Глава тринадцатая
Странные облачка, размером с подушку, словно выплевываемые из тумана и атакующие Семеняка, будто призрачные птицы, сперва вызвали только недоумение. Но когда стало очевидно, что после каждого соприкосновения с ними Игорь Степанович заметно теряет силы и вот-вот свалится с ног, стало не до размышлений. Все давно поняли, что обычная война с артобстрелом, танками и самолетами осталась на поверхности, в другом мире, а здесь враг может принимать какой угодно облик и не переставать при этом быть смертоносным, как залп «катюши». И единственный способ победить и выжить – вовремя распознать противника, обнаружить его слабые стороны и уничтожить раньше, чем он успеет нанести удар.
Так что открыли огонь по туману сразу со всего имеющегося оружия, как только поняли, что угроза исходит именно из него. Даже раньше, чем услышали этот стон и странные звуки. А потом сквозь грохот выстрелов было не до шепота.
Гусев и Колокольчиков быстро оттащили Семеняка в тыл и передали на руки Басе. Девушка бегло его осмотрела, но никаких видимых ранений не нашла. Игорь Степанович казался просто сильно уставшим. До полного изнеможения. Сама девушка этого не видела, но рассказывали, что те, кого освобождали из концлагерей, тоже находились на такой стадии истощения, когда не могли даже ложку в руке удержать… Так что совершенно интуитивно Бася первым делом сделала Степанычу укол глюкозы.
Стреляли, что называется, «в молоко». Пулеметными очередями перечеркивали клубящийся над террасой туман вдоль и поперек, не видя конечной цели, и тем не менее результата достигли. Медленно, неохотно белесая завеса начала разжижаться, светлеть… И в конце концов показала, что скрывалось в глубине.
Увидев нового врага, разведчики даже огонь прекратили. Потому что это уже переходило всякие границы и не только реальности. Не во всяком кошмаре можно подобное узреть.
Потому что перед ними возник огромный, не меньше металлического монстра, скелет, одетый в кирасу и с таким же большим, под рост, двуручным мечом.
Немного разбирающийся в старинном клинковом оружии Яков Гусман опознал в нем, по характерной двойной гарде, цвайхандер германских ландскнехтов. Таким мечом вооружали только самых сильных, умелых и опытных бойцов, получавших двойной оклад.
Вряд ли скелет принадлежал одному из тех, давно павших героев, но ведь и не просто так немцы остановили свой выбор именно на этом типе оружия.
Яков мог бы прибавить, что доппельсолднеры были не просто лучшими, а лучшими из лучших – и выходили на равных против бронированной конницы французов и англичан, но промолчал. Зачем морочить головы товарищам лишними подробностями?
Зато теперь стало понятно, как «это» действует. Скелет поднимал опущенный острием вниз меч на высоту груди, а потом – с силой вонзал клинок острием в землю. При вхождении стали в грунт раздавался стон, после чего с навершия рукояти срывались те самые белые тучки, которые и атаковали людей.
Почти все уже успели почувствовать на себе их воздействие. В месте соприкосновения кожи с агрессивным туманом возникало ощущение ожога от леденящего холода, которое проникало внутрь и растекалось по жилам, по всему телу. От него стыла кровь и исчезали силы. Разум окутывали апатия и смертельная усталость… Сперва всего лишь на мгновение. Но с каждым очередным «укусом» время для восстановления требовалось все больше, сил тоже – а оставалось их все меньше и меньше.
– Группа! Внимание. Сосредоточить огонь на скелете! – скомандовал Корнеев. – Целиться в кирасу. Вряд ли она прикрывает жизненно важные органы, но отдача занимает у него время. Кузьмич – бей по локтевым суставам. Может, это затруднит ему движение. Петров! Сколько у нас еще фаустпатронов осталось?
– Шесть.
– А гранат?
– Десять.
– Из гранат сделайте связки по пять. Бася, как Степаныч? Пришел в себя?
