Глава 19

После субботних драм воскресенье мы проводим в полном бездействии. Даже Дэмиен на какое-то время забывает о своей миссии найти Софию, моего преследователя и отправителя фотографий и погружается вместе со мной и Джеми в совершенно вегетативное состояние.

В обед мы с Джеми собираемся прогуляться в сторону пляжа. Дэмиен не присоединяется к нам – слишком увлеченно перечитывает «Я, робот» Азимова. Учитывая любовь Дэмиена к научной фантастике, не сомневаюсь, что книга и в самом деле его затянула. Это мне на руку, потому что я хочу воспользоваться ситуацией и расспросить Джеми, насколько серьезно она говорила про Даллас.

Но когда мы добираемся до пляжа, я никак не могу выбрать подходящий момент. Мы болтаем о том о сем, идя через участок Дэмиена к океану, затем наблюдаем за нашим ближайшим соседом, носящимся по волнам. Он – высокий и мускулистый, кожа цвета кофе блестит от воды. Он машет нам рукой и вместе с доской выходит на берег. При виде его Джеми, похоже, вот-вот хватит удар.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Эли Джонс. В прошлом году он получил «Оскара» за лучшую роль второго плана, – отвечает она, качая головой. – Ты безнадежна.

– Что да, то да, – соглашаюсь я. И чувствуя, что более удобного момента для смены темы может и не подвернуться, добавляю: – Вряд ли у тебя получится преуспеть в актерской карьере, если переедешь в Техас.

Джеми поводит плечом.

– Ну, я ведь и Лос-Анджелес не взяла штурмом.

Она пинает волны, и брызги разлетаются в стороны. Секунду они поблескивают на солнце, затем снова сливаются с океанской пеной. Я смотрю на подругу и думаю: она достойна гораздо большего, чем пятиминутная слава рекламной модели, и, боюсь, то, с каким холодком я восприняла ее желание уехать, вызвано скорее эгоизмом, чем заботой о ней.

– Что бы ты ни решила, – наконец говорю я, – знай, я всегда с тобой.

Мы доходим до конца нашего пляжа и уже собираемся повернуть к дому, как у меня звонит телефон. К своему удивлению, вижу на экране имя Кортни.

– Привет! Что стряслось?

Кортни – невеста Оли, мы знакомы уже много лет, хотя не очень близко – она постоянно в разъездах. И все же она милая и искренняя и, мне кажется, любит Оли. И хотя я тоже его люблю – как лучшего друга, – мне совсем не нравится, что он спит со всеми подряд. И меня не покидает мысль, что Кортни заслуживает лучшего. Джеми удивленно смотрит на меня и спрашивает одними губами: «Что такое?» В ответ я лишь пожимаю плечами.

– Мы с Оли хотели узнать, свободны ли вы с Дэмиеном во вторник вечером. И Джеми тоже. Она с тобой? Оли говорил, что она на этой неделе поживет у вас.

Я бросаю резкий взгляд на Джеми. Когда она успели разболтать Оли, где остановится. Наверное, не стоит быть мнительной – в конце концов, они ведь были друзьями до того, как переспали, и, я надеюсь, останутся ими и впредь, – но мне все равно не по себе.

– Да, – отвечаю я, смерив Джеми суровым взглядом. – Она тут. А что будет во вторник?

– Да ничего особенного. Просто на этой неделе я никуда не еду, а мы ведь целую вечность не виделись. Я предложила Оли сходить всем вместе в клуб «Вестерфилдс». Знаешь? Это в Западном Голливуде.

– Знаю, – ухмыляюсь я. Еще бы, «Вестерфилдс» принадлежит Дэмиену.

– Так вы придете?

Часть меня отчаянно кричит «нет», потому что я предчувствую, что там может разразиться драма. Но другая часть надеется, что Джеми и Оли снова станут друзьями.

– Конечно, – наконец отвечаю я. – Мы придем.

К вечеру мы успеваем поплавать в бассейне, еще раз погулять по пляжу и посмотреть два первых фильма о Джеймсе Бонде с участием Шона Коннери, поглощая попкорн.

На ужин Джеми предлагает пожарить хот-доги на костре и наделать «сморов». Они калорийные и сладкие, нам безумно весело, и, сидя рядом с Дэмиеном и слизывая шоколад с его пальцев, я невольно думаю: как было бы хорошо, если бы это длилось вечно. Пусть это невозможно, но несколько часов я наслаждаюсь полной безмятежностью и покоем.

