Глава 9
– Настоятель! Проходи, проходи… комната тебя ждет! Тебя ждут! – полная женщина в цветастом платке, накинутом на плечи, состроила радостную улыбку, и Атрап внутренне поморщился. Когда он смотрел на эту бабу, ему казалось, что она не совсем живая – плод рук безумного пекаря, скатавшего подобие человека из сдобного теста. Вот только пахла она не сдобой, а чем-то кислым, и запах кислятины не перебивали даже южные благовония, отличавшиеся особо сладким запахом. Получалось даже хуже – смесь сладкого запаха притираний, пота и кислятины давала такой аромат, что в это жаркое, полуденное время неподготовленного человека он мог сшибить с ног не хуже, чем дубинка охранника борделя, угрюмой глыбой замершего у стены, за спиной хозяйки.
Атрап недовольно кивнул, стараясь дышать нечасто и неглубоко, потащился по лестнице наверх, топая по ступеням, покрытым вытертым ковром. Этот ковер видал свои лучшие дни, его молодость давно прошла, но он все еще держался, прижатый к ступеням медными креплениями. Вид ковра всегда приводил Атрапа в уныние – он напоминал настоятелю о том, что и он, Атрап, уже совсем не молод, и так же истоптан судьбой, как это произведение рук южных ремесленников.
Сегодня мысли настоятеля были заняты совсем иным, и ему было не до ковра. Поднявшись по лестнице, Атрап прошел мимо комнат, пустых по причине дневного времени, и уткнулся в дверь, возле которой скучал неприметный человек в одежде слуги – серой, украшенной маленьким гербом в знак принадлежности к одному из самых могущественных домов Империи. Человек внимательно осмотрел настоятеля с ног до головы, будто убеждаясь, что это на самом деле он, а не кто-то под его личиной, кивнул головой и без стука открыл дверь, пригласив гостя коротким недвусмысленным жестом.
Атрап проскользнул мимо слуги, который был совсем не слугой, а главой охраны вельможи, очень опасным и неприятным человеком (как и его хозяин), шагнул за порог, чтобы оказаться в комнате, богато отделанной розовой и бежевой тканью, украшенной резной лепниной с изображениями различных поз и моментов совокупления мужчин и женщин. Впрочем – не только мужчин и женщин.
Здесь была и огромная кровать, и медная ванна, начищенная до золотого блеска, и стол светлого дерева, за которым можно было уместить отряд шлюх и столько же клиентов, таких как тот, что сидел сейчас в кресле и задумчиво пил вино из драгоценного хрустального бокала.
Человек за столом повернулся на шаги Атрапа, слегка поднял брови, что должно было выражать неизмеримое удивление. Затем, недоверчиво покачав головой, осведомился резким, даже слегка скрипучим голосом:
– Наконец-то! Я уж думал, ты никогда не появишься! Что заставило тебя назначить встречу в неурочный час, вызвать меня, оторвать от важных дел? Это должно быть что-то особенное, если ты осмелился отнять у меня столько времени! Присядь к столу, налей вина… Но вначале все-таки расскажи, что же тебя заставило нарушить все наши правила?
– Господин Ландгран, это очень важно! – Атрап сел в кресло наискосок от вельможи и замер, собираясь с мыслями.
– Знаю, знаю, что важно! – раздраженно бросил собеседник. – Ты не такой дурак, чтобы вытаскивать меня из дома ради ничтожной цели! Я некогда нажал на все рычаги, чтобы уберечь тебя от казни, пристроить тебя в Школу на теплое местечко. Все эти годы ты помогал мне, координировал работу, но еще ни разу не было, чтобы ты сам требовал личной встречи! Так давай, докладывай, не тяни время! Есть что-то от наших союзников? Что-то такое, что помешает нам в наших планах?
– Нет, господин. Все идет по плану, но… план нужно менять, – решился Атрап. – Я предлагаю отложить восстание самое меньшее на два года.
– Да ты спятил?! – искренне удивился вельможа, тряхнув седой головой. – У нас все почти готово! Осталось три месяца, и мы будем готовы полностью! И ты мне говоришь о том, что нужно отложить на два года?! Сумасшедший!
– Господин, у нас появился шанс подобраться к Императору, – твердо заявил Атрап, глядя в расширившиеся от изумления глаза Ландграна. – Есть шанс уничтожить этого человека, но сделать такое можно будет только через два года, не раньше.
– Не может быть! Каким образом? Мы перепробовали все, что могли! Все его слуги, вся охрана под заклятием верности, ты же знаешь! Знаешь это лучше меня, работая в Школе! Как?! Говори!
– Один из учеников Школы пылает ненавистью к Императору и хочет его убить. И самое главное – может убить. Но произойдет это только после обучения. Возможно – не два года, может, и раньше, но все равно нужно время. Я контролирую парня. Он обошел заклятие верности! Ритуал!
– Кто он? Имя! – выдохнул вельможа, но Атрап сощурил глаза и покачал головой:
– Нет. И у стен есть уши. Зачем тебе это, господин? В назначенный час он уничтожит Императора и его дочь, останется лишь короновать нового, и не надо никаких восстаний, никакой войны – просто занять его место, и все. Псы будут подчиняться новому Императору. Как и гвардия. Как и все в Империи.
– Просто! – фыркнул вельможа, недоверчиво глядя на Атрапа. – Все не так просто. Нужен священник Создателя, который коронует нового Императора. Верный священник, который потом станет… Ну, это понятно! А еще нужно подобраться к трону, взять корону Императора… Если то, что ты сказал, – правда, то это многое меняет. Ты даешь гарантию, что все так, как сказано? Что есть человек, способный добраться до Императора и лишить его жизни? Принести корону?
