Глава 19

– О, ты проснулась.

Карсон проснулась и с трудом разлепила сухие, тяжелые веки. Из-за закрытых штор в комнату пробивался яркий солнечный свет.

– Как долго я спала? – прохрипела она.

– Тринадцать часов, – ответила Мамма. – Но какая разница?

Карсон дрожала под тонким хлопковым одеялом. У нее ломило все кости.

– Мне так холодно.

Мамма положила ладонь ей на лоб, проверяя температуру – как в те времена, когда Карсон была маленькой девочкой. Карсон наслаждалась прохладой ласковой ладони, ее веки опустились.

– Все еще температуришь.

– Чувствую себя ужасно.

– Не удивительно, – ответила Мамма, подошла к шкафу и достала лоскутное одеяло. Расправив, она укрыла им Карсон. – Ты с утра провела несколько часов в холодной воде, а ночью отправилась плавать. О чем ты думала? Ты ведь знаешь, это время охоты акул. И одна! Могло случиться все, что угодно. И почти случилось. Если бы на задней веранде не оказалось Доры…

Мамма потянулась за стаканом воды, стоящим возле кровати.

– Держи, милая. Аспирин поможет сбить температуру. Постарайся выпить, хорошо?

Она помогла Карсон приподняться. Каждое движение отдавалось болью в голове, но Карсон заставила себя проглотить таблетки. Сделав несколько глотков, она повалилась на кровать.

– Теперь тебе должно стать лучше. Сможешь что-нибудь съесть? Люсиль приготовила тебе куриный бульон.

– Может, позже, – ответила Карсон, облизав мокрые губы.

Длинные пальцы Маммы расправили покрывало.

– Ты такая горячая. Я принесу тебе холодный компресс на лоб.

Карсон поймала ее руку.

– Не уходи.

– Хорошо, милая, – с легким удивлением ответила Мамма. – Я останусь.

Мамма села на край кровати. На ней был свободный бледно-коралловый топ, идеально подходящий к коралловым серьгам в ушах.

– В чем дело, детка?

– Мамма, я…

Карсон изменилась в лице. Она закрыла глаза и снова увидела жуткую картину, из-за которой крутилась и вертелась всю ночь: как ее мать сгорает в кровати. Карсон передернуло, она подвинулась поближе к Мамме и обняла ее с мягким плачем.

– Карсон! – воскликнула Мамма и принялась успокаивающе гладить внучку по голове. – Ты не обнимала меня так с детства.

– Мамма, прошлым вечером я вспомнила пожар, – с ужасом прошептала Карсон.

Рука Маммы остановилась.

– Ах, детка…

– Спустя все эти годы я вспомнила. Видимо, я блокировала эти воспоминания.

– Что ты вспомнила?

– Огонь, и как я проснулась в ужасном дыму. Было очень жарко и горячо. Я услышала, как меня зовет папа. Я пошла его искать, хотя была очень напугана. Но я искала. Потом, когда я его увидела…

Карсон остановилась и сильнее сжала Мамму.

– Увидела его? Что случилось?

– Он отвернулся. Мамма, он бросил меня там. Никогда не забуду, как смотрела на его спину, когда он спускался вниз… Как он мог так поступить?

– Ах, Карсон, Карсон, – пробормотала Мамма. – Как объяснить тебе, что случилось?

– Ты не сможешь. Это слишком ужасно. Никогда его не прощу.

Мамма медленно встала и подошла к окну. Она отодвинула шторы, чтобы впустить в комнату немного света. Потом ненадолго выглянула в окно, где на траву падал мелкий дождь. Земле нужен дождь, подумала она. И слезы Карсон пойдут ей на пользу. Очистят. Как помочь ей пережить потрясение?

Мамма повернулась, сложив ладони.

– Карсон, твой папа приходил ко мне после пожара. Ему было плохо, как сейчас тебе. Плохо физически, плохо душевно. Он только что потерял твою мать. Они не принесли друг другу счастья, но они любили друг друга. Он очень горевал о ней. – Мамма помолчала. – И он очень горевал о том, что произошло с тобой. Лежал у меня на руках и плакал, как маленький ребенок. Его мучила страшная вина, что он не вернулся за тобой в горящий дом. Когда он увидел, как тебя выносит пожарный, всю в копоти и ожогах, он упал на колени и возблагодарил Бога.