– Да… Но он еще очень слабый.
– Покорми его хорошо. Разрешаю использовать коньяк и шоколад. Андрей, бери два «фауста». Попробуем подобраться поближе. Я впереди, буду отвлекать на себя призраков. Ну, а ты… В общем, действуй по обстановке. Сможешь голову снести – великолепно. Меня потом вытащишь, ежели сомлею.
– Давай наоборот, командир.
– Отставить пререкаться. Ты к немецкому оружию уже приноровился. А у нас его не так много, чтобы начинать пристреливаться. Поэтому, Андрюха, просто отработай быстро и качественно, лады? Эй, чудище лесное! Поворотись ко мне задом, а к лесу передом. Эй, болван костяной, я с тобой разговариваю! Или ты по-русски не понимаешь? Ладно, я могу и по-вашему… Wie ein Schwein vor dem Uhrwerk stehen?!
Корнеев громко выкрикнул одну из вспомнившихся поговорок, более-менее подходящих к ситуации, не слишком рассчитывая на результат. Просто по привычке использовать в бою все доступные средства. И не ошибся… Скелет его услышал. Замер с уже поднятым мечом и стал поворачиваться в сторону подполковника, умышленно обходящего врага с фланга. Во-первых, чтоб не попасть под пули своих же, а во-вторых, давая Малышеву больше места для маневра.
Заминка у скелета длилась недолго. Секунды три… Но это если стоять и в носу ковырять. А спринтер за это время способен пробежать около тридцати метров. К тому же, взяв на прицел Корнеева, умертвие словно потеряло остальных из виду. И весь очередной «призрачный» заряд полетел исключительно в направлении подполковника.
От такой массированной атаки Николаю пришлось несладко. Упал на колени, кровь из ушей и носа пошла, как при контузии, но это дало Малышеву еще несколько дополнительных секунд.
Андрей сперва хотел выстрелить скелету в голову, тем более что и Корнеев это же посоветовал, но в самый последний момент передумал. Словно подсказал кто-то, что умертвие и без черепа останется смертельно опасным, а вот без оружия справиться с ним будет гораздо легче. Поэтому Малышев взял на прицел рукоять меча.
Дождался, пока скелет вонзит его в землю, и выстрелил. Не глядя, попал или нет – подхватил второй фаустпатрон и послал его в ту же цель. Очень вовремя.
Взрыв первой гранаты всего лишь заставил умертвие слегка разжать фаланги пальцев, а вот второй, последовавший практически сразу, не дал скелету подхватить меч снова, а вышиб оружие окончательно и отбросил в сторону. Здоровенный цвайхандер с омерзительным дребезжанием свалился под ноги монстру.
И тогда Андрей сделал еще одно, что не планировал ни командир, ни он сам. Капитан бросился вперед. Даже быстрее, чем бежал на огневой рубеж. В длинном прыжке «рыбкой» дотянулся до двуручника, схватил и перекатом ушел от уже тянущихся к оружию костлявых рук.
Еще один перекат, еще… и Андрей уже мчится назад.
Мог и не торопиться. Оставшийся безоружным, скелет словно и неуязвимость прежнюю утратил. Даже особо не приглядываясь стало заметно, что выстрелы больше не пропадают зря. Особенно старшины Телегина.
Не так быстро, как хотелось бы, но все же положив с пяток пуль в левую коленную чашечку скелета, Кузьмич таки заставил его встать на четвереньки.
Больше в умертвие не стреляли… Били прикладами, топтали сапогами, перемалывая в муку каждую косточку по отдельности, стараясь не дышать поднимающейся от этого белесой пылью. А напоследок Малышев исхитрился – вбил острие двуручника прямо в разинутые челюсти огромного, нечеловеческого черепа. И только после этого зеленый отсвет в его глазницах потух, а стоны и шепот окончательно умолкли.
