На ходу Кира поглядывала одним глазом на небо, высматривая признаки дождя, а другим – на окрестные поля. В зоне загрязнения они не могли позволить себе находиться вдалеке от укрытий, но на равнинах Среднего Запада часто оказывались вдалеке ото всего.

Во время первого кислотного дождя они потеряли еще одну лошадь. «Нет, – напомнила себе Кира, – мы потеряли Парю не на дожде, а уже в доме: в доме, куда я его завела». Обезумевшие от прожигавшей кожу кислоты лошади, брыкаясь и ударяя копытами во все что ни попадя, начисто разнесли комнату, и пока они отмыли и успокоили их, Паря успел себя покалечить: сломал переднюю ногу, два ребра и челюсть. Кира сама оборвала его мучения. «Мне ничего другого не оставалось, – убеждала она себя, наверное, уже в сотый раз. – Либо завести их в дом, либо дать сгореть в кислоте – я не могла так поступить с ним». Совести эти размышления не успокаивали, и девушка заставляла себя думать о другом. Хуже всего оказалось то, что это не было ее самым страшным переживанием.

Кира и Герои обе получили ожоги, но от волдырей за несколько дней остались только красные шрамы. Сэмм пострадал сильнее и на три дня почти ослеп, пока ускоренная регенерация партиалов не справилась с ядами и не восстановила поврежденную роговицу. Афе, единственному человеку в группе, досталось больше всех: он пережил душераздирающие пятнадцать минут, привязанный к бьющейся в агонии лошади, но за это время кислота успела сильно обжечь его спину, руки и ноги, а глаза несчастного, пострадавшие еще сильнее, чем у Сэмма, не показывали никаких признаков выздоровления. Кира обшаривала каждый новый город в поисках мазей и обезболивающих, но по большому счету все, что они могли, – это почти непрерывно держать его накачанным снотворным и привязанным к седлу Бурлачки, стараясь облегчить продвижение всей группе. Они не знали, что ждет их в денверском здании «ПараДжена», но Кира надеялась, что там по меньшей мере найдется нормальное укрытие и больница, где можно будет разжиться медикаментами. Афа заслуживал лучшего, чем то, что они могли дать ему в походе.

Шоссе 34 вело их через штат Айова: бескрайняя плоская шахматная доска бывших полей и выгонов, теперь размечаемых лишь отбеленными кислотой заборами и чахоточными желтоватыми деревьями. Тлетворный ветер без перерыва дул с юга, периодически сопровождаемый кислотными дождями или, хуже того, огромными черными пылевыми бурями, проносившимися над истерзанной землей, как стая саранчи, заслоняя солнце и сдирая последние жидкие листочки с тех кустов, у которых хватало сил расти на пропитанной ядом почве. На первых порах Кира еще пыталась прогонять через водоочиститель содержимое желтых маслянистых ручьев, тут и там пересекавших равнину, но сдалась, когда прибор стал разрушаться под действием едкой жидкости. Вместо этого они обыскивали каждый магазинчик и торговый центр, мимо которого проезжали, нагружая как можно больше бутылок с водой на спину себе и Бобо, последней, не считая Батрачки, остававшейся у них лошади. Найти корм лошадям оказалось намного труднее: с каждым днем Кире приходилось тратить на остановках все больше и больше сил на то, чтобы шлепками отгонять животных от ядовитой травы, пробивавшейся сквозь пепел. Удобная походная одежда осталась лежать дымящейся кучкой в разгромленном домике, и теперь на них висели рабочие костюмы фермеров, великоватые по размеру, но зато, шутила Кира, они наконец-то оделись подобающе для путешествия по Среднему Западу. Шутка в духе Маркуса, подумалось ей.

Когда показалась река Миссури, обозначая глубокую и опасную границу между Айовой и Небраской, Герои прорычала:

– Если не увижу снова другой реки, это будет преждевременно.

– Фраза не имеет лингвистического смысла, – начал было Сэмм, но Кира прервала его.

– Это просто такое выражение, – объяснила она, глядя на реку. И со вздохом добавила. – Ив данном случае я с ним согласна.

Вода в Миссури была густой и зловонной, серозеленой с прожилками желтого и розового. От нее пахло горелым стиральным порошком, а воздух вокруг имел странный металлический привкус. Кира покачала головой:

– Она не такая широкая, как предыдущая, но и не та, с которой мне лично хотелось бы играть. Где тут у нас ближайший мост?