– Да. Гарантирую! – Атрап постарался выглядеть как можно более уверенным и деловитым. – Гарантирую, что мой человек доберется до Императора и добудет корону!
Вельможа задумался, прикрыв глаза, будто уснул. Посидев так минут пять, снова уставился на священника и медленно кивнул:
– Хорошо. Я извещу наших друзей и поговорю с ними на эту тему. Думаю, мы отложим восстание. Но учти – ты отвечаешь головой! Если обманул, если у тебя был какой-то иной план… ну – ты понимаешь!
«Еще бы я не понимал, идиот! И да – у меня есть другой план! Безмозглые напыщенные скоты! Ну ничего, я вам еще припомню – и спесь, и хамство, и… все, что я терпел эти годы! Я хочу добра, а вы творите только зло! Вы не понимаете красоты! Вам только власть! А мне власть не нужна, мне нужна красота! Покой! И я буду лучшим Императором в истории! А вам пора на помойку, старые тупые пердуны!»
– Да, понимаю, господин! Я не подведу, господин!
– Хорошо. Иди. А я пока задержусь. Мне нужно еще кое-что обдумать, позаниматься делами…
«Знаю я твои дела, тварь старая! Твои дела зовутся Жежела Гладкая и Анрута Бархатная! Будешь ползать по полу в ошейнике и удовлетворять вонючим языком двух грязных шлюх, проклятый извращенец! Никогда не понимал этого развлечения: человек, который обладает такой властью и хочет получить еще большую, – наслаждается, когда его унижают две грязные шлюхи! Кстати, о шлюхах – нужно сходить, разрядиться. Нервы уже не в порядке…»
– Да, господин! Я жду известий! Всего хорошего, господин!
Атрап вышел из комнаты и быстро пошел по коридору к лестнице. Мимо толстой хозяйки с ее противной ухмылкой, мимо извозчиков, зазывающе машущих рукой, скорее – к морю! Туда, где стоит такой невзрачный на вид домик, в котором ждут хорошего клиента, радуются ему и даже… позволяют в долг. Увы, сегодня он не особо при деньгах, по крайней мере, для такого дорогого заведения, но идти в дешевое – себя не уважать! Ничего, ничего… скоро все женщины будут его! Все будет его! Только вот надо правильно провести эту партию, не потерять раньше времени главную фигуру… впрочем – похоже, что боги за него! Все так хорошо получается, что и поверить трудно!
* * *
– Встать! Построиться! Доложиться, по порядку!
– Шорос! Зебер! Хагус! Адрус!.. Бетран! Расчет закончен, здесь десять Щенков, мастер!
– Принято.
Человек в неприметной одежде, похожий на купца, или на приказчика в лавке, или на трактирщика, или на ремесленника… на всех, кто живет в этой стране, тех, кто создает богатство Империи, незаметно, тихо уходя в историю, не оставляя в ней никакого следа – ни великими деяниями, ни громкими победами. Обычный человек, на которого два раза подряд не взглянешь без того, чтобы зевнуть и отвернуться в сторону.
Настоящий, опасный, смертельный, незаметный, как подкрадывающаяся чума, – убийца. Мастер Смерти Мангус.
Мастер обошел строй парней, каждому заглянул в лицо, в глаза, будто выискивая что-то особое, что надеялся увидеть в этих парнях, высушенных тяжелыми тренировками, как дерево южным ветром. Казалось – тронь этих мальчишек, и они зазвенят, как стальные клинки. Жесткие, недетские лица, обтянутые обветренной кожей, а главное – взгляд. Такой взгляд бывает у людей, которые видели все и вся и готовы ко всему, а главное – убивать и умирать. Как и положено воину.
Остановившись перед Адрусом, мастер смотрел в его лицо дольше, чем на кого-то другого. Что его привлекло? Известно только ему. Но он стоял и смотрел секунд десять, не меньше, разглядывая, будто неведомую зверушку. Постояв, ничего не сказал, пошел дальше.
Закончив осмотр, сел на табурет, закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.
– Что, небось, думаете – куда попали? – человек, как две капли воды похожий на мастера боя Хангоса, усмехнулся, совершенно так же, как тот, – уголком рта, отчего лицо приобрело какое-то очень ехидное, злое выражение. Близнецы, что поделаешь? Немудрено…
– Мое имя Мангус, Мастер Мангус. Я буду учить вас тому, чему не учат никого в Империи, кроме таких, как вы, – верных Императору до последней капли крови. Мы набираем Мастеров смерти не каждый год, Мастера не нужны в таком количестве, как обычные Псы, и Мастера смерти не умирают так часто, как обычные телохранители или воины. Мастера смерти трудно убить, потому что нельзя убить Смерть…
Мангус помолчал, вскинул взгляд на учеников и добавил, слегка смягчив тон:
– Нам с вами предстоит быть рядом ближайшие полтора-два года. Раз в три года мы набираем группу Мастеров смерти, и я веду ее до выпуска, вернее – до того момента, когда решу, что ученик готов к работе. Это может наступить и через год, и через два, и даже через полгода, но такое бывает редко. Обучение серьезное и требует много времени и усердия.
