Глава четырнадцатая

Стаци сменила Луз за баранкой и погнала машину вперед с уверенностью водителя, привыкшего управляться с грузовиками.

– А чему удивляться, – отмахнулась она от восхищенных возгласов Луз и Маргарет. – Я же на ранчо выросла. А там первым делом детей учат не ходить, а ездить верхом и управлять трактором. А уж во время своих путешествий автостопом я посидела за рулем практически всех автомобилей, начиная от автофургонов и трейлеров и кончая винтажными «Корветами». Словом, я могу управлять всем, что имеет колеса и двигатель.

Стаци прекрасно знала и окружающие места и постоянно рассказывала спутницам о тех достопримечательностях, что попадались им на пути. Когда они пересекали Красную реку, она просигналила на полную мощь и воскликнула с воодушевлением:

– Вот она, наша Красная река! Полюбуйтесь! Я дома!

Луз, широко улыбаясь, принялась махать встречным машинам, которые тоже приветствовали их сигналами, когда они проезжали по мосту. Как же это здорово, подумала она, взять и вырваться за пределы родного штата. Наконец-то она видит Америку!

Техас – огромный штат, и впереди их ждала долгая дорога и многочасовое сидение за рулем. Они сделали короткую остановку на автозаправке, перекусили, сходили в туалет, купили несколько шоколадных батончиков, несколько бутылок воды и зарядку для телефона. Как только они миновали полосу больших и малых городов, Луз снова села за руль, накручивая милю за милей по пустынной равнине. Наверное, такое путешествие могло бы показаться и скучным, если бы не обилие дикорастущих трав и цветов по обе стороны дороги. Особенно часто встречался золотарник. О чем тут же не преминула проинформировать их Маргарет, постоянно делавшая какие-то пометки в своем дневнике. И действительно, красивое это было зрелище. Бескрайние поля, поросшие высокими кустами золотарника, которые колышутся под порывами ветра, словно безбрежный золотой океан.

Но Луз не забывала хотя бы изредка высунуться в окно и посмотреть в небо.

– Что ты там все высматриваешь? – подала голос Стаци с заднего сиденья.

– Ищу бабочек. Бабочек-данаид. Я думала, что когда мы поедем по Техасу, то я увижу здесь тучи этих красавиц. Куда ж они все подевались?

– А ты присмотрись к золотарнику, – посоветовала ей Стаци. – Чаще всего я видела их там. Порхают, перелетают с цветка на цветок, пока не ударяются о какое-нибудь ветровое стекло. И тогда их расплющивает намертво. Вот дурехи…

Стаци хихикнула.

– Ты находишь это забавным? – полоснула ее сердитым взглядом Маргарет.

В машине сгустилась напряженная тишина. Луз мельком посмотрела в зеркало. Стаци как-то сникла и теперь сидела скукожившись и пристально рассматривала свои ногти.

– Я ничего такого не хотела сказать, – проговорила она наконец сконфуженно, поняв, что дала маху в своем разбитном лихачестве. – Я же не радуюсь этому… Я просто…

– Проехали и забыли, – миролюбиво отвечала ей Луз. – Кстати, я волнуюсь, чтобы случайно не зашибить какую-нибудь бабочку. Мне кажется, я этого не переживу.

– А вообще-то мне нравятся эти бабочки. Красивые они, – снова оживилась Стаци, почувствовав, что ее простили. – Наверное, это у меня от бабушки. Бабушка очень любила бабочек. Она никогда не опрыскивала цветы у себя в саду всякими пестицидами и прочей химией. Говорила, все эти препараты убивают бабочек и божьих коровок. Она и божьих коровок тоже очень любила. А потом моя бабушка заболела, и господь прибрал ее к себе. Какая служба поминальная была! Шикарная. А уже на кладбище, когда священник начал читать из Библии, я вдруг увидела прямо над ее могилой бабочку-данаиду. Представляете? Она села на надгробный камень и так и просидела там всю церемонию. Но самые главные чудеса начались потом! В это трудно поверить! Но стоит мне захандрить или я вдруг вспомню бабушку, и мне тут же на глаза попадается бабочка. И знаете, что я думаю? Что это моя бабушка прилетает ко мне с небес, чтобы успокоить меня, сказать, что все у нее хорошо. Теперь вы понимаете, как много значат для меня эти бабочки. – Стаци с легким укором взглянула на Маргарет: – Богом клянусь, чистая правда.

На лице Маргарет появилось скептическое выражение. Она явно не поверила Стаци.

– Верю! – воскликнула Луз, растроганная тем, что только что услышала. – Я ведь тоже лечу вслед за бабочками, потому что верю, что они посланцы, если говорить обо мне, то – от моей бабушки. Вот тебе и все волшебство.

– Ни фига себе! – Стаци подалась вперед и наклонилась к Луз, почти придвинув свое лицо к ее. – Знаешь, что я тебе скажу? – Ее глаза сверкали. – Голову даю на отсечение, наша встреча с тобой была предопределена свыше.

Маргарет иронично фыркнула.

– Да-да! Говорю же вам! Подобные вещи случаются гораздо чаще, чем вы думаете. – Стаци впилась взглядом в Маргарет: – А у тебя есть своя история про бабочек?