Но скоро сказка заканчивается. В десять звонит Сильвия, чтобы подключить Дэмиена к конференц-звонку с токийскими поставщиками. Он легонько целует меня и идет в дом, чтобы принять звонок. Я смотрю ему вслед, попивая виски и любуясь его крепкими ягодицами, обтянутыми потертыми джинсами. Джеми, по всей видимости, зрелище тоже нравится. Мы встречаемся взглядами, и она улыбается.

– Что такое? Как будто ты не знала, какой он сексуальный!

– Поверь мне, – отвечаю я, наклоняясь за очередной долькой шоколада. – Я знаю об этом, как никто другой.

– Все нормально? – вдруг спрашивает Джеми.

Я бросаю на нее удивленный взгляд.

– Шоколад не всегда означает эмоциональный кризис.

– Это хорошо, рада слышать.

– А что такое? – Я кладу шоколад обратно, внезапно насторожившись.

– Да нет, ничего, – как будто в ответ на мой протест, она поднимает руки. – Просто интересно, как там продвигается эта история с преследователем. Не то чтобы мне здесь не нравилось, – быстро добавляет она. – Просто как-то уютнее среди своих вещей.

– Понимаю, – отвечаю я. – Но не думаю, что службе безопасности или полиции удалось что-нибудь выяснить.

– Дэмиен, наверное, злой, как сто чертей.

– Это да, – соглашаюсь я. – И Софию никак не может найти.

– Кого?

Тут я вспоминаю, что ничего не рассказывала Джеми о Софии, поэтому быстро ввожу ее в курс дела, упомянув лишь, что они с Дэмиеном дружат еще со времен тенниса, что у нее тяжелый период и что она пропала.

– И ты не ревнуешь? – спрашивает Джеми.

– Думаешь, стоит? – Я слегка приподнимаю брови.

– Бывшая девушка, а теперь он хочет во что бы то ни стало ее найти. Черт, да я бы волосы на себе рвала!

– Ну, спасибо, – сухо говорю я. – Ты умеешь утешить.

– Да ладно. Не слушай меня. Мне до твоей выдержки еще далеко.

– Кажется, ты приняла меня за ту, которая не режет себя лезвием, – замечаю я.

На этот раз взгляд у Джеми такой серьезный, какого я у нее еще никогда не видела.

– А ты – за ту, которая режет.

Я замираю и ничего не говорю, лишь пытаюсь взглянуть на себя глазами Джеми. Она действительно считает, что мне удалось решить свою проблему? Так ли это? Не знаю, но я точно на правильном пути. И в этом заслуга Дэмиена.

Я вспоминаю то время, когда стремительно катилась вниз – и как Дэмиен поймал меня. И искренне желаю Джеми тоже кого-нибудь найти. Того, кто всегда будет рядом и не отвернется при виде ее недостатков. Того, кто не ищет девочку на одну ночь. Того, кто полюбит ее по-настоящему.

– Что такое? – спрашивает она, прищурившись и пристально глядя на меня.

Я лишь качаю головой.

Джеми протягивает руку, берет два ломтика шоколадки и делает себе сэндвич с маршмэллоу, даже не расплавляя его над костром, – просто кусает, зажмуриваясь, и на лице ее отражается блаженство.

– Черт, обожаю шоколад!

Я встаю.

– Пожалуй, пойду спать. Мне завтра рано вставать, надо ехать в офис. Разбудить тебя утром?

Слова эти такие же сладкие, как шоколад. У меня есть офис! Собственный офис. Как же это здорово!

– Только попробуй – я от тебя отрекусь, – смеется подруга. – Иди уже, – она по-королевски машет мне рукой. – Если нет секса, так хотя бы доем шоколад.

К тому моменту, как приходит Дэмиен, я крепко сплю, а когда просыпаюсь утром – его уже нет. Я смутно припоминаю, как он обнимал меня во сне, но все равно чувствую себя ужасно одиноко. До тех пор пока не обнаруживаю в ванной записку, обещающую что-то очень хорошее сегодня вечером.

Мой «Купер» каким-то волшебным образом оказывается у дома в Малибу, и я могу лишь догадываться, что его подогнал кто-то из сотрудников Дэмиена, пока мы были в больнице у Джеми. Я с радостью прыгаю за руль и отправляюсь в Шерман-Окс. Ужасно хочется есть, и даже взятый с собой кофе в термокружке не спасает положения. Когда-то Дэмиен угостил меня самыми вкусными круассанами из местной пекарни, и я решаю заскочить туда – в конце концов, в собственный офис можно приехать тогда, когда захочется.