– Сейчас посмотрю, – отозвался Сэмм. Он раздобыл в книжном магазине новую карту, заменившую им потерянную при переправе через Миссисипи, и теперь аккуратно разворачивал ее. Кира похлопала Бобо по шее, нежно ободряя его, затем подошла к Батрачке и Афе. Гигант спал, бессильно свесившись на ремнях, которыми они закрепляли его в седле. Он еще ни разу не падал, но Кира все равно проверила лямки, тихо приговаривая что-то больному.

– Вы хотите на север или на юг? – спросил Сэмм, разглядывая карту. – Переправа есть на севере, в Омахе, и на юге, в Небраска-Сити, а мы примерно посередине.

– Омаха покрупнее будет, – заметила Герои. – Выше вероятность, что мосты еще целы.

– Нои крюк больше, – возразила Кира, проверяя бинты на все еще не зажившей ноге Афы. – А нам нужно убраться с этих равнин как можно быстрее, иначе Афа не выживет. Потом все равно придется поворачивать к югу, предлагаю сделать это прямо сейчас.

– Если у нас нет времени на окольный путь, – спорила Герои, – то тем более не останется на то, чтобы возвращаться назад на север, когда мы обнаружим мост в Небраска-Сити на дне реки. Идти нужно наверняка.

– Северный путь приведет нас ко второй реке, – вступил Сэмм, снова поглядев на карту. – Платт сливается с Миссури всего в нескольких милях севернее отсюда, и если мы идем туда, придется пересекать и его тоже.

– Ладно, тогда пошли на юг, – махнула рукой Герои. – Второй реки я не выдержу.

– Согласен, – сказал Сэмм, складывая карту и поднимая глаза. – Небраска-Сити, кажется, все-таки не совсем деревня, и потом, если мосты там рухнули, мы можем пойти дальше на юг, до Канзас-Сити. Там мосты были огромнейшие – обязаны выстоять.

– Если только их не уничтожили во время Войны с партиалами, – вздохнула Кира, пытаясь причесать рукой волосы – грязные до жути после стольких недель пути без чистой воды. – И остается только надеяться, что эта пустошь не становится к югу еще страшнее.

Мост, ведущий к Небраска-Сити, действительно был на месте; Кира вознесла безмолвную благодарность небесам, подъезжая к нему. К югу от него плотина забилась мусором, и река разлилась в небольшое озеро, вонявшее химикатами и покрытое сверху слоем застывшей пены, словно на молочном коктейле. Даже воздух над озером был едким; Кира завязала себе и Афе рот запасной рубашкой, чтобы задерживать хотя бы самую худшую его часть. На середине моста путь им преградило нагромождение машин, сбившихся в месиво, полностью запрудившее дорогу. Кира с Сэммом, выбиваясь из сил, стали отпихивать их с дороги, а Герои пошла вперед на разведку и вернулась, как раз когда они расчистили проход для лошадей, сообщив, что часть моста еле держится, разъеденная то ли рекой, то ли дождями, – аж куски отваливались. Они шли очень аккуратно, задерживая дыхание, в какое-то мгновение Кира сквозь дырки под ногами увидела воду в разноцветных пятнах, лениво влачившуюся под мостом, радужно переливаясь в лучах бледного солнца. Она крепко удерживала поводья Батрачки, отчаянно надеясь, что до конца переправы больше подобных дыр не будет. Спустя примерно полчаса они, наконец, добрались до берега, и, не будь земля отравлена, девушка упала бы на колени, целуя ее.

Край к западу от реки оказался еще менее примечательным, чем к востоку от нее, хотя, казалось бы, более плоскую, во всех смыслах, землю трудно было себе представить. Карта привела их на 80-е шоссе в городе Линкольне, и некоторое время они наслаждались прямой дорогой, не отклонявшейся ни на дюйм за целый день. Они подошли вплотную к Платту, но им не пришлось пересекать его, а когда дорога все-таки изогнулась вслед за рекой к северу, свернули к югу, снова возвращаясь на 34-е шоссе на берегах реки Репабликан. Держась в широком коридоре между двумя ядовитыми потоками, отряд шел по выцветшим полям и разъеденным кислотой городам. Днем солнце нагревало ядовитые вещества на поверхности земли, порождая струйки едкого дыма и пара, появлявшиеся среди полей как привидения. Ночью на землю падала жуткая тишина: ни сверчков, ни птиц, ни воя волков, лишь ветер равнодушно перебирал поблекшую траву и вздыхал в разбитых окнах домов, служивших им пристанищем. Кира поглядывала за дождем, с содроганием вспоминая обожженную кожу Афы и Пари.