– Ф-фу, – вытер пот со лба старший лейтенант Гусев, расстегивая пуговицу на воротнике гимнастерки. – Взопрел… Ну и лось… Едва запинали… Надеюсь, у них там больше таких нет?
– Да уж, – согласился Телегин. – Хлопотное дело, однако, будущее спасать.
Корнеев же сидел, прислонившись к стенке рядом с Семеняком, и улыбался. Как бы там ни было, а группа опять справилась. И еще на один шаг приблизилась к цели. До которой, судя по тому, что свечение в котловане становилось все ярче, осталось уже не так и далеко. Один-два рывка, и…
О том, что их ожидает в самом низу, исходя из уже виденного, думать не хотелось. Но откуда-то была четкая уверенность, что справятся. Обязательно справятся. Не могли же товарищи из будущего послать отряд неизвестно куда, если б не считали, что у них есть шанс выйти из этой схватки победителями?
* * *
Битва с призраками измотала всех так, что привал организовался сам собой. Без нормального отдыха ни о каком продвижении вперед не могло быть и речи. То самое состояние, когда усталость сильнее приказа и страха смерти.
Положение спасла Бася. Уже опробовав методику на Семеняке, девушка быстро сделала всем инъекцию глюкозы, выдала по глотку коньяка и по половине плитки шоколада. Это позволило группе приободриться, ну а дальше в дело пошел обычный паек. Хлеб, тушенка и наркомовские…
Еще чуть позже – сигареты и разговоры. Ведь давно известно, что ничто так не снимает усталость, как приятный разговор.
Степень приятности завязавшейся беседы оценить трудно, но что тема интересовала всех, сомнений не вызывало.
– Слушай, командир… – Малышев рассматривал трофейный меч и не торопился выпускать его из рук. – Тебе не кажется странным, что мы сражаемся с одними чудовищами? Как будто у фрицев обычные солдаты закончились. Кроме первого блокпоста и подскочившего им на помощь взвода охраны, мы ни одного живого человека больше не видели.
– При том, что изначально отчетливо были видны передвижения, свет в домах. Слышался смех и музыка… – дополнил Гусман.
– Я что, доктор, чтоб знать? – пожал плечами Корнеев. – Думаю, место такое, для людей неблагоприятное. Вот и не живут здесь… А смех и музыка… Забудьте. Уверен, мы еще и не такое увидим и услышим, пока задание выполним. Кузьмич, Степаныч… Вы самые молодые в группе, так что равняться будем на вас. Как самочувствие?
– В целом терпимо. А если б покемарить минуток девяносто, вообще б отлично стало.
– Полтора часа не дам, нет у нас столько. Если вообще есть, но двадцать минут выделю. Бася – ты все время держалась сзади, соответственно бодрее остальных. Вот тебе часы и пистолет. Всем остальным двадцать минут отбой. Это приказ.
Корнеев отдал распоряжение и закрыл глаза. Под веки будто песка насыпали, но открывать их, чтоб проморгаться, было невыполнимой работой. И все же пришлось.
– Товарищ подполковник! Товарищ подполковник.
– Ну что еще… Сказал же – двадцать минут.
– Так все… время вышло, – виновато ответила девушка. – Даже двадцать пять уже. Я не решалась раньше. Очень уж сладко все спят.
– После победы отоспимся…
Корнеев сделал усилие и заставил себя сесть.
– Группа, подъем! Пять минут на оправку. Через десять – приготовиться к движению.
– Геноссе… Товарищ командир… – возле Корнеева присел Рудольф Глюкман. Унтер-фельдфебель казался сильно взволнованным и явно не знал, с чего начать разговор. Очевидно, весьма для него важный. – Entschuldigung. Я хотел просить вас… разрешить мне. Форвертс… Вперед идти. Я совсем не устал. Я даже меньше устал, чем фройлян…
– Зачем оно тебе? – удивился Корнеев.