Я паркую машину и захожу в пекарню. Я бы взяла простой круассан, но сегодня хочется чего-нибудь более изысканного – например, слойку с шоколадом или тягучий, сладкий ролл с корицей, щедро политый глазурью. Но, в конце концов, я делаю выбор в пользу яблочных оладий, и когда я уже расплачиваюсь за них и огромную чашку кофе латте, звенит колокольчик у входа, и я вижу Лизу.

Я собираюсь помахать ей, но тут же опускаю руку. Вместе с ней человек, которого я знаю, – Престон Роудс. Он – глава отдела поглощений компании «Прикладные технологии Старка». Какую-то секунду я думаю, что это одно из Больших Забавных Совпадений. Но затем вижу улыбку Престона – и недовольное лицо Лизы. Вот блин!

– Дэмиен! – восклицаю я, внутренне закипая, когда кусочки мозаики один за другим укладываются в цельную картинку. – В мой первый день у Брюса ты заговорила со мной не потому, что я была новенькая в «Инновационных ресурсах», а потому что тебя попросил об этом Дэмиен!

Сама удивляюсь, как мне удается не орать, но судя по тому, как Престон переводит взгляд с меня на Лизу и быстро отходит, кажется, вид у меня не такой уж спокойный.

– Все было не так, – отвечает она.

Я склоняю голову набок.

– Он не просил тебя наладить со мной контакт?

– Ну, можно сказать… – признает она.

В отличие от меня, голос у нее действительно спокойный и совершенно безмятежный. И разумеется, от этого я бешусь еще сильнее. Скрестив руки на груди, я угрюмо смотрю на нее.

– Он рассказал, что ты собираешься открыть собственное дело, уже выпустила несколько приложений для смартфонов, и они пользуются популярностью, и сейчас работаешь над веб-приложениями, которые, по его мнению, должны вызвать ажиотаж на рынке.

– И?

– И еще сказал, что ты не уверена в своих силах как владелицы фирмы.

– Значит, он решил, что если я не слушаю его, то, может быть, прислушаюсь к тебе?

Хотя я с готовностью принимаю советы Дэмиена по финансовой части, я не сразу решилась обратиться к нему за помощью по организационным вопросам. К тому же я долго раздумывала, стоит ли запускать собственное дело. Лизе отлично удалось проложить мостик от моих сомнений к моим потребностям, и это еще одно доказательство того, что Дэмиен хорошо меня знает. А также, что он по-прежнему мной манипулирует и имеет от меня секреты.

Я вдруг вспоминаю, как он говорил, что проверил информацию о Лизе. Черт бы его побрал! Ему не нужно было ее проверять – он и так все знал. Она ведь работает с одним из его топ-менеджеров.

– Прости, пожалуйста, – говорит Лиза. – Дэмиен просил тебе не говорить, но, на самом деле, я даже и не думала об этом после нашей первой встречи.

– Да я не на тебя злюсь, – устало отвечаю я.

– Ладно, Ники, ты ведь знаешь, что ты для него значишь. Он и не собирался ничего скрывать – просто хотел помочь тебе.

– Помочь мне сойти с ума, – хмыкаю я, и Лиза смеется.

– Мне правда очень жаль. – На лице у нее искреннее раскаяние. – Пообедаем как-нибудь?

– Конечно, – отвечаю я: как бы я ни злилась на Дэмиена – а прямо сейчас я просто в бешенстве, – я не собираюсь посылать к чертям нашу с Лизой зарождающуюся дружбу. – Вообще-то я завтра встречаюсь с друзьями в «Вестерфилдс». Не хочешь присоединиться?

– А можно?

– Конечно, – твердо отвечаю я.

– С удовольствием! – улыбается Лиза, а потом добавляет: – И не бей сильно Дэмиена.

Вот насчет этого ничего обещать не могу.

Призвав на помощь всю силу воли, я умудряюсь не позвонить Дэмиену из машины. Разумеется, мы обсудим всю эту историю, но при личной встрече, когда я немного остыну и придумаю, что сказать и как именно. Дэмиену очень хорошо удается меня отвлечь, а я вовсе не собираюсь отвлекаться.

Пока я еду, звонит Жизель, и мы договариваемся встретиться в офисе и обсудить цвет стен, который она подобрала. Но, выехав на автостраду, понимаю, что попала в гигантскую пробку. Не знаю, во сколько Жизель выехала из Малибу, но, похоже, у нее будет запас в тридцать минут. Поэтому я звоню в офис и прошу секретаря впустить Жизель, если та прибудет раньше меня.

