– Впустите нас обратно! – рычал Вульф.

– Мы в гуще военных действий, – втолковывал ему Винчи. – В городе идут бои, и, если дело пойдет совсем плохо, драка будет прямо здесь, в здании. У нее нет времени на разговоры с вами.

– Но она же ничего не делает! – воскликнул Маркус. Он посмотрел вокруг; все партиалы избегали его взгляда. – Мы все ее видели, это же классическое посттравматическое стрессовое расстройство: не может сфокусировать взгляд, движения механические, половину времени она, кажется, даже не осознавала, что ее окружает. Это не тот, кто способен вести вас в бой.

Партиалы молчали.

– Она сказала, что она человек, – удивился Вульф. – Даже хуже того: что была человеком. Что это значит? я думал, она генерал партиалов.

– За исключением того, что все генералы партиалов – мужчины, – уточнил Маркус, вспоминая рассказ Сэмма о кастовой системе. – Каждая модель создавалась для конкретной задачи. Все пожилые женщины были врачами.

– Но она не партиалка, – не унимался Вульф. – Она была человеком… раньше была. – Взгляд военного пламенел. – Да объясните же нам, что происходит!

– Простите, что так грубо вас выволокли, – произнес Винчи. – Мы ничего не могли сделать.

– Могли бы не подчиниться, – буркнул Вульф.

– Нет, не могли, – осознал Маркус. – Тримбл использовала Связь: велела им уходить, и они не могли не подчиниться, хотелось им того или нет.

Вульф нахмурился.

– Что это за женщина, которая из человека становится генеральшей партиалов и получает доступ к их феромонной связи? – Он посмотрел на двух партиалов. – Что, черт возьми, происходит!?

Когда Винчи стал отвечать, другой солдат схватил его за руку, пытаясь остановить, но партиал не обратил на это внимание и продолжил:

– Она такая уже довольно давно. Наша война с Морган идет уже долгие годы, в основном в виде мелких стычек, и все из-за одного фундаментального вопроса: что делать с вами, людьми на Лонг-Айленде. Угроза ли ваше существование или необходимость. Имеем ли мы право окончательно истребить вашу расу, или лучше оставить вас в покое и дать вам самим выживать или вымирать, как сможете, или же в наших интересах сохранить ваш вид… Но когда подошел срок действия и парни начали умирать, все стало гораздо хуже. Морган хотела использовать людей как лабораторные объекты, ставя на них опыты, а Тримбл не считала это правильным. Или, по крайней мере, не считала, что пришло правильное время. Но по мере того, как Морган становилась сильнее, переманивая все новых партиалов, а ее методы – все жестче, Тримбл отказывалась действовать. Когда она снисходит до разговора, то заявляет, что не хочет «потворствовать действиям, которые могут привести к исчезновению людей как вида». Но сама не предлагает ничего взамен, никаких действий, и чем у большего числа партиалов истекает срок действия, тем больше ее осторожность становится похожей на страх и нерешительность. Мы теряли бойцов в схватках с морганцами, развернувшими массированное наступление, но и тогда она ничего не сделала, чтобы остановить его. – Он взглянул на Маркуса. – Мы хотим помочь вам – мы послали все отряды, какие только смогли, чтобы беспокоить Морган с флангов и с тыла, чтобы отвлечь ее и избежать исчезновения последнего людского поселения, но без настоящего руководства со стороны Тримбл… – Он умолк, и Маркус услышал вдалеке взрывы.

– Нос кем же вы здесь-то сражаетесь? – спросил Маркус. – Это не могут быть силы Морган, как вы нас уверяете.

– Они с самими собой сражаются, – тихо сказал Вульф. Маркус удивленно взглянул на него, потом на Винчи и второго солдата. Те молчали, глядя в пол.

– Ваша группировка раскололась? – уточнил Маркус. Смысл сказанного испугал его – он вспомнил бунты в Ист-Мидоу, когда борьба между Сенатом и Голосом в итоге дошла до самого центра. Вспомнил озлобление, с каким вчерашние друзья нападали друг на друга из-за несущественных идеологических расхождений. – Подступающий фронт, – продолжил он, – это революция? Солдаты вашей группы теперь поддерживают Морган? Город будет разорван на части.

– Здесь мы должны быть в безопасности, – заверил Винчи, потом заколебался. – Скорее всего, будем в безопасности. Каждый в этом здании верен генералу Тримбл.

Вульф нахмурился:

– Почему? Даже если они не согласны с Морган… Тримбл бесполезна.

– Мы сохраняем верность, потому что нас такими сделали, – просто ответил Винчи. – Такова наша природа.

