Глава 8

После первой встречи с настоятелем прошло несколько месяцев. Несколько месяцев боли, страданий, нечеловеческих нагрузок. Никто не спрашивал – хочешь ли ты, можешь ли ты сделать – делай! Или умри!

И умирали.

Пока только трое. Один был убит случайным ударом в переносицу – деревянный меч из твердого полированного дерева раздробил кость, и ее осколки вошли в мозг. Парнишку утащили, тренировка продолжилась дальше, как и всегда.

Не спасли. Поврежденный мозг – это слишком серьезно.

Другой свалился с бревна на полосе препятствий и умудрился вдребезги себе разбить голову.

Третий просто не проснулся утром. Что с ним стало – никто не понял, да и не дознавались. Даже позавидовали – ушел, отмучился, уже на небесах. Для остальных же все только начиналось.

Каждый седьмой день недели Адрус ходил в храм.

Атрап был интересным собеседником, Адрус услышал от него многое такое, что никогда бы не рассказали в Школе. О жизни Империи как она есть – без прикрас и без демонизации. О дворянских кланах, которые боролись за место возле трона, о купеческих кланах, которые дрались за место у кормушки, добывая особые права на торговлю, за разрешения на создание цехов, за договоры на поставку товаров к Императорскому двору и ко дворам крупных дворянских семейств. Армейские сплетни, храмовые сплетни о том, чем живет столица, в которую стекаются богатства со всей страны.

Настоятель рассказывал это в подробностях, красочно, весело. Для Адруса все было в диковинку. Имперская бурная жизнь – это совсем не то, к чему он привык в тихой приморской деревне.

Зачем Атрап рассказывал обо всем этом парню, от которого требовалось только одно – убить Императора? Возможно, он и сам не знал. Настоятелю нравилось делиться информацией с мальчишкой, который заглядывал ему в рот и буквально впитывал все слова, что говорил настоятель. Парень напоминал сухую губку, на которую падали капли воды. Более благодарного слушателя Атрап еще не встречал. И более преданного друга.

Но он ошибался. Его «ученик», его совершенное оружие, его находка – Адрус не верил толстяку. Вернее, не Адрус – Звереныш никому не верил. Он тихо сидел в голове Адруса и не подавал признаков жизни. Пусть пробуют его достать! Не выйдет! До поры до времени…

За эти месяцы раздвоение личности усилилось, оформилось, определилось. Теперь Адрус четко осознавал: внутри его тела два человека – собственно Адрус, мальчик из прибрежной деревни, и Звереныш – его противоположность, его темная сущность.

Адрусу хотелось дружить с людьми, хотелось верить людям, хотелось быть обычным мальчишкой, пусть даже обугленным смертью и невзгодами.

Звереныш не верил никому. Он знал, что весь мир против него, весь мир хочет помешать ему выполнить задачу, весь мир хочет его убить. И нужно быть сильным, жестоким и осторожным.

Звереныш был сильнее Адруса. Он «выпускал» Адруса тогда, когда нужно было общаться с людьми, разговаривать с настоятелем, создавать видимость нормального человека. Хитрый Звереныш понимал, что если со стороны он будет выглядеть совсем безумным – никто и никогда не допустит его до Императора. А раз не допустит – значит, он не сможет того уничтожить. Как не сможет уничтожить всех, кто довел его до такой жизни.

Две личности Адруса-Звереныша со временем не только не сливались друг с другом, но все больше и больше разделялись, и через некоторое время Адрус стал замечать у себя привычку мысленно разговаривать сам с собой. Ведь единственный, кому мог доверять Звереныш, был Адрус, и единственный, кому мог доверять Адрус, – был Звереныш. Так с кем им еще говорить откровенно?

Обе личности имели общую память, но на основе тех же воспоминаний могли совершать противоположные действия. Зло, которое творили хозяева Адруса – над ним, над другими, мог вытерпеть лишь Звереныш. Учиться, контактировать с окружающими – это для Адруса.

Два «близнеца» в одном теле, две личности, одна из которых создана разумом человека, решившего не сдаваться смерти. Ведь выжить Адрус мог только так.

Атрап не смог понять двойственной сути Адруса, а тот, под контролем хитрого и недоверчивого Звереныша, не выдал всю информацию до конца. Да, Атрап чувствовал приязнь Адруса, но он чувствовал именно Адруса, но не Звереныша, отдавшего тело своему светлому «я».

Свои способности Атрап заметил еще в детстве, когда однажды после беготни, после догонялок, увидел над братом дымку, цветные сполохи, покрывающие того с ног до головы. Само собой, мальчишку это заинтересовало, он попытался узнать, что это значит, но был встречен недоуменным взглядом брата: «Какие краски? Какой свет? Ты спятил?» И парнишка прикусил язык – кому нравится, когда его обвиняют в том, что он сошел с ума? Все бы ничего, но… Атрап начал видеть это зрелище чаще, картинка становилась все четче, и однажды юноша решил – нужно выяснить все, что можно, все, что наука знает об этом свечении, и о способностях, которыми обладают те, кто видит это самое свечение.

И он прочитал все, что мог. Нашел всю доступную информацию, осторожно, стараясь не выдать себя, расспросил всех магов, которых знал.

К двадцати годам Атрап уже умел воздействовать на ауру человека. И делал это так осторожно, так мягко и тонко, что тот, кого он касался, не мог этого заподозрить.

Причуда судьбы, прихоть Создателя – человек с уникальными способностями, маг, который слышал эмоции людей, умел воздействовать на сознание, родился в семье потомственных дворян, никак не относящихся к научному сообществу и не желавших, чтобы в их семье появился лекарь. Да и лекарь-то он был не совсем обычный, или, вернее, совсем не обычный.

Да, Атрап мог излечивать болезни. Но, как оказалось, без заклинаний, снадобий, Атрап хоть и мог лечить людей, но… эффект от лечения был внешне очень слабым. Процесс продвигался медленно и не шел ни в какое сравнение с могучей работой заклинаний обычных магов вроде Дондокса.

Однако выяснилось некое обстоятельство – новоиспеченный маг мог делать то, чего не мог никто другой. И это была не только способность чувствовать эмоции собеседника. Атрап мог лечить душевные болезни, подправляя ауру касанием руки.

Как он это делал, как происходил процесс – не знал ни сам Атрап, ни те, кто писал умные книги по магии. Но факт оставался фактом – стоило ему коснуться ауры больного, как человек, который только что грыз руки, рычал, пускал пену в приступе безумия, успокаивался, и через несколько минут наступало просветление. А если подобные сеансы провести пять-шесть раз подряд – безумие уходило навсегда.

Атрап практиковал такое лечение, но редко, осторожно, обставляя его под лечение молитвой. Считалось – настоятель школьного храма настолько благочестив, что Создатель слышит его молитвы и вылечивает безумцев.

Впрочем, благочестие не мешало настоятелю брать за свою работу приличные деньги. А почему бы и нет? Если в дворянском семействе есть больной на голову наследник, они отдадут все, что попросишь, чтобы излечить родное чадо.