Пробка оказывается еще хуже, чем я думала, и я почти час добираюсь до своего офиса в Шерман-Окс. К тому моменту, как я приезжаю, у меня заканчиваются и кофе, и оладьи, поэтому я паркую «Купер» и иду в «Старбакс», чтобы подзаправиться кофеином. Моника сидит за тем же столиком и, увидев меня, приветственно машет рукой.

– Как прослушивание? – спрашиваю я.

Она хмурится и опускает большой палец. Я сочувственно вздыхаю и встаю в очередь за кофе. Заказываю себе латте, а затем, чувствуя внезапный порыв, прошу еще черный кофе, отдельно сливки и сахар. И отношу кофе парню из службы охраны, который следовал за мной от самого Малибу, а теперь сидит в машине на крытой парковке.

– Вам, должно быть, ужасно скучно, – говорю ему. – Но я вам очень благодарна.

Он улыбается, сообщает, что его зовут Тони, и уверяет, что ему вовсе не скучно.

К моему приезду Жизель уже в офисе, и этому я совсем не удивлена – чего не могу сказать о смелых мазках краски на стенах. Должно быть, недоумение на моем лице слишком заметно, потому что глаза ее расширяются, и она немедленно начинает оправдываться.

– Гораздо легче подобрать цвет, опробовав его на стене. По этим картонным образцам все равно ничего не разберешь.

– Нет-нет, все в порядке. Мне нравится голубой, – добавляю я, указывая на полоску небесно-голубого цвета возле окна.

– У меня он тоже один из любимых, – соглашается Жизель и смотрит на часы. – Знаю, у тебя работа, поэтому позволь мне закончить с краской, а завтра я вернусь с картинами, и ты заодно скажешь мне, какой цвет выбрала.

Я с готовностью соглашаюсь, хотя не знаю, что тут выбирать. На мой взгляд, голубой вполне подходит. Но Жизель, похоже, всерьез намерена провести целый ритуал, и раз уж это для нее так важно – а я в итоге получу свежеокрашенный офис, – то решаю покориться.

Как раз в тот момент, когда я включаю ноутбук, звонит телефон. Это Джеми, которая сообщает мне, что собирается целый день нежиться на пляже, пока я вкалываю за клавиатурой.

– Скажи Дэмиену, что ужин сегодня за мной. Считайте это арендной платой. Что ты хочешь?

– Мне все равно, – отвечаю я. – И если нужно в магазин, попроси Эдварда, он отвезет.

Я хмурюсь, внезапно осознав, как легко начала разбрасываться указаниями. А ведь Эдвард вообще-то не на меня работает. И все же я уже вполне освоила роль хозяйки дома. Должна признаться, она мне нравится – хотя я все еще злюсь на Дэмиена.

– Моя подруга Джеми, – поясняю я Жизель, закончив разговор, хоть она ничего и не спрашивала. – Она гостит в Малибу.

– Здорово!

Я оглядываю офис и чувствую себя довольной и счастливой.

– Может быть. Но и здесь тоже классно!

– Я так за тебя рада, – говорит Жизель. – И поражена тем, как быстро ты сделала себе имя.

Я непонимающе хмурюсь.

– Статья в сегодняшнем «Бизнес Джорнал», – объясняет она, как будто после этого мне все должно стать ясно. – О приложении, которое ты разрабатываешь для Блейна. По-моему, это здорово, что ты решила отвлечь репортеров от портрета и использовать их для продвижения собственного бизнеса.

– Но я не общалась с «Бизнес Джорнал».

– Хм… – Теперь она тоже хмурится. – Наверное, это Эвелин или Блейн. В любом случае, отличная реклама.

Может, и отличная. Только все равно странно. Как только Жизель уходит, я беру трубку, чтобы позвонить Эвелин и спросить, не отправляла ли она пресс-релиз. Разумеется, я не против, но предупредить не помешало бы. По крайней мере, я бы хотела получить копию.

Но не успеваю я набрать номер, как звонит секретарь и говорит, что принесли посылку. Я открываю дверь и вижу курьера с огромной коробкой конфет. Беру ее с ухмылкой и читаю записку: «Шоколад способствует прощению». Должно быть, Престон Роудс поговорил с Дэмиеном. Я раздумываю, не позвонить ли ему, но решаю подождать. Пусть помучается.