Афа теперь в основном спал, со снотворными и без, и это беспокоило Киру больше всего. Раненая нога отказывалась заживать, словно все силы его тела были заняты другими делами. В городке под названием Бенкельман она потратила почти весь запас чистой воды на то, чтобы вымыть его с головы до ног, промыв рану и болячки на месте ожогов, и накачала его антибиотиками; Кира не знала, поможет ли это, потому что, по крайней мере, поверхностные раны выглядели неинфицированными, но ничего другого сделать не могла. В больнице Ист-Мидоу у нее было бы больше возможностей, но на разваливающейся ферме в самой глухой глухомани оставалось надеяться только на надежду. Кира туго перебинтовала несчастного и накрыла его одеялами; на следующий день они снова привязали его в седле и продолжили путь на запад, сойдя с дороги, – та пыталась пересечь реку, но упиралась в рухнувший мост, – и устремились прямо через поля.

Прошли городок Паркс, затем более крупный Рей, и вскоре река пересохла и исчезла, и во все стороны потянулось лишь однообразное ничто, как будто у мира иссякла топографическая фантазия и в запасе остались лишь плоская земля и небо – затерянное царство не способной к изменениям пустоты.

Афа умер несколько дней спустя, когда отряд еще находился среди бледно-желтых пустошей.

Они похоронили его в грязи, пахнувшей отработанными аккумуляторами, и сгрудились под стекловолоконным навесом, спасаясь от кислотного дождя, хлынувшего с небес растворять плоть умершего и отбеливать его кости.

– Какого черта мы тут делаем? – начала было Герои. Сэмм повернулся к ней; Кира, не в силах пошевелиться от усталости, лежала в углу, закрыв глаза.

– Спасаем людей и партиалов, – ответил Сэмм.

– Кого-кого мы спасаем? – переспросила Герои. Кира приподняла трясущуюся голову, ее мышцы дрожали от долгих недель недоедания, смертельной усталости и страха. – Мы хоть кого-то спасли? Убили – это да. Загубили двух лошадей. Афа двенадцать лет в одиночку выживал посреди одного из самых опасных мест на земле, а теперь лежит в могиле. – Она плюнула себе под ноги и утерла рот рукавом. – Давай посмотрим правде в глаза: мы проиграли.

Сэмм уставился в темноте на свою потрепанную карту, почти распадавшуюся на части по сгибам. Ядовитый дождь колошматил по стеклопластику над головами.

– Мы уже в Колорадо, – произнес он. – Уже несколько дней. Я не на сто процентов уверен, где именно, но, судя по скорости, с какой двигались раньше, думаю, мы… вот здесь. – Он показал точку на карте, далекую от каких-либо дорог или городов.

– Отлично! – по инерции съязвила Герои, даже не взглянув. – Всегда мечтала здесь оказаться.

– Герои устала, – тихо проговорила Кира. Она сама была готова расплакаться, раздавленная смертью Афы, но не позволяла себе просто так сдаться. Девушка поднялась и трясущейся рукой забрала у Сэмма карту. – Мы все устали. Мы, генетически совершенные суперсолдаты, созданные для непрерывного марша в самых суровых условиях, едва переставляем ноги. Нам нужно беречь силы, если мы собираемся дойти до Денвера.

– Ты что, шутишь? – выпучила глаза Герои. – Ты что, все еще строишь планы, как довести до конца эту идиотскую затею? – Супермодель-супершпионка с недоверием повернулась к Сэмму. – Сэмм, ну ты-то знаешь, что пришло время сделать то, что надо было сделать несколько недель назад: повернуть домой.

– Если я прав, – устало отозвался Сэмм, – мы буквально в одном дне пути от Денвера. Можем дойти туда уже завтра.

– И что? – вскинулась Герои. – Найдем очередную развалюху? С риском для жизни запустим еще один генератор? Побьемся головой о компьютер, потому что все, что нам нужно, скрыто брандмауэрами, шифрами и паролями и кто знает какими еще средствами безопасности? Афа единственный знал, как обойти защиту, без него мы не сможем даже просмотреть файловую систему.

– Мы уже слишком близко, чтобы сдаваться, – ответил Сэмм.

