлой растительностью и высохшей в ком землей. Тремя часами позже они прибыли в небольшой приграничный городок Макаллен, конечную остановку на территории Штатов перед въездом в Мексику. Городок оказался таким, каким и представляла его себе Луз: хаотичное нагромождение множества магазинчиков, лавок, трактиров и харчевен с яркими призывными вывесками. Они перекусили, купили кое-какие мелочи, поменяли доллары на песо и застраховали машину.

Чтобы не терять времени даром, разделили обязанности. Маргарет пошла в обменник, Марипоса – бродить по лавкам в поисках нужных карт. Луз, зажав под мышкой сумку, побежала в страховое агентство. Перед ней в очереди оказалось двое мужчин. Первым стоял по виду испанец в белой ковбойской шляпе с широкими полями. Прямо за ним топтался высокий парень в коричневой рубашке и джинсах. Что-то знакомое было в его облике. Эта загорелая дочерна шея под видавшей виды старенькой полевой шляпой… Мужчина повернул голову, чтобы еще раз пробежать глазами висевшую на стене инструкцию по заполнению бланков.

– Билли!

Билли Маколл оглянулся, и улыбка озарила его лицо. Он тоже узнал ее.

– А! Любительница бабочек. – В его приветственном восклицании смешались радость и удивление. – Ну, что я вам говорил? Помните? Что мы обязательно встретимся. Так оно и случилось. Чем больше живу, тем отчетливее понимаю, как же мала наша земля. И как тесен мир.

Луз тоже весело рассмеялась. Эта встреча была ей приятна.

– Помнится, кто-то выражал сомнения, что я доберусь до границы, – задорно напомнила она Билли.

– Ну не совсем! Но, должен признаться, я действительно удивлен, что вы здесь. Итак, вы едете за границу Штатов…

Последние слова прозвучали скорее как констатация факта, нежели как вопрос, тем не менее Луз кивнула:

– Да. Наконец-то. А я была уверена, что вы уже в Мексике.

– Не получилось. Охотился за бабочками в Техасе. И, надо сказать, мне очень повезло. Недалеко от Сан-Антонио обнаружил целую колонию данаид. Должен был встретиться здесь сегодня со своим коллегой в аэропорту, а он не смог прилететь. Дела! Так что держу курс на юг в одиночестве.

Тут подошла очередь Билли, и их разговор прервался. Покончив с формальностями, он отошел от стойки, уступив место Луз.

– Всего вам самого доброго, Девочка-бабочка, – улыбнулся он ей на прощание. – Надеюсь, еще увидимся!

Ей стало жаль, что Билли уходит. У нее, между прочим, была к нему целая куча вопросов, но Билли был уже в дверях. А ей надо было заниматься бумагами. Но когда она вышла из страховой конторы, то обнаружила, что Билли поджидает ее на улице. Сосредоточенно почесав затылок, он поинтересовался:

– Вы раньше пересекали границу с Мексикой на машине?

– Нет.

– Так я и думал, – нахмурился Билли. – Если у вас есть пара свободных минут, то у меня в машине лежат карты и кое-какие рекомендации, где можно остановиться на ночлег. Лишняя предосторожность в пути никогда не помешает, вы же знаете.

– О, это здорово, – обрадовалась Луз.

Все складывается как нельзя лучше! Правда, Марипоса утверждает, что может найти здесь все вслепую, но почему-то этому Билли Луз доверяла больше. Она взглянула на часики.

– А где вы припарковались?

– На стоянке за углом.

– Отлично. И я там. Идем?

Они свернули за угол и пошагали к стоянке. Марипоса и Маргарет уже маялись в ожидании. При виде Луз, возвращающейся в сопровождении какого-то незнакомого мужчины, обе с любопытством вытянули шею.

– Прошу любить и жаловать, – начала Луз церемонию знакомства. – Это Билли Маколл. Он из Канзасского университета. Едет в Мексику изучать условия зимовки бабочек-данаид. Вот хочет поделиться с нами кое-какой полезной информацией, чего можно ожидать в дороге. Билли, а это… – Луз запнулась и неловко закончила: – Марипоса Авила.

Более подробные пояснения она сочла неуместными. Марипоса сухо улыбнулась, но руки не подала.

– А это Маргарет Джонсон. Она работает в Гидден-Пондс. Вполне возможно, вы с ней знакомы.

Маргарет смущенно улыбнулась и протянула для приветствия руку.

Билли пожал ее и тоже вежливо улыбнулся:

– Рад знакомству.

Легкая тень скользнула по лицу Маргарет, и она отошла в сторонку.

А Билли всецело сосредоточил внимание на El Toro.

