Глава двадцать девятая
Погоня
Только оказавшись на тротуаре, идущем вдоль магистрали, я задумался над целесообразностью нашего пешего движения. Наверняка моего друга везли на машине. Хорошо, если через пару поворотов они съедут в сторону, тогда мы легко их нагоним на улицах города. А если след ведет в иной город? А то и на противоположный край здешнего государства?
Мы пока не задумывались о простейшей вещи: есть ли здесь общественный транспорт? И коль он есть – как им пользоваться? Ха! Я даже до сих пор размеров здешнего государства не знал!
– Кабан, а насколько далеко эти Южные Ущелья тянутся и куда именно?
– Очень солидные пространства: на юг они тянутся примерно на четыре сотни километров да в ширину раскинулись на две с половиной сотни. Почитай, от нашего королевства добрую четверть отсекло этими неприступными горами да в соседнем – чуть ли не треть. Испокон веков они считались брошенными и неиспользуемыми, только уроды разные сюда шли да беглые пытались здесь спрятаться.
– И что, действительно никто отсюда не сбега л и в большой мир не просачивались удивительные факты о здешней жизни?
– Ни разу ничего подобного не слышал. Может, кто и сбега л, но тайные службы нашего королевства тоже не зря хлеб едят. Наверняка тщательно искореняют любую информацию, проникающую отсюда. Иначе многие сюда подались бы.
– И сам здесь не отказался бы жить? – спрашивал я, догадываясь об ответе.
– Конечно! Давно бы сбежал сюда вместе с племянниками! – заверил магистр, но тут же досадливо скривился: – Только я забыл одну важную деталь: сволочь маркиз с местными дружит, и нас бы ему обязательно выдали. Так что…
Если уж быть откровенным, меня в подобной дружбе что-то сильно смущало. В первую очередь здешний строй. Все-таки здесь сильно тяготели к некой благопристойности, что ли. И это – несмотря на маниакальную подозрительность участкового, готовность к написанию доносов большой части горожан и некоторое хамство простого вахтера. Однозначно, общество здесь консолидируется в первую очередь вокруг пострадавших и увечных. Да скорей всего, оно из них и состоит. А нормальные люди – это, похоже, беглые, прибывшие сюда из окружающего мира и еще не заслужившие права считаться полноценным гражданином ЮУ.
И не удивлюсь, если выяснится, что все новые и неблагонадежные кандидаты на получение гражданства проживают непосредственно возле границы, а внутри ЮУ – уже давно свершившийся и полный коммунизм.
А с другой стороны, нафантазировать можно что угодно, ибо информации не хватало. И почерпнуть ее пока было негде. Только и мелькнуло запоздалое сожаление: с Нюшей следовало общаться! Она бы многое сумела рассказать… веди я себя несколько сдержанней. Теперь только и оставалось, что вспоминать со вздохом:
«Да уж!.. Такой агент мог получиться! Эх… Как она там справляется со сложностями обстоятельств?»
Вот мы и продолжали идти, потому что никак не являлись белыми воронами – фигурки пешеходов на тротуарах еще виднелись. Да и сами измененные не брезговали ходить пешком. А чтобы наш разговор оказался более предметным, я решил выучить несколько десятков слов из местного «иранского». Чувствовал, наше путешествие затягивается, без умения хоть как-то общаться – не обойтись.
Ну и к дороге попутно присматривались, пытаясь догадаться, что здесь, как и почему. Транспортных средств, в общем-то, было маловато. А при несуразных, тяжеловесных формах назвать их машинами, а уж тем более лимузинами язык не поворачивался. Что приятно удивляло – отсутствие загазованности. Вроде как некие движители внутреннего сгорания имелись, судя по запаху сожженной солярки, но вряд ли они являлись основными силами для движения. Мне показалось, что здесь в основном используют силы электричества. Гул электромоторов на это указывал однозначно.
Значит, емкости здешних аккумуляторов должны быть с большим КПД. Жаль, что я не рассматривал големов, поверженных мною в каверне. А уж такой инженер, как мой папа, наверняка этими аспектами заинтересовался бы в первую очередь.