Увы – то ли больных наследников в дворянских семействах было не так уж и много, или безумие считалось у дворян нормальным явлением, но обращались к услугам Атрапа не так уж и часто, так что большого капитала он не сколотил.

Опять же – много денег уходило на себя, на удовольствия, отказываться от которых Атрап не хотел. Хорошее вино, вкусная еда, дорогие женщины – все это стоит много денег. И тем больше задолжал ему Император, лишивший Атрапа всего, что тому полагалось по праву наследования…

С некоторых пор Атрап не без основания подозревал – над ним довлеет проклятие его фамилии. Род Сетулькаров отметился в истории как один из тех, кто активно участвовал в «Весеннем заговоре», после которого казнили около пяти сотен заговорщиков, в числе которых были представители трех самых влиятельных семейств Империи. Кому хочется, чтобы его заподозрили в организации нового заговора, если примет в своем доме последнего из отпрысков семьи бунтовщиков? Атрап чудом уцелел после той резни, и только потому, что к тому времени принял сан священника. Вообще-то его готовили на должность главы Храмового Управления, но… не вышло.

Лечение Адруса проходило с точки зрения Атрапа довольно успешно. Те несколько сеансов, что провел настоятель, подправляя ауру, дали парню спокойствие, уравновешенность. Он теперь не дергался, как безумный, едва не впадая в припадочное состояние. Его лицо, на удивление красивое, чистое, похожее на лики посланцев Создателя, как их описывают в сказаниях и рисуют на стенах храмов, до лечения жило своей жизнью – одна половина лица время от времени подергивалась, кривилась, отчего лицо становилось страшным, безумным, глаз косил куда-то в сторону – сумасшедший, да и все тут! После лечения такого безобразия больше не было, парень стал гораздо общительнее, веселее, и настоятель провел с ним много приятных минут, разговаривая обо всем на свете.

Единственное, чего не смог добиться Атрап, – снять блок, который препятствовал Адрусу по его желанию впадать в боевое безумие. Как и раньше, это происходило только тогда, когда Адруса оскорбляли, обижали или нападали на него. Впрочем, и тут появился кое-какой прогресс – запустить процесс он не мог, а вот остановить – запросто. Теперь Адрус мог контролировать свое боевое безумие и не отвечать на оскорбление смертельным ударом. Это было очень хорошо, – если отвечать смертью на любое оскорбление, от кого бы оно ни исходило, – зачем такой телохранитель? Или тайный агент… Зачем неуправляемый боец Корпусу Псов? Ведь он может убить любого человека, который скажет ему что-то неприязненное, оскорбительное, и всем известно – дворяне никогда не заботятся о чувствах тех, кто ниже их по рангу. Кто может быть ниже по рангу, чем раб? Или бывший раб. А Псы – бывшие рабы.

Время шло, и каждый день приближал к мечте – у Адруса она была своя, у Атрапа своя. У тех, кто вместе с Атрапом мечтал о свержении нынешнего императора, – своя. Как и у многих в этой стране. Мечтами жив человек…

– Сколько человек?

– Десять. По три из каждого звена. Из Третьего звена – четыре.

– Звереныш?

– И он. И вот что хочу сказать… – Третий замолчал, выбирая слова, Лаган терпеливо ждал. Потом усмехнулся, спросил:

– Хочешь сказать, что он сумасшедший, и потому его нельзя брать? Так на это дело как раз сумасшедший и нужен. Нормальные свихнутся, безумному все равно.

– Нет, Вожак, ты не понял. Что касается безумия – ты прав, на такой работе нужно быть немного свихнувшимся. Но дело не в этом. Кстати сказать, он стал гораздо более разумным. Мне доложили – Адрус регулярно ходит в храм, и, похоже, что общение с Создателем сделало его вменяемым. Почти вменяемым.

– Почему – почти? – неожиданно спросил Лаган, испытующе глядя в лицо Третьему.

– Не знаю… ощущение у меня такое. Ну вот, к примеру – вчера на тренировке с мечами мастер выставил его против Дегера. Помнишь, того, кому Звереныш щеку вырвал? Ну вот. Тот опять что-то сказал, и когда они начали бой – Адрус его едва не убил. А ведь парень крепче его, выше на полголовы! Сломал Дегеру три ребра, руку, ключицу. Почти оторвал ухо и если бы не остановили – забил бы до смерти.

– А мне докладывали, что он уже контролирует себя… – Лаган нахмурился и покачал головой. – Значит, еще не до конца. Выше, говоришь? Массивнее? В мечном бою это не главное. Главное – скорость, выносливость. А как это он сумел так сильно отделать парня? Когда успел? Мастер стоял и смотрел?

– Не успел мастер. Все так быстро произошло, что пока добежали – он разделал этого парня, как хотел.

– Что мастер говорит?

– Говорит – ощущение было, что Звереныш хотел напасть и на него, но пересилил себя.

– Уже неплохо. Значит, может все-таки себя контролировать! Прошло всего полгода, впереди еще два с лишним года обучения, так что…

– Вожак… наживем мы с ним проблем, я чувствую это. В телохранители его точно нельзя. И я не уверен, что можно учить у мастера смерти. Ты представляешь, если человек, который не может контролировать себя, получит умения мастера смерти?

– Ты мне это говоришь? Ты считаешь меня идиотом?

– Прости, Вожак… уверен, что ты все это уже продумал. Прости.

– Продумал. Завтра Отбор, и они покажут все, что умеют.

– А что с этими, что я отобрал?

– А мы посмотрим. Если они войдут в число десяти первых… все равно им проходить через Отбор. Если они так хороши, как ты говоришь, – значит выживут.

– Построение! Построение! Построение!

Труба пела, выводила рулады, Щенки неохотно вставали со скамьи, шли к выходу, густым потоком вытекая на площадку плаца, где уже стояли Вожак, командир Третьей стаи, Звеньевые, мастера боя. Все были молчаливо-торжественны, и Щенки настороженно примолкли, глядя на своих командиров. Давненько не было так, чтобы в одном месте собрался почти весь командный состав Стаи, да еще и сам Вожак. А еще – оба мастера боя с помощниками.

Щенки быстро и привычно построились, замерли, поедая глазами начальство. А оно не спешило осчастливить приказом – о чем-то тихо беседовало, не обращая внимания на учеников. Потом Вожак кивнул, Третий повернулся к Стае, окинув взглядом стройные ряды парней.

За полгода трудно сделать из простых парнишек настоящих бойцов – если только не применять магию и не быть бессердечным, как… Пес. Трудно, но можно.

Перед командиром Стаи стояли уже не те мальчишки-рабы, которых недавно купили на рынке. Теперь это были воины, но они сами еще не осознавали своей силы и умений. Всего полгода, но теперь с ними справятся не все солдаты регулярной армии Империи. Если бы на поединок выставили одного из этих парней и против него вышел бы кто-то из обычных имперских гвардейцев, – Третий поставил бы на своего Щенка. Скорость и сила Щенков увеличилась настолько, что обычному человеку это было бы просто непостижимо – любой из парней сейчас смог бы мечом отбить пущенную в него стрелу, а некоторые – поймать ее рукой.