Мастер на пару секунд замолк, а потом добавил:
– Сейчас и потом, во время обучения, вы можете задавать вопросы, можете спрашивать меня обо всем на свете – я отвечу. Если это не государственная тайна. И вот еще что: все, что здесь происходит, все то, чему вы научитесь, услышите, узнаете, – тайна. Вы не должны открывать ее никому. За ослушание – наказание, вплоть до смерти, в зависимости от тяжести содеянного. Вы будете жить отдельно от всех – в своей казарме. Заниматься по особому распорядку – в том числе и в ночное время. Вы получили начальную подготовку, но с этого дня все изменится. Забудьте то, чему вас учили, теперь вы начнете с нуля. Итак, повторюсь, задавайте вопросы! Кто первый? Ну – вот ты!
– Щенок Шорос, мастер! Эээ… это самое…
– Учись выражать свои мысли четко, без ээээ-ыыыы-беее! – ухмыльнулся Мангус. – Идиотов будем убирать. И, скорее всего, насовсем!
Мастер четким движением показал на своем горле, как это – насовсем, и так неприятно улыбнулся, что всем стало ясно – да, может! Никаких сомнений!
– Да, мастер! – побледнел Шорос. – Я просто пока не знаю, о чем следует спросить в первую очередь, потому и запнулся! Прости, мастер!
– Ладно… пусть будет так, – снова ухмыльнулся Мангус. – Итак, что в первую очередь спрашивают? Что вы должны спросить?
– Кто такие Мастера смерти и что они делают для Императора! – спокойно, бесстрастно спросил Адрус, не выходя из строя. – Щенок Адрус, мастер!
– Адрус, Адрус… – Мангус задумчиво посмотрел на Звереныша и кивнул, подтверждая свои мысли. – Ты знаешь, что я был против включения тебя в эту группу? Хочешь спросить – почему?
– Почему, мастер? – так же бесстрастно осведомился Звереныш.
– Да, я знаю, что ты победитель Отбора – кто же этого не знает? Знаю о тебе все, что можно знать – как и обо всех, кто тут есть. Но… ты слишком заметный. Слишком! Ты смотрел на себя в зеркало?
– Когда-то смотрел, мастер. Не помню когда.
– То-то же… ты слишком смазлив, слишком золотоволос, слишком голубоглаз! Ты какое-то ходячее произведение искусства, а не человек! Мастер смерти должен быть незаметным, как таракан, как муравей, как… в общем – тебя заметит любой, и любой тут же вспомнит тебя, когда придет время. Понимаешь? Нет – ты не понимаешь. Поймешь, потом, но будет поздно. Тебе нужно быть в телохранителях Императора или принцессы, а ты тут, в группе Мастеров смерти! Чушь! Бред!
– Мастер, я совсем не против, чтобы меня оставили в общей группе. У меня нет ни малейшего желания кого-то убивать и учиться искусству убийства. Если это возможно, я хотел бы покинуть группу.
– А кто тебя спрашивает, чего ты хотел бы! – нахмурился мастер. – Впрочем, как и меня. Ты будешь в этой группе до тех пор, пока я не решу, что ты закончил обучение, или пока ты не погибнешь во время обучения – случайно или намеренно – если откажешься выполнять то, что тебе приказывают командиры. Не все доживут до конца обучения, это ясно. Но те, кто выживет, – будут… хмм… в общем, убить вас будет трудно. Благодарю богов, что вы прошли Ритуал, иначе… Ну да ладно. Итак, ты задал вопрос, Звереныш, что такое Мастера смерти. Отвечаю: это палачи. Да, да – палачи! Мы служим Императору, незаметно, не видно, тихо. У императора есть враги, которых ему нужно устранить. И сделать это официальным образом нельзя – будет слишком много проблем. Вы – его оружие. Вы его карающий меч. Понимаете? Ваша задача – проникнуть туда, куда никто, кроме вас, проникнуть не может, и устранить указанного вам человека. Мастера смерти были всегда, и будут всегда.
– Мастер Мангус, а кого и зачем мы должны убивать? За что? – Адрус смотрел прямо перед собой, как его учили, но боковым зрением видел, как насторожилось, затвердело лицо мастера.
– Запомни, мальчик, и вы все запомните. Вы в последний раз задали этот вопрос! Следующий раз последует наказание, и жестокое! Никогда, никогда вы не должны спрашивать, за что и зачем вы должны убить! Только имя жертвы – вот все, что вы должны знать. Имя и сроки – если понадобится. И больше ничего.
– А если это будет ребенок? Или женщина?
– Я же сказал – только имя жертвы, и больше ничего! Приказ – имя – смерть! Или умрете вы. И не важно, цель – мужчина, женщина или ребенок. Если вам приказали их убрать, значит, этот приказ исходит от Императора, значит, это государственное дело необычайной важности. Понятно?
– Понятно, мастер! – Адрус не шевельнул ни одним мускулом, застыв, как статуя.
– Это хорошо, что понятно. Умные вопросы ты задаешь, паренек, и… опасные. Очень опасные. – Мастер встал со стула, подошел к Адрусу и, взяв его за подбородок, впился взглядом в его глаза. – Ну что же, посмотрим, как ты себя покажешь. Посмотрим…
Мангус отошел к окну, встал спиной к ученикам и замер, глядя на пустой двор. Эта площадка находилась на закрытой территории, в Школе, за административным корпусом, там, куда Щенкам ходить запрещалось строго-настрого. Теперь будущие Мастера смерти поняли почему. Постояв, Мангус резко обернулся.