– Но он меня видел, – воскликнула Карсон, посмотрев на Мамму. – Почему ты всегда его защищаешь? Я была там. Он меня видел. И убежал.

– Нет, детка, он не видел тебя, – твердо сказала Мамма. – Паркер рассказывал мне, как приехал домой и увидел пламя в окне второго этажа. Он в панике вбежал внутрь, чтобы вытащить тебя и Софи. Когда он прибежал в спальню, комната была вся в огне. Кровать… – Она отчаянно взмахнула рукой и покачала головой. – Он увидел ее. Увидел ее тело, сгорающее на кровати. Понимаешь? Милая, у него был шок. Он не понимал, что делает. Просто развернулся и выбежал из дома, и, возможно, убежал бы прочь, если бы его не остановил пожарный. Милая, он был не в себе. Он тебя не видел.

Карсон закрыла глаза и снова вспомнила ту ужасную ночь. Вспомнила, как звала его. Как он стоял у входа в спальню, неподвижный, как статуя, а потом повернулся и побежал вниз.

Она до него не дотрагивалась. Он тоже не дотрагивался до нее. Возможно, Мамма была права. Карсон хотелось в это верить, но разум отказывался.

– Он повел себя как последний трус. Мне было всего четыре.

– Ох, Карсон, – устало сказала Мамма. – Легко судить, когда все позади. Нам кажется, что мы знаем, как поведем себя в экстремальной ситуации. Но на деле порой выходит совсем иначе. Не знаю, как я поступила бы в такой ситуации.

– Ничто не остановило бы меня, если бы в опасности оказался мой ребенок.

Мамма утешительно похлопала ее по плечу.

– Очень может быть. Ты сильнее, чем он. Всегда была сильнее. Ты самая сильная женщина, какую я знаю. Детка, тогда, в пожаре, ты не сдалась. Тебе было всего четыре, но ты нашла выход. Ты настоящий боец.

Мамма устало вздохнула – последние двадцать четыре часа дались ей нелегко. Она села в кресло рядом с Карсон и еще раз нежно погладила ее по волосам.

– Такая травма – очень, очень тяжелая ноша. Ты выдержала. Возможно, теперь ты поймешь, что пришлось тогда пережить твоему отцу, и сможешь его простить. Как и свою мать.

– Я не могу простить никого из них. Оба меня бросили, – сердито сказала Карсон.

– Софи была пропащей душой. Она подвергла риску свою жизнь и жизнь собственного ребенка. И заплатила страшную цену. Больше добавить нечего.

Мамма посмотрела на портрет, висящий у Карсон над кроватью. Мамма молила бога подсказать ей слова, чтобы вновь вернуть внучке уверенность этого предка.

– Паркер тоже дорого поплатился за свои ошибки, – продолжила Мамма. – Он так и не простил себе, что не помог Софи справиться с алкоголизмом и что не вытащил тебя из горящего дома. Чувство вины преследовало его до самой смерти. Боюсь, твой папа не смог до конца оправиться после того пожара. А почему, ты думаешь, он не оставил тебя со мной? Я умоляла тебя оставить, позволить мне позаботиться о тебе, но он сказал, что он твой отец и больше никогда не бросит тебя.

– Но я хотела остаться…

– Я тоже. Но он был твоим отцом и, несмотря на все ошибки, любил тебя. Подумай об этом, милая, и перестань злиться.

Измученная переживаниями, Карсон закрыла глаза.

– Не хочу думать об этом. Просто хочу забыть. Все забыть.

– Это отрицание, милая. Но ты больше не маленькая девочка. Ты взрослая женщина. И теперь ты хотя бы знаешь правду.

Карсон отвернулась.

– Послушай. Я знаю, тебя мучает незаслуженная вина, что ты не была с отцом, когда он умер. Бедная сирота без матери. Кто заботился о тебе? Паркер не был твоим сыном. И это была не твоя обязанность. А моя. Отпусти чувство вины. Отпусти гнев на отца. Забудь.

Карсон сжала веки и почувствовала, как на подушку льются горячие слезы.

– Не могу, – простонала она.

– Ты должна. Если ты оставишь вину и гнев внутри себя, они начнут отравлять тебе жизнь. Найди в себе силы простить отца. Ната. Твою бедную мать… Меня. И себя. Ради себя же.