Любой непосвященный спросил бы, а что будут делать эти парни еще два с половиной года? Что они будут изучать? Зачем учиться еще, если сейчас Щенки настолько сильны?

Первые шесть месяцев уходили на то, чтобы сформировать тело будущего Пса. Дать ему первичную подготовку. Развить реакцию, силу, умение владеть базовым комплексом рукопашного боя и фехтования. Если каждый день, в любую погоду, по десять-пятнадцать часов в день задавать человеку запредельные нагрузки, подкрепляя это специальными снадобьями – через полгода можно получить тот результат, который хочешь.

Но настало время, когда нужно выбирать. И этот выбор предстояло сделать сейчас.

– Щенки! Сегодня в вашей жизни один из самых важных дней. Сегодня будет ясно, чего вы стоите! Объявляю Отбор! Сегодня после обеда вы продемонстрируете все, чему научились за полгода. Ваши мастера и командиры будут смотреть за тем, как вы себя ведете, как бьетесь, как вы умеете думать. Все против всех! Останется один! Бой будет идти до тех пор, пока боец стоит на ногах! Добивать нельзя! Больше десяти ударов сердца пролежал на земле – выбыл!

Третий помолчал, перевел дыхание, продолжил:

– Мы отберем лучших. Они будут заниматься отдельно от всех. Чем будут заниматься – это не ваше дело. Бой будет проходить на большой площадке. Оружие – тренировочные мечи. Деревянные. Правил нет!

Третий снова замолчал, сделав паузу, видимо, для усиления эффекта, и, придав голосу пафосности, закончил:

– Щенки! Сегодня не все доживут до конца дня! Бейтесь так, как вас научили ваши мастера, ведь от этого зависят ваша жизнь и судьба! – Он угрожающе понизил голос. – А если мы заметим, что кто-то специально лег на землю, чтобы выйти из боя, – наказание будет жестоким. Предупреждаю заранее. Теперь – отдых до обеда. Готовьтесь. Если есть желание – помолитесь Создателю. Сегодня вы точно можете с ним встретиться.

– Адрус… Эй, Адрус! Ты спишь?

– Ты думаешь, когда так орут в ухо, можно спать? Чего тебе, Лебель?

– Адрус, что думаешь насчет сегодняшнего?

– А что я должен думать?

– Вот ты… чурбан бесчувственный! Мы тут с ума сходим все! Поубивают ведь!

– Кто поубивает? Не чуди. Им не надо нас убивать. Им нужно, чтобы мы показали себя. Зачем столько месяцев нас учить, чтобы мы поубивали друг друга на Отборе?

– Твой друг уже подговаривает своих придурков завалить тебя в первую очередь! Ты понимаешь, что это значит?

– А что должно значить? Дадут мне пирожков? Или варенья?

– Вот раньше ты вообще не мог шутить! А теперь если и шутишь, то по-дурацки! Лучше бы сейчас не шутил! Какие могут быть шутки, когда после обеда мы будем друг другу мозги вышибать?! Я должен вышибить мозги Саргусу! А ты – мне! Или наоборот! Ты понимаешь это или нет?!

– Чего тут не понимать… надо будет – вышибу. Всем. И тебе в том числе. Ты сомневался?

– Вот гад все-таки ты, Звереныш! Вот подкрадусь и вышибу тебе твой безумный мозг!

– А сможешь?

– Не знаю. Но постараюсь! Слышал, что Третий сказал про то, что нельзя ложиться, чтобы выйти из боя? И что остается делать? Послушай, дурак, тебя все постараются завалить! Все, без исключения! А когда с тобой разберутся, тогда уже между собой начнут драку! Ты самый опасный! Тебя надо уложить!

– Что предлагаешь?

– Объединиться. Я, Саргус, ты, еще пара наших ребят! Когда завалим всех остальных – тогда подеремся между собой. Но так, чтобы выглядело по правде! Чтобы эти демоны не просекли! Побьешь нас слегка, останешься героем, и все! Просто!

– Просто… Ты понимаешь, что они сейчас делают то же самое? Дегер хочет сделать то же самое.

– Да что нам Дегер, когда есть ты, Зверюга? Ты всех завалишь, а мы тебе спину прикроем! Ну что скажешь?

– В общем-то, дельно… я должен все обдумать. Пойду, схожу в храм, помолюсь. Вдруг сегодня последний мой день… и сдохну. Так надо заранее с Создателем договориться насчет рая.

– К толстяку, что ли, пойдешь? Что у тебя с ним? Дегер говорит, ты с ним… Эй, да я так просто! Ты чего?! Ну и рожа у тебя… как демон выглянул. Напугал!

– Не собирай мерзких сплетен. И не болтай того, чего не надо. Язык вырву! Зачем я хожу к настоятелю – мое дело, не ваше. Еще услышу, кто будет гадости говорить, – нос сломаю!

Адрус скользнул со своей кровати, уселся на нижнюю, свободную, не глядя на молчаливого Лебеля, зашнуровал ботинки и зашагал между рядами кроватей к выходу.

Когда проходил мимо группы парней, в центре которой сидел Дегер, услышал вслед:

– Эй, Звереныш! Сегодня мы с тобой наконец-то разберемся! Животное! Стой! Спросить хочу! Эй!

Адрус остановился, медленно повернулся и пошел к парням, которые, ухмыляясь, следили за тем, как он подходил. Подошел, остановился, тяжело посмотрел в глаза Дегеру:

– Говори.

– Ты готов к смерти, Звереныш? – голос Дегера был вкрадчивым, даже ласковым, никакой угрозы, никакого глумления – просто один товарищ осведомляется у своего приятеля, хочет ли тот… ну, к примеру – поужинать.

– Я всегда готов к смерти, – Адрус сказал это спокойно, и на его лице не дрогнула ни одна жилка. – А вы готовы? Ты, Дегер? А ты, Шорос? Ты – Экрос? Ты? И ты? Готовы?

С лиц парней исчезли глумливые улыбки, будто их стерли половой тряпкой. Потупились, пряча глаза, а кое-кто тихо отошел в сторону, чтобы не попасться на глаза Зверенышу – так, на всякий случай. Мало ли… запомнит, что он сидел вместе с Дегером, и вышибет мозги, не дожидаясь Отбора. Ну его… к демонам! Безумец! Что с него взять?

Адрус резко повернулся и пошел прочь, не обращая внимания на оцепеневших парней, а Дегер, опомнившись, бросил вслед:

– Сдохнешь! Мы еще встретимся!

И когда Адрус проигнорировал его слова, исчезнув за дверью, набросился с руганью на соратников:

– А вы чего такие морды состроили?! Вы его боитесь?! Он такой же, как и мы! Пырнешь его – кровь течет! Врежешь по башке – она расколется! Придурки, языки в зад засунули?! Я же видел, вы чуть под себя не наделали! Скоты! Трусы!

– А сам-то? – широкоплечий парнишка с глазами навыкат скорчил гримасу и отвернулся. – Ты-то чего молчал? Мы-то понятно чего побоялись – он безумец, это все знают! Он как взглянет – кровь в жилах стынет, но ты-то чего? Раз такой герой!