– Собираетесь ехать на этом… – начал было он, но не договорил фразы, прошелся рукой по усам и погрузился в раздумья. – Буду с вами предельно откровенен, дамы. Я не вполне уверен, что вы сумеете добраться до цели. Дело в том, что там есть места, где почти нет дорог…

Маргарет торжествующе сверкнула глазами на спутниц: ну, что я вам говорила?

– Бездорожье не страшно этой машине. – Марипоса пошла в атаку.

Билли смерил ее задумчивым взглядом:

– Если вы так считаете… Полагаю, вы знаете, о чем говорите. И все же мне как-то не по себе: три женщины, одни, в такой… не слишком надежной… машине. Впрочем, в любой машине, – поправился он. – Если, не дай бог, какая поломка… это небезопасно! Поверьте мне! А что, если нам попутешествовать вместе, таким маленьким караваном? Ведь мы направляемся приблизительно в одно место. Доберемся до Ангангео, и я поеду дальше один. У меня свой маршрут, в горы. Как вам мое предложение?

– Спасибо, но с нами все будет в полном порядке, – строптиво отозвалась Марипоса. – Я хорошо знаю эти дороги. Как свои пять пальцев. Знаю язык. И отлично знаю, на что способны эти старенькие жучки-бомбардиры.

– Минуточку, – перебила ее Маргарет, видя, что Марипоса, по ее мнению, проявляет излишнюю самонадеянность, если не назвать это бесшабашностью. – Идея ведь хорошая. – Она повернула лицо к Марипосе: – Не сочтите меня неучтивой, но я в этой машине проехала дольше вас и уже была свидетелем того, как она вышла из строя. Повторения мне не хочется. Тем более где-нибудь на затерянной в лесной чаще мексиканской едва проезжей тропе. Предлагаю поблагодарить Билли за его весьма конструктивное и доброе предложение и принять его.

Маргарет обворожительно улыбнулась Билли и бросила умоляющий взгляд на Луз.

Та, в свою очередь, взглянула на мать. По ее тону, по тому, как она держалась, было ясно, что Марипоса категорически против того, чтобы тащиться в хвосте у какого-то Билли. И вообще она против какой бы то ни было кооперации с ним. Но машина принадлежит Луз, а значит, и окончательное решение принимать ей.

– Спасибо, Билли! Путешествовать караваном действительно гораздо приятнее. И спокойнее. А то я заметно нервничаю. – Луз ласково прошлась рукой по капоту. – Пожалуйста, без обид, El Toro! Ладно?

– Вот и прекрасно, – оживленно засуетился Билли. – Знаете, что мы сейчас сделаем? Встанем гуськом, заплатим наши пошлины и поедем по мосту в Мексику. Если повезет и нам везде будет сопутствовать зеленый свет, значит, доедем быстро. Ну а если у кого-то из нас загорится красная лампочка, надо делать остановку и проводить осмотр. В этом случае вторая машина тоже притормозит и будет ждать. Как? Разумно?

– Вы заранее разработали этот план? – пошутила Луз.

– Просто случалось так ехать… План оправдал себя. А вон моя машина. – Он махнул рукой в сторону изрядно потрепанного белого внедорожника спортивного типа, стоявшего через пару машин от El Toro. – Тогда я выезжаю? А вы пристраивайтесь за мной.

И он пошагал к своему авто.

– Постойте, Билли! – окликнула его Маргарет.

Он оглянулся.

– Не хочу показаться навязчивой, но не будете ли вы против, если я пересяду в вашу машину? Я бы не стала просить вас о таком одолжении, но наша загружена доверху. В том числе и заднее сиденье.

Билли погладил усы, пряча улыбку, но не скрывая, что доволен таким поворотом дела.

– Само собой! Запрыгивайте!

Маргарет проворно нырнула в багажник за своей сумкой. Луз шагнула за ней.

– Что ты делаешь? – прошипела она ей в затылок. – Зачем ты набиваешься к нему в попутчицы?

– Ну для меня это стало доброй традицией. – Она хихикнула. – Вот к тебе набилась в попутчицы… Так и, как говорится, руку набила… – Она снова хихикнула. – Собственно, теперь я выполняю наставление Стаци – следую за своей звездой, которая на сей раз привела меня к Билли.

Луз усмехнулась. Странно, но она почувствовала что-то вроде соперничества, в котором ее кто-то коварно обставил.

– Да ты же его даже не знаешь, – ершисто предприняла она последнюю попытку урезонить Маргарет.

– Представь себе, знаю! Так звезды сошлись… Он у меня читал курс лекций в университете. Просто он меня не помнит. – Маргарет бегло взглянула через плечо на автомобиль Билли и потянула Луз отойти немного в сторонку. – Послушай, Луз! Если серьезно, то мое присутствие вам с матерью сейчас ну совсем не к месту! Согласна? А так у вас хоть появится возможность нормально поговорить. Да и, не скрою, – она весело хмыкнула, – в машине Билли мне будет намного комфортнее. И не спорь, это тоже бонус!

