Глава 18
– Нат!
Карсон, как ошпаренная, пронеслась через высокую траву в дом. В ушах раздавались удары сердца, заглушая крики бегущих за ней Маммы и сестер.
– Карсон, подожди, – сказала Мамма, поймав внучку за руку. Она побледнела и тяжело дышала от спешки. – Не давай волю гневу. Ты пожалеешь.
– Я уже жалею. Я по горло сыта сожалениями, – процедила Карсон, высвободилась от руки Маммы и бросилась к входной двери. – Нат! – позвала она так громко, что голос задребезжал. – Нат, где ты?
В гостиную со всех ног прибежала Дора.
– Что тебе нужно от Ната? – выкрикнула она.
Карсон убрала с лица влажные волосы и направилась в коридор, оставляя на персидском ковре песок и грязь. Она без стука распахнула дверь в библиотеку. Шторы были закрыты, и в комнате царил полумрак. Нат сидел на краю кровати, сложив ладони между коленей. Он покачивался вперед и назад с протяжным воем.
Карсон встала перед ним, широко расставив ноги. Нат не посмотрел на нее и не обратил никакого внимания на ее присутствие.
– Ты хоть знаешь, что натворил? – заорала она. – Знаешь, что ты сделал с Дельфиной?
Нат продолжал раскачиваться, уставившись в пол.
В комнату вне себя от гнева влетела Дора.
– Что ты делаешь? Не смей повышать голос на моего сына!
За ней появились Мамма, Харпер и Люсиль.
Карсон развернулась и в упор посмотрела на Дору.
– Прекрати его защищать. Ты вечно его защищаешь! Ты хоть знаешь, что он натворил?
– Нет! А что он натворил? – крикнула Дора в ответ, чуть не плача от волнения. Сестры ругались, стоя лицом к лицу и кипя от ярости.
– Твой сын поставил на пристани удочки. И оставил их на всю ночь.
– И?
У Карсон загорелись глаза.
– И Дельфина запуталась в леске. Она сильно ранена, возможно, умирает. И это его вина! Ему хватило мозгов оставить удочки. Он чуть не убил Дельфину и даже не сказал, что сожалеет!
– И не скажет. Ты еще не поняла? Прекрати на него орать! – заорала Дора, утратив всяческую иронию.
– Как же я зла! – воскликнула Карсон, зажав кулаки.
– Но это ты научила его рыбачить, – осуждающе сказала Дора.
Карсон сделала шаг назад.
– Отлично. Обвиняй меня. На самом деле тебе просто обидно, что он веселился там без тебя. Он должен уметь признавать свою вину.
– Кто бы говорил о признании вины! – крикнула Дора. – Кто изначально привел дельфина к причалу? Ты, вот кто! Не Нат. Это ты зовешь его и плаваешь с ним. И ты виновата, что он запутался. Изначально дельфин и не подумал бы приближаться к причалу. Прекрати обвинять девятилетнего мальчика! Повзрослей наконец и пойми, кто виноват. Ты!
Карсон попятилась, словно от удара, услышав в словах Доры отзвук обвинений Блейка. На мгновение между ними воцарилось молчание – Карсон буквально не могла вздохнуть от боли.
– Хорошо. Отлично, – признала Карсон. – Но это не я прикрепила к леске крючки, и не я оставила там удочки, словно ловушку. Черт подери, Дора, ты не можешь вечно защищать его. Он покалечил Дельфину. Почти убил. Возможно, она не выживет. И он даже не признается. – Она осуждающе посмотрела на Ната, но мальчик избегал ее взгляда. Она опустилась на колени и крепко сжала его предплечья, заставив посмотреть на себя.
Нат дернулся назад и ударил. Послышался общий вздох, кулак полетел в лицо. У Карсон из глаз посыпались искры, она упала на спину, схватившись за щеку.
Нат соскочил с кровати и бросился к двери, но его поймала Люсиль. Он начал молотить руками, истерически крича. Дора подбежала к сыну и обняла его, пытаясь успокоить. Все начали кричать, комната погрузилась в хаос. Нат закрыл уши руками, повалился на пол и заорал.
Дора повернулась к Карсон с горящими от гнева глазами.