– Да ни к чему мы не близко! Мы пойдем, лишь бы идти, и не найдем ничего – весь этот поход был изначально потерей времени. Мы не вылечим РМ, не решим проблему срока действия, мы ничего не сделаем, кроме как умрем в этой помойке. – Она пошатнулась. – Не хочу даже говорить…

– Да говори, говори! – взвилась Кира. – Что ты хочешь сказать? «Я же предупреждала»? «Надо было завернуть после Чикаго»? «Не надо было и из Нью-Йорка уходить»?

– Выбирай, что хочешь.

Кира с трудом встала на ноги, тяжело дыша.

– Ты не права. Мы пришли сюда, чтобы сделать свое дело. Если мы его не сделаем, получится, Афа умер напрасно. И мы все погибнем напрасно. И угробим вместе с собой всю планету.

– Хватит, – сказал Сэмм, но девушки не обратили на него внимания. Кира не успела понять, что Герои сдвинулась с места, как та уже подскочила к ней и врезала кулаком под подбородок, будто кувалдой. Кира отшатнулась, готовясь к ответному удару, еще до того, как мозг успел до конца обработать произошедшее, но прежде, чем девушки продолжили, между ними вклинился Сэмм.

– Отставить!

– Она не в себе, – пожаловалась Герои. – Развернись мы в Чикаго, у нас была бы куча возможностей: оправиться к доктору Морган, да хоть к Тримбл. Все что угодно открывало больше шансов, чем это. Что ты ищешь, Кира? – спросила она, глядя через плечо Сэмма. – Чем ты хоть занята? Спасением нашего вида? Или людей? Или же вся эта безумная экспедиция затеяна лишь затем, чтобы ты могла разобраться, что ты за чудо-юдо такое? Ты, эгоистичная сучка…

Кира потеряла дар речи. Все, чего ей хотелось, – это приложить Герои точеной головкой об асфальт, но Сэмм несокрушимо держался между ними. Он пристально посмотрел в глаза Герои, удерживая Киру рукой.

– Зачем ты пошла с нами? – спросил он.

– Ты сказал, что веришь ей, – прорычала Герои. – Ты так сказал, и я пошла.

– Сколько я тебя знаю, ты в жизни не сделала ничего, что тебе говорили. Ты делаешь, что хочешь, когда хочешь, а если что-то встает на твоем пути, просто прихватываешь это с собой. Ты могла остановить нас в любое мгновение. Могла обездвижить меня, похитить Киру и передать ее Морган – могла поступить так, как только захотела бы, но не захотела. Почему же?

Герои с лютой злобой посмотрела на него, потом бросила хмурый взгляд на Киру.

– Потому что действительно верила ей. Она все пела, как раскопает проделки «ПараДжена», как найдет «лекарство», а я, дурочка, подумала, что она действительно хочет это сделать.

– Но я действительно хотела, – уже спокойным тоном произнесла Кира. Она чувствовала себя вымотанной, опустошенной, полой, как стеклопластиковый навес, под которым они прятались.

– А ты, – процедила Герои, глядя на Сэмма. – Поверить не могу, что ты все еще на ее стороне. Думала, ты умнее, думала, тебе можно доверять. Потому-то и вляпалась в вашу веру, наверное…

Герои явно хотела посильнее уязвить Сэмма, Кире было больно слышать ее слова, зная, как глубоко они ранят парня. Но тот, если и был уязвлен, не подал виду. Напротив, махнув рукой, велел Герои замолчать и повернулся к Кире, глядя потемневшими от усталости глазами.

– Ты сказала, что действительно хотела найти лекарство. А сейчас хочешь?

Обвинения Герои выбили Киру из колеи, а теперь, подбирая слова, чтобы ответить, она почувствовала еще большее опустошение. Неужели она действительно сделала все это: завела их в ад, замучила друзей, лошадей, убила Афу – лишь бы утолить свое любопытство? Девушка не знала, что сказать, и они стояли так, казалось, целую вечность, погруженные в звеневшее напряжением молчание.

– Хотеть – все, что мне осталось, – наконец выдавила она. – Мы пойдем туда, и что бы ни нашли, это в любом случае окажется больше, чем у нас есть сейчас. По крайней мере, у нас будет шанс. По крайней мере… – Она замолкла, не в силах говорить дальше.

– Ты не в себе, – повторила Герои, но замолчала, когда девушка отвернулась и повалилась на кучу вещей, не держась на ногах. Кира ничком легла на бетонный пол навеса, жалея, что не в силах даже расплакаться.