Но как бы местные поделки автопрома ни ездили, подбирать пассажиров они не спешили, остановок автобуса у дороги мы не видели, а такого понятия, как «проголосовать», здесь могло и не быть.
Соотношение водителей за рулем просматривалось как один к пяти. То есть один нормальный человек – а пятеро в балахонах. А то и капюшоны скрывают по пол-лица. Но при любом варианте общение с любым водителем нам было нежелательно. При всей благосклонности к нам он бы заподозрил невесть что. Ибо мы не смогли бы ответить на простейший вопрос: «Куда едете?»
Как тут не пожалеть, что до сих пор не умею подчинять себе волю человека, вводя его в транс? Правда, и не факт, что измененные вообще поддаются гипнозу. При лечении Рошанары я хорошо заметил, что она скорей сама устранилась из внешнего мира, чем на нее воздействовало мое умение пользоваться силами целителя-анестезиолога.
Еще одна мысль мелькнула, словно прилетела от постороннего наблюдателя: «Чего это ты деликатничаешь? Вокруг – явные враги, похитившие твоего друга! Значит, и действовать надо, как в тылу врага. Вылавливаешь «языка», связываешь и начинаешь экспресс-допрос, как и полагается в боевой обстановке. И вуаля: через три часа – ты почти местный. Если не через час…»
Не хотелось. Интуиция шептала, что нельзя. И логика подсказывала, что последствия могут оказаться непредсказуемыми. Да и верить хотелось, что моя задержка в пути не заставит Леньку мучиться в застенках, испытывая ни с чем не сравнимые моральные унижения и физические страдания.
В итоге терпение и осторожность себя оправдали. За очередным поворотом, когда мы уже прошли километра три и вроде как точно оказались на краю данного города, мы наткнулись на некий многофункциональный терминал. Иначе говоря, в одном месте находилась и заправка, и место отдыха, и коммерческий центр вместе с несколькими точками общепита.
Чуть ли не каждая третья машина заезжала сюда запастись энергией для аккумуляторов. Иные просто рассеивались по терминалу. Но больше всего транспортных средств скопилось возле симпатичного на вид ресторана. Или кафе, как оно скорей имело право называться. Круглое, все из стекла, разноцветные лампочки светят, мигают, и широкая, открытая терраса по всему периметру.
Мы вначале прошли мимо, присмотрелись, оценили, как ведут себя другие.
– Вкусно пахнет, – заметил магистр так, словно он по запахам собирался предсказывать погоду. – Скорей всего, готовят здесь профессионалы.
Стыдить его за обжорство и напоминать, что недавно мы объели рабочих какого-то завода в их столовой, я не стал. Заметил своим зрением все, что надо; подслушал, что удалось; получил взамен перевод; и дал четкие инструкции напарнику:
– Можно сидеть и пить чай с оладушками – сколько угодно времени. Вон та компания уже второй час сидит и никуда не торопится. Так что и ты чай закажешь. А сядем мы вон туда.
Место я выбрал самое удобное в стратегическом плане. Один столик пустовал в центре сразу нескольких компаний по три, четыре человека. Наблюдая за ними и подслушивая, я собирался обойтись без пыток ни в чем не повинного «языка».
И самое главное, изнутри круглой кафешки негромко неслись звуки местного радио! По нему что-то вещали скороговоркой, иногда спорили, на короткое время давали кусочек мелодии и вновь спорили или вещали. Этакая «болтушка», очень напоминающая свой аналог на Земле.
Когда уселись, строго наказал магистру:
– Самое главное для тебя – это слушать радио. А я уж сам, в меру своего понимания, буду прислушиваться к болтовне окружающих.
Кабан, правда, не удержался от излишеств, да и мой молодецкий аппетит этому не противился. Помимо чая и оладьев от нас поступил заказ на варенье, мед, сметану, творог в виде пасты и еще что-то, очень напоминающее рахат-лукум нескольких сортов. После чего только и следовало присматривать иногда за напарником, чтобы он не забывал о задании.