Здание сотряс еще один взрыв, и Винчи с охранником приняли характерную позу, которую Маркус распознал как позу общения: оба считывали данные Связи, выясняя, что случилось. Маркус услышал хлопки далеких выстрелов.

– Боевые действия приближаются, – объявил Винчи. – Вернитесь к своим, мне нужно поговорить с силами обороны штаба.

Они поспешили назад в аскетичный зал.

– Мы можем помочь, – предложил Вульф. – У меня десять подготовленных бойцов…

– Я вас умоляю, – отмахнулся Винчи. – Это бой партиалов. Вы будете только путаться под ногами.

Он провел их обратно в зал приемов и оставил там, убежав в глубь здания. Охранник Тримбл запер за ним дверь. В зале оставался лишь один солдат из их отряда, стоявший перед входом в спальню; увидев своих, он замахал руками, крича в нетерпении:

– Скорее, коммандер, вы должны это увидеть!

Вульф с Маркусом подбежали к нему, и он пропустил их внутрь. Остальные столпились у открытого окна, как дети, в благоговейном молчании глядя на город.

– Отойдите оттуда, – забеспокоился Вульф, – там же сражение… – Голос командира стих, когда солдаты раздвинулись, пропуская его к окну, и он увидел, на что они смотрят. Тысячи партиалов под ними без видимой линии фронта бегали, стреляли, убивая друг друга на улицах и крышах. Их окно находилось на пятнадцатом этаже, намного выше большинства схваток, открывая жутковатую возможность увидеть масштаб битвы: по всему городу, буквально до горизонта, шло сражение.

Еще страшнее, чем масштаб боя, был его характер. Даже самый хилый, раненый, хуже всех вооруженный партиал совершал такое, что немедленно сделало бы его самым прославленным героем Сети. Маркус в ужасе наблюдал, как пехотинец непринужденно бежал по крыше под ними, паля из автомата с одной руки и «снимая» снайперов с соседней крыши. Добежав до края, он перепрыгнул на соседнее здание, одолев тридцатифутовую пропасть, где приземлился точно на пулеметное гнездо, из которого велся огонь в другом направлении. Но еще большее впечатление производили солдаты, в которых он стрелял: несмотря на его безошибочную точность, они успевали с нечеловеческой скоростью отскакивать в сторону, уклоняясь от пуль на миллиметр и почти буднично ведя ответный огонь. Пулеметное гнездо, куда прыгнул бегун, в мгновение ока обернулось вихрем ножей и штыков – каждый направлялся хорошо рассчитанной яростью, заставившей Маркуса побледнеть, и от любого удара бойцы уклонялись с почти презрительной легкостью. То была битва сверхчеловеков, каждый из которых был слишком точным, чтобы промахнуться, и слишком быстрым, чтобы дать пуле в себя попасть.

Маркус показал на летательные аппараты, рассерженными пчелами роившиеся над городом: одноместные истребители и боевые вертолеты с пятью бойцами:

– У них есть роторы? – Он не видел ничего летающего со времен Эпидемии.

– Что за город – одно ужасное открытие за другим, – проворчал Вульф. Словно в подтверждение его слов из-за высокого здания вылетел очередной ротор, гораздо больше других. – Этот – транспортник, – сказал он, отступая от окна. – Летит сюда – наверное, за генералом Тримбл. – Солдаты пригнулись и стали отползать от окна. Шальная пуля пробила стекло, угодив в стену над головой Маркуса, и тот бросился ничком на пол.

– Подъем – и на выход, – скомандовал Вульф. – Нужно попасть в центр здания: в зал приемов.

Солдаты побежали к выходу в отработанном строю, пригибаясь и прячась в укрытия с отточенной четкостью, которая раньше так успокаивала Маркуса, но теперь выглядела лишь как бледный намек на совершенную координацию партиалов. Парень бежал вместе со всеми, держась поближе к Вульфу, жалея, что у него нет оружия, и зная, что толку от него было бы чуть.

Небольшой ротор прорезал небо, паля из пулеметов, и Маркус услышал взрыв – то ли аппарат, то ли его противник рухнул вниз. Он понятия не имел, который именно, и вообще, к какой группировке принадлежал каждый; раскраска техники казалась ему одинаковой. Послышался новый взрыв, из другой части города, и звук пулеметного и артиллерийского огня ослабел, став просто шумовым фоном. От этого Маркус почувствовал себя слепым и беспомощным, он скрючился под низкой скамейкой, понимая: что-то происходит, но не понимая, ни кто стреляет, ни почему, ни где они все.