– Убирайся отсюда! – выкрикнула она. – Смотри, что ты натворила! Меньше всего мне нужны советы по воспитанию от дочери никчемной разлучницы, алкоголички и самоубийцы!
Карсон побледнела.
– Что? – выдавила она.
Дора поняла, что пересекла черту, но было слишком поздно.
– Да. Все это знают. Никто не верит во вранье про молнию. Кроме тебя.
Она отвернулась и принялась тихим, спокойным голосом утешать орущего Ната.
Карсон не ответила. Она стояла и смотрела в пустоту, оцепенев от болезненного удара. Услышанное тревожило ее, словно призрак в окне. В замешательстве от обвинений Доры, она инстинктивно повернулась к Мамме. Лицо Маммы было исполнено печалью, она вдруг постарела на много лет. Медленно покачав головой, она вышла из комнаты, позвав за собой Карсон. Харпер стояла у двери, в ее взгляде застыл ужас.
– Харпер, – сказала Мамма. – Иди, принеси Нату и сестре по стакану холодной воды.
Потом она повернулась к Карсон:
– Пойдем ко мне в комнату. Пора рассказать тебе правду.
Тяжелые кремовые занавески с синими кисточками были еще опущены, даря комнате прохладу и полумрак. Мамма уселась в свое любимое кресло и жестом пригласила Карсон сесть рядом. Карсон закрыла дверь, приглушив протяжные вопли Ната, и направилась к Мамме. Она тихо опустилась в мягкие подушки, ощущая крайнее измождение и незатихающую боль от утреннего кошмара.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросила Мамма.
– Нет. – Карсон закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Сосредоточиться. Она была так расстроена, что не могла подобрать слов. – Я хочу понять, что имела в виду Дора насчет моей матери. Она сказала: самоубийца.
Карсон выжидательно посмотрела на Мамму.
Мамма нервно теребила руками подол. Это насторожило Карсон, и она напряглась, приготовившись к очередному удару.
– Это правда? – спросила Карсон. – Моя мама убила себя?
– На этот вопрос нельзя дать однозначный ответ, – с сомнением начала Мамма.
– Она либо совершала самоубийство, либо нет.
– Не совершала.
– Тогда почему так сказала Дора?
– Она ошиблась. Это грязные сплетни.
– Сплетни…
– Карсон, выслушай меня. Я скажу тебе правду.
Карсон сдавила пальцами ручки кресла.
Мамма вздохнула и медленно начала свой рассказ.
– Это случилось уже давно, но по-прежнему преследует меня. Карсон, твоя мама умерла по ужасной, трагической случайности. Софи пила. Ты знаешь, у нее были проблемы с алкоголем. Как у Паркера. Она была в спальне, смотрела телевизор или читала, я не знаю. Но она курила. Она вообще много курила. – Мамма вздохнула. – Многие тогда курили. Пожарные сказали, что пожар начался в ее спальне. Скорее всего, Софи заснула с сигаретой, так сказал следователь. Твоя мама совершенно не хотела умирать в том ужасном пожаре. – Мамма помолчала. – Я очень надеюсь, она умерла быстро.
– Но… Я всегда думала… Ты всегда говорила, что пожар возник из-за молнии… – сказала Карсон.
– Да. Так я тебе говорила. Той ночью действительно была гроза, били молнии. Мы с Эдвардом обсудили это и решили, что тебе не обязательно знать неприятные детали. Ведь тебе было всего четыре. Ты лишилась матери. Этого было более чем достаточно.
Карсон слушала, прикрыв глаза руками, пытаясь осознать услышанное.
– Но потом, когда я стала старше… Почему ты мне не рассказала?
– Какой был в этом смысл? Не знаю, наверное, следовало бы. Просто время всегда казалось неподходящим.
– Моя мама тоже была пьяницей? – спросила Карсон, изумившись чудовищному открытию. – Это ведь чревато для меня, разве нет? Когда я пришла к тебе и рассказала о своей проблеме, настал подходящий момент рассказать о моей матери. Не считаешь?
Мама вздохнула и кивнула.
– Но как узнала Дора?
Мамма вспыхнула.