– Нет, – сухо бросила Маргарет. – Я просто интересуюсь этим феноменом – миграцией бабочек – с научной позиции. Вот хочу увидеть своими глазами места, куда они летят на зимовку.

– Ох, ну куда нам до вас! Высокие цели! – хмыкнула Стаци.

Луз рассеянно вслушивалась в дебаты, разгоревшиеся меж ее спутницами по вопросу, могут ли бабочки или любые другие живые создания быть посланниками духов, гонцами из царства мертвых, какими-либо пришельцами с того света… Зачем спорить, размышляла она. Все это недоказуемо. В это либо веришь, либо нет. Она снова взглянула в небеса.

– Ну и где же они, эти гонцы? – воскликнула она с разочарованием.

Маргарет тоже посмотрела в окно.

– Я пока не вижу никаких бабочек. А ведь октябрь – это пик перелетного сезона. Данаиды должны пролетать через эти места в огромных количествах.

Стаци, изогнувшись немыслимым образом, тоже прильнула к окну и посмотрела на небо.

– Что ж, небо большое, – рассмеялась Луз. – А бабочки, скорее всего, летят высоко.

– А почему они летят в Мексику? – спросила Стаци.

– Наверное, подчиняясь инстинкту. Он ведет их за собой, и каждую осень они собираются в дорогу и следуют маршрутом, который заложен в их памяти. Всегда один и тот же маршрут, всегда в одно и то же время. Для них Техас – это все равно что наша главная американская автострада. Здесь их собирается невероятное множество.

– Наверное, и меня по жизни ведет инстинкт, – вдруг призналась Стаци задумчиво. – Уж сколько раз я собиралась попасть в Лос-Анджелес. А в итоге всегда возвращаюсь в Техас.

Автомобиль неспешно наматывал милю за милей, Луз развлекала попутчиц историями о том, как в Мексике празднуют День поминовения, о тех традициях, про которые рассказывала ей бабушка, о том, как они с Офелией попытались украсить коробочку с прахом, превратив ее в своеобразный алтарь.

Маргарет занялась тем, что стала заново закреплять липкой лентой бархатцы и бумажные цветочки, которые Офелия сделала из оберточной бумаги, на коробке. Стаци неотрывно следила за тем, что делает Маргарет. Иногда она просовывала в узкую щель между передними креслами руку и длинным алым ногтем указывала Маргарет то место, где надо что-то подправить. Маргарет обиженно надувала губы, но молча повиновалась. Было видно, что все у нее внутри бурлит от негодования, со стороны она была похожа на кипящий котел, с которого вот-вот снесет крышку.

К искусственным цветочкам Офелии Маргарет добавила квитки желтого и красного цвета, что вручили им в палаточном лагере. На концы тесемок она навязала розовые пинетки, прощальный презент Офелии, а потом перевязала ими коробку.

– Вот что получилось, – сказала она, закончив работу и не без гордости обозревая ее результаты. – По-моему, совсем неплохо! Твоей бабушке наверняка приятно путешествовать в таком обрамлении.

– А по-моему, не хватает красок, – подала сзади несогласную реплику Стаци. – Слишком мрачно! Все какое-то буро-коричневое!

– А мне нравится такая спокойная гамма! Я люблю бежево-коричневые тона, – возразила ей Маргарет.

Луз лишь понимающе усмехнулась.

– Дай мне ее сюда. – Стаци потянулась за коробкой.

Но Маргарет крепче прижала коробку к груди, сверкнув глазами на распоясавшуюся нахалку.

– Да я знаешь какая классная художница! – обидчиво воскликнула Стаци. – Вы же видели автофургон? Ну, в котором ехали недоумки! Которые вас обогнали… Это я его расписала! Отлично вышло, правда ведь?

– Так это твоих рук дело – все эти безумные завитки и кружочки? – опешила Луз, едва не выпустив руль.

– Моих, – гордо кивнула Стаци. – И буквы тоже я написала. – Ее рука опять потянулась к коробке, словно известие про роспись фургона стало для нее пропуском к святая святых.

– Но эта коробочка… она слишком маленькая, – попыталась остудить ее пыл Луз. Она совсем не была уверена, что бабушка одобрила бы такой нервно-паралитический по степени яркости декор. Воистину, на грани помешательства.

– Но хотя бы дай я напишу ее имя. Каллиграфия – это моя специальность.

– Неужели ты не понимаешь намеков? – не выдержала наконец Маргарет. – Она же тебе почти в открытую говорит «нет»!

– Ничего она не говорит.

– Минуточку-минуточку. – Луз поспешила купировать назревающий скандал в самом зародыше. – Маргарет, отдай ей коробку. Пусть попробует. Но предупреждаю: никаких излишеств, ясно? В конце концов, позволь еще раз напомнить тебе, что это все ж таки не просто коробочка с побрякушками…

– Не волнуйся, все будет нормально. И тебе не придется стыдиться… – Лицо Стаци мгновенно преобразилось и стало сосредоточенным и серьезным. Не успела она взять коробку, как Серена тут же запрыгнула к ней на сиденье с полу, где она до сих пор вольготно нежилась на подушке, и принялась обнюхивать коробку в ее руках. Но Стаци ласково согнала собачонку на пол и отломила ей кусочек от своей булки, чтобы той было чем заняться.