– Нечего бояться! – ушел от ответа Дегер. – Валить его надо! Вот что, парни, есть шанс от него избавиться раз и навсегда. И такой возможности больше не будет! Если навалимся на него все скопом – он не сможет устоять! Только не надо бояться! Слушайте меня, поступим вот как…

Адрус пересек огромный плац, посмотрел, как тренируются Первая и Вторая Стаи, в очередной раз слегка удивился – те же упражнения, которые выполняют и Щенки, те же самые приемы повторяются раз за разом… Только получается красивее, видно, что все это повторено тысячи раз.

Лучники красиво садят стрелу за стрелой в мишени, арбалетчики деловито натягивают тетиву специальными крючками – все, как обычно, привычная картина.

Чуть подальше Полупсы скачут на лошадях, меняя направление, сшибаясь в схватке, звеня мечами – у них мечи уже металлические, не как у Щенков. Кони вороные, блестят на солнце – красиво! Запах лошадиного пота доносится и сюда – жарко, солнцепек, даже кони вспотели. Завораживающее зрелище – мускулистые, жилистые парни в седлах, мощные, прекрасные кони с перекатывающимися под блестящей черной кожей могучими мышцами.

Но Адрусу не до красоты, не до зрелищ. Он идет дальше, туда, где каждый день из Щенков выжимали пот, кровь и саму жизнь – на Большую полосу препятствий.

Поле – триста шагов длиной и триста шириной – ямы, канавы, бревна – качающиеся и неподвижные, вода, песок, щебень.

Столбы, по которым нужно перебегать ров, в котором торчат палки – тупые, но если упадешь, перелом обеспечен. Концы бревен не очень широкие, чтобы допрыгнуть до следующего и удержаться на нем, нужно сильно постараться. С этого гадкого приспособления успел упасть каждый Щенок Стаи, и не раз. Адрус свалился всего два раза.

Множество вертикальных деревянных щитов-стен, на которые можно запрыгнуть, только подтянувшись на руках, а допрыгнуть до верха очень непросто. Особенно если на тебе два меча на перевязи, перед этим сделал двадцать кругов с чурбаком на спине, а потом десять раз пробежался по Малой полосе препятствий.

Сегодня этот «город» станет для кого-то последним, что он видел в своей жизни.

Адрус не строил иллюзий. Он уже достаточно повидал в этом проклятом мире, достаточно разбирался в боевых искусствах, чтобы понимать – сегодня может случиться все, что угодно. Может, Адрус тоже не переживет этого боя.

А еще он понял – в одиночку не выжить. Нужно составить план и задействовать свой «отряд».

Обойдя поле сбоку, Адрус взобрался на трибуну, возвышающуюся над полем, – оттуда за передвижениями учеников обычно следили мастера. Сел на широкую скамью, стал рассчитывать варианты развития боя. Через полчаса напряженных размышлений выработал примерный план, посидел еще немного, утрясая мысли, пружинисто встал и решительно пошел туда, где блестел купол храма. Нужно было кое-что выяснить у настоятеля.

Атрап, как и всегда, был в своей мастерской – перепачканный, довольный, мурлыкающий какую-то похабную песенку, до которых он был великий охотник. Его даже возбуждало, что эту похабщину он напевает в храме Создателя.

На недоуменный вопрос Адруса Атрап как-то с хохотом заявил, что раз является Гласом Создателя, то лучше знает, какие песни надо петь в храмах. И он не видит ничего плохого в женщинах и постельных утехах, а те, кто видит в этом плохое, – суть извращенцы, и к ним лучше не поворачиваться задом…

Своего «духовного ученика» настоятель встретил радостным возгласом, но когда узнал, по какой причине тот решил навестить наставника в неурочное время, увял и, наскоро вытерев руки тряпкой, уселся за стол, глубоко задумавшись, напоминая своими впечатляющими формами статую Создателя, раздувшуюся, как тесто от дрожжей.

– Да, это опасная штука! – кивнул Атрап, потирая пухлую щеку рукой, украшенной перстнем настоятеля с изображением солнечного диска на красном камне. – Обычно на Большой Драке… так частенько называют Отбор, гибнут один-два человека из десятка. Много калечатся. Я вообще считаю, что это дурацкое развлечение давно нужно запретить! Неужели мастера сами не знают, кто из их учеников лучший, а кто худший?

– Почему ты мне никогда не говорил о Большой Драке и почему это развлечение? Кому развлечение?

– Ну вот сказал я тебе, и что это изменило? Ну что? Что ты можешь сделать? Только переживать… А что касается развлечения… Приедет Император. Приедут приближенные. Они будут делать ставки – на тебя, на твоих противников. Кто и когда это придумал – я не знаю. Испокон веков Щенки через полгода обучения проходят через Большую Драку, и… все. Все. Кто-то когда-то сделал, Императору понравилось, и с тех пор все идет, как идет. Это не последнее испытание, которое ты пройдешь. Будет еще кровь, будет смерть, но… пока вот оно – Большая Драка. Ты должен выжить. Я сейчас подумаю, чем тебе можно помочь…

Атрап снова замер и сидел так минут десять, глядя в пространство. Затем пожал плечами и тяжко вздохнул:

– Ничего не приходит в голову. Ни-че-го! Боевой режим у тебя включится, когда на тебя нападут, так что в этом отношении все нормально… главное, не подпускай со спины, чтобы не ударили в затылок, а всех остальных ты забьешь. Я разговаривал с Лаганом, он очень высокого мнения о твоих способностях. Говорит, что если кто имеет больше шансов пережить Драку, так это ты. Так что не переживай, у тебя все получится. Главное, случись что – не вставай с земли, изобрази, что ты не можешь этого сделать. Встанешь – получишь по башке и снова ляжешь.

– Нас предупредили, чтобы мы не обманывали. Иначе будет плохо.

– Да, да… нужно быть осторожным! – Атрап сокрушенно покачал головой. – Очень, очень строго с этим делом. Может закончиться дурно! Ты вот что – особо не усердствуй, постарайся подставить себя под удар, но так, чтобы не смертельно. Пусть ногу сломают, а ты и валяйся! Тебя же все равно вылечат! Пойми, тебе выгоднее остаться в телохранителях! Тебе не нужно в лазутчики! Было бы хорошо, если тебя возьмут в лучники, которые дежурят над залом приемов. Ты смог бы всадить в Императора стрелу, и никто не остановит! Но в лучники берут самых слабых бойцов. Конечно, вряд ли тебя сделают лучником, но… кто знает, может, и получится?

Собеседники посидели, помолчали – каждый думал о своем. Разные люди, разного возраста, воспитания. Цель одна – убить главного в стране человека.

Тишину нарушил Адрус. Он внимательно посмотрел в глаза настоятелю, помедлил, не решаясь спросить, потом все-таки задал вопрос:

– Атрап, я все время тебя хочу спросить… а почему ты поверил, что я ненавижу Императора? Тебе не приходило в голову, что я могу быть подослан к тебе, чтобы раскрыть ваш заговор?