Билли меж тем включил зажигание и посигналил Маргарет – пора поторапливаться!

– Будь молодцом, ладно? – Маргарет крепко обняла Луз. – Мы же все равно едем вместе. Так что пока! До первой остановки!

Билли галантно распахнул перед ней переднюю дверцу. Из салона вырвалась громкая музыка – Моцарт, Маргарет узнала «Маленькую ночную серенаду».

– Прошу, – пригласил ее Билли, и процессия тронулась в путь.

Они благополучно пересекли Международный мост Фарр-Рейноса, остановившись лишь там, где надо было предъявить документы. Билли уверенно вел свой караван. Их встречало типичное скопление небольших приграничных городков с пыльными улочками, помпезными площадями и бесконечной вереницей крохотных магазинчиков и сувенирных лавок, торгующих всякой всячиной в расчете на проезжих туристов. На каждой остановке перед светофором машины тут же облепляли уличные лоточники, пытаясь впихнуть приезжим разнообразную дребедень под истошные крики: «Дешево, леди! Очень дешево!» Ну а детвора торговала вразнос на каждом углу жевательной резинкой. Но вот приграничная зона осталась позади и городские виды сменились длинной бесконечной полосой унылого пустынного пейзажа. Абсолютно голые пространства по обе стороны шоссе, и ничего более. Луз и Марипоса стойко плелись замыкающими. Они ехали молча, каждая блуждала в своих мыслях, но атмосфера в салоне не была напряженной. Словно что-то благодушное растворилось в воздухе и не бередило эмоций.

– Как ты познакомилась с Маргарет? – спросила вдруг Марипоса.

Так начался их диалог. И слово за слово Луз рассказала, как она безуспешно пыталась дозвониться до тети Марии сразу же после смерти бабушки, но так и не смогла. И это в итоге подвигло ее пуститься в поездку, чтобы отвезти прах бабушки на ее родину в Мексику. А потом у нее сломалась машина в Чикаго. Луз не обошла молчанием и то, как она познакомилась с Офелией, как успела поработать и кое-чему научиться, про то, как спасала Офелию от Энджела, как в Канзасе у Офелии родилась дочь и как она взяла с собой в дорогу Маргарет, которая работает в Гидден-Пондс. Рассказала она и о том, как случайно познакомилась с Билли и как в конце концов отыскался номер телефона тети Марии в старой бабушкиной записной книжке…

– Знаешь, – проронила она задумчиво, – всю дорогу я чувствую присутствие бабушки в этой машине. Хочешь – верь, хочешь – не верь.

– Почему не верю? – спокойно откликнулась Марипоса. – Очень даже верю. Я и сама ее чувствую…

– Правда?

– А как ты думала? Мама здесь, с нами.

– После смерти бабушки я места себе не находила. Не знала, что мне делать, как я стану жить без нее. Мне было так одиноко… Я молилась, просила ее дать мне какой-то знак, что она все еще со мной. И представь, в одно прекрасное утро я обнаружила в ее рабочей комнате только-только появившуюся на свет бабочку-данаиду. Это было так неожиданно! Ведь уже осень. Да и после похорон я совсем забросила ухаживать за куколками. Но бабочка все же родилась! А самое удивительное, что, когда я понесла ее в сад, чтобы отпустить на волю, бабочка не сразу от меня улетела. Она ненадолго осталась со мной, летала за мной по саду, будто хотела выказать какие-то особые знаки внимания. И знаешь, в тот момент я решила, и продолжаю так считать до сих пор, что это бабушка явилась ко мне в облике бабочки. Ведь я молила ее, чтобы она подала мне хоть какой-нибудь знак! Вот она и подала! С того дня я как очнулась для жизни. Горе никуда не ушло, но я могла уже с ним жить…

Марипоса молчала.

– Думаешь, глупо все, что я тут наговорила тебе, да?

– Вовсе нет, – с жаром возразила ей Марипоса. – Мне многие рассказывали что-то похожее. Уходит из жизни человек, которого сильно любили, а потом в доме неожиданно появляется бабочка. Или просто бабочка садится на плечо человеку как раз в тот момент, когда он тоскует или у него душевный упадок… И знаешь… я прочитала – не помню где. Оказывается, в концлагере Майданека на стенах детских бараков были рисунки… Дети рисовали бабочек. Камешками или ноготками процарапывали штукатурку на стенах… Ты только представь эти пальчики, эти маленькие ноготки! В шаге от смерти дети рисуют бабочек, жизнь…

Луз внезапно расплакалась, вцепившись руками в руль и не выпуская из виду дорогу перед собой. Марипоса тоже провела по щеке ладонью.

– Прости. Не стоило мне об этом…

– Но это было, – всхлипнула Луз.