– Она не должна была говорить тебе таких вещей. Не должна была даже знать об этом. Видимо, ей рассказала мать. Эту ужасную сплетню. Никогда не забывай, что есть сплетни и есть семейные секреты. Можно терпеть болтовню, но разрывать семейные связи непростительно.
– Не защищай секреты! – крикнула Карсон.
– Я не защищаю, – ответила Мамма. – Разве за это лето мы не поняли, что семейные секреты подобны болезни? Один тянет за собой другой. В конце концов, правда всегда выплывает наружу.
– Я до смерти устала от семейных секретов. Может, для разнообразия попробуем быть честными?
Глаза Маммы наполнились слезами.
– Я была с Натом, когда он ставил удочки.
– Что? – замерла Карсон.
– Прошлым вечером, – пояснила Мамма, сдерживая слезы. – Я поймала его, когда он хотел ускользнуть к причалу с удочками. Я пошла вместе с ним. Помогла ему насадить наживку и забросить удочку. Мы вместе оставили удочки. Я не увидела в этом ничего плохого. Понимаешь, он хотел поймать рыбу для Дельфины. Пытался сделать что-то для тебя.
Карсон уставилась на Мамму.
– Почему ты позволила мне накричать на Ната, если до этого сама разрешила ему поставить удочки?
– Я… Я не знаю, я не сразу поняла, в чем дело, а потом было слишком поздно… Я… Чувствую себя ужасно, – сказала Мамма. – И когда я увидела бедного дельфина… Уверена, мальчик тоже ужасно переживает. Он так привязан к дельфину и к тебе, Карсон. Помни об этом.
Карсон издала гортанный стон и встала со стула.
– Не знаю, что и сказать. У меня болит голова, болит сердце… – воскликнула она. – Мне по-настоящему, физически больно…
Она остановилась и посмотрела на Мамму. Внутри все вибрировало от недавних открытий. Это было слишком. Карсон показалось, что стены комнаты сжимаются, и она бросилась прочь.
К тому времени, как Карсон приехала в «Данливис», печи уже работали, сковородки нагрелись, кофе заварился, а Эшли накрыла столики и за себя, и за Карсон. Зайдя внутрь, Карсон чуть не разбила алкоголь, доставленный тем же утром. Верхняя коробка едва не упала, но Карсон успеха подхватить ее в последний момент.
– Что с тобой? – спросила Эшли, забежавшая на кухню, чтобы забрать заказ. Карсон повязывала фартук.
– Не спрашивай, – ответила она. Потом взяла стопку меню и направилась навстречу обеденной суматохе. Нужно работать, или она сойдет с ума от беспокойства насчет Дельфины.
За время смены Брайан послал ей несколько карающих взглядов, но Карсон было плевать. Она делала все на автомате, не смеялась над пошлыми шутками постоянных клиентов, глухим голосом отвечала на вопросы, услышанные в тысячный раз. Эшли почувствовала, что что-то не так, и взяла большую часть смены на себя.
Когда ушел последний клиент, Брайан жестом подозвал их к бару. Он вытирал полотенцем бокал.
– Эшли, можешь уйти пораньше, – сообщил Брайан. – Твоя смена окончена. Карсон, ты заканчиваешь. Возражения?
– Я могу помочь, – предложила Эшли, скорее из вежливости, чем из альтруизма.
– Иди, – сказала ей Карсон. – Спасибо, что накрыла за меня утром.
Карсон начала собирать на поднос грязные стаканы.
– Что с тобой сегодня? – спросил Брайан, когда Эшли ушла.
Карсон пожала плечами.
– Мне тяжело. Семейные проблемы.
Брайан внимательно вгляделся в ее лицо и закрыл тему.
– Ладно, – ответил он и снова принялся за стаканы. – Но не бери это в привычку.
Карсон сложила подносы в посудомойку и убрала чистые стаканы, такие горячие, что брать их пришлось полотенцем. Потом она подготовила ресторан к вечерней смене. Брайан пошел в магазин, купить что-то из продуктов. Карсон осталась в пабе одна. Она пополнила запасы льда, вытерла столики и убедилась, что везде хватает приправ.