– Я любила свою бабушку. Разве я могу сделать что-то такое, чего бы она не одобрила? – бормотала она.

– Интересно, видела ли она тату на твоей заднице? – бросила ей язвительным тоном Маргарет, не поворачивая головы.

– Спасибо, что напомнила, – беззлобно огрызнулась Стаци и вскинула подбородок. – И спасибо за то, что не назвала мое тату клеймом проститутки.

Маргарет демонстративно повернулась лицом к окну и процедила сквозь зубы, что она и слов-то таких не знает, хотя в целом определение верное.

– Но раз ты спросила, так я отвечаю. Нет, не видела, – задетая, вскипела Стаци с обидой, скрывать которую и не думала. – Бабушка умерла два года тому назад. Это тату я сделала в память о ней. Тату в форме бабочки. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о ней. Довольна, праведница научная?

Луз в зеркале перехватила взгляд Маргарет и осторожно покачала головой, призывая ту к большей сдержанности. Потом она взглянула на Стаци. Та с головой углубилась в работу, пошарив в сумке у своих ног и достав из нее нужные принадлежности, которые, по-видимому, всегда носила с собой. Маргарет повернулась назад и стала пристально наблюдать за тем, что делает Стаци. Вначале это было похоже на такой своеобразный полицейский контроль, но чем дальше продвигалась работа, тем сильнее проникалась Маргарет осознанием того, что Стаци действительно очень талантливый каллиграф. Она выписала слово Abuela с таким количеством изящных завитков, по-современному смелых, но все же выдержанных в духе истинной каллиграфии, что любо-дорого было смотреть. Казалось, что буквы ожили и летают по всей коробке, словно те бабочки, которых она тоже нарисовала со всех четырех сторон коробки. Закончив писать, она раскрасила буквы всеми цветами осени, а потом заново перевязала тесьму и по-новому расположила бумажные цветочки. Композиция получилась очень красивой и выразительной.

– Красота, – только и нашлась что сказать Луз.

– Это только начало, – заскромничала вдруг Стаци.

– Если начистоту, – услышали они удивленный голос Маргарет, – это действительно здорово. – Маргарет замолчала, отбивая пальцами дробь по обложке своего дневника, который лежал у нее на коленях. Но вот она откашлялась. – Наверное… – начала она не очень уверенно и снова умолкла. А когда заговорила, в голосе ее послышалась убежденность: – Отец всегда учил меня, что научные наблюдения должны быть беспристрастными. Честно и непредвзято фиксировать только то, что видишь. Наверное, мне еще многому предстоит научиться, пока мы путешествуем. Например, не стоило мне с такой категоричностью утверждать, что бабочки не могут быть посланниками небес. Да и вообще, часто я слишком категорично сужу о… людях.

– Нам всем порой недостает терпимости, – согласилась с ней Луз. – Но учиться ведь никогда не поздно.

Маргарет открыла дневник и аккуратно вырвала из него страницу. Страница была исписана ее мелким бисерным почерком.

– Зачем ты? – укоризненно всполошилась Луз. Она видела, с каким старанием и увлечением Маргарет делала записи, пока они ехали путем данаид. Она почти в религиозном экстазе заполняла страницы, фиксируя все, что представляло хотя бы малейший интерес для науки.

Маргарет тем временем повернулась к Стаци и протянула ей листок.

– Вот то, чем я занимаюсь всю дорогу, – сказала она. – Хочу посвятить свои наблюдения бабушке Луз. Пусть эта страница из дневника станет моим подношением ей на алтарь.

Нерешительная улыбка тронула губы Стаци. Она без пафоса взяла протянутый ей листок, аккуратно свернула его в миниатюрный квадратик и пристроила сбоку, закрепив липкой лентой. После чего обвела квадратик золотистой каймой и украсила завитушками.

– Вот, – только и проговорила она спокойно, невозмутимо, когда закончила.

В машине снова надолго повисло молчание, однако на сей раз Луз не уловила в нем враждебного напряжения, какое витало в воздухе с начала этой поездки. Напротив! То была тишина доверия и взаимной симпатии. Как же ей повезло, снова подумала она, встретить в дороге таких разных и таких интересных попутчиц, узнать от них столько нового. И ведь каждая из них – личность с контрастами. И каждая заставила ее сменить о себе мнение на противоположное. Да, вынуждена была признать Луз, дело обстоит так, что в человеке каким-то образом уживаются диаметральные качества и только долгая дружба позволяет видеть те узелки, где одно с другим связано… Не надо спешить с выводами. Другой человек интересен не только тем, чем он похож на тебя, а тем, чем он на тебя не похож. Может, Стаци права и их встреча действительно предначертана свыше. А все карты, которые взяла с собой Луз, и тщательно продуманные планы на каждый день путешествия с указанием того, где конкретно она должна остановиться в такое-то и такое время, – все это сейчас валялось на полу под ногами у Маргарет без надобности. Там им и место, подумала Луз, и вдруг сами собой в ее памяти всплыли слова Билли: «Жизнь совсем не похожа на цепь случайных событий. Она отражает взаимосвязи более глубокого характера».