Сам же я расслабился, передавая управление своим слухом подсознанию. Не сразу, конечно, но со временем удалось нечто понять. Пусть и не в деталях, но общий смысл – точно. Три человека у меня за спиной торговались. Похоже, водители с клиентами, доставляющие какой-то груз из точки «А» в точку «Б». Или договаривающиеся о доставке. А может, они некие тарифы между собой согласовывали?
Слева от меня лениво переругивались какие-то родственники. Суть: какую-то сбежавшую с любовником женщину надо обязательно отыскать и наказать. А чтобы ей вкатали больший срок исправительных работ, надо учинить на нее иск, по которому потребовать выплаты всех денег, потраченных нынешним мужчиной на содержание изменницы. Вроде ерунда, не стоящая внимания, но зато я сразу понял: система правосудия здесь строга, налажена повсеместно, и люди ею пользуются даже во внутрисемейных разборках. Показательно, что ни говори.
Справа расположилась самая многочисленная компания: четверо измененных и двое нормальных людей. Как вскоре я понял, все шестеро состоят попарно в браках. Смешанных, если можно так говорить о людях без уродств и людях с оными. Только мне не хватало уверенности при опознании конкретных пар, да и несущественным это казалось. Вроде все шестеро являлись старыми друзьями, вели себя раскованно и шутили даже на темы секса. Главная тема их беседы: город им не понравился. Ничего интересного, провинциальное убожество, и в запасники, где хранились древние векрасы, попасть не удалось.
«Оп-па! – хмыкнул я мысленно, услышав о векрасах. – Интересные у них экскурсии. А мы с Кабаном что видели? Древних големов, раритеты старины или металлолом? Или нам повезло столкнуться с современными вооруженными силами Южных Ущелий? Кто бы пояснил…»
Ну и тридцатилетняя супружеская парочка напротив, с виду обычные люди, тихонько перешептывалась о том, надо ли переезжать в город (название слишком сложным оказалось для моего восприятия) или все-таки чуточку повременить и дождаться-таки достойного вызова из столицы? Ее название они склоняли несколько раз, поэтому я запомнил: Мушариампла. Вычурно, зато как раз близко к местным традициям.
Мужчина придерживался мысли, что предложение хорошее, поэтому надо переезжать. Женщина верила, что они достойны большего, да и детям в Мушариампле будет не в пример лучше жить.
Из всего услышанного, а точнее, понятого я сделал вывод: мои предварительные заключения более чем оправданны. Мы – в уникальном государстве. И если здесь – отсталая периферия, то не удивлюсь, если в столице царит некий прообраз или вариант иномирского коммунизма. Правильнее всего будет искать Найденова именно там. Там – центр и средоточие предстоящих разбирательств.
Иные мысли тоже лезли в голову: «Еще бы понять заранее: зачем представителям подобного общества похищать моего друга? А вкупе с ним – нескольких людоедов? Ко всему давать этим людоедам некий статут союзников? Что-то тут не сходится ничего. Уметь создавать порталы (или ремонтировать их?), высчитывать азимут перемещения в иной мир, но использовать для грязной работы «печатных» маркиза Вайно? Сплошные силлогизмы и абсурды. Или тут скрывается что-то страшное, или мои предпосылки основаны на ложной, а скорей всего, на неполной информации?»
Думай не думай, а искать Леньку все равно надо. Да и назад домой, за подкреплением, пока вернуться нет никакой возможности. Значит, надо двигаться. Скорей всего – в сторону местной столицы. Тем более что за спиной у меня три торгующие личности перешли на высокие тона:
– Будешь снижать тарифы, мы тебя на заседании старост лишим права на перевозки! – Оппонента такая угроза только раззадорила.
– Прежде чем в арбитраж подавать – законы изучите! Особенно последние.
– А нам не только по законам надо жить, – закипал третий, – написанным в столице. Но и добрососедские отношения поддерживать. А для этого праведного дела – все средства хороши. Вызовем тебя на поединок и так морду изукрасим, что неделю извозом заниматься не сможешь!