– Вы изучите приготовление ядов, узнаете, как ими пользоваться. Научитесь готовить противоядие – тот, кто работает с ядами, должен уметь приготовить противоядие. Хотя бы для себя. Кроме обычных тренировок с мечом, ножом и луком, вы будете заниматься с таким оружием, какого вы не видели никогда. Научитесь дышать под водой, лазить по стенам и еще многому из того, что необходимо Мастеру смерти для его работы. Теперь вам придется совсем туго. Раньше это были не занятия, а так… ерунда. Спать придется мало, работать много. Увижу, кто пытается увильнуть от занятий… в общем, не советую. Это будет страшно, и вы запомните наказание на всю жизнь. Уясните, если еще не уяснили. Вы должны исполнять приказ так, как вам сказали! Любой приказ! Без обсуждения! Без вопросов! Без сожаления и сомнений! За все нарушения – суть преступления – наказание жесточайшее, вплоть до смерти. Вы работаете на Императора! Не выполняя приказ командира, идете против Императора! А значит – кара! Еще вопросы есть?
– Какие же вопросы, когда за любой вопрос – кара! – мрачно заметил Саргус, стоявший сразу за Лебелем. Вся «команда» Адруса, с которой он выиграл Отбор, была здесь.
– Не придуривайся, – Мангус внимательно посмотрел на Саргуса, будто запоминая в лицо. – Я говорил про то, что нельзя задавать вопросы о причине отданных приказов. Что касается обучения, вопросов на тему: «Как лучше выполнить задание» – есть правильные вопросы, и обязательные. Если что-то не понимаете, что-то не получается – спросите. Вам расскажут и покажут. Вместе со мной вас будут учить два моих помощника – вы увидите их позже – и мастер снадобий. Его вы увидите сейчас, когда пройдете в лабораторию – вон та дверь.
– Мастер, а нам так и будут давать обеденное снадобье? – не выдержал Лебель, скривившись, будто в рот попало что-то тухлое.
– Что, не любите? – усмехнулся Мангус. – Противный вкус, да… знаю. Будут. И не в обед, а еще утром и вечером. Снадобье нужно вам для укрепления тела, для изменения его в нужном направлении, а также для укрепления духа. Кроме того – мы попытаемся достать из вашей головы магические способности. Мастер смерти, который обладает магией, ценится стократно! Но, честно сказать, – это редкость. Такие мастера появляются один раз в столетие. Если бы кто-то из вас обладал магией – мы бы знали это еще тогда, когда вас продавали на аукционе. Есть способы выяснить – обладает ли человек магическими способностями или нет. Вы ими не обладаете.
– Так зачем тогда пить эту гадость, если мы не обладаем магией?! – не унимался Лебель. – Меня каждый раз, как пью, с нее блевать тянет!
– Так надо, – ухмыльнулся Мангус. – Чтобы жизнь вам сладкой не казалась. Все, разговоры закончены, шагайте в лабораторию – начинается ваша новая жизнь! Да ладно, бодрее, Щенки! Вы теперь не Щенки, да и не Полупсы. Вы – Подмастерья! Вы вне общей системы! Вы – личные палачи Императора! Гордитесь!
– Как я горжусь тем, что я палач. Аж в штаны чуть не наделал, – тихо шепнул Лебель. – Всю жизнь мечтал кого-нибудь убивать! Особенно женщин и детей!
– А еще – вы будете получать жалованье в несколько раз больше, чем обычные Псы, – вздохнул Мангус и, отвернувшись, махнул рукой. – Вперед! Потом все узнаете и поймете… если сможете.
* * *
– Отлично! Ааааа! Я счастлив!
– Чему ты счастлив, болван? Нашел счастье, тоже мне!
– А разве не счастье? Все могло закончиться гораздо хуже! Нас бы продали какому-нибудь уроду, он бы сотворил с нами что-нибудь гадкое! А теперь? Кормят – как богачей! Ешь – что хочешь, вкуснятину! Живем – всего десять человек в комнате, а не сто пятьдесят! Сортир отдельный, душ – разве не хорошо? Нет, что ни говори, а все-таки замечательно!
– Говоришь, могли сотворить с нами гадкое? А ты забыл, что за это мы должны убивать людей? Мужчин, женщин, детей… это тебе как? Ничего в твоей душе не шевелится? Сердце не щемит? А если бы нас послали убить твою мать? Отца?
– Леб, мы же для Императора это делаем! Вернее, будем делать! Для Империи! Для блага нашего Императора! Ты же знаешь…
– Для Императора, да. Но кто сказал, что мы должны этому радоваться? Мы не можем не выполнить приказ Императора, но… я не объясню тебе, если ты не понимаешь. Палач может понимать, что делает правильную работу, но при этом ему не нравится то, что он делает. Меня радует мысль о том, что я делаю это для Императора, но мне не нравится сама работа. Понимаешь?
– Бред все. Леб, ты как завернешь, так я просто с ума схожу – так голову заморочишь, аж уши вянут! Тьфу! Верно, Ад? Эй! Спит уже! Вот ведь счастливый! Чуть минута свободная – он спать! Не переживает, не волнуется! Аж завидно!
– Спать надо, болтуны! – Адрус недовольно зыркнул на соратников, чьи темные фигуры выделялись на фоне белой стены, и снова закрыл глаза. – На рассвете вставать, а вы не спите! Будете завтра, как тухлые рыбы!
– Не переживай… напоят нас пакостью, будем скакать, как олени! – хмыкнул Лебель. – Если бы не эта гадость, мы давно бы подохли! А ты что думаешь по поводу нашей работы? Или ты опять со всем согласен?
– Меня все устраивает.
– Его все устраивает! И убийства детей и женщин?
– Ты чего меня достаешь? Тебе что, кто-то уже приказал это делать? Отвали! И ложись спать, не нарывайся! Прикажут – убью кого угодно! И тебя тоже! Так что заткнись и спи!