Осталось убраться в баре. Карсон дочиста отполировала барную стойку и принялась за бутылки. Карсон протирала одну за другой и внезапно испытала острую жажду. Руки затряслись от невыносимого желания. Оглянувшись, она убедилась, что одна, тихо достала из-под стойки стопку и взяла с полки бутылку текилы. Когда Карсон наполняла стопку, у нее так дрожали руки, что часть текилы пролилась мимо. Она глубоко вздохнула и замерла.
Разум предостерегал ее не пить, побороть искушение, не срываться. Но даже слушая голос рассудка, она понимала, что выпьет. Она больше не собиралась воздерживаться. Зачем? Ее мать была пьяницей. Ее отец был пьяницей. И она тоже пьяница.
Низко наклонившись, она залпом выпила текилу. Карсон вздрогнула – от горла к желудку словно пробежали иглы. Брайан уволил бы ее, если бы поймал. Но это совсем не заботило. Не раздумывая, она налила себе еще и, закрыв глаза, снова выпила. Облизнув губы, она закрыла бутылку, сполоснула стопку, вытерла ее полотенцем и аккуратно поставила все на место. Потом взяла и съела ломтик лимона, чтобы скрыть запах текилы.
Над баром висели неоновые часы с логотипом пива. Брайан рассказал ей, что дистрибьюторы уговорили его повесить часы в обмен на сезонный абонемент на игры баскетбольной команды «Цитадель». Карсон глянула на стрелки и поняла, что пора домой. Они направилась в заднюю комнату, взять сумку и запереть замок.
– Дом. Где этот чертов дом? – горько спросила она, приложив пальцы ко лбу. Единственное место, что она считала домом – «Си Бриз», – было последним, куда ей хотелось идти. Карсон почувствовала себя кораблем, дрейфующим без якоря. Почувствовала отчаянную грусть и одиночество. Она хотела просто забыть этот жуткий день. Забыть Дельфину, Ната и Мамму. Забыть Блейка.
И свою мать. В голове возникла ужасная картина, как ее мать сгорает в кровати.
О боже, нужно выпить еще. Как следует.
Карсон обнаружила коробки с алкоголем. Верхняя была открыта и частично разгружена. Карсон вытащила бутылку ликера «Южный комфорт» и быстро завернула ее в грязное полотенце. Оглядевшись, она засунула бутылку в сумку, закрыла заднюю дверь и направилась к гольфмобилю. Открыла маленький металлический багажник и положила бутылку рядом с пляжной сумкой. Карсон обернулась и посмотрела на ресторан, сердце бешено колотилось в груди. Брайан уже возвращался. Он нес почту, перебирая на ходу конверты.
Карсон не помахала ему рукой и ничего не крикнула. Она залезла в гольфмобиль и завела мотор. В ушах звенел адреналин. Она впервые в жизни совершила кражу. Даже в детстве, когда ее друзья для развлечения воровали в супермаркетах, Карсон никогда на такое не решалась. Она знала, что это неправильно.
Уезжая из «Данливис», Карсон с удивлением поняла, что после такого тяжелого утра она абсолютно ничего не чувствует.
Плавучая пристань была шаткой, подпрыгивала от волн. Карсон осторожно ступила на скрипучее дерево. Она пила весь вечер, выпила слишком много и понимала, что неустойчивые деревяшки – не лучшее место для человека в ее состоянии.
Она мрачно уселась, опустив ноги в воду. Из воды со всплеском выпрыгнула рыба, и Карсон повернула голову, по привычке выискивая взглядом Дельфину. Черные воды бухты казались пустыми и мертвыми.
– Дельфина! – позвала Карсон.
Уставшая, пьяная, она положила голову на руки и погрузилась в одиночество. Ей хотелось услышать свист Дельфины, увидеть ее симпатичную морду. Карсон повернула голову и тоскливо уставилась на воду. Как она там? Что делает? Когда наконец позвонит Блейк и расскажет новости?