Оглядываясь назад, Луз сейчас готова была целиком и полностью согласиться с этим. Все ее встречи, все ее новые знакомства, приобретенные в дороге, связаны воедино, словно главы одного большого романа, и все это приобретает смысл только в единстве одного с другим.

Луз снова оглянулась назад. Стаци откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Густые тени на веках издали были похожи на большие синяки. Потом Луз посмотрела на Маргарет. Та с безмятежным видом любовалась проносящимися мимо пейзажами. Никакой грусти в лице! Наверное, подумала Луз, она представляет себе в эту минуту Офелию с ее красавицей дочуркой по имени Луз на руках.

Луз вздохнула. Столько неожиданных поворотов и непредвиденных осложнений случилось за время ее путешествия. И кто знает, какие еще опасности подстерегают их впереди? Дорога есть дорога, на ней всегда могут встретиться и ухабы, и рытвины, и объезды, и тупики. Но ведь, когда все гладко, это скучно. В любом случае нужно просто внимательно читать все указатели и следить за придорожными знаками.

Луз с благодарностью уступила свое место за рулем Стаци, а сама устроилась на заднем сиденье с Сереной на руках, а разукрашенную коробку аккуратно поставила у своих ног. Левая нога побаливала: столько дней подряд она жала ею на педаль. На улице было солнечно и тепло, и они ехали с открытыми окнами, поскольку кондиционер в машине, конечно же, не работал. Мягкий октябрьский ветерок приятно холодил щеки и шевелил волосы. Луз положила голову на спинку сиденья и сквозь полуопущенные веки лениво разглядывала однообразный ландшафт, простиравшийся впереди. Десятки миль ровной поверхности цвета спелой соломы, изредка промелькнет одинокое дерево, жилая постройка или небольшой торговый центр. То там, то здесь разбросаны цистерны с водой. Они торчат из земли, словно опознавательные знаки на игровом поле. На смену широкой автостраде давно пришло однополосное шоссе, и кажется, ему нет ни конца ни края. Веки Луз закрылись сами собой, Серена тоже погрузилась в сон.

Стаци взглянула вперед и слегка покачала головой.

– Я вот выросла в более красивых местах. Не сравнить с этой унылой панорамой.

– А я думала, что Техас по большей части и есть унылая однообразная равнина, – откликнулась Маргарет.

– Совсем нет, – ответила Стаци прочувствованно. – Так многие думают! Все считают, что Техас, он такой, как его показали в фильме «Гигант». Сухая пыльная земля, пастбища, на которых пасется скот, и, конечно, нефтяные вышки. Но Техас ведь большой. И поверь мне, самые красивые уголки, которые бог создал на земле, они все здесь, в Техасе. Хочу я посмотреть на твое лицо, когда ты своими глазами увидишь наши горы!

– Сама ты из горных мест?

– Я из Остина. Но если бы ты видела ранчо моей бабушки! Пока бабушка была жива, отец трудился на ранчо. Но не успели еще ее кости остыть в могиле, как он тут же продал ранчо, и мы всей семьей переехали в шикарный дом в небольшом городке неподалеку. Мама была, конечно, счастлива, а я… я чуть с ума не сошла от горя. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить им это… Продать ранчо бабушки! Они словно продали всю нашу семейную историю, всех наших предков вместе с потрохами. В принципе, я могу жить где угодно. На равнинах, в больших городах, где все толкутся друг возле друга. В конце концов, и там экстрим, и тут экстрим. Но мои родители предпочли выбрать нечто среднее: и не город, и не деревня, и не то, и не другое. Нет уж. Эта глушь не для меня. Я собрала свои манатки и подалась в бега. Так вот и езжу по стране с тех пор. Но боже мой! Как же я тоскую по нашему ранчо! Нет ничего более прекрасного, чем сидеть на поросшем травой склоне горы и смотреть на воду. А осенью! Какое пиршество красок, когда все деревья окрашиваются в золото… Все мои самые яркие и дорогие детские воспоминания, они все связаны с нашим ранчо.

– Интересно как устроена детская память, – задумчиво откликнулась Маргарет. – Вот наша семья, к примеру, мы были совсем не образцово-показательными…

– Какими-какими? – перебила ее Стаци.

– Ну, у нас не приняты были всякие там нежности, поцелуи, ути-пути и прочие штучки, – пояснила Маргарет без всякого раздражения в голосе. – Но мы любили друг друга. Конечно, время от времени между родителями случались и стычки, но я их не помню. Помню только счастливые мгновения: как мы все сидим за праздничным столом возле рождественской елки или как я задуваю свечи на торте в день своего рождения. Мои родители были учеными, а потому больших денег у нас никогда не водилось. Они даже не могли себе позволить большой полноценный отпуск. Но самые счастливые дни моего детства – это когда мы все вместе совершали пешие походы, собирали на природе растения и насекомых.

– Как-то не очень весело, – уныло прокомментировала Стаци.