– Приходило. С самого начала приходило. Однако я чувствую, когда мне врут. И кстати сказать, ты это чувствуешь тоже. Не магией, нет, но ты чувствуешь, я знаю. У тебя чутье зверя. А звери знают, когда кто-то затаил против них зло! Я же ведь тебе желаю только добра. И когда я тебе сказал, что ненавижу Императора, ты поверил! Почему? Покопайся в себе – почему? Ты ведь помнишь первый наш разговор, у тебя исключительная память – мне уже донесли об этом. Так почему ты мне поверил? Рассуждай логически, как я тебя учил!

– Ты мне сказал, что я обошел Ритуал, и сказал, что ненавидишь Императора. Если бы я на самом деле прошел Ритуал и был бы засланным, шпионом, я попытался бы тебя убить или сдать власти, но, скорее всего – убить. Передо мной враг Императора – что еще я мог бы сделать, если был бы верным подданным Венценосного? Но я сознался в том, что ненавижу Императора и действительно не прошел Ритуал. Почему я это сделал? Я не понимаю. Я ведь до сих пор никому не верил, только тебе!

– Просто я вызываю у тебя доверие! – широко улыбнулся Атрап и подумал: «А еще скажи спасибо моему Дару! Когда ты шел, я коснулся твоей ауры и сделал так, чтобы ты мне поверил! Маленький такой толчок, но если бы ты знал, сколько сил, сколько умения нужно для того, чтобы так сделать! И больше никто, никто, кроме меня, этого не умеет! Заставить людей делать то, что тебе нужно, – без мерзкого зелья, без зверства, без идиотских Ритуалов – это могут не все! Вернее, больше никто! И так должно быть, а не это дикарство с драками и убийствами людей! Ничего, когда я стану Императором… все изменится! Нет – без убийств не обойтись, хороший садовник всегда пропалывает свой огород, но я не буду делать это так тупо, не будут убивать ради развлечения, я буду править умно, как ученый, художник, а не как этот тупой сластолюбец, волей судьбы забравшийся на трон! Верь мне, мальчик, верь! Я так долго ждал этого шанса, так долго! И я знал, что ты меня не сдашь, когда раскрылся перед тобой. Ты неглупый и знаешь, что как только скажешь, каким образом ты узнал о моей ненависти к Императору – тебя уничтожат. А я от всего отопрусь. Все так непросто. Ты – тридцать седьмой! Сколько же я тебя ждал… Сколько было проб и ошибок. Но не зря я забрался в этот глухой угол, в эту Школу!»

– Постарайся в обед не есть слишком много – лучше воевать на голодный желудок. Береги затылок. И не жалей никого! Бей. Друзья, враги – бей! Наповал! Не жалей! Я очень переживаю за тебя, мой мальчик! Ты мне как сын! И я возлагаю на тебя большие надежды, Адрус! Пожалуйста, выживи, хорошо?

– Хорошо. – Губы парнишки сложились в несмелую улыбку, было видно, что он давно забыл – как это, улыбаться.

Адрус отхлебнул из красивой фарфоровой чашки с золотыми узорами и поверх нее снова взглянул на Атрапа – задумчиво, внимательно, будто всматривался во что-то в душе настоятеля. Тот невольно поежился – взгляд мальчишки пронизывал. Адрус будто услышал то, что сейчас сказал настоятель, и обдумывает, что бы такое сотворить с другом-предателем.

Но через несколько мгновений это ощущение прошло, и Атрап облегченно вздохнул – все идет как надо, все идет хорошо. Он потянулся за плюшкой, «нечаянно» коснулся Адруса и, вытянув из его ауры нить-контакт, стал аккуратно накачивать ауру энергией, оздоровляя, поддерживая организм, запуская ускоренную систему восстановления. Теперь примерно на сутки или чуть больше Адрус будет меньше уставать, его раны и ушибы затянутся немного быстрее, а если сравнивать с обычным человеком – гораздо быстрее. Ничем это особо не поможет, но когда на весах лежит так много, даже маленькая капелька может перевесить нужную чашу. Пусть будет. Не помешает.

Звереныш чувствовал фальшь. Не мог не чувствовать. Честно сказать, каждого, кто вдруг ни с того, ни с сего выказывал к нему приязнь и расположение, Звереныш воспринимал как хитрого зверя, собирающегося ударить в спину. И никак не мог понять – почему же он все-таки открылся этому человеку. Это было как толчок – р-раз! И сознался.

Адрус много раз думал над случившимся и до сих пор не пришел ни к какому выводу, за исключением одного, самого вероятного – он и в самом деле безумец, раз так поступил. Безумцы непредсказуемы. Он, Адрус, непредсказуем.

С одной стороны, это печальное обстоятельство, с другой – помогает выжить. Враги не знают, как Звереныш может поступить, боятся, а значит, половина дела сделана. Половина победы добыта. По крайней мере, так хотелось думать.

– Надеть перевязи! К бою готовсь! После сигнала расходитесь по площадке, следующий сигнал – атака.

Третий помолчал и опять взревел, перекрывая шум ветра с вершины горы, галдеж придворных, устроившихся на трибунах, и ржание лошадей, которых успокаивали конюхи.

– Щенки! Не посрамите Школу! На вас смотрит Император! Это по его повелению устроен Отбор! Вы бьетесь ради Императора! Ради него вы доказываете, что чего-то стоите! Посмотрите на трибуну и поклонитесь вашему Императору! На колени!

Весь строй дружно пал ниц, парни ударили головой в землю, потом поднялись и посмотрели на свое божество в белом, раззолоченном мундире.

Человек лет пятидесяти, сухощавый, темнолицый, что было особенно заметно по контрасту с белым мундиром, улыбался, ласково помахивая рукой своим верным Псам, Полупсам, Недопескам и Щенкам, собравшимся почтить традиции.

Дворяне рядом с Императором шумели, кричали: «Славься! Императору долгих лет жизни! Живи вечно, Победитель!» – а он все стоял, помахивая гладкой рукой, украшенной императорским перстнем с огромным алмазом, сверкающим под лучами, как маленькое солнце.

– Я сейчас кончу! – просипел Лебель, задыхаясь, пожирая глазами «божество». – О Создатель! Я люблю Императора! Я за него жизнь отдам! Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор!

Кулаки Щенков, Полупсов и Недопесков глухо стучат по земле, и она грозно рокочет:

– Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор! Им-пе-ра-тор!

Если сейчас кто-нибудь скажет, что не любит Императора – его порвут, растерзают на маленькие кусочки!

Парни плачут, заливаются слезами, рыдают в порыве благоговейного восторга, завывают, как собаки, которые увидели своего хозяина после долгого отсутствия! Им хочется бежать, обхватить ноги этого прекрасного существа и лизать их, целовать… умереть ради Императора, оросив землю своей кровью!

Восторг! Счастье! Мечта! Все под ноги Ему! Все ради Него! Вся жизнь за Него!

Аааааа! Аааааа! Аааааа!

– О Создатель! – прошептал Император, глядя, как парни перед ним бьются в экстазе, едва не падая в обморок. – Если бы можно было так со всей Империей! Как бы счастлив я был! Как были бы счастливы все мои подданные! Ни заговоров, ни злобы – только любовь, всепоглощающая любовь! Любовь ко мне!