Мимо их купола пролетел еще один легкий ротор. Мгновение спустя послышался пулеметный огонь, идущий в перпендикулярном направлении. Огромная тень упала на крышу зала приемов, и басовитое «бум-м-м» сотрясло все здание до основания.

– Не стоит нам здесь оставаться, – объявил Вульф.

В поле зрения, заполняя собой весь стеклянный купол, показался огромный транспортный ротор; Маркус слишком поздно сообразил, что он летит вниз, прямо и неотвратимо целя в крышу. Металлический корпус ударил в стекло в то же мгновение, как входная дверь распахнулась, и зал заполнили защитники здания. Башенный пулемет транспортника обрушил на них лавину огня, но те успели переместиться на полсекунды раньше. Люки на бортах воздушного судна открылись еще до того, как фюзеляж коснулся пола, и вооруженные партиалы выскочили из него, заливая комнату огнем.

– Ложись! – крикнул Вульф, и солдаты бросились на пол, за скамейки и столы, пытаясь пробраться обратно в комнату, из которой только что выбежали. Маркус увидел, что нападающие на секунду замешкались, оценивая новую ситуацию, а затем по ведомой одним им причине сочли отступающих безоружных людей угрозой. Пол секунды спустя они развернули автоматы, отстреливая их с холодной свирепостью. Люди дрогнули, закричали, теряя товарищей одного за другим, а Маркус закрыл глаза и застыл рядом с убитыми.

С нижних этажей здания подходили новые подкрепления, но волна партиалов, хлынувших из отверстого брюха транспортника, казалась нескончаемой. Маркус приподнял голову, оглядывая яростную битву, пришел в ужас от увиденного и снова вжался в пол, надеясь пролежать так, притворяясь мертвым, до конца перестрелки. Грохот десятков автоматов казался просто оглушительным, парень боялся, что оглохнет навсегда. Почувствовав на ноге чью-то крепкую хватку, он не смог сдержать крика ужаса. В панике перевернувшись посмотреть, кто это, он увидел коммандера Вульфа. Старик что-то говорил, но Маркус не слышал ни слова. Рядом с ним, прикрываясь сомнительной защитой скамейки, скрючились двое уцелевших бойцов. Вульф сказал что-то еще, потом жестом велел Маркусу следовать за ним и пополз к ближайшей двери. Солдаты поползли следом, Маркус – за ними. Сраженный пулей, человек перед ним мешком рухнул на пол, и Маркус, потеряв голову от страха, рванулся вперед в отчаянной попытке добраться до спасительной двери. Руку кольнуло резкой болью, но он уже был внутри, хватая ртом воздух, пока Вульф с последним солдатом захлопывали дверь за его спиной.

Вульф снова что-то сказал – сквозь звон в ушах Маркус не слышал, что. Люди припали к полу и вжались в стену, рассчитывая создать между собой и пулями как можно больше барьеров. Маркус не мог пошевелить правой рукой – взглянув на нее, он обнаружил, что она рассечена до мяса в области трицепса: пуля прошла близко к поверхности, оставив борозду в мягких тканях, но не задев кости. Ошеломленный, он даже встал, бросившись искать аптечку, но Вульф повалил его обратно на пол, крича что-то так громко, что Маркус почти смог расслышать. Парень покачал головой, показывая на уши, давая понять командиру, что оглох; офицер нахмурился, не сразу поняв, в чем дело, затем крикнул что-то – очевидно, ругательство, – вытащил из нагрудного кармана пару оранжевых затычек для ушей и сунул их ему в руку. Пока Вульф с оставшимся солдатом, Галеном, что-то обсуждали, Маркус вставил затычки в уши.

«Мы погибнем, – думал он. – Отсюда не выбраться: не важно, кто победит в зале, войной охвачен весь город». Маркус представил, с кем они пытаются тягаться: с армией совершенных военных машин. Люди уступают им в ловкости, в скорости реакции, в координации, не подключаются к Связи…

– Мы не на Связи! – закричал Маркус, хватая Вульфа за руку. Командир недоуменно уставился на него, и парень рассказал, что понял секунду назад. Его собственный голос доносился будто издалека, искажаясь звоном в ушах. – Связь: феромонная система, которой они общаются, – они все читают мысли друг друга. На поле битвы один прицеливается и стреляет, а другой падает, но в тесном помещении второй успевает перехватить данные Связи, испускаемые первым, понимает, что тот собрался выстрелить, и успевает отскочить. Потому-то у них и не получается попасть друг в друга.