– Уснешь тут! – Лебель улегся на постель и, отвернувшись от Адруса, тихо пробормотал: – Палач! Я – палач! Поздравляю, Леб, ты…
Адрус не спал. Он лежал, глядя в потолок, и думал о том, как же ему все-таки добиться своей цели. Теперь, когда его выбрали в эту группу, он отдалился от заветного желания – так казалось на первый взгляд. Ведь, будучи убийцей, Адрус не будет постоянно стоять за плечом Императора!
С другой стороны – а кто мешает обучиться мерзкому искусству убийства и, когда выйдет на волю, сделать то, что задумал? Почему бы не подождать?
Вот только насторожили слова мастера о том, что Адрус ему не нравится. В чем дело? В чем причина такого отношения? И чем это он, Адрус, так заметен? Парень, как парень! Чего Мангус докопался? Хотя… главное – это то, почему он невзлюбил Адруса, мало ли что бывает – ну нос его не понравился, или глаза не такие, нет, совсем не в этом суть дела. Как мастер поступит в будущем – вот в чем проблема. Если решит уничтожить ученика, сделать так, чтобы тот умер, – особого труда не составит. Вот только зачем ему это? Смысл какой? Выгоды не принесет… зачем это мастеру? Может, что-то чует, подозревает?
За судьбой Адруса точно следят, потому так просто у мастера эта пакость не выйдет, Мангус должен это понимать. Нет, не получится у него ничего. Не получится, если только Адрус сам не допустит ошибки. А он ее не допустит! Он не имеет права! Не дождетесь, твари!
Успокоившись, Адрус закрыл глаза и через минуту уже спал.
Звереныш не спал. Он прислушивался к звукам в комнате, отслеживая все, что могло представлять опасность.
Звереныш никогда не спал. Пока не выполнено то, для чего он родился, Звереныш не уснет! Не уйдет! Не умрет!
Враги, кругом враги! Даже тут! Зачем Лебель расспрашивал его об отношении к приказам Императора? Сам? Или кто-то заставил спросить? Подозревают? Нет – если бы подозревали, никто и никогда не оставил бы его в группе убийц. Тогда зачем?
Может, стоит убить Лебеля? Можно, только что это даст? Лебель всего лишь оружие против него, Звереныша. Шпион. Лазутчик. А ведь так легко подойти к постели Лебеля, схватить за голову, крутнуть! И все! Никто не найдет убийцу! Можно сделать все тихо и чисто… оставив след на постели Шороса. И тогда подумают на него. И так ему и надо – до сих пор крысится из-за смерти своего друга Дегера. И его бы стоит убить. А что – двоих одним ударом. Этому башку свернуть, на другого перевести удар! Отлично, как настоящий убийца, Мастер смерти!
А может, Лебель не лазутчик? Просто дурак? Наивный парнишка, не умеющий придержать язык? Все может быть. Только от этого не легче. Нужно быть настороже! Как и всегда… Пока пусть живет. От мертвого будет больше проблем, чем от живого.
* * *
– Терпи! Терпи!
– Аааа… мать… Сломается!
– Не сломается. Терпи, сказал! Неженка! Баба! А вот так лучше?! Получи! Получи!
– Нет. Так хуже. Прости, мастер! – Саргус закусил губу, чтобы не разрыдаться от боли, от обиды, от ярости, но продолжил упорно выламывать свои ноги, развивая гибкость суставов. Получалось у него все это не очень хорошо – гибкость совсем не как у девушки и не как у ребенка. Но мастер был безжалостен.
Каждый день подмастерья тренировались, истязая свои тела, вырабатывая гибкость, приноравливаясь к жестоким требованиям. Выхода не было. Чуть замешкался – удар плетью! Замедлил движения – удар палкой!
Мастер был настоящим чудовищем. То, что подмастерья испытали до зачисления в эту группу, не шло ни в какое сравнение с нынешними истязаниями.
За те восемь с лишним месяцев, что парни занимались под руководством Мангуса, радости они не испытали. Боль, усталость – одуряющая, усыпляющая, валящая с ног. День за днем, ночь за ночью.
Ежедневно их пичкали какими-то снадобьями, и не три раза в день, а чаще – еще и перед сном, на ночь, на рассвете, за завтраком и обедом.
Кроме снадобий, применялась и магия – с учениками регулярно занимался Дондокс. После сеансов лечения исчезали ушибы, растворялась усталость, и можно было снова и снова, раз за разом повторять те упражнения, что давал Мастер смерти.
А их было неисчислимое множество! Приемы рукопашного боя – такие приемы, в которых каждый удар, каждое движение смертельно. Если не знать защиты.
Подлые, смертельные удары, удары с отсрочкой смерти, с учетом движения лун и солнца, удары, убивающие внутренние органы, когда человек медленно умирает, и все потом думают, что он скончался от естественных причин.
Оказалось, можно ткнуть пальцем в определенную точку, и человек скончается через несколько дней, как если бы он заразился черной лихорадкой.
Можно хлопнуть ладонью в определенное место – зная как, с какой силой и в какое время суток – и человек скончается, если только его не очистят снадобьями и магией.
Это искусство само по себе было магией, магией черной, страшной, грязной, которая не нужна хорошему человеку, а дана миру в наказание, для того, чтобы человек истребил себе подобных, очистил мир от людей – главного Зла в мире.
По крайней мере, так думалось Адрусу. Хороший человек не мог придумать это страшное искусство, только злой, больной на голову, ненавидящий весь мир. И только злой, гадкий человек мог заставить людей применять полученные под палкой смертельные знания. Император! Негодяй из негодяев! И его приспешники.