– Вот только подданных было бы в два раза меньше, – усмехнулся Командир Корпуса Псов, стоящий рядом. – Не забывайте, ваше Императорское Величество, выживает каждый второй, и это что касается здоровых, крепких парней. У женщин отход гораздо выше, не говоря уж о взрослых мужчинах. С ума сходят. Умирают.

– Я знаю, – вздохнул Император и, садясь на свое место, расслабленно махнул белой перчаткой. – Жаль, очень жаль. Начинайте. Ты на кого советуешь поставить, Вожак?

– Я бы поставил вон на того… видите, Ваше Величество, парнишка – золотоволосый. Советую поставить на него.

– Этот?! – Император недоверчиво помотал головой. – Да он смазливый, как слуга моей дочери! Тот вечно ноет, когда получает подзатыльник, а получает их каждый день! Вечно что-нибудь теряет или разбивает! Она набирает себе слуг из таких идиотов, что диву даешься. Ощущение, что их выращивали в одном и том же курятнике, этих петушков. Ей лишь бы был красив, как с храмовой фрески, а то, что он дурак, – никакой роли не играет. Тьфу!

– Ваше Величество, вы ведь мне доверяете? Поставьте на него – не ошибетесь. Это самый опасный человек среди Щенков. И как бы не во всей Школе!

– Мда? Ну… хорошо. Поверю тебе. Эй, Ландгран, я ставлю тысячу ардам вон на того парня с золотыми волосами! Бьемся об заклад?

– Ваше Величество, я ставлю на… вон того, со шрамом на щеке. Мне кажется, он покрупнее и посильнее. Принимаю ставку. Эй, Куоклис, достань вексель на тысячу ардам! Ваше Величество?

– Ты не доверяешь своему Императору?! Ну, каков негодяй, а? Казначей, выложи на стол тысячу ардам! Ставим на победителя. Еще кто-то есть? Господа, вы чего медлите?

– Ваше Величество всегда выигрывает! – молодой человек с золотистой лентой на мундире, означающей принадлежность к императорской родне, смущенно отвел взгляд. – С вами играть – деньги терять! Нет, я не берусь! Хотя… если только на количество?

– Давай на количество! – ничуть не удивился Император. – Итак, ставлю на то, что через двадцать минут останется… двадцать человек.

– Двадцать пять! – азартно крикнул молодой человек и сделал знак казначею. – Кто еще, господа?

– Тридцать! – человек в сиреневом мундире с золотой нашивкой на плече хлопнул по столу векселем на тысячу золотых. – Ставлю на тридцать человек!

– Двадцать три!

– Двадцать семь!

– Тридцать пять!

Векселя сыпались на стол, как сухие листья после летней жары на булыжную мостовую. Через минуту на столе лежали векселя на такую сумму, что на эти деньги можно было бы построить небольшой городок или снарядить целый полк тяжелых латников. Тот, чья цифра окажется ближе к истине, заберет все. Если таких будет больше – выигрыш делится на всех. Таков закон! Сумма ставки не меньше первой, заданной Императором, – тоже закон.

Если есть в мире что-то такое же притягательное, как власть, деньги и женщины, так это – Игра!

Впрочем, власть – это тоже Игра. И деньги – Игра. И даже женщины. Весь мир – Игра! А когда во время Игры умирают – она вдвойне притягательна.

При условии, если умрешь не ты…

– За мной! Быстро! Сюда! За щит!

Адрус и четверо из его команды бегом пронеслись через весь полигон и укрылись за вертикальным щитом, который изображал стену дома. Сооружение из крепких досок над канавой с тухлой зеленоватой водой, менять которую никто не собирался, только доливали, когда она испарялась под лучами жаркого солнца. Воняло здесь, как у сортира, в канаве водились какие-то водяные насекомые. Если в нее свалился – без душа никак, иначе даже стоять рядом противно. Похоже, что эта штука должна была изображать крепостной ров.

– В канаву! Прыгай!

– Ты охренел?! – Лебель ошеломленно покрутил головой. – В эту вонищу?!

– Быстро, дурак! – Адрус толкнул его ногой в зад, и тот полетел вниз, икнув от неожиданности. – Все прыгайте, идиоты! Быстро! Пока нас не заметили! Из воды не высовываться – только лицо! Ну?!

Парни попрыгали в канаву, с ходу погрузившись с головой, следом прыгнул Адрус, тоже нырнув в мерзко пахнущую жижу. Вообще-то он давно и не без основания подозревал, что в эту канаву сливают дерьмо из выгребной ямы. Подтверждение этого вывода плавало сейчас прямо возле правого уха…

– Сюда, под щит! Да давайте же, идиоты! Давайте! Отсюда нас не видно – никому! Ни мастерам, ни с трибун!

– Аааа! Голова! Точно! – понял Лебель. – А я-то… точно, не видно! Мы в яме и под щитом! Пока они друг друга долбят, мы и отсидимся!

– Молчи! Всем молчать! Ждем! Если жить хотите. Я скажу, когда вылезать!

Дуууу… ду-дуууу!

Труба прозвучала неожиданно громко, будто прямо над головой. Парни замерли, тяжело втягивая в себя отравленный испарениями воздух – нижний брус щита почти касался воды. Брус был толстым, в пол-обхвата, и те, кто под ним спрятались, снаружи были совсем не видны.

Топ-топ-топ…

Крик! Стон!

Удары – звонкие – дерево о дерево. Глухие – будто выбивали ковер.

Хруст!

Опять стон. Снова: топ-топ-топ…

Плюх!

Вонючая волна захлестывает рты, забивает нос, парни едва сдерживают рвотные порывы. Чье-то тело медленно подплывает к Адрусу, тычется разбитой головой в щеку. От головы расплывается красное облако, и к запаху нечистот добавляется запах крови – сладкий, терпкий, поднимающий волну воспоминаний. Было уже – и кровь, и вонь, и смерть. И все снова… нет конца Злу!

Звереныш не обращал внимания на труп и только с ненавистью покосился на Саргуса, которого вырвало прямо перед собой. Парень давился, выплевывая из себя обед, тараща глаза и виновато глядя на Адруса. Тот медленно поднимает руку и… едва удерживает ее от удара. А ведь одно короткое движение, и парень затихнет навсегда! И не выдаст ни Звереныша и ни остальных. Слабым не место в этом мире!

Будто напугавшись смертельной угрозы, организм Саргуса утихомирился, и в грязной луже снова тишь, гладь и лишь сопение носов нарушало благостное молчание.

Крики и шум на поле начали стихать, лишь кое-где все еще раздается стук деревянных мечей да яростные выкрики бойцов.

Прикинул – осталось самое большее три группы. Высидеть еще немного. Пока рано!

– Пора! – хрипло выдал Лебель. – Звер, пора!

– Сидеть, вашу мать! – яростно рыкнул Звереныш. Лебель от испуга зажмурился – ему показалось, что глаза Звереныша засветились красным светом.

«Демон, ну чистый демон!» – мелькнуло в его голове.