Мамма потрепала Карсон по руке и встала. Она чувствовала себя древней, как ископаемое, чьи кости вот-вот превратятся в пыль. Прежде чем покинуть комнату, Мамма встала у двери и снова посмотрела на внучку.

– Запомни, моя дорогая. Твой папа не спас тебя. Зато ты спасла его.

Наступил период плохой погоды. Три дня непрекращающегося дождя. Дора вышла из комнаты Ната и, закрыв дверь, тихо прислонилась к ней. Он всегда чувствительно реагировал на звуки, и гром, гремевший всю ночь, не давал ему уснуть. Это только усугубляло нервное состояние Ната.

Дора выпрямилась и провела по лицу ладонями. Выглянув в коридор, она увидела, что дверь в комнату Карсон закрыта. Из их с Харпер комнаты раздавалось щелканье пальцев по клавиатуре. Дора раздраженно вздохнула. Харпер торчала там целыми днями – за телефоном, айпадом или компьютером. Пряталась.

Дора пошла искать Мамму и обнаружила ее в гостиной. Мамма была поглощена книгой и не ответила, когда Дора ее позвала. Но, подойдя ближе, Дора увидела, что Мамма дремлет. Дора повернулась, чтобы уйти, но случайно наткнулась на журнальный столик. Мамма резко проснулась.

– Прости, – испуганно сказала Дора. – Я не хотела мешать.

Мамма тяжело заморгала.

– Нет-нет, ничего, я просто задремала. – Она улыбнулась. – Это все дождь. От его монотонного стука всегда тянет в сон. – Она глубоко вздохнула. – Люблю летний дождь, аромат земли и далекие раскаты грома. – Она похлопала рукой по диванной подушке рядом с собой. – Иди присядь. Мне не хватает компании. В доме тихо, как в могиле.

Дора подошла и села рядом с бабушкой. Повернув голову, она увидела, что Мамма рассматривает ее одежду. Несмотря на дождливую погоду, на Доре были белые брюки и голубая туника с белыми морскими звездами. Глядя на более стильных сестер, Дора стала лучше за собой ухаживать. Она больше не носила спортивные штаны и мешковатый топ.

– Чудесно выглядишь, – похвалила Мамма. – Радостно. Радость нам сейчас не помешает.

– Спасибо, – ответила Дора, довольная, что ее старания заметили. – Как Карсон?

Улыбка Маммы померкла.

– Неважно. Как Нат?

– Тоже. Об этом я и хотела с тобой поговорить. Мамма, я боюсь, у него регрессия. Он не выходит из комнаты и просто сидит на кровати, читает книги про дельфинов. Он не разговаривает, только спрашивает, как Дельфина. Есть какие-нибудь новости?

– Нет, – ответила Мамма. – Ничего. Блейк обещал позвонить. Видимо, пока ничего не ясно.

Дора задумалась.

– Плохо. Мамма, а что, если они не смогут ее спасти?

– Не думаю, что все настолько плохо.

– Я должна быть готова ко всему. Я подумала… Возможно, лучше будет забрать Ната домой, подальше отсюда, где он думает только о дельфине. Если дельфин умрет, Нат не должен быть здесь.

– А какая разница?

– Здесь все напоминает ему о ней.

– Я считаю, он должен остаться тут, хотя бы дождаться новостей про Дельфину. Ты сама знаешь, иначе он будет беспокоиться. Он не сможет просто об этом забыть.

– Думаю, ты права.

Дора в нерешительности сжала ладони. Она растерялась, не зная, в какую сторону двигаться.

Мамма помолчала, боясь завести разговор, но все же решилась спросить:

– Как считаешь, Нат понял, что натворил? Тяжелая ноша для маленьких плеч.

Дору накрыла очередная волна беспокойства. Глубоко вздохнув, она погрузилась в мягкие подушки, закрыв лицо руками и удрученно качая головой.

– Не знаю! Просто не знаю, осознает ли он вину. Он не может мне это объяснить.

Дора снова вздохнула, стараясь успокоиться, и осознала, что Мамма не совсем понимает, как происходит ее общение с сыном.

