Глава двадцать вторая
Отчаянные амазонки
Аркабаллист в захваченном лагере насчитывалось четыре штуки. И хорошо, что мускульная сила и сноровка Марии позволяла ей натягивать звенящие струны специальным воротом со скоростью опытного, проворного воина. Иначе беременная Эмма заряжала бы убойное оружие минут за пять, не меньше.
Расставили аркабаллисты в наилучшем месте. Затем разнесли по самым проблемным местам луки и тубусы со стрелами. Зачем метаться с места на место с оружием, когда его и так с избытком. А потом еще и время осталось, чтобы сбегать в подвал и повторно, уже на месте, разжевать Эмме все нюансы перехода в мир Набатной Любви. Скорей всего, этот запасной выход, хочешь не хочешь, придется использовать. Слишком много зроаков сюда двигается. И место это для них очень памятное, мстить они наверняка настроены до последней капли крови. В том числе и своей.
Ну разве что Борис вернется и что-нибудь придумает получше в плане тактического отступления. А скорей всего применит свои эрги’сы, и от людоедов останутся только рожки да ножки.
Увы, ветреный изменник не появлялся, приходилось рассчитывать только на свои силы. И на силы полунемощной, но зато ликующей от предстоящего сражения Гентлиц. Глядя, как она обтягивает грудь широкой полоской материи, императрица только раздражалась: «Тоже мне лучница отыскалась! Лучше бы ее сразу прибили, зайца безбилетного! И чего это Борька сразу это не сделал? Взял бы грех на душу, у него и так этих грехов, как блох на блудном псе. Одним больше, одним меньше… Блудный… Блудный и есть! – Злость все равно иногда накатывала, стоило вспомнить наглую морду Неприкосновенной. – И это я ничего еще толком не знаю про его остальные приключения!»
Но злись не злись, а момент начала отстрела людоедов приближался. Оказаться на такой выгодной позиции и не положить хоть десяток этих тварей было бы сродни утери собственной чести и достоинства.
Только вот и людоеды нынче пошли осторожные, не раз, видно, пуганные. Заранее подозревали, что защитники данной горы могут иметь дальнобойное оружие, убивающее короткими стрелками из металла. Все три сотни замерли метрах в пятистах, и командиры стали раздавать последние указания. Благодаря улучшенному Борисом зрению, Мария четко рассмотрела каждый жест и поняла: сейчас начнут колонной по одному расходиться по всему дальнему периметру. И как только окружат гору со всех возможных сторон, по единой команде пойдут на штурм.
Расчетливо. Но все равно с одним упущением: в данный момент зроаки стояли единой, плотной массой и не знали, что здесь имеется оружие более мощное, чем арбалеты. Конечно, на пятистах метрах стержень из аркабаллисты не нанесет такого урона, как при стрельбе в упор. Но и такой шанс надо использовать немедленно. Позже, по одиночным целям, пойдут в ход луки. А сейчас…
– Начинаю стрельбу! – поставила она в известность напарницу. – И сразу начинай натяжку струны!
Еще прежние иномирцы с печатями неплохо подготовили лагерь к круговой обороне. На проблемных местах устроили небольшие редуты из камней. В двух местах даже скрытные навесы сделали для наблюдателей. Ну и тяжеленные метательные машинки у них стояли на подставках вполне удобно и практично. Впереди сошка, как у пулемета, и под прикладом – легко отводимая в сторону подставка, уместная при работе с воротом. И все они уже смотрели хищно в сторону прибывшей стаи людоедов.
– Хорошо встречать гостей… – декламировала Ивлаева-Герчери, пуская первый стальной стержень, – острой кучей звездюлей! – И, уже бросаясь к третьей машинке, радостно орала: – А получи, фашист, гранату! В печень штык, а в рот – лопату!
Все четыре гостинца нашли свои цели, вызвав настоящую панику среди врагов. Вроде только что стоял организованный, дисциплинированный строй и враз превратился в паникующую, разбегающуюся в стороны толпу. Хотя стоило отдать должное: не все рванули назад, подальше от горы. Два крыла ринулись в стороны, да и авангард, расходясь широкой цепью и разбиваясь на одиночные цели, поскакал к горе.
Зато на месте попаданий осталось биться в агонии несколько лошадей и около пяти тел в специфичных шлемах, предназначенных для широких челюстей. Пятая стрела сбила наземь сразу троих. А вот шестая – пропала втуне.