– Я пленный… Да. Войне конец. Да. Вы победить – это тоже да. Альзо, я всегда быть побежденный враг. Это трудно. Я хочу помогать так, что вы знали – Руди хороший парень. Ему можно верить. Он свой. Камрад. Ферштеен зи?
– А если тебя убьют?
– Это война. Убить могут везде… – флегматично пожал плечами тот. – Я не герой, но если умирать… лучше как герой, чем трус. Да?
– Я тебя понял. Хорошо. Обещаю дать тебе шанс. Но сейчас самое трудное не впереди. Мы все очень устали. Если ты пойдешь в дозор – некому будет тащить канистру с водой и мешок с провизией. А я понятия не имею, что ждет нас впереди и будет ли шанс вернуться той же дорогой. Поэтому, Руди, возможно, именно от твоей силы и выносливости зависит – выживем мы в конце концов или нет.
– Я понимаю. Да… – кивнул Глюкман и слегка щелкнул каблуками. – Я готов… И я буду ждать. Русский командир дал слово.
– Чего фриц хотел? – поинтересовался Малышев.
– Просил разрешения на подвиг.
– Биографию себе хочет подправить, – сообразил Андрей. – Так и разреши. Что тебе, жалко?
– Да ради бога. Если понадобится, и спрашивать не стал бы. Ну, что, готовы?
– Так точно.
– Тогда вперед. Думаю, очередной сюрприз неподалеку.
Корнеев не ошибся. Свободно прошли метров триста. Аккурат на очередной виток опустились, и впереди снова заклубился туман. Только в этот раз он уже не казался спокойным и уютным – скорее напоминал грозовые облака. Такой же свинцово-темный и подсвечиваемый изнутри сполохами еще не вырвавшихся на свободу молний. Только не громыхало. Но от этой тишины становилось лишь тревожнее.
– Блин, как же мне весь этот цирк надоел, – ругнулся Петров. – Слово чести, предпочел бы иметь дело с ротой егерей, чем вот с этим бредом запойного алкаша. Вот помянете мое слово, сейчас туман расступится, а за ним будет еще один скелет с мечом. Какая-то бедная у фрицев фантазия. Змея Горыныча уж хотя бы смастерили. И то…
Что именно имел в виду сапер, так и осталось неизвестно, потому что тучи и в самом деле чуток разошлись, освобождая из своего плена… скелет. Только на этот раз он был в каком-то рогатом шлеме, а в руках держал – фламберг. Как объяснил Яков, характерное волнистое лезвие меча-пламени невозможно спутать ни с чем другим. Поскольку атеш-кылыч или крисс существенно уступали двуручнику в размерах.
– Красавец… – прокомментировал Корнеев. – Ну, и какой же пакости от тебя ждать?
Смена типа доспеха и оружия, а также обстановки указывали и на смену поражающего фактора.
Скелет тем временем, в полнейшей тишине, прошагал еще немного вперед. Остановился. Развернулся к людям и стал поднимать меч таким же способом, как и предыдущий.
– Всем отойти…
Фламберг вонзился в землю, и оправдывая его название, во все стороны с ревом метнулась стена пламени. Как круги по воде. Яростно, но недалеко. Метров пятьдесят всего. Как раз на всю ширину террасы. Обойти не получится, сунутся в очаг – верная смерть.
А чудовище, наглядно продемонстрировав силу, замерло безразличной статуей, словно ему не было никакого дела до людей. Мол, я вас не трогаю, но дальше не суйтесь. На выпущенную в его сторону очередь из пулемета отреагировал лишь тем, что пламя в его глазницах разгорелось чуть ярче.
– Приехали греки, привезли мандарины… – пробормотал Корнеев. – У кого будут какие соображения?
– Соображения есть… – Петров поскреб затылок. – Я вот гляжу и прикидываю: ведь если задуматься, то все довольно просто устроено. Смотри, как они вооружены… Броня и меч! Защита и атака. Аккумулятор и излучатель. Плюс и минус. Замкнули – пошел разряд. Заземлили – та же шняга, только работает на выброс.