Карсон снова села, зажав в руках бутылку «Южного комфорта». Потом поднесла бутылку к губам и сделала глоток. Она не представляла, который сейчас час. Как минимум девять, потому что солнце уже скрылось, небо постепенно темнело. С приливом пришло течение, принеся с собой ил и взбаламутив воду. Вдалеке виднелись огни моста, соединяющего остров Маунт Плезант и Чарльстон. Карсон хотелось снова стать маленькой, плавать с сестрами, быть невинной и полной надежд на будущее, а не сидеть на причале с бутылкой ликера, став печальной стареющей женщиной уже в тридцать четыре, пытаясь осознать, что сделала в жизни не так. Она сделала очередной глоток «Южного комфорта». Сможет ли она когда-нибудь простить Дору за слова ненависти, брошенные, словно камни? Разлучница, алкоголичка и самоубийца…
Карсон легла на спину и посмотрела на звезды в сиреневом небе, еще бледные, но уже заметные. Она знала, что ее мама погибла в том ужасном пожаре, уничтожившем маленький домик, арендованный ими на Острове Салливана. Для Карсон не имело значения, погибла ли Софи в автокатастрофе или умерла от рака. Главным для ребенка было то, что у нее умерла мама, а не как она умерла. Но сегодня вечером слова Маммы волновали ее даже куда сильнее слов Доры. Они всплывали в памяти, создавая ужасающие картины. «Я очень надеюсь, она умерла быстро».
Карсон, вздрогнув, закрыла лицо руками. Сгореть заживо – одна из самых страшных смертей. Ей стало физически плохо при мыслях об этом невыразимом кошмаре. Карсон содрогнулась, на ее коже выступил легкий пот. Она закрыла глаза и почувствовала, что где-то во тьме к ней подкралось воспоминание. Она почти могла его схватить, словно тяжелый дым, пыталась нащупать, как испуганный ребенок. Так близко. Нужно только дотянуться…
– Папа! – воскликнула она.
Пахло ужасно. Ее разбудили шипение и громкие звуки. Карсон было всего четыре. Она не знала, откуда звуки, но даже под одеялом начала кашлять от ужасного запаха. Ей стало страшно. Она сдернула одеяло с лица.
– Мама! – крикнула она. – Папочка!
Никто не ответил. Карсон слезла с кровати и пошла в комнату к родителям. Все было очень горячим – пол, воздух, дверная ручка. Карсон отдернула руку. Из-под двери сочился противный серый дым, он напугал Карсон. Так не должно быть. Она вернулась в кровать и с головой накрылась одеялом. Потом послышался звон стекла, как будто мама была в плохом настроении и что-то разбила.
– Карсон! – кричал отец.
– Папа! – воскликнула Карсон. Сердце екнуло от радости. – Папочка!
Она вновь отбросила одеяло и поспешила к двери. На этот раз она повернула ручку, хоть и обожгла руку. Но нужно было найти папу.
В комнату просочился дым. Густой и черный, он обжигал изнутри, жег глаза. Карсон закашлялась и потерла глаза, но от этого стало только хуже. Она заплакала, но знала, что должна попасть в комнату к родителям – там безопасно. Она пробиралась по коридору, ощупывая руками стены. Даже стены были горячими.
Потом она увидела его, он стоял у входа в спальню. Он не двигался. Она чуть не закричала от радости, что скоро окажется в его объятиях.
– Папочка! – крикнула она надтреснутым от духоты голосом и заковыляла к нему. Он повернулся, но его почти не было видно сквозь дым. Карсон протянулась к нему.
Но вместо того, чтобы взять ее за руку, он развернулся и убежал. Карсон видела, как в дыму исчезла его спина – он бежал вниз по лестнице.
Она упала на колени, кашляя и плача. Карсон даже не могла позвать папу: слишком болело горло. Ей оставалось лишь броситься вслед за ним, поползти к ступеням. Повсюду летали искры. Когда они попадали ей на кожу, было больно, как от укусов острых зубов. Спеша изо всех сил, Карсон доползла до ступеней. Наконец она увидела открытую входную дверь. Там стоял человек в большой шляпе.
– Папа, – попыталась выдавить она, но закашлялась. Человек в большой шляпе услышал, взбежал по лестнице и взял ее на руки. Она прятала лицо в его резиновую куртку, пока он нес ее на улицу.