– Да, это было… И эти рисунки были маленькой радостью, пока дети их рисовали, а потом смотрели на них… А может быть – и большой… Я верю, что между людьми и бабочками есть какая-то связь. Иначе откуда бы взяться всем этим мифам? И ведь им тысячи лет! А все неизменно. Я вот молюсь богам, когда отпускаю на волю бабочку…

Луз улыбнулась сквозь слезы:

– Бабочка – это знак. А я верю знакам.

– Пока еще никто не разгадал тайну данаид. Кто знает, каким таким знакам они подчиняются, когда летят в Мексику зимовать? А с тобой все понятно. Для тебя знаком стала твоя бабушка.

– Ну хоть что-то есть постоянное в нашей поездке, так сказать, незыблемая константа, а не как в «Кентерберийских рассказах» – чехарда из разных историй паломников, путешествующих к мощам… А для тебя что-то есть постоянное? – Луз на миг повернулась к матери и поймала ее взгляд.

– Для меня… Я просто следую за тобой, – ответила Марипоса.

Ближе к вечеру Марипоса сменила Луз за рулем. Луз откинулась на спинку сиденья, давая возможность голове и плечам отдохнуть. Мерный гул мотора, похожий на сердцебиение, убаюкивал своим ритмом. Мягко шуршали шины по полотну асфальта.

Она взглянула на темный силуэт Марипосы. Волосы аккуратно собраны на затылке, никаких следов косметики на загорелом лице. Правда, слева, на уровне рта, небольшой шрам. Когда она улыбается, шрам переходит в улыбку и сливается с ней. Кто же она, ее мать? – в сотый раз задалась Луз вопросом. Всю свою жизнь она прожила с мыслью о другом образе своей матери. А сейчас в машине рядом с ней сидит незнакомка, совершенно чужой ей человек. Интересно, как сложилась бы ее жизнь, если бы Марипоса не сбежала из дома? Как складывались бы их взаимоотношения? Ладили бы они? Или как Мария с бабушкой – любили бы друг друга горячо и нежно, а ужиться бы вместе так и не смогли?

Марипоса почувствовала взгляд дочери. Улыбнулась и спросила:

– Устала?

– Очень, – честно призналась Луз.

– Надеюсь, он наконец причалит к мотелю, наш доблестный капитан, – пробормотала Марипоса вполголоса. В ее тоне звучало недоверие к взявшему на себя роль гида Билли. – Любой тебе скажет, ехать по Мексике ночью – безумие. Если не самоубийство. О! Я таких историй могу тебе рассказать на сей счет.

Луз не ответила и стала молча смотреть на дорогу. Интересно, какие такие истории могла бы рассказать ей ее мать? И много ли в них будет правды? Ну, с бабушкой все ясно! Она-то придумывала все для ее же, Луз, блага… А что такое, собственно, благо – правда или придумка? А «вымысел во спасение»? Она нашла верное определение – для бабушки все было именно так… И никто не вправе осуждать Эсперансу Авила за ту неправду, которой она – спасала… И, завершив очередной круг размышлений на эту тему, Луз слегка задремала, не теряя ощущения связи с происходящим.

На следующее утро они выехали рано, сразу же после завтрака в скромном придорожном отеле. Их потчевали чилакилес с курицей под зеленым соусом сальса, кукурузными лепешками плюс еще яйца, зелень, фасоль, сыр. Ветер гнал тучи по синему небу, но ничто не предвещало дождя, а потому было решено, что надо ехать весь день, пока не стемнеет. Как только перевалили через горный хребет Сьерра-Мадре, Луз снова села за руль. Себе самой она сейчас напоминала кого-то из пионеров, двинувшихся на освоение Дикого Запада. Она так явственно представляла себе, как эти люди понукают взмыленных лошадей тащить повозки вперед! Вот и она выжимает из бедняги El Toro все возможное и невозможное, терзая коробку передач и налегая на руль. Визжат тормоза на поворотах, а она подхлестывает старикашку не сдаваться и катить колеса вперед. Кажется, уже благополучно миновали подъем и спуск, но тут старенький «Фольксваген» вдруг неожиданно стал терять скорость. И мотор затарахтел на подозрительно низких тонах, можно сказать, на последнем дыхании.

– Ну же, Бычок! Ты же не бычок, ты самый настоящий взрослый бык. Давай, работай! – кричала Луз и поощрительно ерзала на сиденье, пытаясь помочь ослабевшей машине.

Марипоса рассмеялась, слушая эти увещевания, но тоже присоединилась к дочери. И они заладили, перекрикивая друг друга:

– Вперед! Вперед! Вперед!

Луз отдавала себе отчет, что бедному Билли в его внедорожнике было сейчас не до смеха. Он довольно далеко оторвался от них. Время от времени он останавливался, поджидая, пока они дотащатся до условного места. Будь Луз склонна к азарту, она могла бы поспорить на что угодно, что в глубине души Билли уже не раз и не два проклял тот день и тот час, когда по глупости предложил им свою помощь.