Приемы фехтования – стальные мечи, затупленные, но опасные. Раны – рубленые, колотые. Мечи, хоть и тупые, рубили, резали, протыкали – кровоподтеки и раны не покидали тела подмастерьев. Как сказал мастер – так надо, чтобы боялись, чтобы знали: ранение может быть смертельным. Время деревянных мечей прошло.
Ножи – обычные и метательные. Для обычных свои приемы, такие же подлые, как приемы рукопашного боя. Для метательных ножей – свое умение. Теперь каждый из учеников мог легко засадить метательный нож в горло или в глаз противнику на расстоянии десятка шагов. А некоторые – в том числе и Адрус – гораздо дальше. Отравленные ножи, в канавке которых могут быть любые яды – от безобидного парализующего, после которого поболит голова, до смертельного, разлагающего плоть, превращающего людей в гниющих живых мертвецов, не подозревающих, что они уже фактически мертвы.
Звездочки – небольшие, трех-, четырех-, пятиконечные. Опасное оружие! Сами по себе не очень опасны – ну разве завалишь здоровенного бойца, закрытого кольчугой или пластинчатым доспехом такой вот звездой? Ну, попадешь ты в щель между доспехами, и что? Больно, неприятно, не смертельно и опасно… для метателя. Рассерженный человек, в которого воткнулась такая звезда, набросится с удвоенной силой и накажет обидчика!
Так можно было бы подумать, но это ошибка. Кончики звездочек мазались парализующим смертельным ядом, изготовленным Мастером смерти из обычных снадобий, которые можно купить в любой лавке травника. Смешать в определенных пропорциях, выпарить, загустить и… вот тебе и яд! После такого ранения человек умирал уже через несколько часов – если не вмешается сильный маг-лекарь, но даже в этом случае половина отравленных умирает.
Духовые трубки! Адское изобретение. Небольшие отравленные стрелки летят не так далеко, но совершенно бесшумно и невероятно точно! Как и в тренировке с метательными ножами и звездами, нужно воспользоваться этим оружием двадцать тысяч раз. И ты будешь попадать туда, куда тебе нужно. Столько раз, сколько тебе нужно.
Опять же – хорошо мотивирует к тренировкам исполосованная плетью спина, с которой капает кровь. Волей-неволей ты будешь выполнять упражнения столько раз, сколько надо, и больше того. Даже если этого не хочешь.
Специальное оружие. Как оказалось, каждый из Мастеров смерти имеет свой костюм, в потайных карманах которого имеется тайное оружие и приспособления для выживания.
И чего там только нет! Отравляющий порошок, который ослепляет человека, трубка, чтобы дышать, сидя под водой, снадобья для приготовления ядов, противоядий, бодрящих, парализующих средств! Например, «Звериная лапа», с помощью которой можно как лазить по стенам, так и убивать людей. Стальные лезвия-крючки легко разрывают даже толстую кожу доспеха, чего уж там говорить о человеческой плоти.
Пластинка на запястье отражает удар меча, выбивая его из рук противника, «звериная лапа» разрушает его плоть. Если не убьет сразу, то калекой сделает точно.
Луки, арбалеты – каких только тут не было! От обычных, охотничьих, простых, которые можно сделать самому, до сложных, могучих, составленных из кусков рога, с обратным изгибом, прошивающих стальную пластину, будто бумажную. И нужно было стрелять из них так точно, будто ты стоишь неподвижно, на твердой земле, а не скачешь в седле коня, управляя им одними коленями.
Да, подмастерьев учили и этому. Скакать на лошади так, чтобы всадник сросся с ним, образовал единое целое – смертоносное целое, это многие, многие часы тренировок. Каждый из парней умудрился свалиться не раз и не два – на полном скаку, рискуя потерять жизнь. Но никто не разбился насмерть.
Адруса слегка удивило это обстоятельство – почему нет тех, кто свернул себе шею или безвозвратно покалечился, а потом он понял – это результат тренировок, еще – изменений, которые претерпели тела бойцов. Действительно, мастера смерти убить очень трудно, именно потому, что он подготовлен к любым неожиданностям. Он умеет падать. Как кошка, всегда встающая на лапы. Обычный человек в таких условиях точно разбился, но только не Мастера смерти. И не подмастерье после восьми месяцев обучения и приема магических снадобий.
С закрытой территории подмастерья почти не выходили. Только для того, чтобы позаниматься с лошадьми, да в седьмой день – чтобы посетить храм Создателя или просто поболтаться по территории и пообщаться с товарищами. Человек – стадное существо, без общения не может – наставники знали это наверняка. Потому и давали подмастерьям возможность общаться со своими бывшими товарищами. Почему бывшими? Для таких слов есть основания…
Полдня отдыха, пролетавшие так быстро, что воспоминаний о них не оставалось никаких. Честно сказать – большинство подмастерьев в эти полдня просто спали, отлеживались, зная, что этой же ночью, возможно, их заставят бегать, прыгать, метать и ползать, так что выспаться совсем не удастся.
Так было не раз и не два – десятки, сотни раз, когда теряешь сознание от усталости и недосыпа, когда только вонючее, горькое снадобье придает тебе силы и дает возможность делать то, что от тебя требуют.
Их учили красть – так же тихо, так же незаметно, как это делают рыночные воры, срезающие кошелек у зазевавшегося купца. Только здесь вместо купца был соратник, мастер или фигура человека, увешанная колокольчиками. Стоило задеть хоть один такой колокольчик – удар плетью. Стоило попасться «товарищу» – удар плетью. «Товарищ» не сумел заметить вора, дал себя обокрасть – удар плетью.