Ровно десять минут спустя приходит еще один курьер с корзинкой с маленькими бутылочками и одной большой бутылкой виски «Макаллан» в центре. Этот человек знает меня слишком хорошо. Я читаю открытку и смеюсь в голос. «А алкоголь способствует прощению еще лучше».

Ну да, может, это и смешно. Но я так просто не сдамся. Хотя, должна признать, моя ярость немного ослабла. К моменту следующей доставки я уже сама дежурю под дверью. Открываю ее и, к своему удивлению, вижу Дэмиена собственной персоной. Он держит пакет с покупками и одну красную розу. В его глазах одновременно игривые искорки и просьба о прощении, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не принять из его рук пакет и не прильнуть к нему.

– Можно войти?

Если бы в его голосе мне почудился хоть намек на насмешку, я захлопнула бы дверь прямо у него перед носом. Но тон его ровный и полный уважения. Несмотря на забавные подарки, ясно, что Дэмиен понимает: я всерьез рассержена.

– Ненадолго, – отвечаю я. – У меня много работы.

Он проходит, задевая меня рукой. Я чувствую знакомую дрожь, какую испытываю всякий раз в присутствии Дэмиена, и коротко вздыхаю. Но если он и слышит, то не подает виду, лишь ставит пакет и вручает мне розу.

– Прости, – говорит он.

Я отрицательно качаю головой и смотрю ему в лицо, уперев руки в бока.

– Ты ведь умный человек, Дэмиен Старк. Как ты не поймешь, что такие вещи меня бесят? Во-первых – и это бесит меня больше всего, – то, что ты попросил Лизу найти меня и помочь. И во вторых, то, что соврал мне насчет проверки ее данных.

– Но я действительно ее проверял, – говорит он. – Просто это было давно.

– Ты знаешь, о чем я.

– Да, – признает он. Делает шаг мне навстречу, и воздух между нами становится плотным. Я отступаю.

– Проклятье, Дэмиен! Мы не можем это вот так замять.

– Ты хочешь отказаться от ее услуг?

– Нет. Она мне нравится. Несмотря на то, что ты сделал. И не смей возражать. Не смей говорить, что это не имеет значения, потому что мы все равно друг другу понравились.

– Я понимаю, – серьезно отвечает он. – Но когда речь о тебе, Ники, я обо всем забываю.

– Неужели? Как романтично! – Я скрещиваю руки на груди.

Дэмиен ухмыляется, затем решительно идет мне навстречу, не давая снова отступить. Обнимает меня за талию и притягивает к себе, так что теперь мои бедра тесно прижаты к его. Я чувствую, как он возбужден, и уже готова разозлиться, что его член стоит даже несмотря на то, что я в бешенстве. Но – не выходит. Потому что я и сама возбуждаюсь, и мое тело начинает плавиться от его прикосновений.

– Можешь меня трахнуть, – говорю я, едва дыша. – Но я тебя все равно не прощу.

Он закрывает мне рот поцелуем – таким, от которого у меня подкашиваются ноги.

– Заманчиво, – улыбается он, выпускает меня из своих объятий, отступает на два шага назад и возвращается с пакетом.

– Это тебе.

Я осторожно беру, заглядываю внутрь. Там куча оберточной бумаги, я разворачиваю ее и обнаруживаю коробочку в форме собачьей будки. В замешательстве я смотрю на Дэмиена, открываю коробку. Внутри – с десяток сахарных печеньиц в виде собачьей косточки, и на каждой серебристой глазурью написано: «Прости».

– Ладно, – улыбаюсь я. – Считай, что собачка успокоилась. Спасибо за печенье. Но больше так не делай.

– Постараюсь, – отвечает он. – Но обещать не буду.

Я не могу сдержать смех. Да, это один из минусов отношений с таким мужчиной, как Дэмиен Старк. Но гораздо важнее, что мы все же обсуждаем подобные вещи. Это вселяет надежду. И склеивает трещинки в нашем хрустальном мире. Потому что чем мы крепче, тем дольше сможем сдерживать натиск суровой реальности.

– Спасибо, что пришел, – говорю я. – Хотя мог дождаться вечера.

– Нет, – коротко отвечает Дэмиен. – Не мог.

Я внимательно смотрю на него и замечаю мрачные тени на его лице.

– Узнал что-нибудь? Плохое или хорошее?

– И то и другое.

– Ладно. Начнем с хорошего.

– Суд принял решение не предавать гласности фотографии.

– Дэмиен, это же здорово! – радостно восклицаю я.