Внезапно воздух стал прохладным и больше не обжигал кожу, но дышать было по-прежнему больно. Карсон снова закашлялась и открыла глаза. Какая-то женщина забрала ее из рук мужчины и понесла в красный фургон. Она улыбалась Карсон, но девочка испугалась и звала отца.
– С ним все в порядке, – успокоила ее милая женщина. – Он вон там. Видишь?
Карсон посмотрела туда, куда она показывала. Ее отец стоял на коленях на траве. Он был весь грязный, он наклонился, закрыв лицо руками, как будто молился. Только он не молился. Он плакал.
Карсон потянулась к нему. «Это я, папочка, – хотела сказать она. – Не беспокойся, я здесь». Но у нее слишком сильно болело горло, и медсестра понесла ее прочь, в красный фургон. Она опустила Карсон на чистую белую кроватку и сказала, что все будет хорошо.
– Я хочу к мамочке, – прохрипела Карсон.
Медсестра замерла, и у нее на лице появилось обеспокоенное выражение, по которому Карсон поняла, что случилось что-то плохое. Потом медсестра прикрыла рот Карсон пластиковой чашкой и сказала, что так ей будет легче дышать.
– Просто отдохни, милая. Я о тебе позабочусь. Не волнуйся. Все будет в порядке.
Но Карсон не верила, что все будет в порядке. Ее охватил ужас, сжимающий сердце, и он был хуже едкого дыма в доме. Карсон боялась.
Карсон кашляла и задыхалась. Она открыла глаза и невидящим взглядом уставилась в ночь, прислушиваясь к частым ударам собственного сердца. Она не сразу поняла, где находится. Потом, когда пульс успокоился, она услышала плеск воды, почувствовала, как качается причал, и вспомнила, что она на улице, возле «Си Бриз», на плавучей пристани.
Кружилась голова. Карсон с трудом села и вытерла лицо ладонями. Было жарко и страшно, будто она по-прежнему блуждала в слепящем дыму. Она вспомнила ту ужасную ночь пожара, словно это было вчера. От ярких воспоминаний она почти чувствовала обжигающий жар и искры на коже. Видимо, она спрятала эти воспоминания как можно дальше, чтобы никогда не переживать вновь. Зачем она заблокировала их?
Похолодев, она поняла зачем. Закрыв глаза, она вновь увидела спину отца, бегущего по ступеням. Он оставил ее в огне. Оставил свою дочь умирать, чтобы поскорее выбраться из дома и спастись самому. Что за отец мог так поступить? Что за мужчина? Ее пронзила острая боль предательства. В детстве Карсон постоянно была рядом с ним. Каждый день он твердил, что любит ее.
Но это была ложь. Как мог он ее любить, если бросил сгорать заживо? Карсон с горечью осознала, что он бросал близких всю свою жизнь.
С большим трудом Карсон поднялась на ноги. Все тело горело, словно она опять попала в пылающий дом. Она поправила влажную и липкую от пота одежду. Нужно освежиться. Огни стали чуть более размытыми, а причал начал раскачиваться немного сильнее. Карсон сняла футболку, расстегнула шорты и сбросила их рядом со шлепанцами. Раскачиваясь на краю причала, посмотрела в воду. Чернота манила. Карсон оттолкнулась и нырнула.
Вода обдала приятной прохладой. Карсон оттолкнулась ногами и убрала с лица волосы. Она чувствовала странную слабость, поэтому поплыла брассом, по-лягушачьи отталкиваясь ногами. Уверенная в собственных силах, она направилась к ближайшему причалу. В такое позднее время на воде никого не было, и Карсон уверенными движениями двинулась прочь от берега.
Но вскоре Карсон заметила, что следующий причал становится все дальше, а вовсе не приближается. Она заплыла слишком далеко. Ее уносило не в том направлении. Оглядевшись, она сосредоточилась на своем причале и принялась грести в сторону дома, но течение оказалось слишком сильным. Карсон велела себе не паниковать. Она знала эти воды, как свои пять пальцев. Но еще она знала, что очень глупо было заплывать сюда ночью. В одиночку. Особенно пьяной.