Да и время пришло браться за луки. Первые шеренги зроаков уже расположились у подножия горы, укрылись щитами и начали постреливать вверх из луков. А некоторые, с веревками и клиньями, сразу начали взбираться по крутому склону. Вот тут и выяснилась самая неприятная деталь ведущейся обороны. Чтобы снять карабкающихся по склону уродов, следовало приподняться, нагнуться над бруствером из камней, и только потом выстрелить. Но при этом вражеские лучники моментально усиливали обстрел из своих луков. При этом еще и остальные вели постоянный навесной огонь по площадке.
Иначе говоря, беззащитная Эмма сразу стала жутко слабым звеном и так короткой цепи защитников. Выпустила два десятка стрел да и получила первое ранение в левый бицепс. Пока отходила назад, подгоняемая жесткой руганью императрицы, вторая стрела оцарапала ей правое бедро. Обернувшаяся на легкий вскрик Мария совсем озверела от раздражения:
– К лестнице! И немедленно себя перевяжи! Нельзя, чтобы по нашим следам поняли, куда мы сделали последний шаг! Как только перевяжешься, уходи!
И уже после этого порезвилась от души. Вуаль Светозарной отражала все вражеские стрелы великолепно. Зато почти каждый выстрел землянки оказывался результативен. Мало того, что вниз стрелять удобнее, так еще и малой толикой силы обладателя Первого Щита лучница пользовалась. Это и меткость улучшало, и пробиваемость увеличивало.
Вначале выбила напрочь тех, кто карабкался по склону. Затем переключилась на уничтожение лучников, упрятавшихся за щитами. Пока зроаки осознавали, что им в данном направлении ничего не светит, кроме смерти, на месте перестрелки осталось около сорока убитых и раненых. И враги отступили. И если бы данный откос был единственным возможным для подъема, Мария могла бы праздновать полную победу. А потом еще определенное время держать врага в напряжении и бессильной ярости.
Но ведь сотни всадников обошли горы и с иных направлений. Чувствуя, что время уходит, Мария поспешила к лестнице в подвал. Там прихватила еще несколько колчанов со стрелами и двинулась к порталу. При этом, особенно на участке за проломом в стене, постаралась замести за собой следы клоком тряпок, намотанных на лук без тетивы. Тщательно проверила, нет ли капель крови на краешке скалы, и лишь потом шагнула в иной мир.
Благодаря Борису, она прекрасно знала устройство данного портала. Шагнешь – и в одном из трех мест иного мира. Шагнет второй человек в течение двух минут, окажется уже в другом месте. Третий, и тоже в этот срок, – в третьем. Но если подождать две минуты, второй человек попадет к первому. И третьему ждать придется две минуты после второго, коль хочет присоединиться к товарищам.
Существовал и более быстрый способ. Два раза шагнуть туда и обратно. А с третьим шагом оказываешься возле ранее ушедшего товарища. Несколько хлопотно, зато можно уложиться в полминуты, если время поджимает, а не ждать целых две.
Так как должное время наверняка прошло, императрица смело шагнула и оказалась возле растерянно осматривающейся Эммы в расчетной точке: на небольшой возвышенности, у подножия которой начинался лес с обитающими в нем разбойниками. Точнее, с недовольными людьми, которые сбегали из городов и пытались бороться против колониального гнета космических завоевателей. Когда-то этой дорогой прошла некая вашшуна, пожившая некоторое время у разбойников, а потом отправленная ими на Дно. Там она тоже отлично выжила и даже смогла вернуться в мир Трех Щитов с каким-то уникальным артефактом.
Так, по крайней мере, рассказывал Борис. Но раз уж ведьма какая-то выжила, чего ей, Ивлаевой-Герчери, в себе сомневаться? Потому что карабкаться по колодцам наверх, а потом пробираться в город мимо механических стражей вообще внапряг получалось. А тут природа, лес красивый, простор кругом и… растерянная коза-дереза! Даже лука с собой не взяла! И что с того, что раненая и бледная? И что с того, что в положении…
Стоило только вспомнить о беременности, как пришла волна смирения и сочувствия.
– Ты как себя чувствуешь?
– Нормально. Только тут как-то жарко и душно…
– Ну да, солнце здесь еще и вредное, – спохватилась Мария. – Топаем в лес, в тенек. А уже там разберемся, куда дальше отправимся.
Они стали спускаться с холма по его пологому склону, но Эмму прорвало на вопросы:
– А что это за мир? И почему в его недрах другой мир? И почему тот называется Дно? И как мы будем домой добираться?
На каждый приходилось отзываться несколькими предложениями. Но вот отвечая на последний вопрос, опять не удалось удержаться от раздражения:
– Долго! – А как тут не злиться? Стоило представить дальнюю дорогу, как становилось дурно и хотелось кого-то побить, срывая зло. Невольную попутчицу – нельзя! Зроака в пределах видимости тоже не наблюдается. Кречи бы подстрелить? Так этой мрази в здешнем мире не водится.