Единственное, что скрашивало ситуацию и не позволяло настроению упасть до нуля, так это окружающие пейзажи. Они были прекрасны. Девственные леса, радующие глаз сочной зеленью, сменялись изумительными по красоте долинами. Наконец дорога выровнялась, спуски и подъемы остались позади, и El Toro потихоньку стал набирать прежнюю мощь. Луз опять уселась на место водителя. Разговоры в салоне возобновились.

– Знаешь, ты мне во многом напоминаешь ту девушку, Офелию, с которой я познакомилась. – Луз искоса взглянула на мать. – Очень славная девушка. И красивая. Я ее искренне полюбила. Ей тоже пришлось хлебнуть всякого.

Марипоса удивленно вскинула брови.

Луз рассмеялась, заметив ее озадаченность.

– Нет, не в прямом смысле. Она не алкоголичка, нет. Но жизнь потрепала ее, это да. Она и родила дочь почти в том же возрасте, в каком ты родила меня.

– Ее приятель издевался над ней?

– Еще как. Одна, беременная, в чужом городе! Только с тобой все случилось в Милуоки, а с ней – в Чикаго. А тебя мой отец тоже бил?

Марипоса отрешенно молчала, и Луз уже подумала, что зря она затеяла эту тему.

– Знаешь, девочка моя, меня тоже били. И не раз, – наконец негромко промолвила Марипоса. – Один подонок оставил мне на память вот этот шрам. – Она ткнула пальцем в шрам возле рта. – А вот еще один. – Она ухитрилась расстегнуть блузку, и на плече обнажился толстый зигзагообразный след, похожий на след от ножевого ранения. – Кстати, меня били не только мужчины. Случалось, и женщины.

Марипоса потрясла головой, словно пытаясь отогнать от себя тягостные воспоминания.

– Но вот Макс, твой отец, – странно, что мы еще ни разу не упомянули его по имени, – так вот он пальцем меня не тронул, не то что ударил. Впрочем, когда он меня бросил, то эта душевная травма оказалась для меня больнее, чем следы от побоев.

– Я ничего не знаю о своем отце. Даже фамилии его не знаю! Видела его только на фотографии.

– Его фамилия Строг. Максимилиан Строг.

Луз мысленно повторила. Фамилия иностранная.

– Но это не твоя фамилия. Мы с твоим отцом не были женаты. Надеюсь, это тебе известно?

– Да. Ты хотела выйти за него замуж?

Марипоса многозначительно улыбнулась.

– Мне было тогда восемнадцать. Не думаю, что в тот момент, когда я убежала из дома, я много думала о замужестве. Но когда поняла, что беременна, вот тогда, да, я захотела стать его законной женой. То есть я даже не сомневалась, что мы поженимся. Потом стала требовать этого. – Марипоса вздохнула: – Но Макс не хотел себя связывать.

– То есть он тебя попросту бросил?

Марипоса кивнула:

– Увы. Я работала в местном клубе официанткой. В один прекрасный вечер возвращаюсь домой после смены, а на столе записка. И немного денег. Видно, больше у него не было. Обидно было, очень больно…

– И что он написал?

– Ничего особенного, пару строк на листке из школьной тетрадки. Дескать, сожалеет, что все у нас так получилось.

– И все? Какой подонок… И как ты могла попасться на его удочку?

– О, это не составило мне никакого труда. – Марипоса сдержанно засмеялась. – Я клюнула на его внешность. Он был такой… ну прямо притягивал к себе. Хорошо знал, на что падки молоденькие вертихвостки вроде меня. И он был совсем не похож на тех книжных червей, что грызли гранит науки в университете вместе со мной. Знаешь, как это бывает? Иностранец… приехал из Германии… из какого-то другого мира… и такой красавец! Голубоглазый блондин… а уж улыбка…

Марипоса закончила на полуфразе.

– Ты его полюбила? – серьезно спросила Луз.

В глубине души она всегда знала, что Марипоса любила ее отца.

– Да. Очень. Я любила его со всей силой страсти, на какую способна восемнадцатилетняя девушка. Мои чувства к Максу и близко не были похожи на все то, что я испытывала до этого к другим парням. Да и потом ни один мужчина не смог увлечь меня так, как Макс. Он был моим первым мужчиной. – Она помолчала. – Надеюсь, такая подробность тебя не слишком коробит?

– Вовсе нет, – пожала плечами Луз.

– А вот моя мать пришла бы от этой информации в ужас.

Луз вспомнила, как они с бабушкой не раз и не два обсуждали тему Салли в ее жизни.

– Может быть, и нет. Конечно, у бабушки на многие вещи был старомодный взгляд, но она никогда не была ханжой.