– Он понимает, что Дельфина ранена, – попыталась объяснить Дора, – и что она уехала в больницу, во Флориду. Он ужасно из-за этого переживает. – Она начала плакать. – Ему обычно и так тяжело справиться с эмоциями, а теперь… – Она всплеснула руками. – Это просто какой-то кошмар.

Мамма потрепала ее по руке.

– Всегда тяжело, когда твоему ребенку плохо.

– Я знаю, Мамма. Но все куда сложнее, когда у ребенка аутизм.

– Не сомневаюсь. Но, тем не менее, Нату нужно учиться сталкиваться с последствиями своих действий. Ты не сможешь ограждать его от трудностей всю жизнь. Ни один родитель не может. Мы можем только помочь ему через это пройти и сделать выводы. Дать ему все необходимое. Дора, я не думаю, что вам стоит уезжать. Правда. Ради Ната. Он хорошо вписался в местную жизнь. К тому же ты ведь не можешь вернуться в дом. Ты же говорила, там сейчас рабочие, готовят его к продаже. Как вы будете жить с запахами краски и ацетона? Они опасны и для тебя, и для твоего сына. Только представь! Да, сейчас у нас тут возникли сложности, но мы должны собраться и начать все сначала.

– Ты права, – покорно ответила Дора. Она обо всем этом не подумала.

– Он согласится увидеть Карсон? – спросила Мамма.

Дора покачала головой.

– Нет. Он не хочет ее видеть.

Мамма покачала головой, цокая языком.

– Очень жаль. Они прекрасно ладили. Столькому научились. А теперь… Какая-то глупость. – Она посмотрела на Дору. – Дорогая, иди загляни и проверь, спит она или нет. Уверена, она очень хочет с тобой повидаться.

Дора замешкалась. Она не хотела видеть сестру.

– Не хочу ее будить.

Мамма пожала плечами.

– Придется. Температура спала. Меня куда сильнее беспокоит ее душевный недуг. Она спит и спит. Когда просыпается, просто смотрит в стену. Даже не открывает шторы.

– Я так сожалею, что вспомнила о прошлом. О чем я только думала? Меня переполняли эмоции. Иногда я сначала говорю, а потом думаю.

– Да…

– Я постараюсь это исправить.

– Хорошо, милая, – со вздохом сказала Мамма. – Может, и неплохо, что правда наконец вышла наружу. Пусть и такая печальная правда. Карсон просто нужно время, чтобы свыкнуться с произошедшим. – Она вновь похлопала Дору по руке, на этот раз пободрее. – Иди и проведай сестру. Ты нужна ей больше, чем когда-либо.

В дверь спальни постучали.

– Карсон? Не спишь?

– Входи, – без энтузиазма отозвалась Карсон.

Голос Карсон звучал как-то слабо, и, открыв дверь, Дора увидела, что она лежит на спине на кровати в темной комнате. Глаза закрыты, занавески опущены – атмосфера мрачная, как в больнице.

– Привет, милая, – входя, поздоровалась Дора. – Как ты?

– Нормально. – Голос Карсон звучал равнодушно и безжизненно.

Дора подошла к кровати, не сводя глаз с сестры.

– Дорогая, ужасно выглядишь.

Карсон открыла глаза и ухмыльнулась.

– Отлично.

Дора села на край кровати, взяла и сжала руку Карсон.

– Не могу смотреть на тебя в таком состоянии. Не грусти, милая. Все будет в порядке.

– Я знаю, – слабо, неуверенно ответила Карсон.

Дора почувствовала горькое раскаяние. Она не собиралась устраивать сцену, но видеть сестру в таком состоянии было выше ее сил.

– Мне так жаль, – заплакала Дора. – Так жаль, что я наговорила тебе все эти ужасные вещи. О, Карсон, я никогда не думала, что ты можешь… – Она шмыгнула носом и вытерла глаза. – Ничто не стоит твоей жизни, Карсон. У тебя все впереди.

Карсон подняла голову и посмотрела на нее, как на безумную.

– Погоди, погоди минутку. Ты думаешь… Правда думаешь, что я пыталась совершить самоубийство?

Дора вытерла глаза и взглянула на сестру.

– А разве нет?

– Нет! – воскликнула Карсон, вырывая руку из ладоней Доры. – Господи, нет. Как ты могла подумать?