– А я отлично понимаю Маргарет, – вдруг откликнулась со своего места Луз. Она опустила руку и непроизвольным движением погладила коробочку. – Дело ведь не в том, сколько отдыхать или какой подарок получить на день рождения. В детскую душу западает совсем не это! Вот мы с бабушкой, мы тоже не имели никаких средств, чтобы путешествовать или отдыхать где-то там, но я никогда не чувствовала себя ущемленной, не переживала, что мне чего-то там недодали. Если хотите знать правду, я впервые в своей жизни выбралась за пределы родного штата.

Стаци уставилась на Луз в зеркало, глаза ее округлились от удивления:

– Нет, ты шутишь, да?

– Действительно, шутишь, – поддержала ее Маргарет. – Кстати, и я тоже.

– Тебе-то как раз я поверила на все сто, – хмыкнула Стаци и лукаво ей подмигнула.

Луз весело рассмеялась. Такие беззлобные пикировки между ее спутницами были ей гораздо приятнее, чем откровенная неприязнь, грозящая то и дело перейти в новую ссору.

– Ничего я не шучу, – повторила она. – Если хотите знать, самые мои счастливые воспоминания связаны с бабушкиным садом. Особенно когда мы выпускали на волю молоденьких бабочек. Я просто обожала наблюдать, как они расправляют легкие крылышки, как пытаются первый раз подняться в воздух и полететь, а крылышки при этом трепещут, медленно открываются и закрываются, и они такие нежные, бархатистые… Из моих рук вылетело, наверное, много тысяч этих красавиц, но всякий раз я испытывала такое чувство, будто делаю это впервые.

– А я вот никогда не возилась с бабочками. И жучков по полям тоже не собирала. Не могу сказать, что это меня сильно огорчает. Больших отпусков и каникул у нас тоже не было. И подарков ко дню рождения я не получала. Во всяком случае, не помню. – Стаци высунула руку в окно, словно пытаясь поймать в ладонь ускользающий ветерок. – Все, что я помню, – это деревья. Их у нас на ранчо было великое множество. Дубы, каштаны, кедры, мескитовые деревья… А знаете, как пахнут кедры? Нет, не пахнут, они благоухают… Ты чувствуешь этот запах издалека… – Она не заметила, что рассказ ее наполнился лирическими интонациями. Луз и Маргарет заслушались, боясь проронить хоть слово. – Вот и сегодня. – Стаци на долю секунды прижмурилась и потянула носом. – Стоит мне понюхать где-нибудь веточку кедра, вдохнуть в себя ее аромат, и я тут же вспоминаю Техас. Это как… – Внезапно ее голос оборвался, она замолчала. – А, что толку в словах! А вот это уже совсем даже некстати, – вскинулась вдруг она.

– Что? – в один голос вскрикнули Луз и Маргарет. Луз подалась вперед, потревожив Серену.

– Сигнальная лампочка. Мигает красным. Что бы это могло значить?

– Подожди. – Луз изогнулась на своем сиденье, чтобы через плечо Стаци получше разглядеть приборный щиток. Конечно, ее любимец El Toro – старая колымага. Тут нет всех этих навороченных штучек, облегчающих жизнь водителю. И мигающая красная лампочка мало что говорит ей. Что неисправно? В чем причина мигания? А бог его знает! Серена собачьим нюхом уловила недоброе напряжение, воцарившееся в салоне, и разразилась истошным лаем.

– Все ясно! – нервно воскликнула Маргарет. – В этом куске ржавого хлама нас ждет верная смерть.

Луз молча вытаращилась на Маргарет. Стаци не отрывала глаз от дороги.

– А не круто берешь? Что за истерика? Лично я умирать не собираюсь, – осадила она Маргарет. – Тем более в Техасе, на этой благословенной земле. – Она смотрела вперед, выискивая место, где можно было бы съехать с трассы и стать на обочине. – Другое дело, что случись какая поломка, и нас тут долго никто не найдет. – Она хохотнула, словно бы в предвкушении того, о чем говорит. Луз между ними чувствовала себя как между двух струй из душа – горячей и холодной.

– Отлично, – язвительно подала голос Маргарет. – Я именно этого и опасалась, что мы тут застрянем на веки вечные. Перспектива торчать тут неизвестно сколько меня мало прельщает. Впрочем, это, так сказать, на любителя…

– Успокойся, – невозмутимо отвечала ей Стаци. – Выход всегда найдется. Не паникуй раньше времени. Да и вообще паника – плохой помощник в поиске выхода, запомни это, что б ни случилось!

Маргарет приумолкла – то ли ее успокоили слова Стаци, то ли ее интонация – уверенная и беззаботная.

– Ну так давайте думать, что делать дальше, – примирительно призвала Маргарет, гася в себе излишек эмоций. – Где наш технический паспорт? Или инструкция по эксплуатации? – Она рывком открыла крохотный бардачок и стала торопливо перебирать лежащие там бумаги.

– Думаешь, у этой тарахтелки сохранился паспорт? – опять хохотнула Стаци. – Да его давным-давно выбросили вместе с другим хламом. Поди еще в конце семидесятых прошлого века.

– Но я хоть что-то пытаюсь делать. А ты что предлагаешь? – Маргарет с раздражением стала запихивать бумаги обратно, но они никак не хотели туда влезать. Тогда она с силой прижала рукой крышку и несколько раз по ней стукнула. Безрезультатно. Бумаги вываливались наружу. – Говорю тебе еще раз! – рявкнула она со всей злостью, на какую была способна. – Тормози! Нельзя ехать дальше, пока эта проклятая лампочка сигналит нам красным светом!