Минута, две… три… пять… десять… Стук мечей затих совсем. Осталась одна группа? Решают, кто с кем будет драться? Сидеть! Терпеть!

Топ-топ-топ-топ!

– Где он! Кто его видел?! – раздался голос Дегера, и тут же виноватые голоса Шороса и Экроса.

– Дег, не видать! Может, валяется где-нибудь? Пришибли?

– Я вас сам пришибу! Идиоты! Искать! Мне он нужен – живой или мертвый! Лучше – мертвый! Туда пошли, в угол, там больше всего шуму было! Скорее всего – там!

Топ-топ-топ-топ!

– Пора! – Звереныш оттолкнул плавающий труп, уцепился руками за край ямы и выметнул тело наверх. Присел, прислушиваясь… стоя на четвереньках, как настоящий зверь, оглянулся. – Быстро за мной, с боков, прикрывайте спину! Строимся клином! Бить всех подряд, не раздумывать! Бегом!

Мелькают столбы, щиты – везде бесчувственные, стонущие, шевелящиеся и неподвижные парни. Приходится перепрыгивать, скользя в лужах крови. Здесь – явный труп, голова продавлена так, что сквозь пролом виден желто-красный мозг. Удар сзади, справа – из засады? Дальше, дальше! Кто-то попытался схватить за штанину, кто-то из раненых. Удар мечом! Хруст, стон, дальше, дальше!

Из боковых проходов время от времени выскакивали бойцы, спрятавшиеся до поры, бросались на Звереныша, но он не обращал на них внимания, оставляя разборки с ними своей группе прикрытия. Его цель – Дегер и компания. Они наиболее опасны.

Пятеро парней в кружке – стоят неподвижно, будто застыли. Потом медленно-медленно начали поворачиваться к Зверенышу – слишком медленно! Время вообще стало каким-то тягучим, как сладкая патока!

В руках уже мечи, их рукояти не скользят, даже будучи испачканы зеленой скользкой жижей. Когда успел вытащить из перевязи? Сам не заметил – без участия мозга, так, как учили – р-раз! И мечи сами прыгают в руки!

С ходу – нырок! Уход от удара и одновременно укол в живот!

В реальном бою меч вылез бы из спины, но сейчас противник просто резко выдыхает и сгибается крючком, чтобы получить другим мечом по затылку.

Тум!

Парень валится на землю, как срубленное дерево.

Справа кто-то бьется с Шоросом, вроде как Лебель, но это не важно, важен вон тот, что отскочил за своих парней и ждет, когда те уложат противника. Или сами лягут под ударами.

Рывок вперед – разбитая голень Экроса, короткий удар в горло, и приспешник Дегера хрипит, падая на песок, залитый кровью и зеленой вонючей дрянью, стекающей с одежды бойцов.

Дегер вдруг бросается бежать. Бегал он всегда быстро, тем более что Звереныша задержал Шорос – две секунды ушли на то, чтобы его свалить – все-таки Шорос не кухонный раб, а настоящий боец и тоже успел нанести пару ударов, но… у него не получилось. Зверь – есть зверь, и не человеку с ним бороться. Но, вообще, Шорос силен. Если бы не Звереныш – Лебелю пришлось бы туго! Крепкий парень.

Бегом, бегом! За Дегером! Не уйдешь, тварь! Смерть тебе!

По лестнице, наверх!

Столбы – вот оно, проклятие Щенков! Вот оно, мерзкое приспособление, унесшее жизнь двух парней и стоившее Зверенышу сломанных ребер!

– Ну, теперь что? – Дегер усмехнулся, застыв на столбике, как диковинная птица. – Как достанешь?

– Но ведь и ты меня не достанешь!

– Это мы еще посмотрим! Что, в канаве отсиживался? Там тебе и место, грязная помоечная тварь! Жаль, что мы тебя не нашли! Жаль! Ты бы там и остался, в канаве, поганый червяк! Не скользят ботиночки-то? Хе-хе-хе… Ну-ка, проверим!

Выпад! Еще! Еще!

Отбил клинок и едва удержался на столбе – ноги скользили, будто по намыленному! Проклятая канавная слизь! Ботинки пропитались ею сверху донизу, в них хлюпало, кожа стала тяжелой, рыхлой.

– Отлично! Продолжим! – Дегер сделал несколько выпадов так быстро, что Звереныш едва успевал отбивать, сосредоточившись лишь на том, чтобы не упасть вниз. Отполированный торец бревна скользил, разбухшие ботинки мотались на ногах, и биться было невероятно трудно.

– Давай, давай, поганец! Давай, рабская тварь!

Дегер радостно ржал, наращивая темп и стараясь пробить защиту Звереныша. Уколы, секущие удары… одно неосторожное движение, один резкий финт, и…

Откуда-то снизу летит продолговатый, вращающийся в воздухе предмет, и тяжелый меч железного дерева врезается в бок Зверенышу с такой силой, что он теряет равновесие и едва не падает вниз, зашипев от боли в разбитом боку. Напряженные, твердые, как сталь, мышцы гасят энергию удара, сберегая кости ребер, но удар все-таки был слишком силен, чтобы не вывести из равновесия.

Доля секунды, Звереныш удерживается на столбе, но… получает жесточайший удар в другой бок – уже от Дегера.

Поскользнулся, вскинув ноги, со всего размаху упал на столб, едва не сломав позвоночник. В глазах потемнело от боли – вероятно, сломаны ребра. Сквозь туман в глазах – меч Дегера опускается на голову – медленно-медленно, будто зависнув в воздухе. Времени вполне хватает, чтобы перехватить клинок ладонью и рвануть что есть сил, продолжив движение меча вниз!

Падение!

Секунда, и оба противника врезались в торчащие на дне палки, на мгновение потеряв сознание от удара!

Звереныш ударился грудью, бедром и животом.

Дегер отделался легче – он умудрился попасть боком между рядов в палок, и лишь ушиб голень, выдержавшую при столкновении со столбиком и не сломавшуюся.

Мечи оба противника так и не выпустили из рук, и когда встали на ноги, тут же осыпали друг друга градом ударов – молниеносных, сильных, беспощадных.

Дегер был очень неплох в бою на мечах. По технике он наравне с Адрусом, но имеет более длинные руки, а значит, у него преимущество.

Вот только дерется с ним не Адрус, а Звереныш – умелый, быстрый, хитрый. Теперь он стоит не на столбе, боясь повернуться и сделать лишнее движение, а на земле, крепко стоит, даже слишком крепко – заклинившись между деревяшками.

После первых пяти ударов темп настолько ускорился, что непосвященный человек не смог бы заметить, какой именно удар поверг Дегера наземь. Только что он стоял на ногах, и вот уже заваливается назад, с разбитой вдребезги челюстью и перебитым горлом, пуская изо рта кровавые пузыри.

Звереныш откуда-то знал, что Дегер мертв, – от парня не пахло жизнью. Тело парня еще подергивалось, в тщетных попытках удержать улетающую душу, но было уже поздно. Сейчас вряд ли смогли бы помочь даже маги-лекари.

С того момента, как два сцепившихся противника рухнули в яму, прошло секунд десять, не больше, и вот уже один из них мертв, а второй карабкается из ямы, оглядываясь по сторонам.