– И что это нам дает? – не сразу сообразил Корнеев.
– А то, командир, что любую энергетическую систему можно закоротить.
Корнеев поглядел на почти трехметровое умертвие и недоверчиво хмыкнул.
– И чем же?
– Да как обычно, проводником… Универсальным… – Сапер указал на канистру с водой.
– Занятно. Как ты себе это представляешь? Подзовем поближе и попросим наклониться, чтобы нам удобнее ему на спинку было полить?
– А вот это, командир, уже не ко мне, – развел руками майор. – Я сапер, другая квалификация. Тут ваши головы подключать надо. Думайте. Но это реальный шанс.
Теперь затылок поскреб Корнеев. В общем-то, как учил профессор Стеклов, абсолютно не решаемых задач не бывает. Надо только суметь рассчитать алгоритм и необходимые ресурсы.
Итак, есть огненный скелет, которого нужно облить водой. Причем пара литров вопрос точно не решит. Полив должен быть качественный. В принципе, сорокалитровая канистра этот объем обеспечивает. Остается решить: как доставить жидкость к объекту?
Забросить? Сорок литров?..
– Степаныч.
– Да?
– Как себя чувствуешь? Силы вернулись?
Семеняк кивнул.
– Как далеко сможешь канистру закинуть?
Игорь Степанович подошел, взял емкость в руку.
Покачал на весу. Примерился. Поставил обратно.
– Думаю, метров на двадцать.
– Двадцать… А радиус огненного поля… – посмотрел на круг выжженной земли, – все полсотни. Пока выйдешь на дистанцию броска, сгоришь.
– А если отвлечь чудище? – подключился к обсуждению Малышев.
– Подойти и попросить прикурить?
– Немец подвига хотел? Вот и случай представился.
– Ты чего, Андрюха? Это ж приговор.
– А амбразуры в немецких дотах грудью закрывать? А таранить их бомбардировщики или на состав пикировать? Это не приговор? А беременной женщине в живот стрелять? – капитан уже почти кричал. – Добреньким стал, да?
– Угомонись, – играя желваками, ответил Корнеев. – На тебя товарищи смотрят. Нервы не в порядке? Покури в сторонке…
– Эншульдиген, геноссе… Капитан прав. Я могу… я должен.
Из услышанного Рудольф Глюкман сделал верный вывод.
– Пока я не прикажу, никто ничего не может и не должен! – повысил голос подполковник. – Думаем, товарищи, думаем! Виктор, ну… Еще одну идейку. Пожалуйста…
Петров развел руками, при этом задев гарду цвайхандера. Меч ландскнехтов немедля свалился на землю, словно рельсу бросили.
* * *
Несмотря на то что двуручный меч совершенно не похож на яблоко, да и майор Петров далеко не Ньютон, но толчок мысли был дан и привел к весьма интересному решению. Теоретически обоснованному, но проверить его можно было только, образно говоря, сунув голову в пасть льву. И тем не менее пришлось рискнуть. Других вариантов все равно не было.
Приготовления заняли немного времени, а дальше пошло действие…
Бывшего унтер-фельдфебеля упаковали в кирасу, снятую с предыдущего скелета. Получилось аккурат по размеру. В том смысле, что из-под панциря мертвого гиганта наружу торчали только голова, руки и ноги… чуть ниже колен. Так что передвигаться Руди мог исключительно семенящим шагом. Зато присев и втянув руки и голову – оказывался в бронеколпаке. Как показала практика, неуязвимом даже для пулемета.
Но именно это делать ему категорически не рекомендовалось. По прикидкам Петрова, важнейшую роль в защите должен был сыграть меч. Как громоотвод. А единственная дополнительная мера безопасности, на всякий пожарный, сводилась к подвязанным к подошвам сапог крупным обломкам тазобедренных костей побежденного скелета. В расчете на его огнеупорность.