– Вон! – воскликнула Луз, следившая за дорогой из-за плеча Стаци. – Вон съезд, давай туда. Там и стоянку вижу.

– Я тоже вижу, уж будь спокойна, не пропущу, – спокойно ответила Стаци.

Еще никогда ни одна из них не видела таких заброшенных и убогих стоянок. Воистину, место, забытое и богом и людьми. Невысокая ограда, которой была обнесена площадка, вся поржавела, а во многих местах и просто развалилась на части. Земля рядом с дорогой иссохла. И ни одного деревца или клочка травы вокруг. Жалобно лязгнули тормоза, когда машина остановилась в самом дальнем конце стоянки.

Луз вцепилась руками в сиденье. Неужели El Toro приготовил ей еще один неприятный сюрприз и снова сломался? Да, но здесь не Чикаго! Это тебе не большой город, а какая-то черная дыра, затерянная во Вселенной. На видимом расстоянии просматриваются лишь две постройки. Допотопного вида автозаправка с тремя старыми как мир насосами и заброшенного вида забегаловка фастфуда, входящая, судя по вывеске, которая вот-вот рухнет на землю, в сеть ресторанов известной фирмы «Дайари-Квин». Мотор бедолаги «Фольксвагена» еще несколько раз угрожающе фыркнул – и стало тихо. Все три созерцали открывшийся их взорам пейзаж.

– Уж не в этих ли местах, право дело, снимали сериал «Сумеречная зона»? – процедила сквозь зубы Маргарет.

– Никакая это тебе не сумеречная зона, – возразила Стаци и дернула на себя до отказа ручку коробки передач. – Это Техас, детка! Как бы то ни было, а нам следует пропеть сейчас «Аллилуйя»! Заправка вот она, перед нами! Предлагаю дотащиться до нее любой ценой. Иначе нам придется шкандыбать по дороге пешком как минимум несколько миль до ближайшей водонапорной башни. Здесь ведь кругом одни сельскохозяйственные угодья, и они могут тянуться и тянуться.

– Хорошо, – согласилась с ней Луз. – Поехали.

Стаци снялась с ручника, и они осторожненько, стараясь даже не разговаривать, дабы не спугнуть удачу, дотянули до автозаправки, принадлежавшей, опять же судя по вывеске, некоему Уилбору Лессу. Пристроившись возле насоса, Стаци выключила мотор. И он снова недружественно протарахтел, прежде чем погрузиться в молчание. Маргарет и Луз вышли из машины и вывели на поводке Серену. Стаци достала из сумки помаду и умелым движением мазнула по губам победительным слоем «фуксии» и огляделась. Какой-то мужичок возился со шлангом возле пикапа, пытаясь заправить его. На кузове пикапа значился логотип компании, сдающей напрокат пикапы и прицепы: «Сам себе перевозчик». Больше людей не было видно.

– Что ж, подруги, – сухо обронила Маргарет, обозрев убожество обстановки: ветхий насос, грязные окна в харчевне, помпезную вывеску, написанную от руки. – Во всяком случае, этот Лесс старался честно привлечь посетителей и их не обманывал: то, что есть, – то уж есть, а есть только это, не менее, но и не более. Во всяком случае, без подвоха, рассчитывать более не на что. Уж лучше ждать менее, чтобы в итоге обрести более…

– Это что, твой трактат о смирении? – рассмеялась Стаци, положив руки на затылок и потягиваясь. – Ни фига! Менее – это не более! И не надо себя обманывать и ждать втайне ничего более.

– Послушайте, – не удержалась от смеха Луз. Внезапно вся эта тарабарщина с «более – менее» стала казаться ей ужасно смешной, просто на грани нервного срыва. – А вам не кажется, что у нас у всех едет крыша… более или менее… – И они опять зашлись в приступе ненормального хохота. Маргарет хохотала столь оглушительно, что вынуждена была схватиться за плечо Луз, чтобы не потерять равновесие и не грохнуться оземь.

Стаци, отсмеявшись, устало примолкла и лишь смотрела на них бессмысленным взглядом. Видимо, все нуждались в разрядке и таким неожиданным образом получили ее благодаря хозяину заправочной станции по имени Уилбор Лесс с его убогой вывеской, честно обещавшей «менее»…

Наконец и Луз совладала со своим истерическим смехом и, насмеявшись всласть, почувствовала себя гораздо лучше. Взяв Серену за поводок, она отвела ее в сторонку, туда, где виднелся клок пожухлой травы. Затем подошла к машине со стороны капота, покрытого толстым слоем техасской дорожной пыли, мысленно моля лишь об одном: чтобы крышка не заела и открылась. Старое железо издало злобный писк, но крышка все же открылась. Она наклонилась, чтобы проверить, все ли в порядке с двигателем – хотя бы внешне – и есть ли еще масло в моторе.

– Стой! – остановил ее крик Маргарет.

Она отпрянула.

– Куда ты голыми руками! Дуреха! Не лезь. Нужна тряпка или что-то еще. Мотор раскаленный! Где у нас бумажные полотенца?