Я подергал магистра за рукав и большим пальцем указал себе за спину:
– Это то, что я думаю? Извозчики не могут договориться о едином тарифе?
Тот недоверчиво ухмыльнулся, но уже через минутку уважительно хмыкнул:
– В самом деле…
– Постарайся услышать точные цифры оплаты и время доставки в Мушариамплу, здешнюю столицу. Потом пойдешь договариваться. Но предупредишь сразу, что мы заедем по пути в несколько нужных нам мест. Мало ли как след вильнет.
Это я так перестраховывался, если астральный след ауры моего друга вдруг уведет куда-то в местные дебри.
Магистр улавливал все детали диалога, потому что уже через пять минут сообщил:
– Вон те машины – они все могут отвезти куда надо. Можно с этими тремя типами и не общаться, они как бы старшие в своих группах и ведут подобные обсуждения всегда, как простаивают. Так что пошел я к стоянке прогуляюсь.
– Что-нибудь было стоящее по радио?
– Долго рассказывать, ничего интересного. Какие-то балаболы спорили о какой-то емкости полярных накопителей, созданных из выращенных кристаллов.
«Ох, ничего себе! Технические достижения по радио обсуждают! – поразился я, глядя вслед ушедшему помощнику. – А сколь еще открытий чудных готовит нам сия страна?! Поражаюсь, почему они до сих пор не покорили все иные страны этого континента? – и сам же себе ответил: – Оно им надо? Возиться с иными дикарями, если своих еще не всех как надо воспитали? Хотя сам факт реставрации замка графа Ярцека говорит о многом. Постепенно они раскидывают щупальца в стороны, создают свои структуры и расширяют сферы влияния. А я… взял и все разрушил? О-о! Чувствую, не будет мне прощения, ой не будет!»
Как-то непроизвольно я постарался настроиться на восприятие несущихся из радио трансляций. Это оказалось трудно, все-таки говорящие употребляли массу специфических слов, которые не получали расшифровки или перевода на подсознательном уровне.
Кое-что стал понимать лучше, как только диалог ученых закончился и началась трансляция последних новостей. Причем новостей экстренных, если судить по предварительному неприятному сигналу и мгновенно прекращенным разговорам за соседними столиками. Все обратились в слух. Замер и я, с поднесенным ко рту оладышком.
Вначале объявили про особое положение, на которое переходит сам город и все его пригороды. Население призывали к бдительности и к максимальной помощи в поимке преступников. И тут же перешли к описанию оных.
Говорили про нас с Кабаном, обрисовывая нас в разных ипостасях и под разными обманками. Ну и вначале предупреждалось, что пробравшиеся в страну лазутчики очень опасны и подлежат немедленному аресту. Первым делом изобразили весьма точно парочку зроаков, которые проникли в древнее хранилище и варварски уничтожили более полусотни уникальных экспонатов древних векрасов.
«Ага! Название сходится, – размышлял я, стараясь понять каждое слово из новостей. – И в той каверне оказалось некое видеоустройство, которое нас зафиксировало. Плохо… для нас. Если те железяки древние, но запись сделали, то что будет ближе к столице твориться? Не иначе, каждый чих в банках памяти сохраняют?..»
Затем со слов свидетелей было описано появление в городе еще пары лазутчиков, которые пользовались старыми техническими ходами. Нас, действовавших в облике слесарей, запомнили очень многие. Также диктор упомянул, что больше всего мы прокололись на пожирании шулячи прямо на улице. Иначе говоря, нас пытались выставить как дикарей, дорвавшихся до цивилизации и угрожающих сломать сами устои этой цивилизации.
О том, как мы гуляли в ресторане, ни слова не прозвучало. Зато сразу перешли к описанию наших сообщников, которые чуть ли не до смерти избили участкового и писаря районной управы, а потом выбросили обоих из окна квартиры, где временно скрывались. При этом ограбили служак, в дальнейшем воспользовавшись их браслетами с идентификационными номерами. И несколько слов прозвучало в финале о пострадавших: «…оба в тяжелом состоянии доставлены в городской госпиталь. В сознание пока не пришли. Ведется следствие».