– Макса она ненавидела. В этом у меня нет никаких сомнений.

– А я думала, что она его даже не видела.

– Родители познакомились с Максом в университете, когда приехали навестить меня. Мы вместе пообедали. Помню, Макс все тянул немецкое пиво, а отец принципиально налегал только на мексиканское. Маме он показался надменным интеллектуалом, этаким пустозвоном, тщеславным и помешанным только на себе. Нарцисс, говорят про таких. Кстати, так оно и было. Маме категорически не понравилось в нем все. Даже то, как он держал сигарету. Вот так, между большим и указательным пальцами. – Марипоса подняла руку и продемонстрировала манеру, популярную в Европе лет сто тому назад. Со стороны смотрелось смешно, и Луз рассмеялась.

– А мне бабушка говорила, что никогда не видела моего отца.

– Так она говорила? Бедная, бедная мамочка! Либо она навсегда вычеркнула его из памяти, либо ее отвращение к Максу было столь велико, что она не захотела говорить о нем даже с тобой, даже дурно о нем отзываться не захотела, вычеркнула… Хотя, конечно, он не был исчадием ада. Отнюдь. Повторяю, он ни разу меня не ударил. Напротив! Когда мы были вместе, мы все время смеялись и вообще прекрасно проводили время. Но ведь ему было в тот момент только двадцать. Понятное дело, не очень-то парню хотелось связывать себя по рукам и ногам женой и ребенком. И мы стали чаще ссориться. Главным образом из-за денег и из-за ребенка. Видно, в конце концов все это ему надоело, и он, как капризный маленький мальчик, бросил все и укатил к себе в Германию. Жаль, но я даже не знаю, где именно в Германии он жил. Как-то разговор не зашел…

– Скатертью дорога!

– Пожалуй, что так. Хотя… хотя стыжусь, но все же признаюсь: сердце мне он разбил. Кто-то, быть может, скажет: «За что боролась…» Ну и так далее. Дескать, вот оно, твое возмездие. Но остаться одной, и так неожиданно, да еще тогда, когда ты носишь ребенка от любимого человека, и никого рядом, кто мог бы поддержать, дать совет… Согласись, унизительное положение. Я была просто раздавлена и уничтожена.

Луз понимающе кивнула и приоткрыла окошко, впуская в салон струю свежего воздуха.

– Хватит с нас грустных воспоминаний, – мягко проговорила она. Новые знания об отце никак не обогатили ее и ничего не изменили в ее жизни. У нее не возникло желания броситься на его поиски или начать мечтать о встрече с ним. Он не оставил в ее жизни никакого следа. Даже фамилию свою ей не дал. Другое дело – мать! Луз просто сгорала от любопытства узнать как можно больше подробностей о ее жизни. Ей было интересно все: ее чувства, ее реакция на события, ее решения. Странно, но она начала ощущать свою связь с женщиной, которая, в общем-то, тоже бросила ее. И это было ей пока непонятно!

– А твой парень, – спросила вдруг Марипоса, – он когда-нибудь обижал тебя?

– Кто? Салли? Никогда. Что ты! Мне такое даже трудно себе представить.

– Это хорошо. – Марипоса со вздохом прошлась рукой по своим волосам. – Знаешь, я очень люблю бабочек, но лишь одна вещь в поведении данаид меня категорически не устраивает. Мне не нравится, как мужские особи обращаются у них с женскими особями. Они их просто насилуют! У них, видно, не вырабатывается в организме таких феромонов, которые способны привлечь партнера, как это происходит у других разновидностей бабочек и вообще у животных. А потому, когда самец бабочки встречает в воздухе самку, которая ему понравилась, он просто сбивает ее на землю и тут же совокупляется с ней. – Она помолчала. Потом спросила: – Ты любишь Салли?

– Люблю.

– Это замечательно. Секс без любви – это ничто…

К тому времени как они подъехали к скромному отелю в небольшом городке Мараватио, где раньше случалось останавливаться Билли, начал накрапывать дождь. Красивое старинное здание в колониальном стиле возвышалось прямо на центральной площади города. Площадь тоже была очень красивой. Делами в гостинице заправляла пожилая супружеская пара. Им помогали дети. Все были очень вежливы и любезны. А Билли они встретили как родного – этакое радостное для обеих сторон возвращение блудного сына.

Дождь шел всю ночь, тихий, питающий живительной влагой почву, с негромким ритмичным перестуком капель по железной крыше. Но утром, когда они проснулись, их встретило ясное небо – и никаких облаков. Дождь тоже прекратился. Билли рвался в дорогу. Ему, видно, не терпелось поскорее добраться до места.

– Сегодня смотрите в оба, – предупредил он спутниц. – Уж больно хороший день для данаид.