Плеть, плеть, плеть! За все – плеть! За малейшие нарушения, за лишние слова, просто за то, что не так встал, не так пошевелился! Черная, гибкая, с металлическим шариком, вплетенным в кожаный хлыст! Кто ее придумал?! Какая мерзкая, гнусная тварь? Учили вскрывать замки специальными отмычками, инструментами. Открывать запертые двери огненной смесью, кислотой, магическим амулетом. Для парней, которые жили в селениях, где не запирали двери и самого понятия «замок» не существовало, – это было очень сложно.
Наказания, наказания, наказания…
Через полгода они могли вскрыть любой замок – в полной темноте, на ощупь, войти в дверь так, что не скрипнет ни дверная петля, ни половица. Оказалось, что ходить по полу тоже искусство – не топая, не поскрипывая, тихо, как привидение.
Магия! Магические амулеты! Их было много, их нужно было заряжать у магов, уметь пользоваться, но… магия – штука неверная, легко распадающаяся под воздействием антимагических заклинаний, а потому нужно менять свою внешность не только с помощью магических амулетов, но и своими силами: краски, одежда, походка.
Мужчины, женщины, нищие и купцы, богачи и крестьяне, шлюхи и воины – десятки лиц, десятки ролей, которые исполнили подмастерья, пока не научились менять свою внешность с умением лесного малана, принимающего цвет и вид того предмета, на котором они сидят.
Теперь Адрус понял, почему Мангус был недоволен внешностью своего ученика. Адрус действительно излишне бросался в глаза. Ему следовало быть ни высоким, ни низким, ни толстым, ни худым, с серыми, невыразительными глазами, волосами мышиного цвета, с физиономией невзрачного крестьянского ублюдка, волей случая попавшего в людное селение.
Адрус был полной противоположностью этого персонажа. За то время, что он находился в рабстве, Адрус вырос на полголовы, плечи его развернулись еще больше. Он был похож не на Мастера смерти, а на танцора-акробата из бродячей труппы комедиантов, героя-любовника, который в свободное от представлений время подрабатывает, обслуживая одиноких и не очень дам, способных заплатить за услуги звонкой монетой. Это, хихикая, сообщил ему Атрап, сидя за столом во время очередного чаепития.
Не все, что хочется, исполняется сразу, это Адрус уяснил давно, потому оставалось только ждать и надеяться на то, что когда-нибудь ему представится случай добраться до Императора. А он обязательно представится, этот случай, Адрус в этом был уверен. Только вот задача усложнилась – нужно, оказывается, не только добраться и убить Венценосного, но еще исхитриться забрать его корону – как оказалось, эта корона имеет большое значение, так как является не только и не столько украшением, а еще и знаком императорской власти. Без нее никто не сможет стать властителем империи – по крайней мере, до тех пор, пока не изготовят новый экземпляр короны. Только надев корону, можно сесть на трон для коронования, и вообще – сесть на него, потому что усилиями имперских магов сделано так, что тот, кто приземлит свою задницу на это изукрашенное позолотой кресло, тут же умрет, убитый смертельным заклинанием.
Оказывается, корона служила чем-то вроде ключа, позволяющего усидеть на императорском престоле. Надел корону – сел на трон – короновал священник – стал Императором. И только так.
Откуда пошли такие правила – никто не знал. Из глубины веков, само собой. В Империи много чего осталось от предков – иногда мудрого, иногда невероятно глупого, такого, например, как запрет разжигать костер и жарить мясо в храме Создателя, или же запрет беременным женщинам скакать галопом по улицам столицы, сидя в седле лошади по-мужски.
Как сказал Атрап: «Интересно было бы посмотреть на того придурка, который жарил мясо на костре, разведенном в храме Создателя, а еще пуще – на идиотку с животом до носа, которая мчится по улицам столицы верхом, нахлестывая свою безумную лошадь! Это надо быть настолько ненормальными, что такое странно даже для столичных жителей, отличающихся особо безумным нравом, время от времени подталкивающим этих людей к беспорядкам и смуте».
И о короне, и о коронации ему рассказал Атрап – само собой, под строжайшим секретом. Эти сведения были не для простого народа.
А еще он сказал, что когда Адрус убьет Императора, все Псы лишатся своей привязанности к Империи, до тех пор, пока не будет избран новый Император – и все повторится заново. После коронации Псы будут служить новому императору так же, как служили прежнему.
Что-то в словах настоятеля Зверенышу не нравилось. Он долго думал над услышанным и, в конце концов, пришел к выводу – все не так просто. Неужели все телохранители, все Псы будут спокойно стоять на месте после того, как он убьет Венценосного? Да, связь должна распасться, но как бойцы, нацеленные на поклонение своему живому божеству, отреагируют на его смерть? Атрап на вопрос Адруса сказал, что они, конечно, попытаются убить убийцу, но стоит выйти из их видимости, тот станет им неинтересен. Сомнительное утверждение. Но ничего не остается, кроме как поверить…
Адрус приходил к Атрапу каждый седьмой день, регулярно, не пропуская ни одного дня. В принципе – куда еще ему было идти? Что делать? Спать, как его соратники, валявшиеся на кроватях и храпевшие, как ездовые лошади?
Нет, задача Звереныша была совсем другой. И он не мог себе позволить тупое безделье. Настоятель давал информацию, и она была очень ценна. Потому каждый седьмой день он шел в храм. Под ухмылки «товарищей», которых удивляла такая истовая набожность.