Вульф что-то ответил, Маркус по-прежнему не слышал, но все равно продолжал:

– За счет Связи партиалы легко обнаруживают друг друга, поэтому, если им надо спрятаться, надевают противогазы. Но если вы не выходите на Связь, у вас есть шанс спастись. В стране партиалов мы… самолеты-невидимки.

Глаза Вульфа осветились пониманием, и он повернулся к Галену, торопливо объясняя ему что-то. Маркус все еще не слышал его, но чувствовал, что хотя бы частично слух к нему возвращается: из глухого рева, ранее заполнявшего уши белым шумом, выделился хор перестрелки, эхо битвы, кипевшей в соседней комнате. Он сжался на корточках, пытаясь придумать, как бы обернуть отсутствие Связи в свою пользу. Сэмм говорил, Связь настолько глубоко пронизывала всю жизнь партиалов, что те за двенадцать лет уже забыли, как сражаться с врагами, не подключавшимися к ней. «Должен быть способ…»

Вульф схватил Маркуса за здоровую руку и показал на снаряжение на другом конце комнаты. Парень наклонился к нему, подставляя ухо, и коммандер прокричал в него:

– У нас с собой есть лопаты – попробуем пробиться через стену.

– А что с той стороны? – спросил Маркус.

Вульф пальцем набросал на ворсе ковра чертеж, отдаленно напоминавший зал приемов и окружающие двери.

– Если я прав, мы всего в двух комнатах от приемной Тримбл. Пробившись к ней, найдем самый короткий путь наружу.

Маркус кивнул:

– А если стены армированные?

– Тогда подумаем над чем-нибудь еще.

Низко пригнувшись, все трое побежали к вещмешкам. Маленькие саперные лопатки оказались в числе того немногого, что им разрешили оставить при себе, – нанести ими урон партиалам людям было не под силу, а ковырять стену – вполне. В соседнем зале по-прежнему бушевал бой, и Вульф воспользовался шумом, скрывавшим их действия.

– Ничего тут нет, – он вонзил лопату в стену…

.. и она легко вошла в нее.

– Это просто гипсокартон! – ликовал офицер. Он вытащил лопату и нанес новый удар, откалывая кусок стены и обнажая слой розового изоляционного материала между двумя слоями гипсокартона. Прибавив нечто нечленораздельное – очевидно, ликующе-непристойное, – Вульф швырнул оставшиеся лопаты Галену и Маркусу. Никто не врывался в комнату, чтобы помешать им, – партиалам было не до людей, и без Связи, которая могла бы выдать их, они могли работать безнаказанно. Маркус подключился к работе, и втроем они быстро проковыряли дырку, сквозь которую могли протиснуться в следующую комнату.

Новое помещение было пустым и целым, не считая дырок в стенах, в художественном беспорядке пробитых пулями, залетевшими с поля боя. Подбежав к противоположной стене, они накинулись на нее, быстро проколупав дыру с рваными краями. Заглянув в нее, Вульф широко ухмыльнулся:

– Приемная, и в ней никого. Пшли!

Люди вгрызлись в стену всем, что подвернулось под руку, Маркус неуклюже долбал левой, правая по-прежнему бессильно – и, черт возьми, болезненно! – висела сбоку. Ему хотелось остановиться и залатать ее, хотя бы вколоть себе обезболивающие, но времени не было. Он крошил стену, словно выбирался из преисподней, преследуемый всеми бесами загробного мира.

Люди заползли в приемную и побежали к кабинету Тримбл, сжимая лопатки, как боевые топоры. За спиной шумела битва. Винчи, стоявший в конце приемной, укрываясь за бронированным углом, окликнул их:

– Куда вы?

– Кто-то посадил транспорт прямо в зале…

– Я знаю, – не дослушал Винчи. Двойные двери распахнулись и Винчи жестом велел людям бежать вперед, не задавая вопросов, на ходу бросая им пистолеты. – Нет времени! – прокричал он. – Укройтесь в комнате Тримбл и заприте дверь!

Вульф сгреб Маркуса за раненую руку и вволок в комнату, парализованного запредельной болью, оборачиваясь к двери как раз тогда, когда вслед за ним прошмыгнул Винчи, вскидывая автомат. Едва они заперлись, с той стороны двери почти сразу же послышались удары.

– Дверь продержится несколько минут, но нам нужно искать другой выход.

– А он тут есть? – поинтересовался Вульф.

– Будем надеяться.

– Отлично! – воскликнул Маркус. – Единственный, кто готов нам помочь, уповает на то же чудо, что и мы.

– Генерал Тримбл! – крикнул Винчи, подбегая к центру кабинета. Пожилая женщина сидела в той же позе, что и раньше, наблюдая бушующую в городе революцию на сотне экранов, с десятков ракурсов. – Нам нужно вывести вас отсюда!