– Да, – соглашается он. – Но журналисты не дураки. Скорее всего, они попробуют зайти с другой стороны и выяснить то же, что пытаюсь узнать я, – кто прислал снимки в суд.

– Больше ничего не узнал?

Он медлит, затем отвечает:

– О фотографиях – нет. Зато выяснил, кто слил информацию насчет твоего портрета. Оказывается, скрытая камера – очень полезная штука.

– Правда? И кто же?

– Мне нужно получить подтверждение. Дай мне время, я все выясню и потом тебе расскажу.

– Ладно, – протягиваю я, испытывая некоторое разочарование, что Дэмиен не рассказывает сразу, пусть даже расследование еще не закончилось. Несколько мгновений я раздумываю – не настоять ли, но решаю, что пока не стоит. Он не говорит не потому, что хочет держать меня в неведении. Скорее, причина – его маниакальное желание держать все под контролем. Бизнес. Информацию. И даже, думаю я, глядя на коробку-будку, меня.

Звонит внутренний телефон.

– Мисс Фэрчайлд, снова доставка. Пропустить?

– Конечно, – отвечаю я, бросая взгляд на Дэмиена – но тот поднимает руки вверх.

– Это не от меня, клянусь.

Разумеется, я ему не верю. До тех пор, пока не принимаю конверт от курьера и не вижу лица Дэмиена.

– Дай я открою, – сурово говорит он.

В груди у меня холодеет. Внезапно обычный бумажный конверт становится невероятно тяжелым.

– Ты ведь не думаешь…

– Сейчас узнаем. – Он протягивает руку.

Я передаю ему конверт, злясь на саму себя за то, что не могу набраться смелости и открыть его, и одновременно испытывая горячую благодарность за то, что Дэмиен здесь, со мной. Он берет конверт через платок, затем вскрывает его и заглядывает внутрь.

– Нет, – твердо возражаю я. – Я тоже хочу посмотреть.

Выражение лица Дэмиена напряженное, и я уже готовлюсь к отказу. Но затем он кивает и переворачивает конверт, высыпая содержимое на полированную поверхность стола.

Шесть фотографий. Я в детском саду. Я в короне на своем первом конкурсе, волосы завиты в локоны. Я, я, я, я. На каждой фотографии мое лицо перечеркнуто красным фломастером, который так сильно вдавливали в фотобумагу, что краска стерлась, и на месте моего лица остались лишь обтрепанные кресты. Среди фотографий – листок, на котором заглавными буквами, вырезанными из газет, написано:

Я неподвижно смотрю на них – странно, что в комнате вдруг стало так тихо. Странно, что я не кричу, – хотя так не должно быть! В мире вдруг воцарилась гробовая тишина. Черт, сам мир вдруг превратился в могилу. Ни звука. Ни цвета. Ни света. Все стало серым. Даже эти красные кресты посерели. Серая комната постепенно погружается во тьму. Туманную, кромешную тьму, которая обволакивает меня, затягивая все глубже, глубже, глубже…

Ники!

Ники!

Я вдруг чувствую жжение на щеке.

– Ники!

– Дэмиен… – это мой голос, но он безумно далеко. Я поднимаю руку и дотрагиваюсь до щеки.

– Прости, – говорит он голосом, полным беспокойства. – Ты была в обмороке.

– Э… что? – Я сажусь, голова идет кругом, и тут я понимаю, что каким-то образом очутилась на диване. Смотрю на Дэмиена. – В обмороке?

Со мной уже много лет этого не случалось – с тех пор, как однажды в колледже меня случайно заперли в кладовке. Я всегда боялась темных замкнутых пространств и тогда упала в обморок. Но я никогда не проваливалась в небытие так, как сейчас.

Эти фотографии. Мои фотографии. По телу пробегает дрожь. Кто бы это ни сделал – это кто-то, кого я знаю. Это не просто грязные сообщения. Он явно за мной следит. И если меня уже сейчас нет, то что же будет дальше?

Я делаю глубокий вдох и стараюсь унять бешено колотящееся сердце. Сажусь прямо, вытягиваю руки. Юбка слегка приподнята, и я стискиваю свои голые коленки, впиваясь изо всех сил ногтями. Пусть хотя бы боль поможет мне выкарабкаться из этого тумана!

Я глубоко дышу.

– Моя мать, – говорю я. – Кто бы ни стоял за этим, фотографии дала им моя мать.

Дэмиен мягко берет одну мою руку и крепко ее сжимает. Я ослабляю вторую, испытывая чувство вины.