Станци подала ей моток, и Луз, обмотав ладонь, вытащила горячий показатель уровня масла. Маргарет и Стаци наблюдали за ней. Спасибо Салли. Когда-то он научил ее проделывать эту операцию. «Вдруг в один прекрасный день ты попадешь в какую-нибудь переделку, а меня рядом не будет. И кто тебе поможет тогда?» – говорил он ей и вот оказался прав. Сейчас, выдернув штырь и едва взглянув на него, она поняла, что смазка закончилась. Она мысленно обругала себя за безмозглость. Получается, они ехали последние мили почти всухую.

– Масло закончилось, – объявила она. – Потому и мигал огонек.

– Ну, это еще полбеды, – обрадовалась Стаци. – С такой неполадкой мы вполне справимся и сами.

– Надеюсь, – ответила ей Луз и полезла в бардачок, снова вывалив оттуда ворох бумаг. Многие при этом еще и оказались порванными: следы усилий, которые приложила Маргарет, заталкивая их обратно. С трудом сдерживая себя, чтобы не сказать что-то резкое и тем самым дать повод для новой ссоры, она молча перебрала бумаги, пока не отыскала листок с инструкциями Салли.

– Подождите меня здесь, – наказала она попутчицам и передала поводок Серены в руки Маргарет. – Схожу куплю масла.

– Я с тобой. Сейчас моя очередь платить, – остановила ее Маргарет и препоручила Серену заботам Стаци.

Внутри автозаправка была такой же обшарпанной и неуютной, как и снаружи. Какой-то неопрятный седой человек, тощий как жердь, восседал за прилавком. Он сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза рыжей соломенной шляпой. Луз подошла ближе, но полной уверенности в том, что хозяин проснулся при их появлении, у нее не было. Но вот он стремительным движением сдвинул шляпу на затылок и уставился на нее слезящимся взглядом покрасневших глаз, бывших когда-то синими.

– Что надо? – обратился он к ним вместо приветствия.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Луз. – Мне нужно моторное масло, а потом заправиться. Есть у вас масло… – она заглянула в бумажку, – марки 10W-40? Мне нужна банка.

– К сожалению, в наличии нет.

– Чего нет? Масла или бензина?

– Говорю же вам, мэм. – Он взмахнул рукой и наставительно постучал пальцами по прилавку. Руки у него были грязные, с черными полосками под ногтями. – У меня есть только масло 10W-30! Есть еще и двадцатка! А сороковки нет!

– Но мне порекомендовали эту. – Луз взглянула на покрытые слоем пыли полки, на которых вразброс стояли запылившиеся банки с маслом. – А эти марки, они сгодятся для «Фольксвагена»?

– Надо попробовать и посмотреть, что получится.

Старик явно наслаждался сложившейся ситуацией, созерцая ее расстроенную физиономию. Луз молча проглотила обиду и миролюбиво поинтересовалась:

– Где тут ближайшая автозаправка?

– Прямо по дороге.

Маргарет раздраженно повела плечами:

– И сколько ехать так… «прямо»?

– Понятия не имею!

– Хотя бы приблизительно.

– Две, а может, четыре мили.

Луз с отчаянием посмотрела на Маргарет:

– И что будем делать? Попытаемся доехать? Или пойдем пешком? – Она снова повернулась к прилавку: – Может, вы нас подбросите?

– Не могу. Я здесь один на хозяйстве.

Луз закрыла глаза и больно прикусила губу. Спорить с этим истуканом было бесполезно. Как и просить о помощи.

– Я позвоню Салли, – повернулась она к Маргарет. – Он все знает, он скажет, что делать. – Последние слова она произнесла громче обычного. – Только дай мне, пожалуйста, свой телефон. Мой еще не заряжен.

Старик вскинул подбородок, заметив у нее в руке сотовый, и поспешил предупредить – почему-то обрадованно:

– И не пытайтесь. Тут эти штуковины не работают.

Луз бросила на него уничижительный взгляд и молча набрала номер Салли. Связи действительно не было. Она выскочила на улицу, чтобы попытаться поймать сигнал там. Маргарет последовала за ней. Но и на улице их постигла та же неудача. Связь отсутствовала. Чувствуя себя хуже некуда, подруги поплелись по пылище обратно к машине и там беспомощно уставились на раскрытый двигатель.

Стаци между тем, опершись на капот пикапа, вела оживленную беседу с мужчиной, который заливал топливо в бак. Серена терлась о ее ногу и поглядывала на собеседников заинтересованным взглядом. Но вот мужчина закончил заправлять грузовичок, и Стаци направилась к ним, ведя за собой и свежеприобретенного приятеля. Такое впечатление, что она успела взять его на поводок.

– Вот, девчонки, человек, который может нам помочь, – пропела она во всю мощь своих легких. После чего одарила мужчину самой соблазнительной из улыбок, щегольнув «фуксией». – Его зовут Уэйн.

– Рад приветствовать вас, дамы, – церемонно поздоровался он, коснувшись рукой края шляпы. – Вид у вас такой, что сразу же ясно: вам нужна помощь.

Стаци взглянула на подруг с самодовольной ухмылкой.

