Глава 18

Под действием «маргариты» мне снится безумно эротический сон. Я чувствую горячие губы на своей груди. Руки, ласкающие раздвинутые ноги, продвигаются все выше, пока большие пальцы не касаются моей жаждущей плоти. Я открываю глаза – но никого нет. Лишь прикосновение рук и губ, да еще такое долгожданное ощущение твердого члена во мне. Я зову Дэмиена, но он не приходит. Лишь одно его прикосновение, настойчивое трение плоти о плоть, повышение температуры и стойкий, все нарастающий аромат возбуждения. Я тону в нем и в этой чувственной дымке, окутывающей меня.

Я шарю в темноте, но мои руки нащупывают лишь воздух. И снова я чувствую губы на моей груди и твердый, горячий член между ног. Я кричу, когда Дэмиен входит в меня, двигаясь ритмично и сводя меня с ума. Мощные толчки поднимают меня все выше и выше, в этом диком танце, в этом опасном соитии. Сердце колотится в груди, тело приятно ноет – он трахает меня, трахает снова и снова, и удары такие сильные, что я сама удивляюсь, как еще не потеряла сознание. Мое тело сотрясается от его сокрушительного оргазма, и я крепко прижимаю его к себе, зная, что в этом мире грез его тело эфемерно, и в моих руках окажется лишь воздух.

Но на этот раз я ошибаюсь, и пальцы нащупывают горячую кожу и накачанные мускулы.

Дэмиен!

Открываю глаза и вижу его над собой, его член мягко входит в меня. Я ловлю на себе тяжелый взгляд, мы оба прерывисто дышим. Я чувствую себя удивительно живой, удовлетворенной и любимой. Но в его глазах буря.

Я обвиваю Дэмиена руками за шею и целую глубоким, чувственным поцелуем, в такт двигающемуся внутри меня члену. Притягиваю его к себе, жаждая почувствовать его вес, ногами обхватываю его ноги, ощущая горячую кожу, сплетение тел.

Заглянув в его глаза, я вижу, что буря утихла, – и вздыхаю. Не знаю, что случилось между Дэмиеном и отцом, но не сомневаюсь, что ему было невероятно тяжело, и именно поэтому он вернулся ко мне. Мое тело и прикосновения помогают прогнать демонов прочь.

Я крепко обнимаю его, потрясенная тем, какую власть мы имеем друг над другом. Каждый из нас – как бальзам для души второго. И я испытываю одновременно восторг и страх: разве мы сможем жить друг без друга?

Я засыпаю в его объятиях, но проснувшись через какое-то время, вижу, что опять одна. Сажусь на кровати и оглядываюсь. Дэмиена нет.

Нахмурившись, я встаю. Еще темно, и я нащупываю в сумочке телефон – и издаю стон, видя, что еще нет и пяти. Подумываю, не вернуться ли в постель, но знаю, что все равно не засну. Мне нужен Дэмиен. И я ему тоже нужна.

Дом огромен, но первым делом я иду в библиотеку – она на втором этаже. С мраморной лестницы ее видно, но попасть туда можно только на служебном лифте или по маленькой лестнице рядом с кухней.

В библиотеке полумрак, и предметы на полках из вишневого дерева отбрасывают тени. Это то немногое, что Дэмиен хранит как память о своем детстве. Атмосфера пронизана воспоминаниями, приятными и горько-сладкими. Но Дэмиена здесь нет. Я спускаюсь ниже, обхожу сначала кухню, затем спортзал, занимающие большую часть северного крыла дома. Прислушиваюсь в надежде услышать стук кулаков Дэмиена о боксерскую грушу или позвякивание гирь тренажеров.

Но тщетно. Лишь тишина, которая, кажется, навсегда поселилась здесь.

В бассейне его тоже нет, и, стоя в замешательстве на кафельном полу, я уже начинаю бояться, что он и вовсе уехал – скорее всего, в офис. Тут я вспоминаю, что не проверила нашу спальню: если Дэмиен и оставил записку, то наверняка там.

Я медленно поворачиваюсь, собираясь снова подняться наверх. Если даже записки нет, то, по крайней мере, я возьму телефон и напишу ему. Но затем замираю, заметив слабую вспышку света справа. Пристально вглядываюсь, пытаясь мысленно представить план здания.

Гараж Дэмиена – огромный подземный бункер – находится как раз в той стороне, но я больше чем уверена, что этот свет ближе. Но если он идет не из гаража, то откуда?

Гуляя по тропинкам, еще перед нашей поездкой в Германию, я не заметила больше никаких построек – только океан вдалеке и выровненный участок, где Дэмиен собирался сделать теннисный корт. Я застываю. Не может же быть…

Я быстро иду в том направлении, и чем ближе подхожу, тем отчетливее слышу стук ракетки и понимаю, что наконец нашла Дэмиена.

Судя по виду, корт доделали совсем недавно. Сетка новая, совершенно не потрепанная. Пушка для выброса мячей блестит в бледно-желтом свете фонарей. И посреди всего этого – Дэмиен.

Я задерживаю дыхание, охваченная эмоциями. На нем – лишь спортивные шорты, на груди поблескивают капельки пота. Мышцы на руках и ногах напряжены, в его движениях – грация и мощь дикого зверя; он подается вперед, слегка отклоняется и отбивает мяч. Дэмиен – воплощение силы и совершенства.