– Твоя мать? – переспрашивает он, обнимая меня. – О чем это ты?

Я передаю ему рассказ Джеми.

– Уже хорошо, – говорит наконец Дэмиен, на некоторое время выпуская меня из объятий, чтобы написать сообщение. – Вот это уже неопровержимый факт, – добавляет он, поскольку вид у меня, наверное, совершенно озадаченный. – Я сейчас попрошу Райана поговорить с твоей матерью. Думаю, у него это получится лучше, чем у меня.

Я киваю, затем, изогнув шею, смотрю на стол.

Там ничего нет.

– А где…

– Я их убрал, – говорит он мягко и так же мягко снова убирает мою руку с бедра.

Я слегка подскакиваю: сама не помню, когда вновь начала это делать, но вижу маленькие красные полукружия там, где ногти врезались в кожу. Я отвожу взгляд в сторону. Я вся на виду, мои раны слишком заметны. Как бы мне хотелось не зависеть от боли – но это невозможно. Если я хочу взять себя в руки, черт подери, боль мне просто необходима.

– Скажи, – тихо говорит Дэмиен. – Скажи, что тебе нужно.

Я смотрю на бледнеющие следы от ногтей.

– Ты знаешь, – хрипло отвечаю я.

– Да, милая. – Он спускается с дивана на пол. Его руки на моих коленях, он медленно разводит мои ноги.

– Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя… – Голос его такой же нежный, как прикосновение к внутренней поверхности моих бедер. – Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, хочешь ощутить шлепок моей руки на своей заднице или жжение веревки, связывающей запястья.

Его слова гипнотизируют меня. Они окатывают меня, словно теплая вода, соблазнительные, но опасные. Ведь я могу утонуть в них.

Руки Дэмиена лихорадочно ощупывают мои бедра, задирают юбку, обнажая белый кружевной треугольник трусиков. Мое дыхание учащается, и я чувствую каждую клеточку тела, прикосновение ворсистой обивки дивана к бедрам, волны тепла, разливающиеся от рук Дэмиена к моей промежности, груди, соскам.

Я выгибаю спину и немного сползаю вперед. Хочу почувствовать его руки на моем теле. Просто почувствовать. Да, я жажду испытать оргазм, но в то же время я хочу вот этого. Прикосновений. Поглаживаний. Слов. Медленное нагнетание страсти и резкая вспышка боли вперемешку с удовольствием, которая затем последует.

Дэмиен хватает край моей блузки и стягивает ее через голову одним резким движением. Я слышу собственный стон и чувствую, как набухла грудь от желания и как в предвкушении сокращаются мышцы вагины. Он бросает блузку в сторону, одной рукой хватает меня за бедра, сдвигая юбку на талию. Другой рукой проникает под кружевные трусики, лаская и дразня меня, а я похотливо и бесстыдно раздвигаю ноги, не в силах противостоять охватившему меня желанию.

Я хочу, чтобы он немедленно и жестко овладел мной. Хочу приникнуть к источнику боли, использовать ее – как спасительную соломинку. Я хочу этого – и точно знаю, что Дэмиен это понимает. Его пальцы скользят под трусиками, так близко к вагине и клитору – но при этом не касаясь их, – что во мне нарастает отчаяние, столь же сильное, сколь и жажда боли.

Одна рука Дэмиена поднимается от бедра к груди, щиплет сосок через бюстгальтер, другой рукой он сдвигает трусики вбок и проникает в меня тремя пальцами. Мое дыхание становится прерывистым, и я вся подаюсь ему навстречу. Теперь уже не знаю, нужно ли мне что-нибудь еще, кроме Дэмиена. Сейчас. Пожалуйста, прямо сейчас!

Он подхватывает меня на руки, будто я совсем ничего не вешу, и несет к столу. Ставит на ноги и велит наклониться. Я повинуюсь. Дэмиен заходит сбоку и расстегивает ремень. Я закусываю нижнюю губу, предвкушая это ощущение на своей ягодице. Я мечтала, чтобы он шлепнул меня рукой, но это еще лучше!

Удар! Нарастающая волна боли и жжения – и я закрываю глаза и крепко сжимаю столешницу, стараясь сконцентрироваться.

– Ты этого хотела? – спрашивает Дэмиен. Он заходит сзади, одной рукой круговыми движениями гладит мою спину. И вдруг снова хлещет меня, и я вскрикиваю от неожиданности и наслаждения.