– Видите ли, сэр, – начала Маргарет не менее церемонно, – дело в том, что моя подруга забыла поменять масло в моторе. Загорелась красная лампочка на приборной доске. Мы поняли, что нужно залить новое масло. Но у владельца этой автозаправки нет масла нужной нам марки. Вот мы и соображаем, как нам быть дальше.

– Не позволите ли мне взглянуть?

Уэйн склонился над двигателем и стал проверять уровень масла. Он хотел убедиться во всем сам. Через секунду он негромко присвистнул и издал недоверчивый возглас:

– Вам, дамы, весьма повезло, что мотор не развалился на части, – констатировал он, разглядывая показания датчика. – Какая марка вам нужна? И что есть здесь?

– Салли сказал, что… Да вот! Взгляните сами. – Луз протянула ему листок с записями.

Уэйн бегло просмотрел то, что значилось на листке, и понятливо покивал.

– Видите ли, основной параметр, по которому одна марка масла отличается от другой, – это вязкость, – назидательно начал он, однако не растянул объяснение для удовольствия, какое мужчины нередко получают в подобных ситуациях, чтобы покрасоваться. – Но думаю, в вашем случае это не имеет принципиального значения. – Сказав так, он тем самым свернул свою лекцию. – Пойдемте, я помогу выбрать то, что вам надо.

Ура! Последняя фраза была как раз то, что им надо. Не злоупотребляя своим положением верховенства по части знания свойств машинного масла, Уэйн молча купил им нужное и, пока они прохлаждались в тенечке, ожидая, чтобы остыл мотор, залил масло в резервуар, не взяв с них ни цента за свои такие бесценные для них услуги. Лишь предупредил на прощание:

– Впредь будьте внимательны. Проверяйте уровень масла при каждой очередной заправке. – И зашагал к пикапу.

– Вот он, самый настоящий рыцарь в сияющих доспехах, – тихо пробормотала Маргарет, с тоской глядя ему вслед. – Уж и не думала, что такие существуют на белом свете…

– О, в Техасе таких пруд пруди, – с гордостью сообщила Стаци. – Техасские парни обожают приходить на помощь девчонкам. Особенно если они красивые.

– Тогда какого черта ты тащишься куда-то в Лос-Анджелес? – не упустила момента для шпильки Маргарет.

– Я повинуюсь зову судьбы, – с готовностью ответила Стаци и одарила подруг еще одной ослепительно взблеснувшей «фуксией». – Кстати, о том, что судьба зовет… Самое время распрощаться с вами, уж простите. Моя путеводная звезда приказывает мне следовать за Уэйном!

У Луз вытянулось лицо. Она почувствовала в воздухе запах предательства.

– Постой, Стаци! Ведь мы только что… ведь ты с ним только что познакомилась, – потерянно протянула она.

– И что из того? Он очень мил. Разве этого мало? Вы сами не видите?

– Конечно, это не нашего ума дело, но все же… – начала Маргарет.

– Ай, оставь, – прервала ее Стаци с коротким смешком. – Это ты привыкла, видно, носить приклеенные к попе трусики. Но это не мой стиль! Я тут немного поболтала с Уэйном, пока вы ходили в лавку. И выяснила, что он, оказывается, едет в Лос-Анджелес. Предложил подвезти меня. Чем плохо? Я ведь так и катаюсь по стране. Кто подберет, с тем и еду! Так что спасибо вам, девушки, за ваше гостеприимство. От души желаю вам благополучно доехать до Мексики и найти там все, что вам нужно.

Она подошла и обняла Маргарет.

– Постарайся быть ближе к реальности, – пожелала она ей на прощание и повернулась к Луз: – Моей бабушке ты наверняка бы понравилась. Она всегда любила людей широких, с добрым сердцем и щедрой душой. – Стаци наклонилась и прошептала Луз на ухо: – Отдельное спасибо за то, что согласилась взять меня с вами.

Стаци подхватила свою тяжеленную сумку и, покопавшись немного там, сунула какие-то бумажки Луз в руку.

– Это мое посильное подношение на алтарь твоей бабушки. Мне очень понравились ее истории. Отныне всякий раз, когда я увижу бабочку, я буду вспоминать ее. И тебя, конечно.

Стаци развернулась и повихляла своей фирменной походкой-аллюром к грузовичку сэра Уэйна.

Луз взглянула на то, что оставила ей Стаци. На ладони лежала этикетка от смазочного масла, скрученная вместе с двадцатидолларовой банкнотой. Она подняла руку с подарком и помахала ею в воздухе на прощание.

Стаци высунула платиновую головку в окно пикапа и прокричала им:

– Может статься, что ты и не знаешь, куда едешь, но в итоге все равно окажешься там, где тебе надлежит быть.

Луз и Маргарет, переглянувшись, еще долго махали ей вслед, пока был виден пикап и в клубах пыли не исчезла надпись на его кузове: «Сам себе перевозчик».

– Лишь бы что-нибудь сказануть умненькое, – сухо прокомментировала Маргарет последнее выступление Стаци.

Луз рассмеялась и захлопнула крышку капота.

– Перестань, Маргарет! Не цепляйся к словам. Вот и опять мы вдвоем. Так что поторопимся. Туда, где нам надлежит быть.