Но видно, что он надломлен, и мое сердце сжимается, когда я смотрю на него. Он отбивает мяч за мячом, вылетающие из пушки, двигается в совершенном ритме, тело собранно до предела. В лице не дрогнет ни один мускул – ни тени самодовольной улыбки, когда он ловко отбивает мяч. Лишь сосредоточенность – как будто это наказание, а не удовольствие.

Я сажусь на шезлонг в тени, поглощенная этим зрелищем. Не знаю, сколько уже Дэмиен сражается с машиной. Но когда она наконец прекращает стрелять мячами, он, выругавшись, отбрасывает ракетку. Я вскрикиваю от удивления, и он резко поворачивается ко мне.

– Не хотела тебя отвлекать, – тихо говорю я. Встаю с шезлонга и выхожу из тени. – Прости. Не надо было мне сюда приходить.

– Нет, – хрипло возражает Дэмиен. – Я рад, что ты пришла. – Он берет мою руку и притягивает меня к себе, и я чувствую его облегчение.

– Ты не сказал, что доделал корт.

– Разве я мог иначе, после твоих обещаний не надевать трусики под теннисную юбку? – Голос его звучит беззаботно, но глаза мрачные.

Теннис был в его жизни всем, но Рихтер отнял у него эту радость, и с тех пор, как Дэмиен ушел из большого спорта, он больше не играл. Я счастлива, что он вновь возвращается к тому, что любит. Но счастье это омрачается бурей, которую я разглядела в глазах Дэмиена несколько часов назад. И ту же самую бурю я видела и сейчас, когда он яростно отбивал мячи.

– Это твой отец? – мягко спрашиваю я. – Это он отправил фотографии в суд?

Я вижу, как по его лицу вновь пробегает тень, и, когда он ведет меня к краю корта, уже боюсь, что он не собирается отвечать. Но вместо того, чтобы вернуться на тропинку, Дэмиен усаживается в тот самый шезлонг, где я сидела всего несколько минут назад. Я устраиваюсь рядом – так, чтобы видеть его лицо, когда он заговорит. Но Дэмиен молчит, опустив глаза. Я уже собираюсь предложить вернуться в постель и поспать еще немного, но тут он поднимает голову и смотрит на меня.

– Не думаю, что это был отец, – говорит он. – Когда я спросил его о фотографиях, он, похоже, искренне не понял, о чем речь.

– Ох… – Я хмурюсь, испытывая одновременно беспокойство и замешательство. – То есть ты не знаешь, кто это мог быть?

Что ж, теперь понятно, откуда взялась та буря в его глазах.

– Нет, – признает Дэмиен и ненадолго умолкает. Затем продолжает: – Я переживаю за Софию.

Не понимаю связи.

– Я знаю, но она объявится. Если она решила пуститься в странствия по Шанхаю вместе с теми музыкантами…

– Боюсь, она от кого-то убегает, – коротко говорит Дэмиен. – Мне кажется, ее кто-то преследует.

– Думаю, что это вполне вероятно. – Он задумчиво запускает пальцы в волосы. – Все возможно. Я знаю лишь, что те проклятые фотографии были моим спасением, что бы я о них ни думал.

– Так и есть, – соглашаюсь я.

– Я так и не выяснил, кто их прислал и зачем. Поэтому мне кажется, что кто-то со мной играет. В конце концов он себя выдаст и, когда это произойдет, что-нибудь от меня потребует. Как говорится, баш на баш.

Похоже, в его словах есть смысл.

– Но как это связано с исчезновением Софии?

Даже в темноте я вижу, как он отводит взгляд.

– Дэмиен? – настаиваю я. – О чем ты опять умалчиваешь?

Я слышу, как он вздыхает.

– Рихтер развращал и ее тоже.

Он говорит это совершенно бесстрастным тоном, просто констатируя факт, и от этого мурашки пробирают до костей.

– Ох…

– Если есть фото со мной, то наверняка есть и ее снимки. Что, если и ей прислали то же самое?

Меня колотит. Я думаю о том, как эти фотографии надломили Дэмиена – человека, чья внутренняя сила вызывает у меня священный трепет. Как же они подействуют на хрупкую девочку?

– Но ведь она бы тебе позвонила? Она же всегда обращалась за помощью к тебе?

– Не знаю. София может быть какой угодно, но предсказуемость – не ее конек. Однажды она пропала на полгода. Оказалось, связалась с каким-то парнем, который занимался изготовлением поддельных паспортов. Поскольку я так и не выяснил, выехала ли она из Великобритании под своим именем, боюсь, как бы она снова к нему не вернулась. Она умна и ничего не боится. Ей уже приходилось жить на улицах, поэтому если нужно спрятаться, это ей удается лучше, чем кому-либо.

– Я понимаю, что она тебе дорога и что она не совсем здорова, и ты беспокоишься, – мягко говорю я. – Но, Дэмиен, она взрослая женщина. И что бы ни случилось в прошлом, ты не несешь за нее ответственность.

– Может, и нет, но я чувствую себя ответственным.

Я понимающе киваю. В конце концов, и я не отвечаю за действия Джеми, но…

Вздохнув, я прижимаюсь поближе к Дэмиену. Он целует меня в лоб, затем достает из кармана пульт управления освещением и нажимает кнопочку. Огни на корте гаснут, и мы погружаемся во тьму, подсвечиваемую лишь звездами над нами.