Заметив движущуюся в его сторону «черепаху», огненный скелет заинтересованно шагнул навстречу. Вышел на предельную дистанцию, зашипел, как плевок на раскаленной плите, и шарахнул фламбергом в землю.
Огненный вал тут же прокатился во все стороны, спекая в одну стеклоподобную массу всю почву в радиусе поглощения… Оставив нетронутым исключительно то место, где стоял немец. Небольшой совсем кусок, с метр в диаметре. Но больше и не надо. А еще важнее – с этой стороны, где встретилось препятствие, огонь дальше не пошел.
– Работает! – не сдержался от восклицания майор.
– Чтоб я так жил, если это не факт… – согласился Гусман. – Геноссе Рудольф! Вы как себя ощущаете?
– Аллес гут… Орднунг… – Глюкман помолчал и добавил по-русски: – Немножко душно. Как за печка.
– Терпи, родной… – Корнеев повернулся к Семеняку. – Игорь Степанович, твой выход. Остальным приготовиться! Товарищи, прошу быть предельно сосредоточенными. Второго шанса у нас не будет. Кузьмич…
– Прорвемся, командир. Чтоб в такую бандуру да промахнуться? Ты уж меня совсем за слепого держишь? Главное, чтобы Степанычу хватило сил добросить. А решето я из канистры сделаю. Даже если все остальные промажут.
– Тьфу три раза, – сплюнул Корнеев. – Группа, внимание! Приготовиться! Глюкман, Семеняк, вперед!
Немец, опираясь на меч, поплелся дальше, сокращая дистанцию, а следом за ним, в предполагаемую брешь, вошел Игорь Степанович с канистрой.
Заметив шевеление, скелет снова вонзил клинок, к счастью, с прежним результатом. Волна огня замерла, едва коснувшись второго меча. А Глюкман и Семеняк, задержавшись едва на секунду, двинулись дальше. И пройти им до цели оставалось метров тридцать, не больше.
Скелет от такой наглости будто опешил. Стоял почти минуту, ничего не предпринимая, словно оценивал обстановку и переосмыслял полученные данные. Потом сделал то, чего никто не ожидал. Поднял фламберг, но не ударил оземь, а нацелил острие на немца. После чего с силой топнул.
На этот раз огненного вала не было. Вместо него сверкнула молния. Ослепительно белая, как пламя ацетиленовой горелки. А в следующее мгновение закричал Рудольф. Страшно… Как кричат от невыносимой, смертельной боли.
– Твою… – это, кажется, Малышев.
– Внимание! – понимая, что сейчас решается все, что у него всего пара секунд, закричал Семеняк и бросился вперед. – Бросаю!..
Скелет уже снова поднимал фламберг, выцеливая им зарвавшегося человечка, когда Игорь Степанович метнул канистру.
Описав плавную дугу, емкость оказалась прямо над головой умертвия, когда в нее ударила первая пуля. А в следующую секунду канистру буквально изрешетили из всех видов стрелкового оружия, кроме пулемета, и на скелет хлынул настоящий каскад водяных струй…
Время словно замерло. Да и пространство тоже. Казалось, даже пули застыли в полете. А потом рвануло… Ударная волна посшибала всех с ног, как кегли, и разбросала по террасе. Слава богу, никто не стоял у кромки и не свалился вниз. Зато контузило каждого. Крепко… У тех, кто постарше, даже кровь из ушей пошла. Но оно того стоило. Там, где стоял огненный скелет, теперь только воронка виднелась, как от фугасной авиационной бомбы среднего калибра.