Ближе к полудню Билли свернул с головной трассы на узкую неровную дорогу, проложенную среди сельскохозяйственных угодий. По мере приближения к Ангангео Марипоса настроилась на то, что все дальнейшие разговоры с дочерью будут крутиться вокруг умалчиваемых пока подробностей личной жизни каждой из них. Но Луз после вчерашнего разговора об отце была молчалива. Наверное, переваривает полученную информацию, решила Марипоса и не стала докапываться до причин сегодняшней неразговорчивости Луз. Давая ей наставления перед отъездом, Сэм предупредил ее, что она не должна противиться вопросам дочери, какими бы неприятными или болезненными они ни были для самой Марипосы. На все вопросы она обязательно должна дать ответ. А если Луз не станет ее ни о чем спрашивать – то и не навязываться с рассказами. Какая жалость, что Сэма сейчас нет рядом. Ей так не хватает его спокойствия и силы! И той уверенности, с какой он всегда берет в свои руки бразды правления.

Впрочем, пока Луз не задала ни одного вопроса, на который Марипоса затруднилась бы ответить. Вот и сейчас дочь сидит тихо, с разговорами не пристает. Вся в напряжении: готовится к предстоящей встрече с родней в Ангангео, решила для себя Марипоса. Все утро они ловили глазами бабочек-данаид. Там парочка, тут три красавицы, но пока счет велся на штуки. Однако чем дальше, тем больше бабочек летело вслед за ними, одна за другой. Луз высунулась в окошко с пассажирского кресла и задрала голову к небу.

– А вон еще одна! – прокричала она. – И еще… и еще!

– Пожалуйста, не отвлекай меня от дороги! Иначе мы, чего доброго, совершим свой полет – ха-ха-ха – в ближайший кювет.

Но Луз продолжала свои наблюдения, правда, теперь уже молча.

Марипоса увидела, что Билли включил сигнал поворота и съехал на обочину. Она тоже нажала на тормоз и пробурчала:

– Что он творит, этот наш капитан? С ума сойти можно! На что на сей раз он решил поглазеть? И Маргарет тоже… ему под стать. «Ах, взгляни, какой цветочек! А вот этот! А тот вон!» Одного поля ягодки…

– Но это же его работа – наблюдать и фиксировать…. Они же оба занимаются исследовательской работой.

– Да знаю я, знаю. Просто они меня раздражают – как на прогулке себя ведут! А я хочу поскорее к своим добраться. Мы ведь уже совсем близко. А тут новое любование крылышком или цветочком.

Луз улыбнулась, но сочла за лучшее промолчать.

Когда Марипоса поравнялась с машиной Билли, тот уже стоял на краю обрыва и рассматривал небо в бинокль. Маргарет обошла вездеход с другой стороны и, приблизившись к Билли, тоже стала всматриваться ввысь из-под ладони, приставленной ко лбу козырьком.

Луз быстро схватила бинокль – он лежал наготове на заднем сиденье.

– Что это вы там разглядываете?

Маргарет молча кивнула на небо.

Мимо них совсем низко, на уровне глаз, пролетела бабочка-данаида, плавно помахивая в воздухе неровными крылышками.

– Смотрите! – воскликнула Луз.

Марипоса выбралась из машины и присоединилась к ним:

– Вижу! А вон еще парочка! Сейчас они станут попадаться нам на каждом шагу.

– Приветствую вас, дамы, – поздоровался с ними Билли, оторвав взгляд от бинокля. – Что вы там такое разглядываете? Вон куда надо смотреть.

Марипоса и Луз задрали головы к небу, затянутому облаками. То, что издали казалось передним фронтом особенно темной тучи, стремительно смещающейся вбок и вперед, заставило Луз вскрикнуть от удивления. То были бабочки! И их было столько, что скопление походило на тучу. Марипоса улыбнулась и взглянула на дочь. Та подпрыгивала на месте и размахивала руками от возбуждения.

– О боже, – только и могла она вымолвить. – О боже! О боже…

Марипоса снова задрала голову. Солнце выглянуло из-за тучи, и небо мгновенно засияло ярко-оранжевыми красками – цветом крыльев бабочек-данаид.

– Вот это да! – снова воскликнула Луз и подпрыгнула от еле сдерживаемого восторга.

Марипоса рассмеялась. И ее все происходящее тоже впечатлило. Тысячи и тысячи бабочек-данаид двигались сплошным потоком по небу. Это были мириады крылатых путешественниц, по сравнению с которыми они на своих машинах – жалкие и немощные. Этими хрупкими, но такими героическими путешественницами движет только инстинкт, неподвластная уму человеческому загадка – не в пример мотору машины, наглядно состоящему из деталей, которые можно потрогать, взять в руки, заменить сломавшуюся на новую… Перелет бабочек-данаид – волшебство, фантастическая сказка природы, на которую посягнул человек, уничтожая леса и распространяя вокруг себя смрад и разрушение, лишая природных созданий среды обитания, – человек-преступник.