– Не знаю… – растерялась Дора. – Просто ты так переживала из-за дельфина, и я рассказала тебе про твою мать. Я просто…

– Ты подумала, что если моя мама покончила с собой, то я тоже?

– Нет, я не об этом.

Ну вот. Она снова сказала не то.

– Не знаю, о чем я думала.

– Боже, Дора. – Карсон отвела взгляд.

– Я просто увидела, как ты исчезла под водой, и дальше слушала инстинкты.

К удивлению Доры, Карсон коротко рассмеялась. Когда она снова повернулась к Доре, то не казалась расстроенной или злой. Скорее, повеселевшей.

– Ох, Дора. Мне следует благодарить бога за твои инстинкты.

Дора тяжело вздохнула. Во взгляде Карсон появилось беспокойство.

– Я действительно была в беде. Имела глупость мертвецки напиться и отправиться плавать в одиночку. Меня подхватило течение. Я чудом не утонула. Но нет, Дора. Я не пыталась себя убить. – Она провела рукой по волосам. – И позволь прояснить. Моя мама не совершала самоубийство. Она напилась и заснула с сигаретой. Ясно?

Дора внимательно слушала. Она кивнула.

– Черт, – угрюмо процедила Карсон. – Боюсь, в конечном итоге ты оказалась права. Я качусь под уклон. Я алкоголичка. Как моя мать.

Дора снова почувствовала жгучий стыд.

– Забудь мои слова. Я не знала твою маму. Она была моей няней, но я была совсем маленькой. Я помню только, что она была очень красивой. Не слушай меня. Во мне говорили злоба и ненависть, я сердилась на тебя из-за Ната. Я хотела нанести ответный удар. Это не оправдание, я знаю. – Она отвела взгляд. – И кто я такая, чтобы рассуждать о матерях, верно? Я знаю, ты считаешь меня ужасной матерью. Считаешь, я душу Ната своей гиперопекой.

– Я никогда не говорила, что ты ужасная мать. Ты отличная мать. Лучшая. Просто немного… Зацикленная.

Дора коротко, печально рассмеялась.

– Кэл говорит то же самое. По его словам, это причина его ухода. Или одна из причин. Он сказал, я слишком много отдавала Нату. Не оставляя ничего для него. И что даже Нат его не любит. Сперва я все отрицала, но потом подумала и поняла, что он прав. Он, конечно, не был идеалом. – У Доры задрожали губы, и она полезла в карман за платком. – Но я в один момент потеряла все. Мужа, дом, свою жизнь. – Она опустила глаза на свой живот. – Черт, даже свою фигуру. Все, чем я дорожила, утекло, как песок сквозь пальцы. Я напугана. Знаешь, иногда, когда я совсем одна, я просто утыкаюсь лицом в подушку и кричу, пока хватает сил. – Она шмыгнула носом. – Как думаешь, что это значит? Я тоже схожу с ума?

– Нет, – сказала Карсон и села. – Кому нужен этот чертов дом? Он годами висел у тебя на шее, как тяжелое бремя. Как, честно говоря, и Кэл. Я всегда считала, что он тебя не достоин.

Дора с легким недоверием рассмеялась.

– Ты начинаешь говорить, как Мамма.

Карсон подняла брови.

– Тогда ты знаешь, что это правда. Мамма всегда права.

Сестры рассмеялись, и Дора почувствовала, что напряжение между ними исчезло.

Карсон сказала:

– Я серьезно. Все к лучшему.

– Тогда почему мне так грустно? – со слезами спросила Дора, теребя в руках платок.

– Мы с тобой обе сейчас не в лучшем положении, – честно сказала Карсон. – Харпер тоже. Но мы справимся. Обещаю. Дора, ты бросила мне спасательный жилет и затащила в лодку, когда я в этом нуждалась. Позволь сделать для тебя то же самое. – Она с любовью пожала руку сестры. – Я с тобой, слышишь? Ты не одна.

Долгожданный звонок раздался на следующий день, около четырех. Карсон встала с кровати и приняла душ, когда в дверь постучала Люсиль.

– Тебе звонят. Тот парень с дельфинами, – сообщила Люсиль. Карсон бросилась к телефону, и Люсиль с тихой улыбкой закрыла за ней дверь.

– Это Карсон.

– Карсон, это Блейк. Я звоню из клиники Морской лаборатории Моута в Сарасоте.