Приходили в себя долго… Досталось всем. Будь у скелета хоть пару фрицев в группе обеспечения – перестреляли бы всех, как в тире. Почти час понадобился, пока вернулась осмысленная дееспособность. Правда, не ко всем… От Рудольфа Глюкмана даже пепла не осталось. Вернее, его пепел развеял финальный взрыв. Игорь Степанович тоже был очень плох: и находился ближе всех к эпицентру, и приобретенная в немецкой лаборатории сверхсила, похоже, окончательно покинула Семеняка. Вроде обошлось без внутреннего кровотечения, но самостоятельно передвигаться Игорь Степанович пока не мог.
– Бася, присмотри за ним. Если уйдем больше чем на километр – я за вами пришлю.
– Иди, иди, Коля… – чуть слышно прошептал Семеняк. – Не задерживайся. Не давай фрицам времени еще какую-то пакость прислать. А я отлежусь маленько, да и следом за вами пошкандыбаю. Не волнуйся. Все путем, все толково…
Из оружия теперь кроме пулеметов прихватили и оба меча. На всякий случай. Кирасу покорежило и сплющило так, что толку в ней больше никакого не было – даже руку внутрь не просунуть. А шлем второго умертвия попросту исчез. То ли вообще испарился, то ли черт знает куда зашвырнуло взрывом. И оставшиеся гранаты…
Первый поворот ничего нового не принес, второй – тоже, и только после того как спустились еще на уровень, все сразу изменилось. Как картинка в калейдоскопе. Туман и белесый полумрак, в котором ничего не разобрать дальше чем на двадцать-тридцать шагов, а потом – щелк, и туман исчезает, открывая взгляду еще одну иллюстрацию к фантасмагории, способной зародиться только в больном разуме.
Перед разведчиками на ширину не менее футбольного поля разлеглось дно котлована, по чьей-то прихоти превращенное в подобие огромной заводской лаборатории или научно-исследовательского центра. Во всяком случае, именно это сравнение приходило в голову первым при виде многочисленного обслуживающего персонала, одетого в закрытые комбинезоны и снующего между разнообразным оборудованием неизвестного вида. Больше всего напоминающим огромные шкафы. А над центром всего этого, примерно на высоте пяти-шести метров – удерживаемая двумя толстыми растяжками, парила ярко-алая сфера размером с баскетбольный мяч и сияющая, как сотня ламп. Из-за чего все вокруг было в красных тонах, как помещение фотолаборатории во время проявления пленки.
– Слышь, командир, – нервно передернул затвор автомата Гусев. – Это уже ад или только предбанник?
– Не знаю, сейчас у кого-нибудь спросим… – отшутился Корнеев и окликнул проходящего мимо сотрудника. Визуально – безоружного и с пустыми руками. – Извините… – заметил, что тот не реагирует, повысил голос и добавил по-немецки: – Эншульдиген зи битте…
Но человек в комбинезоне продолжал идти по своим делам, даже не повернув голову. Как будто их не существовало.
– Ишь ты, какой занятой… – Колокольчиков метнулся вперед. – Стоять! С тобой командир Красной армии разговаривает.
Летчик попытался схватить заносчивого чужака за одежду, но рука прошла насквозь, не ощутив совершенно никакого сопротивления. Словно Петруха солнечный зайчик пытался поймать.
– Что за ё… моё? – растерянно пробормотал тот и повторил попытку. С прежним результатом.
– Я не понял? Они что… призраки? – попятился парень к своим.
– Вот тебе и ответ, Андрей, почему мы здесь людей не видим. Потому что нет живым тут места.
– И это все… – Малышев обвел рукой, как бы охватывая всю долину, – все… призраки?
– Проверить, конечно, надо. Но я почти уверен в ответе, – кивнул Корнеев. Потом просто поднял автомат и выпустил длинную очередь в сторону наибольшего скопления существ. Очередь прогрохотала и утихла в одиночестве. Больше ни один звук не сопровождал выстрелы. Ни криков боли, ни рикошета от оборудования, ни звона битого стекла, ни шума от падения тел. Ничего. Пули ушли в пустоту. Максимум застряли в противоположной стене карьера.