«Сосредоточься», – приказала она себе, пытаясь грести сильнее. Но руки внезапно ослабли, и, вздохнув, она набрала полный рот воды. Карсон пришлось остановиться, чтобы выплюнуть воду и восстановить дыхание. Господи, она попала в передрягу. Карсон занервничала и начала беспорядочно махать руками и ногами. Она больше не пыталась вернуться к причалу. Она хотела просто добраться до ила, чтобы вылезти. Она гребла изо всех сил, но тщетно. Течение несло ее, словно щепку, унося в открытый океан.
Дора пила кофе на задней веранде, глядя на гавань. Ночь выдалась темная. Месяц и звезды скрылись за быстро летящими облаками. «Какая ночь», – подумала Дора и зевнула. Чтобы уложить Ната, потребовалось несколько часов. Бедный малыш провел в одиночестве целый день. Он не разговаривал, не ел, не выходил из комнаты. Дора не понимала, из-за чего Карсон так его схватила. Разве ей не говорили, что он не любит, когда его трогают? После истории с чертовым дельфином она была сама не своя. Лучше бы он вообще никогда не приплывал. У них в семье хватало проблем и без дельфина.
Но все же Дора чувствовала себя виноватой за то, что наговорила Карсон. Это было необдуманно и низко. Мамма расстроилась, Люсиль бросила на нее рассерженный взгляд, и даже Харпер перестала с ней разговаривать. Дора не хотела быть жестокой. Она просто не подумала, гнев застил ей глаза. Как и Карсон. Дора хотела обидеть Карсон, потому что Карсон обидела ее сына.
Внимание Доры привлек темный силуэт на причале. Какая-то женщина. Приглядевшись, Дора узнала Карсон. Так вот она где. Карсон уехала утром на работу, и с тех пор ее никто не видел.
Дора подошла поближе, наблюдая за фигурой на причале. Странно… Карсон пошатывается. Что она делает? Боже, она снимает одежду! Она ведь не собирается плавать? Одна в темноте?
Но потом Дору поразила догадка. Карсон пьяна.
– Карсон! – выкрикнула Дора.
Карсон стояла на краю причала, покачиваясь и глядя в воду. Что за черт?
– Карсон!
Дора поставила кружку на стол, но, когда она подняла взгляд, Карсон уже исчезла. Перепуганная Дора поспешила на причал, но ей мешали неудобные сандалии на каблуках. Она сбросила их и побежала. Когда она добежала до конца длинного причала, Карсон нигде не было видно. Из-за облаков показалась луна, осветив водную гладь. Приглядевшись, Дора заметила вдалеке Карсон. Дора выругалась. Идиотка угодила в течение.
В крови забурлил адреналин, и Дора начала действовать. Она изо всех сил толкнула моторную лодку, пытаясь спустить ее на воду, не сводя взгляда с силуэта в воде. Невыносимо медленно лодка опустилась вниз. Дора быстро отвязала веревки и запрыгнула внутрь. Чаще всего в семье за лодку отвечала именно она – тянула водные лыжи или резиновый плот. Дора завела мотор и направила лодку к Карсон. Она нашла ее в темной воде, резко остановила мотор и схватила спасательный жилет.
– Карсон! – позвала Дора.
– Я здесь! – ответила Карсон.
– Держись. – Дора опустила жилет в воду рядом с Карсон. Отчаянно размахивая руками и ногами и кашляя, та добралась до жилета. Ругаясь и потея, Дора изо всех сил тянула ее против течения к лодке. – Дай руку! – выкрикнула Дора.
Карсон отпустила жилет и схватилась за руку сестры. Крепко держа, Дора откинулась назад и затащила Карсон в лодку. Карсон неуклюже, словно тюлень, повалилась на сиденье.
Потом она опустилась на колени, откашливая воду. Потом наклонилась через край лодки, и ее вырвало. Дора держала длинные волосы Карсон, пока та избавлялась от алкоголя и соленой воды, накопившихся в желудке. Закончив, Карсон обессиленно опустилась на скамейку и, дрожа, уронила голову в ладони. Дора достала плед и набросила его Карсон на плечи. Всегда сильная и спортивная Карсон была слаба и напугана, словно тонущий котенок.
И Дора знала, что это – ее вина.