Тут я не все понимал: «Или комментатор врет как сивый мерин, или… участкового побил кто-то после нашего ухода. Еще и со второго этажа выбросил на улицу. Кто, спрашивается? Представить на месте хулиганов хрупкую и чувственную Нюшу невозможно. Может, это девицы постарались, которые с магистром всю ночь кувыркались? Такой вариант вполне подходит. Как представительницы древней профессии, они могли иметь крайне жесткие трения с законом. А тут им представилась великолепная возможность отомстить старым притеснителям. Вот и не удержались девочки. Как только не побоялись?.. И как только сообразили все так грамотно провернуть?..»
Как именно сообразили – фантазия сразу придумала одну возможность. Кто-то из женщин проснулся и все происходящее в гостиной подслушал и подсмотрел. А когда мы ушли, быстро смекнул, как все свалить на злокозненных шпионов. Изрядно попинав бесчувственные тушки, еще и через окно их вышвырнули. Как только вообще не убили?
Нечестно получилось, нас подставили. Зато у меня немножко от сердца отлегло. В некотором роде вдовушка выкрутилась из неприятной ситуации, хотя и оказалась формально замешана в процесс следствия.
А комментатор продолжал надрываться, описывая ужасы свалившейся на их город агрессии шпионов. По его словам получалось, что пара террористов, прикрываясь похищенными у участкового браслетами, проникла на закрытый объект «N» и до сих пор находится где-то там. Но доблестные силы особых частей уже почти настигли шпионов, пройдя по их следам, и вот-вот их арестуют.
Я даже аккуратно оглянулся по сторонам, опасаясь увидеть несущихся ко мне местных спецназовцев. Настолько убедительными показались эмоции краснобая, вещающего в микрофон.
Напоследок этот краснобай напомнил об особом положении и повышенной бдительности каждого гражданина. Прозвучал как бы сигнал окончания новостного блока, и все за столиками расслабленно зашевелились, готовясь перейти к обсуждениям. Но вдруг замерли с еще большим вниманием после совсем иного сигнала. Он напоминал нечто очень бравурное и радостное. Да и новый диктор своим голосом умел завораживать:
– Сегодня в нашем городе свершилось очередное проявление чуда! К нам снизошел сам Гираланц! Сегодня он, на глазах многочисленных свидетелей, излечил женщину, «идущую по грани ухода»! Причем великий Гираланц не только спас многодетную мать от смертельной болезни, но и устранил половину врожденных изменений в облике женщины, что всегда являлось его традиционным подходом к каждому измененному. Этим лишний раз утверждается главный постулат нашей жизни: мы все равны независимо от нашей внешности, и разум – самое ценное, что у нас есть! Да здравствует бессмертный Гираланц! Да здравствует наше единое государство!»
Я замешкался и сообразил вскочить на ноги позже всех. Кулак к сердцу тоже приложил последним. А уж для странного выдоха-приветствия, только и смог, что открыть рот. Потому что при всем желании не смог бы повторить прозвучавший звук:
– Гиеургхлыынхым!
На том новости и закончились. Опять бамкнули величественно литавры с колоколами и без всякого объявления или комментария пустили негромкую, спокойную музыку. Не скажу, что она напоминала «Лебединое озеро», но некое благоговение от нее тоже исходило.
Вот теперь уже вокруг меня бушевали такие эмоции, что мой подсознательный переводчик сразу крякнул, почти перестав действовать. И хорошо, что за столик вернулся Кабан.
– Все слышал, – заверил он меня шепотом, почти не разжимая губ. – Плохо, что мы никуда не поедем. Уже договорился и собрался звать тебя, как объявили особое положение в городе. В этом случае извозчики за город никого не вывозят. И при всем уважении к моей внешности мне отказали категорично. Что делать будем?
– Слушай окружающих, – я непроизвольно скривился от досады, – может, в их разговорах проскользнет какая-то подсказка.
Больше ничего не оставалось делать. Не топать же пешком до следующего города? Следовало слушать, делать вид, что обсуждаем последние новости, и доедать заказанные оладьи.