Меня разрывает от желания, я не могу сдержать стонов, а Дэмиен нежно поглаживает мои ягодицы. Затем следует еще один удар, и еще, и еще, и с каждым ударом я становлюсь все более влажной. Представляю, как горит сейчас моя попа! Большая ладонь Дэмиена ласково прикасается к ней, прогоняя остатки боли, которые не проникли внутрь.

– Ты этого хотела? – Он стоит сзади, без брюк и трусов. Ладони – на моих ягодицах, член плотно прижимается к моим бедрам.

– Тебе нужно еще? Скажи, Ники. Я хочу услышать, что тебе это нужно.

Голос его хриплый от возбуждения, и я знаю, что ему это необходимо не меньше моего. И это осознание возбуждает меня еще сильнее.

– Дэмиен… – Я приподнимаю попу и раздвигаю ноги еще шире. Я крепко держусь за столешницу, касаясь ее грудью, и вздыхаю от сладостного ощущения. – Трахни меня, прямо сейчас. Вот так. Прямо на моем столе. Жестко. Пожалуйста, Дэмиен, трахни меня жестко.

– О, Ники.

Он резко входит в меня, проникая все глубже и глубже, используя мое тело. Я чувствую, как нарастает внутри блаженство, закрываю глаза, хочу впитать его до последней капли. Его член такой большой и входит так глубоко, и мне хочется, чтобы это длилось как можно дольше.

Я растворяюсь в этой паутине чувств, и лишь ощутив дрожь в теле Дэмиена, понимаю, что он уже близок, расслабляюсь, чтобы – о, да! – кончить в тот же самый момент, что и он. Его тело сливается с моим, и я не знаю, как долго мы остаемся в таком положении.

Затем Дэмиен поднимает меня и относит на диван, усаживая к себе на колени и укрывая пиджаком. Я прижимаюсь к нему, потом поднимаю голову, чтобы заглянуть в его глаза.

Теперь мне нужен Дэмиен, а не боль, и самое главное, самое чудесное – то, что он это понимает. Черт, он понимает это лучше меня. Из-под моих ресниц выкатывается одинокая слезинка, и он смахивает ее большим пальцам, вопросительно глядя на меня.

– Ты мне нужен, Дэмиен. Господи, ты нужен мне, и ты понимаешь это лучше меня. Но я чувствую себя такой эгоисткой! Такой…

Он чуть приподнимает бровь, затем нежно улыбается:

– Думаешь, ты не нужна мне, Ники?

– Но я… – и в замешательстве умолкаю.

Я думаю о том, как он взял меня в ту ночь, когда хотел забыться, отбивая теннисные мячи. И когда он связывал меня, подчиняя себе и контролируя, – будто назло миру, ускользающему из его рук.

Мы служим утешением друг другу. Я знаю это, я вижу. И все же не могу побороть страх, что нужна ему не так сильно, как он мне. Что он любит меня не так отчаянно, как я его.

Дэмиен пробегает пальцами по моим волосам.

– Помнишь, что я сказал тебе в Мюнхене? Что не хочу трогать тебя, пока в моей голове те фотографии?

Помню ли я? Как это можно забыть?

– Конечно.

– Тогда я выразился не совсем точно.

– Да? – Я не знаю, что тут сказать, поэтому просто жду.

– С фотографиями или без, но эти воспоминания всегда в моей голове. Я не могу их выбросить. И никогда не выбрасывал. Но благодаря тебе жить с ними стало гораздо легче.

Теперь Дэмиен окидывает меня тяжелым взглядом, и эмоции, которыми он переполнен, кажутся такими сильными, что будто врезаются в мою плоть.

– Ты делаешь меня сильнее, Ники. Если я помогаю тебе обрести себя, то ты не даешь мне утонуть. Всякий раз, как я касаюсь тебя, всякий раз, как я вхожу внутрь тебя… Разве ты не понимаешь, Ники? Ты – мой талисман, мой оберег, и если я не ухвачусь за тебя, я погиб.

– Дэмиен… – бормочу я, просто потому что мне нужно услышать его имя.

Его слова заполняют всю меня изнутри, я цепляюсь за них изо всех сил, они важны для меня. Но… Хотя я верю в эти слова, все же не могу отделаться от мысли: когда в Германии перед Дэмиеном разверзлась пропасть, я не смогла вытянуть его оттуда. От этих воспоминаний по телу пробегает дрожь, и я еще сильнее прижимаюсь к Дэмиену. Потому что фотографии никуда не делись. И им под силу уничтожить мужчину, которого я люблю.