Она крепче сжала трубку.

– Как Дельфина?

– Лучше. В какой-то момент все висело на волоске, но она молодая и сильная и смогла справиться. Часть лески врезалась настолько глубоко, что потребовалось хирургическое вмешательство. Ей начали давать антибиотики. Сперва она отказывалась от еды, но могла самостоятельно плавать, а это – хороший знак. Ей сделали вторую операцию, удалив всю леску у основания хвоста, и без того покалеченного от укуса акулы. Но сегодня наступил поворотный момент. Анализы улучшились, и она начала есть. Даже плавает уже увереннее. Она еще не совсем восстановилась, но у нас появилась надежда.

Карсон начала плакать. Она не ожидала от себя такой бурной реакции. Сжимая трубку, она сползала по стене на пол, а из груди вырывались тяжелые всхлипы. Ей было стыдно перед Блейком, но сдержаться она не могла.

– Все хорошо, Карсон, – успокаивал ее Блейк. – Дельфина крепкая.

– Я так счастлива, – выдавила она. – Ты… Не представляешь, что я пережила.

– Прекрасно представляю.

– Спасибо, Блейк. Огромное спасибо.

– Не благодари меня. Это все прекрасная команда клиники. Вот они заслуживают благодарности.

– Да. Напишу им сегодня же.

– Неплохо было бы внести пожертвование. На лечение Дельфины уйдет очень много денег.

– Конечно, – согласилась она. – Я очень благодарна.

– Ну, мне пора. У меня самолет. Просто хотел тебе сообщить.

– Возвращаешься домой?

– Да.

– А когда вернется Дельфина?

– Не знаю. Посмотрим, что будет дальше. Это от меня не зависит.

– Блейк… – Она замешкалась. – Ты позвонишь мне, когда вернешься? Я хочу увидеть тебя.

Он не отвечал.

– Пожалуйста, – добавила она.

– Да, конечно, – ответил он, но без удовольствия. – Позвоню, когда разберусь с делами. У меня полно работы. Но я позвоню.

Карсон услышала щелчок и повесила трубку. Ей не понравился тон Блейка. Он разговаривал так отстраненно. Лучше бы он злился.

Но с Дельфиной все будет хорошо, и это главное. Впервые за несколько дней на лице Карсон заиграла улыбка.

Карсон постучалась в комнату к Нату. Никто не ответил.

– Нат? – крикнула она.

Молчание.

Карсон повернула ручку и осторожно открыла дверь. Она не хотела напугать мальчика и не знала, как он отреагирует на ее появление. Может, опять закричит?

В комнате царил полумрак. Дора сказала ей, что он закрывал шторы, предпочитая смотреть телевизор или играть в темноте. Как и предсказывала Дора, он сидел перед телевизором и играл в игру.

– Нат?

Мальчик испуганно обернулся. Карсон снова увидела в его глазах настороженность и недоверие, как при первой встрече.

– Я могу войти?

– Нет. – Он вернулся к игре.

Карсон неуверенно стояла на пороге.

– У меня хорошие новости.

– Уходи.

– Насчет Дельфины.

Нат перестал играть.

– Что?

Карсон сделала несколько шагов вперед.

– Мне звонил Блейк. Это он приезжал, когда Дельфина попала в беду, и отвозил ее в клинику.

Молчание.

– Он сказал, ей гораздо лучше. С Дельфиной все будет в порядке.

Выражение лица Ната не изменилось, но он опустил руку и положил джойстик на пол.

– Как ее порезы?

– Ну, – ответила Карсон, – врачи дают ей лекарство. Ей понадобится какое-то время, чтобы вылечиться, но, похоже, все будет в порядке. Нужно просто подождать.

Нат молчал.

– Хотела рассказать тебе. И еще, прости, пожалуйста, что я разозлилась и схватила тебя. Я была неправа. Иногда люди злятся и делают неправильные вещи. О которых потом сожалеют. Прости, – повторила она.

Нат молчал.

– Ну хорошо.

Карсон выдавила улыбку и повернулась к двери. Она надеялась, что Нат окликнет ее и скажет, как счастлив, что Дельфине лучше. Но он молчал. Мальчик поднял джойстик и вернулся к игре. Закрыв за собой дверь, Карсон поняла, что исцеление нужно не только ранам Дельфины.