– У вас должен быть выход наружу, – поддержал его Вульф, подходя ближе. Маркус поспешил за ними, чтобы слышать разговор.

– В комнате над нами есть ротор, – еле слышным голосом ответила Тримбл. Она казалась еще более ушедшей в себя, чем раньше, слова пробивались сквозь туман растерянности.

– Вы должны остановить это, – горячился Маркус, выходя вперед и на ходу неуклюже возясь с бинтом из аптечки, пытаясь перевязать рану, чтобы остановить кровь. – Не убегайте, делайте что-нибудь. Отдавайте приказы, руководите боем, делайте… хоть что-то! – Он встал перед ней, и ее глаза рассеянно остановились на нем. Женщина, казалось, пребывала в полубессознательном состоянии или, возможно, в полусне. – Ваши подчиненные были с вами долгие годы, они ждут, что вы поведете их. Такой преданности я даже представить себе не мог: будь они людьми, давно бы уже вытолкали вас взашей, но они – партиалы, верные субординации. Как видно, верные до идиотизма, в котором мы сейчас и пребываем. Они пойдут за вами куда угодно – только ведите их!

Голова Тримбл слегка дернулась, и Маркус понял, что сейчас его слушают со всем вниманием, напряженным и рассеянным одновременно.

– Однажды я уже разрушила целый мир, – устало прошептала она. – Я не стану потворствовать действиям, которые снова разрушат его.

– Бездействовать – не меньшее преступление, чем действовать неправильно, – начал Вульф, но вторая часть его слов потонула во взрыве, разнесшем запертую дверь на куски. Партиалы хлынули в пролом, занимая позиции в строжайшем порядке. Винчи вскинул автомат, а дюжина стволов нацелилась на них. Маркус упал на пол, перед глазами пронеслась вся его жизнь: работа в больнице, Кира, школа, Эпидемия, родители, сейчас представшие перед глазами яснее, чем за все годы до этого.

– Прости, мама, – прошептал он. – Кажется, мы скоро увидимся.

Восставшие партиалы выкрикнули смертный приговор Тримбл. Винчи заслонил ее собой, Вульф и Гален подняли пистолеты.

Тримбл встала с кресла, повернулась к нападающим и произнесла единственное слово:

– Стоп.

На глазах Маркуса по толпе партиалов будто бы пронеслась невидимая волна, заморозившая их на месте. Если раньше они были неподвижны, то теперь застыли, как статуи. Винчи тоже стоял как вкопанный, будто слово генерала обратило его в камень.

«Связь, – подумал Маркус. – Ноя никогда не видел такой мощной».

– В комнате наверху стоит мой ротор, – повторила Тримбл, оборачиваясь к Маркусу. – Ты умеешь им управлять?

– Я умею, – откликнулся Вульф.

– Тогда идите. Это ротор малой дальности, но до Манхэттена дотянет. – Она вбила код на сияющем экране, подвернувшемся под руку. – Преследовать вас не будут.

– А что станет с вами? – спросил Маркус.

Тримбл повела головой в сторону застывших партиалов:

– Меня убьют.

– Они же не в силах даже пошевелиться.

– Я надеялась направлять их, но в итоге лишь сдерживала. А теперь мне только и осталось, что сдерживать. Идите же.

– А Винчи? – не выдержал Маркус. – Его тоже убьют?

– Я не смогу остановить их.

Маркус вопросительно посмотрел на Вульфа, и тот, кивнув, сказал:

– Мы заберем его.

– Скорее, – скомандовала Тримбл.

Маркус схватил аптечку и поспешил к лестнице у стены комнаты, а Вульф с Галеном понесли Винчи – застывшее, негнущееся, как доска, тело. Маркус остановился на верхней ступеньке:

– Спасибо!

– Если найдешь Нандиту, – тихо проговорила Тримбл, – скажи ей… что я пыталась.

– Обязательно, – Маркус проскользнул в небольшой ангар и, впустив Вульфа и Галена с Винчи, закрыл за ними дверь. Ротор был маленький, но, казалось, должен был вместить четверых, если те сядут поплотнее. Когда они попытались втиснуть негнущееся тело Винчи, тот неожиданно размяк, стал хватать ртом воздух и прохрипел:

– Нужно вернуться. – За спиной загудел хор голосов – другие партиалы тоже освободились от пут Связи. – Нужно помочь ей, они собираются… – За дверью громыхнули выстрелы, и Винчи поник головой. – Не важно, – пробормотал он. – Откройте окно и распространите данные. Пусть все узнают, что генерал погибла.