Бабочки летели и летели, и сколько их сейчас было в небе, сказать невозможно, а мысль, какой путь преодолели они, чтобы прилететь сюда, поражала, не укладывалась в голове.

А ведь все начинается с обычной гусеницы, в тысячный раз подумала Марипоса. Сколько же испытаний претерпевают эти невзрачные на вид создания, такие крохотные поначалу, ничуть не больше обычной реснички, пока не превратятся в чудной красоты бабочек. И каждая метаморфоза их – чудо! И вот они здесь, преодолевшие огромные расстояния, и машут своими крылышками, словно триумфальными знаменами на поле брани. Но они ведь одержали победу – вернулись в свои священные заповедники, к себе домой. Марипоса вдруг почувствовала, как волна надежды затопила все ее естество и омыла благодатной свежестью.

Билли все еще стоял на краю обрыва у края дороги и жадно обозревал окрестности. Лицо его расплылось в мальчишеской улыбке, когда он махнул рукой в сторону видневшегося вдалеке горного склона, поросшего желтыми цветами. На солнце переливались всеми цветами радуги еще не высохшие капли дождя, повисшие росинками на траве.

– Это же Эль Серрито! – воскликнул Билли. – «Маленькая гора». Здесь данаиды делают свою первую общую остановку. Заправляются, так сказать, топливом, прежде чем взять курс на конечную цель путешествия – заповедные горы, где они будут зимовать. Давайте подъедем ближе. – Билли бросился было к машине, но Марипоса остановила его:

– Вы езжайте! Но нам отсюда удобнее в противоположную сторону. Мы поедем прямиком в Ангангео. – Марипоса взглянула на Луз, чтобы убедиться, что дочь не станет возражать против ее предложения. – Согласна?

Луз молча кивнула и посмотрела на Маргарет. Та подбежала к ней и схватила ее за руки:

– Понятно, почему вы торопитесь. С этим не поспоришь. Но для меня эта развилка на дороге – просто подарок судьбы. Я ведь всегда мечтала о полевых исследованиях. И вот благодаря Билли у меня появляется такой шанс…

– Но… Маргарет, – растерялась Луз, и у нее вытянулось лицо. – А это не слишком ли смелый шаг? Ринуться вот так, с ходу… Все это как-то…

– Согласна. Все случилось так неожиданно… Спонтанно! Но, боже мой, как же я устала томиться в ожидании на обочине! Столько лет я исправно следовала всем правилам движения, всегда и везде выбирая только самый безопасный маршрут… И что?.. Куда я приехала?..

– Но… – Луз пыталась сказать что-то здравое, но слов не находила – а главное, сияющее лицо Маргарет говорило ей больше, чем она могла сказать ей словами в качестве выражения опасения. Нужно ли оно сейчас Маргарет, опасение? И лет ей – не восемнадцать… Луз мялась, и все ее чувства отражались у нее на лице.

– Не переживай, – засмеялась Маргарет легким счастливым смехом. – Со мной все будет в полном порядке. Билли – отличный парень, и нам хорошо вместе работается. Мы даже думаем с ним одинаково. А потому сотри это мрачное выражение со своего личика и просто порадуйся за меня. Это же то самое приключение, которого я так долго ждала!

– Может быть… мы еще увидимся здесь? – с надеждой спросила Луз.

Маргарет неопределенно пожала плечами и улыбнулась загадочной улыбкой, которой успела научиться у Билли.

– Не знаю. Не могу сказать ничего определенного. Но я тебе обязательно позвоню, у меня же есть номер твоего сотового. Не волнуйся. – Маргарет привлекла к себе Луз и крепко обняла ее. – Спасибо тебе за все! Спасибо за то, что согласилась взять меня с собой. Ты гораздо умнее и гораздо выносливее, чем сама о себе думаешь. Ведь это ты изменила мою жизнь.

Маргарет разжала объятия и заторопилась к вездеходу. Билли уже включил двигатель, потом высунул руку в окно и, растопырив пальцы, помахал им на прощание. Пока он выруливал на дорогу, в окошке показалась улыбающаяся физиономия Маргарет. С веселым смехом она прокричала им:

– Надеюсь, вы окажетесь именно в том месте, где вам и надлежит быть, – после чего скрылась в машине.

Луз вспомнила напутствие Стаци и лишь рассмеялась в ответ. Она махала рукой, пока машина, увозящая Билли и Маргарет, окончательно не пропала из виду. «Кто знает, где нам надлежит быть», – подумала она с грустью, и мысли ее сами собой вдруг переметнулись на Салли.

– Я знаю, где мы, – подала голос Марипоса, сверкая глазами. Она уселась на водительское место и скомандовала: – Быстро садись! Мы почти приехали!