Мелькнула тень, Звереныш перекатился, встал на ноги, зарычав от ярости.

– Прости, Звер, но теперь каждый сам за себя! – Лебель сделал молниеносный выпад, целясь в горло противника, Звереныш мгновенно парировал и ткнул концом меча в пах «приятелю». Тот рухнул на колени, и тогда Звереныш рубанул по шее, в последний момент изменив решение убить.

Лебель рухнул на землю без сознания, а Звереныш оглянулся, готовясь к новой атаке. Но атаки не было. Никого не было. Кроме бесчувственных, раненых и мертвых.

Туууу-ту-туууу!

В сознание ворвался голос трубы, и Адрус ясно понял – все закончилось! Все! Закончилось! И он опять жив! К добру ли?

Выпустив из рук мечи, бессильно сел на землю, опершись вытянутыми руками, свесив голову назад. Его трясло от физической и нервной перегрузки, казалось, нет ни одной клеточки тела, которая не была бы изранена. Похоже, что сломано одно или несколько ребер – то ли при падении, то ли от ударов. И тут же подумалось – если бы мечи были настоящими, скорее всего, он бы не выжил. Хорошо, что они деревянные. Вот только Дегеру это все равно не помогло.

– Ваше Величество! Вы, как всегда, выиграли! С вами хоть не играй! – молодой человек сокрушенно покачал головой и отошел на свое место под радостный смех Императора.

Венценосный любил выигрывать, хотя что ему были эти тысячи золотых? Пшик! Ерунда! Это для простолюдина огромное богатство, а для Императора великого Занусса, можно сказать, – карманные деньги. Одно только содержание армии отнимает столько средств, что… лучше об этом и не вспоминать, не портить себе настроение.

– Да, Вожак, порадовал ты меня зрелищем! Сегодня не обычная тупая рубка – хотя и это всегда забавно – целое представление! Чего стоит этот парень, который отсиделся где-то в грязной норе! Прикажи подвести его ко мне, я награжу хитреца!

– Уже, Ваше Величество, он ждет!

– Ну, веди! – Император благосклонно кивнул головой и, протянув руку назад, к слуге, приказал: – Подай мне кошель.

– Серебро, золото, Ваше Величество?

– Хмм… дай пару десятков арм. Я думаю, для паренька этого будет достаточно.

Слуга сунул в руку Императора кожаный мешочек, властитель взвесил его на руке и довольно кивнул. Да, достаточно. Слишком баловать слуг не нужно, но и не отметить хорошего слугу – это грех. За хорошую работу нужно поощрять, за плохую, за предательство – жестоко карать. Так всегда говорил отец, а он никогда не ошибался! Великий был император и великий мудрец.

По ступеням затопали ноги, и через несколько секунд Император с интересом воззрился на того, кто сегодня вызвал его восторг. Грязный, вонючий, волосы залеплены каким-то зеленым илом – парнишка невообразимым образом был все-таки красив. Голубые, ясные глаза смотрели пристально, будто выбирая цель, лицо без малейших признаков растительности. Учащимся давали специальное снадобье, которым те мазали лицо, уничтожая усы и бороду – если те, конечно, начали пробиваться. У Псов не было принято ни усов, ни бороды – в отличие от обычных солдат и дворцовой гвардии.

На вид парню лет шестнадцать, может, чуть больше. Псы всегда выглядят моложе своих лет из-за Изменения, которое над ними провели в юности, как раз в возрасте, в котором находился этот парнишка.

Император вдруг вспомнил этого парня – еще на Ритуале заметил смазливенького паренька и решил, что долго тот в Школе не проживет. И была мысль забрать парня – в прислугу. Приятно, когда тебя окружают красивые люди, а не уроды. Когда смотришь на уродов, сам становишься уродливым. Император следил за своей внешностью и любил красивое. Император, как и солнце, должен ослеплять лучами своей красоты! Не зря же поэты сравнивают Венценосного с прекрасным солнечным диском!

Император встал, подошел к коленопреклоненному парню и ласково потрепал того по голове. Потом отдернул руку, сморщился, взяв со стола кружевной платочек, тщательно вытер руки, испачканные зеленой слизью. От руки стало дурно пахнуть, настроение императора испортилось. Парнишка уже не казался таким симпатичным. И вообще – какой-то раб не должен быть красивее Императора!

– Я награждаю тебя! – быстро сказал Император, забыв о том, что хотел произнести проникновенную речь, которую подхватят придворные и разнесут по всей столице. – Ты выиграл Отбор, получи свою награду!

Император кинул кожаный кошель, и парень мгновенно выхватил его из воздуха таким незаметным движением, что Император невольно восхитился, хотя не раз видел, как Псы на лету разрубают шмеля или стрекозу одним из своих коротких, бритвенно острых мечей. Эти парни очень, очень быстры.

– Уведите! – махнул Венценосный и тут же добавил: – Эй, дайте мне бутылку с крепким вином! Мне нужно протереть руки…

Император уже не смотрел на победителя, забыв о нем, как о комедианте, ушедшем за сцену. Теперь его гораздо больше интересовала молоденькая девушка, которая весь день сосредоточенно строила ему глазки, похоже, рассчитывая на более близкое знакомство с Венценосным.

Девица была очень миленькой, лет пятнадцати, не больше. Похоже, что девку нарочно выставили вперед, чтобы Император заинтересовался соблазнительной фигуркой прелестницы. Все знали, что он любитель молоденьких девочек, а также – их умных родителей. Ведь всем известно – Его Величество не оставляет милостью родственников своих фавориток.

Последнюю из них он прогнал неделю назад – Азарда слишком уж много о себе возомнила, позволяла такие высказывания, что и за половину подобных речей следовало отрубить голову.

Даже если он не был бы Императором – какого демона нужно распространяться направо и налево о некоторых интимных слабостях своего партнера? В конце концов – это касается только его и партнерши! Пусть скажет спасибо, что только высекли и отправили в изгнание на север материка, все могло кончиться для нее гораздо хуже. Девица была хороша в постели, жалко лишать тело головы, пусть и такой глупой, как у нее. Ох, ее тело… до сих пор кровь приливает при воспоминании о нем!

Император подозвал слугу, и через несколько секунд тот уже спешил к избраннице Великого с недвусмысленным приказом.

Звереныш шел по ступеням, и его трясло от возбуждения, ненависти, страха. Он был так близко от того, кого должен убить! Один рывок! Один захват! И шея мерзкого человека треснула бы, как сухой хворост!

Только не факт, что успел бы. Двое Псов сзади, двое по бокам от Императора. Сомнут вмиг. Можно было бы, конечно, рискнуть, но… зачем? Как быть тогда с владельцем рабовладельческого корабля? И с тем воином, что убил его мать? А ведь есть еще и надсмотрщики, которые избивали рабов! Их тоже нужно убить! Если он умрет сейчас – кто тогда убьет всех этих тварей? Рано, пока рано. Императора следует оставить «на сладкое», когда будет сделано все, что задумал.

Все впереди, все впереди… всему свое время.