А вот разбойники…
Стоило лишь подумать об оных, а они тут как тут. Из-за ствола толстенного дерева выскочил молодой лоботряс лет двадцати и, натягивая лук со стрелой, гаркнул:
– Стоять, милашки! Как вы вовремя появились-то! Совсем скука заела, и позабавиться не с кем… Эй! Сели на землю и руки за голову! Бросай лук! Тебе говорю, смазливая: бросай!
Рядом с ним нарисовался мужичонка поскромней, держащий обеими руками копье и скорее опираясь на него, чем угрожая.
– О-о! Какой типаж! – со злобным предвкушением протянула Машка, роняя лук и заталкивая свою спутницу за стоявшее за спиной дерево. – Какой грозный романтик с большой дороги! Или у вас тут только тропинки?
С этими словами она и колчаны с себя сбросила, и меч отстегнула, приближаясь небольшими шажками к парню. Тот явно напрягся:
– Но, ты! Стоять на месте, я сказал!
– Чего так? А как же «позабавиться»? Как же «скуку развеять»? Это ты, милок, по адресу обратился: уж я такая затейница по развлечениям, о-о! Обделаешься от восторга! Или ты меня, безоружную, боишься?
Еще как боялся! Когда между ними осталось метров шесть, лоботряс не выдержал и выстрелил, целясь в ногу.
– Я тебя предупреждал! – успел он выкрикнуть, так и не поняв, почему промазал.
– И я предупреждала! – С этим воплем девушка проскочила оставшиеся метры и обрушила на пятящегося парня кучу ударов. Причем не смертельных, а обидных и жутко болезненных. От боли бравый разбойник бросил лук, свернулся бубликом на земле и что-то неразборчиво подвывал. Разошедшаяся императрица все пинала его ногами и приговаривала:
– Правда, здорово? Понравились развлечения? Или тебе еще и голову оторвать? И ею в футбол поиграем?
На мужичка она и не отвлекалась вовсе. Ибо тот поступил ну совсем не по-геройски. Как только его коллега промахнулся из лука, он отбросил копье в сторону, завалился на живот и прикрыл ладонями затылок.
Что такое футбол, никто здесь, видимо, не знал, потому что заинтересованности местные не проявили. Зато окровавленными губами парень все-таки сумел выкрикнуть нечто разборчивое:
– Прости, госпожа вашшуна! Прости и пощади! Не убивай! У меня на иждивении маленькая сестричка и братишка!
Остановив ногу на замахе, Мария шумно выдохнула, чувствуя, как остатки злобы, агрессивности и раздражительности развеиваются в никуда. Но угрозы в голос все-таки добавила:
– А вот если бы в твою сестричку кто-нибудь целился из лука, что бы ты с тем уродом сделал?
Парень чуть выпрямился, с трудом раскрывая свои заплывающие глаза, и пробормотал с фатальностью и безнадегой:
– Убил бы… Но если ты меня не пощадишь, мои кровиночки тоже не выживут… А если пощадишь… клянусь, стану жить совсем иначе!
– Все бы так логично действовали и здраво рассуждали! – проворчала девушка, принятая за вашшуну. – И вон образец умного человека рядом лежит, почему у него пример не брал? – Она беззлобно пнула замершего мужика в голень. – Эй, пародия на татя! Вставай и хватай мое оружие! Нечего женщинам надрываться. И ты вскакивай на ноги! Хватит прохлаждаться у меня на службе, переломов у тебя нет. Можешь бегом мчаться к своим товарищам и накрывать на столы. Давай, давай! Живей!
Обормот поднялся и, разгибаясь на ходу, на полусогнутых ринулся в глубь леса. Мужичок обвешался колчанами со стрелами, луками и с копьем в руках замер, преданно поедая взглядом новое начальство.
А вот в глазах приблизившейся Эммы читалось сострадание:
– Зря ты так парня до крови избила…
– Ладно, – покладисто согласилась императрица. – В следующий раз разрешу подобному типу вначале с тобой поразвлечься. И не благодари! – После чего пафосно обратилась к мужичку: – Ну что, Сусанин, веди нас на банкет! Но учитывай: если хоть каплю собьешься с дороги, то я тебе вырву безжалостно ноги. Хи-хи! И не бледней так, это всего лишь стихотворение. В жизни все гораздо страшней… Пошли!
И троица дружно двинулась по следу убежавшего с радостной новостью парня. А новость эта гласила: «Мы вновь под милостивой опекой добрейшей вашшуны!» И никто, глядя на парня, не усомнится в характеристике «добрейшая»: живой ведь, и руки-ноги целы.