Адрус уже знал многое из того, что хотел знать, – имя рабовладельца, организовавшего набег, имя воина, убившего отца и мать, имя его командира, надзирателей – всех, на кого должен был пасть гнев Звереныша. Всех, кто должен был умереть.
Имена ему дал Атрап. Настоятель, как оказалось, обладал многочисленными связями в столице, и не только в верхах, у вельмож – он знал многих купцов, торговцев, моряков и даже судебных следователей, расследующих уголовные и политические преступления.
Так шли дни, недели, месяцы, сливающиеся в одно целое, в поток, несущий Адруса-Звереныша вдаль, к его судьбе. И то, что она будет яркой и не очень длинной, – Адрус не сомневался.
Сегодня утром мастер объявил, что после обеда подмастерьев повезут в столицу, на тренировку. Какую тренировку – он не сказал, и по взгляду было видно – спрашивать себе дороже. Придет время – сам все расскажет. Так что никто на этот счет особенно не переживал. Научились не задавать лишних вопросов. Вернее, научили не задавать.
Предобеденная тренировка закончилась буднично, как и всегда – кого-то похвалили, кого-то поругали. Обычно ругали Саргуса и еще одного парня, которые никак не могли заставить свое тело двигаться с нужной скоростью и гибкостью, хвалили обычно Шороса и Лебеля, показывающих лучшие результаты.
Лучшие – если не считать Адруса. Но его Мангус обходил похвалой, невзлюбив с самого начала занятий. Впрочем – на любовь или нелюбовь Мастера смерти Зверенышу было плевать.
И он не сомневался, что когда-нибудь убьет Мангуса. Когда наберется сил, конечно.
Сейчас мастер был ему не по зубам. Мангус как-то продемонстрировал свои способности, легко разбросав всю кучу парней, которым приказал навалиться на себя всей толпой и попробовать сбить с ног. Не смогли. Впрочем – это было в самом начале обучения, и кроме того – Звереныш не брал тело под контроль, предоставив Адрусу заниматься всеми этими глупостями. Время Мангуса еще не пришло, так что пусть себе учит… на свою голову.
Прозвенел колокольчик к обеду, и подмастерья потянулись в столовую, сглатывая слюни и урча пустыми животами. Парни вначале удивлялись, почему они так много едят, но Мангус рассказал, что такой безумный аппетит у них потому, что подмастерья принимают колдовские зелья, ускоряющие процессы в организме. Бойцы, принявшие эти средства, быстрее двигаются, быстрее запоминают, быстрее наращивают силу и заживляют раны. Да, они платят за это своей жизненной энергией, но и ее восполняют колдовским зельем, другим – в котором есть все, чтобы восстановить запас сил.
Сегодня на обед были огромные куски мяса с овощами, густая бобовая похлебка и горячие лепешки со сладким вареньем. Мангус пояснил, что сладкое нужно для хорошей работы мозга, ведь если мозг не будет работать как следует, эффективность Мастера смерти будет гораздо ниже, а этого допускать нельзя. Мало владеть сотнями способов убийства людей, к объекту нужно незаметно подобраться, а после убийства так же незаметно исчезнуть, и для этого нужна умная голова, не такая, как у простого Пса, гордо разъезжающего на вороном коне.
Стоит заметить, что Мангус с неудовольствием и даже презрением отзывался о тех Псах, что не были Мастерами смерти. Причину этого Адрус выяснил случайно, когда мастер однажды проговорился, что Псы недолюбливают убийц вроде Мангуса, считая это занятие грязным и не достойным воина. Что, впрочем, довольно странно, если вспомнить, какому испытанию подвергаются все Щенки после Ритуала. И что человек, который раскромсал на части своего товарища, не должен задирать нос перед такими же, как он, только лишь потому, что они не разъезжают в красивой одежде на красивых конях, а выполняют волю Императора – тихо, без шума и помпы.
В этом Адрус был совершенно согласен с Мангусом, сам он считал Псов, и не только Псов, своими врагами, с которыми ему, возможно, когда-то придется вступить в бой.
Тот, кто за Императора, – против него, Адруса. Это ясно. Дружить с ними нельзя, только слегка приятельствовать, что-то вроде временного союза, пока не начнется то, что Адрус должен сделать.
Итак, по окончании обеда подмастерьев загрузили в два фургона, крытых плотной тканью, и повезли – неизвестно куда, неизвестно зачем. В сопровождающих был сам мастер Мангус и два его помощника – Хевер и Детрес, ничем не отличающиеся от своего командира, кроме возраста. Эти двое были немного моложе. А так – звери зверьми, работающие плетью не хуже, чем сам мастер, умеющий одним ударом располосовать кожу до самого мяса. И, кстати сказать, не позволявший лечить рану до конца дня. «Чтобы запомнили покрепче и больше так не поступали», – говорил Мангус, навесив на лицо свою обычную кривую ухмылку.
Фургоны медленно, важно выплыли из ворот Школы и попылили по длинной дороге, сопровождаемые тремя всадниками в полном вооружении Псов.
Мастера смерти сидели в фургоне, рядом со своими подмастерьями. Адрус понял, почему они в фургонах, а не в седлах, – не хотели показывать свои физиономии народу.
На облучках фургонов возчики, молчаливые, что казалось – им вырезали языки.
Молчали и подмастерья, хотя и были возбуждены, будто отправлялись на свидание с девушкой.
Первый раз, первый выход за стену Школы – что это будет? Никто не знал.
